Текст книги "Центр Исправления Кармы. Академия фантомов"

– Давид, мы рады тебя видеть, – улыбнулась Ронда. – Господа, это Давид, кто-то с ним уже знаком, кто-то нет, – она посмотрела на Алариха и Бажену. – Давид не Хранитель, не Наблюдатель и не Служащий академии. Он Мусагет, поэтому прошу отнестись к нему с должным почтением.

Невозмутимый Аларих кивнул, а Бажена доброжелательно улыбнулась. Давид поприветствовал почтенное собрание легким кивком.

– Присаживайся, если найдешь, куда, – пригласила Ронда, – и будь добр, расскажи всем ту историю, которой уже поделился со мной.

Мусагет непринужденно огляделся и присел на краешек библиотечного стола, предварительно стряхнув с него приличный слой пыли и сдвинув в сторонку стопку старых газет.

– Я так понимаю, речь идет о Пифагоре, – уточнил он, внимательно оглядев присутствующих.

– Точно понимаешь, – отозвался Аларих. – Пропали два Высших Духа и девушка-«нулевичок». Нужно найти их.

Давид серьезно кивнул.

– Хорошо. Несколько веков назад я встречался с Пифагором, – начал Мусагет, отводя волнистые пряди со лба. – Я тогда был новичком в ЦИКе, и мне очень нужно было найти одну душу. Это личное.

Все, кроме Данте, глазами, кивком или выражением лица выразили свое понимание. Данте же собирался задать совсем неделикатный вопрос, но его отвлекла тяжелая ступня Алариха, «случайно» попытавшаяся расплющить большой палец на ноге господина Директора ада. Данте скосил глаза на друга и сделал страдальческое лицо человека, полностью осознавшего намек. Аларих удовлетворенно сдвинул гигантский сапог с помятой туфли приятеля. Данте мысленно напомнил себе, что друг может сколько угодно прикидываться недалеким громилой, но когда дело доходит до работы, в проницательности и такте Алариху нет равных. Глава Службы Наблюдения, как-никак.

Давид, видимо, убедившись в том, что его личные секреты вне опасности, продолжил.

– Слава Пифагора как величайшего математика во Вселенной гремела по всем мирам, хотя самого ученого никто не видел уже несколько столетий. И все же я решил попробовать отыскать его, полагаясь на удачу и интуицию Муз. Мои поиски начались, разумеется, с Элизиума, где традиционно обитают Свободные Духи родом из античной Греции. Хотя самого Пифагора там не оказалось, мне удалось побеседовать с его приятелем Гераклитом.

– Это тот самый философ-сантехник, у которого «все течет, все меняется»? – не удержался Данте.

Давид утвердительно кивнул.

– Надо же, – удивился господин Директор ада, заерзав на стуле. – Я еще помню времена, когда эти парни были готовы друг друга искусать в философских спорах. Хорошо, что при жизни не встретились, современнички.

– Ну, тогда воевали, а сейчас дружат, – улыбнулся Давид. – Так вот. Гераклит вспомнил, что перед исчезновением Пифагор интересовался системами летоисчислений индейцев латинской Америки. Каких именно, он не знал, так что я наобум начал посещать миры разных племен. Некоторые миры оказались совершенно дикими и заброшенными, поскольку души или ушли на перерождение, или сменили веру в процессе колонизации. В раю племени, жившего когда-то в Теотиуакане, мне повезло. Весь этот мир состоит из массива джунглей, посреди которого высятся две грандиозные ступенчатые пирамиды – Лунная и Солнечная. А живут там всего два жреца Кетцалькоатля. Эти духи за много веков смертельно надоели друг другу, поэтому постоянно ругаются. Когда их мир посетил Пифагор, оба жреца от радости чуть не принесли его в жертву Пернатому Змею. Но потом передумали, решили, что поговорить будет интереснее. Пифагор довольно долго гостил у них, изучал календарь, астрономическую систему. Жрецы с гордостью рассказали мне, насколько Пифагора восхитила точность архитектурных и астрономических расчетов народа Теотиуакана. Распрощались они добрыми друзьями, и напоследок Пифагор объяснил жрецам, что их загробный мир – вовсе не единственный, что они могут путешествовать между частями мироздания. Эта новость невероятно воодушевила стариков. Когда я с ними разговаривал, они как раз собирались в очередное путешествие, кажется, по миру японских божеств синто.

