Текст книги "Потрошитель"

49

Свет померк внезапно, и Раман оказался погруженным во тьму более глубокую, чем все, что видел раньше. Еще мгновение он слышал завывание страшного шторма, а потом и звуки исчезли.

Как будто он разом ослеп и оглох – ничего не видно, ничего не слышно. Это было странно и дико, только могущественный маг может создать такую иллюзию. Ну, и что теперь делать? Он посмотрел направо – туда, где была Потрошитель, но там тоже только чернота. Она была повсюду, она окружала его со всех сторон. Он чувствовал в руке тяжесть пистолета, но не увидел его, даже когда поднес прямо к лицу.

Раман присел и ощупал пол под ногами. Рука наткнулась на какие-то обломки и песчинки – что-то похожее на бетон. То ли это часть иллюзии, то ли брак в работе – прорвавшаяся в магию реальность. Скорее последнее. Одно дело – внушить ему, что он ничего не видит и не слышит, а вот сделать то же самое с осязанием намного сложнее. Чем больше органов чувств надо ввести в заблуждение, тем большая требуется колдовская мощь. Чтобы нейтрализовать его, магу такие сложности ни к чему.

Он вгляделся во тьму и крикнул, чтобы оповестить Потрошителя, в каком положении оказался, но ответа не последовало.

Раман задумался – что же делать дальше? Потрошителю может потребоваться его помощь.

50

Когда дверь лифта открылась, она была уже наготове и тут же метнула в холл осветительный пакет и гранату «MECAR SA МР-76», которую применяла полиция при уличных беспорядках. Пакет мгновенно воспламенился и выдал серию ослепительных вспышек, которые должны были дезориентировать любое живое существо, способное воспринимать свет, и настолько мощных, что пробивали даже светоотражатели армейских шлемов. Вслед за пакетом "рванула граната, но эффект от ее взрыва проявился секунды две спустя. Ее разрывная мощность ничтожна, «МР-76» не дает осколков большой убойной силы – взрыв служит только для распространения сильного химического заряда.

Через четыре секунды Тикки вошла в коридор. Она была в армейском противогазе с пятиступенчатой очисткой и в светоотражающем забрале. Воздух, который она вдыхала, был совершенно безвкусен, а забрало превращало сумрак коридора в темноту, но ей не привыкать обходиться без нюха и передвигаться в темноте. Коридор был коротким и простирался всего на несколько метров по обе стороны от лифта. На полу валялись семеро одетых в бронежилеты вооруженных до зубов охранников. С час они пробудут без сознания, а потом еще долго будут вялыми и скованными в движениях.

Тикки пошла по коридору и свернула к левой двери. Как только она это сделала, дверь распахнулась, и в проеме возник человек в темном костюме, зеркальных очках и с автоматическим пистолетом в руке – еще один охранник. Он не свалился, потому что газ из коридора уже вытянуло.

Тикки дала короткую очередь из пистолета, стреляющего пулями со снотворным. Человека швырнуло о стену, и он повалился на пол. Этот будет в ауте часов пять. Дверь осталась открытой – это удача. Тикки шагнула вперед, забросив в следующее помещение связку из световой и химической гранат.

Секунды через три она вступила в переднюю квартиры, принадлежащей Беннари Охаши. Три переодетых охранника лежали на полу, по всей видимости, без сознания. Тикки стянула противогаз. Под ним у нее был надет закрывающий лицо вязаный подшлемник. На этот раз она была в бронежилете, камуфляжных брюках и черных ботинках.

Из двойных дверей, ведущих в глубь апартаментов, появился человек в белой куртке слуги с подносом сэндвичей в руках. Он разинул рот от изумления и встал как вкопанный, уставившись на Тикки. Она шагнула к нему, направив пистолет ему в грудь:

– Поставь поднос.

Человек затоптался в нерешительности, Тикки почувствовала, как от него запахло страхом. Он поставил поднос на маленький столик у дверей. Тикки толкнула его к стене и ткнула ствол ему в лицо.

– Где Беннари Охаши?

На лице слуги отразилось изумление, он затараторил по-японски:

– Я… я не знаю… Я не знаю! Зараза.

