Текст книги "Криптономикон. Часть 1"

Очередь Монкберга.

– Я… наверное… наверное, могу придумать гипотетическую ситуацию, в которой кто-то погибнет.

– А вы, лейтенант Роот? – спрашивает Шафто.

Роот долго молчит, только работает иголками. Проходит несколько минут. Может быть, меньше. Все нервничают из-за немцев.

– Лейтенант Монкберг пытается убедить нас, что для сохранения жизни союзных солдат мы должны сегодня оставить немцам шифровальные книги союзного торгового флота. – При звуке голоса лейтенанта Роота все вздрагивают. – На самом деле в подобном случае мы должны использовать своего рода калькуляцию смерти, поэтому настоящий вопрос: спасет ли это больше жизней, чем погубит?

– Дальше без меня, падре, – говорит Шафто. – Математику я не осилил.

– Тогда давайте начнем с известного: передача шифров приведет к гибели людей, поскольку немцы смогут выследить и потопить наши конвои. Верно?

– Верно! – подхватывает капрал Бенджамин. Похоже, Роот склоняется на его сторону.

– Это будет верным, – продолжает Роот, – пока союзники не сменят шифры, что, надо думать, произойдет очень скоро. Итак, в минусе у нас несколько конвоев, потопленных за короткий отрезок времени. Что в плюсе? – Роот, не отрывая взгляда от раны, задумчиво поднимает брови. – Каким образом передача шифров может спасти человеческие жизни? Ну, это умонепостижимо.

– Чего-чего? – переспрашивает Шафто.

– Предположим, например, что из Нью-Йорка выходит секретный конвой с тысячами солдат и новым оружием, которое переломит ход войны и спасет тысячи людей. Предположим, он использует новую систему шифров, и немцы не узнают о нем, даже заполучив кодовые книги. Немцы сосредоточат усилия на известных конвоях, потопят, может быть, несколько сотен моряков. Тем временем тайный конвой проскочит незаметно, доставит бесценный груз и тысячи людей будут спасены.

Снова долгое молчание. Слышно, как остальные бойцы подразделения 2702 перекрикиваются в шлюпках, вероятно, ведут свой собственный спор: если бросить на хер офицеров, можно ли будет это расценить как мятеж.

– Я выдвинул лишь гипотезу, – говорит Роот, – однако видно, что уравнение смерти может, хотя бы теоретически, дать положительный ответ. Более того, подумав, я прихожу к выводу, что отрицательной стороны может не быть совсем.

– То есть как?! – восклицает капрал Бенджамин. – Разумеется, есть отрицательная сторона.

– Вы исходите из того, что немцы не знают наши коды. – Роот направляет окровавленный указательный палец на том белиберды у Бенджамина в руках. – Однако они топят наши конвои направо и налево. Очень может быть, что коды давно взломаны. В таком случае, если они попадут к немцам, никакого вреда не будет.

– Но это противоречит вашей теории о секретном конвое! – говорит Бенджамин.

– Секретный конвой был Gedankenexperiment[36]36
  мысленный эксперимент (нем.).


[Закрыть], – объясняет Роот.

Капрал Бенджамин закатывает глаза; похоже, он и впрямь знает, что такое Gedankenexperiment.

– Если код действительно взломан, зачем рисковать нашими жизнями, чтобы ПЕРЕДАТЬ ЕГО НЕМЦАМ?

Роот задумывается.

– Не знаю.

– Так что вы думаете, лейтенант Роот? – спрашивает Бобби Шафто несколько томительных минут спустя.

– Думаю, несмотря на мой Gedankenexperiment, объяснение капрала Бенджамина, что лейтенант Монкберг – немецкий шпион, более правдоподобно.

Бенджамин облегченно вздыхает. Монкберг, оцепенев от ужаса, таращится на Роота.

– Однако неправдоподобное случается сплошь и рядом, – продолжает Роот.

– Ой, бога ради! – орет Бенджамин и хлопает ладонью по Книге.