– А что с Пифагором? Куда он ушел? – Арлене не терпелось докопаться до сути.

– Жрецы упомянули о планах Пифагора навестить загробные миры древних кельтов, славян, поклонников Каббалы. Благо, к тому времени, когда я с ними встретился, они уже немного освоились с историей земных народов и имели представление о разнообразии Вселенной. Мне ничего не оставалось, как снова гоняться за Пифагором. Иногда казалось, что он всего на полшага опережает меня, а иногда, что все это безнадежно. С другой стороны, вечность – это долго, так что надежда догнать его все же была. В поисках я провел около ста двадцати лет, если пользоваться мерой земного времени. А учитывая, что во многих мирах время идет быстрее, чем здесь, то для меня прошло примерно полтора столетия. Так или иначе, я нашел Пифагора в одном крошечном мирке для душ, верящих в малоизвестное доисторическое божество. Что Пифагор там делал – одной Вселенной известно. Души верили, что после смерти будут жить во рту кита. Можете себе представить, что это было за местечко. Но самое главное, я смог задать свои вопросы философу. Нужно сказать, Пифагор был доброжелателен и охотно вызвался помочь мне. Он объяснил, что скрыться из Элизиума его заставили исследовательский интерес и надоедливые фанаты, которым нет дела до истинной науки. Я рассказал о том, что ищу одну душу и надеюсь на его помощь. Пифагор ответил, что произвести расчет можно, но для этого нужно знать численный план ауры или хотя бы координаты места во времени и пространстве, где произошла кармическая встреча двух душ. Раздобыть численный план ауры или хотя бы обычный скан у меня не было никакой возможности. Но я помнил время и место встречи, правда, только субъективно, а не по общей шкале. Пифагор посоветовал вернуться в ЦИК, войти в поток времени в нужном месте и снять координаты. Так я и сделал. Пифагор собирался еще немного пробыть в этом мирке, а затем отправиться к проекции земного Стоунхенджа, хотел что-то проверить. Там мы и договорились встретиться через неделю-полторы. Но когда я прибыл на место, старика нигде не было. Я нашел несколько листов его записей, они хранятся у меня, и там ничего не понятно – какие-то рисунки, расчеты, значки, записи на древнегреческом. Нашел также какие-то его приборы для астрономических измерений. Но сам Пифагор пропал. Я пытался почувствовать энергетический след, искать в других мирах. Все безрезультатно. До сих пор я иногда делаю вылазки в те места, где он бывал раньше, и в миры, которые могли бы его заинтересовать, как математика или философа. Бесполезно. Пифагора никто не видел. Боюсь говорить это вслух, но практически сразу после его исчезновения мне показалось, что это не было добровольным побегом. Ничего в его манере общения не говорило о том, что он передумал мне помогать или ему неприятна сама тема разговора.

– Ты хочешь сказать, его похитили? – спросил Аларих, внимательно глядя на Давида.

– Звучит глупо, но моя интуиция именно это и подсказывает, – спокойно ответил Мусагет.

– Интуиция Муз – это серьезно, – после некоторого раздумья заметила Бажена.

– Но кому это нужно? – озадаченно произнесла Арлена. – Это ведь истинная Вселенная, а не какой-нибудь смертный мир, где существа не знают и половины законов жизни. Кому может понадобиться похищать Пифагора?

– А кому нужно похищать Хранителя или Наблюдателя? – эхом отозвался Аларих.

– Или взрывать фантомов, – мрачно дополнила Ронда.

– На меня не смотрите, – на всякий случай вставил Данте.

– Да никто и не смотрит, расслабься, – огрызнулась Арлена.

Данте мгновенно изобразил оскорбленную девственницу.

– Вы думаете, все эти исчезновения и взрыв могут быть связаны? – осторожно спросил Давид.

