Текст книги "Я призрак. Мистический триллер"

Глава 6. Дождливый блюз

Грустный дождь за окном отстукивал осенний блюз, я лишь подыгрывал ему на гитаре.

Она пришла, не взирая на погоду, и довольно быстро нашла с Маклаем общий язык. Мне даже показалось, что, он запал на нее.

Аннета не переставая болтала, восхищаясь блинчиками моего друга, а он упивался ее комплиментами. На самогонку мы все же наложили табу. Но Аннет принесла бутылку Шато, от которой было грех отказаться. Она сказала, что купила его в Париже, но всё не было повода открыть.

Неспешно потягивая вино из фамильных бокалов, мы с Маком запивали его минералкой, готовясь к глобальному переходу на ЗОЖ. Забыв об утренних кошмарах, мы просто наслаждались обществом Аннет. Она неплохо разбиралась в вине и сразу же поправила Маклая, решившего, что Шато – это регион, в котором выращивают виноград.

– Шато – это «замок» или «усадьба», если хотите… Дальше обычно пишется имя хозяина винодельни.

Она взяла бутылку и прочитала этикетку.

– Ну, вот это, например, Шато-Лафит Ротшильд. Вообще-то, Шато это еще и знак качества, – улыбнулась Аннет.

– Понял!– сказал Маклай, – Если бы у графини были виноградники это, как называлось бы?

– Шато-Аннет! – предложил я.

– Отличная идея! – засмеялась Аннет, – Нет, правда, ну есть же сорта винограда для средней полосы. Почему бы их не выращивать здесь?

– Маклай обещает, что скоро здесь будет центр притяжения, – улыбнулся я, —. Так что дегустации не помешают. Как насчет такого бизнеса Мак?

Маклай явно озадачился. Но потом его вдруг будто озарило.

– Народ! Я вспомнил анекдот в тему!– объявил Маклай и было видно, что он старается понравиться Аннет.

Убедившись, что девушка с интересом смотрит на него, он продолжил:

– Так вот! Одного француза спросили, что он больше любит вино или женщин? И знаете, что он ответил?

Аннет пожала плечами.

– Все зависит от выдержки!– сказал Маклай и громко засмеялся.

Аннет сдержанно улыбнулась.

– Ну, и какой же должна быть выдержка у женщин? – поинтересовалась она.

Маклай продолжал громко смеяться и я ответил за него:

– Думаю, что у женщин Мака выдержка должна быть железной.

– Это забавно! – засмеялась Аннет, – А у тебя, Иван, как в смысле выдержки?

– В этом смысле, я больше похож на виски.

Мак перестал смеяться. Пригубил вино из фамильного фужера и добавил:

– А я портвейн!

Признание Маклая заставило Аннет, наконец, рассмеяться.

– Классный анекдот, Мак!

С ней было комфортно. Она смеялась, болтая о всякой чепухе, и мне казалось, что мы давно уже были знакомы и что сегодняшний день – лишь один из бесконечной череды дней, которые мы провели вместе. Я наслаждался моментом и все больше влюблялся в свою незнакомку, но это чувство казалось немного странным, похожем на дежавю.

Я видел, как Маклай лезет вон из кожи, чтобы понравиться Аннете, но почему-то это меня не волновало. Напротив, я ценил возможность наблюдать за ней со стороны, наигрывая босанову на своем новеньком «Фендере». Я смотрел на нее и где-то глубоко во мне зрела уверенность, что, несмотря на старания Маклая, ее улыбка, взгляд, интонации, жесты – все это было предназначено мне. Я взял гитару и начал тихо наигрывать «Девушку из Ипанемы».

Маклай продолжал демонстрировать перед Аннет свои кулинарные познания и открывать фирменные секреты своих незатейливых блюд. Но исчерпав эту тему, он не нашел ничего лучше, как переключится на мистическую легенду усадьбы Любанцево. Аннет с интересом выслушала историю Любанских, потом посмотрела на меня и спросила:

– Кажется, кто-то обещал квест с призраками?

