Текст книги "Жанна Кальман, раскрытие секрета долголетия. Том I. Подмена. Откуда мы знаем, что старейший человек лгал о своем возрасте"

Подмена личности

Чтобы обосновать подмену, нужно представить добротный сценарий, настоящий триллер, а это непросто, если не невозможно.

М. Аллар и Ж.-М. Робин [1]

19 января 1898 года у Жанны и Фернана родилась единственная дочь Ивонна, и было положено начало цепочке неординарных событий. Ровно 36 лет спустя семья объявила о ее похоронах, но действительно ли Ивонна отошла в мир иной?

Мы точно знаем, что реализовался один из двух сценариев. Либо Ивонна умерла от туберкулеза, а Жанна Кальман дожила до того, чтобы стать самым старым проверенным человеком в истории со значительным отрывом в три года. Либо Ивонна присвоила личность Жанны, инсценировала свою собственную смерть вместо смерти матери, и продолжала обманывать весь мир еще 63 года.

Обе истории удивительны. Одна из них соответствует действительности. Ниже мы опишем детали сценария подмены и объясним, почему она была совершена. Последующие главы будут посвящены доказательствам, которые должны убедить любого скептика в истинности этого сценария.

Когда доктор Лебр спросил мадам Кальман, комфортно ли ей было жить в доме своего мужа, она оговорилась: «Конечно! Мои родители были богаты!» [65] (25 мая 1994 10:40). Супруг нанимал лучших учителей, чтобы помочь Жанне развивать ее таланты к искусству и музыке, а Ивонну баловали слуги, исполнявшие все ее прихоти. Дочь также обучалась живописи и фортепиано, но у нее не было природной склонности ее матери.

Пока ее единственный сын занимался торговлей тканями, Мария прививала внучке свой интерес к одежде и моде. Фернан участвовал в организации разнообразных фестивалей в Арле, и Ивонна, будучи красивой девушкой, наслаждалась праздниками и балами, которые давали ей возможность похвастаться своими оригинальными платьями.

Ивонна также сопровождала своего отца на скачках и корридах, но в конце концов ей наскучила светская жизнь в приличном обществе Арля. В детстве Мария и Фернан привили ей любовь к приключениям и прогулкам на природе, и это впоследствии стало основным увлечением мадам Кальман.

По данным местной прессы, Мария и Жанна в течение многих лет поддерживали сообщества, помогавшие раненым и больным солдатам. Среди этих групп была созданная в 1897 году Ассоциация французских дам Арля, которой руководила мадам Адрон, будущая теща маршала Филиппа Петена.

Николя Кальман был городским советником, известным в то время своей противоречивой работой по распределению пособий для бедных в благотворительном бюро, расположенном в больнице Арля, Отель де Дье. Жанна последовала по стопам отца. В 1907 году она была указана в качестве советника в обществе взаимопомощи для рабочих, возглавляемом графиней де Дивон.

Успешные буржуа, Кальманы охотно участвовали в благотворительной деятельности, не ограничиваясь местными инициативами: в 1905 году они отправляли пожертвования через Красный Крест во французское посольство в Санкт-Петербурге для вдов солдат, погибших в русско-японской войне.

Во время Первой мировой войны школа Ивонны на улице дю Клуатр использовалась в качестве больницы, контролируемой Союзом женщин Франции, в то время как девочки учились в помещении близлежащего детского сада. Кальманы участвовали в различных проектах Красного Креста, таких как «Солдатское белье» в больнице и «Солдатская столовая» на железнодорожной станции.

Военные в госпитале страдали не только от ран, но и от таких заболеваний, как туберкулез. Это была смертельная угроза и для тех, кто заботился о них. Доктор Луи Рей основал туберкулезный диспансер в госпитале Арля, а семейный врач Кальман, Жюль Урпар, стал жертвой этой болезни в 1915 году.

Возможно, именно так Ивонна подхватила инфекцию за десять лет до своего замужества в 1926 году. Туберкулез был заклеймен как болезнь бедного рабочего класса. Жанна обвинила в болезни Ивонны Марию и распространенный миф о том, что инфекцию грудной клетки можно подхватить от холодного шока и сырости. В 1993 году мадам Кальман изложила эту историю так, как будто давно выучила ее наизусть.