– Да кто ж тут разберет, – Аларих пожал плечами. – Если бы нашелся хоть один свидетель.

– А что, ни одного нет? Совсем? – Данте забыл, что оскорблен.

– В том то и дело, что ни других Наблюдателей, ни Хранителей на момент смерти фантома не было рядом. Как ее зовут-то, уцелевшую?

– Вероника, – ответила Ронда, и Давид на мгновение удивленно приподнял бровь. Впрочем, эту мимическую антрепризу заметили только Директор ада и Глава Службы Наблюдения.

– А почему рядом никого не было? Она что, в пустыне умерла? – не унимался Данте.

– Куда там! – фыркнул Аларих и нахмурился. – Посреди оживленного перекрестка, утром, вокруг была куча народу. Выходит, в этот момент все смертные оказались без присмотра и охраны. Еще предстоит разобраться, как так вышло.

– Это точно, – скрипнула зубами Арлена. – По отчетам Хранителей выходит, будто все вышло случайно, никто не прогуливал, не отвлекся. Просто либо пересменка, либо как раз в этот день объекты не нуждались в охране. Но что-то я не верю в такие случайности.

– У меня примерно то же, – Глава Службы Наблюдения вздохнул и откинулся на спинку стула, заставив хлипкий предмет мебели жалобно застонать от перегрузки.

– Давид, можно будет взглянуть на записи Пифагора? – неожиданно спросил Данте.

Давид молча кивнул, а высокое собрание с любопытством уставилось на господина Директора ада в ожидании пояснений. Данте, делая всем одолжение, пояснил:

– Есть мыслишка. У меня в католическом спецсекторе давно мается дурью один гений. Вот ему мы и покажем эти закорючки, может быть, он что-то поймет. Пусть господин Муза сделает копии с записей Пифагора и принесет мне.

– Господин Мусагет, – поправил Давид. – Копии принесу, разумеется. Но понять эту абракадабру действительно сложно.

– Ничего, разберемся, – поджал губки Данте. – Вы пока играйте на арфе, уважаемый, а за дело возьмутся настоящие профессиОЙ!

Данте злобно уставился на Алариха, который по-прежнему спокойно сидел, откинувшись на несчастном ветхом стуле. Разве что сапог немного сместился в сторону и слегка накрыл истоптанную за время собрания туфлю Данте.

Не обращая особого внимания на страдания Директора ада, участники тайного заседания переговаривались между собой, решив, в конце концов, что до выяснения новых обстоятельств нужно сосредоточиться на поиске свидетелей и, по возможности, Пифагора. Неожиданно в дверь библиотеки постучались и, не дожидаясь ответа, в комнату вошла миловидная японка в форме Санитара.

– А, Наоко, мы ждали тебя, – спохватилась Ронда. – Принесла?

– Да, вот, – ответила японка и легким движением руки расправила в воздухе отсканированное голографическое изображение молоденькой девушки. Тонкая фигурка подростка сияла интенсивным золотистым светом, за исключением больших глаз цвета индиго и длинных темно-каштановых волос, окутанных прозрачным ультрамариновым свечением.

– Симпатичная малышка, – не удержался от комментария известный своей любовью к прекрасному Директор ада. Аларих ухмыльнулся, Бажена хихикнула, а Арлена только вздохнула. Давид молча, с невозмутимостью айсберга, разглядывал скан.

– Умненькая какая, – с восхищением отметила Бажена, подходя ближе к тому месту, над которым зависла голограмма. – И ответственность – не по годам совсем!

– Взгляните на этот план, – Наоко увлеченно водила руками по голограмме, смахивая золотое свечение с тела фантома. – Видите эти каналы? А центры? Как вам?

– Не может быть! – воскликнула Бажена, вглядевшись в радужную сеть скрытых энергетических каналов. – Это что – она?

– Мы не одни здесь вообще-то, – как бы между прочим промурлыкал Данте, покосившись на Давида.

– Айрис, я ему доверяю, – отрезала Ронда.

