Текст книги "Центр Исправления Кармы. Академия фантомов"

Я попробовала встать или хотя бы понять, на чем лежу, краем глаза заглянула за спину – и вскрикнула.

Подо мной ничего не было, точнее, ничего вроде кровати или больничной каталки. Я парила в бледно-голубом светящемся коконе на расстоянии пары метров от пола. Свет «кокона» был практически неразличим, но воздух вокруг моего тела уплотнился и пружинил, как резина. В последнюю очередь я заметила перемены в своей одежде. Вероятно, пока я была без сознания, меня вымыли и переодели в чистое – бледно-голубую блузу и темно-синюю юбку с двумя белыми полосками по подолу. На ногах болтались подобранные немного не по размеру легкие «балетки».

Неожиданно дверь «оранжереи» открылась, и в комнату бесшумно впорхнула девушка в униформе, похожей на одежду тех мужчин, что привели Леху в Привратницкую. Только у девушки форма была не темно-зеленой, а яркой, цвета свежей травы. Сверху я разглядела красивое азиатское лицо, как у японской фарфоровой куколки, и короткую стрижку с длинной косой челкой.

Девушка заметила, что я смотрю на нее, и просияла.

– Очнулась, наконец-то! – радостно воскликнула она, подошла ближе, потянула за какие-то невидимые нити, и кокон вместе со мной опустился до уровня ее груди.

– Как ты себя чувствуешь, Вероника? – спросила незнакомка, пристально вглядываясь в мое лицо удивительными, лазурного цвета глазами. Ее голос звучал уютно и доброжелательно. Я немного расслабилась и прислушалась к своим ощущениям.

– Нормально, – наконец, определилась я. – Что произошло? Что с Селестой?

– Тссс, тише, – девушка положила руку мне на лоб и с сочувствием в голосе объяснила. – В твоей комнате произошел выброс чужеродной энергии. По-простому, был взрыв. Твоя аура незначительно пострадала, и тебя перевели в проекторскую, чтобы ее подлатать. Меня зовут Наоко, я одна из Санитаров, служащих при Академии.

– Взрыв, – меня как будто опять размазало по балкону, боль пронзила спину между лопатками. Перед глазами пронеслось бледное лицо Селесты, и слезы снова поползли по щекам. – Селеста? Она… погибла?

Наоко грустно улыбнулась.

– Ну, не все так печально, – успокоила она. – Фантомов сложно уничтожить, поэтому, скорее всего, она жива.

– Но я видела, как ее, – в горле будто застрял булыжник размером с Луну. – Ее разорвало. На частички.

Наоко опустила глаза и принялась что-то колдовать с «коконом». Он начал медленно вращаться вокруг своей оси, и я заодно.

– Мне жаль, что тебе пришлось это увидеть, – наконец, произнесла девушка. – Насильственный перенос души в иные миры – это всегда неприятное зрелище. Селесту уже ищут. Я не специалист в этих вопросах, но, по-моему, если удается поймать энергетический след фантома на месте переноса, то его можно отыскать в других частях мироздания.

Я молча слушала мелодичный голос Наоко, пока она излагала подробности всего, что случилось после моего обморока. Оказывается, мне невероятно повезло. Снаружи взрыва не было слышно: в жилых корпусах идеальная звукоизоляция. Энергетический след фантома можно обнаружить в течение небольшого промежутка времени после переноса. Если бы я была в комнате одна, то мне бы не поздоровилось. Взрыв выбросил бы меня не на балкон, а прямиком в один из множества медвежьих уголков мироздания. Хватились бы меня следующим утром, пришли бы в комнату – а Вероники Неждановой и след простыл. Энергетический. Ищи-свищи в иных мирах хоть до бесконечности. Меня спасло, во-первых, селестино любопытство – она первая открыла шкаф, где был заложен энергетический заряд. Во-вторых, спустя некоторое время после взрыва в комнату без стука вломился мой старый друг Леха, которого поселили на мужской половине того же корпуса №2015, и он – понятное дело!– сразу же решил осчастливить меня этой новостью. Без труда обнаружив мою комнату с помощью ИКФ, Леха весь такой довольный ворвался в апартаменты с криком «Сюрприз!» – и сам чуть не окосел от неожиданности. Вид развороченной мебели, битого стекла и мое бездыханное тело на балконе навели Алексея на мысль о чрезвычайном происшествии. Он не растерялся, вызвал комендантов корпуса – у нас их, как оказалось, двое. Затем на место происшествия прибыла Ронда с группой Хранителей и Санитары. Вот и все. Специалисты сейчас перебирают по пылинке мою комнату, пытаясь найти след и выяснить, кто устроил мне такой радушный прием. А меня перенесли в проекторскую, которую я ошибочно приняла за оранжерею. Кстати, растения помогают восстановить ауру, это мне тоже Наоко рассказала.

