Текст книги "Жанна Кальман, раскрытие секрета долголетия. Том I. Подмена. Откуда мы знаем, что старейший человек лгал о своем возрасте"

Истоки

Необыкновенное долголетие Жанны Кальман объясняется исключительной генетической наследственностью, случайно накопленной в социальной группе ремесленников и лавочников, ведущих процветающий бизнес в городе.

M. Аллар и Ж.-М. Робин [4]

Арль – один из старейших французских городов. Название Арелат (что в переводе с кельтского означает «на болоте»), полученное им за несколько веков до нашей эры, точно соответствовало сути. Согласно путеводителю 1756 года, Арль был почти окружен болотом, что делало его воздух нездоровым [59]. В 1817 году французский историк Амедей Пишо (1795—1877) опубликовал трактат «Болезни, вызванные болотами Арля».

В 1889 году Винсент Ван Гог писал своему брату Тео:

 
Здесь так называемый добрый город Арль – забавное место, которое друг Гоген обоснованно называет самым грязным на юге [60].
 

На протяжении всей истории своего города, арлезианцы страдали от различных эпидемий, от чумы до холеры и туберкулеза, и в нашем повествовании тема болезни также является ключевой.

С другой стороны, утверждалось, что

 
Во Франции нет другого такого замечательного своими древностями города, как Арль, так что его обычно называют вторым Римом [59].
 

По словам Эмиля Фассена (1842—1922), известного арлезианского историка и мэра,

 
Павший город, такой как Арль, черпающий все свое величие из воспоминаний, должен оберегать памятники, которые символизируют это величие.
 

Одним из таких памятников является невестка свояченицы Фассена, «Старейшина человечества», Жанна Луиза Кальман (1875—1997) — арлезианка по крови, как она себя называла [61].

Жанна Кальман родилась 21 февраля 1875 года на улице дю Рур, 5 в секторе ла Рокетт в Арле. В средние века этот район рыбаков и ремесленников называли «Бур де Порселе» в честь дворянской семьи, которая руководила им из своего замка. Позже замок был поглощен городом. Считается, что он оставил круговой артефакт, который можно попытаться проследить на современном плане Арля [62].

Часто говорят, что Жанна родилась в буржуазной семье, где прислуга выполняла всю домашнюю работу, но это не совсем так. Ее отец был последним в ряду плотников, строивших корабли для перевозки товаров по Роне.

Более века ее предки-кораблестроители жили в ла Рокетте и на набережной Тринкетай на другой стороне реки. Их жены происходили из семей пекарей, мельников, моряков, колесников и сапожников. Кальманы не были бедными, но им приходилось много трудиться, чтобы обеспечить себе пропитание. Они были искусными, но не слишком образованными ремесленниками, и их образ жизни не включал в себя слуг, что было отличительной чертой буржуазии.

Поэт Фредерик Мистраль считал, что их фамилия произошла от слова «каламан», означающего деревянную балку на его любимом провансальском диалекте [63]. Он знал, что Кальманы были строителями деревянных кораблей, но отцовская линия Кальман прослеживается задолго до того времени, когда они освоили плотницкое дело.

В XV веке Гарен Кальменк владел землей и виноградниками недалеко от Пузильяка, в 50 километрах к северу от Арля. Гарен – самый ранний известный прямой предок Жанны, ее мужа Фернана и их дочери Ивонны по отцовской линии, согласно записям, доступным на генеалогическом ресурсе Генеанет.

Небольшой городок Пузильяк образовался вокруг замка, который в конце XIII века был подарен королем Филиппом IV могущественным герцогам Юзеса. Мы точно не знаем, каким образом семья Кальменк оказалась в этом месте, но Кальман является производным от имени Калонимос, которое использовалось семьей еврейских Наси (принцев) на протяжении многих веков.

В городе Юзес находилась небольшая община еврейских ученых, в которую, вероятно, входили некоторые представители семьи Калонимос. В 1297 году евреи Юзеса были обвинены в ритуальном детоубийстве [64], а десять лет спустя все евреи были изгнаны из Франции, граница которой в то время проходила неподалеку.

