Текст книги "Центр Исправления Кармы. Академия фантомов"

– Тогда не пускай никого пару часов, – попросил Директор ада. – Я, пожалуй, отдохну чуток.

– Конечно, шеф, – почти ласково отозвалась дверь.

Но стоило только господину Директору уютно пристроиться в необъятном кресле, как на обсидиановый стол шлепнулся увесистый бумажный конверт, скрепленный синей печатью.

– Голосовое, – сонно пробормотал Данте, приподнялся и вскрыл конверт.

Не успел Директор разорвать бумагу, как по кабинету прокатился громогласный бас Главы Службы Наблюдения.

– Данте, срочный сбор! – в голосе Алариха отчетливо слышалась тревога. – В одном из низших миров нашли Хранителя Рена. Он сильно потрепан, но жив. Сейчас все собираются в его доме, координаты уже у твоего секретаря.

– Дверь? – усталость мгновенно слетела с Данте.

– Только что получила, – с готовностью ответила секретарша.

– Открывай, – Данте решительно направился к выходу, но, вспомнив о чем-то, вернулся к столу и выудил из-под груды бумаг изящную черную трость с набалдашником в виде ворона. Табельную тросточку Директор ада активно не любил, однако протокол предписывал в ряде случаев иметь ее под рукой. Данте на секунду задумался – и сменил костюм. Теперь на нем красовалась черная сорочка, идеально отграженные брюки цвета густой крови и такого же оттенка шелковый жилет.

– Так-то лучше, – удовлетворенно заметил господин Директор и быстрым шагом вышел из кабинета.

4

По ту сторону двери Данте сразу окружила непроглядная ночь. Судя по звукам, дом Хранителя Рена располагался в лесу. Пахло речной водой и сухим тростником. Данте стоял на пороге просторной комнаты, обустроенной в традиционном японском стиле. Отодвинув тростью дверь из рисовой бумаги, он вошел внутрь

В центре комнаты на татами, раскинув огромные алые крылья, лежал раненый Хранитель. Бледное лицо, руки, плечи и грудь воина, не прикрытые простыней, были испещрены черными опалинами и мертвенно-серыми следами чужеродных энергетических ударов. На ауру Высшего Духа было страшно смотреть – клочья и ошметки, а не аура. При ближайшем рассмотрении даже крылья, гордость Красного Легиона, оказались изрядно потрепанными и грязными. Рен лежал молча, полуприкрыв глаза, и не выказывал никаких признаков страдания, хотя Данте понимал, что при таких повреждениях парню, должно быть, совсем не сладко. Рядом с Реном колдовала сосредоточенная Бажена, аккуратно перебирая и выпрямляя поврежденные каналы. Арлена тоже хлопотала у ложа пострадавшего товарища. Она заботливо приподняла голову Рена с жесткого валика, вытянула из-под его плеч длинную косу, какую обычно носят воины, и распустила ее на волнистые черные пряди. Осторожные пальцы Первой Хранительницы вынули из спутавшихся волос серебряную заколку в форме полумесяца и вложили в ладонь раненого. Рен сжал в руке маленькую драгоценность и едва заметно кивнул в знак благодарности.

– Правильно, – Бажена тоже одобрила действия Первой Хранительницы. – Волосы отлично проводят энергию, особенно если их не спутывать и не остригать.

Последняя фраза была адресована уже не Арлене, которая и сама, разумеется, знала об энергетических свойствах волос, а молоденькому практиканту, латавшему ауру Хранителя с другой стороны. Помимо двух Санитаров, Арлены и раненого, Данте обнаружил в комнате Алариха. Глава Службы Наблюдения по старой привычке, приобретенной еще в Школе Высших Духов, устроился в дальнем темном углу комнаты так, чтобы видеть дверь и всех входящих. Спустя пару минут после прихода Данте в комнату ворвалась Ронда, а за ней следом вошел Давид.

– Все на месте, – Аларих старался говорить как можно тише, но его густой бас сразу заполнил комнату. Глава Службы Наблюдения встал с татами и вышел из тени. – Можно начинать.

