Текст книги "Непослушная игрушка"

Следователь дождался, пока я напьюсь, убрал кувшин и лишь затем повторил вопрос:

– Так почему же все-таки вы выгнали леди Верону из дома?

Я уже немного пришел в себя и со спокойной улыбкой пожал плечами:

– Поругались. Я вспылил и немного погорячился.

– Понимаете, какая странная вещь получается, – задумчиво протянул следователь. – Сведения о заговоре копились у нас уже давно, а вот конкретных сроков начала активных действий у нас не было. И вдруг к начальнику секретной службы является леди Верона и уверенно заявляет, что в ближайшие часы будет совершена попытка переворота и жизнь короля в опасности. Когда ее попросили объяснить, откуда у нее такие сведения, она сказала, что ее предупредили вы.

– Я?!

Опешил – самое мягкое, что можно было сказать о моем состоянии.

– И каким же образом?

– Вот и мы задали тот же вопрос, а в ответ получили описание вашей ссоры.

– И что? – невольно заинтересовался я.

– Леди Верона посчитала, что вы вели себя неправильно.

– То есть?

– Вы вели себя как подлец, но не радовались этому. Особенно показательным для нее было то, что вы при этом резали стол, не зная, как вести себя, и отводили взгляд. И очень уж торопили ее, чтобы она поскорее ушла. Леди Верона была в курсе наших подозрений, достаточно хорошо изучила вас и решила, что весь этот скандал вы затеяли только для того, чтобы побыстрее удалить ее из дома и не подвергать опасности.

– Бабские выдумки!

– В другое время мы бы тоже посмеялись над подобным объяснением причин ссоры мужчины и женщины, но о заговоре мы знали, и неизвестно было только точное время начала активных действий. Поэтому мы, не откладывая, ввели особый режим охраны монарха. В город были вызваны верные части и направлены на охрану родственников короля. К некоторым успели, а к некоторым… нет. К дому леди Вероны тоже отправили отряд, но вы справились сами. Теперь осталось выяснить сущую мелочь: насколько вы были посвящены в заговор.

Особого смысла таиться я не видел, поэтому постарался отвечать честно:

– По поручению лорда Киксо я обязан был втереться в доверие к Вероне, соблазнить, жениться на ней, а после уничтожения королевской семьи дождаться коронации Вероны, стать консортом и ждать указаний Киксо.

В комнате повисла тишина. Наконец следователь смог прокашляться.

– И как давно вы выполняете поручения Киксо?

– Да с неделю, наверное, – не стал скрытничать я.

– А как же ваши отношения с леди Вероной до этого момента?

– Я просто старался выжить и добраться до столицы. Верона оказалась рядом.

– Допустим. – Следователь помолчал. – Но лорд Киксо пообещал вам головокружительные перспективы, а вы вместо этого все испортили. Почему?

Действительно, почему? Хотел бы я и сам это знать. Хотя, если честно, рушить чьи-либо планы у меня и в мыслях не было. Так, на короткий миг пожалел Верону. Откуда мне было знать, что она побежит не плакать где-нибудь в уголке, а прямым ходом в службу безопасности?

– Какой ответ вы хотели бы услышать?

– Честный.

Я попробовал прикинуть про себя варианты. Если скажу, что все это делал сознательно, то это будет неправдой в первую очередь перед самим собой. Меня ведь и не думали во что-либо посвящать. Все, что я делал, было на уровне интуиции. А остальные решат, что я набиваю себе цену, спасая шкуру. И путь у меня будет только один – на плаху. Лучше говорить правду. Во всяком случае, придерживаться прежней версии – все только случайно.

– Верона мне надоела, и я решил с ней порвать. Я решил, что не настолько мне хочется королевской власти и всего, что с ней связано, чтобы еще и спать с нелюбимой женщиной. Уж как-нибудь я без этого обойдусь.

Снова повисла тишина. Неожиданно заговорил молчаливый гость:

– Она вам так противна?

– Ну почему же. Временами она бывает очень даже приятной. Но спать с ней из-за королевской короны я не хочу.