Предки Жанны могли быть вынуждены сменить религию и укрыться в Пузильяке в 15 километрах восточнее. Независимо от того, откуда они пришли, окрестности замка предоставили первым крещенным Кальменкам удобное место, чтобы стряхнуть с себя прошлое. Они выбрали вариант имени с «твангом» на конце, вероятно, из-за его провансальского звучания.

В Пузильяке Кальменки процветали на службе у католической церкви у стен замка. Среди них были каменщики, торговцы, портные и священники.

Триста лет спустя, около 1675 года, Гайар Кальмен (пра-пра-правнук Гарена Кальменка) установил прочные связи с Арлем через торговлю и своих крестников: к концу жизни их у него набралось по крайней мере 16; некоторые были детьми его родственников, а другие были брошены родителями. Гайар следовал древней традиции филантропии, восходящей к его еврейским предкам. Как однажды сказал Фернан своей жене,

 
Вы даете, вы даете, и ничего не требуете взамен [65].
 

В XVII веке Пузильяк не был безопасным местом для богатых купцов. Однажды, путешествуя со своими двумя мулами, Гайар подвергся нападению банды всадников. Они отобрали его животных, но вернули одного в обмен на два пистоля (около 20 ливров по данным «Трех мушкетеров») [66].

После этого Гайар попросил согласия городского совета на поселение в Арле [67] и присоединился к общине своих арлезианских родственников, торговцев и портных Кальмен. В течение следующих трех веков его потомки породнились с этим древним городом, пережив засухи, наводнения, эпидемии и другие испытания.

После того, как первая жена Гайара умерла, он женился на вдове портного, Маргарите Пейрон, и поселился на ее ранчо в Камарге, в окружении лагун с фламинго и кишащих москитами болот. Маргарита была на 19 лет старше Гайара, но он умер на 17 лет раньше, в возрасте 52 лет.

Гайар привез с собой троих детей, родившихся в Пузильяке: Жана, Франсуа и Антуана. Антуан стал священником и поэтому был бездетным. Жан, как и многие другие его родственники из Арля, стал портным, но никто из его детей не выжил. Франсуа Кальменк и его сыновья были пастухами. Они разводили быков и лошадей и жили вокруг прихода Сен-Лоран, недалеко от места, где пять поколений спустя родится Жанна Кальман.

Основанное в 1512 году, Братство Пастухов является старейшим действующим братством во Франции. В его миссию входит оказание помощи престарелым, беднякам и инвалидам. Пастухи жили и одевались как ковбои из вестернов, разъезжая на лошадях по ветреным соляным просторам крупнейшей дельты в Западной Европе, и готовили быков для корриды, проводимой на римской арене в Арле.

В 1720 году Великая марсельская чума погубила каждого четвертого жителя в регионе, но пастухи, благодаря своей мобильности, смогли найти убежище за пределами города. Антуан Кальмен и его жена Мадлен Жилль выжили, и в 1723 году у них родился сын Винсент.

Когда Винсент женился на Онорад Гарриг в 1763 году, ему было почти 40 лет, но в свадебном акте был записан возраст 34 года – необычное для Франции несоответствие записи о браке документам о рождении и смерти (Винсент умер в возрасте 85 лет в 1808 году).

Онорад была дочерью богатого фермера Жана Гаррига. Пара поселилась на ферме мас-Нев, и у них появилось девять детей, многие из которых умерли во младенчестве.

Как и у его прадеда Гайара, у Винсента было множество крестников. Некоторые из них были рождены при содействии его жены, потомственной акушерки. Тридцатого прериаля XI года Французской Республики (19 июня 1803) Онорад помогла своей невестке Марте Фру родить дедушку Жанны – Антуана, а в 1838 году ее внучка и тезка, Онорад Кальман, тоже акушерка, способствовала появлению на свет матери Жанны Кальман, Маргариты Жилль.