– Я тоже, – поддержала ее Арлена. – Давид уже не первый век работает с Хранителями в тех делах, где нужны способности Муз.

– Это как-то неожиданно! – все еще переживала Бажена.

– Почему же неожиданно? По времени в самый раз, – рассудительный Аларих тоже встал со своего места и подошел к Бажене, чтобы поближе рассмотреть скан.

– Но взрыв! Покушение! Ты ведь понимаешь, ЧТО это может значить, – всегда спокойная Бажена, казалось, еще немного и упадет в обморок от волнения.

– Еще как понимаю, – Аларих нахмурил брови и скрестил руки на груди. – Хотя по-прежнему не понимаю, кому это понадобилось.

– Пока ясно одно, – вмешалась Ронда. – За девочкой нужно приглядеть. Всем. И молча. Напоминаю, что по Закону, она должна освободиться самостоятельно. Это, надеюсь, все понимают?

– Да, – ответили Аларих и Давид.

– Конечно, – вздохнула Бажена.

Арлена хмуро кивнула, Наоко тоже – с вежливой улыбкой.

– А что мне за это будет? – невинно поинтересовался Данте.

– Придушу его когда-нибудь, – пробормотала в сторону Арлена, делая вид, что расправляет крыло.

– А нашего «спасибо» тебе мало будет? – спросила Ронда.

– Да знаете, работы много. Преисподние, нечисть разная, все ж на мне! А можно расширить права полтергейста на Земле, а? Администратор? – Данте поднял голову к пыльной люстре на потолке библиотеки.

– Нет, – ответил откуда-то сверху резкий писклявый голос.

– Ну скучают же ребята!

– Нет! – люстра угрожающе закачалась.

– Ну, хоть по пятницам тринадцатого…

– Нет, я сказал!!! – взвизгнул Администратор, и с люстры на пыльный пол шмякнулась пузатая морская свинка. Грызун сразу вскочил на задние лапки, отряхнул передними длинную рыжую шерстку, подскочил к Данте и заверещал, потрясая в воздухе крошечным кулачком:

– Данте, прекрати торговаться! Моду взял! Здесь все занятые люди…

– И свинки, – вежливо дополнил Данте.

– …и все трудятся на благо Вселенной. Поэтому если у тебя есть возражения, пиши заявление по собственному желанию! И мне на стол, я передам, куда следует. В трех экземплярах, дата и подпись.

Закончив тираду, яростный грызун еще раз угрожающе ткнул лапкой в Данте и испарился.

– Я обожаю, когда он так делает, – Директор ада сделал оленьи глаза и сентиментально оглядел всех вокруг.

– Ты доиграешься когда-нибудь, – улыбаясь, предупредил Аларих.

– Данте, к тебе как раз особая просьба, – обратилась к Директору ада Ронда. – Персональная, от Директора Академии. Присмотри за девочкой лично.

– Ой, – картинно вздохнул Данте, вставая со стула и приближаясь к голограмме. – Что бы вы все без меня делали.

Пока Директор ада с любопытством рассматривал сплетения радужных нитей на теле фантома, Ронда обратилась к Мусагету:

– Давид, как ты понимаешь, Вероника – необычный фантом. Пока мы должны держать в тайне все, что касается этого случая и ее… э-м… особенностей. Академия была бы благодарна тебе за помощь в расследовании. Музы славятся своей интуицией и сверхчувствительностью, эти качества очень пригодились бы сейчас, пока мы не разобрались, что именно угрожает девочке. Уверена, что могу на тебя рассчитывать.

– Разумеется, – твердо ответил Давид. – Я сделаю все, что в моих силах. Особенно если это как-то связано с Пифагором и поможет найти его.

– Сейчас точно никто не скажет, – Ронда покачала головой. – Но будем проверять все варианты. Данте, я так и не услышала четко и ясно: ты с нами или нет?

Данте оторвался от изучения ауры.

– Да с вами, с вами, – снисходительно произнес он, улыбаясь кончиками губ. – Как вас одних оставишь? Еще натворите чего-то, а мне потом новые спецсекции создавать. Видимо, лучшему преподавателю Академии придется вернуться к педагогической практике.