Данте, не дожидаясь приглашения, подошел к низкому столику с чайным набором и, прислонив трость к стене, налил себе амброзии в крошечную глиняную чашку. Давид с Рондой разместились на татами на почтительном расстоянии от пострадавшего. Арлена неуверенно посмотрела на Бажену, затем на раненого. Бажена сделала рукой знак практиканту, и он, стараясь не шуметь, покинул комнату.

– Рен? – негромко позвала Старший Лекарь. Темные ресницы дрогнули, и Хранитель открыл глаза.

– Все нормально, – глухо, но твердо ответил он. – Я готов.

– Тогда расскажи, что случилось, – попросила Арлена. – Почему ты пропал?

Рен прикрыл глаза, собираясь с мыслями.

– Я отправился на задание, следуя Плану, как обычно, – начал он, не размыкая ресниц. – Прибыл на место, чтобы проводить в ЦИК нового фантома. Уже подходил к этой девочке, но на меня напали.

Повисла секундная пауза, в которой все отчетливо услышали, как Данте, сидя на татами между чайным столиком и тростью, хлюпает амброзией.

– Кто? Ты видел, кто напал? – взволнованно спросила Арлена.

– Да, – Рен открыл глаза и внимательно посмотрел на Первую Хранительницу. – Это был Наблюдатель. Я его видел раньше несколько раз, он присматривал за семьей этой девочки. Кажется, его зовут Руфус.

Удивленный гул прокатился по комнате, но волну прервал Аларих.

– Да этого быть не может! – в негодовании взревел он. – Я знаю Руфуса лет триста-четыреста, не меньше. Он никогда бы не навредил своим.

– На меня напал именно Руфус, – отрезал Рен. Его темные глаза смотрели устало, но непреклонно.

– Аларих, на ауре есть следы, – Бажена печально глянула на Главу Службы Наблюдения. – Если Рен говорит правду, мы скоро узнаем. Нужно только сверить следы со сканом, который хранится в Общем Архиве.

Аларих больше не возражал, но его взгляд не предвещал никому ничего хорошего.

– Что произошло потом? – задала следующий вопрос Арлена.

– Он налетел сбоку, смял мои крылья и повалил на землю, – голос Рена звучал холодно и уверенно. – Мне пришлось дать сдачи, так что какое-то время мы просто дрались, не замечая ничего кругом. Сначала я пытался ему крикнуть, что это какая-то ошибка, что я ему не враг. Но потом понял, что он хочет меня убить.

Аларих тихо выругался и отвернулся.

– Мне пришлось обороняться, – еще раз подчеркнул Рен. – Под конец мы сцепились не на жизнь, а на смерть. Я швырнул в него мощный энергетический удар. Почти одновременно увидел, что Наблюдатель сделал то же самое. Дальше я помню только, как меня отбросило силовой волной, и аура начала трещать по швам. Очнулся в грязи, в болоте, в незнакомом месте. Через несколько дней встретил аборигенов, узнал кое-что об их мире. Думаю, что меня туда выкинуло ударом. Мне повезло. Хотя мир оказался из низших, его регулярно инспектируют Высшие Духи. Ментальные перемещения в той части Вселенной запрещены, но координаты мира внесены в сеть транспортеров. Я нашел транспортер с помощью местной нечисти. Переместился в один из низших миров, где возможны ментальные путешествия. Сил идти дальше уже не было. Там меня нашел патруль Хранителей из Черного Легиона. Они и сообщили Арлене.

– Какой везучий паренек, – еле слышно пробормотал Данте и пробежался пальцами по гладкому холоду трости. В этот миг он поймал на себе внимательный взгляд Давида. А мальчик-муза не дурак! Тоже обратил внимание на то, как легко отделался доблестный Хранитель. Случайное путешествие по бескрайней Вселенной – это почти всегда история без счастливого конца.

– Как ты думаешь, почему Руфус напал на тебя? – спросила Арлена.

– Не знаю, – просто ответил Рен.

– Кто-то еще был рядом с вами? – уточнила Ронда.

– Никого из Хранителей или Наблюдателей, – Рен слегка качнул головой

– А кто-то иной? – осторожно поинтересовался Давид, до сих пор наблюдавший за всем молча.

Рен с заметным усилием повернул голову и пристально посмотрел на Мусагета.

– Нет, никого, – твердо ответил он.