Винсент был первым в семье, кто освоил профессию плотника. Он научил своего сына Пьера делать деревянные «саботы» пастухов. Своим видом эти ботинки напоминают шаланды, плавающие по Роне с незапамятных времен. Они спускались по течению с грузами из шахт и карьеров, а затем лошади тащили их обратно, вверх по реке.

Пьер пошел дальше и стал основателем династии судостроителей Кальман. Он женился на Марте Фру, дочери сапожника, и они поселились в ла Рокетт, всего в ста метрах от дома, где их правнучка Жанна будет жить со своими родителями три поколения спустя.

У Пьера было девять детей, в том числе четверо сыновей: Винсент, Антуан, Жак и Николя, которые также стали корабельными плотниками. Братья Антуан и Николя женились на сестрах Мари-Анне и Анне. Их отец, пекарь Жан Франсуа Пужо, жил на улице Фур Баналь (фр. four banal – общая печь) на другой стороне Роны. Братья поселились на набережной Тринкетай, и продолжили развивать свой судостроительный бизнес.

Отец Жанны, Николя Кальман родился в семье Антуана и Марии Анны в 1837 году. Он женился на своей соседке Маргарите Жилль, и их первенец Антуан появился на свет в 1862 году.

Через год у них родилась дочь Мари, которая прожила всего три дня. В 1865 году появился второй мальчик, Франсуа, а через два года Антуан умер в возрасте пяти лет.

В 1875 году семья переехала в район ла Рокетт, где дед Пьер начинал свою судостроительную карьеру. Николя был одним из последних и самых успешных в династии плотников Кальман. В 1880 году он был выбран в качестве партнера железнодорожной навигационной компании Алес – Рона, которая планировала использовать баржи для перевозки угля. Николя построил множество шаланд, но в 1885 году они были распроданы, поскольку заказавшая их компания обанкротилась.

У них были амбициозные планы по расширению, но в 1885 году умер партнер Николя, Жан Батист Кальман, и со временем железные дороги, которые обеспечили ему заработок, стали коммерческой угрозой для речной торговли. Николя, похоже, воспользовался возможностью, чтобы вовремя уйти. Он построил свой последний корабль в 1880-х годах, когда Жанна была еще ребенком, и вложил деньги в недвижимость, включая большой дом на улице Рокетт, 53 и ферму Руирон в Сен-Мартен-де-Кро, где он впоследствии занялся виноделием.

Обосновавшись в новом месте, семья Кальман поселила у себя Маргариту Мино, двоюродную сестру матери Жанны, в качестве домашней прислуги. Одной из ее основных обязанностей было сопровождение юной Жанны в школу и обратно.

Жанна начала свое обучение в турбулентный период перестройки и новых возможностей. Для удовлетворения новых требований к обязательному начальному образованию муниципальный совет организовал светские учебные заведения, но религиозные школы также продолжали функционировать до 1903 года.

Будучи преданными католиками, родители Жанны выбрали одну из лучших платных школ города, пансион мадам Бене-Кост на улице де ла Калад. Директрису вскоре обвинили в участии учеников в собраниях роялистов и отстранили от должности, но она смогла вернуться через несколько лет.

После прохождения Первого Причастия в школе мадам Кост Жанна поступила на недавно открытые на улице Сен-Поль старшие курсы для девочек. Эта школа вскоре переехала на улицу Клуатр рядом с церковью Святого Трофима.

Жанна была «сорванцом» в молодости, противоположностью своего брата Франсуа. Их отец говорил:

 
Моя девочка – мальчик, а мой мальчик – девочка.
 

Но Франция XIX века была мужским миром с небольшими возможностями для женщин. Энергия Жанны была направлена в искусство и музыку. Франсуа поступил на службу во флот и отправился в далекие путешествия, а его сестра продолжила рисовать и играть на пианино после окончания школы в 16 лет.

Интересно, что будущий муж Жанны тоже происходил из рода Кальман. У Николя был младший кузен Жак Кальман. Их отцы Антуан и Николя были братьями, а их матери были сестрами, что делало их кузенами по обеим линиям.