Тикки направила пистолет ему в плечо и выпустила один заряд. Слуга повалился. Она не собирается стоять здесь и препираться. Быстрее будет просто обыскать помещение.

Ей было известно это место со всеми его тайными закоулками – Адама все показал еще тогда, когда она верила его вракам, еще до того, как он захватил Рамана в заложники. Она сама не очень-то понимала, какое чувство испытывает к Раману, что он для нее значит, но он определенно был ей небезразличен, и Тикки убьет кого угодно, чтобы вернуть Рамана.

Ее бесило то, что Адама вновь принудил ее выполнять работу, но с этим она сможет примириться. Вот чего она не перенесет, так это мысли, что упустила единственный шанс в своей жизни.

Она шагнула вперед, держа пистолет наготове.

Охара проснулся от дурного предчувствия. Ему привиделось, что демон его ночных кошмаров, эта тварь наконец пришла за ним. Каждая ночь, не принесшая сообщения о смерти Потрошителя, означала, что этот момент приближается, что этот первобытный ужас подкрадывается к нему. Если ее не убьют со дня на день…

Если убийцы, нанятые Эноши, потеряют еще хоть немного времени…

Неизбежные последствия проволочки были для Охары совершенно неприемлемы. Он сполз с постели, прошлепал в ванную и там стал горстями запихивать в глотку пилюли и таблетки из бутылочек, стоявших на мраморной полке. Он всегда был очень раним – лишнее свидетельство высочайшего интеллекта. Сейчас, сейчас благодатная химия поможет его организму скомпенсировать вредоносные последствия ужасных сновидений. Инъекция половинной дозы наркотика быстро перевела его из состояния эмоционального расстройства в легкую эйфорию. Из разбросанных на полке чипов «Лучше, Чем в Жизни» он выбрал «Всемогущество» и вставил в разъем за правым ухом. Чип поможет восстановить стройность мыслей, точность видения, ясность оценки истинной ситуации. Такая поддержка необходима в мире, который находится на грани социального и экономического взрыва.

Он вернулся в спальню и забрался в постель.

К счастью, почти все идет по плану. Одна из межнациональных корпораций – «КФК Интернэйшнл» – уже в его руках. Остальное придет. Скоро он будет контролировать всю мировую экономику – корпорации, банки, орбитальные космические предприятия, все! Все будет принадлежать ему. Конечно, ему придется встретиться с препятствиями, но благодаря своей непревзойденной интеллектуальной мощи он сумеет предвидеть и устранить любые трудности. Мир будет вертеться, подчиняясь одному его слову.

Сейчас у него только одна проблема, и не столько проблема, сколько источник раздражения – эта сучка Потрошитель. Нельзя было выпускать ее живой, надо было прикончить ее еще там, в Сиэтле. Надо ее уничтожить немедленно, пока эта тварь не захватила его врасплох. При его мощнейшем интеллекте и утонченной чувствительности никто не сможет соперничать с ним, никто не посмеет подняться против него. Тем более какая-то первобытная тварь, порождение зла, ночных кошмаров человечества. Когда-то он допустил одну-единственную ошибку. Но теперь он ученый! Потому-то и приказал Эноши нанять киллеров. И пусть примитивные создания дерутся между собой. Это именно то, что надо.

В своем неуклонном движении к высшей власти Охара всегда использовал невежд. Сейчас это не важно, все ли детали его плана сработали там, в Сиэтле. Он еще употребит эту сучонку! Он сделает ее своей служанкой, поимеет ее прямо здесь, на этой постели, это жалкое стонущее существо, покорную рабыню его физиологических потребностей…

Эта мысль вызвала у Охары улыбку, он даже рассмеялся.

Но почему другие люди все время его подводят? Почему эта сука до сих пор жива и преследует его от самого Сиэтла? А ведь ей давно пора бы упокоиться в могиле. Охара нанял ее, чтобы убить парня, которого он выставил как вора, укравшего очень важный файл данных. Понятно, на самом деле файл спер он, Охара, а парень был нужен только для прикрытия. А смерть Потрошителя окончательно обрубила бы концы с делом о пропаже файла.