– Спасибо, ты всех нас осчастливил, – без тени улыбки подытожила непробиваемая Ронда. – Наоко, как там Вероника?

– Аура восстанавливается медленно, как всегда, но пока все идет хорошо, – ответила Наоко. – Еще пару дней, и она будет в норме.

– Ну что ж, все могло бы быть и хуже, – сказала Привратница. – Думаю, можно заканчивать, друзья. Всем нам удачи в дальнейшем расследовании.

Главы служб ЦИКа начали прощаться и расходиться. Наоко свернула скан. На месте исчезнувшей голограммы в лучах вечернего света, проникавшего сквозь вековые занавеси паутины на окнах, лениво барахтались пылинки.

3

Как свободный Дух самого высшего уровня, Данте не нуждался в длительном отдыхе или том подобии сна, к которому вынуждены прибегать свеженькие фантомы. И эта ситуация вполне устраивала Креативного Директора ада, ведь для того, чтобы выдумывать все новые и новые способы воспитательных мер для падших душ и низших духов восьмичасовым рабочим днем не обойдешься.

После Совета господин Данте направился прямиком «в поля», то есть в подведомственные преисподние, дабы проинспектировать надлежащее выполнение всего того гениального, что он накреативил за последние несколько тысячелетий.

Первым делом господин Директор заскочил в ад для бюрократов, полюбовался, как там проходит процесс легализованного бунта против самого Данте. Уже которое столетие душам, помещенным в этот сектор, рассказывают одну и ту же легенду: чтобы выбраться из заключения, они должны собрать «несколько справок» и подать официальное прошение о несогласии с процедурой кармического наказания. Проблема в том, что на получение одной бумажки по регламенту уходит от одного до пяти веков, заявления просителей часто теряются, а взятки в аду, увы, не предусмотрены. Если добавить к этому перерывы на обед, выходные и больничные адских клерков, то получение нужных документов затягивается на неопределенные сроки. Но все равно, каждый день просители с шести утра выстраиваются в очередь у дверей Отдела Кадров, надеясь, что уж сегодня-то их справка наверняка будет готова. К радости Данте, вялый бунт бюрократов был в разгаре: Отдел Кадров утопал в бумагах, а кое-где со слов «Вас здесь не стояло!» разгорались настоящие массовые драки.

Следующим пунктом в рабочем плане господина Директора значилась беседа с Главой Профсоюза работников ада. Бойкая Лючия Ферра, бывшая андалузская гадалка, пользовалась заслуженным авторитетом в среде нечисти и адских клерков, потому общим решением была избрана на высокую должность лет сто назад. С тех пор их встречи с Данте носили характер запланированного стихийного бедствия. Лючия изводила Данте своими требованиями с поистине инфернальной изобретательностью и смаком, на что господин Директор отвечал ей приторно-показной душевностью и абсолютным бездействием, способным взбесить до смертоубийства даже малоизвестное божество любви к котятам.

На этот раз Лючия Ферра, разряженная, как обычно, со скромным шиком цыганской лошади, попыталась продавить поправки в трудовом кодексе для сотрудников ада, где содержатся недобросовестные повара. Ей непременно хотелось, чтобы работники, изображающие вечно голодных посетителей заштатной столовой, получили право плевать в лицо повару, якобы пересолившему их суп.

– Лючия, при всем уважении, – расплылся в любезнейшей улыбке Данте, – что за дурновкусие!

Директор и Глава Профсоюза беседовали в подсобном помещении мини-ада для мучителей Джордано Бруно, где хранились глобусы разных размеров, вязанки хвороста и банки с зажигательной смесью.

– Наша конечная цель – заставить душу задуматься о правомерности ее поступков, а не унизить до полного морального разложения или слепой ярости, – продолжал Данте с выражением лица нянечки, разговаривающей с умственно-отсталым подопечным. – Постоянно плохие блюда при любых исходных ингредиентах – уже достаточное испытание для повара, не нужно дополнительно плевать ему в лицо. Во всем нужна мера.