– А если бы она была бедна и безродна?

Непонятный разговор начал раздражать.

– К чему вы вообще клоните?

– Я пытаюсь понять, что же вами двигало. Жадность, расчет, благородство или что-то еще? И что с вами делать – казнить или награждать.

Я мрачно смотрел на этого нежданного психолога.

– Когда сам смогу разобраться, я вам сообщу.

– А если я прикажу вам жениться на Вероне?

Я даже поперхнулся:

– Прикажете? Мне?! Жениться?!

– При задержании вы сказали, что с удовольствием подчинитесь королю.

– Так то королю… – начал было я, но тут возникло нехорошее подозрение, и я осекся.

Мужик чуть улыбнулся:

– Да, я ваш король Анре.

– Вы так не любите леди Верону? Или это такое наказание для меня?

Король встал и подошел ко мне. Охрана напряглась, но не сдвинулась с места.

– Леди Верона много рассказывала о вас. Много непонятного, много странного. Но кто из нас без недостатков? Однако она считает, что до сих пор жива только благодаря вам. Лучше бы вас казнить, но и мнение Вероны, оказавшей всем неоценимую услугу, надо учитывать. – Король помолчал. – Следствие будет продолжено, а вы пока подумайте, что же для вас предпочтительней – жениться на Вероне или умереть.

Не успел я удивиться, каким образом связаны моя жизнь и женитьба на Вероне, как меня подхватили под белы рученьки и отвели в камеру. На этот раз мне выделили персональную одиночку. Чистенькая, уютная комната примерно три на четыре метра. На недосягаемой высоте под потолком маленькое окошечко, через которое едва пробивался свет. Из обстановки – подвешенный на цепях к стене лежак. В дальнем углу дырка в полу. Судя по запаху – туалет. Стены и пол из грубо обтесанных каменных блоков. Очень массивная, чуть ли не в двадцать сантиметров толщиной, дверь с маленьким глазком и окошечком для выдачи еды. И все. Скромненько и со вкусом.

Меня сунули в камеру и забыли. Сначала я этого не понял. Сначала я пытался о чем-то думать, что-то анализировать. Хотя о чем тут думать-то? Вляпался в чужие разборки, о серьезности и масштабе которых не имею ни малейшего понятия. Сам признался в государственном преступлении, за которое может быть только одно наказание – смерть. Может, зря я это сделал? Прикинулся бы невинно пострадавшим, может, и отпустили бы уже. Хотя черт его знает. Если уж они с таким вниманием выслушали рассуждения Вероны о возможной подоплеке банального домашнего скандала, то и без моего признания заинтересовались бы, откуда у обычного телохранителя-любовника вдруг такая уверенность, что все может резко измениться. Так резко, что я не позволил Вероне даже остаться до утра. Все верно. Сложили два и два и получили точное время начала переворота. А это можно расценить и как мою важную роль в заговоре. И про Киксо они бы узнали. Так что своей разговорчивостью я ни в чем особенном и не признался, из меня бы и так все выбили пытками. Я только выиграл, сведя свою роль до уровня альфонса, кем я, собственно, и являлся. Но заговор есть заговор. А когда до Вероны дойдет, что истинной причиной моих ласк была чистейшая корысть, она взбесится. Я даже немного помечтал, представляя, как она мечется, стонет, рычит, проклиная меня. Но она же может и настоять на смертной казни, чтобы отомстить мне. Ну если очень повезет, может ждать каторга или пожизненное заключение. Даже камера подходящая, почти как у графа Монте-Кристо. Может получиться и так, что в этой камере я и сдохну от старости. Маловероятно, конечно, но чем черт не шутит? Можно начинать копать подземный ход, но не хочется заниматься бесполезным трудом, лучше уж дождаться приговора, если, конечно, я вообще его дождусь.