– Лейтенант Роот? – говорит Шафто.

– Да, сержант Шафто?

– Лейтенант Монкберг поранился случайно. Я видел.

Роот заинтересованно смотрит Шафто в глаза.

– Точно?

– Да, сэр. Все произошло совершенно случайно.

Роот разрывает упаковку стерильного бинта и начинает обматывать Монкбергу ногу; кровь проступает быстрее, чем он успевает накрутить следующий слой, однако постепенно Роот все же берет верх и повязка остается чистой.

– Кажется, пора принимать ответственное решение, – объявляет Роот. – Мы оставим кодовые книги на корабле, как сказал лейтенант Монкберг.

– Но если он – немецкий агент… – начинает Бенджамин.

– Тогда ему капец, как только мы доберемся до своих, – отвечает Роот.

– Однако вы сами сказали, что у нас мало шансов туда добраться.

– Мне не следовало так говорить, – винится Енох Роот. – Это были глупые и необдуманные слова. Не отвечающие истинному духу подразделения 2702. Убежден, что мы доберемся до Швеции и доставим туда лейтенанта Монкберга.

– Вот это по-нашему! – одобряет Монкберг.

– В любом случае, если лейтенант Монкберг начнет саботировать, или предложит, чтобы его бросили, или каким-то иным образом увеличит риск нашего пленения, мы сможем с уверенностью сказать, что он – немецкий агент.

Монкберк окончательно опупевает.

– Так сваливаем отсюда к чертовой матери! – кричит он и встает, шатаясь от потери крови.

– Погодите! – говорит сержант Шафто.

– Что еще, Шафто? – Монкберг снова чувствует себя командиром.

– Как мы узнаем, что он увеличивает риск нашего пленения?

– В каком смысле, сержант Шафто? – спрашивает Роот.

– Может, это будет не очевидно, – объясняет Шафто. – Может, в лесу немецкая засада и лейтенант Монкберг выведет нас прямо на нее.

– Молодчина, сержант! – радуется капрал Бенджамин.

– Лейтенант Монкберг, – объявляет Енох Роот, – как исполняющий обязанности судового врача, отстраняю вас от командования по медицинским показаниям.

– Каким показаниям?! – в панике вопит Монкберг.

– Вы потеряли много крови, а та кровь, что у вас осталась, отравлена морфием, – объясняет Енох Роот. – Командование переходит к следующему по старшинству, он и будет решать, куда нам двигаться.

– Кроме вас, других офицеров нет! – говорит Шафто. – Только капитан, но он не может быть капитаном без корабля.

– Сержант Шафто! – гаркает Роот, настолько реалистично изображая морпеха, что Шафто и Бенджамин замирают по стойке «смирно».

– Сэр! Есть, сэр! – отвечает Шафто.

– Это первый и последний приказ, который я отдам, так что слушай внимательно! – объявляет Роот.

– Сэр! Есть, сэр!

– Сержант Шафто! Доставь меня и остальное подразделение в Швецию!

– Сэр! Есть, сэр! – орет Шафто и строевым шагом выходит из каюты, оттеснив лейтенанта Монкберга плечом. Два лейтенанта и капрал выходят следом, оставив в рубке кодовые книги.

Поваландавшись полчаса в шлюпках, подразделение 2702 высаживается в Норвегии. Нижняя граница снегов проходит на высоте пятидесяти футов над уровнем моря; по счастью, Бобби Шафто умеет стоять на лыжах. Друзья-десантники тоже; им даже удается соорудить что-то вроде волокуши для лейтенанта Монкберга. Через несколько часов они уже в лесах и движутся на восток. С самой высадки им не встретилось ни одного человека, ни немца, ни норвежца. Сыплет снег, заметая их следы. Лейтенант Монкберг ведет себя хорошо – не требует, чтобы его бросили, не пускает ракеты. Шафто думает, что дорога в Швецию будет наиболее легким заданием подразделения 2702. Самое трудное, как всегда, понять, на кой ляд это все нужно.

