Текст книги "Отравленная любовь. Как зависимость от токсичной нарциссической матери разрушает нас и как вернуть себе свою жизнь"

Нарциссизм матери как патологическая любовь к себе может проявиться буквально с первых дней рождения ребенка, когда мать демонстративно разделяет себя и его, превращая в два различных объекта, тогда как в природе этот процесс может произойти только к двум годам, когда психика ребенка развилась до понимания, что есть я, а есть другие. Форсируя психическое развитие ребенка, мать лишает его возможности полноценно адаптироваться, ломает его, заставляя взрослеть против законов природы.

Наташа К., 48 лет: «Я была глухая от рождения. Странно прозвучит, но моя мать отрицала, что у меня есть такая проблема. И поэтому мою глухоту не лечили. Мало того, меня обучали в обычной школе, вместо того чтобы отдать в специализированную, где я могла бы быстрее адаптироваться к своему недугу и научиться с ним полноценно жить. Поэтому мне пришлось очень тяжело в школе, меня троллили, обижали. А мама продолжала ничего не замечать. Когда я уже выросла, спросила: почему так? Она ответила, что у меня все было нормально, остальное я придумала. Но я глухая! Как это можно придумать?»

Нарциссическая мать неспособна принять детские изъяны, для нее подобное делает ее менее значимой, важной, лишает преимуществ. Она готова отрицать проблемы со здоровьем, с развитием ребенка ради того, чтобы сохранить свою фантазию, которую она создала еще до его рождения. Отрицание очевидного, как это возможно? Очень даже. Мы имеем дело с определенным видом расстройства личности. А кто сказал, что все матери – это полноценные и психически здоровые люди? Материнство – это всего лишь эпизод в истории, который может повлиять на дальнейшее развитие личностной деформации, но уж точно затормозить его не сможет, как и повернуть вспять.

Может случиться и обратная история, когда мать «эксплуатирует» болезнь ребенка, чтобы почувствовать себя особенной, получить внимание от социума, сочувствие. Это тоже может сподвигнуть ее на решение не лечить ребенка, а лишь делать вид, что она помогает и заботится о нем, даже если знает, что ее действия могут привести к летальному исходу. Это страшно, но это – жизнь.

Глава 3.
Материнский инстинкт – миф или реальность?

• Определение
• Две теории: инстинкт есть, инстинкта нет
• За и против
• Нарциссическая мать-сбой в программе
• Формирует личность: среда, наследственность, воспитание
• Теория (Марк Уоллинн): это началось не с тебя
• Трансгенерационные (наследуемые) травмы

«Матерью стать невозможно, ею надо родиться, но это неточно».

Мэрил Стрип, актриса

Определим: материнский инстинкт – набор эмоциональных и поведенческих реакций, который характеризуется устойчивой привязанностью матери к своему ребенку. И до сего дня ученые не могут однозначно ответить на вопрос, почему у одних женщин он есть, а у других отсутствует напрочь.

Как включается инстинкт? Мать-природа щедра. Оберегая от стресса, у беременных вырабатываются гормоны: эстрадиол и прогестерон, делающие будущую маму более спокойной. Во время родов включаются другие гормоны: эндорфин, окситоцин, эстроген – это обезболивающие. Далее подключается пролактин, идет активная выработка грудного молока, понижается тревожность и агрессия, помогающие сформироваться привязанности в том числе, убирая травматичные переживания, полученные во время родов. По этой причине женщина через очень короткое время, помня о родах, забывает о той боли, через которую ей пришлось пройти.

Природа почти год, пока мама привыкает к ребенку, учит с ним обращаться, выстраивать свой режим дня, выносить очень напряженный ритм жизни, бессонные ночи, «кормит» ее гормональным коктейлем, помогает не «сойти с ума» и справиться с послеродовой депрессией, которая в большей или меньшей степени проявляется у всех в виде нервного истощения от мыслей, что она не такая хорошая мать, которой быть должна обязательно, позволяя себе уставать, порой отчаиваться оттого, что не может быть идеальной, боясь не оправдать ожидания и разочаровать близких, не справиться с главной задачей своей жизни.