Интервьюер спросил, случилось ли это там, где отец Жанны строил свои корабли, и мадам Кальман согласилась. На самом деле, судостроительный квартал Барриоль совсем не подходит для детского отдыха. В 1907 году сестры Феликс, включая Марию, унаследовали от своих родителей имение де Прентегард к югу от Арля, и, скорее всего, Ивонна купалась там. Это название, происходящее от фр. prends-te-garde – остерегайся, предупреждает об опасных наводнениях Роны.

Несмотря на болезнь, Ивонна обручилась с капитаном Жозефом Бийо, но их брак был отложен до тех пор, пока ей не исполнилось 28 лет, а Жозефу почти 35: он воевал пока она лечилась.

Ивонна была молода и сильна. Форма туберкулеза, от которой она страдала в то время, скорее всего, была внелегочной. Вероятно, инфекция поразила ее глаза и нос, а затем перешла в латентное состояние после базового лечения.

В это время Жозеф строил успешную карьеру в армии. В 1925 газеты сообщили, что он получил почетный титул, а его отец Поль — медаль от папы Пия XI:

Арль. Двойное отличие. Мы искренне поздравляем нашего соотечественника Жозефа Бийо, капитана артиллерии, который только что был назван кавалером Почетного Легиона с прекрасной формулировкой:

«После окончания войны 1914—1918 годов, он не прекращал участия в боевых действиях, прослужив два года в Рейнской области, 14 месяцев в Леванте и 25 месяцев в Марокко. В течение всего этого периода, а также во время войны, он всегда выделялся своими качествами самоотверженности и мужества, особенно в битве при Аудуре 2 мая 1925 года, где, командуя изолированной батареей сопровождения, он вел бой, обеспечивая безопасность и непрерывность огня.»

По счастливому стечению обстоятельств, почти в тот же день, Верховный Понтифик, по просьбе, переданной ему архиепископом, наградил г-на Поля Бийо, отца новоиспеченного рыцаря, медалью Бене Меренти за исключительные и безвозмездные услуги своему приходу, которые он непрерывно оказывал в течение последних сорока лет.

Одаренный великолепным голосом, который даже время не смогло ослабить, он, никогда не утомляясь, придал нашим религиозным церемониям их самое прекрасное великолепие, и мы рады предложить ему по этому случаю выражение нашей глубочайшей благодарности и наши сердечные комплименты.

Жозеф родился 7 марта 1891 года в старом доме на площади де Соваж, где на камне были выгравированы имена всех членов семьи. Его дед, Фредерик Флорентин Бийо, был выдающимся юристом и плодовитым писателем, опубликовавшим множество книг и статей по широкому кругу тем, включая новую систему навигации по морям.

Он также направлял петиции в Сенат против «живых захоронений» в надежде предотвратить трагедии, случавшиеся, когда людей непреднамеренно помещали в гроб и хоронили заживо после ошибочного диагноза их смерти.

В 1861 году он даже получил личное письмо от Папы Пия IX. Этот Понтифик прославился тем, что, для противостояния критике, провозгласил догмат о своей неспособности заблуждаться. После появления исследования, ставящего под сомнение личность мадам Кальман, ее валидаторы поступили примерно так же.

В 1865 году Фредерик Флорентин Бийо был членом городского совета Арля. Туда также входили судостроитель Николя Кальман (отец Жака), богатый землевладелец Мэтью Феликс (тесть Жака), Огюстен Тардье и Амеде Ге (будущие мэры Арля), торговец тканями Адольф Лальман и другие политики того времени.

Адольф Лальман был соседом семьи Кальман на улице Рояль в 1876 году. Его отец Натан дружил с Пьером Фассеном, отцом будущего свояка Жака. Лальманы, возможно, наняли Кальмана на заре его карьеры торговца тканями, до того, как тот встретил Марию и открыл свой собственный магазин.

Фассен и Феликс происходили из дворянства, но они поддержали революцию, которая должна была принести больше равенства. Бийо, напротив, был роялистом. Он не оставил много денег своим наследникам, и после его смерти в 1868 году семья попросила стипендию для обучения в колледже его сына Поля. Они обосновали эту просьбу родством с дедом Поля по материнской линии, Жаном Жюльеном Эстранженом (1788—1848), который также был известным юристом, политиком и историком Арля.

В 1926 году газета Ла Круа де Прованс поздравила жену Поля, Мари Жув, с награждением медалью национального признания за воспитание пятерых детей: Альберта, Жан-Поля, Терезы, Антуанетты, и их старшего брата, капитана Жозефа Бийо, рыцаря Почетного Легиона, который недавно женился на мадемуазели Ивонне Кальман.