Так получилось, что файл исчез, а Охара остался безнаказанным. Тогда весь план был осуществлен, как задумано, кроме того, что Потрошитель отказалась сотрудничать, не пожелав тихо умереть. Эта задница, лейтенант Кэркленд, даже не подозревает, насколько близко подобрался к истине. Охара действительно продал материалы, украденные в «Серетек», как Кэркленд и говорил, но не посреднику корпораций Джону Брэндону Конвею. Охара использовал эти материалы, чтобы пролезть в КФК. Как и большинство многонациональных корпораций, в КФК производилось огромное количество разнообразных товаров, и одному из ее филиалов очень пригодились данные «Серетек» по генной инженерии.

Воспоминание о том, как он наколол этих дебилов из «Серетек», развеселило Охару. А как он будет хохотать, когда околпачит весь Совет директоров КФК, включая эту напыщенную жопу – вице-президента Торакидо Бунтаро со всей его японской спесью.

В ближайшие дни предстоит попотеть. Охара вскинул голову, потому что дверь в спальню отворилась и в ней показалась фигура в темной одежде.

***

Тикки несколько секунд стояла неподвижно, осматриваясь. Она чувствовала какое-то странное смущение. Она пришла в эти апартаменты в Платинум-Мэнор, чтобы уничтожить человека по имени Беннари Охаши. Она видела его фотоснимки и знает, что он похож на японца. Известно ей и то, что Адама считает Охаши ответственным за смерть его прекрасной Леандры. А сейчас, стоя в дверях этих роскошных покоев, отделанных красным атласом, она никак не могла установить соответствие между лицом Охаши, которого она помнила по фотографии, и лицом человека, лежащего на постели. Этот человек вовсе не японец – он чистый англосакс. Больше того, Тикки его знает по своему профессиональному опыту. Он сейчас выглядит совсем не так, как тогда, когда они встречались в последний раз. Но запах его она признала сразу, и это помогло ей вспомнить знакомые черты лица.

Зовут его Бернард Охара, и Тикки еще в Сиэтле искала случая убить его.

Непонятно только, как это Охара оказался здесь. Он ли тот человек, смерти которого желает Адама? Может быть, это кто-то другой? Пришла она по правильному адресу, спальня пахла Охарой. Запах устойчивый – ясно, что он живет здесь уже несколько месяцев. Это не может быть совпадением. Или может?

Адама всегда говорил, что выбирает оружие очень тщательно. Теперь, кажется, понятно, что он имел в виду. Кто может быть лучшим оружием, чем жаждущий убить этого человека? Тот, у кого есть свои причины желать смерти Охары. Именно Охара приговорил ее к смерти там, в Сиэтле. Какие еще нужны основания?

Охара, на котором были только золотистые атласные шорты, медленно сел в постели и нахмурился.

– Кто ты? – спросил он. – Что ты делаешь в моей спальне?

– Ты все жульничаешь?

– Что?

Тикки забросила за спину кобуру с заряженным парализующими капсулами пистолетом и извлекла из плечевой кобуры «канг».

– Уходи, – сказал Охара. – Немедленно. Зря он так.

Тикки прицелилась и выстрелила. «Канг» оглушительно пролаял очередью в пять патронов. Подушки и простыни на постели взлетели и закувыркались, глаза Охары расширились от страха. Едкий кислый запах этого страха наполнил атмосферу комнаты. Охара конвульсивно дернулся, сполз с постели, упал на пол, подскочил и рванулся к двери в правой части комнаты.

– Уходи! – заорал он. – Уходи!

Тикки пустила еще пять пуль под ноги Охары, а еще пять – в стену вокруг двери, в которую он ломился. Его крик превратился в истерический визг. Тикки пошла за ним следом в холл, затем в следующую комнату – в кабинет, по дороге выбросила пустую обойму и вогнала новую. Охара мчался к столу в дальней части кабинета. Тикки снова прицелилась – пули стали кромсать стены, потолок, стол и стоящий на нем дисплей. Охара, визжа от ужаса, пересек комнату и выскочил в следующую дверь. Тикки не отставала.

Охара вбежал в зал – гостиную, наверное. Тикки снова сменила обойму и открыла огонь, громя все вокруг – лампы, люстры и дорогие хрустальные украшения. Почему она не выстрелит в Охару и не покончит с ним, Тикки и сама не понимала. Ею овладели противоречивые чувства. Была мысль дать Охаре испытать предельный страх, было желание просто пришить его и покончить с этим делом поскорее. Было и хищное желание сделать все по-своему, превратиться и взять этого человека как добычу, ободрать и разорвать его в клочья. И ни на минуту не забывала она о том, что, убив Охару, она вернет себе Рамана целым и невредимым.

