Текст книги "Мать. Из жизни Матери"

Япония, 1916—1920 гг.

13 марта 1916 года Мать и Поль Ришар отправились из Лондона в Японию. Берегов страны восходящего солнца они достигли спустя три месяца. Пробыли они в Японии до 1920-го.

Большую часть времени они прожили в Токио (1916—1917) и Киото (1917—1920). В Токио Мать познакомилась с доктором Охавой, профессором Токийского университета, и его женой.

Мать с радостью переняла японский образ жизни и начала носить кимоно. Она была очарована волшебной красотой японской природы. Мать полюбила японское искусство, изучила икебану – традиционное искусство составления букетов. Ее восхищали свойственные японцам аккуратность и организованность, послушание и готовность к самопожертвованию. Во время своего пребывания в Японии Мать посетила многие буддийские святыни.

7 июня 1916 года, Токио

За все эти долгие месяцы мне нечего было сказать, ибо это был период перехода, перехода от одного состояния равновесия к другому, более широкому и полному. Внешняя жизнь была наполнена множеством новых событий, словно существу требовалось накопить как можно больше впечатлений и наблюдений, чтобы создать более широкую и многогранную основу для опыта. Однако, пребывая полностью внутри самого опыта, оно не могло в достаточной мере отстраниться, чтобы охватить его целиком, понять, что он собой представляет и, главное, к чему ведет.

Пятого июня пелена неожиданно спала и сознание наполнилось светом.

Созерцая Тебя в Твоей индивидуальной форме, о Господь вечности, я призывала Тебя принять во владение принадлежащее Тебе царство плоти. И тогда Ты вновь привел в движение эту витальную форму, долгие годы жившую в состоянии пассивности, что было необходимо для развития и объединения всех частей существа. Однако это состояние, пусть восприимчивое и гармоничное, было чуждо всякому активному проявлению Твоей воли.

Возвращение к действию означало, что витальному инструменту, обладающему естественной склонностью всегда воспроизводить привычный образ действия, понадобилось по-новому приспосабливаться. Этот период приспособления был долгим, болезненным, порой мрачным, но ощущение твоего скрытого Присутствия и полное осознанное повиновение Твоему Закону были неизменны и потому никакие внешние воздействия не могли поколебать существо.

Постепенно витальное существо привыкло находить и в самом напряженном действии ту же гармонию, что и в пассивном подчинении. И как только эта гармония утвердилась достаточно прочно, все части существа вновь наполнились светом и пришло полное осознание того, что произошло.

И теперь даже в разгар действия витальное существо способно воспринимать Бесконечность и Вечность. Оно научилось видеть Твою Высшую Красоту и переживать ее во всех ощущениях и во всех формах, научилось воспринимать Тебя непрерывно всеми органами чувств, раскрытыми, активными и развитыми настолько, чтобы испытывать одновременно противоположные ощущения.

Тем не менее, витальное существо понимает, что это всего лишь очередной этап. Оно склоняется пред Тобой в глубокой любви и преданности и взывает к Тебе: «Господь, Ты снова взял в руки свой инструмент и пожелал использовать его. Инструмент этот осознает свое несовершенство и нечистоту и молит Тебя о Милости: усовершенствуй и очисти его, чтобы день за днем, все больше освобождаясь от всех своих предпочтений и ограничений, он обретал способность все более полно проявлять Тебя».¹

* * *

28 ноября 1916 года

…В этой унылой блеклой серости, в этом тусклом пепельном свете я ощущаю вкус бесконечных пространств: свежий ветер открытых просторов, мощное дыхание вольных вершин наполняют мое сердце и пропитывают мою жизнь. Все барьеры, внутренние и внешние, рухнули, и я чувствую себя птицей, расправляющей крылья и готовой к неудержимому полету. Но птица продолжает сидеть на скале с распростертыми крыльями, глядя в затянутое серыми тучами небо, ожидая прихода чего-то неведомого, чтобы взмыть ввысь. Поскольку ничто не удерживает ее от полета, она уже не мечтает взлететь. Сознавая свою свободу, она не радуется ей и остается сидеть на земле вместе со всеми, укрытая непроницаемой пеленой серого тумана.²

* * *

5 декабря 1916 года

(Запись переживания)