Самоотверженность и преданность религии Поля Бийо были отмечены в его некрологе от 1930 года:

Арль, Сен-Жульен. Наш приход только что понес очень болезненную утрату в лице г-на Поля Бийо, который скончался 23 июля. Одаренный великолепным голосом, он пел, более 50 лет, на всех наших службах, с непоколебимой верностью, и абсолютной бескорыстностью.

Сын известного в нашем городе адвоката, принадлежащий, по материнской линии, к семье Эстранжен, одной из самых благородных в нашей стране, он не считал, что теряет благодать, занимая место за кафедрой, и счастьем его жизни, его самой большой радостью, было посвятить себя Богу и религии.

Несколько лет назад, папа Пий XI наградил его медалью «Бене Меренти», и это стало для него самой драгоценной из всех наград. Мы преклоняемся перед его памятью, которая всегда будет нам дорога, и выражаем оплакивающей его семье наши чувства глубокой скорби и религиозной симпатии.

Жанна Кальман была намного моложе своего свата Поля Бийо. Говорили, что он перепутал мать с дочерью во время визита к Кальман в связи с помолвкой Жозефа [69], стр. 103. Жанну также принимали за невесту на свадьбе Ивонны [70], стр. 195.

Ивонна привыкла к роскошному образу жизни, в то время как финансы Жозефа были весьма ограничены, но это не было проблемой. Фернан подарил паре роскошный автомобиль Пежо и обязался выплачивать молодой семье пожизненную ренту в размере 12 000 франков в год.

После свадьбы в начале февраля 1926 года пара переехала в район Ларибуазье в Фонтенбло, где дислоцировался артиллерийский полк Жозефа. Ивонна вскоре забеременела. Их сын Фредди появился на свет в Арле в конце того же года.

В ноябре 1926 года две женщины, похожие на Ивонну и Мари Блан, директора швейной школы в Ла-Рокетт, были замечены в кругу епископов и кардинала Чароста, собравшихся у Сен-Трофима в связи с беатификацией Жана Мари дю Ло. Ивонна в то время была на 30-й неделе беременности, что не соответствует виду этой арлезианки. Сравнение показывает сложность идентификации личности по старым фото.

На фотографии апреля 1927 года, обнаруженной Патрисией Кутюрье, запечатлена группа женщин, окончивших курс сестринского дела. Человек с галстуком-бабочкой – доктор Поль Беро. Он был их соседом, которого мадам Кальман хорошо помнила в конце своей жизни [65]. Справа в том же ряду запечатлен интерн Жозеф Имбер, который в будущем стал мэром Арля и лидером группы сопротивления во время Второй мировой войны и погиб в немецком лагере в 1945 году. Слева сидит дама, похожая на Ивонну, но она ли это?

Беременность ослабила иммунную систему Ивонны. Мадам Кальман говорила, что ее дочь заболела после рождения Фредерика [65]. Мы считаем, что на фотографии из госпиталя изображена Жанна, которую можно отличить от дочери по более тонкому носу.

Большинство других медсестер отмечены красным крестом на головном уборе, но Жанна могла пройти курс, чтобы научиться ухаживать за кем-то в своей собственной семье. Вероятно, она не хотела доверять заботу о дочери другим людям.

В следующем 1928 году капитан Бийо подал заявление об отпуске от армейской службы. Из письма разочарованного начальника Жозефа мы знаем, что

 
Его интересы и здоровье его жены требовали его присутствия в непосредственной близости от Арля.
 

К этому времени врачам было понятно, что Ивонна страдает от туберкулеза — опасного и общественно осуждаемого заболевания.

Довоенные записи в больнице Арля не сохранились, и маловероятно, что Ивонна или Жанна когда-либо туда обращались: пациенты, у которых был туберкулез, обычно предпочитали держать свою болезнь в секрете, а семья Кальман могла позволить себе дорогостоящее лечение за пределами родного города.

Мы не знаем, какие врачи консультировали их после смерти доктора Урпара, и мадам Кальман никогда не говорила об этом. Когда Ивонна заболела в 1927 году, ее отец Фернан, скорее всего, обратился за советом к одному из своих знакомых медиков, прежде чем отправить ее в санаторий.

