Текст книги "Наполеон Великий. Том 1. Гражданин Бонапарт"

Николай Алексеевич Троицкий
Наполеон Великий. Том 1. Гражданин Бонапарт

© Музей-усадьба Н. Г. Чернышевского, 2020

© Ковалев М. В., Степанов Ю. Г., вступительная статья, 2020

© Политическая энциклопедия, 2020

Ю. Г. Степанов, М. В. Ковалев
Профессор Николай Алексеевич Троицкий: «Всерьез и на всю жизнь»

Саратовское Поволжье всегда было краем работящего и свободолюбивого народа. Издревле сюда, в бескрайние степные просторы от барина, от кнута и крепостного намордника бежали тысячи холопов и крестьян, здесь в тайных скитах укрывались от «слуг антихристовых» раскольники, осваивали «дикую степь» и защищали хлебопашцев от набегов кочевников вольные казаки. Со временем Саратовское Поволжье стало житницей России. Потомки беглых и «гулящих» насельников обустроили и обогатили край тяжким трудом, но характер и нрав своих предков – вольнолюбивый, честный и прямой – сохранили.

В степях Саратовского Левобережья на правом берегу реки Большой Узень в сорока километрах от города Ершова расположено село Новорепное. Здесь 19 декабря 1931 года у Алексея Васильевича и Пелагеи Евдокимовны Троицких и родился сын Николай – будущий известный историк. Коллективизация и недород начала 1930-х годов оставили о себе страшную память в истории страны. Частушка – эта образная, яркая и гротескная форма коллективной памяти народа – так свидетельствует о лихолетье той поры: «В тридцать третьем году всю поели лебеду. Руки, ноги опухали, умирали на ходу». Беда не обошла и семью Троицких. К угрозе голодной смерти прибавилась и другая напасть: половодье буквально смыло их глинобитный домишко. Николай Алексеевич сохранил смутное воспоминание о первом в своей жизни «путешествии». В 1933 году Алексей Васильевич, спасая домочадцев от неминуемой гибели[1]1
  Масштабы постигшей Поволжье в 1930-е годы трагедии передают скупые, бесстрастные строки недавно рассекреченного донесения начальника Саратовского оперативного сектора рабоче-крестьянской милиции: в городе Саратове «c 1 по 9 июля [1933 г.] … было подобрано 25 трупов детей, а 10 июля – за один день 18 трупов детей» (Государственный архив Саратовской области. Ф. Р-461. Оп. 4. Д. 39. Л. 188).


[Закрыть], вывез семью в Астрахань, к дальним родственникам. Два года спустя Троицкие вернулись на малую родину. Здесь и прошли детство, отрочество, юность будущего ученого.

В довоенное время Новорепное, затерянный в степях районный центр, все же имел свой кинозал в местном Доме культуры, библиотеку, среднюю и две начальные школы. Сохранялась в глубинке, несмотря на такое «благо цивилизации», как сельский клуб, любимая народная забава: кулачные бои. В свободное время сходились «добры молодцы» стенка на стенку. Дрались, по ироническому замечанию Николая Алексеевича, «культурно», «до первой крови», без всякой злости, чтобы лишь померяться силой и удалью. На войну «добры молодцы» «почти все ушли добровольцами, и ни один не вернулся»…[2]2
  Троицкий Н. А. Книга о любви (Записки историка). Саратов, 2006. С. 21.


[Закрыть]

Исключительное влияние на личность будущего историка оказал его отец, человек открытый и жизнерадостный. Николай Алексеевич вспоминал, что тот «был малограмотным, четыре класса школы, но мечтал, чтобы я был “грамотеем”, он мне книги покупал, сказки рассказывал, читал, когда я еще совсем маленьким был». Так что в сентябре 1939 года «в первый класс средней школы я поступил подготовленным», – написал в своих мемуарах Николай Алексеевич[3]3
  Там же. С. 9, 12.