Есть теория, что материнского инстинкта не существует в принципе. Нет никакого тумблера у женщины, который включается при необходимости, мы имеем дело с мифом, сформированным тогда, когда состоятельность женщины определялась одним: может ли она принести потомство или нет и насколько она плодовита, учитывая низкий уровень выживаемости и высокий риск детской смертности при необходимости продолжать род. Отголоски этих историй мы еще и сейчас слышим в некоторых социальных формациях, когда люди позволяют себе задавать вопросы: а почему у вас нет детей? Многие все еще считают, что иметь детей – обязательная программа, которую должны выполнить все.

Если мы будем опираться только на гормональную программу матери, которая включается автоматически при зарождении плода, тогда будет трудно объяснить, откуда берется привязанность у приемных родителей к чужим, по сути, детям. Исследования показали, что у них вырабатываются те же гормоны, что и у биологических родителей. (https://pubmed.ncbi.nlm.nih.gov/20359699/). Также под вопросом отношение к ребенку со стороны старшего поколения: бабушек и дедушек. Мы от них ожидаем автоматического включения кнопки, отвечающей за «любовь», это же их следующее поколение потомства. Но согласитесь, оно так не работает. И некоторые довольно прохладно относятся к внукам, при том что очень любят своих детей. Что тут не так? Тоже произошла поломка заданной программы? А может, ее совсем не существует, этой программы, мы все придумали? А возможно, она как-то изменилась в процессе эволюции?

Родительству можно обучить через наработку и развитие навыка общения с ребенком. По тембру плача, его интенсивности мама может с уверенностью определить, почему капризничает ребенок: лезут зубки, чешется лобик или он голоден. Оттачивая мастерство, мама может уже по вибрациям в голосе определить, что с ее ребенком что-то не так, даже когда у него выросла борода и облысел череп, то есть на бессознательном уровне, интуитивно.

Ну и еще один фактор: отцовство. Не вынашивая ребенка, не кормя грудью, они каким-то непостижимым образом способны стать своим детям не менее близки, чем мать, а может, и больше. Отцы могут заботиться о своем потомство не только на примитивном уровне: накормить, напоить, одеть-обуть, они включаются эмоционально, тонко чувствуют, реагируют, понимают, принимают, обучают справляться с жизненными обстоятельствами, передают опыт, помогают прожить свой. Оба родителя важны для ребенка, и каждый из них способен заменять другого без ущерба для ребенка, если, конечно, есть желание и потребность. В итоге: подпитывая миф о существовании материнского инстинкта, и без того трудный процесс материнства становится еще более сложным и нервозным, значительно усложняя процесс воспитания и формирования личности ребенка, он, с одной стороны, многое объясняет, с другой – запутывает еще сильнее. Невозможно все объяснить наличием или отсутствием инстинкта.

У нарциссических матерей наблюдается очевидный сбой в программе, так как независимо от того, кормит ли мать младенца грудным молоком или нет, процесс слияния не происходит, он как будто тормозит ее собственные чувства, любовь к себе, желание не дать ребенку занять все ее внутреннее и внешнее пространство, приводит к тому, что у нее не появляется нежных чувств. Ее раздражает сам факт ограничений, появившихся в ее жизни, которые она напрямую связывает с младенцем. Она бессознательно начинает его обвинять, появляется раздражение, доходящее до злости. Может, это быть связано с недостатком гормонов? Очень даже может быть. Можно это откорректировать медикаментозно? По всей вероятности, да, если вовремя понять, что происходит, и обратиться за помощью. Но с какой вероятностью сама женщина признается себе и другим, что у нее проблема с формированием привязанности? Очень незначительная. Скорее всего, она будет прятать правду как можно глубже и имитировать чувства, внутренне дистанцируясь от ребенка, что мы определим как эмоциональную холодность. Инстинктам невозможно обучиться, если их нет, то развить не получится: либо есть, либо нет. Они включается автоматически, не спрашивая разрешения и не проверяя нашу готовность.