И снова Данте уловил во взгляде Давида едва различимый оттенок недоверия. Директор ада встретился глазами с Аларихом и незаметным движением брови указал на Мусагета. Аларих согласно качнул коричневой гривой.

– Мне кажется, пора заканчивать с расспросами, – решительно вмешалась Бажена, помогая Рену поудобнее устроить голову. – Все самое главное мы уже узнали.

– Но не проверили, – сквозь зубы проворчал Аларих.

– Проверим, – примирительно сказала целительница. – А сейчас давайте оставим Рена в покое, ему еще месяц восстанавливаться, если не больше. Все остальные расспросы – позже.

С этими словами Бажена встала с татами, позвала своего практиканта и начала давать ему указания по присмотру за пациентом. Озадаченные участники внеочередного Совета один за другим покидали комнату. Арлена, немного поколебавшись, вышла последней, оставив Санитаров наедине с раненым.

– Ну что, ко мне? – мрачно спросил Аларих, как только все высокое собрание сгрудилось на открытом деревянном помосте, выполнявшем, очевидно, роль крыльца.

– Я только «за»! – вскочил Данте, обожавший ходить в гости к Алариху. Остальные тоже были непротив.

5

Спустя мгновение привычные к ментальным перемещениям Высшие Духи уже располагались в уютной гостиной Главы Службы Наблюдения.

Данте, как обычно, сразу плюхнулся поперек изящной кушетки, обитой нежно-зеленой тканью с кремовыми розочками. Тросточка бесшумно соскользнула на мягкий светлый ковер у его ног. Остальные гости расселись в кресла с изогнутыми ножками и на стулья той же пасторальной расцветки. Пока хозяин ходил за бокалами для амброзии, Давид с любопытством разглядывал ярко освещенную комнату со стенами сливочного цвета. Такая обстановка больше подошла бы юной девице начала 19-го века, чем косматому медведю, каким обычно представлялся новым знакомых Аларих. Данте с удовольствием наблюдал за реакцией Давида, предвкушая удивление Мусагета при более близком знакомстве с Главой Службы Наблюдения. Между тем, серый рассеянный свет, пробивавшийся из-за темной зелени гардин, недвусмысленно намекал на то, что новый день вот-вот начнется.

Аларих вернулся с огромной бутылью амброзии, несколькими бокалами и горкой старомодных канапе на подносе. Данте знал, что никто не заставляет Свободного Духа есть амброзию под видом обычной земной еды, но страсть к кулинарии всегда была слабостью друга. Расставив бокалы и блюдца с канапе на низком овальном столике, хозяин гостиной налил гостям выпить, прихватил свою порцию и устроился на полукруглой софе под большим портретом красивой молодой женщины в старинном белом платье. Данте умял за компанию канапе с сыром и виноградом, сдерживаясь, чтобы не захихикать над мрачным великаном, проминающим дамский диванчик в розочках и яростно жующим крошечные бутерброды.

Первой нарушила тишину Арлена.

– Спасибо за угощение, конечно, Аларих, но мы сюда не есть пришли, – холодно заметила Первая Хранительница. – Что вы думаете о рассказе Рена?

– Странно.

– Не верю.

– Чушь!

Давид, Данте и Аларих ответили нестройным хором.

Ронда, поразмыслив немного, добавила:

– Я ему скорее верю. Но звучит все это более чем странно.

Аларих возмущенно посмотрел на Привратницу.

–Ты ему веришь? А Руфусу, значит, нет?

– А Руфуса мы еще не слышали, – резонно ответила Ронда. – И хотя история возвращения Рена из мира, куда его отбросило, звучит не очень убедительно, она может быть правдой.

– А может и не быть, – рыкнул Аларих. – Наблюдатели не нападают на Хранителей, такого не было никогда. Вы понимаете – НИ-КОГ-ДА!

– Я уловил напряжение в ауре Рена, – заметил Давид. – Дважды. Когда он рассказывал о возвращении из низших миров и когда уверял, что никого не видел, кроме Руфуса и Вероники, в то утро.

– Вынужден согласиться, – вставил свое ценное мнение Данте. – Что-то наш ниндзя не договаривает.