В 1993 году мадам Кальман рассказала своему врачу Виктору Лебру, что Ивонна лечилась в санатории в Савойе:

Вероятно, Ивонна отправилась в санаторий Прац-кутан, который открылся на плато д'Асси в 1926 году в рамках набирающей обороты борьбы с туберкулезом во Франции [71]. К счастью, ей не пришлось оставаться там надолго. Организм боролся с болезнью в скрытой внелегочной форме в течение нескольких лет, поэтому вполне вероятно, что, восстановившись после беременности, ее иммунная система была способна справиться с инфекцией.

Если в городе циркулировали какие-либо слухи о здоровье Ивонны, они вскоре затихли. В 1929 году она позировала у ступеней Сен-Трофима на свадьбе своего деверя Жана-Поля Бийо с Жанной Гийе.

Примерно в то же время она была замечена на фестивале костюмов. Здесь ее внешность часто вызывает вопросы, но дочь троюродного брата Ивонны, Пьера Фассена, подтвердила ее личность на этом фото из семейного архива семьи Фассен.

Анализ Франсуа Робин-Шампиньеля, изучившего открытки с Сен-Трофимом разных лет, показал, что скорее всего эта фотография была сделана в 1930, а не в 1924 году, как было ошибочно указано в Медиатеке Арля (библиотеке, расположенной в бывшей больнице Отель де Дье).

Эти фотографии не слишком хорошо укладываются в официальный сценарий, согласно которому Ивонна страдала от туберкулеза начиная с 1928 года и вплоть до своей смерти. В то время как Ивонна возобновила свою светскую жизнь, ее мать Жанна не была обнаружена ни на каких мероприятиях.

Более пятидесяти лет спустя, мадам Кальман поступила в дом престарелых Mэзон дю Лак и прошла плановое медицинское обследование. Рентгеновские снимки показали плевральные осложнения в легких и, по словам доктора Левро, почти прозрачные кости. Долгожительница утверждала, что никогда не болела, но эти осложнения могли остаться после туберкулезного плеврита в далеком прошлом [34]. В таком случае, вне зависимости от того, была ли пожилая мадам Кальман Ивонной или Жанной, и мать и дочь перенесли эту распространенную в те времена болезнь. Возможно, Жанна заразилась, ухаживая за Ивонной. Когда дочь выздоровела и появилась на публике, семье пришлось заняться лечением матери.

Мы не знаем всех деталей их жизни в те смутные годы. Возможно, Жанна лечилась в нескольких местах. Результаты переписи населения в марте 1931 года запутаны и ненадежны. Ивонна не была записана, а имя Жанны, по-видимому, было ошибочно транскрибировано как Мария. Отец Жанны умер за несколько месяцев до переписи, а через несколько дней скончалась и ее свекровь Мария, оставив Фернана единолично ответственным за магазин.

В те времена, когда Ивонна впервые повстречалась с туберкулезом, семья Кальман все еще могла позволить себе жить на широкую ногу. В августе 1916 года, когда огромное количество солдат гибло в битве при Сомме на севере, мадам Кальман проживала в Гранд-отеле Баньерс в Брид-ле-Бен, гедонистическом городе во французских Альпах. Это был курорт для богатых постояльцев, желающих похудеть, провести время в казино и насладиться неторопливыми горными прогулками.

К началу 1930-х годов все было совсем по-другому. Экономика находилась в тисках межвоенной депрессии, которая сильно ударила по семейному бизнесу. В 1928 году Фернан купил пару соседних зданий, чтобы открыть там мебельный магазин. Это был неподходящий момент. С 1929 по 1935 год экономика Франции пострадала от быстрой дефляции. Это было тяжелое время для предпринимателей, особенно если у них были долги. По данным местной газеты, за 1933 год цены в Арле упали на 26 процентов.

Фернан не мог уволить своих сотрудников, которые были его хорошими друзьями, и продолжал платить им высокую зарплату. По мере того, как мода менялась, магазин оказался завален устаревшими товарами, которые было трудно продать по хорошей цене.

В 1931 году Фернан активно распродавал имущество, которое он, Жанна, и ее брат Франсуа унаследовали от своих умерших родителей. Это помогло семье сохранить платежеспособность бизнеса и оплатить дорогостоящее лечение туберкулеза.

Мир Кальман рушился, но фотография Ивонны с зонтиком в восточном стиле, которую она разослала друзьям и семье, производит другое впечатление. Она расслабленно позирует в модных широких штанах на террасе отеля в Альпах. В 1990-х годах эта фотография была опубликована без заднего плана во французских и британских газетах, представивших ее как Жанну Кальман на отдыхе. Позже был найден оригинал, подписанный 1931 годом.