Оставляю читателю свободу выбора, каждый сам может решать, какая теория ему ближе. Обе имеют право на существование. Важен лишь один аспект понимания: к родительству нужно относиться осознанно, не рассчитывать на то, что опыт как-то сам собой образуется и все разрешится лучшим образом без вмешательства извне. И если понимаете, что что-то идет не так и не туда, неважно, чувствуете ли вы в себе материнский инстинкт или нет, лучше попросить помощи у специалистов, врачей и психологов, пока все не превратилось в проблему, последствия которой никто не сможет определить наверняка, как и размер ущерба.

Говоря об инстинктах, о наших бессознательных реакциях, имеет смысл рассмотреть еще одну теорию, которая, возможно, и не объяснит нам все, но во всяком случае даст пищу для размышлений. На формирование личности влияют наследственность, среда и воспитание. Потом сюда добавляется личный опыт, и вот перед нами «что выросло, то выросло». Под наследственностью подразумеваются не только физиологические признаки: цвет волос, глаз, строение скелета, но и нечто, что нельзя потрогать и увидеть явно. Характер по наследству не передается, в отличие от темперамента. Если мы видим схожесть, то это все же больше относится к перениманию стиля поведения, а не к врожденной данности. Надо помнить, что, имея личное бессознательное (неосознаваемые нами части нашей психики), мы всегда будем чувствовать еще и влияние коллективного бессознательного (опыт, накопленный нашими предками, относящимися к роду и ко всему человечеству в целом), который отвечает за наши решения, выбор примерно на 98%. То есть мы осознаем себя (понимаем, что и зачем делаем, способны отследить причинно-следственные связи) лишь на 2% жизнедеятельности. В книге Марка Уоллина «Это началось не с тебя» высказывается гипотеза, что каждый из нас несет в себе осколки семи поколений, мы, не желая того, наследуем травмы своих предков. Это к вопросу, откуда берется то, что есть в нас. Мы – слоеный пирог, где каждый слой нечто особенное, неповторимое и в то же время похожее на то, что уже когда-то было и будет проявлено в наших потомках в большей или меньшей степени.

Можно опустить руки и поплыть по течению, куда кривая вывезет. А можно начать изучать себя, знакомиться с собой детально, делать работу над ошибками, чтобы увеличить процент осознанности, меняя качество своей жизни к лучшему, уменьшая влияние трансгенерационных (наследуемых) травм на детей. Говоря о токсичных матерях, сделавших свой деструктивный выбор, имеем в виду, что они-то как раз и «поплыли»…

Что подразумевается под наследованием травмы? Передача опыта из поколения в поколение в форме убеждений, сформировавшихся форм реагирования и защит. Например, если бабушка получила негативный опыт семейных отношений, то будет транслировать: все мужики – козлы, пьяницы, ленивые, тупые, злобные, предатели. Не получая понимания, внимания, поддержки, делая обобщение («все такие»), она вобьет в голову дочери гвоздь: доверять им нельзя, ничего хорошего не получится. Мужчин нужно избегать, как тех травм, которые они могут нанести. Дальше дочь пойдет по жизни, видя только таких персонажей, она ориентирована на них, ей бессознательно необходимо подтвердить истинность своего (маминого) убеждения, она обязательно найдет соответствующего партнера. Других людей она просто не видит, так как, по ее мнению, их даже не существует. Либо выберет путь тотального одиночества, если ее напугают сильно. Сама того не подозревая, дочь бессознательно начнет повторять жизненный сценарий матери или «усовершенствует» его. А теперь представим, что этот процесс идет из поколения в поколение.

Говорите человеку каждый день, что он лошадь, через месяц запросит овса.