Когда моя реабилитация уже подходила к концу, в комнате стало совсем светло. Я взглянула наверх: за стеклянным куполом царила безмятежная синева. Если Селеста жива, что она видит сейчас?

– Уже утро? – спросила я, чтобы хоть как-то отвлечься от горестных размышлений.

– Да, ты провела здесь две ночи, – Наоко завершила последние манипуляции с «коконом» и принялась осторожно переворачивать меня в вертикальное положение.

– И что теперь? Что мне делать? – извечный вопрос русской интеллигенции даже в загробной жизни напомнил о себе.

– Тебя ждет Директор. Сейчас закончим, и я провожу тебя к нему. Не переживай, – Наоко улыбнулась так тепло, будто мы были знакомы с ней тысячу лет. – Селесту обязательно найдут. Все будет хорошо.

Я только покачала головой, стараясь не разреветься снова. Будто мало мне проблем, так еще и единственная подруга пропала из-за меня. Да, из-за меня! Это в мой шкаф какая-то сволочь подложила энергетическую бомбу, так что дело точно во мне. Знать бы еще – в чем именно? Попадись мне этот шутник, я бы его своими руками придушила… Может быть, хоть встреча с начальством что-то прояснит в этой ситуации, потому что логики в происходящем не было никакой. Зачем кому-то понадобилось переносить меня в другой мир? Я здесь и дня не провела, а уже какие-то таинственные враги объявились. Вдобавок ко всему я начинала дико хотеть есть, а показаться на глаза добродушной Бертине не хватало смелости. Что я ей скажу? «Привет, Берти, Селесты не будет, ее расщепило по атомы по моей вине». Тухляк.

– Ну вот, теперь ты как новенькая, – удовлетворенно сказала Наоко, опуская меня на землю и сворачивая «кокон».

Почувствовав твердый пол под ногами, я потопталась на месте, проверила, действуют ли руки-ноги, повертела головой в разные стороны и убедилась, что да, я прекрасно себя чувствую. Разве что…

– Наоко, а можно мне что-то перекусить? Из-за этой нервотрепки так есть захотелось, – я виновато посмотрела на свою докторшу.

– Разумеется, – улыбнулась девушка. – На восстановление ауры всегда тратится много энергии, так что голод – это нормально. Сейчас.

Наоко вышла из комнаты и спустя пару минут вернулась с большим подносом, на котором разместились бутерброды, гора фруктов, внушительная чашка кофе, сахарница и маленький молочник. Поблагодарив свою спасительницу, я с энтузиазмом набросилась на еду. Удивительно, если бы что-то подобное произошло со мной на земле, то я не смогла бы есть недели две.

Пока я набивала рот безвкусными, но крайне полезными для фантомов бутербродами, Наоко инструктировала меня по поводу предстоящей беседы с Директором Академии – идти туда-то, не бояться и тому подобное. Если честно, вместо этой встречи я бы с радостью забилась куда-нибудь в укромную норку и предалась своим страданиям, но пока была возможность выяснить хоть что-то о моем новом странном положении, о свидании с родителями, о пропавшей Селесте… В общем, нужно было идти. Поэтому я внимательно слушала наставления Наоко, задвинув лишние эмоции на второй план.