Но что-то удерживало Тикки. Ей была отвратительна мысль, что она выполняет желание Адамы, служит ему. Ей была отвратительна мысль, что она – слепое орудие обманщика. Она готова была даже отпустить Охару – только бы не сотрудничать с магом, который манипулировал ею с помощью колдовства. Она ненавидела, когда ее использовали, ненавидела чувствовать себя беспомощной жертвой, слабым существом, которое должно бежать, едва завидев что-то похожее на хищника.

Она прямо заболевала, ее воротило от этого, переполняло злобой к тому, кто совершает над ней насилие.

Охара проломился через стеклянную дверь, ведущую на балкон, и стал колотиться о крепкие пуленепробиваемые панели, прикрывающие балкон снаружи. Тикки встала в дверях, прогремел «канг», и стекла за спиной Охары покрылись трещинами, а потом обрушились вниз дождем осколков. Охара захныкал и завизжал разом, а потом зашелся в истерическом, сумасшедшем хохоте.

– Я знаю, кто ты! – вскрикивал он, прерывая самого себя взрывами безумного смеха. – Ты монстр! Да!…

Снова смех.

– Ты монстр! Фантом! Ты ничего мне не сделаешь! Тебя здесь нет! Ты не настоящая!

Тикки постояла, потом подняла «канг», направив его прямо в лицо Охаре. В каком-то смысле он прав. Ее здесь нет. Сейчас, когда она оказалась перед неизбежностью совершить еще одно убийство, Тикки кое-что вспомнила. Вспомнила, как убивала для Адамы в прошлый раз. Вспомнила совершенно отчетливо, хотя, видимо, все последние дни это воспоминание постоянно вертелось где-то в ее подсознании. Она стоит на запасной лестнице в жилой башне комплекса «Ардмор», открывается дверь, и на лестницу выходит паренек, и она убивает его потому, что он может поднять шум и не дать ей убить свою жертву. Сейчас это кажется непостижимым – она убила ни в чем не повинного ребенка. Это страшно! Она же могла просто сбить его с ног, оглушить…

Все это сраные маги, они водят ее на ниточке. Она совершала по их воле безумные, дикие, бессмысленные поступки! Здесь, в городе, среди людей, она вела себя как дикое животное…

Как все запутано!

Охара все хныкал, взвизгивал и заходился хохотом, и что-то подсказывало Тикки: это ничтожество не стоит того, чтобы считать его достойной дичью. Он даже не дичь, а так – клоп, насекомое. На этого охотиться – унизительно.

Внезапно, повинуясь импульсу, она достала пистолет с парализующими зарядами, прицелилась и выстрелила. Оружие щелкнуло, а Охара, кажется, даже не заметил, что к грудь ему вонзилась стрелка. Еще мгновение он продолжал хныкать, а потом стал падать. Тикки и сама не знала, что бы она стала делать, если бы он повалился вперед, но ей не пришлось об этом беспокоиться – вмешалась судьба.

Охара повалился назад, прямо в дыру в прозрачной стене, и исчез в ночи.

А тут до земли – семь этажей.

Тикки какое-то время постояла в нерешительности, потом повернулась к выходу. Ее почти не заботило, умер ли Охара при падении или каким-то чудом выжил. Слишком многое ее сейчас беспокоило, в том числе и вопрос о собственном существовании. Для чего она совершила это убийство, да и имела ли на это право?

Пора смываться.

51

Сила удара была за пределами восприятия, с него будто разом содрали плоть, разбили на мельчайшие осколочки, все человеческое исчезло, остались только следы животных инстинктов, а он все мчался по длинному черному тоннелю к океану сияющей белизны.

Боль была за пределами восприятия. Миллиард его осколочков одновременно мучился от боли, потом их стало десять миллиардов. Он ощущал миллиард миллиардов страданий, изнемогал в ужасающих пытках, чувствовал что-то еще, чье-то присутствие, зловредное и злобное, дьявольскую жестокость, упивающуюся безмерными страданиями бесчисленного количества душ. Эта страшная сущность схватила его вместе с другими несчастными и наслаждалась его мукой, страданием его бессмертной души.