Глава 4.
Токсичность и мифы

• Признаки токсичности матери
• Характерные обороты речи
• Попробуйте услышать себя
• Личные мифы и зачем они нужны
• Полезные и токсичные мифы
• Я-не моя травма
• Психосоматика

«Семья должна быть нашей тихой гаванью, очень часто именно в ней мы находим самую глубокую душевную боль».

Лайанла Вансант, лайф-коуч

Признаки токсичной матери:

1. Манипулирует чувством вины и стыда. Во всех проблемах матери, ее диагнозах есть ваша вина.

2. Шантажирует, пугает расплатой.

3. Запугивает, нагружая ребенка информацией, перспективой развития событий, решением взрослых проблем, заставляет сделать невозможный выбор, разрушая неокрепшую детскую психику.

4. Тотальный контроль, чрезмерная опека, которая подается в виде «заботы», лишая ребенка инициативы, возможности выбирать, принимать решения, то есть формируется зависимая и инфантильная личность.

5. Идет постоянное сравнение ребенка с другими не в его пользу. Ему указывают на тех, кто «лучше», «правильнее», «послушнее».

6. Дают негативную оценку, навешивают ярлыки.

7. Игнорируются чувства и желания ребенка, обесценивает.

8. Оскорбляет, унижает, жестоко наказывает, бьет.

9. Требует постоянного внимания и заботы.

10. Ребенок не имеет права сомневаться в материнской любви.

11. «Сыночка, я прожила свою жизнь, проживу и твою».

Характерные обороты речи:

1. «Как для тебя будет лучше, знаю только я».

2. «Хорошие дети делают…»

3. «А вот у тети Клавы сын хороший, у него руки из нужного места растут, в отличие от тебя».

4. «Вот сейчас ты хороший, потому что…»

5. «Я тебя отдам волку (плохому дяде, тете, цыганам)…»

6. «Не дружи с Машей, она плохая».

7. «Ты хочешь есть, спать, тебе холодно, жарко, скучно, весело…»

8. «Ты всегда ленивый, бестолковый, упрямый, противный, злой, вредный, грубый».

9. «Тоже мне достижение, захотел бы – сделал лучше».

10. «Это каждый дурак сделает».

11. «Ты обязан быть…»

12. «Я тебе жизнь дала, а ты…»

13. «Ты никому не нужен, кроме матери».

14. «Ты такая же, как твой отец (негативная коннотация)».

15. «Ничего путного из тебя не выйдет».

16. «А вот я в твои годы…»

17. «Молоко на губах не обсохло, чтобы давать мне советы».

18. «Не смей спорить со мной».

19. «Значит, ты меня не любишь…»

20. «Если ты так сделаешь, я не переживу».

21. «Ты моей смерти хочешь».

22. «Тогда я тебе больше не мать».

23. «Мне плохо, но тебе зачем это знать, тебе же все равно».

24. «Этого никогда не было, ты все придумала (в моменте, когда вы излагаете ей свое видение ситуации)».

25. «Тебе все приснилось, имеешь богатое воображение».

Попробуйте услышать себя, понять, что вы чувствуете:

1. Появляются сомнения: а мама меня любит?

2. Вы ощущаете теплоту в отношениях или холод?

3. Чувствуете свою никчемность и ничтожность, даже если есть ощутимые успехи и достижения?

4. Всегда думаете, что сделали для своей матери слишком мало?

5. Чувствуете, что вы плохая/плохой дочь/сын?

6. Чувствуете, что обязаны нести за нее ответственность?

7. Вам стыдно, что мать так относится к вам?

8. Глядя на мать, возникает чувство стыда за нее?

9. Есть понимание, что ваша обязанность сделать всех вокруг счастливыми, а особенно мать?

10. Уверены, что любовь надо заслужить?

11. Вам нужны одобрения или разрешения матери?

12. Вы стараетесь скрывать от нее подробности своей личной жизни?

13. Мать бесконечно дает непрошеные советы?

14. Чувствуете непроходящее раздражение в общении?

15. Конфликты стали нормой вашей жизни?