«Обратись к Земле», – прозвучало в тишине непреходящего отождествления привычное повеление. Затем сознание стало сознанием Единого, пребывающего во всем. «Повсюду и во всех, в ком ты узришь Единого, пробудится это сознание отождествления с Божественным. Смотри…» Я увидела улицу японского города, ярко освещенную огнями разноцветных фонарей. И в потоке уличного движения во всех и во всем, что обладало сознанием, постепенно начало проявляться Божественное; оно стало явно видимым. Стены одного из домов на улице сделались прозрачными; внутри оказалась красивая женщина лет тридцати пяти-сорока. Она сидела на татами, на ней было роскошное фиолетовое кимоно, расшитое яркими нитками с золотом. Женщина играла на сямисэне, у ног ее лежал маленький ребенок. И в этой женщине присутствие Божественного тоже было видимым.³

* * *

Во время медитации 8 декабря 1916 года Мать записывает свой разговор со Всевышним Господом, в ходе которого она слышит следующее:

«Во всей вечности я избрал тебя своим исключительным представителем на Земле, действующим не только скрыто, невидимо, но также и явно, на глазах у всех людей. Ты будешь тем, кем призвана быть».⁴

* * *

А вечером 20 декабря Мать получила послание от великого духовного существа, воплощавшегося на земле в прошлом:

«Ты созерцаешь меня, и сегодня я буду говорить с тобой. Я вижу в твоем сердце бриллиант в ореоле золотого света, чистый и теплый – именно такое сердце способно проявить безличную любовь. Но почему ты держишь это сокровище взаперти, в темном ларце, устланном пурпурной материей? Снаружи он окутан настоящей мантией тьмы, темно-синей, без единого проблеска света. Ты словно боишься явить свое великолепие. Научись излучать свой внутренний свет и не бойся бури: ветер уносит нас далеко от берега, но это дает нам возможность увидеть мир. Или ты скупишься на нежность? Но ведь источник любви бесконечен. Боишься, что тебя не поймут? Но где ты видела человека, способного понять Божественное? И коль скоро вечная истина избирает тебя средством своего проявления, какое тебе дело до всего остального? Ты подобна паломнику, покидающему святилище; он стоит на пороге перед людской толпой, раздумывая, раскрывать ли людям драгоценную тайну своего величайшего открытия. Знаешь, я тоже на протяжении многих дней раздумывал над этим, ибо предвидел последствия своей проповеди, осознавая все несовершенство человеческого языка как средства выражения и еще большее несовершенство человеческого понимания. Но все же я обратился к Земле и людям и передал им свою весть. «Обратись к Земле и людям» – не это ли повеление ты всегда слышишь в глубине своего сердца? Ибо именно сердце твое несет благословенную весть жаждущим сострадания. Отныне ничто не в силах повредить скрытому в тебе бриллианту. Он неуязвим в своем совершенном строении, а исходящее от него мягкое сияние может многое изменить в людских сердцах. Ты сомневаешься в своих силах и боишься собственного неведения? Но именно это и сдерживает твою мощь, окутывая ее мантией непроницаемой ночи. Ты словно застыла на пороге тайны, дрожа и не решаясь сделать шаг, ибо тайна творения кажется тебе сейчас гораздо страшнее и непостижимее тайны Извечной Причины. Наберись же мужества и подчинись повелению, исходящему из самых глубин. Это я повелеваю тебе, потому что знаю и люблю тебя, как некогда ты знала и любила меня. Я предстал перед тобой воочию, чтобы ты не усомнилась в моих словах. И я показал тебе твое сердце, чтобы ты увидела в нем волю всевышней Истины и открыла в нем закон своего существа. Тебе по-прежнему это кажется трудным, но наступит день, когда ты удивишься тому, что на протяжении столь долгого времени все могло быть иначе».

Шакьямуни⁵

25 декабря 1916 года

(То, что было услышано в тишине и записано вчера вечером)

«Отказавшись от всего, даже от мудрости и сознания, ты смогла подготовить свое сердце для исполнения предназначенной ему роли – роли, по-видимому, самой неблагодарной из всех возможных: служить источником, щедро питающим всех своими водами, но при этом ничего не получающим взамен, источником, который черпает свою неиссякаемую силу из недр и больше ничего ниоткуда не ждет. Но ты уже способна ощутить то высочайшее счастье, которое несет с собой это бесконечное излияние любви. Ибо любовь самодостаточна и не нуждается во взаимности. Это относится даже к человеческой любви, не говоря уже о любви божественной, столь благородным образом отражающей бесконечность.