И Данте сделал паузу в назидательном монологе, чтобы дать возможность Лючии осмыслить глубину его слов. Лючия осмыслила, но не отступила.

– Но работникам нужна эмоциональная разгрузка, – хриплым голосом протянула она и кокетливо откинула за спину длинные лохмы. – Вы же понимаете, господин Директор, что такое эмоциональное напряжение?

Цыганка томно посмотрела на Данте, намекая на неприличное. И все бы ничего, в обычной ситуации господин Директор с энтузиазмом включился бы в игру. Вот только дамочке на момент последней земной смерти было лет восемьдесят с хорошим гаком, поэтому Данте вместо ответа целомудренно отвернулся – чтобы Лючия не увидела, как его перекосило. Через мгновение, когда к нему снова вернулось самообладание, он с милейшей улыбкой пастора взглянул на Главу Профсоюза и со счастливым вздохом произнес:

– Ах, моя дорогая! Ну как отказать этому очаровательному цветку! Конечно же, я знаю все об эмоциональном напряжении. Поэтому, – он интимно посмотрел на Лючию, и искорки взметнулись в бездонных глазах. – Вот. Держи, красавица.

И Данте сунул в руки слегка разомлевшей Лючии неведомо откуда взявшуюся бумажку.

– Развлекитесь с ребятами, – Данте доверительно подмигнул гадалке на прощание и исчез, оставив Лючию в одиночестве изучать регламент всеобщего адского турнира по пинг-понгу.

Затем Данте, как и обещал, встретился с Аларихом на границе христианского ада в симпатичной таверне «Огонек» и пропустил с приятелем несколько рюмок амброзии. Обсудив кое-какие детали предстоящей преподавательской и, раз уж так вышло, охранной деятельности с Главой Службы Наблюдения, он снова отправился по делам.

Зам. по рецидивистам уже поджидал Данте в «преисподней для нытиков», как господин Директор называл сектор для душ, склонных к унынию и самокопанию. Это было одно из самых страшных мест в аду. Всегда комфортная погода, исполнение всех желаний и полное отсутствие поводов для нытья делали пребывание здесь профессиональных «унывальщиков» действительно невыносимым.

– Как дела, Рави?

Невысокий, кругленький, как бочонок, и смешливый Рави Маниндра, когда-то служитель Ганеши, а теперь – один из лучших помощников Данте, мелко засмеялся по своему обыкновению, закачав лысой головой.

– Души приходят – души уходят, а дела остаются, – весело изрек он.

– Что-то новенькое? – спросил Данте.

– С крестоносцами опять провал, – задорно посетовал заместитель. – Уже который век в аду сидят, и до сих пор думают, что их мусульмане прокляли. Вину не признают. Я уже и пророков подсылал, и на жалость давил, и образовательное кино показывал. Все без толку.

– Публика тяжелая, это точно, – согласился Данте. – Давай вот что попробуем: проведи кастинг на роль их любимого Христа. Пусть он к ним придет, по воде походит, там, не знаю, воду в вино превратит, и все такое. И лично отправит всех в геенну огненную с формулировкой «за убийство и осуждение ближних», чтобы у парней никаких сомнений не оставалось в своих грешках. Организуй им все, как они любят: чертей, котлы, муки адские. Примитив, конечно, но что поделаешь? Раз уж по-хорошему не догадываются, что к чему, может, хотя бы по-плохому сообразят.

– А может быть, самого позвать? – спросил Рави, кивая куда-то вверх.

– Вот еще, – фыркнул Данте. – Сына Божьего ради кучки фанатиков дергать! У него знаешь сколько таких баранов? Я когда их последний раз видел с Мохаммедом, Авраамом и Буддой, чуть не разрыдался от жалости. Они уже сто раз пожалели, что воплотились. А я не знаю, куда пристроить всех их верных последователей – ад-то не резиновый.

– Что есть, то есть, – весело отозвался Рави.

– Это все по рецидивам? – уточнил Данте.

– Из серьезного – да, – ответил заместитель. – А по мелочи сам разберусь.