16. Вы хотите сделать мать неотъемлемой частью своей жизни или есть потребность отодвинуть ее как можно дальше?

Если вам нужно время, отложите книгу, рефлексия помогает понять: в том, что вы чувствуете, нет вашей вины. Сейчас ощущается боль от полученных травм. Душевные раны нельзя перевязать, смазать бальзамом и подождать, когда они затянутся. Это процесс долгий, но лучше его начать, чем остаться жить с вечно ноющей болью.

«Мама, понять, что ты токсична, не любишь меня, я не то чтобы была неспособна от своего скудоумия, эмоциональной недоразвитости, а оттого, что у меня не было сил это принять. Видишь ли, у меня с детства не было ни одного взрослого человека, который меня любил, принимал, был рад, что я есть. Я никому, совсем никому не была нужна, ну, вот так случилось. У отца другая семья, другие дети. Бабка меня люто ненавидела, избивала, нежно называла „выродком“, никого это особенно не волновало, у меня оставалась только ты. Лишиться последнего оплота, оторвать и без того болтающийся на ниточке якорь – это признаться себе: ты одна, никому не нужна, живи с этим», – было нереально. Каждому человеку необходима опора, чтобы пережить сложные моменты, чтобы не дать психике рассыпаться, для этого он создает мифы.

Мой личный миф – отец. Я каким-то внутренним чутьем, определяла его как «своего», как того, кто меня любит по факту моего существования, мне не надо выслуживать и выпрашивать у него ничего, так как он и не просит. Я наделила его самыми прекрасными качествами, он был смелый и решительный, красивый и умный, талантливый и скромный, а главное его достоинство: он любил меня. Ты ненавидела мой миф. Каждый раз, когда речь заходила о нем, ты с упоением рассказывала, как он издевался над тобой, твоей матерью, ломал мои игрушки, детскую кроватку. Я помню свои впечатления от твоих откровений: боль, страх, внутри все сжималось, а потом распрямлялась как пружина и говорила себе, что все это неправда. По факту, когда у меня появилась возможность узнать тебя поближе, как и твою мать, оценить ваши возможности создавать собственные мифы, я отлично поняла, что эти душещипательные истории нужно делить как минимум на 100, чтобы хоть как-то приблизиться к реальности. Ты агрессивный и желчный человек, отлично умеющий плясать на больном мозоли танец маленьких лебедей, святого доведешь до ручки. Ты та самая «жертва», сиротка Хася, тихая и несчастная, а по факту волк в овечьей шкуре, отлично умела извратить любой факт, вывернуть его наизнанку, изгадить правду и облагородить ложь. Ты виртуоз в своем деле, тебе нет равных. При очередном твоем «откровении» о сломанной кроватке я лишь об одном спросила: «А что вы с бабкой делали?» Ну вот пришел человек домой, вы ему щи-борщи-пироги, а он говорит, что ему это не надо, и давай ломать кровать, так, я тебя правильно поняла? Ответа не было. Ну а что ты могла сказать?

Другой мой личный миф, что ты все же меня кое-как, как умеешь, но любишь. Его ты тоже не поддерживала, даже не утруждалась. Мне пришлось тянуть его самостоятельно. Я закрывала глаза на то, что ты бесконечно культивировала во мне чувство вины и стыда. Что бы я ни делала, ты меня уничтожала своим презрением и осуждением. Все мои достижения ты легким движением превращала в пыль. Ты постоянно утверждала, что меня не за что любить, и настаивала на том, что я обязана заслужить твою любовь послушанием, став хорошей. Знаешь, а ведь я поверила тебе. Так и прожила с убеждением, что хорошее отношение к себе я должна выпросить, вымолить. Поэтому с благодарностью кидалась на каждого, кто замечал мое существование и намекал, что я – хорошая. Мне же так важно было это».