Когда с перекусом было покончено, Наоко проводила меня к транспортеру, располагавшемуся, как в кафе Бертины, на выходе из «оранжереи». Я попрощалась с заботливой докторшей, пообещав, что позже забегу на проверку, и попросила устройство перенести меня ко входу в Главный Корпус Академии.

И все-таки, какие отличные штуки, эти транспортеры! Не успела моргнуть, как оказалась на ступеньках восхитительного храма Саграда Фамилия. Вблизи его великолепие поражало еще больше. Однако времени на культурный отдых не было – на это прозрачно намекнули резные двери, распахнувшиеся мне навстречу, и надпись, вспыхнувшая над входом золотой гирляндой: «Вероника, добро пожаловать!». Надо же, написано по-русски, а не на этом их праязыке. Что ж, по крайней мере, здесь работают вежливые фантомы, уже неплохо. Будто в подтверждение этих мыслей мне приветливо подмигнула каменная статуя какого-то святого, мученика церкви, если судить по разорванной в клочья одежде и парочке львов, замерших в намерении полакомиться тщедушным праведником.

– Проходите, дорогая, – ласково пригласила статуя, указав на вход. – Вас ждут.

– Спа… Благодарю вас, – ответила я, стараясь быть учтивой и не пялиться на едва прикрытую рваньем фигурку святого. И прошла внутрь.

Едва ли интерьер Саграда Фамилия был именно тем, что я увидела внутри храма, но в любом случае это было грандиозно. Высоченные готические своды с кружевом арок и стройными стеблями колонн, причудливые скульптуры деревьев в стенных нишах и витиеватые арабески на каменных плитах пола. Только я настроилась открыть рот и забыть часа на полтора о цели своего визита, как в противоположном конце длинного коридора – а вместо католического храма я увидела именно высоченный, затененный каменным лесом коридор – отворилась еще одна дверь. Я бы и не заметила ее издали, но яркий свет, тонким лучом ворвавшийся в сумрак «храма», подсказал, что где-то в конце чудесной галереи меня действительно ждут. Скрепя сердце, я отвела взгляд от утонченной резьбы на колоннах и решительно направилась к светящемуся дверному проему. Еще десяток шагов, и отдаленный шорох заставил меня поднять взгляд к потолку. Приглядевшись, я с изумлением обнаружила, что где-то на грани видимости, в вышине, намного превосходящей размеры храма снаружи, колонны из темного мрамора незаметно прорастают настоящими деревьями, а каменные и живые листья, сплетаясь в арки, раскачиваются на волнах невидимого ветра. Мне даже послышался птичий щебет и хлопанье крыльев где-то высоко над головой. Интересно, существует ли что-то, что умельцы здешнего мира не могут сотворить, с восхищением подумала я и нехотя отвела взгляд от величественного купола.

– Как же они все это делают? – в недоумении пробормотала я себе под нос, поспешив к выходу из коридора.

– Почему же они? Это все твоя заслуга, – смутно знакомый голос неожиданно ответил мне со стороны сияющей дверцы.

Я испугалась и оторопела одновременно. Не может быть!

2

Ускорив шаг, я почти бегом добралась до конца коридора. Яркий солнечный свет на секунду ослепил меня, и в полуденных лучах я разглядела уютный, утопающий в зелени плюща и фруктовых деревьев внутренний дворик. Полуразвалившиеся терракотовые стены из старого кирпича надежно защищали дворик с трех сторон; за моей спиной все еще высилась громада храма. Оставалось только гадать, как эти руины оказались по соседству с чудом Гауди. Но на гадания времени не было. В центре дворика росло огромное, высотой с пятиэтажный дом дерево, сплошь усыпанное кудрявыми соцветиями нежно-сиреневого цвета на длинных гибких ветвях, какие я видела разве что у плакучей ивы. А под чудо-деревом на круглой скамье, опоясывающей исполинский ствол, сидел мой дедушка.

– Деда! – крик, радостный до боли в сердце, отскочил от терракотовых стен и запутался в кудрявых зарослях плюща.

Мгновение спустя я уже рыдала в объятиях дедушки, вдыхая терпкий запах папирос и безграничного счастья.