Но про меня забыли. Кормили два раза в день, и довольно сносно. Но никакого общения. Открывается низенькое окошко, на подставочку ставится чашка с варевом, кружка с чем-то, напоминающим морс, я их забираю, отдаю грязную посуду, и на этом общение заканчивается. Немного смущало, что посуду я не мыл (да и нечем было), а каждый раз получал новую. Наверное, это имело какой-то смысл, пусть пока и непонятный. Меня не таскали на допросы, не убирали лежак и не требовали, чтобы я целыми днями стоял на ногах. С одной стороны, хорошо. Я отоспался, отдохнул, но во весь рост встала проблема безделья и одиночества. Сначала я попытался что-то вспоминать, но быстро понял, что это глупость. Земная жизнь для меня теперь не более чем красивая сказка, о которой лучше забыть, чтобы не бередить душу. А за месяц жизни в этом мире мне встречались только бандиты, лес и дорога. Немного убийств, немного секса. Но про убийства вспоминать не хочется, а про секс хочется, но лучше этого не делать, иначе пребывание в камере покажется тяжелее вдвойне. Что остается? Только Эли, но о нем я знаю лишь то, что он где-то здесь. Вот и получается, что думать и вспоминать мне не о чем. Что там пишут в книжках о правильном поведении в камерах-одиночках? Надо себя чем-то занять. Например, навести порядок. Только в чем и как? Посуда у меня, можно сказать, одноразовая. Воды нет. Полировать лежак и стены? Чем? Ладошкой? Начать учиться и попросить книги? Ага, принесут. Только вот, судя по крикам, доносящимся время от времени из коридора, книга если и будет учебником, то скорее о правильной организации пыток, типа «Молота ведьм».

На третий день отдохнувшее тело потребовало движения, и я отправился в путешествие по камере. Пятьдесят кругов по часовой стрелке, пятьдесят против. При этом считать шаги, трещинки и выступы на стенах. Через пару часов это надоело. Что еще? Попытался заняться физкультурой, даже вспомнил армейский комплекс упражнений «Солдатская пружинка», но через пару часов надоело и это. Варианты развлечений стремительно заканчивались. Похоже, одиночество и безделье могут стать настоящей проблемой. Усевшись в позу лотоса, попытался войти в транс, но тут же остановился. Ну достигну я нирваны, буду сидеть годами нетленный, блуждая разумом в неведомых мирах. И что? Перенесусь ли я в другие миры как личность или просто обману себя, как наркоман, принявший дозу? Еще несколько часов бесплодных попыток придумать занятие, и я ощутил в себе нарастающее раздражение. Стоп! Если верить книжкам, это один из начальных этапов. Вскоре начнутся вопли, битье головой о стены и прочие сомнительные удовольствия.

Встав, я чуть раздвинул ноги и стал покачиваться, мягкими толчками ног раскачивая тело из стороны в сторону. Тоже не бог весть что, но хоть какая-то смена деятельности. Тут главное – делать все мягко и плавно, чувствуя каждую мышцу. Плавный толчок влево, плавно остановиться, плавный толчок вправо, плавно остановиться, и все по кругу. Через час я начал ощущать себя чем-то вроде пузыря, наполненного водой. Чуть качнулся, и вода послушно плеснулась в нужную сторону. Тело-пузырь мягко плывет и постоянно меняет форму, но я остаюсь единым гибким целым. Что-то мне это напомнило. Покопавшись в памяти, нашел нужную ассоциацию. Как-то в молодости мне попалась книга с картинками по ушу. Тогда это было модно, вот и я решил попробовать. Начал разучивать, но без наставника, на одном энтузиазме у меня не пошло. Может, попробовать сейчас? Что я там разучивал? Вроде про стиль аиста. Или цапли. Я попытался воспроизвести хоть что-то, но получилось ужасно. Жалкие потуги, кривые руки и ощущение собственной ущербности.

Я почти решил бросить. А потом пришла идиотская идея. А почему бы мне не изобрести собственный стиль и упражнения? Раз я предположительно в некотором роде дракон (или принадлежу к роду с таким названием), то почему бы не создать стиль дракона? У китайцев наверняка что-то такое есть, но до их знаний мне теперь не добраться. А что, и голова будет занята, и тело потренирую. Может, меня и казнят уже через час, но я хотя бы не буду трястись в ожидании неминуемого.