– Тогда до встречи, старина!

– До связи, Директор!

Вернувшись в кабинет, Данте обнаружил на столе несколько новых документов: отчет о ходе модернизации в секторе для интернет-мошенников, несколько докладов от младших замов и справку о пострадавших в результате взрыва фантомах, которую он незаметно от Арлены запросил у секретаря еще до Совета. Господин Директор снова вернулся к мыслям о возможных причинах взрыва в Академии и, располагаясь поперек любимого кресла, приказал Двери отправить волонтеров на проверку нижних миров и назначить хорошее вознаграждение тому, кто найдет пропавших.

– Что-то еще есть на сегодня? – спросил он у секретаря.

– В Приемной ожидает собеседования кандидат на вакантную должность бренд-менеджера христианского сектора.

– Точно! Я совсем забыл про него, – Данте со вздохом спустил ноги с подлокотника и занял приличествующее Креативному Директору ада положение. – Пусть заходит.

Дверь впустила в кабинет высокого молодого человека в очках и бесформенном вязаном свитере. Он прижимал к груди толстую папку бумаг, будто это было самое ценное в его жизни.

– Добрый день, юноша! – торжественно произнес Данте, жестом приглашая гостя занять одно из кресел напротив. – Представьтесь, пожалуйста.

– Олег Козинцев, – без заметного волнения представился молодой человек. – В последней жизни – младший научный сотрудник Вычислительного центра Сибирского отделения Академии Наук СССР, до 1974 года. После освобождения работал в Академии Кармического Резерва, на кафедре высшей математики.

– Почему вы хотите работать в должности бренд-менеджера? – тоном профессионального кадровика спросил Данте. – Насколько я понимаю, это не вполне соответствует вашей последней специализации.

– Если честно, математик из меня средний, – застенчиво улыбнулся юноша. – Но я участвовал в художественной самодеятельности, рисовал стенгазеты, придумывал женщинам стихи на Восьмое марта…

– Что ж, – перебил Данте с самым солидным видом, – это очень серьезная заявка. С такими талантами, господин Козинцев, вам прямая дорога в ад!

Молодой человек едва не выронил из рук папку.

– Ох, я не это хотел сказать, – спохватился Данте. – Я в том смысле, что раз уж вы справились со стенгазетами, то с христианским сектором точно разберетесь.

Господин Козинцев воспрял духом.

– Я очень хотел бы приносить пользу организации, изучая заодно новую для меня область мироздания, – с готовностью поддержал он позитивный настрой Креативного Директора. – Вот рекомендации от моих начальников и коллег, можете ознакомиться.

Юноша вынул из толстой папки несколько листов с записями и протянул Данте. Тот хмыкнул, но внимательно изучил бумаги.

– Рекомендации блестящие, – наконец, произнес он. – Но меня смущает, что у вас совсем нет опыта работы в аду. Что вы знаете о христианском секторе?

Пытливые водянистые глаза юноши уставились прямо на Директора, а стекла очков отразили алые искорки в темных колодцах напротив.

– Там черти мучают души грешников, – сказал бывший научный сотрудник после минутного раздумья.

– Вот видите – сплошное Средневековье, – покачал головой Данте. – Все эти представления, дантов ад, смешно!

Он на мгновение задумался и пробормотал: «Правда, смешно!»

– Я хочу сказать, – наставительно продолжил господин Директор, – что никогда ничего такого в христианском секторе не было. Все эти котлы и черти не что иное, как выдумки глупцов и мракобесов. Как вы думаете, чем мы здесь вообще в аду занимаемся?

– Вы заставляете души осознать свои земные ошибки, – неуверенно ответил соискатель.

– Неплохо, – похвалил Данте. – Но не совсем точно отражена концепция. А я хотел бы, чтобы рекламная кампания христианского сектора строилась на более прогрессивной идее. Вы понимаете?

Господин Козинцев с готовностью кивнул, хотя в глазах было сплошное непонимание.