Будь этой любовью, пропитывающей все и вся, проявляясь все шире и полнее, все ярче и сильнее, и тогда весь мир станет одновременно твоей работой и твоим достоянием, полем твоих трудов и твоим завоеванием. Неустанно борись, чтобы пали последние ограничения, которые есть не что иное, как шаткие барьеры, сдерживающие расширение существа, чтобы уничтожить последние остатки тьмы, уже озаренные Светоносной Мощью. Борись за победу, за то, чтобы превзойти все сущее ныне, чтобы воссиял новый Свет, новый Образ, так нужный миру. Упорно сражайся со всеми препятствиями, внешними и внутренними. За твою Реализацию обещана поистине высочайшая награда.»⁶

Впечатления о Японии

Истинное искусство всегда отличает цельность и законченность; обладая внутренним единством, оно составляет и единое целое с жизнью. Подобная внутренняя целостность в какой-то мере присуща произведениям искусства Древней Греции и Египта: все статуи, картины, все предметы искусства изготавливались как часть единого архитектурного ансамбля. То же характерно и для японского искусства, по крайней мере, такое положение дел сохранялось до недавнего времени, до вторжения утилитарного и практичного модернизма. Японский жилой дом представляет собой замечательное цельное произведение искусства: каждая вещь всегда на своем месте, никакого беспорядка, никаких излишеств – всего в меру. Другими словами, все так, как должно быть, а сам дом живописно вписывается в окружающий пейзаж…

…Танец некогда считался одним из высших проявлений внутренней жизни. Он был тесно связан с религией и являлся неотъемлемой частью не только праздничных торжеств, но и священных ритуалов поклонения Божественному. В некоторых странах танец развился до высшей степени красоты и совершенства. В Японии танец прочно вошел в религиозную жизнь, и традиция эта поддерживается по сей день, а поскольку японцам от природы присуще обостренное чувство красоты и художественный вкус, то танец здесь не был низведен до примитивного уровня массового искусства.⁷

Искусство Японии можно назвать прямым проявлением ментального сознания в физической жизни. Проявления витального мира в японцах очень незначительны. Их искусство исключительно ментализировано, их жизнь исключительно ментализирована – и то и другое строится на очень точных ментальных образах. Однако в физической жизни им свойственно спонтанное переживание красоты. Например, в Японии постоянно, ежедневно можно наблюдать то, что в Европе встретишь редко: самые простые люди, рабочие и даже крестьяне предпочитают отдыхать на природе, любуясь красивым пейзажем. От созерцания красот природы они получают гораздо больше удовольствия, чем от игры в карты или разного рода развлечений, распространенных в европейских странах. Можно видеть, как японцы порой целыми группами отправляются в поход или доезжают на поезде до определенной станции, а потом пешком добираются до места, откуда открывается красивый вид на окрестности. Обычно в таком месте непременно стоит маленький домик, прекрасно вписывающийся в ландшафт, а рядом – небольшая площадка, где можно посидеть, выпить чашку чая и полюбоваться великолепным видом. Для японцев это высшее наслаждение, самое приятное, что может быть в жизни. Если бы речь шла о художниках, людях образованных, ученых, то это было бы понятно, но я говорю о совершенно обычных, простых бедных людях: такой вид отдыха нравится им гораздо больше, чем сидение дома. Для них это величайшая радость.

Для каждого времени года есть свои излюбленные места посещений. В Японии очень много кленов, и осенью кленовые листья расцвечиваются всевозможными оттенками красного – зрелище невероятной красоты. И где-нибудь неподалеку от храма на вершине холма, поросшего кленами, устраивается смотровая площадка. К ней ведет лестница – настолько крутая, что последних ступенек вообще не видно, и возникает ощущение, что эта лестница ведет прямо в небо. Поднимаешься по искусно вырубленным каменным ступеням, уходящим в бесконечность, а мимо проплывают облака, и множество кленов на склонах холма радуют глаз совершенно изумительными оттенками листвы. На художника красота этих видов произведет ни с чем несравнимое впечатление. В такие места осенью приходят целые группы людей, семьи с маленькими детьми, путешествующими на плечах у взрослых. Весной они отправятся в другие места.