– Вы все параноики! – воскликнула Арлена. – У меня нет причин не доверять Рену. Это один из лучших Хранителей Красного Легиона, за плечами – несколько веков безупречной службы! Если он говорит, что на него напал Руфус, значит, так оно и было.

– Остались следы, – напомнила Ронда. – Подождем, что скажет Бажена.

– Даже если они дрались с Руфусом, это еще не значит, что Рен – пострадавшая сторона, – продолжал гнуть свое Аларих. – Зачем ему ни с того, ни с сего нападать на Хранителя?

– А Хранителю зачем наговаривать на Наблюдателя? – возразила упрямая Арлена.

– Да вот хотя бы, чтобы вас, дураков, рассорить, – ехидно вставил Данте.

Арлена и Аларих разом замолчали.

– Чего вы? Ругайтесь, давайте! – попытался подзадорить их Данте, разглядывая свои идеальные ногти. – Пока мы здесь выясняем, кто благороднее – Хранители или Наблюдатели, нам кто-нибудь всю Академию разнесет.

– Айрис прав, – Аларих резко встал, едва не опрокинув софу, и подошел к окну, чтобы раздвинуть шторы и впустить в гостиную утренний свет.

– Согласна, – вздохнула Арлена. – Извини, Аларих.

– Ты тоже, – ответил Наблюдатель. – Даже если Рен говорит не всю правду, что-то точно пошло не так, и это касается всех нас.

– Паршиво, – устало произнесла Ронда, наливая себе еще амброзии. – Вроде и свидетель нашелся, а ситуация как была мутная, так и осталась.

– А нельзя как-нибудь просканировать память нашего маленького пернатого друга, – спросил Данте у женского портрета на стене.

Внезапно девушка на портрете зашевелилась, оправила замявшееся кружево на рукаве и заговорила томным контральто:

– Ментоскопирование Высшего Духа помимо его воли строжайше запрещено. Статья 172, Пункт 1., Подпункт 8. Устава ЦИКа. За нарушение данного правила нарушитель приговаривается к новому кругу воплощений без права досрочного возвращения в мир ЦИК.

Брюнетка кокетливо подмигнула Данте и снова замерла в раме.

– Администратор, ты зануда, – Данте обиженно скрестил руки на груди. – Это ведь для всеобщего блага и безопасности Академии!

– Сам такой, – снова ожила брюнетка. – Устав ЦИКа не обсуждается. А если тебя так волнует всеобщее благо, то смени этот наряд цыганского барона на что-то более стильное.

Красавица брезгливо поморщилась, вздернула носик и застыла с выражением крайнего высокомерия на румяном личике.

– Слушай, Аларих, одолжи мне этот портретик, – с нехорошей улыбочкой обратился к другу Данте. – Повешу у себя в Приемной, чтобы нечисть пугать.

– Не беси меня, – прошипела с картины красавица и совсем отвернулась. Теперь в гостиной Алариха на самом видном месте висел портрет спины незнакомки.

– Забирай себе теперь, – проворчал Глава Службы Наблюдения. – Еще и картину испортили.

– Я лично ничего не портил, я только предложил заглянуть в мозги этому нашему герою-одиночке, – как ни в чем не бывало, возразил Данте.

– Знаешь ведь, что нельзя, – укоризненно посмотрела на брата Арлена. – Как ребенок иногда, честное слово.

И, вздохнув, добавила:

– Если Рен на самом деле, как вы говорите, что-то скрывает, я понятия не имею, как с ним себя вести. Если прямо сказать о недоверии, а он был честен, то он оскорбится. Если не сказать, а потом выяснится, что он о чем-то солгал или утаил часть правды, – я сама себе не прощу.

– А ты ничего пока не говори, пусть думает, что мы приняли его историю, – посоветовал Аларих. – Если все – правда, тогда не обидишь Хранителя. Если он лжет, тогда и после прямого вопроса не ответит. Понаблюдаем за ним. Если с историей Рена не все гладко, то не нужно его допускать к фантомам, тем более, к Веронике.

– Ты думаешь, взрыв в комнате Вероники может быть связан с дракой Хранителя и Наблюдателя? – Арлена мрачно посмотрела на коллегу.