Все его земные суетные затеи погублены – он во власти того, чье могущество за пределами восприятия.

Волна агонии накатилась снова, а потом все исчезло.

52

Было уже здорово за полночь, когда Кэркленд наконец оторвал глаза от экрана дисплея. И увидел входящих в двери его кабинета заместителя шефа детективов Наннет Лемер в сопровождении своего непосредственного начальника капитана Энрикеса. Дверь за ними захлопнулась.

– Тебе надо закрыть дело «Экзотек», – сказала Лемер.

– Я работаю над ним, – ответил Кэркленд. Лемер покачала головой:

– Ты должен до завтрашнего вечера дело закрыть. За двести тысяч. И ты получишь арестованного подозреваемого. Ты понял?

Некоторое время Кэркленд пялился на Лемер и Энрикеса, еще несколько секунд заняло раскуривание сигареты. Энрикес не выражал ни малейшего протеста против того, что было сказано.

Кэркленд сделал глубокую затяжку:

– Шеф, что-то я притомился. А почему бы вам просто не забрать у меня дело?

– Брэд, не ерепенься, – заговорил Энрикес, – по крайней мере, не по этому поводу.

– Я вовсе не ерепенюсь. Я просто задал элементарный вопрос.

Лемер поджала губы. При ее здоровенных габаритах губы у нее были тонкие, а сейчас они как будто вообще исчезли.

– Все будет так, как сказано, – проговорила она свысока, – пресса получила информацию. Мэр уже готов наложить полные штаны. «Хетлер-Шатт», наша головная корпорация, приняла решение, ты завтра получишь двести тысяч и произведешь арест, а дело – закроешь.

– И к черту законы, – добавил Кэркленд. Лемер вспыхнула, а Энрикес мрачно укорил:

– Брэд!

Кэркленд снова затянулся.

– Шеф, я получу приказ в письменной форме?

– Лейтенант, давай без твоих дерьмовых шуточек! – рявкнула Лемер.

– А ты не делай из меня дурака! Я не собираюсь быть козлом отпущения! – проревел в ответ Кэркленд.

Несколько секунд они молчали. Физиономия Лемер переливалась всеми оттенками багрового цвета. Молчание нарушил Энрикес:

– Брэд, как ты думаешь, зачем я здесь стою? Никаких козлов отпущения не будет.

– Вы собираетесь подписаться под моим решением, капитан?

– Ты закрываешь дело, а я это утверждаю. Ага, это совсем другой разговор. По крайней мере, в деле сохранятся следы того, что он принял решение, повинуясь чьему-то совету. Это означает, что ему будет с кем разделить лавры, если все это дерьмо, не дай Бог, выплывет наружу. С этим Кэркленд может примириться. Он может примириться и с закрытием дела, даже с тем, что оно будет пришито не тому подонку, который действительно виноват. Кругом полно подонков, и каждый в чем-нибудь виноват. Обвинить одного из них в том, чего он не совершал, конечно, грех, но это гарантия того, что Кэркленд а не вышибут с работы и останется возможность хоть что-то делать для настоящей борьбы с преступностью. Это называется сделка с дьяволом. От таких сделок хочется блевать, но можно постараться и сглотнуть. Собственно, выбора нет: или подчиняешься, или – пошел вон. А уйти просто так – не в его стиле.

– Ты же знаешь, я тебя не брошу, – сказал Энрикес.

Что ж, может быть, и так. Кэркленд несколько секунд смотрел в глаза Лемер.

– Как прикажете, шеф, – сказал он спокойно. Энрикес и Лемер двинулись к выходу, пропустив входящего сержанта – детектива Пола Занарди. Детектив выглядел усталым и возбужденным.

– Сейчас Маркиз позвонил. Сказал, что Бернард Охара только что, пробив стекло, выпал с балкона.

Кэркленд задумчиво произнес:

– Ему повезло!

– Что ты имеешь в виду?

Кэркленд отхлебнул чуть теплого соевого кофе, а остаток вылил в мусорный контейнер.