В пригороде Токио есть сад, где выращивают ирисы, ирисы всех возможных цветов. Они высажены вдоль множества маленьких ручейков, причем подобраны они по цвету таким образом, что, стоит только войти в сад, буквально слепнешь от буйства красок: повсюду, насколько хватает глаз, тянутся бесконечные поляны великолепных ярких ирисов. А в самом начале весны (весна здесь начинается рано) зацветают первые вишни. Эти вишни не дают плодов и выращиваются только ради цветов. Они цветут бело-розовым цветом, встречаются и ярко-розовые оттенки. Есть целые вишневые аллеи с огромными деревьями, словно окутанными розовыми облаками. Бывают целые холмы, целиком поросшие вишневыми деревьями. Через стекающие с холмов ручьи перекидывают красные мостики: представьте себе множество деревьев, усыпанных розовыми цветами, сквозь ветви которых то тут, то там проглядывают блестящие мостики, широкая река, протекающая в долине, и гора, вершина которой упирается прямо в небо. Вот в таких местах японцы любят бывать весной… В определенное время года зацветают определенные цветы, и есть целые сады, в которых выращивается только один вид цветов.

Отправиться в далекое путешествие на поезде для японца – все равно, что для нас сходить в гости к другу. В дорогу они берут с собой одну небольшую сумочку, в которой лежит обычно только сменная одежда – этого для них вполне достаточно. В качестве обуви японцы используют плетеные сандалии. Когда одна пара сандалий изнашивается, ее попросту выбрасывают и приобретают другую – такая обувь стоит очень дешево. И это характерно для всей их жизни: они пользуются одноразовыми бумажными носовыми платками, и так далее – японцы не привыкли ничем себя обременять. Еду они с собой не берут – ее можно купить на любой станции. Продается она в белых деревянных коробочках вместе с парой небольших палочек (все очень чисто и аккуратно). А поскольку такая упаковка ничего не стоит, то, утолив голод, они, не задумываясь, выбрасывают ее. Вот так они и живут. В саду или в парке японцы сажают деревья таким образом, чтобы они вписывались в уже существующий пейзаж. Обрезая особым образом ветви, они придают кроне дерева любую желаемую форму. Можно встретить деревья самых фантастических форм: ненужные ветви обрезаются, остальные подстригаются – и вот вам желаемый результат. В каком месте ни окажись, всегда увидишь домик, прекрасно вписывающийся в ландшафт: материал, из которого он сделан, цвет, в который он выкрашен, – все это органично сочетается с окружающей природой, в противоположность европейским постройкам, которые, как правило, только портят весь вид. Японский дом утопает в зелени и всегда стоит там, где и полагается стоять жилому дому. Размеры дома, его форма и местоположение – все это именно так, как должно быть. В Японии я очень многому научилась. На протяжении этих четырех лет художник во мне каждый день открывал новое чудо.

Что касается городов, то, например, в Токио, крупнейшем городе мира – он больше Лондона и тянется на многие километры, – удаленные от центра и деловых кварталов районы застроены одно– и двухэтажными домами (центр города уже подвергся модернизации и выглядит теперь довольно неприятно, но во время моего пребывания там еще было хорошо). Каждый дом окружен садом, и в каждом саду найдутся два-три совершенно удивительных дерева. Отправившись на прогулку по Токио, всегда рискуешь заблудиться: там нет прямых улиц, по обеим сторонам которых располагались бы пронумерованные в порядке возрастания дома, так что немудрено сбиться с пути. Начинаешь блуждать по улочкам и неожиданно набредаешь на какой-нибудь райский уголок – в этой стране всегда так. Сворачиваешь за угол, и вдруг перед тобой вырастает красивейший храм в окружении великолепных деревьев. Город за спиной словно растворяется: не слышно больше шума машин, трамваев – островок покоя, удивительные деревья, радующие глаз изумительными оттенками листвы, – красота, красота везде и во всем. Кажется, что попал в этот рай благодаря чуду. Покидаешь прекрасный уголок и продолжаешь путь. А если спустя несколько дней захочешь вернуться в то же место – ничего не выйдет. Сколько ни ищи – не найдешь, как будто его и не существовало вовсе. И подобные случаи происходят настолько часто, что рассказы о них не сходят с уст. В японской литературе очень популярны волшебные истории о том, как герой неожиданно попадает в какое-нибудь заколдованное место и встречает там фей и разных сказочных существ. Он проводит восхитительные часы на поляне среди прекрасных цветов, наслаждаясь чарующей музыкой. Но наступает следующий день, и герой должен уйти – таков закон этого места. И как бы он ни пытался вернуться туда снова, у него ничего не выходит: он не может найти этого места, оно словно сквозь землю провалилось!.. В этом городе, в этой стране все от начала до конца проникнуто непостоянством. На каждом шагу сталкиваешься с чем-то неожиданным и совершенно исключительным. Случайно обнаруживаешь то, чего совсем не ожидал, а когда пытаешься отыскать это снова – оно растворяется или же превращается во что-то не менее удивительное. С художественной точки зрения, с точки зрения красоты, думаю, нет другой более прекрасной страны.