– Все может быть, – пожал плечами Аларих. – Ронда уже говорила о том, что заряд можно было установить из иных миров. И Рен, и Руфус как раз туда и угодили после схватки. Предположительно. Это может связать оба случая. Хотя и выглядит нелепо.

– Мы не знаем мотивов, – подсказал Давид. – Не понятно, почему Рен что-то скрывает, а Руфус – напал на него.

–Может быть, Наблюдатель хотел помешать Веронике попасть в ЦИК? – предположила Арлена и, поймав на себе возмущенный взгляд Алариха, добавила. – Или Рен? Но только зачем? Зачем кому-то из них мешать Веронике? Или убивать ее?

– Даже у Высших Духов могут быть свои личные счеты, – пожал плечами Мусагет.

– Что может быть важнее Законов Кармы? – ужаснулась Арлена. – Ради чего Высший Дух может поставить под удар все, чего достиг с таким трудом? Мы все знаем Законы и понимаем, что последует, если их нарушить. А то, что произошло, – это бессмыслица какая-то!

– Надо срочно найти Руфуса, – подытожила Ронда. – То есть сначала Пифагора, а затем – Руфуса. Возможно мы имеем дело с каким-то чудовищным недоразумением. В любом случае, нужно как можно быстрее во всем разобраться.

– Кстати, о Пифагоре, – спохватился Давид и, вынув из кармана брюк несколько сложенных листков бумаги, протянул их Данте через столик, разделявший стулья и кушетку. – Это копии с записей Пифагора, которые я нашел у Стоунхенджа. Вы говорили, что у вас есть кто-то, способный разобраться в этих заметках.

Данте сел на кушетке, расправил листы и с интересом просмотрел.

– Да-да, пришло время навестить милашку-гения. Ты со мной? – спросил он у Давида, оторвавшись от записей.

– С удовольствием, – сдержанно улыбнулся Давид.

– Отлично, – одобрил Данте. – Сейчас и отправимся. Зачем время терять?

– Тогда я возвращаюсь в дом Рена – встала Ронда. – И нужно передать Бажене, чтобы она растянула регенерацию, насколько это возможно.

– Бажена сама все поняла, – раздался в гостиной голос Старшего Лекаря, а через долю секунды и сама она присоединилась к собравшимся. – Видели бы вы свои лица, когда Рен рассказывал о том, что с ним произошло! Даже если он говорил чистую правду, этот храбрый мальчик, ваши физиономии, господин Аларих и господин Данте, заставили бы кого угодно усомниться в своей правоте.

– Не одни мы усомнились, – возразил Данте, слезая с кушетки и уступая место усталой коллеге. – Давид почувствовал напряжение ауры.

– Вы рассуждаете, как первокурсники в Академии! – возмутилась Бажена. – А как насчет особенностей менталитета? Рен большую часть воплощений провел в Японии, причем всегда был мужчиной! Вы хоть понимаете, что это значит? Его духовный и ментальный опыт – это опыт воина во многих воплощениях. Да его одна кислая мина Алариха могла оскорбить настолько, что аура напряглась до предела. Вы своей паранойей даже здорового Духа до Карантина доведете, а что уж говорить про раненого.

– Стыдно признавать, но госпожа Бажена права, – согласился Давид, хотя ни один мускул на его лице не выдал ни стыда, ни сожаления. – Я могу почувствовать напряжение, но причины его не всегда очевидны.

– Это «во-первых», – продолжала Бажена. – А во-вторых, я проверила следы на ауре Рена. Мне жаль, Аларих, но Руфус там действительно отметился, и еще как! На Хранителе живого места нет. Кроме того, остались следы низших энергий, которые соответствуют тем мирам, о которых он упоминал. Все сходится. Да и зачем ему врать?

– Лучше скажи, зачем Руфусу нападать на Рена, – мрачно проворчал Аларих.

– Вот! – подхватила Бажена. – Вопросов еще много. И до того времени, когда мы сможем ответить на все вопросы, я решила подержать Рена на больничном. В Карантин переводить не буду, пусть остается у себя дома.

– Умница, – восхитился Данте. – И волки сыты, и овцы целы!