Ребенку необходимы мифы, иначе ему не справиться с теми жизненными обстоятельствами, в которых он вынужден существовать. Таким образом он выстраивает свои защиты, ищет опору в несуществующем взрослом, друге, добром волшебнике, который его любит и готов прийти на помощь, спасти. Даже с возрастом миф может не исчезнуть. Но только он меняет своей вектор: ребенок создает образ матери, который не имеет никакого отношения к реальности, и верит в его существование. Например, мать избивала ребенка, издевалась над ним, но, если спросить, какая у него мать, он расскажет, что добрее и нежнее ее не было никого на свете. Парадокс, жертва не всегда способна критически оценивать события своей жизни и называть вещи своими именами.

Лена К., 36 лет:

– Мама мне звонила домой, с надрывом в голосе сообщала, что ей нечего есть. Я бросала все, готовила паровые котлеты, делала пюре, мчалась к ней на такси. А она не открывал мне дверь, говорила, что я могу оставить все у дверей и уходить, у нее нет желания меня видеть.

– Что вы чувствуете?

– Усталость.

– Вы считаете, что это нормальное поведение взрослого и адекватного человека?

– Нет, конечно, но она же мать. Я обязана ей жизнью, всем, что у меня есть.

– Жизнью – да, а разве то, что есть сейчас, это не благодаря вашим умениям, навыку, талантам, усилиям, труду?

– Да, но все же…

Почему мы так легко обесцениваем собственные усилия и отдаем все лавры другому человеку, включаясь в чужие манипуляции? Почему мы так охотно становимся ничтожными, позволяя нами управлять и заставлять терять остатки своего самолюбия, если оно вообще было? Зачем мы позволяем ломать свои границы, издеваться над нами? Откуда взялся миф «она-ж-мать»? Почему мы неадекватное поведение принимаем и готовы простить? У недолюбленных детей бездна терпения, доброты, они умеют прощать, как никто, находят оправдания для всех. В этом их сила и слабость.

А еще они эмоционально зависимы от своего тирана, выросли физически, но так и остались маленькими детьми, которыми управляют. «Взрослым виднее, как нужно». «Если мама так ко мне относится, значит, я заслужила, я – плохая дочь». При этом на них легко вешается ответственность за другого взрослого, за мать, которую нужно кормить паровыми котлетами ночью. Тут главное – не запутаться, кто кому и когда мать, ребенок. Социальные роли постоянно смешиваются, дезориентируют, вызывают тревогу, и нет понимания, как надо себя вести и реагировать. Токсичная мать всегда непредсказуема. Но ей требуется подтверждение ее собственной значимости и важности. Ее эго будет в восторге в тот момент, когда дочь будет стоять за дверью и умолять ее открыть. Мать будет испытывать удовлетворение, блаженство, ощущать себя центром Вселенной, подтверждая убеждение: ей все должны, а она – никому.

Ребенок никогда не знает, что ждать от токсичной матери и ждать ли вообще. У нее может быть любое настроение, которое она обязательно отыграет. Постепенно у ребенка формируется страх, и, чтобы избавиться от него, он прикладывает огромные усилия, задабривая мать. Амбивалентность матери к ребенку заставляет его все время быть начеку, готовиться к обороне.

Зина Ж., 54 года: «Мать требовала от меня полного послушания, подчинения. Любой мой поступок рассматривался под микроскопом, обязательно находилось то, за что меня было можно наказать. За 4 в дневнике, ошибку в контрольной, за неправильно завязанный бант, за то, что я опоздала вернуться к обеду на пять минут, за все… даже за то, что папа на нее накричал. Она говорила, что он так поступает, потому что недоволен мной. Она перекладывала на меня ответственность за то, что происходило между ними. Стоит ли говорить, что обрушилось на меня, когда отец принял решение уйти из семьи? Она кричала, билась в конвульсиях, обвиняла меня в том, что я плохая дочь, если бы была хорошей, отец никогда не ушел бы».