– Моя родная, моя хорошая, ну, не плачь, – дедушка гладил меня по спине, пытаясь успокоить, хотя в его голосе тоже звучали слезы.

Наконец, я смогла оторваться от родного сухощавого плеча и, утирая слезы, даже постаралась улыбнуться.

– Как же так, Клубничка-Вероничка? Как же мы так рано встретились? – Дедушка с грустной, ласковой улыбкой смотрел на меня, и я снова чуть не разрыдалась, услышав свое детское прозвище.

– Вот так, дедулечка, – я шмыгнула носом и развела руками. – Шла в школу, попала под машину, а потом попала сюда.

– Бедные, бедные мои дети, – дедушка сокрушенно покачал головой, будто прочитав мои мысли. Я вспомнила о маме, папе, Вике.

– Деда, если ты здесь давно, то, может, ты знаешь: как мне повидаться с ними? – Надежда затрепетала в моем сердце крошечным неверным огоньком, сверкнула на мгновение, чтобы так же стремительно погаснуть.

– Прости, моя хорошая, для фантомов это невозможно, – дедушка погладил меня по голове, длинные узловатые пальцы легко порхнули по волосам, заправив непослушную прядь за ухо. – Если ты и попадешь каким-то образом в мир смертных, твоей энергии не хватит даже на то, чтобы сдвинуть с места пылинку. К тому же это опасно: в таком состоянии души подвержены влияниям низших энергий, а они отравляют наши тела, как тяжелые металлы – человеческое тело.

– Что же делать? Им ведь плохо! – даже я сама не верила в тот момент в свои жалкие попытки изменить Вселенную.

– Они справятся, – немного помолчав, ответил дедушка, и в его голосе мелькнула та же решимость, с которой он когда-то отправился в больницу на последний (как оказалось) курс химиотерапии. Мой дедушка боролся до конца в той жизни, остался борцом и в этой.

Залюбовавшись красивыми морщинками, расчертившими лицо деда на неровные прямоугольники, будто на картине Пикассо, я понемногу начала приходить в себя от потрясения. Новые вопросы, лишенные привкуса боли, напористой стайкой прорывались в оглушенный эмоциями разум.

– А где Директор? – вдруг вспомнила я. – Мне сказали, что он меня ждет.

Оглядевшись вокруг и не обнаружив рядом ни одной живой души, кроме деда, я с подозрением уставилась на дорогого родственника.

– Деда, ты что – Директор Академии? – выговорила я, обыскивая взглядом дедушкину одежду в поисках какого-то знака отличия, погонов, нашивок, значков, или что там еще носят Директора, чтобы их могли узнать все остальные? Однако видавшая виды любимая дедушкина рубашка, рыбацкая жилетка с тысячей карманов и старые вылинявшие джинсы были так же мало похожи на парадный костюм начальника загробного ВУЗа, как моя пуританская одежка – на платье танцовщицы кабаре.

Дедушка засмеялся – как же я скучала по этому смеху!

– Ну что ты, какой из меня Директор! – Его глаза теперь искрились весельем, будто не было между нами этих тяжелых лет, тяжелых мыслей. – Меня пригласили специально для встречи с тобой, так всегда бывает: новенького фантома вводит в курс дела кто-то из его близких, а если таких нет, то роль «крестного отца» может сыграть любимая знаменитость, писатель или артист, в общем, кто-то, кому фантом мог бы довериться.

– А как же сам Директор? Мне говорили, что он лично встречается со всеми, – не успокаивалась я.

– Так и есть, он присутствует на всех встречах, – дедушка улыбнулся и таинственным полушепотом добавил. – Только никто не знает, где он и как он выглядит. Так здесь все устроено.

– ЧуднО здесь все устроено, – озадаченным эхом отозвалась я. – Значит, ты тоже живешь в Академии?

– Нашла студента, – весело фыркнул дедушка. – Поздновато меня в академии зачислять.

– Но я думала, в этом мире все занимаются одним и тем же, – я окончательно запуталась. – Учатся в Академии и что-то там делают, чтобы стать свободным Духом.