В 2019 году Надин Лефевр обратила внимание на то, что стиль балкона на фото типичен для Лейзана, швейцарского курорта, где состоятельные клиенты лечились от туберкулеза. Это позволило нам определить точное местоположение, которое оказалось террасой санатория Бельведер.

Ивонна не выглядит как пациент санатория. Причиной ее визита была болезнь ее матери. 19 сентября 1931 года в прессе сообщалось, что Фернан присутствовал на музыкальном фестивале в Арле. В отличие от жен других гостей, Жанна Кальман не была упомянута. Фернан мог оправдать ее отсутствие смертью Николя Кальмана в начале года – она все еще соблюдала траур.

Два месяца спустя, в ноябре 1931 года, Жанна вернулась в Арль, чтобы подписать соглашение о продаже имущества, которое она унаследовала от своего отца. Мы получили копию этой подписи из архивов нотариуса Виктора Люсьена Арно, и убедились в ее соответствии более ранним документам.

В начале 1932 года Жанна продолжила заниматься своими финансами, но ее проблемы со здоровьем никуда не делись. В конце октября Фернан ушел в отставку с поста вице-президента местного развлекательного клуба Авенир (фр. avenir – будущее), акционером которого он был с 1904 года. Тогда же Жозеф Бийо был избран комиссаром этого клуба.

Сложившаяся ситуация была особенно сложной для Фредди. Он был отлучен от матери с младенчества, чтобы избежать заражения туберкулезом. Позже Ивонна путешествовала, и не слишком баловала сына своим вниманием. Для буржуазных семей не было ничего необычного в том, чтобы нанимать прислугу для присмотра за своими маленькими детьми.

Как сказала об Ивонне Лаура Мези, старшая медсестра в доме престарелых, считавшаяся самым близким доверенным лицом мадам Кальман,

 
Малыша воспитывала няня. Жанна больше не хотела иметь детей; она отдавала приоритет своей собственной жизни [72].
 

Вероятно, Фредди проводил много времени со своей бабушкой Жанной, прежде чем она тоже заболела. Согласно биографам Кальман, он хотел называть ее «маман», и взрослые безуспешно пытались научить малыша называть ее Жанной. В итоге был выбран компромиссный вариант «Манзан», сокращение от «мама Жанна» [73] стр. 78; [74], стр. 129. После того, как Жанна была изолирована от внука из-за болезни, о нем могли заботиться его другая бабушка, Мари Жув, а также тети и дяди: Ненетта Бийо с Пьером Флодером и Жан-Поль Бийо с Жанной Гийе. Их дети, Жозетта и Роберт, были впоследствии очень близки с Фредди. Даже когда они жили в разных городах, они часто путешествовали вместе в Альпах, и встречались на вилле Кальман в Параду.

Жанна хотела сохранить свою болезнь в тайне. Неприятные слухи о проблемах со здоровьем Ивонны могли распространиться еще в 1928 году, но туберкулез Жанны означал, что вся семья хозяина магазина для богатых страдала от смертельной заразной болезни бедняков. Дом Кальман с трудом удерживался на плаву во время дефляционной депрессии, и это могло стать последним ударом для бизнеса.

Рецидив Ивонны, с другой стороны, имел бы гораздо более мягкий эффект: она жила своей собственной жизнью с 1926 года, и некоторые люди уже знали про ее болезнь в 1928 году. Один из членов семьи мог подхватить воспаление легких, и Жанна обвинила в этом Марию, подвергшую Ивонну воздействию холодных вод Роны в жаркий день. Если бы стало известно об еще одном плеврите в семье, им было бы намного сложнее делать вид, что это не туберкулез.

В Арле, в отличие от Лейзана, врачи ничего не знали о здоровье Жанны Кальман. Она вернулась домой в относительно хорошем состоянии в конце 1931 года. Когда год спустя у нее случился рецидив, семья нашла подходящего малознакомого доктора, и сообщила ему о том, что Ивонна снова заболела.

Врач Жанны, Морис Жильбер, рекомендовал своим пациентам оставаться дома со своими семьями. Ей нужно было выбрать место для лечения, но ферма Руирон не очень хорошо подходила для этой цели.