Бдительность

Карты Юго-Восточной Азии закрывают все стены и даже окно, придавая номеру Ави сходство с подземным бункером. Это первое за два месяца общее собрание акционеров корпорации «Эпифит». Ави Халаби, Рэнди Уотерхауз, Том Говард, Эберхард Фёр, Джон Кантрелл и Берил Хаген набились в номер. Кто-то роется в мини-баре, доставая закуску и выпивку. Кто-то сидит на кровати. Эберхард скрестил босые ноги на полу и примостил ноутбук на табуретку. Ави сложил руки на груди, прикрыл глаза и прислонился спиной к дверцам домашнего развлекательного центра из красного дерева исчезающих пород. На нем ослепительно белая рубашка, отглаженная и накрахмаленная до хруста. Пятнадцать минут назад он был в майке, которую перед тем не снимал сорок восемь часов.

Рэнди думает, что Ави заснул в неортодоксальной стоячей позе. Однако…

– Взгляните на карту, – вдруг тихо говорит Ави. Открывает глаза и поводит ими в сторону карты, не утруждаясь повернуть голову. – Сингапур, южная оконечность Тайваня и самая северная точка Австралии образуют треугольник.

– Ави, – серьезно произносит Эберхард, – любые три точки образуют треугольник.

Обычно от Эберхарда не ждут, что он разрядит атмосферу юмором, но сейчас по рядам акционеров пробегает легкий смешок. Ави улыбается; не потому, что ему смешно, просто шутка свидетельствует о высоком моральном духе.

– Что в центре треугольника?

Все снова смотрят на карту. Правильный ответ: «Точка посредине моря Сулу», но ясно, что Ави имеет в виду другое.

– Мы, – отвечает Рэнди.

– Верно, – подхватывает Ави. – Кинакута – идеальный электронный перекресток. Самое место для большого маршрутизатора.

– Без рекламы, пожалуйста, – просит Рэнди.

Ави невозмутимо продолжает:

– На самом деле так даже лучше.

– Как? – резко спрашивает Эб.

– Мне стало известно, что появились другие кабельные люди. Группа из Сингапура, а также консорциум из Австралии и Новой Зеландии. Иными словами: мы были единственными поставщиками услуг связи для Крипты. Теперь, как я понимаю, мы одни из трех.

Том Говард победно улыбается; он работает в Крипте и, вероятно, догадался раньше других. Рэнди и Кантрелл переглядываются.

Эб резко выпрямляется.

– Как давно вам об этом известно?

Рэнди видит досаду на лице Берил. Она не любит, когда в ней сомневаются.

– Вы не обидитесь, если мы с Эбом на секундочку выйдем? – Рэнди поднимается.

Доктор Эберхард Фёр недоуменно вздрагивает и тоже встает.

– Куда мы?

– Ноутбук оставь, – говорит Рэнди и ведет его в холл. – Дальше не пойдем.

– В чем дело?

– Так. – Рэнди тихонько, чтобы не захлопнулась, прикрывает дверь. – Люди вроде Ави и Берил, которые давно в бизнесе, предпочитают говорить с глазу на глаз – как сейчас мы. И, как правило, ничего не записывают.

– Объясни.

– Ну, это теория информации. При самом худшем раскладе, если дойдет до суда…

– До какого суда? Ты о чем?

Эб родился в маленьком городке на границе с Данией. Отец преподавал в университете математику, мать – английский. Появись он в родном городе со своими патлами, народ бы шарахался. Тем не менее Эб, подобно большинству соотечественников, по-прежнему свято верит, что все надо делать честно, открыто и логично.

– Не пугайся, – говорит Рэнди, – ничего такого не ожидается. Однако сейчас в Америке судятся все, кому не лень, и очень многие деловые начинания заканчиваются исками. В таком случае любой документ могут изъять. Вот почему Ави и Берил не записывают ничего, что плохо прозвучит в суде. Более того, от каждого могут потребовать свидетельства под присягой. Поэтому разговор с глазу на глаз предпочтительнее.