Встав посреди камеры, попытался представить себя драконом. Что я, собственно, о них знаю, тем более о местной разновидности? Вроде у всех минимум четыре лапы, пасть, крылья и хвост. У европейцев драконы большие и толстые, а у китайцев длинные и худенькие. Хорошо было бы еще посмотреть на спину, чтобы узнать о своем втором облике, но зеркала рядом нет, а просить стражу об этом просто глупо. Ну что ж, на первых порах будем считать себя длинным и худеньким, стоящим на задних лапках.

На словах получалось легко и просто, а на деле – медленно и мучительно. Я старательно замедлялся, тянул каждое движение, но получалось нечто вроде движений сонного ленивца, но никак не гордого дракона. И только на третий день я сумел настроиться на образ дракона по-настоящему. Почти физически ощутил, что мои передние лапы большие и тяжелые, а когти просто огромные. Плечи бугрятся мышцами, немного сковывая движения, но к этому надо просто привыкнуть. Теперь я уже не изобретал движения, а просто вдумчиво пытался биться с невидимыми противниками. Заблокировать удар слева, уйти от удара сзади, ударить самому противника справа. Движения тягучие, каждая мышца делает свою работу. Стараясь не спугнуть еще смутные ощущения, я несколько дней занимался только передними лапами. Потом постепенно пришло ощущение тела, а потом и задних лап. А еще через неделю добавилось ощущение хвоста и крыльев. Все это требовало концентрации и огромного внимания, но дни летели незаметно, и меня даже начала раздражать необходимость отвлекаться на еду и сон.

А еще через неделю наступил качественный скачок. В какой-то момент я заметил движение воздуха (а может, и не воздуха) вокруг своих рук. По телику я видел нечто подобное, когда показывали в замедленной съемке движение пули и сверхзвукового самолета в воздухе. Завихрения, темные волны. Но я двигался очень медленно. Для меня даже солнце в окошечке проносилось невероятно быстро. Сначала я не придал значения этим завихрениям, списав их на усталость тела, глаз, мозгов, наконец. Потом смирился с ними. А потом заинтересовался. Что бы это ни было, но это вполне может стать новым развлечением. Теперь я изобретал движения, в первую очередь чтобы определить их связь с непонятными завихрениями. Постепенно удалось научиться создавать форму непонятных завихрений по желанию. Тут оказалось важным все – движение пальцев, кисти, рук и даже тела. Но теперь я мог сделать и обычный вихрь, и мини-торнадо. Постепенно дошло и до шариков, и до обычных плоских волн. А уж когда я смог управлять и невидимым хвостом и крыльями, разнообразие форм стало огромным. Но я никуда не торопился, мне сейчас было гораздо важнее прочувствовать движения, чем баловство с выдумыванием бесполезных игрушек.

Практической пользы от своих занятий я не ожидал, хотя как сказать… Попробовал выполнить свои упражнения в быстром темпе и сразу заметил, что движения получаются легко и естественно. Мелочь, а приятно. По моим ощущениям, я даже стал двигаться процентов на двадцать быстрее.

А потом нашлось применение и для тех завихрений, которыми я баловался последнее время. До этого я создавал их рядом с собой и, полюбовавшись, развеивал. А тут мне вдруг захотелось посмотреть, что получится, если направить мои вихри на стены. Сделав небольшой шар, направил его в середину боковой стены. Шар медленно доплыл до камней, расплылся и как будто растворился в них. Только вот поверхность камней после этого превратилась в теплую глазурованную плитку. Я, наверное, с час рассматривал это чудо, пытаясь понять, что произошло. Потом начались уже более целенаправленные эксперименты. Оказалось, что разные по форме и цвету вихри и действие производят совершенно разное. Одни могли плавить камень, при этом он оставался холодным. Другие разъедали, третьи меняли его цвет. Еще несколько тоже что-то делали, но я не понял, что именно. После одного из них, например, на стенах и полу проявилась невероятно сложная смесь линий, напоминающая одновременно и решетки, и паутину, и странно красивые узоры невероятной сложности. При прикосновении они чуть пощипывали пальцы, но этим все и ограничилось.