Хорошо видна проекция, чтобы не обвинять себя, не истязать невыносимым чувством вины, мать быстро нашла выход. Так ей легче пережить горе потери, у нее хорошо работает годами отработанная психологическая защита. Что при этом происходит с ребенком, что он чувствует и насколько его психика готова принять такой сценарий, ее мало интересует, как и последствия этой истории. Чтобы избежать травмы, мать травмирует менее защищенного человека, не беспокоясь, как он будет с этим жить дальше.

Мать считает себя вправе отбирать у ребенка его собственные чувства, указывает ему, что и как он должен проживать, ему запрещено обижаться, злиться, сопротивляться, ему доступно только одно право: страдать потому, что «он плохой и виноват во всем». Постепенно ребенок утрачивает понимание собственных чувств и живет теми, что навязала ему мать. «Мама во всем права, она знает лучше!» – еще один миф.

Лена К., 36 лет: «Мама сказала, что я должна развестись со своим мужем, отцом своих детей, потому что он мне не подходит, не пара. Он действительно не был мужчиной моей мечты, но я решила сохранить с ним отношения назло матери. Через год мы все же развелись. Но у меня была уверенность, что это я сама приняла решение. Но по прошествии нескольких лет мне вдруг пришла мысль, что я все же выполнила волю матери. Не могу избавиться от нее».

Отстаивая свои интересы, мы уверены, что делаем это, сохраняя свою волю. На самом деле это может быть не так. Как проверить, как понять? Для этого нужна терапия, которая поможет разобраться, где у человека его собственные чувства, мысли, желания, установки, убеждения, а где навязанные.

Наташа К., 48 лет: «Мать родила меня, чтобы привязать отца, не дать ему уйти. Она и не скрывала этого. Наоборот, гордилась своим замыслом и его воплощением. Отец не ушел, остался, но всю жизнь занимался тем, что отравлял матери жизнь, обесценивал ее, унижал, оскорблял, пил как лошадь, поднимал руку. Он ее ненавидел, было видно, что мстил ей за собственное вынужденное решение и неудачный выбор, лишивший его счастья, как он думал».

Токсичная мать нагружает ребенка взрослыми проблемами и ставит перед ним задачу, которую он не может выполнить. Перекладывает на него обязанность сделать себя счастливой, сберечь семью, изменить другого человека, заставить его делать то, что он не желает. Если она не получит ожидаемого результата, то с легкостью найдет «виноватого» и заставит его отвечать. Если получит, то и тут благодарности ждать не надо, ее не будет. Нарциссы не говорят спасибо и не просят прощения, а если и делают это, то не чувствуют ни благодарности, ни стыда, ни вины. Эти чувства ими давно вытеснены.

«Моя мама – самая лучшая на свете!» – самый глубоко ранящий нас миф, если мы не чувствуем этого.

Миф о том, что матери по определению являются любящими своих детей, прочно врос в нашу жизнь. Поддерживать его получается практически у всех. Поэтому, когда мы пытаемся рассказать о своей жизни другим, сталкиваемся со стеной непонимания и осуждения. И от этого начинаем сомневаться в себе, не могут же все вокруг ошибаться. Идет возвращение на очередной виток: значит, со мной что-то не так. Другие лишь подливают масла в огонь: «Посмотри, ведь она столько сделала для тебя», «Она прекрасная мать, это ты неблагодарная дочь». По сути, мы перестаем верить своим чувствам, понимать их, адекватно оценивать ситуацию, лишаемся критического мышления.

Есть еще одна причина, по которой мы сопротивляемся и не хотим верить в то, что оказались в объятиях токсичных матерей, – страх, придет понимание, уйдут последние надежды, что ошиблись, что все еще не потеряно, изменится. Внутри образуется огромная дыра. А неприятие нас матерью заполнит ее, и мы останемся с этим на всю жизнь. Самое страшное, что этот сценарий один из самых реальных и часто воспроизводимых. И призыв: «Не суди ее строго, она не ведала, что творила» не закроет эту брешь. Единственный выход – отказаться от этого убеждения, так как оно ничем не подкреплено, и направить все свои ресурсы на то, чтобы отделить себя от своей травмы, перестать воспринимать ее одним целым с собой.