Дети старшего брата, Антуана, стали моряками и плотниками, в то время как Жак и его братья Пьер, Клод и Адольф Клавдий воспользовались возможностью получить образование, которое к тому времени стало более доступно. Вместо того, чтобы последовать за своим отцом в судостроительном деле, они предпочли стать торговцами, бухгалтерами и страховыми агентами.

Жак начинал как помощник суконщика, продавая ткань для пошива одежды. Среди покупательниц магазина была Мария Феликс, одна из четырех сестер — наследниц крупного состояния.

Сестра Марии, Антуанетта, вышла замуж за Эмиля Фассена, успешного адвоката и известного краеведа, который был избран мэром Арля в 1878 году. Жак Кальман не казался столь удачным уловом, но Мария была увлечена модой и видела в нем идеального партнера для реализации своих амбициозных планов.

Незадолго до падения империи, ее отец Мэтью Феликс (несмотря на то, что его дочерей звали Мария и Антуанетта) и шурины Жамбон и Фассен стали республиканцами. Они были довольны выбором Марии, который соответствовал новой идеологии свободы, равенства и братства.

Пара поженилась в 1868 году, и в том же году у них появился сын Фернан Кальман. Воспользовавшись финансами отца, Мария помогла Жаку открыть собственный магазин с видом на треугольную площадь Порселе на улице Рояль, которую вскоре переименовали в улицу де ла Републик.

Легенда гласит, что род Порселе (фр. porcelets — поросята) восходит к удивительному одновременному рождению девяти младенцев у одной матери, как это бывает у свиней — отсюда фамилия и поросята, вырезанные в камне их замка.

В пятнадцатом веке французские власти считали башни в недавно аннексированном Провансе потенциально агрессивными, поэтому приказали отсечь их до уровня окружающей крыши. Относительно небольшая башня Порселе пережила этот указ и теперь видна на аэрофотоснимках бывшего магазина Кальман.

В эпоху Гайара Кальмана эта башня была запечатлена арлезианским архитектором Жаком Пейтре. Ее можно увидеть справа от устойчивого к наводнениям лодочного моста, который с древних времен соединял Арль с его пригородом Тринкетай на другой стороне Роны. В 1882 году аналогичный лодочный мост в Сен-Жиле был отремонтирован Жаном-Батистом Кальманом, двоюродным братом и партнером отца Жанны.

В 1881 году, используя приданое Марии, Жак Кальман купил дом, принадлежавший Анне Ру, ее бабушке по отцовской линии, по адресу улица Пуассоннери, 3. Быстро растущий бизнес требовал учета, и тут важную роль сыграл брат Жака, Клавдий, который занимался бухгалтерией.

Площадь Порселе была неплохим местом, но старые здания, нависающие над узкими улочками, ограничивали возможности развития магазина.

В 1870-х годах городской совет Арля увидел необходимость улучшения уличного движения. В год рождения Жанны лодочный мост в Тринкетай через Рону был заменен на металлический. Чтобы улучшить доступ, было решено проложить новую широкую дорогу прямо к магазину Жака. Его дом, частично стоящий на пути новой дороги, был принудительно выкуплен властями.

В 1883 году новая улица Гамбетта пронзила город, выйдя на площадь Порселе, которая затем была очищена от старых зданий на повороте к мосту.

Магазин Кальман извлек большую выгоду из этого обновления города. С впечатляюще перестроенными фасадами на углу новой широкой улицы его расположение стало идеальным местом для торговли. В 1884 году городской совет выставил ранее выкупленное у Жака здание на традиционный «свечной» аукцион. Пока свеча не догорела, Жак торговался с Жаном Батистом Жиллем, и цена выросла с 10 000 до 19 100 франков. В результате Жак получил обратно свой значительно улучшенный магазин, два этажа апартаментов над ним, и древнюю круглую башню, которая когда-то была сторожевым постом замка Порселе.