[Закрыть]. Его мама Пелагея Евдокимовна, целиком погруженная в быт, заниматься образованием сына предоставила мужу.

22 июня 1941-го мирная жизнь оборвалась на долгие четыре года. Великая Отечественная война принесла Троицким не только нужду, существование впроголодь и тяжкий труд, но и страшную, невосполнимую потерю: в 1942 году в боях за Северный Кавказ погиб Алексей Васильевич Троицкий, так и не успев порадоваться успехам сына[4]4
  7-й горнострелковой бригады от 10.11.1942, гвардии красноармеец Троицкий Алексей Васильевич убит 18.09.1942. Орджоникидзевский край, Наурский р-н, Ищерский с/с, ст. Ищерская, вблизи берега реки Терек (https:// pamyat-naroda.ru/heroes/memorial-chelovek_donesenie).


[Закрыть]. Памяти отца Н. А. Троицкий посвятит одну из лучших своих книг «Безумство храбрых»[5]5
  Троицкий Н. А. Безумство храбрых. Русские революционеры и карательная политика царизма 1866–1882 гг. М., 1978.


[Закрыть]. Для Николая Алексеевича смерть отца стала первой, но, увы, не последней утратой. Смерть злым роком преследовала его всю жизнь, унося с собой одного за другим любимых, родных и близких людей…

Предвоенные годы в советской деревне не были сытными и безбедными. Однако для Николая трудности окупались свойственным юности оптимизмом и желанием учиться. Из всех школьных предметов он особо любил словесность, сделавшись на всю жизнь страстным книгочеем, и, конечно, историю. Круг чтения Николая Алексеевича отличался необычайной широтой (благо в селе была хорошая библиотека): романы В. Скотта, В. Гюго, А. Дюма, А. Н. Толстого, произведения И. С. Тургенева, М. Ю. Лермонтова. Все, что могли дать школьная и сельская библиотеки, было проштудировано. Вот лишь один штрих к биографии ученого: уже поступив на исторический факультет, он первым делом бросился в университетскую библиотеку дочитать «Отверженных» Виктора Гюго – в экземпляре его районной библиотеки не хватало последних страниц[6]6
  Троицкий Н. А. Книга о любви (Записки историка). С. 21.


[Закрыть]. В годы юности он прочел классические труды Е. В. Тарле о Наполеоне и Отечественной войне 1812 года, изданные накануне Второй мировой. Именно Тарле навсегда остался для Николая Алексеевича эталоном историка, а его работы – непревзойденным образцом сочетания яркого повествования с глубиной анализа.

В годы военного лихолетья Николай Алексеевич помогал матери и каждое лето до темна трудился на сельхозработах. Воспитанная с детства привычка к труду стала залогом будущих успехов ученого. Николай Алексеевич помнил имена и фамилии каждого из своих одноклассников, бережно хранил пожелтевшую фотографию выпускников 1949 года Новорепинской средней школы № 1 и, показывая ее друзьям и коллегам, с гордостью говорил: «Все мы, дети войны, получили высшее образование и разлетелись кто куда». Однако только один из них – Н. А. Троицкий – выбрал путь историка и поступил на исторический факультет Саратовского государственного университета. «Я ни разу не пожалел о сделанном выборе», – говорил Николай Алексеевич незадолго до смерти.

1 сентября 1949 года Николай Алексеевич впервые вступил в стены классического, как теперь принято говорить, Саратовского государственного университета. С Саратовом будут связаны лучшие годы его жизни, все победы и беды, счастье и трагедии.

После страшной войны студенческая молодежь увлеченно стремилась к знаниям, жила небогато, но дружно и весело. Для многих, включая и Николая Алексеевича, Саратов был первым в жизни крупным культурным городом. Саратовские театры, музеи, консерватория были переполнены молодежью. Не пропускал ни одной сколько-нибудь значимой премьеры и студент Троицкий, но более всего манила его богатейшая Научная библиотека Саратовского университета, в которой он буквально пропадал (порой пренебрегая лекциями и семинарами), часами просиживая в читальном зале.