– Ад – это Место Осознания, место, где пробуждается совесть, – продолжал Данте. – Процесс пробуждения причиняет душе по-настоящему адские муки. Мы не заставляем, не пытаем и не мучаем. Никаких реальных воздействий извне, только иллюзии! Единственное, что мы делаем, – создаем все условия для того, чтобы в душах заговорила совесть. Ад и рай могут быть одним и тем же местом во Вселенной, просто в раю совесть чиста. Вы изучали это в Академии?

– Да. Совесть – это внутренний голос души, воспроизводящий законы Вселенной, – отрапортовал молодой человек, как на экзамене.

– Именно. – Данте поднялся с кресла и для лучшего ораторского эффекта принялся расхаживать из стороны в сторону перед гостем. – Тогда вам известно, что совесть жива в каждой, даже самой испорченной, самой искалеченной душе. Однако времени земного существования недостаточно для того, чтобы душа успела повзрослеть и поумнеть. Человек умирает с телом старика, разумом эгоистичного половозрелого подростка и душой младенца, которому до сих пор не понятно, что хорошо, а что плохо. И Вселенная дает таким душам шанс – услышать голос совести после завершения земного пути. Если вы станете бренд-менеджером христианского сектора, то вам предстоит работать с отдельной категорией душ – с верующими в христианского Бога. Нужно придумать, как объяснить верующим нашу концепцию ада, чтобы они лучше понимали смысл религии, понимаете?

– Не очень, – искренне ответил кандидат.

Данте терпеливо пояснил:

– Сейчас нам нужно как-то дать понять этим ту… людям, что мучить их в аду будет не какой-нибудь посторонний бес, а их личная совесть. Как только проснется, конечно. В работе вам будут помогать: и обычная нечисть, и Высшие Духи, работающие с нами по контракту. Пророки также не откажутся поучаствовать. Мероприятия могут быть самые разные, от банальных откровений до экзотики, например, нашествия муравьев, пандемии нового вируса или чего-то в этом роде. Не так давно мы уже запустили проект новой религии, где отработана концепция ада и рая, но мир людей, увы, не спешит меняться. Поэтому пока будем действовать с разных направлений.

Козинцев сосредоточенно молчал, только лихорадочно блестящие глаза выдавали напряженную работу мысли.

– У вас есть вопросы, господин Козинцев? – деловито спросил Данте, прекрасно понимая, что вопросов у соискателя не меньше миллиона.

– Да, – очнулся молодой человек. – Я буду работать здесь или на Земле?

– По-разному, в зависимости от обстоятельств, – Данте пожал плечами. – Я бы посоветовал для начала понаблюдать за верующими в нашем так называемом Зале Страшного Суда. Посмотрите, как они воспринимают загробные миры, Вселенную. Суд, конечно, чистая профанация, маскарад, но наивным душам нужны такие представления, поэтому мы обязаны их предоставить. Это будет выглядеть странно, немного пугающе, но в целом, думаю, вам будет интересно. Конечно, если вы все еще хотите у нас работать?

– Теперь еще больше хочу, – воодушевился бывший научный сотрудник.

– Что ж, давайте испытаем вас, – снизошел Данте, снова уселся в кресло и, порывшись в бумагах, выудил листок с приказом о зачислении на практику. – Испытательный срок – шесть лет, затем – полноценное трудоустройство. О гарантиях, страховках и условиях договора узнаете в отделе кадров.

– Благодарю вас, господин Директор, – проговорил без пяти минут бренд-менеджер, принимая из рук Данте заветный приказ. – А можно один вопрос?

– Валяйте, – махнул рукой Директор.

– Это ваше имя, Данте. Или фамилия…, – неуверенно начал Козинцев.

– Нет, не он. Однофамилец просто, – на полуслове оборвал его господин Директор.

– Понял, – моментально сориентировался Козинцев. – Тогда я пойду. И это. Я не подведу!

– Очень на это рассчитываю, – благодушно ответил Директор, отправляя восвояси счастливого соискателя.

– Дверь, больше никого? – спросил Данте, когда гость вышел из кабинета.

– Нет, шеф, – тихо лязгнула в ответ секретарша. – Уже глубокая ночь.