Мой рассказ будет неполным, если я не добавлю еще кое-что: за четыре года своего пребывания в Японии я столкнулась там с полнейшим отсутствием духовности. Жизнь японцев основана на строгих моральных принципах, и даже во всех своих повседневных действиях, вплоть до самых мелочей, они следуют четким ментальным правилам: принимать пищу нужно только так, а не иначе, кланяться нужно только так, а не иначе, говорить нужно только определенные слова; обращаясь к одним людям, нужно говорить одно, обращаясь к другим людям – другое. Зайдя в магазин, вы должны произнести определенную фразу, иначе вас не обслужат: продавец будет смотреть на вас с насмешкой, но не сдвинется с места! Но если вы скажете нужные слова, вам будет уделено должное внимание: вам принесут подушечку для сидения, предложат присесть и нальют чашку чая. И так во всем. Но при этом время от времени возникает ощущение, что за этим прекрасно организованным ментально-физическим сознанием стоит что-то еще. А какой энергией обладают японцы! Их витальное существо полностью обращено в энергию. Они отличаются невероятным терпением и выносливостью, но им недостает непосредственной устремленности души: есть чувство долга, диктующее необходимость подчинения правилам. Живя в Японии, вы можете вести европейский образ жизни и не соблюдать заведенных там правил, но при этом на вас будут смотреть как на варвара и незваного гостя. Однако если вы захотите прочувствовать настоящий японский образ жизни, то вам придется вести себя по-японски, иначе окружающие вас люди будут так страдать, что вы не сможете установить с ними никаких отношений. Живя в доме у японцев, следует соблюдать определенный образ жизни, при встрече с хозяевами дома вы должны приветствовать их определенным образом… Кажется, я уже рассказывала вам историю о японце, который был нашим близким другом. Я помогла ему установить контакт со своей душой, после чего он просто сбежал. Это произошло, когда мы гостили в одном загородном доме. Благодаря моей помощи он вошел в контакт со своим психическим существом. Он пережил откровение, прикоснувшись к своей истинной душе, получил очень яркий опыт. А на следующее утро его уже с нами не было: он поспешно уехал! Вернувшись в город, я встретила его и спросила: «Что случилось? Почему ты так внезапно уехал?» И услышала такой ответ: «Я обнаружил свою душу, и оказалось, что она намного сильнее моей веры в Микадо и родную страну. Если бы я последовал велению души, я бы перестал быть верным подданным императора. Поэтому мне пришлось уехать». Вот так! И это чистая правда.⁸

* * *

Акакура, 9 июля 1917 года

Вы просите меня поделиться своими впечатлениями о Японии. Писать о Японии – дело не из легких. Так много уже написано об этой стране, и среди написанного так много глупостей… Но глупости пишут больше о жителях Японии, а что касается самой страны – страна удивительная, неожиданная, чарующая. Она живописна и полна многообразия, непредсказуема и восхитительна. На первый взгляд кажется, что она соединяет в себе черты всех стран мира, от тропических до полярных. Ни один художник не останется к ней равнодушным…

…[Японский народ] обладает витальностью и концентрированной энергией нации, еще не достигшей своего расцвета.

Эта энергия – одна из поразительнейших черт Японии. Она проявляется повсюду, во всех: в молодых и старых, в рабочих, в женщинах, детях, студентах – в каждом человеке… Этот удивительный источник концентрированной энергии можно ощутить, соприкасаясь с японцами в повседневной жизни. Абсолютная любовь к природе и красоте и концентрированная сила – вот, пожалуй, те отличительные качества, которые свойственны всем японцам без исключения. Это замечаешь сразу же по прибытии в «страну восходящего солнца», на эту узкую полоску суши посреди океана, где живет такое огромное количество людей и где сосредоточено такое множество сокровищ.