– Без свидетелей? Ясно.

– Я знал, что ты поймешь.

– Все равно они должны были нам потихоньку сказать.

– Ави и Берил молчали, потому что хотели все сперва проработать между собой. Другими словами, они оберегали нас, а не обманывали. Теперь они официально сообщают нам новости.

Подозрения Эберхарда рассеялись. Сейчас он злится, а это хуже. Как многие технари, он может полезть на рожон, если заподозрит других в отсутствии логики. Рэнди поднимает ладони, как будто сдаваясь.

– Допускаю, все это кажется бредом, – говорит он.

Эб упрямо смотрит в пустоту.

– Ты согласен, что в мире много иррациональных людей и бредовых ситуаций?

– Ja-a-a, – осторожно тянет Эб.

– Чтобы мы с тобой программировали и получали за это деньги, кто-то должен нас нанять, верно?

Эб задумывается.

– Да.

– Это предполагает, на определенном уровне, общение с работодателями, временами неприятное. А также с юристами, рекламщиками, маркетологами. Если это попытаемся делать мы с тобой, то скоро чокнемся. Верно?

– Скорее всего да.

– Поэтому хорошо, что есть такие люди, как Ави и Берил, потому что они – наш интерфейс. – В голове у Рэнди возникает образ времен холодной войны. Он выставляет вперед руки с растопыренными пальцами. – Как бокс, в котором работали с плутонием, такой, с перчатками. Ясно?

Эб кивает. Обнадеживающий знак.

– И все равно это совсем не то, что компьютерная программа. Ави и Берил могут только фильтровать и смягчать иррациональную природу внешнего мира, поэтому иногда они должны делать вещи, которые кажутся диковатыми.

Взгляд у Эба становится все более и более отрешенным.

– Интересно было бы подойти к этому как задаче из области теории информации, – замечает он. – Каким образом информация может перемещаться между узлами внутренней сети, – (Рэнди понимает, что Эб имеет в виду «между людьми в маленькой корпорации), – но не существовать для внешнего мира?

– В каком смысле «не существовать»?

– Как может суд изъять документ, который, с его точки зрения, никогда не существовал?

– В смысле, что надо все шифровать?

Эб слегка раздосадован его тупостью.

– Это мы уже делаем. Однако все равно можно доказать, что документ определенного размера был отправлен в такое-то время, по такому-то адресу.

– Анализ трафика.

– А если заглушить его? Почему бы не заполнить жесткий диск случайными байтами, чтобы отдельные файлы стали неразличимы? Они затеряются, как полосатый тигр в зарослях тростника. Или можно постоянно обмениваться случайным шумом.

– Дороговато будет.

Эберхард отмахивается.

– Канал дешев.

– Боюсь, это пока девичьи мечты, – говорит Рэнди. – Хотя в будущем, возможно, так и будет.

– Вся наша дальнейшая жизнь – в будущем, так что программу нужно разработать прямо сейчас.

– Ладно, – говорит Рэнди. – Может, продолжим этот разговор в другой раз?

– Конечно.

Они возвращаются в комнату. Том, на правах кинакутского старожила, рассказывает:

– Пятифутовые с желтовато-бурыми пятнами на бирюзовом фоне безопасны и прекрасно подходят для домашнего содержания. Шестифутовые с буровато-желтыми пятнами на изумрудном фоне смертельно ядовиты: умираешь через десять минут после укуса, если раньше не покончишь с собой от невыносимых мучений.

Все это, чтобы показать Рэнди и Эбу: в их отсутствие дела не обсуждали.

– Ладно, – говорит Ави. – Суть в том, что Крипта будет потенциально куда больше, чем мы предполагали, и это хорошая новость. Однако остается один момент.

Ави знаком с Рэнди сто лет и знает, что тот не обидится.