Когда я разрисовал стены граффити, а на одной из стен появилась надпись «Здесь был Вася», до меня дошло, что меня здесь больше ничто не держит. Хоть дверь, хоть стены я просто вынесу в любой момент. Осталось только придумать, что ломать, куда бежать и когда. В коридор я выберусь, но там ведь новые двери, охрана, которая не будет равнодушно смотреть на убегающего зэка. Надо хорошенько все обдумать. Превратив часть пола в песок, я разровнял его и принялся по памяти рисовать планировку здания, пытаясь составить план побега. За этим занятием меня и застала не вовремя появившаяся охрана. Приперлись они с фонарем, и мои художества засверкали зеркальной гладью во всей красе. Это было настолько необычно, что про меня на некоторое время забыли. Парочка стражников, пришедших за мной, ошалело рассматривали стены и обменивались репликами примерно такого содержания: «Э-э-э… А как… Охренеть… И что теперь с этим делать?.. И кто…» Я уже хотел под шумок смотаться, но дисциплина и выучка стражи взяла верх. Стоило мне чуть сдвинуться в сторону двери, как раздался окрик: «Куда? Стоять! Руки за спину!»

В комнате, куда меня привели, собрались многие знакомые лица. За столом сидел следователь, в уголочке – король с охраной. У дверей стоял довольно мрачный мужчина в ничем не примечательной одежде. Правда, от него исходило такое ощущение силы, что я невольно напрягся. А у стены на стульчике, как примерная ученица, сидела Верона. В строгом повседневном платье, без всяких следов косметики, сложив руки на коленях. Увидев меня, потянулась было ко мне и тут же отвернулась, глядя на следователя. Тот выглядел весьма довольным собой. Такое впечатление, что, если бы не присутствие короля, он бы вальяжно развалился на своем стуле.

– Как самочувствие, Гордан?

– Терпимо.

– Вы скромничаете. Отоспались, отъелись за государственный счет. И поправились, мне кажется.

Я даже не стал обижаться на пустую трепотню:

– Вам кажется.

Следак продолжал улыбаться:

– Могу вас поздравить: следствие по вашему делу закончено. – Не дождавшись моей реакции, резко посерьезнел, сел прямо и начал читать по бумажке: – Установлено, что упомянутый Гордан добровольно примкнул к заговору, возглавляемому лордом Киксо и направленному на свержение и уничтожение правящего короля и его семьи.

Неожиданно следак замолчал и оглянулся на короля. Что за цирк? В этом я и сам признался. Что же тогда они расследовали целый месяц? Решили, что я сознался в маленьких грехах, чтобы спрятать большие? Но и имеющегося «маленького» вполне хватит на смертную казнь – во все времена участие в заговорах против короля каралось крайне жестко. Так чего же они ждут?

Король тоже не торопился. Подошел ко мне, оглядел строго, при этом (по моим ощущениям) как будто ожидал воплей о пощаде. Не дождавшись, как и следователь, принял строгий официальный вид.

– Беда в том, Гордан, что вам не поверили и использовали, как говорится, втемную. Дали задание, как преданному стороннику короны, чтобы не вызывать подозрений. И будущего у вас не было. Как вы уже, наверное, поняли, вас должны были уничтожить вместе с Вероной. Это вас нисколько не оправдывает, и, если бы не ваша странная, но очень своевременная ссора, я не засомневался бы ни на минуту, подписывая указ о вашей казни.

Король снова прошелся взад-вперед.

– Еще меня смутила ваша фраза, сказанная при задержании, что вы с удовольствием подчинитесь королю. И та готовность, с которой вы сложили оружие после кровавого боя. – Он помолчал. – Поэтому я уступил просьбам леди Вероны и сделаю вам предложение.

Он снова прошелся.