– Спасибо, Айрис, – улыбнулась Бажена и уже серьезно добавила. – Но я вас настоятельно попрошу не лезть сейчас в душу к Хранителю Рену. Ему многое пришлось пережить, и далеко не обо всем он рассказывал самым близким друзьям. Только отметины на ауре не скроешь.

– А если…, – начал Аларих, но Бажена его перебила.

– Никаких «если», дорогой! – Она решительно посмотрела на Главу Службы Наблюдения. – Зная твою профессиональную привычку шпионить за всеми, кто не вовремя моргает, я попросила лучших Санитаров круглосуточно присматривать за Хранителем. А если тебе все же хочется подослать к дому Рена своего Наблюдателя, то будь добр, попроси его держаться подальше от жилого помещения, чтобы даже аура его не отсвечивала. Хорошо?

– Хорошо, – буркнул Аларих и принялся собирать бокалы обратно на поднос.

– А навестить можно? – с надеждой спросила Арлена.

– Тебе и товарищам Рена можно, – смилостивилась Бажена. – Но никаких допросов, дайте Духу отдохнуть.

– Договорились, – обрадовалась Первая Хранительница. – И если никто не против, я хочу лично проинспектировать низшие миры, где побывал Рен. Аларих, давай вместе?

Аларих согласился.

– Уже совсем светло, – не к месту заметила Ронда. – Раз уж Бажена все сама организовала, я отправляюсь прямо на службу.

– А мы – искать Пифагора, – вспомнил Данте, подхватил с пола трость и подошел к Давиду, чтобы передать координаты для перемещения. – Аларих, спасибо за угощение!

Хозяин гостиной пробормотал что-то в ответ. А господин Директор ада напоследок завернул к портрету со спиной незнакомки, бесцеремонно снял предмет искусства с гвоздика, сунул подмышку и, кивком подав знак Давиду, испарился.

6

Как в любом образцово-показательном учреждении, в аду работа спорилась с раннего утра. По пути к спецсектору господин Директор и его новый приятель Мусагет заскочили на секундочку в Приемную, предоставив Двери все заботы по размещению картины со спиной прекрасной незнакомки. Данте не без удовольствия рассказал Давиду о некоторых нововведениях в секторах для казнокрадов и членовредителей. Давид слушал с большим интересом и время от времени задавал уточняющие вопросы. К тому моменту, когда коллеги по расследованию добрались до нужного транспортера и перешли на «ты», Данте совсем подобрел, польщенный вниманием Мусагета к местечковым проблемам преисподних.

– Все, здесь он, наш умник, – довольно сказал Данте, когда транспортер перекинул их в тесный темный коридор с чахлыми огоньками факелов на неровных стенах. Директор ада огляделся, картинно поежился и направился вглубь прохода, постукивая тростью о каменный пол. Давид двинулся следом. – Местечко он себе выбрал – жуть, катакомбы какие-то. А ведь мы ему все условия в раю предлагали…

– В раю? – удивился Давид. – Я думал, он из твоих… эээ… воспитуемых?

– Кто? Пико? – усмехнулся Данте. – Да этот чертов упрямец сам кого хочешь перевоспитает! Между прочим, земляк твой. Заноза бессмертная. Но умный – караул! При жизни знал двадцать два языка, а сейчас вообще заговорит насмерть хоть древнего египтянина, хоть эскимоса. Только упертый – как старая дева у дверей борделя! Если ему что в головизну втемяшится, то уже не выбьешь. Разве что мышьяком.

Данте обернулся и многозначительно подмигнул приятелю.

– Ты о том самом Пико? – все еще не верил своим ушам Давид.

– А ты знаешь много умных Пико дела Мирандолла, которые на том свете слонялись в районе Флоренции и которых отравили мышьяком? – хмыкнул Данте.

– Я был уверен, что он обитает где-то в персональном раю, – неуверенно заметил Давид, отводя от лица лохмотья паутины.

– Так и было, – вздохнул Данте. – Сначала. А через день после своей смерти великий Джованни Пико передумал нежиться на облаках и собрался работать на благо Господа в мире ином. С тех пор не могу его из ада выгнать, гуманиста этого. Он здесь организовал группу поддержки для католических грешников, вдохновляет их, поет мотивирующие псалмы, проповеди читает о человеческом достоинстве. В общем, делает все, чтобы несчастные поскорее сошли с ума.