Организованный и целеустремленный, Николай Алексеевич уже на первом курсе точно определил хронологический и тематический круг своих научных интересов: Россия XIX века, наполеоновские войны. Чтобы читать в оригинале источники и литературу, изучал французский язык. Увы, когда подошло время писать дипломную работу, на кафедре истории Нового времени будущему профессору предметно объяснили, что на факультете нет специалистов по истории наполеоновских войн, и вообще надо писать не о войнах, а о борьбе за мир во всем мире[7]7
  Троицкий Н. А. Книга о любви. С. 47.


[Закрыть]. Конечно, Николай Алексеевич был огорчен этим обстоятельством. Однако, написав дипломную работу на предложенную научным руководителем тему, не отказался от мечты изучать наполеоновскую эпоху. Сказалось то качество, которое М. В. Ломоносов называл «благородной упрямкой», иными словами, умение преодолевать препятствия для достижения поставленной цели. Много лет спустя, будучи уже известным исследователем, Троицкий с блеском реализует юношескую мечту в целой серии работ о событиях Отечественной войны 1812 года, Наполеоне и его маршалах, императоре Александре I и М. И. Кутузове[8]8
  Троицкий Н. А. 1812. Великий год России. М.: Мысль, 1988 (2-е изд: М.: Омега, 2007); он же. Отечественная война 1812 г. История темы. Саратов: Изд-во СГУ, 1991 (Англ. перевод: The Great Patriotic War of 1812. A History of the Subject. New York, 1993); он же. Александр I и Наполеон. М.: Высшая школа, 1994 (2-е изд: М.: Яуза, 2007); он же. Фельдмаршал М. И. Кутузов: легенда и реальность. Саратов, 1998 (Расширенное издание: Фельдмаршал Кутузов: мифы и факты. М., 2002).


[Закрыть].

По окончании университета, отработав положенные три года в сельской школе, Николай Алексеевич летом 1957 года приехал в Москву и, сдав на отлично все экзамены, выиграл конкурсную борьбу за единственное место в аспирантуре Московского государственного педагогического института. В те годы там работали немало известных ученых: И. И. Минц, А. Л. Нарочницкий, М. А. Барг, Э. Н. Бурджалов, В. Н. Бочкарев и многие другие. У каждого из них Николай Алексеевич стремился взять что-то обогащающее потенциал историка, но оставался верен избранной еще в студенчестве эпохе – XIX веку. Предметом исследования в кандидатской диссертации под руководством профессора П. И. Кабанова он выбрал «кружок чайковцев» – заметную, но практически не изученную в то время исследователями народническую организацию. В выборе темы диссертации и научного направления в целом сказалась природная интуиция Николая Алексеевича. Снятие сталинского запрета на изучение русского народничества открывало широкие перспективы для молодого ученого. Аспирантуру Н. А. Троицкий окончил с готовой и рекомендованной к защите кандидатской. Однако самой защиты пришлось ждать три года, пока в журнале «История СССР» (с четырехлетним запозданием) не вышла необходимая для защиты статья[9]9
  Троицкий Н. А. Большое общество пропаганды. 1871–1874 гг. (т. н. «чайковцы») // История СССР. 1962. № 5. С. 74–91.


[Закрыть].