– Заговор оказался весьма обширным, и далеко не все захотели сдаваться. Солдаты имели строгий приказ действовать решительно, без снисхождения, и в результате освободилось много должностей, а многим землям теперь нужны новые хозяева. Лорд Киксо был убит, прямых наследников у него нет, и я решил разделить его земли, чтобы у нового хозяина, кем бы он ни был, не появился соблазн повторить путь Киксо. Часть земель, граничащих с владениями леди Вероны, передаются ей.

Я слушал внимательно, но в некотором недоумении: какое отношение местные интриги имеют ко мне?

– Проблем там множество, начиная от назначения своих людей на ключевые посты и кончая подавлением возможных мятежей баронов, оставшихся верными Киксо. Верона умело управляет своими землями, но теперь трудностей будет в разы больше. И часть из них потому, что она – женщина. Многие бароны с легкостью стерпят ругань от мужчины-сюзерена, но будут оскорблены и поднимут бунт, если то же самое и вежливо скажет женщина. Поэтому я решил выдать леди Верону замуж и предложил ей несколько достойных кандидатур, но она их всех отвергла. Она хочет замуж только за тебя.

Я невольно покосился на Верону, но та смотрела в сторону, как будто говорили не о ней. Король, не дождавшись моих вопросов, чуть помрачнел.

– Если ты согласишься, я дам согласие на ваш брак.

Я в недоумении смотрел на него:

– После всего, что было?! Я ведь не люблю ее.

– А кто говорит о любви? Нужен мужчина, способный командовать и наводить порядок железной рукой.

– А что мне мешает бросить Верону сразу же после выхода из тюрьмы? Или устроить ей жизнь, полную ужаса и страха? Или организовать новый заговор?

– Верона поручилась за тебя, и ваш брак будет скреплен особым заклинанием. В случае твоего предательства она будет казнена, и сразу же умрешь ты.

Я снова покосился на Верону: она что, сдурела? Так подставляться из-за меня? И почему? Хочет отблагодарить за собственное спасение или действует по указке Эли? Больно уж необычный придуман способ вытащить меня из тюрьмы. Что-то я о подобном никогда не слышал. Хорошо бы, конечно, остаться в живых, но жениться ради этого я не собираюсь. Тем более на Вероне.

– А еще какие варианты?

Король почему-то повеселел:

– Отправиться в поездку телохранителем Вероны.

– И она думает, что я буду ее защищать? Я ведь и сам могу придушить по старой памяти.

Король даже улыбнулся моей откровенности:

– В этом случае на тебя наденут ошейник покорности. Любое действие против хозяйки будет наказываться болью. Умрет хозяйка – умрешь ты. Сбежать нельзя.

– А еще варианты?

Король перестал улыбаться:

– Самый простой и быстрый. Я подписываю приговор, и через час тебя казнят.

Ну что ж, хотя бы честно. Мне предлагают шикарный выход из сложившейся ситуации, а я выеживаюсь. Только вот мне ни один из предложенных вариантов не нравится. Совершенно. Не спрашивая разрешения, я отвернулся от короля и подошел к Вероне. Та сидела напряженная, даже пальцы стиснутых рук побелели.

– Верона, зачем тебе все это? Так замуж захотелось или это Эли идею подсказал? Какие у нас теперь могут быть отношения? Ты что, не понимаешь, что я тебя не люблю? И во что я могу превратить твою жизнь?

Верона опустила голову и еле слышно прошептала:

– Зато ты будешь жить и будешь рядом…

Это собачье «рядом» взбесило меня, и я чуть не ударил ее. Внезапно изменившимся голосом я чуть ли не прорычал:

– Ты хочешь умереть сразу или чуть попозже?

Верона вздрогнула, испуганно сжалась, но затем пересилила себя и твердо посмотрела мне прямо в глаза:

– Как скажешь, Гордан, так и будет.

Стараясь не сорваться, я отошел в дальний угол и, упершись в стену руками, попытался успокоиться. Удивительно, но в комнате стояла тишина, как будто я был здесь главным, а не король. Это настораживало, но сейчас мне важнее было решить свои проблемы. Даже появилось желание решить их одним махом. Ведь так просто – повернуться и броситься на короля с криком типа «Умри, паскуда!». Если не убьют сразу, то проживу я максимум час. И все. Не надо ни о чем думать, ни о чем беспокоиться. И Эли останется с носом.