Давид честно пытался не расхохотаться, но Данте начал в лицах расписывать, как Пико дела Мирандолла, выдающийся философ эпохи Возрождения, однажды чуть не подрался с колумбийским наркобароном-католиком во время излюбленного средневекового спора о том, сколько ангелов поместится на кончике иглы. Вредный «кокаиновый король» с пеной у рта уверял бедного монаха-доминиканца, что ни одна игла не унесет на небо так надежно, как щепотка его «чистого товара». Когда стены прохода немного расступились, открывая вход в просторную пещеру, приятели уже откровенно хохотали.

– Весело тут у вас, – сквозь смех выдохнул Давид, приваливаясь к холодной стене, чтобы отдышаться перед встречей с философом.

– Угу. Не ад, а цирк-шапито с монахами, – Данте тоже остановился, приводя себя в порядок. – Так, все! Успокоились. У нас тут вообще-то миссия.

Давид кивнул, пряча улыбку, и вошел следом за Директором ада в пещеру.

Освещенная пляшущими огнями факелов и свечей, просторная и сырая, пещера едва ли выглядела уютнее, чем путь к ней. Под низкими каменными сводами человек пятнадцать сидели кружком. Когда внутрь пещеры вошли Данте и Давид, и без того приглушенные голоса смолкли. Навстречу вошедшим поднялся высокий крепкий мужчина лет тридцати с огромной бритой головой. Мощный торс облегала тесноватая и коротковатая для таких габаритов белая туника и черный плащ с капюшоном – типичная одежда доминиканского монаха. В руке мужчина держал длинную цепочку деревянных четок с массивным деревянным крестом.

– Так вот кто здесь ржет, как табун жеребцов, и срывает мне штудии, – головастый свел лохматые брови над мясистым носом. – Уважаемый господин Директор ада и его веселый друг! Рад, господа, что вам так весело в нашей общей юдоли грехов и печалей.

Давид едва не поперхнулся очередным приступом смеха. Тем временем невозмутимый господин Директор только любезно улыбнулся в ответ на суровое замечание отца Джованни.

– Смеемся от безысходности, милейший, – елейным голоском начал Данте и продолжил, указывая на круг «учеников». – Ибо, в отличие от этих счастливцев, что остается нам, юродивым, лишенным великой милости слушать ваши учения?

На этих словах Данте один из присутствующих «счастливчиков» яростно что-то протарахтел по-испански, а одного щуплого паренька с подозрительно зеленым цветом лица едва не стошнило. Отец Джованни страдальчески закатил глаза под самые брови, глубоко вздохнул и обратился к сидящим вокруг грешникам.

– Дети мои, думаю, на сегодня мы закончим, а завтра продолжим с того места, где остановились – с тезиса номер 582. Вы свободны!

Грешники сорвались в сторону выхода, даже не пытаясь скрыть счастливые взгляды. Проходя мимо Данте, некоторые с выражением крайнего отчаяния и мольбы протягивали руки к господину Директору. Давид расслышал только что-то вроде «пожалейте хотя бы детей». Но Данте оставался безучастным к мучениям грешных. Оставшись, наконец, в компании отца Джованни и Давида, господин Директор сразу приступил к делу.

– Уважаемый господин Пико, – начал он официальным тоном. – Я и Мусагет Давид беспокоим вас по крайне важному делу, где на благо Вселенной могут послужить все ваши знания и умения.

Господин Пико приосанился и снисходительно ответил:

– Разумеется, если могу чем-то помочь, то я к вашим услугам.

– Это дело чрезвычайной секретности и сложности, – Данте поднажал и нагнал еще серьезности. – Возможно, вы уже слышали о том, что Пифагор, один из величайших математиков в нашем мироздании, пропал без вести?

– Пифагор? Как пропал? – отец Джованни выглядел обескураженным. – Я с ним действительно очень давно не виделся, однако мой хороший друг Платон как-то упоминал, что Пифагор снова пустился в странствования и научные поиски.

– Давно это было? – поинтересовался Давид.

– Давненько, столетия два-три тому назад, – ответил монах и заметно приуныл. – Так, значит, пропал? Почему?