– О! Это после полуночи, – заметил я.

Отложив гитару, я взглянул на часы и был удивлен, что уже полночь.

– А с бабушкой не будет проблем? – спросил я у Аннет.

– Я сказала, что возвращаюсь в город, так что….

– Могу устроить экскурсию! – радостно вызвался Маклай.

– Мне обещали квест! – возразила Аннет.

– Для призраков мы мало выпили, – усмехнулся я.

– Что ж, господа, накатим самогонки! – предложил Маклай.

Я попытался остановить Маклая.

– А я не против! – улыбнулось Аннета, – Но только не самогон!

Я понял, что ситуация выходит из-под контроля и направился к холодильнику. Достав пакет с заначкой, я выложил сок и водку на стол.

– Круто! – воскликнул Маклай, – Сейчас замутим коктейльчик!

Когда коктейль был готов, Маклай обернулся и был удивлен, что его место рядом с Аннетой занял я.

– Вот так всегда, – огорчился мой друг, – Стоит отвернуться и…

– Все становится на свои места, – улыбнулась Аннет и положила голову на мое плечо.

Мак поставил на стол поднос с фамильными бокалами, наполненными оранжевым коктейлем.

– Итак, квест начинается! – объявил он.

Он поднял один из бокалов.

– Коктейль «Ля цитрон» – в народе «Отвертка». Секрет в точной пропорции! Сто пятьдесят миллилитров апельсинового сока и пятьдесят чистейшей столичной водки. Отличный выбор, народ!

Мы потягивали коктейль из экзотических рождественских трубочек, добытых Макалем на полке в кухонном шкафу.

– Напиток аристократов! – уточнил Мак.

– Вообще-то, аристократы пили чистую водку со льдом, – заметила Аннет.

– Откуда такая инфа?! – заинтересовался Маклай.

– Я историк, – пояснила Аннета.

– Может ты и про Любанских что-нибудь знаешь?– не унимался он.

– Пока нет. Я думала, Вы мне расскажете. Вы же здесь экскурсоводы?

– Вот и я о том же! – оживился Мак.

Маклай вскочил с кресла и указал пальцем в потолок.

– Там куча старинных портретов и картин. Могу показать!

– С удовольствием! – улыбнулась Аннет, – Но… пусть Иван мне все покажет.

Аннет вопросительно посмотрела на меня.

– Да… Конечно! – немного растерялся я.

Маклай был явно разочарован.

– Я понял, – пробурчал он.

Он почесал затылок добавил:

– И почему все красивые девушки выбирают не меня, а Вано?

Аннет улыбнулась и пожала плечами. Потом вдруг встала и направилась к лестнице.

Я замер, глядя ей вслед.

– Чо стоишь, идиот? – прошептал Маклай.

Скорчив дурацкую физиономию, мой друг театрально закатил глаза и постучал по своему затылку.

– Иди, – прошипел он, потом вздохнул и добавил, – Ну, ты и дебил, Ван…

Схватив со стола начатую бутылку водки, Маклай плеснул немного в свой фужер, а остальное сунул мне в руку.

– Фонарик не забудь! – усмехнулся Мак и толкнул меня в спину, чтобы придать ускорение.

Мы оказались одни в темном коридоре второго этажа.

– А Вы, Иван, не боитесь призраков? – спросила она.

– Похоже, сегодня они спят.

– Куда теперь?

Я включил фонарик и направил его на дверь справа. Аннет толкнула дверь. Луна освещала спальню графини.

– Похоже, фонарик здесь не нужен, – тихо заметила она.

Мы стояли так близко, что я чувствовал её дыхание. Я коснулся губами её лица и уловил легкий цветочный аромат. Я почему-то знал этот запах. Это был едва уловимый микс лаванды с примесью хвои. Было так тихо, что казалось, будто кто-то выключил все звуки. Мертвая тишина: ни шума ветра, ни скрипа рассохшейся двери, только её дыхание рядом со мной.