Все глаза устремляются на Рэнди, и Берил подхватывает разговор. Она назначила себя заботиться о чужих чувствах, потому что все другие участники корпорации бестактные и черствые. Берил говорит трагически:

– Работа, которую Рэнди делает на Филиппинах, и делает замечательно, теперь не имеет для нас решающего значения.

– Ну и ладно, – говорит Рэнди. – По крайней мере я хоть загорел впервые за десять лет.

Все страшно рады, что Рэнди не надулся. Том сразу берет быка за рога:

– Можем ли мы порвать с Дантистом? Раз и навсегда?

Ритм разговора внезапно сбивается, как в дискотеке, когда вырубают электричество.

– Трудно сказать, – говорит наконец Ави. – Мы смотрели контракты, но они составлены адвокатами Дантиста.

– Кто-то из его партнеров – адвокат? – спрашивает Кантрелл.

Ави нетерпеливо пожимает плечами.

– Его партнеры. Инвесторы. Друзья, соседи, партнеры по гольфу. Его сантехник и тот, наверное, адвокат.

– Проблема в том, что он прославился своим сутяжничеством, – говорит Рэнди.

– Есть и другая проблема, – вставляет Берил. – Если мы все-таки придумаем, как расстаться с «АВКЛА», мы потеряем живые деньги. Отрицательные последствия будут куда хуже, чем предполагалось вначале.

– Какие последствия? – спрашивает Том. Он всегда копает до самой сути.

– Придется искать деньги на текущие расходы, – говорит Ави. – Разбавлять наши акции.

– Насколько? – спрашивает Джон.

– До утраты контрольного пакета.

Магическая фраза порождает эпидемию вздохов, стонов и ерзанья у руководящих сотрудников корпорации «Эпифит», которые сообща владеют более чем пятьюдесятью процентами акций. Все взгляды устремляются на Рэнди.

Наконец он встает и предупреждающе вскидывает руки.

– Ладно, – произносит Рэнди. – Что мы имеем? В бизнес-плане без конца говорится, что филиппинская сеть выгодна сама по себе – что она может выделиться в независимое предприятие и все равно приносить доход. Насколько мне известно, это по-прежнему так?

Ави задумывается, прежде чем выдать тщательно взвешенные слова:

– Истинность этого утверждения осталась прежней.

Иронические аплодисменты. Молодец, Ави! Что бы мы без него делали?

– Ладно, – говорит Рэнди. – Значит, продолжаем работать с Дантистом. Пусть его проект для нас несущественен, зато есть надежда наскрести деньги и не продавать акции. Мы сохраним контроль над компанией. С другой стороны, если мы разорвем контракт с «АВКЛА», партнеры Дантиста затаскают нас по судам – они ничем не рискуют и ничего не теряют. Мы увязнем в тяжбах. Придется лететь в Лос-Анджелес и давать показания. Мы потратим уйму денег на адвокатов.

– И можем даже проиграть, – добавляет Ави.

Все смеются.

– Значит, надо и дальше работать с Дантистом, – заключает Рэнди, – хоть нам это и в лом.

Все молчат.

Не то чтобы они не соглашались с Рэнди – наоборот. Просто Рэнди занимается Филиппинами, ему расхлебывать последствия сегодняшнего решения. Лучше, чтобы он вызвался сам, а не по принуждению. Это он и делает сейчас, прилюдно и театрально. Остальные актеры: Ави, Берил, Том, Джон и Эб. Публика: миноритарные акционеры корпорации «Эпифит», Дантист, будущие судьи. Спектакль канет в неизвестность, если кто-нибудь не вчинит им иск, и участникам сегодняшнего совещания не придется свидетельствовать под присягой.

Джон решает копнуть немного глубже.

– «АВКЛА» финансирует Филиппины на свой риск, да?

– Да, – авторитетно заявляет Ави, обращаясь непосредственно к гипотетическому судье. – Раньше компании, которые прокладывали кабель, заранее продавали мощности, чтобы собрать капитал. «АВКЛА» кладет кабель на свои средства. По окончании работ они будут единственными владельцами и мощности продадут тому, кто предложит больше.