– Мы и сами гадаем, – ответил Данте, потыкав тростью один из неровных каменных выступов в нижней части стены, прикрытых соломой и заменявших сидения. – Пропал старик, ни ответа, ни привета. Только и осталось, что несколько бумажек на месте, где его видели в последний раз. Вот и все вещдоки. Копии, конечно.

С этими словами Данте выудил из кармана брюк сложенные вчетверо листки и, развернув, передал монаху. Тот также молча принял бумаги и сразу же углубился в изучение, развернувшись к огню ближайшей свечи.

– Что скажете, падре? – через пару минут осведомился Данте.

Отец Джованни поднял свою большую голову от записей и задумчиво начал теребить деревянные четки.

– Очень странно, – протянул он. – И любопытно. Часть записей дана на древнегреческом, а остальное – какая-то мешанина из символов Кабаллы, языков майя и тольтеков, кое-что из шумерской клинописи, есть даже несколько китайских иероглифов. И все это без какой-либо системы, да еще и с рисунками и какими-то незнакомыми мне значками. Еще эти палочки и кружочки…

Монах снова начал углубляться в запутанные письмена, и Данте поспешил вернуть его обратно в реальный мир.

– Так что можно с этим сделать? – спросил он. – От того, сможем ли мы найти Пифагора, зависят судьбы нескольких фантомов и Высших Духов.

– Даже так? – удивился отец Джованни. – Что ж, я могу предположить, что это шифр. Какие-то зашифрованные заметки. Только мне нужно время и кое-какие книги, чтобы попытаться расшифровать эту неразбериху.

– Библиотека Академии в вашем распоряжении, как и ее лучшие умы, – с готовностью ответил Данте. – Было бы прекрасно, если б вы приступили к делу немедленно.

«И не путались у меня под ногами», – мысленно добавил Давид, поймав хитрый взгляд господина Директора.

– Конечно, конечно, – закивал отец Джованни, в сосредоточенном взгляде которого замелькали поочередно то азарт ученого мужа перед лицом нового вызова, то искреннее волнение за судьбу коллеги. – Пифагор всегда был мастером загадок, и эта может оказаться одной из самый сложных.

– Воистину, – отозвался Данте и осветил сумрачную пещеру взглядом, полным самого искреннего, сияющего самодовольства.

– Тогда в путь, братья мои! – воодушевленно воскликнул благочестивый доминиканец, подхватываясь с каменного насеста. – Воспоем «Осанну» Господу нашему, да освятит он наш путь чадолюбивым взором Своим…

Вдохновленный падре принялся мельтешить по всей пещере и поспешно задувать свечи. Данте с видом влюбленной гимназистки обнял собственную трость и счастливо вздохнул. Директор ада поймал взгляд Давида и, сдерживая ухмылку, одними губами прошептал:

– Обожаю, когда он так делает.

Глава 3

1

Я очнулась от собственного крика, как после дурного сна. Только мой личный кошмар не спешил растаять.

Разлука с семьей, смерть Лехи, теперь еще и Селеста. Это слишком для одного фантома.

Держаться не было сил, и я тихо заскулила от боли – не в фантомном теле, а в живой, все еще слишком живой душе. Я лежала на спине, беззвучно плакала, а теплые соленые ручейки тянулись все дальше, пока не затопили полностью щеки, шею и волосы на висках. Мыслей не было, только боль, отчаяние и страх, липкий и противный, как червяк, которого никак не можешь стряхнуть с ладони.

Когда мокрым от слез стал даже мой затылок, способность соображать начала постепенно возвращаться. Где я вообще нахожусь? Заплаканное лицо овевает легкий ветерок, а тело время от времени слабо вибрирует. Окончательно вернувшись в свой дивный новый мир, я приподняла голову и огляделась вокруг.

В помещении было сумрачно. Надо мной светился серым небом прозрачный купол. Сейчас вечер или утро? Долго я была в отключке?

Незнакомая комната уставлена цветами. Подвешенные под самым потолком, расставленные вдоль стен, на полу и на высоких стеллажах – повсюду причудливые тени растений серебрились в потоках дрожащего света. Мне смутно припомнились пестрые пятна, видневшиеся в парке, тогда я приняла их за оранжереи. Интересно, я в одной из этих «оранжерей»?