Фернан испытывал финансовые трудности и его личное имущество не было полностью защищено от долгов магазина. Согласно брачному контракту, имущество, унаследованное от родителей, принадлежало только мадам Кальман. В этой ситуации имело смысл оформить новую недвижимость на имя Жанны, но она была тяжело больна и уже не могла встретиться с нотариусом. В феврале 1933 года семья купила солнечную виллу «Ла Микеле» в небольшой деревне Параду в нескольких километрах к востоку от Арля.

Договор был заключен на имя Жанны Кальман, но на этот раз ее подпись претерпела существенные изменения. Изменился и нотариус. Вместо вышедшего на пенсию Арно, с семьей Кальман теперь работал Луи Дэвид, недавно переехавший в Арль из Гренобля.

Это обстоятельство облегчило задачу Ивонны, которая приняла решение подписать договор о покупке под видом своей матери. Подделка подписи является свидетельством того, что подмена личности произошла еще за год до похорон.

Первоначально Ивонна планировала обратно стать собой после выздоровления матери: ей больше не нужно было встречаться с Дэвидом после того, как она извлекла деньги со счета Жанны и подписала покупку виллы.

Параду — это провансальское название старых водяных мельниц, используемых суконщиками, которые в давние времена селились вдоль реки Аркуль. Расположенная недалеко от красивого горного хребта Альпий, древняя деревня была раем для ее жителей. Ван Гог написал некоторые из своих лучших картин в соседнем Сен-Реми, а позже регион стал популярным среди французских знаменитостей, таких как Шарль Азнавур, Жан-Поль Бельмондо и Бриджит Бардо.

Открытые галереи Ла Микеле были обращены на юг так же, как в санатории Бельведер в Лейзане. Это было идеальным местом для продолжения солнечной терапии, широко применяемой для лечения туберкулеза до появления антибиотиков.

После похорон в 1934 году вилла в Параду служила убежищем для мадам Кальман, в котором она могла начать новую жизнь, избегая нежелательных встреч с жителями Арля. Ла Микеле стала ее любимым домом на следующие 30 лет.

Возможно, мебель в новый дом перевезли из городских апартаментов Кальман, заменив ее на плохо продаваемые экспонаты из магазина.

Ивонна получила возможность время от времени маскироваться под Жанну, которая была слишком больна, чтобы выйти в люди. Она лечилась в Параду под видом своей дочери, не вызывая подозрений у врача и медсестер, не знавших ее до переезда.

Когда Жанна вернулась в Арль на Рождество 1933 года, она была очень больна [73], стр. 77; [74], стр. 76. Потеря веса сделала ее неузнаваемой. Священники, врачи, слуги и родственники легко поверили в то, что имеют дело с Ивонной. К тому времени мать и дочь уже довольно долго были вне поля зрения общественности, но могла ли столь дерзкая афера сойти им с рук?

Мы считаем, что Ивонна рано поседела. Судя по фото из Лейзана, она использовала темную краску для волос, которую было достаточно смыть, чтобы состариться внешне.

Никогда не работая, мать и дочь проводили большую часть своего времени вместе, и у них были очень похожие голоса и манеры. Известно, что их путали не только валидаторы и журналисты, но и некоторые гости на свадьбе Ивонны [69]. Только близкие родственники и друзья могли видеть эту уловку насквозь.

Ивонна знала, что, выдавая себя за Жанну, она положит конец вредным слухам об ее болезни, но была еще одна причина, по которой обман был необходим. У Жозефа заканчивался 5-летний отпуск из армии. К тому времени он был хорошо интегрирован в семью и использовал двойную фамилию Бийо-Кальман. Его помощь была необходима для ухода за тайно больной Жанной, маленьким Фредди и магазином Фернана. Жанна лечилась, а Ивонна скрывалась от своих знакомых на вилле, и Жозеф возил их на машине из Параду в Арль и обратно.

Он мог получить продление отпуска только в том случае, если его собственная жена все еще была больна. Идея притвориться, что Ивонна, а не Жанна, страдала от туберкулеза, была слишком хороша, чтобы ею не воспользоваться. Отпуск Жозефа был продлен еще на 5 лет в 1933 году.

Первоначально они ожидали, что Жанна выздоровеет, и с необходимыми мерами предосторожности, такими как избегание врача, нотариуса и других свидетелей, все может постепенно вернуться в нормальное русло, и никто за пределами их близкого круга не узнает о произошедшем. Это казалось белой ложью, никому не причиняющей вреда. Ивонна исполняла роль Жанны с растущей уверенностью, забавляясь своей способностью обманывать даже кузенов по линии Кальман.