Но если вам посчастливится встретиться с истинными японцами – а мне выпала такая возможность, – с теми, кто сохранил отвагу и честь древних самураев, то вы поймете, что такое настоящая Япония, вам откроется секрет ее силы. Истинные японцы умеют молчать. Из всех людей, которых я встречала, японцы, обладая самыми обостренными чувствами, в наименьшей степени склонны их выражать. Друг здесь способен запросто пожертвовать ради вас жизнью, а вы при этом можете даже и не подозревать, что этот человек питал к вам такие глубокие и благородные чувства. Он даже ни разу и не скажет вам о том, что искренне вас любит. И если вы не умеете проникать сквозь внешнюю оболочку в душу человека, вы увидите лишь проявления исключительной вежливости по отношению к вам, не оставляющей места для спонтанного выражения чувств. Тем не менее, чувства эти есть и, быть может, из-за отсутствия внешнего выражения они становятся еще сильнее. И если вы внимательны, то тот или иной поступок, весьма скромный, подчас завуалированный, неожиданно может открыть вам всю глубину чувств человека.

Это свойственно японцам. Из всех народов мира истинные японцы – те, кто не подвергся западному влиянию, – пожалуй, наименее эгоистичны. И это отсутствие эгоизма не является исключительным достоинством высшего сословия, людей образованных или глубоко религиозных – вы встретите это качество в людях любого слоя общества. Ведь здесь, за исключением нескольких популярных и очень красивых праздников, религия не выродилась в культ и ритуалы, но присутствует в жизни как каждодневная практика самоотречения, послушания и самопожертвования.

Японцам с детства прививают чувство долга. Их учат тому, что жизнь – это прежде всего исполнение долга, а не погоня за удовольствиями. И они с радостью принимают на себя бремя этого долга, нередко весьма тяжелое и болезненное, и не занимаются мучительными поисками счастья. Вследствие такого отношения к жизни все жители этой страны отличаются исключительной сдержанностью, но при этом им неведомо, что такое радостное и свободное выражение чувств.

Каждый предмет, каждая форма, каждое действие, каждый жест несут символический смысл, начиная от расположения домов и деревьев и заканчивая знаменитой чайной церемонией… У всех японцев очень тонко развито чувственное восприятие, в первую очередь, зрительное: они воспринимают мир глазами, что во многом определяет существующий в этой стране образ жизни. В Японии полноправно царит Красота, однако это не значит, что сама атмосфера здесь располагает только к молчаливому и блаженному созерцанию этой красоты, напротив, она побуждает к активному ментальному и витальному действию: к изучению, наблюдению, развитию, движению вперед. Однако за всей этой деятельностью скрыта высокая устремленность этого народа, которой еще предстоит проявиться в будущем.⁹

* * *

Известно ли вам, что Китай – родина самых изощренных и немыслимых способов пыток? В Японии у меня был один знакомый, который очень любил китайцев, и я спросила у него, чем объясняется такое положение дел. Он ответил так: «У народов Дальнего Востока, включая японцев, очень высокий порог болевой чувствительности, и если причиняемое им физическое страдание недостаточно сильно, они ничего не чувствуют». Они вынуждены были использовать свои интеллектуальные способности для изобретения самых невероятных способов причинения сильных физических страданий. ¹⁰

* * *

В Японии есть садовники, которые постоянно занимаются подрезанием ветвей у деревьев, – таким образом они все время улучшают вид пейзажа. Пользуясь всевозможными инструментами и приспособлениями, они придают кроне каждого дерева именно такую форму, которая требуется для данного пейзажа. Дерево высаживают в определенном месте сада и придают ему нужную форму, чтобы оно гармонично вписывалось в общую картину. Эти садовники творят чудеса, их сады становятся настоящими произведениями искусства. Просто сфотографируйте такой сад, и вы получите пейзаж, от которого невозможно будет оторвать глаз. Людей этих поистине можно назвать художниками: по профессии они садовники, но в душе художники… Все те, кто обладает хорошо развитым чувством гармонии во всех формах и гармонии всех форм между собой, безусловно, являются художниками, чем бы они ни занимались.¹¹