Свет луны заполнял пустую комнату, роняя блики на скомканный спальник Маклая. Я поднял спальник и бросил его к ногам Аннет. Она улыбнулась. В лунном свете её кожа казалась безупречно белой.

Скинув кроссовки, Аннет осторожно ступила на спальник и, не отводя от меня глаз, взяла меня за руку и медленно спустилась на колени. Я последовал за ней.

Мы смотрели друг на друга, погруженные в холодный таинственный свет.

– Может, выключим луну? – предложил я.

– В этом нет необходимости, – прошептала она и сбросила блузку.

Гигантская туча медленно поглощала луну. Я коснулся ее губ, и ощущение эйфории окончательно поглотило меня, проникая в каждую клетку кожи и превращая наши тела в плотный сгусток энергии, пульсирующей во Вселенной. Я гигантскую тучу, готовую рассыпаться дождем. Исчезли звуки, а вслед за ними и лунный свет, затягивая меня в бездну.

Я проснулся в спальне графини. Рядом на спальном мешке Маклая мирно сопела моя Аннет. Как-то особенно остро я почувствовал аромат ее кожи. Особенно остро я слышал шелест листьев и пение птиц за окном, легкую вибрацию карбоновой крыши над дверью и звуки старого автобуса, проехавшего по шоссе. Все эти звуки сливались в запутанную мелодию, но я легко мог распознать каждый из них и даже отделить их друга от друга. Я с нежностью посмотрел на Аннет, наслаждаясь только тем, что она рядом. Если бы так было всегда, – подумал я. Но Аннет проснулась. Она удивленно посмотрела на меня.

– Откуда ты такой?

Я ничего не смог ответить, просто молча наблюдал за ней молча. Может быть, я все еще спал?

Аннет потянулась к блузке и брюкам, лежащим рядом на полу. Она быстро оделась и подошла к одному из ящиков, доставленных из реставрационной мастерской. Приоткрыв один из них, она достала обернутую прозрачной пленкой картину в объемной раме.

Аннет поставила ее на консольный столик, облокотив на стену в том месте, где раньше висело зеркало. Стоя ко мне спиной, она долго рассматривала ее, закрывая собой картину. Потом она развернулась и, даже не взглянув на меня, вышла в коридор. Из коридора слышались ее шаги.

Я встал и подошел к картине. Только теперь я прозрачную пленку портрет девушки. Как две капли воды, она была похожа на Аннет.

Я прислушался к удаляющимся шагам Аннет и выбежал в коридор. Миновав гостиную, я спустился вниз и вышел через приоткрытую дверь в осенний парк.

Она стояла спиной ко мне у разбитого молнией дерева. Я подошел ближе. Аннет обернулась, склонилась надо мной и погладила меня по голове:

– Пойдем со мной, голубчик… Я назову тебя Сфинкс.

Глава 7. Эпилог. День первый

Пронзительный звон будильника на моих часах разорвал тишину театральной гримерной. Я с трудом открыл глаза и увидел, что лежу на потертом диване под грудой театрального тряпья.

Я поднял руку и выключил будильник. На часах было ровно десять. Под мерзкий скрип диванных пружин я встал, зацепив ногой стоящие на полу пустые водочные бутылки. Рядом со мной на диване валялась помятая пачка «Примы». Достав папиросу, я встал и подошел к единственному окну с унылым видом на глухую кирпичную стену. Чиркнув зажигалкой, я прикурил и, затянувшись, выпустил светлое облачко дыма. На улице накрапывал дождь, кде-то за домом шумела магистраль. Прислушавшись к городскому шуму, я вдруг услышал музыку. Сами собой пришли слова осеннего блюза:

– Я не умру сегодня, бэби, хоть сердце, как лед… Я не умру сегодня бэби, хоть я уже не тот, что был, бэби…. Наш Титаник уплыл…

Докурив папиросу, я взял рюкзак и новенький акустический Fender в сером непромокаемый чехле.

– Пора двигаться дальше, – подумал я, – Маклай уж давно ожидает меня…

Облачившись в потертую кожанку, я закинул гитару за плечо и вышел в осеннее утро.