Осенью 1960 года Николай Алексеевич был распределен на кафедру основ марксизма-ленинизма в Шадринский педагогический институт Курганской области. Историк не терял времени: писал статьи, и уже тогда продумывал план будущей докторской диссертации. К счастью, пребывание вне сферы настоящей науки длилось недолго. Весной 1961 года Н. А. Троицкий получил приглашение работать на кафедре истории СССР Саратовского государственного университета и принял его. Так, семь лет спустя, Николай Алексеевич вернулся в alma mater уже в качестве преподавателя. В 1963 году, работая на историческом факультете, Н. А. Троицкий защитил кандидатскую, а в 1971 году и докторскую – о политических процессах в России в 1871–1890 годы. По тем временам он стал самым молодым доктором исторических наук и профессором на историческом факультете Саратовского университета. На факультете он проработал более полувека, и все эти годы был верен кафедре, трижды на его веку менявшей название: кафедра истории СССР, кафедра истории СССР досоветского периода, с 1991 года – кафедра истории России. В течение 26 лет, с 1975 по 2001 год, он был ее заведующим[10]10
  Предшественниками Николая Алексеевича на посту заведующего кафедрой, ведущей начало еще с 1917 г., были такие видные ученые, как В. И. Веретенников, П. Г. Любомиров, А. М. Панкратова, Н. Л. Рубинштейн, В. В. Мавродин, Л. А. Дербов, В. В. Пугачев.


[Закрыть].

Имя Николая Алексеевича, благодаря его научным статьям и книгам, многие из которых выходили в московских издательствах, было известно в научных кругах далеко за пределами России. Он многие годы являлся визитной карточкой или, как бы сейчас сказали, брендом не только истфака, но и всего университета. Во многом именно благодаря ему исторический факультет Саратовского университета считался в 1990-е – начале 2000-х годов одним из лучших в России.

Блестящий ученый и лектор, Н. А. Троицкий был кумиром многих поколений студентов и преподавателей исторического факультета. Его искренне любили ученики и коллеги. Но и сам Николай Алексеевич поражал окружающих, легко вспоминая тех, кого он десятки лет назад видел юными студентами в стенах истфака. И это было не только свойством феноменальной памяти, но и отношением к людям: искренним и добрым, особенно к тем, кого он учил и воспитывал личным примером.

Редчайшее умение сочетать обширную информацию с увлекательным изложением, великолепные психологические зарисовки, приправленные юмором, а где следует – и сатирой, уникально трепетное по нашим временам отношение к русскому языку, совершенная диалектика мысли и языка отличали Николая Алексеевича Троицкого на протяжении всей его научной жизни.

Ждет своего часа и публикация большого эпистолярного наследия профессора[11]11
  Обширный архив Н. А. Троицкого находится в фондах Саратовского музея-усадьбы Н. Г. Чернышевского. Работа по научной обработке богатейшего наследия историка только-только началась.


[Закрыть]. За годы творческой жизни он состоял в дружеской переписке с выдающимися отечественными и зарубежными историками и писателями: Ф. Вентури (Италия), Е. Лампертом (Англия), Д. Рейли (США), Н. М. Дружининым, П. А. Зайончковским, Ю. В. Трифоновым, Е. А. Таратутой, Ю. В. Давыдовым и др., а также с потомками героев своих книг: внучкой одного из лидеров I Интернационала и партии «Народная воля» Г. А. Лопатина Еленой Бруновной Лопатиной, внучатой племянницей «нравственного диктатора» «Народной воли» С. Л. Перовской Софьей Глебовной Перовской, дочерями корифеев российской адвокатуры Н. К. Муравьева (душеприказчика Льва Толстого) и П. Н. Малянтовича (министра юстиции Временного правительства), Татьяной Николаевной Волковой и Галли Павловной Шелковниковой, внуками знаменитых адвокатов Н. П. Карабчевского (Ниной Анатольевной Винберг) и В. И. Танеева (Еленой Павловной) и другими. Книги Николая Алексеевича находили отклик не только у специалистов, о чем свидетельствуют письма от читателей из множества мест (городов, районных центров, поселков) огромной страны. Среди корреспондентов историка – музейные работники, учителя, старшеклассники, студенты, шахтер, капитан дальнего плавания – словом, представители самых разных слоев советского, а позже и российского общества.