– Не что-то там, а очищают прошлые жизни, – наставительно заметил дедушка. – Это самое главное, что ты должна понять: ты уже воплощалась в мире смертных, и последнее воплощение завершилось для тебя таким кармическим рисунком, что ты попала в Центр Исправления Кармы. Как и я.

– Но ты же сказал, что ты не в Академии! – Мой ум уже на две трети зашел за разум, но я вспомнила, что Ронда упоминала о каких-то иных местах, за пределами.

– Так и есть, – кивнул дедушка. – Я попал в ЦИК, но не в Академию, а в Город. Так называется место, где обитают фантомы, по возрасту последней смерти не подходящие для обучения в Академии. Например, я староват для такого формата, вот меня и определили в Город, в Гильдию Мастеров. Там я могу заниматься привычными делами – создавать машины и механизмы, и параллельно изучать и освобождать свои прошлые жизни. Это сделано специально для того, чтобы фантомы не переживали лишнего стресса от перехода и постепенно встраивались в иную реальность. Обычные слесарь или домохозяйка не могут с ходу превратиться в философов и принять то, как устроен этот мир, всем требуется время.

– Ага, программа адаптации, – пробормотала я, начиная понемногу соображать.

– Точно, – довольный дедушка порылся в одном из кармашков на жилете и выудил оттуда тонкую металлическую цепочку с кулоном в форме шестеренки с алым камешком в центре. – Вот, держи. На будущее. Эта подвеска настроена на мою ИКФ, если приложишь ее к своему браслету, то сможешь найти меня в Городе. Иначе туда даже не выходи – он огромный! Хотя «нулевичков» за пределы Академии итак не выпускают.

– Каких еще нулевичков? – спросила я, приняв из рук дедушки цепочку. – Спасибо, кстати.

– Ну, такие, как ты, «нулевички». Те, кто еще не освободил ни одной жизни,– пояснил дедушка.

– А ты уже сколько освободил? – я легко надела цепочку, не расстегивая, и гладкая «шестеренка» приятным холодком отозвалась на груди.

– Пока только две, – ответил дед. – Войти в Поток можно только в определенное время, поэтому все это происходит не так быстро, как хотелось бы. Кроме того, нужно еще понять, что такого нехорошего произошло в этот момент, и почему появился кармический узел. Это довольно сложно, но интересно. Чувствую себя почти Шерлоком Холмсом!

– Ого! – восхитилась я. – А расскажи, что там такое было с тобой в прошлых жизнях!

Дедушка снова засмеялся.

– Хитрая какая! Я знаю, что одна из моих жизней связана с твоей. А вдруг я захотел бы подсказать тебе что-то полезное или, наоборот, навредить. А так нельзя! Даже если бы я захотел тебе что-то сказать, то не смог бы, вот смотри.

Тут дедушка сделал вдох и подмигнул мне.

– Итак, в прошлой жизни селедка ищет канифоль, мерный стакан триста градусов в основном дождь. Видишь? Как только я пытаюсь сказать то, что тебе пока рано знать, поток разумной речи блокируется. Ловко придумано, а!

– Да вообще, ловчее некуда, – я хмыкнула в ответ. – Только я уже совсем запуталась с этими кармами, узлами, рисунками, потоками. Что еще за карма? Такая, как у индусов? И почему ее обязательно нужно исправлять?

Дедушка поморщился от количества вопросов, но стоически попытался ответить сразу на все.

– Ну, технически, – заговорил бывший инженер-конструктор автомобильного завода, – слово «карма» используется для удобства: так проще объяснить фантомам, что от них требуется и как здесь все работает. И то! Не все фантомы понимают, что это такое, поэтому для них этот мир может называться иначе, Чистилище, например.

– То самое что-ли? Из христианства? – перебила я.

– Вроде того, – дедушка в растерянности почесал макушку: беседы о религии или философии никогда не были его сильной стороной.

– Как-то совсем это место не похоже на христианское Чистилище, – я обвела взглядом идиллическую картинку вокруг.

– Да что могут знать люди о том, как оно здесь, – пожал плечами дед. – Напридумывали себе всякого, а потом удивляются. Но для особо верующих, я знаю, есть свои отделения ЦИКа, чтобы им крышу не снесло при переходе в иной мир.