Я – не моя травма! Она может быть частью моей жизни, влиять на нее, но это еще не вся моя жизнь. Необходимо найти в жизни места, где нет боли, достаточно отследить незначительные приятные моменты, чтобы сместился фокус внимания. Где наше внимание, там наша энергия. Это вовсе не значит, что нужно отказываться от боли и избегать ее. Ей надо дать время и место, признав ее существование, диссоциируясь, встав на дистанцию. Практикуем навык «наблюдателя», позволяющий нам более объективно видеть себя со стороны.

Порой последствия травмы переносятся тяжелее, чем сама травма, имеем посттравматический синдром, нивелировать его последствия можно лишь при условии, что сама травма завершилась. Возможно, она оказала огромное влияние на жизнь человека, изменила его, но тем не менее все закончилось. Если у травмы есть последствия в виде повторов, то мы имеем дело с ретравматизацией. То есть травма на травме, травмой погоняет, бесконечный процесс, возникает мысль: «Все худшее плывет к моему берегу, нет никакого просвета», подтверждая: мир опасен. Выйдя из травмы, мы продолжаем находиться в ее плену, переживая прошлое снова и снова в своей голове, памяти. И мы уже начинаем бояться не того, что уже происходит или происходило, а того, что может произойти. Но даже во всем этом можно найти смысл: необходимость жить дальше ради себя, даже если ощущается полное отсутствие энергии и безнадежность. Ведь мы пришли в эту жизнь, значит, все не зря, есть в этом какой-то вселенский замысел.

Если попытаться убежать от травмы (если я этого не вижу, значит, этого нет), то скоро мы познакомимся с психосоматикой.

Не скажу, что все врачи являются поклонниками этой концепции, хотя никто не отрицает, психика и тело – единое целое и, независимо от нашего желания, контроля, влияющие друг на друга. И это большое достижение. Так как невозможно лечить тело, не принимая во внимания психические процессы. Если сомневаетесь, то достаточно один день посвятить наблюдению и контролю над своими реакциями, чтобы сделать собственный вывод. Например, если есть напряженная ситуация в жизни, то тело отреагирует мгновенно, создаст очаги напряжения, зажимы. Чаще первой страдает воротниковая зона, мы «взваливаем проблемы на свои плечи, несем на горбу». Большую часть жизни мы живем в своей голове. Тело реагирует на мысли одинаково, ему все равно, фантазия или реальность, хотя, что есть реальность, это тоже большой вопрос. Если мы чего-то боимся, то тело сжимается от страха, если пугаемся, вздрагивает. Вспомните, как ведете себя, когда чем-то гордитесь. Голова вверх, плечи расправлены, спина прямая. Внутри ликование! А когда мы грустим, недовольны собой? Плечи опущены, подбородок падает на грудь. А длительная травматичная ситуация для некоторых грозит облысением. При стрессе волосы могут пачками покидать нашу голову.

Что происходит внутри тела, мы, конечно, так очевидно не отследим. Но это не значит, что там ничего связанного с нашими психическими процессами не происходит. Я ни в коем случае не предлагаю лечить физические недуги медитациями, аффирмациями, силой мысли, слушая поющие чаши, отправляя запросы на выздоровление в космос, отменив традиционную медицину, плясать с бубнами или прыгать через костер. Но рассмотреть проблему в комплексе, считаю, стоит. Собственно, и врачи придерживаются того же мнения. Мы мыслями, образом жизни влияем на свое тело. А то, что мы практически non stop живем в своей голове, – не секрет. 10 раз в день расстроимся, 5 раз обрадуемся, и это без видимых и очевидных событий вовне. Я уже не говорю про бесконечный внутренний диалог, болтушка внутри не затыкается, разве что во время сна, да и то не факт. Возможно, она в это время конструирует, режиссирует, пишет сценарии и снимает кино под названием «Сны».