Путь к признанию для Н. А. Троицкого был непростым не только потому, что он не выбирал легких творческих путей, но и по причинам, весьма далеким от науки и научной этики. Для Николая Алексеевича Троицкого честь и честность были не только однокоренными словами, но и понятиями одного порядка. Он категорически не принимал некомпетентности и откровенной лжи в науке, не боясь вступать в дискуссии с самыми высокопоставленными оппонентами[12]12
  О дискуссиях и публичных выступлениях историка по научным вопросам см.: Троицкий Н. А. Сказания о правде и кривде в исторической науке. СПб., 2013.


[Закрыть]. Принципиальность и твердость Троицкого, участника жарких «боев за историю», не единожды вызывали у власть имущих раздражение и требование «принять меры» по отношению к строптивому историку. Печальную известность в России и за ее пределами получила кампания против Н. А. Троицкого, инициированная властями Саратовской области, после того как в мае 2002 г. профессор опубликовал статью «“Обер-вешатель” на пьедестале почета», отражающую его критическую (и далеко не бесспорную) позицию в отношении П. А. Столыпина[13]13
  Троицкий Н. А. «Обер-вешатель» на пьедестале почета // Настоящий Саратов. 2002, 31 мая. Статья эта была немедленно перепечатана рядом периодических изданий.


[Закрыть]. Причина острой реакции со стороны власть имущих заключалась в том, что Николай Алексеевич поставил под сомнение «научные заслуги» тогдашнего областного начальника Д. Ф. Аяцкова, «по образованию агронома, а по специальности куровода»[14]14
  Троицкий Н. А. Книга о любви. С. 187.


[Закрыть], который, став губернатором, защитил кандидатскую диссертацию, а уже через два года – докторскую (по историческим наукам!). От руководства университета и исторического факультета потребовали уволить профессора, но коллеги дружно встали на его защиту и заставили чиновников пойти на попятную. Правда, что было ожидаемо, впоследствии все попытки представить Николая Алексеевича к званию «Заслуженный деятель науки РФ» пресекались кем-то свыше уже на стадии подачи документов.

Не менее сложно складывались отношения профессора Н. А. Троицкого с руководством университета, пришедшим в 2003 году на смену команде ректора, члена-корреспондента РАН Д. И. Трубецкова. Историк не раз открыто критиковал авторитарный стиль управления нового ректора Л. Ю. Коссовича, бесконечные реорганизации и оптимизации, увольнения несогласных, установившуюся в университете атмосферу доносительства и стукачества[15]15
  Ректориада: хроника административного произвола в новейшей истории Саратовского государственного университета (2003–2013). New Providence, 2014. Т. I. С. 185–186; Цодикова А. Мы да наша боль // Саратовский расклад. 2007. № 39(192). 1–7 ноября; Микулина С. Историческая личность Николай Алексеевич Троицкий // Общественное мнение. 2006. № 6 (81).


[Закрыть]. Университетское начальство отвечало Н. А. Троицкому в меру своей «воспитанности»: так, однажды, в мае 2009 года, сотрудник охраны издевательски не пустил в корпус пожилого профессора, забывшего дома служебный пропуск[16]16
  Ректориада: хроника административного произвола. Т. I. С. 50.


[Закрыть]. В годовщину 80-летия Николая Алексеевича ректорат Саратовского государственного университета имени Н. Г. Чернышевского стыдливо дистанцировался от празднования юбилея ученого. В итоге торжества организовал другой саратовский университет – Технический, в котором Н. А. Троицкий долгое время работал по совместительству. Там же его удостоили звания Почетного доктора, в то время как в alma mater этого сделать не удосужились. Необходимо отметить, что в противовес безразличной позиции официального руководства Саратовского государственного университета верные друзья и коллеги по кафедре истории России сумели самостоятельно организовать издание юбилейного сборника в честь профессора[17]17
  Николаю Алексеевичу Троицкому – к юбилею: Сборник статей / под ред. С. А. Мезина. Саратов: Изд-во «Наука», 2011.


[Закрыть].