Ложь началась легко, но вышла из-под контроля: когда ситуация развивается не так, как планировалось, становится необходимым изобретать все более крупную ложь, чтобы защититься от разоблачения. Если по возвращении из Лейзана четырехлетний Фредди начал называть Ивонну «Манзан» – так же, как он называл Жанну до ее болезни, то дети сотрудников магазина, с которыми он играл в то время, могли решить, что она Жанна. Это помогало создать впечатление, что с Жанной все в порядке, и при общении с незнакомыми людьми Ивонна начала все чаще выдавать себя за свою мать.

Позже им стало неободимо, чтобы Фредди окончательно поверил в то, что Манзан это его бабушка, иначе он мог проговориться о подмене. Это может показаться бессердечным обманом, но последствия раскрытия подмены могли быть катастрофичными для семьи, учитывая мошенничество с подписями и ложь начальству Жозефа. Ивонна надеялась, что после выздоровления Жанны они смогут уехать на некоторое время, а затем поменяться обратно и вернуть Фредди его настоящую мать.

По мере того, как здоровье Жанны ухудшалось, Кальманы столкнулись с ужасной проблемой. Они рассчитывали на лучшее, и ее смерть поставила их в тупик. Многие знакомые были уверены, что болела дочь, а не мать. Смерть была зарегистрирована врачом и другими свидетелями как смерть Ивонны. В этот момент у семьи не было легкого выхода. Перед ними встал выбор: признаться в своих проступках или сделать подмену личности окончательной.

Признание привело бы их к катастрофе. Подделка подписи — серьезное правонарушение по французскому законодательству, и последствия разоблачения были бы гораздо хуже, чем проблемы, которых они изначально пытались избежать. Ивонна могла столкнуться с уголовным преследованием, а Жозеф — попасть под трибунал за обман армейского начальства.

Отчаянные обстоятельства требовали отчаянных мер, и теперь им ничего не оставалось, кроме как продолжать притворство, сообщив всем родственникам, которые не были соучастниками обмана, включая Фредди, что Ивонна скончалась. Эмоционально Фредди не воспринимал умершую своей истинной матерью, но детская амнезия не позволила ему осознать, кем она была на самом деле. Ивонне пришлось решиться на продолжение спектакля и навсегда стать Манзан для своего сына.

Изначально Зак предложил чисто финансовую причину для подмены [24]. После смерти Жанны Кальманы должны были заплатить налог на наследство с ее собственности, который они с трудом могли себе позволить в суровых экономических условиях. Этот мотив все еще сохраняется, но сам по себе он не был достаточно сильным для того, чтобы Ивонна отказалась от своей идентичности и рискнула юридическими последствиями в случае раскрытия обмана.

Детальное расследование показало, что обмен личностями уже произошел в 1933 году, когда они пытались скрыть болезнь Жанны, присутствие которой было необходимо для подписания документов. Имитация рецидива у Ивонны была безопаснее для репутации магазина и позволила продлить отпуск Жозефа из армии.

Парадоксальным образом, основной движущей силой для окончательной подмены личности в 1934 году была не финансовая выгода, а страх разоблачения.

У Ивонны был еще один, менее осязаемый, но немаловажный мотив: ее чувство вины. Если, как мы подозреваем, она заразила туберкулезом свою мать, то это было тяжелым бременем для ее психики. Она хотела повернуть время вспять и все исправить. Она была готова пожертвовать собственной жизнью, чтобы вернуть свою мать. Подмена личности помогла ей реализовать эту мечту, по крайней мере, в сознании тех, кто считал (и до сих пор считает), что Жанна Кальман не умерла в 1934 году.

До обмена личностями со своей матерью, Ивонна почти никогда не улыбалась на фотографиях, тогда как после 1934 года мадам Кальман выглядела гораздо счастливее. Когда ее спросили, как бы она хотела прожить свою жизнь, если бы ей пришлось сделать это заново, она уверенно ответила:

«Так же! У меня была хорошая жизнь, замечательная жизнь!» [65] (15 июня 1995 02:25).

После подмены у Ивонны появилось новое предназначение – хранить тайну. Она окунулась в приключения, которых ей раньше не хватало. В конце концов осуществилась ее давняя мечта – стать знаменитой. Мадам Кальман явно гордилась тем, что ей удалось одурачить весь город, а затем и весь мир.