В рамках подготовки к празднованию столетия Французской революции, расширенная площадь Порселе была переименована в площадь Антонель, в честь революционера, первого мэра Арля, вдохновителя присоединения к Франции бывшего папского государства – графства Венессен, и председателя Революционного суда, который приговорил королеву Марию Антуанетту Австрийскую.

Потомок Порселе, Эмиль Фассен был не слишком доволен таким решением:

Павший город, такой как Арль, который черпает все свое величие из воспоминаний, должен оберегать памятники, которые символизируют это величие. Драгоценные имена заслуживают такой же заботы, как и сокровища, которые мы храним с такой ревностной бдительностью в муниципальных архивах. Прискорбно стирать историческое название с уличной таблички без необходимости, или уродовать средневековое здание современными аранжировками.

Были ли причины свергать Порселе, одних из самых чистых символов нашего города? Низвести их, как это сделали мы, до улицы Пуассоннери – это, простите меня за слово, своего рода непристойность. Это имя должно было остаться привязанным к их бывшей крепости, на месте феодальной усадьбы, столь известной в наших летописях.

Что касается маркиза д'Антонеля, разве уютно его имени на этой площади, где ничто не говорит об его памяти? Разве его место, напротив, не было вполне обозначено в районе революционеров, на улице де ла Рокетт, где до сих пор находится его дом?

Однако площадь Порселе, значительно расширенная в результате сноса островка 97 и присоединения части улицы Театра, представляла собой новое творение, которое требовало нового названия; мы хотели, чтобы это название несло с собой отпечаток празднования столетия революции, и, таким образом, фиксировало дату украшения нашего города.

Поэтому площадь Порселе теперь называется плас д’Антонель. Кроме того, экспроприированные были компенсированы: соседняя улица, рю де ла Пуассоннери, получила название Порселе, «Non erat hic locus’, говоря по существу. При малейшем уважении к исторической традиции их имя должно было перейти к улице Сен-Эстев [68].

В 1886 году Жак Кальман стал жертвой вспышки брюшного тифа, оставив бизнес своей вдове Марии и юному сыну Фернану, который заканчивал учебу в колледже Арля. В некрологе местной газеты говорилось:

В прошлую пятницу смерть забрала в расцвете сил одного из наших самых уважаемых земляков. Жак Кальман, торговец и бывший судья коммерческого суда, скончался от последствий тяжелой болезни. Сын своих деяний, он занял выдающееся место среди братьев благодаря трудолюбию и уму, и смерть застала его во главе важного предприятия, которому он дал поистине экстраординарное расширение для нашего города.

Из другого некролога можно узнать о том, как проходили похороны:

Большая толпа провожала гроб к месту его последнего упокоения, свидетельствуя своим печальным видом об уважении и всеобщей симпатии, которую снискал покойный. По всему пути следования похоронной процессии мы видели, как у многих на глаза наворачивались слезы. Мы твердо убеждены в том, что единодушная народная скорбь может несколько облегчить огромную боль семьи Кальман, которая подверглась этому жестокому испытанию.

Два музыкальных ансамбля нашего города, «Филармония» и «Арлезьен», почетным членом которых был покойный, возглавили процессию, играя самые мрачные мелодии из своего репертуара. Три похоронных покрывала сопровождали гроб, который исчез под многочисленными венками от родственников и друзей. Первое покрывало несли суконные торговцы нашего города, второе – работники покойного, а третье – делегаты клуба Авенир.

Перед каждым покрывалом стояли носители красивейших и крупнейших венков, два из которых были преподнесены сотрудниками дома, а остальные – музыкальным обществом Арлезьен, господином Тасси и клубом Авенир. Гроб несли сын и брат покойного. У могилы господин Никке произнес речь, которая произвела глубокое впечатление на присутствующих:

«Последний день, когда ты был с нами, был замечательным днем Пасхи. Ты сказал: «Я оставляю вас на некоторое время», но смерть, этот непобедимый и безжалостный жнец, уже выбрала свою жертву, и сегодня твои останки скрыты от нас этим холодным и равнодушным гробом.