Николай Алексеевич, несмотря на несчастья – потерю сына Дмитрия и жены Валентины Петровны, невзирая на многочисленные несправедливые, порой откровенно клеветнические нападки оппонентов, не озлобился, никогда не был хмурым и раздраженным, умел с юмором выйти из трудной ситуации, всегда сохранял самоиронию и мужество. Он находил моральную поддержку и вдохновение в музыке и искусстве, азартно следил за успехами обожаемого им с юности московского «Спартака». Прикованный в последние месяцы жизни к постели, но пытаясь встать на ноги, он шутил: «Я как в работе Ленина: “Шаг вперед, два шага назад”».

Для Н. А. Троицкого любовь была не фигурой речи, а смыслом жизни, ее сердцем, тем, без чего сама жизнь пуста, неприглядна и бессмысленна. Фразу «больше, чем любовь» он не воспринимал категорически, поскольку был убежден – выше любви нет ничего в мире. Не случайно свои мемуары, во многом исповедальные, он назвал «Книга о любви». Это действительно Книга о любви. К людям, профессии, Отечеству и его истории.

Николай Алексеевич был удивительно цельным человеком. Все, что он любил и делал в своей жизни, было, по его словам, «всерьез и на всю жизнь». Поступать по-иному он просто не мог.

* * *

Научные интересы Николая Алексеевича были столь разнообразны, что невозможно охарактеризовать их все. Итогом творческой деятельности профессора стали 40 книг и более 400 статей[18]18
  Николай Алексеевич Троицкий: библиографический указатель / авт. вступ. ст. и сост. Ю. Г. Степанов. Саратов: Изд-во СГУ, 2002. 49 с.


[Закрыть]. Годы спустя профессор Троицкий сетовал, что, переступив порог 80-летия и будучи автором нескольких сотен статей и четырех десятков книг, он так и не написал пока три важнейшие для него монографии: об историке Е. В. Тарле, народоволке С. Л. Перовской и Наполеоне. К личности и научному наследию Тарле саратовский историк относился с особым пиететом, часто публиковал материалы о неизвестных фактах из жизни автора «Нашествия Наполеона на Россию»[19]19
  Троицкий Н. А. Евгений Викторович Тарле // Историографический сборник. Саратов, 1977. Вып. 6. С. 3–57; он же. Историк и поэты (К биографии Е. В. Тарле) // Источниковедение и краеведение в культуре России: Сборник к 50-летию служения С. О. Шмидта историко-архивному институту. М., 2000. С. 150–151, и др.


[Закрыть]. Время от времени Николай Алексеевич порывался ехать в Москву для работы в архивах над биографией Тарле, но так и не осуществил своего намерения. «Я теперь невыездной», – шутил профессор. По целому ряду обстоятельств он не мог надолго покидать Саратов, чтобы написать обстоятельный, с привлечением новых документов труд о Е. В. Тарле. Это требовало времени и сил, которых, как чувствовал Троицкий, оставалось все меньше. Биографическое исследование о С. Л. Перовской он успел завершить на склоне жизни, но увидеть книгу опубликованной ему уже было не суждено[20]20
  Троицкий Н. А. Софья Львовна Перовская. Жизнь. Личность. Судьба. Саратов, 2014 (2-е изд.: М., 2018).


[Закрыть].

Личность великого француза, его роль в истории и в целом эпоха Наполеона привлекали внимание Н. А. Троицкого с юности[21]21
  Троицкий Н. А. Книга о любви. Саратов, 2006. С. 38.


[Закрыть]. В 1963 году, будучи преподавателем кафедры истории СССР Саратовского университета, он отправил в журнал «Вопросы истории» большую статью (88 с.) с пересмотром дворянских и советских стереотипов в освещении войны 1812 года. Работа была отвергнута по «идейным соображениям», и ее автор «понял, что тема “Двенадцатого года”» для него «закрыта»[22]22
  Там же. С. 101.