– И снова программа адаптации, – язвительно вставила я.

– Зря иронизируешь, Вероничка, – отозвался дедушка. – Если человек видит то, к чему не готов, он запросто может с ума сойти. На Земле таких в каждом дурдоме полно. А когда земного тела нет, душа становится в миллион раз чувствительнее, поэтому фантомам на Земле долго быть нельзя. А в низших мирах и подавно.

– Стоп! Есть еще какие-то миры?!

– А ты как думала! И не один или два, их бесчисленное множество, – дедушке, казалось, нравилось меня шокировать снова и снова. – Есть высшие миры, там обитают свободные Духи. Есть низшие, там всякая нечисть бродит, то есть существа, которые питаются самыми простыми энергиями. Их еще называют «грязными», потому что такие виды энергии вредят высшим Духам, фантомам и даже людям. Есть миры со смешанными энергиями, к ним относится и наша родная Земля. А есть ЦИК, мир фантомов. Здесь души, вернувшиеся из путешествий по смешанным мирам, могут очистить свой кармический рисунок и присоединиться к свободным Духам.

– Рисунок – это что такое? – незамедлительно спросила я.

Дедушка замялся, подбирая нужные слова.

– Вот представь, что ты – это машина, автомобиль, – «нетехнического» сравнения от дедушки я и не ожидала. – И ты переходишь от хозяина к хозяину. Каждый ездит по-разному. Один аккуратненько, пылинки с тебя сдувает, а другой – ни одной колдобины не пропустит, то фару разобьет, то поцарапает. И все эти повреждения, они никуда не деваются. Хоть замажь новой краской, хоть полностью перекрась, но железо все помнит. Примерно то же самое происходит с нашей душой, когда мы воплощаемся в смешанных мирах. Наша новая личность что-то делает, с кем-то контактирует, и все эти встречи, разговоры, поступки оставляют след на душе. Как царапины на кузове, понимаешь? Приходит новый хозяин, новая жизнь, а с ней новые царапины, вмятины или, наоборот, украшения, какие-то полезные детали. Многие души кружатся в этой череде воплощений и смертей тысячелетиями. Все зависит от того набора царапин и украшений, которые душа зарабатывает себе в этих воплощениях. Если твой набор, или кармический рисунок, по каким-то параметрам подходит под определенный Закон Кармы, то ты можешь выпасть из смешанных миров окончательно. Только мало кто возвращается без энергетических повреждений. Для того, чтобы из побитой машины сделать новую, ее нужно пустить под пресс, переплавить, и из того же металла создать уже другой корпус. Поэтому прежде чем перейти в высшие свободные миры, душе нужно настроиться на более совершенные энергии, а значит исправить кармический рисунок, устранить все повреждения. Для этого фантомы раз в несколько месяцев входят в Поток Времени, возвращаются в те моменты в прошлых жизнях, когда были завязаны кармические узлы, и пытаются понять, какое именно повреждение было получено и как теперь его исправить.

Дедушка выдохнул, устав от долгой тирады. Я же напряженно перемалывала в голове все, что услышала.

– Хотела бы я знать, какая злая сила вообще заставила души идти в смешанные миры, – протянула я.

Дедушка криво усмехнулся:

– Это все хотели бы знать, Клубничка.

– Получается, исправление кармы – это что-то вроде искупления грехов? – я пыталась осторожно нащупать логические связи и сложить все кусочки мозаики в цельную картинку.

– В какой-то мере, – задумчиво ответил дедушка. – Только за твои ошибки тебя никто не наказывает, ты должна это понять. Твои поступки – только твоя ответственность. Если душе нравятся определенные энергии, пусть даже «грязные», она может жить и в низших мирах. Проблема в том, что низшие духи вечно голодны, им постоянно хочется есть, пить, получать удовольствие. Хвала Вселенной, в смешанных мирах каждая душа имеет частички высшего и низшего духа. Поэтому не бывает совсем плохих людей. Бывают израненные, искалеченные, несчастные души, но даже они могут осознать, что именно стало причиной их страданий, и очиститься. Вселенная не наказывает и не приказывает. Она каждой душе желает гармонии, поэтому и существует мир ЦИКа. Даже последний грешник, попадая сюда, получает возможность быть счастливым.