– Получены новые сведения. Охара – виновный по нашему делу.

Занарди остолбенел:

– Ты это серьезно?

Кэркленд затянулся сигаретой, откинулся в кресле, прикинул про себя все «за» и «против», улыбнулся и сказал:

– Припомни-ка, Занарди, я когда-нибудь шутил такими вещами?

53

Адама Малик осторожно спустился по лестнице в загаженный вестибюль, держа в одной руке трость, а в другой кейс. В трости было скрыто лезвие наподобие меча, заговоренное, чтобы выручить в драке, в том крайне маловероятном случае, если он подвергнется нападению. Настоящее же сокровище, тщательно завернутое в роскошный бархат, лежало в кейсе. Сокровище имело форму гигантского драгоценного камня весом в восемьсот каратов. Малик еще не освоил и доли его возможностей, но знал, что он бесценен. Камень назывался «Склеп Душ», и его могущество превосходило все, с чем Адаме приходилось когда-либо сталкиваться.

Когда он спустился в вестибюль, в центре из пустоты возник сгусток тьмы, который затем расширился и заполнил собой все пространство. Малик улыбнулся – так появлялся Мастер, дух, который именовал себя Эбберлетом. Малик спокойно наблюдал за тем, как тьма медленно охватывала его, наполняя существо, превращаясь в его плоть, мозг, дух.

– Ты готов? – спросил Мастер. Малик улыбнулся:

– Да. Что нам делать с тигром-оборотнем, который болтается там, внизу? Мои чары скоро ослабнут.

– Оставь его, – сказал Мастер, – пусть это тебя не заботит… У нас теперь новый слуга…

– Да, – согласился Малик, все еще улыбаясь.

Новый слуга, орк, ждал у машины. Ни малейших магических способностей и не особенно умен. Эти два фактора обеспечивали легкость контроля над ним. Физически развитый и без предрассудков. Это делает орка удобным, хорошим оружием. Просто отличным. Конечно, у него нет такой сопротивляемости к физическим травмам, как у Потрошителя, зато в этом мире насилия и смерти его легко заменить.

– А что с Потрошителем?

– С ней мы расстались…

– Понятно.

– Теперь пошли…

То, чего хочет Мастер, должно быть исполнено. К тому же Малик будет рад покинуть Филадельфию. Мастер дал ему многое, он дал ему почувствовать вкус власти, которую не может представить себе обычный человек. Он дал ему возможность вызывать дух его прекрасной Леандры и вновь наслаждаться ее любовью. Могущество Мастера дало ему контроль над тигрицей-оборотнем, и это было так же легко, как просто высказать свое желание вслух. А Потрошитель стала оружием, которое позволило отомстить за смерть его любимой Найману, Джорджу, Харрису и, конечно, Охаре.

Бернард Охара – худший из них. Это он желез-ной рукой правил Отделом Специальных Проектов, это он настоял на ритуале вызова духов, который привел к смерти Леандры. Охара заслужил свою смерть. Единственное, что огорчало Малика, – смерть Охары была не слишком жестокой. Удовольствие Мастера было бы большим, если бы смерть Охары была такой же ужасной, как смерть остальных, если бы он стал жертвой страшных пыток.

А удовольствие Мастера превыше всего, без могущества Мастера Малик был бы ничто, великие тайны метамира были бы навсегда для его закрыты. А теперь его ждут все тайны Вселенной.

Из вестибюля он вышел на тротуар. Он не будет скучать по этому развалившемуся, забытому Богом кварталу. И по Филадельфии он тоже не будет скучать. Кому она нужна!

Карсон, новый слуга, открыл перед ним заднюю дверь старого лимузина. Машина антикварная, выглядит – будто собирается вот-вот рассыпаться, но Малик ее любит, а сейчас лучшей ему и не надо: Малик сел лицом по ходу движения.

– Ну что, босс, едем? – спросил Карсон.

– Да, – ответил Малик, – в Ньюарк.

Мастер любит места вроде Ньюарка, которые путеводители называют городским адом. Это очень удобно.

Карсон уселся за руль и запустил двигатель. Как только «линкольн» отъехал от обочины, мир вдруг взорвался и разлетелся на миллион осколков, миллион горящих кусков, ревущих чудовищным адским огнем.