* * *

В Токио у меня был свой сад с огородом, и я сама выращивала там овощи. Огород был довольно большой и овощей было много. Каждое утро, полив растения, я любила прогуливаться по саду. Я отправлялась на грядки с овощами и выбирала, что можно сорвать к столу. И вот, представьте себе, увидев меня, некоторые овощи просили: «Нет-нет-нет, меня не срывай…» А другие, наоборот, звали меня и говорили: «Сорви меня, меня, меня!» Их я видела издалека. Так что все было очень просто: я срывала те овощи, которые меня позвали, и никогда не брала те, которые просили их не трогать. Мне казалось, что это какое-то необычное явление. Я очень любила свои растения. Ухаживая за ними, поливая их, я вкладывала в них много сознания, поэтому я думала, что им, вероятно, было присуще нечто особенное.

Однако во Франции я наблюдала то же самое явление. Когда мы жили на юге Франции, у меня был сад и грядки, и я выращивала там сладкий горошек, редис, морковь. Какие-то овощи просили меня сорвать и съесть их, и были при этом вполне счастливы, а другие говорили: «Нет-нет, меня не трогай, не трогай!»¹²

* * *

…Когда я жила в Японии, то не раз слышала от японцев, что европейцам известно всего лишь триста пятьдесят видов съедобных растений, в то время как они сами употребляют в пищу более шестисот – разница довольно значительная. Не раз они говорили мне: «Как вы себя обедняете! В природе гораздо больше съедобных растений, чем вам известно, а вы даже не замечаете всего этого разнообразия». Вам когда-нибудь подавали в Европе молодые побеги бамбука?.. Вы пробовали побеги бамбука? А пальмовые почки? А кокосовые почки? Из кокосовых почек можно приготовить восхитительный салат. Правда, собирая эти почки, люди наносят дереву непоправимый ущерб: ради одного салата они губят целое дерево. Но если, например, ураган валит сотню кокосовых пальм, то вполне можно порадовать себя вкуснейшим блюдом из собранных почек. Вы никогда не пробовали кокосовые почки? Меня лично этим не удивишь. Мне доводилось пробовать молодые бамбуковые побеги, едва пробившиеся из-под земли – они чем-то напоминают спаржу. В Японии это считается традиционным блюдом. Бамбуковые побеги там гораздо нежнее и вкуснее.¹³

* * *

Существует тип видений, очень близких к физической реальности. Это не просто символическое отображение физического мира, но достоверная картина действительности: видишь все так, как есть на самом деле, и все происходящие события переживаются точно так же, как и события в материальном мире. Расскажу один случай из собственного опыта. В одном видении передо мной предстала следующая сцена: я нахожусь в каком-то офисе, возле стойки и разговариваю со служащим. Я помню все предметы и всех людей в этом помещении, помню каждое слово из моего разговора со служащим и даже конкретную сумму денег, о которой шла речь. Вернувшись в обычное сознание, я сказала себе, что всего этого на самом деле не могло быть. Я не могла оказаться в подобном месте и разговаривать подобным образом. Это событие выходило за рамки возможного. И тем не менее, впоследствии все произошло именно так, как я это видела, вплоть до самых мелочей. Спустя пять лет я оказалась в Японии, в Кобе. О своем видении я, конечно же, давно позабыла. Но когда передо мной начала разворачиваться вышеописанная сцена, возникло странное ощущение узнавания, как будто я уже однажды все это проживала. А потом я неожиданно вспомнила о своем видении и поняла, что оно стало явью. ¹⁴

* * *

….Почти все японские пейзажи, поразительной, невероятной красоты, были знакомы мне по видениям. Тогда я жила во Франции и совсем ничего не знала о Японии – никаких картин или фотографий с видами Японии я никогда не видела. А на пейзажах, которые представали передо мной в видениях, не было людей, только природа. Мне казалось, что это картины какого-то иного мира: они были слишком прекрасны, слишком совершенны, чтобы принадлежать физическому миру. Особенно часто я видела вырубленные в скалах лестницы, уходящие в небо, и было ощущение подъема, непрерывного подъема, как будто взбираешься, взбираешься, все выше и выше. И я очень сильно удивилась, когда впервые увидела эти каменные лестницы здесь наяву. Я поняла, что видела Японию, еще находясь во Франции, до того как что-либо узнала об этой стране…