– Надо же, – кажется, я начинала проникаться симпатией к мирозданию, которое еще совсем недавно казалось таким безжалостным и несправедливым. – А как же ад, мучения и все такое?

– Об этом ты обязательно скоро узнаешь, – дедушка только загадочно подмигнул. – А пока у нас не так много времени, и его точно не хватит на то, чтобы изучить все миры и законы Вселенной.

– Ой, кстати о времени! – я поспешила с очередным вопросом, пока дедушке окончательно не надоело меня просвещать. – Я что-то не пойму, смена дня и ночи, расписание по часам – это все тоже для адаптации фантомов? Разве в мире Духов может быть время вообще? Они же вроде бессмертные.

– О, это одна из самых сложных и интересных тем, я сам в ней пока до конца не разобрался, – встрепенулся дедушка, в котором снова проснулся «технарь». – После того, как я несколько раз входил в Поток Времени, как его здесь называют, я понял, что время здесь течет как бы вспять по отношению к земному. То есть мы сейчас живем в направлении прошлого.

Увидев мое непонимающее лицо, дедушка поспешил пояснить.

– Помнишь, мы когда-то давно разбирали с тобой квантовую физику?

Я кивнула: было дело, мне тогда лет одиннадцать было.

– Тогда я тебе еще рассказывал о понятии материи и антиматерии. Ученые все не могли эту антиматерию обнаружить, хотя теоретически ее существование можно было рассчитать.

Квантовую физику я – есть такой грешок – люблю беззаветно. Как по мне так самая романтическая из наук, и разумеется, я сразу поняла, о чем толкует дед.

– Так вот, по-моему, мы сейчас находимся как раз в мире, состоящем из антиматерии, – с азартом продолжал дедушка. – Такие миры земные ученые назвали антимирами. И вот, помню, была такая гипотеза, что в антимирах время может идти вспять. Здесь так и получается. Один мой знакомый Хранитель как-то рассказывал, что когда на Земле день, то у нас ночь, и наоборот. А потом я заметил это движение Потока в обратную сторону. И хотя мне еще не очень понятно, почему фантомы из разных эпох могут почти одновременно входить в Поток и попадать в разные моменты земного времени, это кажется наиболее правдоподобным объяснением.

– Возможно, время здесь субъективно, – я сама не заметила, как включилась в новый научный квест, что уже не раз бывало у нас с дедом.

– Здесь все возможно, – удовлетворенно ответил дед и с гордостью посмотрел на меня. – А котелок-то по-прежнему варит! Молоток, внучка!

Я расплылась в довольной улыбке: как все же чудесно встретить в этом невероятном месте хоть одну родную душу.

Некоторое время мы еще обменивались теориями насчет организации местного времени-пространства, затем дедушка попросил рассказать о последних земных новостях, и за оживленным разговором я не заметила, как солнце скрылось где-то за живописно обрушенной стеной, прикрытой зеленым кружевом плюща. Густые послеобеденные тени поползли из углов к круглой скамейке у гигантского дерева, и дедушка сказал, что пора расходиться – у меня еще много дел.

– Болтали-болтали, а о самом главном ни слова не сказали, – спохватился дедушка, собравшись было прощаться. – Дед называется! Я совсем забыл про взрыв у тебя в комнате, мне же Ронда сказала, когда сюда звала. Так обрадовался, что тебя увидел, и все из головы вылетело. Что там стряслось такое, а?

Я пожала плечами.

– Если бы я знала, дедуль. У меня ни малейшего понятия о том, кому понадобилось меня взрывать. А ты сам что думаешь?

Дедушка нахмурился.

– Да что угодно может быть. И случайность, и чьи-то козни, – он внимательно посмотрел на меня. – Пока понятно одно: нужно быть предельно внимательной, не спеши доверять всем подряд. Мало ли что. Ты пока «нулевичок», и не знаешь, кому перешла дорогу в прошлых жизнях. А чужая душа – она и здесь потемки. Поэтому будь осторожна, хорошо?