[Закрыть]. Как оказалось, на четверть века. Все это время Николай Алексеевич, не оставляя надежды на лучшие времена, работал над темой «Наполеон и Россия», что называется, в стол. Вознаграждением за веру в себя и упорство в достижении цели был изданный в период перестройки его блестящий труд «1812. Великий год России». Монография Троицкого стала настоящим событием, вызвав целый ряд и положительных рецензий, и резких откликов, и бурных дискуссий на страницах научных изданий. Не менее острую полемику вызвало появление его монографии о М. И. Кутузове. В период между изданиями работ об Отечественной войне 1812 года и Кутузове Н. А. Троицкий сделал первый шаг к исполнению давней мечты – написать научную биографию Наполеона Бонапарта. В 1994 году вышла в свет его книга «Александр I и Наполеон», написанная в редком для современной исторической науки жанре сравнительного жизнеописания. Очевидно, что к созданию фундаментального труда о Наполеоне Бонапарте исследователь шел в течение многих лет и примерно в 2007 году, завершив работу над рукописью двухтомника, попытался издать его. К сожалению, Российский гуманитарный научный фонд его заявку на издательский грант отверг. Работа Н. А. Троицкого долгое время оставалась неопубликованной.

Свою книгу автор назвал «Наполеон Великий». Название двухтомника, конечно, необычно. Но сам Николай Алексеевич отмечал, что для специалиста тот факт, что Наполеон как историческая личность не менее, а еще более велик, чем наши Петр и Екатерина Великие и всем миром признанные Кир Великий, Карл Великий, Фридрих Великий, даже Александр Великий, неоспорим. И все же в отношении к Бонапарту у него не было наивного идеализма. Не случайно на вопрос своего коллеги профессора А. И. Авруса о том, как все же он относится к Наполеону, Николай Алексеевич ответил: «Я его не люблю, но уважаю»[23]23
  Аврус А. И. Слово о Николае Алексеевиче Троицком // История и историческая память. Саратов, 2016. Т. 13/14. С. 184.


[Закрыть].

Последняя работа Н. А. Троицкого предельно полемична. Он осознанно выделяет наиболее острые вопросы, словно подталкивая оппонентов к дискуссии. Если попытаться свести авторскую концепцию к нескольким узловым моментам, то выходит следующее. В понимании автора Наполеон – своеобразный феномен «демократического диктатора». К 1799 году идеалы Великой французской революции давно утонули в крови гражданской войны, нищете большинства граждан Республики, чиновном произволе и воровстве. Страна находилась в состоянии экономического коллапса. Первый консул энергично и с удивительной быстротой восстановил во Франции политическую и социальную стабильность, преодолел экономический кризис, наладил всю систему управления государством сверху донизу. Принятая в редакции Бонапарта Конституция 1799 года закрепила важнейшие завоевания революции: гражданское равенство, бессословность общества, право собственности. Не удивительно, что подавляющее большинство французов поддержали Наполеона как национального лидера. С другой стороны, Троицкий отмечает и нескрываемый политический цинизм Бонапарта, подмявшего под себя все ветви власти и подавившего оппозицию. Историк считает конституционное оформление гражданских прав при почти полной ликвидации политических свобод неизбежным условием для преодоления постреволюционного синдрома. Трудно судить, насколько правомерна такая постановка вопроса, но возрождение Франции в консульство Наполеона – неоспоримый факт.

В работе Н. А. Троицкого Россия Александра I – полная противоположность наполеоновской Франции. Историк постоянно сравнивает положение двух крупнейших стран Европы начала XIX века, и это сравнение не в пользу нашей страны. В интерпретации Н. А. Троицкого свободная Франция наголову превосходила крепостную Россию во всех без исключения сферах: экономической, социальной, политической, военной. Такая картина тотального верховенства родины Бонапарта над «вотчиной» Романовых не кажется абсолютно достоверной. В частности, Н. А. Троицкий доказывает, что при Александре I военно-полицейский режим в России значительно превосходил то, что было во Франции. Это тезис спорный и практический недоказуемый. Достаточно вспомнить, что в России декабристы долгие годы безнаказанно вели антиправительственную деятельность практически на виду у царя и правительства, тогда как Наполеон решительно и жестко подавлял все очаги сопротивления режиму.