Только вот умирать именно сейчас совершенно не хотелось. Едва лишь появилось в этом мире нечто, что стало интересно мне, и все бросить, все сломать?! Ну уж нет, я еще попью кровушки местным!

Значит, третий вариант отпадает. Какой из первых двух хуже? Первый вроде может дать власть. А для чего она мне? Придется совершать героические поступки. Могут потребовать исполнения супружеских обязанностей. Не хочу.

Второй превращает меня в собаку-охранника. Даже ошейник повесят. Но кто сможет заставить меня что-то делать? Главное – не дать Вероне умереть, чтобы самому не загнуться раньше времени. А уж чем я буду заниматься, это никого не должно волновать. Я ведь могу стать самым отвратительным охранником, которого только можно представить. Ленивым, загульным, постоянно смотрящим на сторону и всегда готовым сделать гадость. Они проклянут день, когда связались со мной!

Когда я повернулся, вид моего улыбающегося лица мгновенно испортил настроение всем присутствующим. Хотя чего им огорчаться, если мне весело? Для начала я поклонился королю:

– Благодарю, ваше величество, что вы даете мне второй шанс.

Поклонился Вероне:

– Благодарю вас, леди Верона, что вы сочли меня достойным. Но я знаю себя лучше и не могу принять ваше предложение… – Насладившись помертвевшим лицом Вероны, я продолжил после паузы: – …и стать вашим мужем. Но я вполне могу исполнять прежнюю работу охранника… – Полюбовавшись теперь уже на растерянность Вероны, я закончил: – …если его величество разрешит.

С королем шутки могли кончиться плохо, и я сказал без всякой иронии:

– Я готов повиноваться любому повелению вашего величества.

Тот долго молчал, разглядывая нас с Вероной.

– Со своими отношениями разбирайтесь сами. Но если вы меня подведете, я вас уничтожу. Сразу и обоих.

Бросив короткий взгляд на человека у двери, король коротко бросил:

– Ошейник покорности!

Тот в ответ кивнул. Подойдя к Вероне, достал из кармана небольшую коробку, открыл ее и протянул Вероне крупный кулон на цепочке:

– Наденьте так, чтобы он касался тела.

Верона послушно опустила кулон в вырез платья. Подойдя ко мне, человек достал из коробочки нечто, напоминающее кусок толстого витого шнура черного цвета. Соединив его концы у меня на шее, постоял немного с закрытыми глазами. Потом снова подошел к Вероне.

– Чтобы убить раба, достаточно снять кулон и отбросить его в сторону. Если ваш раб попытается коснуться его, то тоже умрет. Если захотите наказать его, достаточно сжать кулон. Чем больше усилие, тем сильнее боль. Попробуйте.

Верона поджала губы:

– Мне достаточно вашего слова, магистр.

– А мне нужно убедиться, что все сделано как надо, – настаивал тот.

Верона неуверенно коснулась пальцами кулона, и я ощутил легкое жжение на шее.

– Сильнее, – скомандовал магистр.

Движение пальцев Вероны я не заметил, но шею сдавило уже достаточно ощутимо.

– Еще сильнее!

На этот раз шею перехватило уже по-настоящему, а по телу как будто пустили ток. Мышцы скрутило судорогой, но я смог удержаться и не упал, хотя меня и перекосило.

– Еще сильнее! – Голос магистра стал недовольным. – Раб должен валяться в ногах и выть!

Верона, наоборот, отпустила кулон и гордо выпрямилась:

– Мне нужен защитник, а не слизняк, размазанный по полу!

Маг хотел было возразить, но конец пререканиям положил король.

– Теперь это раб леди Вероны, и она сама решит, как с ним обращаться, – сказал он магистру.

Маг тут же поклонился и отступил к стене.

Король собрался уходить, но я решил напоследок поквитаться с магом. Может, для него это просто работа, но отголоски боли по всему телу все еще чувствовались. Тем более что я сейчас уже официально в статусе раба-телохранителя, и все претензии будут к Вероне.