– Обещаю, – честно ответила я, все еще в глубине души не осмеливаясь поверить в то, что дедушка снова рядом. Он уловил мои мысли и нежно обнял на прощание.

– Мы еще увидимся? – с опаской спросила я.

– Конечно, – успокоил меня дедушка. – Мне предстоит распутать сложный рисунок на днях, да и ты будешь занята. Увидеться еще раз мы сможем после твоего первого Понружения. Ты не пугайся, у тебя будет так много забот, что не успеешь соскучиться. С завтрашнего дня начнется твое обучение, расписание лекций и других занятий, которые могут быть тебе полезны, скорее всего, уже ждет тебя в комнате…

– В комнате? – При одном упоминании о месте взрыва меня охватил ужас. – Мне придется туда вернуться?

– Тише, тише, – дедушка крепко прижал меня к себе. – Мне сказали, что твою комнату перенесли. Теперь она ближе к квартирам комендантов. Еще сказали, что за тобой будут присматривать не только Ронда с охраной, но и какой-то специалист замаскированный. Я так волновался, что имя не запомнил. Кажется, писатель такой был, только сейчас не вспомню, как же его звали. Да, это и не важно. Ронда говорит, что ты его даже не заметишь, а остальным вообще знать не нужно. У тебя здесь есть еще знакомые? Друзья?

Мне пришлось коротко рассказать о Селесте и Лехе, которого дедушка тоже знал.

– Леша – хороший парень, не смотря ни на что, – печально улыбнулся дедушка, огорченный лехиными злоключениями. – Пожалуй, ему ты можешь доверять, он всегда к тебе хорошо относился. Если что – он поможет.

– Главное, чтобы мне не пришлось ему помогать, – пошутила я, не решаясь отпустить дедушкину руку.

– И я на это надеюсь, – улыбнулся дед. – А теперь беги в свой новый дом. Меня тоже бабка заждалась, наверное.

– Бабушка?! – Я не поверила своему счастью. – Она тоже здесь?

– А где ж ей быть, – в шутку заворчал дед. – От нее не спрячешься даже на этом свете.

Бабушку я не помнила, но по дедушкиным рассказам знала, что он ее очень любил, и жили они хорошо. До тех пор пока какой-то идиот не решил поздним вечером ограбить инкассаторскую машину, на которой бабушка ехала в банк. В общем, это давняя и грустная история. Со счастливым концом, впрочем.

– Я ужасно рада, что вы снова вместе, – выдохнула я и от души расцеловала своего любимого деда. – И что мы снова вместе.

– Бабка еще не знает. Сейчас приду, расскажу – реву будет! – Дедушка картинно заломил руки и состроил мимический этюд «Страдания святого инженера».

– Дедушка, – сквозь смех выговорила я. – Это все здорово, но нужно придумать, как помочь маме с папой. Я хочу передать им, что со мной все хорошо.

Дедушка снова посерьезнел.

– Задачка не из простых, Клубничка. Я думал об этом. Пока на ум приходит только одно: попробовать передать послание через медиума какого-то. Но фантомы этого не сделают. Некоторые свободные Духи работают на Земле, например, Хранители. Возможно, они могут каким-то образом вступать в контакт с людьми. Но это только предположение, как оно там у них на самом деле – понятия не имею.

– Ну, это хоть что-то, – воодушевилась я. – Если будем искать вместе, обязательно что-нибудь сообразим!

– Ты ни капельки не изменилась, – улыбнулся дед, и ласковые морщинки напомнили мне все те далекие долгие вечера, проведенные вместе. – Такая же упрямая.

– Вся в тебя, – отпарировала я и, окрыленная надеждой, еще раз крепко обняла дедушку на прощание. – До встречи. Я люблю тебя.

– А я тебя еще больше, – растроганный дедушка чмокнул меня в лоб и – я точно знаю – счастливыми глазами глядел вслед до тех пор, пока сумеречный лес галереи не смешал отголоски моих шагов с таинственными шорохами в поднебесье.