Характер наполеоновских войн в Европе – один из самых дискуссионных вопросов, не имеющий однозначного решения. В «Наполеоне Великом» Н. А. Троицкий повторяет те положения, что отстаивал на протяжении долгих лет. По его мнению, преобразования Бонапарта, в первую очередь отмена крепостного права и Гражданский кодекс, вели к прогрессивным изменениям в европейских странах. Именно это заставило монархические режимы Европы объединиться в борьбе с «корсиканским чудовищем». Историк подчеркивает, что из двенадцати войн, которые вел Наполеон с «феодальными коалициями», только в двух случаях (в кампаниях против Испании и России) он был их «зачинщиком», во всех остальных именно монархи феодальной Европы (при поддержке Англии) стремились уничтожить свободную Францию.

При этом Троицкий признает, что передовые идеи невозможно навязать «отсталым народам» силой. Эти утверждения вызывают ряд вполне логичных вопросов. А пытался ли Наполеон распространять «передовые идеи» мирным путем? Почему он так и не отменил крепостное право в России? Почему, вопреки обещаниям, так и не даровал политическую независимость Польше? И главное. Согласимся, что уничтожение крепостничества и сословного строя, принятие Гражданского кодекса – все это, безусловно, громадный шаг вперед. Но ведь от этого для испанцев, немцев, русских и других «отсталых» народов Европы французы не переставали быть оккупантами. Можно ли приписать стремление к национальной свободе исключительно невежеству масс и корыстным интересам верхов? Определенное лукавство просматривается и в оценке жертв, к которым привели двадцать лет непрерывных военных кампаний Наполеона. Николай Алексеевич указывает, что по размаху и человеческим жертвам наполеоновские войны – «детская игра» по сравнению с Первой и особенно со Второй мировой войной. Такой подход нарушает принцип историзма, определяющего, что каждое историческое событие следует сравнивать с предшествующим ему, а не последующими. Двадцатый век по масштабам насилия и жертв не имеет аналогов в мировой истории. Правомерны ли такие сравнения? Думается, что вряд ли.

С выводами и мнением саратовского историка можно спорить, но вместе с тем многое из того, что происходит в последние годы в общественно-политической и научной жизни страны, заставляет внимательнее прислушаться к автору «Наполеона Великого».

В начале 2000-х годов Троицкий, анализируя новейшую историографию «наполеоновских войн», пришел к неутешительному выводу: удушливая атмосфера псевдопатриотизма вновь воцарилась в исторической науке России. По его мнению, в изучении противостояния России и Франции начала XIX столетия имеет место парадоксальный временной кульбит. Историки постсоветской России, отказавшись от марксизма, вернулись к «дворянско-монархической концепции» второй половины XIX века с ее самодержавным пафосом, воспеванием Александра Благословенного и безудержным поношением Наполеона. Анализируя исследования последних лет о войне 1812 года, о Бонапарте и его кампаниях в Европе, о Заграничном походе русской армии, Троицкий находил, что его понимание личности и великой роли Наполеона в мировой истории, как и его критика «освободительной миссии» русской армии в Европе, противоречат «патриотическому» вектору в современной российской историографии.

Ныне у читателя появляется прекрасная возможность самому оценить позицию профессора Троицкого по дискуссионным вопросам наполеоновской эпохи. Можно не сомневаться, что двухтомник Н. А. Троицкого привлечет внимание историков и неизбежно породит дискуссии. Подлинная научная полемика там, где бьется талантливая и живая исследовательская мысль. А в этом отношении равных Николаю Алексеевичу Троицкому было и есть совсем немного.