Смерть, мой дорогой друг, пришла к тебе, когда перед тобой открылось будущее, полное смеха, когда ты собрал все, что делает человека счастливым: богатство, здоровье и удачу.

Мы видели, как в юности ты начинал как простой служащий; позже ты взял на себя ответственность за основанный тобою магазин тканей; наконец, мы увидели, как, объединив усилия с самой уважаемой семьей, благодаря уму, трудолюбию, деликатности и откровенности своих методов ты создал один из первых домов в нашем городе.

Торговое сообщество так высоко оценило твои качества, что вскоре назначило тебя своим судьей. Выполняя эти функции, очень почетные, но и чрезвычайно трудные и деликатные, ты проявил здравый смысл и твердую волю, используя только беспристрастное и строгое правосудие, оставив в стороне любой фаворитизм.

И как раз тогда, когда ты своим трудом воздвиг пьедестал, на котором должен был найти награду, обеспечив себе мирную старость в будущем, таинственная судьба, которая всегда пытается заставить человека почувствовать, насколько он мал в этом мире, преждевременно отняла тебя у семьи и друзей.

Несмотря на разлуку, память о тебе никогда не исчезнет из наших сердец, а толпа, сопровождающая тебя к месту последнего упокоения, показывает, что ты завоевал дружбу и сочувствие каждого. Пусть этот знак уважения принесет облегчение твоим вдове и сыну. Жак Кальман, наш друг, прощай в последний раз, прощай.»

Наследие Жака оценивалось более чем в миллион евро в современных деньгах, и магазин продолжил процветать после его смерти. Во французском обществе доминировали мужчины, но именно Мария стала движущей силой бизнеса, пока ее сын Фернан осваивал новое для себя ремесло.

Один из самых больших венков на похоронах был возложен господином Тасси, соседом и деловым партнером Жака. Их магазины тесно сотрудничали и делали совместные объявления, например, о прекращении работы в воскресенье и праздничные дни с 1 января 1886 года. После смерти Жака пресса иногда ссылалась на объединенный «дом Кальман-Тасси». Однако Тасси обанкротился в 1899 году, развелся с женой и покинул Арль. Дом Кальман, ведомый Марией, Фернаном и его дядей Клавдием, продержался на плаву гораздо дольше.

Тем временем Жанна Кальман расцвела в красивую молодую арлезианку. В июне 1895 года письмо Марии Феликс к ее сестре Антуанетте (жене Эмиля Фассена), хранящееся в библиотеке Арля, показывает, что Мария не была уверена в правильности выбора сына, но одобрила его.

Арль, 15 июня 1895 года

Дорогая Антуанетта,

Фассен, должно быть, передал письмо, которое Фернан написал ему, объявив о своем желании жениться на Жанне Кальман, дочери кузена Николя Кальмана. Я хотела написать вам как можно скорее, чтобы прошло еще несколько дней, чтобы убедиться, что это действительно серьезно. Он сказал, что эта идея оформилась уже давно, и что его любовь взаимна.

Я думаю, что могу только выполнить его пожелания. Когда я заканчивала это письмо, Фернан передал мне то, которое он только что получил от вас. Вы не можете представить себе удовольствие, которое нам доставило знание, что его выбор одобрен всеми нами.

Он просит меня поблагодарить его дорогого дядю за все его добрые слова. Предложение будет сделано сегодня вечером, но свадьба состоится не раньше следующей весны.

Фернан и я рады хорошим новостям о Поле, и мы надеемся, что он скоро вернется. Прощай, дорогая Антуанетта, я целую тебя всем сердцем.

Твоя сестра, Мария Кальман

В 1896 году Фернан и Жанна поженились, предварительно получив особое разрешение от церкви, потому что они были дважды троюродными кузенами. Успех Николя уже привел его семью в ряды мелких буржуа, среднего класса с претензиями на статус. В 21 год его дочь Жанна стала частью высокой буржуазии. Через благотворительность она стала вхожа в круг потомков дворян, и у нее никогда не было необходимости работать.