– Деньги не «АВКЛА», у них столько нет, – говорит Берил. – «НОХГИ» отстегнула им толстую пачку долларов.

– Кто отстегнул? – спрашивает Эб.

– «Ниигата Оверсиз Холдинг Груп, инкорпорейтед», – хором отвечают три голоса.

Эб смотрит озадаченно.

– «НОХГИ» проложила кабель от Таиланда к Лусону, – поясняет Рэнди.

– Я, собственно, к чему, – продолжает Кантрелл. – Если Дантист тянет кабель на свой страх и риск, всякая задержка со сроками чревата для него серьезным убытком. Мы должны выполнить свои обязательства.

Джон говорит гипотетическому судье на процессе «Дантист против корпорации «Эпифит»:

– «Мы точно следовали условиям нашего соглашения с «АВКЛА».

Но это совсем не так хорошо прозвучит на другом гипотетическом процессе – «Спрингборд Груп» против корпорации «Эпифит». Поэтому Ави спешит добавить:

– Мы тщательно проработали вопрос и убедились, что на данном этапе наши обязательства по отношению к Дантисту и собственным акционерам полностью совпадают. Выполняя одни, мы одновременно выполняем другие.

Берил закатывает глаза и облегченно вздыхает.

– Значит, продолжаем работать на Филиппинах, – говорит Рэнди.

Ави спрашивает официально, как будто Рэнди держит руку на бесплатной гостиничной Библии:

– Рэнди, ты действительно в силах полностью выполнить наши обязательства по контракту с Дантистом?

– Это следует обсудить отдельно, – произносит Рэнди.

– До завтра потерпит? – спрашивает Ави.

– Конечно. Пока не горит.

– Простите, я в туалет, – говорит Ави.

Этим сигналом они неоднократно пользовались в прошлом. Ави встает и выходит. Через мгновение Рэнди говорит: – «Я тоже» и выходит следом.

Он с изумлением видит, что Ави и впрямь писает. Под влиянием момента Рэнди расстегивает ширинку и пристраивается рядом. Только в середине процесса до него доходит, какая это победа.

– В чем дело? – спрашивает Рэнди.

– Сегодня утром я менял в холле деньги, – говорит Ави. – И угадай, кто собственной персоной вошел в отель. Прямо из аэропорта.

– Черт, – говорит Рэнди.

– Сам Дантист.

– Не на яхте?

– Яхта идет следом.

– С ним еще кто-нибудь?

– Нет, но могут подтянуться.

– Зачем он здесь?

– Должно быть, прослышал.

– Черт. Меньше всего я хотел бы завтра на него налететь.

– А что?

– Ничего особенного.

– Ничего такого, что потом смогут объявить твоим недосмотром?

– Думаю, нет, – говорит Рэнди. – Просто на Филиппинах все довольно хитро, и надо это обсудить.

– Ладно, – кивает Ави. – Если завтра столкнетесь, ради бога, ни слова о делах. Ограничься погодой.

– Усек, – отвечает Рэнди и застегивает ширинку. Однако на самом деле он думает: какого черта я столько просиживал штаны в университете, если могу вот так?

Это напоминает ему еще об одном деле.

– Ах да. Я получил чудной е-мейл.

Ави немедленно спрашивает:

– От Энди?

– Как ты догадался?

– Ты сказал «чудной». А что, е-мейл правда от него?

– Не знаю. Может, нет. Не в этом смысле «чудной».

– Ты ответил?

– Не я. [email protected].

– Погоди. Siblings.net – это система, которую ты администрировал?

– Да. У меня там некоторые привилегии. Я открыл себе почтовый ящик с именем dwarf – гном. Доказать, что это я, невозможно. Отправил этому типу анонимный е-мейл примерно в таком духе: пока не доказано обратное, я буду думать, что вы – мой старый враг.

– Или новый.