– Ваше величество, если уж ошейник на меня повесили, могу ли я начать исполнять обязанности немедленно?

– А что, уже есть необходимость?

Решив, что раз прямого запрета нет, то, значит, можно, я двинулся к магистру. Тот сначала немного удивился, а потом снисходительно скривил губы, видимо посчитав меня никудышным противником. Но мне на его мнение было наплевать. И даже неожиданное замедление моих движений не вызвало страха. Наоборот, память тела подсказала нужные движения, в которых скорость не имела значения, и в руках возникло нечто плотное. Я всего лишь коснулся тела мага, ткнув его сдвоенным ударом рук, но того швырнуло на стену, и он сполз на пол. Сразу стало легче дышать и двигаться.

Стоило повернуться, как короля закрыли его телохранители, а следак выхватил из стола подозрительную трубочку. Пришлось примирительно поднять руки:

– А нечего было орать на мою хозяйку! За леди Верону я любому горло перегрызу!

Разумеется, Верона была ни при чем. Но формально не придерешься: телохранителем быть заставили, на Верону орали, и довольно грубо. А что начал действовать без команды, так, может, я такой ответственный. Какие ко мне претензии? Получилось жестко, но я и сам такого не ожидал.

– И еще. В доме леди Вероны после боя остались мои нож и меч. Я хотел бы получить их обратно, – заявил я.

Следак покосился на короля:

– Вы их получите. На выходе.

– Еще у меня были вещи в таверне, а среди них деньги – четыреста золотых. Их я тоже хочу получить обратно.

На этот раз следак почему-то начал багроветь, но, снова глянув на короля, был вынужден сказать:

– Вы все получите. На выходе.

Подойдя к Вероне, я встал у нее за плечом:

– Я готов.

Некоторое время в комнате стояла тишина. Если бы я мечтал о славе, то сейчас был как раз такой момент. На меня смотрели все, и очень внимательно. Похоже, я их всех чем-то удивил.

Затянувшееся молчание прервал король. Раздвинув охрану, он подошел к Вероне.

– Ну раз готовы, так и отправляйтесь сразу, дела не ждут. Или у тебя еще какие-то просьбы? – обратился он к Вероне.

– Нет, ваше величество.

– Тогда все, поезжай.

Уже на выходе нас догнал голос короля.

– Гордан, я тебе не верю, – многозначительно произнес он.

Что-то король повторяется. И все эти театральные паузы, многозначительные интонации тоже надоели. Да и фраза прозвучала как-то странно – не то похвала, не то угроза. Я развернулся и встал по стойке «смирно»:

– Начнем разговор сначала?

Но король только махнул рукой:

– Иди уж!

Верона шла как настоящая госпожа – ни на кого не глядя, с гордо поднятой головой, и немногочисленные встречные торопливо отступали в стороны. На выходе возникла небольшая заминка, но подбежавший посыльный торопливо шепнул несколько слов охране, и перед нами сразу расступились.

Недалеко от крыльца стояла коляска Вероны с уже знакомым кучером. Можно было сразу уехать, но лишаться ножа, так выручавшего меня, не хотелось совершенно. Да и прелесть обладания денежками я успел оценить. И вообще, с какой стати я должен отдавать свое добро государству за просто так?

Ждать пришлось минут двадцать. Верона прогуливалась, а я уселся на подножку коляски и наслаждался лучами солнца, ласково греющими лицо. Глаза от яркого света отвыкли и начали болеть, пришлось даже крепко зажмуриться, но лица от солнца я не отвернул.

Следователь явился в сопровождении пары солдат, тащивших две большие матерчатые сумки (типа тех, что у нас в свое время использовали «челноки»). Я сразу сунулся в одну и стал перебирать вещи. Следак снова побагровел, но меня это мало волновало. Нож и меч сразу повесил на пояс, метательные ножи на грудь. Деньги обнаружились во второй сумке и, что удивительно, в сохранности. Демонстративно спрятав их во внутренний карман, повернулся к следователю: