Текст книги "Центр Исправления Кармы. Академия фантомов"

3

Много ли нужно человеку для счастья?

Еще несколько часов назад я была готова возненавидеть эту странную Вселенную, которая отбирает гораздо больше, чем дает, а сейчас, кажется, могу взлететь – так много радости, необъятной, многоголосой, плещется внутри. И верится, что, в конце концов, все будет хорошо.

Примерно такие блаженные мысли носились в моей голове, пока я в полузабытьи брела от Главного Корпуса… куда? Да я и сама не знала. Очнувшись в небольшом скверике, пристроившемся за приземистыми зданиями позади Саграда Фамилия, я огляделась в поисках ближайшего транспортера. Затем передумала и пешком пошла назад к главному двору, чтобы навестить Бертину.

Да, приятного в этой встрече было мало. Бедная женщина, узнав о происшедшем с Селестой, схватилась за сердце, заплакала, и мне пришлось полчаса успокаивать добрую кухарку. Не знаю, что мне помогло – внезапный приступ красноречия или радость от встречи с дедушкой, согревавшая изнутри, – но каким-то невероятным образом я смогла убедить Бертину, что Селесту обязательно найдут, что ничего по-настоящему непоправимого не произошло. Я так горячо ее уговаривала, что и сама почти поверила в свои слова. Убедившись, что Бертина избежала нервного срыва, и договорившись встретиться с ней завтра утром, я уже со спокойным сердцем отправилась в корпус. Точнее, сначала к Наоко на обследование, а затем в свою комнату.

Санитарка с лазурными глазами, внимательно изучив состояние моей ауры (или что там они изучают?), улыбнулась и заметила, что встреча с Директором благоприятно сказалась на моем здоровье. Я только хихикнула, решив не утомлять Наоко своими восторгами. Наверняка, у этой милой девушки еще полно работы.

Внезапно Проекторскую оглушил хорошо знакомый мне вопль:

– Вероничка!

Радостный голос Лехи гремел на все помещение.

– Ну, ты и шустрая, я от самого Главного Корпуса за тобой гонюсь!

Наоко отвернулась, чтобы скрыть улыбку, а когда снова посмотрела на Леху, негромко, но строго заметила:

– Ареку-сан, чем меньше вы будете здесь орать, тем быстрее Вероника поправится.

И тут произошло невероятное. Алексей Соломатин, яростный враг иностранцев, первый драчун и забияка в нашем районе, прикрыл рот ладошкой и почти шепотом произнес:

– Извините, пожалуйста!

– Ну, шепотом говорить тоже не обязательно, – снисходительно отозвалась Наоко, а Леха почтительно кивнул, глядя на Санитарку таким взглядом… таким… Да что они с ним сделали, пока я валялась в коме?!

Алексей тем временем подошел к нам с Наоко и уставился на меня, сияя, как медный чайник.

– Леш, ты чего? – опешила я.

– Да рад просто, – задушевно ответил друг. – Мы тут все на ушах стояли, когда ты отрубилась.

При слове «мы» он бросил на Наоко взгляд, полный глубочайшего уважения, почти благоговения. Санитарка сделала вид, что не заметила безмолвного комплимента.

– Ареку-сан на самом деле дежурил в Проекторской почти все время, – сказала она, сосредоточенно перебирая прямо в воздухе какую-то голограмму, которую (я уже знала) называют сканом.

– Да это ерунда по сравнению с тем, что тут Наоко творила! – возразил Алексей, и снова бросил на девушку взгляд «самого верного фаната».

– А что она творила? – Мне стало очень даже интересно.

– Ну, например, перебрала тебя по косточкам, – лаконично пояснил Леха, и мне почему-то резко перехотелось узнавать другие подробности.

Наоко едва сдержалась, чтобы не засмеяться.

– Не по косточкам, Ареку-сан, а всего лишь по энергетическим каналам, – поправила она. – Такое может «творить» даже Санитар-первокурсник!

– Она мне обещала, что покажет, как это делается, – похвастался Леха. – Когда у нас начнутся занятия по этой, как ее…

– Биоэнергетике, – подсказала Наоко, все еще копаясь в голограмме.

– Точно! – обрадовался Леха.

Силы небесные, когда это Леха радовался предстоящей учебе! Боги точно сошли с ума.

– Я смотрю, ты тут уже освоился, – проговорила я, все еще не веря ушам и глазам своим.

– Более-менее, – пожал плечами Леха. – В нашем корпусе полно народу, я еще не всех знаю, да за три дня со всеми и не познакомишься. Я больше здесь тусовался, тебя сторожил.

Я улыбнулась этому смешному «сторожил».

– Спасибо тебе, Леха.

– Да ерунда, я ж по-дружески, – мой рыцарь зарделся от гордости.

– Значит, говоришь, в корпусе полно народу, – с улыбкой уточнила я. – Может, пойдем, покажешь мне, что да как? А то мне некогда было.

– Не вопрос! – Уровень лехиного сияния приближался к отметке «Сверхновая». Загробная жизнь определенно идет ему на пользу!

Попрощавшись с Наоко, мы с помощью транспортера переместились сразу в гостиную нашего жилого корпуса. На этот раз просторная гостиная не пустовала. За письменными столами сидели несколько молодых людей в темно-синих костюмах и девушек в такой же форме, как у меня. Они что-то выискивали в книгах, изредка перебрасываясь репликами. «Местные ботаны», пояснил Леха, разбиравшийся в людях примерно так же, как я в китайском балете. У окна болтала и хихикала стайка девчонок моего возраста, а еще одна пестрая группка расположилась на кожаных диванах в дальнем углу комнаты.

– Пойдем, – позвал Леха и направился прямиком к диванной группе. Я последовала за ним.

– ЗдорОво, народ! – Леха смачно хлопнул по спине одного из парней. Компания из нескольких девушек и молодых людей ответила дружелюбной разноголосицей. – Знакомься, это наши, новички. – Обратился Леха ко мне и многозначительно обвел рукой молодых людей.

– Всем привет, – смущенно улыбнулась я. Публичные выступления никогда не были моим коньком. – Я Вероника. Можно просто Ника. Я из России, здесь всего пару дней. Автомобильная авария.

Ребята сочувственно заулыбались, некоторые встали, чтобы пожать мне руку, остальные просто поздоровались.

– Лиза, – представилась высокая симпатичная девушка с короткими русыми волосами. Она подошла ко мне первой, протянула руку.

– Сюда попала прямиком из Донецка, – пояснила она и добавила с горькой усмешкой. – Артобстрел.

– Мишель, – хорошо одетый парень в очках тоже подал мне руку для приветствия. – Авиакатастрофа во Франции. Рад познакомиться, Вероника.

Передо мной замелькала череда лиц и судеб. Здесь были сестры-близнецы из Непала, погибшие в страшном землетрясении. Сирийская красавица Саида – по-арабски это означает «счастливая» – потеряла всю семью во время гражданской войны, а свои земные дни окончила под обрушившимся зданием бывшей школы, где она пряталась от военных. Застенчивый Ли Шань из Китая получил смертельное отравление газом, во время аварии на заводе, где проходил стажировку. Рыжий Нильс, с улыбкой до ушей на конопатом лице, в прямом смысле свернул себе шею, катаясь на сноуборде. А вот маленькая Имани из африканского племени хуту, хрупкая фигурка из черной смолы, ушла из жизни почти с радостью: после всех гнусностей, что сотворили с ней мужчины-тутси, смерть показалась ей облегчением. Лиза пояснила мне на ушко, что девочка попала в Академию несколько месяцев назад, из Карантина, где ее долго лечили от последствий земных травм. Но до сих пор Имани говорит очень мало и всего боится. Лизе, которая, как я поняла, стала негласным лидером небольшого сообщества новичков, с большим трудом удалось уговорить бедняжку не сидеть все время одной в комнате и хотя бы изредка присоединяться к другим ребятам.

Я слушала обрывки чужих историй и поражалась, вновь и вновь, этой ужасающей географии человеческих трагедий. И если беспощадность слепого случая вызывал просто горечь, то рукотворные несчастья – тошноту, ужас и отчаяние. В этом мучительном, но, вероятно, необходимом здесь ритуале приветствия меня радовало только одно – новое лехино понимание слова «наши». Я украдкой бросила взгляд на друга – помнит ли он недавние свои речи о расовом неравенстве? Однако на лице бывшего непримиримого борца за чистоту нации отражалось лишь одно чувство – чувство глубокого сострадания. Вероятно, не только страх перед Рондой стал причиной такой резкой перемены. Мой папа когда-то говорил, что нельзя демонизировать «врагов», приписывать им качества абсолютных злодеев. Может быть, Леха разглядел в чужаках таких же людей, как он сам, кто его знает?

Новые знакомые оказались отличными ребятами, в голове даже промелькнула черная шуточка: как, оказывается, смерть может сблизить людей. Общий язык делал свое дело, поэтому через каких-нибудь полчаса общения я стала признанным членом нашего нового загробного интернационала. Мишель пообещал меня взять завтра утром на лекции для новичков, а близняшки из Непала с восторгом рассказали о первом занятии у Муз. Я уже почти расслабилась в окружении новых знакомых и не заметила, как ситуация в гостиной незаметно начала выходить из-под контроля.

Оказалось, после взрыва я стала в Академии почти звездой, поэтому едва распространилась новость о том, что я вернулась из Проекторской, как в нашу гостиную начали стекаться фантомы из других корпусов. Некоторые делали вид, что зашли просто так, к приятелям, но находились и такие, кто настырно пытался со мной познакомиться и выспросить детали происшествия. Со всех сторон я чувствовала любопытные взгляды фантомов, которые вполголоса обсуждали новую сплетню и думали, будто я не слышу свое имя или имя Селесты. Разумеется, я не могла запретить кому-либо находиться в гостиной, поэтому сославшись на классические неотложные дела и наспех попрощавшись с новыми приятелями, поторопилась к выходу из комнаты. Леха вызвался проводить меня, чему я, честно говоря, очень даже обрадовалась.

Но когда мы проходили мимо стеллажей с книгами, откуда-то вынырнул долговязый тип в клетчатой кепке, надвинутой на самые глаза, и, оттеснив Леху, злобно прошипел мне в лицо:

– Ты во всем виновата, нечисть! Тебя здесь быть не должно!

Животный страх ледяной лавиной прокатился по моему телу, отнимая способность двигаться, дышать и говорить. Безумные, бесцветные рыбьи глаза сверлили меня ненавидящим взглядом. Я будто выпала из времени и, как загипнотизированная, смотрела на свой новый кошмар, не в силах сойти с места.

– Ника, ты чего?

Словно в полусне я услышала лехин голос и почувствовала, как он берет меня за руку и тащит куда-то в сторону.

– Эй, братан, а ну, отвали от нее!

Внезапно я вывалилась из паралича в реальность, и картинка замелькала в головокружительном темпе.

Клетчатая кепка резко разворачивается от меня, пытаясь оттолкнуть Леху к стеллажам. Увесистый кулак мелькает у моего лица, в мешанине рук и треске рвущейся ткани я падаю на колени, и в полуметре от меня обрушивается безобразный комок дерущихся тел. Я ликую: Леха навалился сверху на клетчатого и что есть силы прижимает мерзавца к полу, завернув тощие руки соперника так, что тот кричит от боли. Девчачий визг и возбужденный гомон наполняют и без того забитое до отказа помещение.

– Прекратить! – Трубный командирский бас заставил всех в гостиной на мгновение отвлечься от драки. Многоголосый гвалт за долю секунд превратился в осторожный шепот. Я подняла голову и взглянула на защитника порядка.

В дверях общей комнаты стоял мужчина лет тридцати пяти-сорока в простом темно-коричневом костюме. Помимо зычного голоса ничего в его облике нельзя было назвать примечательным: средний рост, мышиного цвета волосы, классическая короткая стрижка. Однако где-то за спиной я услышала слово «Комендант», произнесенное таким испуганным шепотком, что стало понятно: этому человеку не нужны особые отличия, чтобы проявить свою власть.

– Что здесь произошло? – сурово спросил мужчина и обратился куда-то в толпу, я не смогла разглядеть к кому именно. – Сатклиф, вы видели?

– Да, с самого начала, – ответил приятный мужской голос, и из-за письменного стола, расположенного в дальнем углу, вышел молодой человек, которого раньше я в гостиной не замечала.

– Эта девушка и ее друг собирались уйти, – юноша кивнул в мою сторону, не удостаивая взглядом. – А тот парень, в кепке, преградил леди путь и стал что-то говорить, вероятно, не совсем приличное. Молодому человеку пришлось вступиться за даму.

Я взяла себя в руки, поднялась с пола и разглядела, наконец, незнакомца. Юноша двигался с грациозностью пантеры – кроме этого пошловатого сравнения из бульварных романов на ум ничего не приходило. Длинные каштановые волосы мягкими волнами падали ниже плеч, а на совершенное бледное лицо античной статуи хотелось любоваться часами. Если бы меня не колотила мелкая дрожь после пережитого страха, я бы этим и занялась, но в тот момент красавцы в идеально сидящих английских костюмах интересовали меня намного меньше, чем уродец с рыбьими глазами. Кто этот клетчатый и что ему от меня нужно?

– В таком случае нужно побеседовать со всеми участниками инцидента и выяснить причины, – отчеканил комендант, смерил строгим взглядом меня, затем живописную сцену лехиного триумфа и добавил, обращаясь уже непосредственно к нам. – Вы трое, идите за мной. Сатклиф, вы тоже. Остальные свободны.

С последними словами коменданта гостиная ожила, зажужжала взволнованным роем, и львиная доля незваных гостей сочла за благо незаметно убраться вон с места происшествия.

Леха нехотя поднялся, все еще крепко держа руки рыбоглазого, и рывком поднял поверженного соперника на ноги. Я инстинктивно отшатнулась, отдавив ногу кому-то сзади. Разумеется, с моей везучестью этим кем-то оказался симпатяжка мистер Сатклиф. Однако вместо осуждения он галантно поинтересовался, все ли со мной в порядке и чем он может помочь. Борясь с желанием упасть в обморок точно в руки джентльмена, я соврала, что все распрекрасно, и набралась храбрости, чтобы взглянуть на клетчатого, которого Леха как раз пропихивал мимо меня к двери. Обидчик на мгновение повернулся ко мне, но вместо ожидаемого рыбьего взгляда, полного ненависти, передо мной промелькнули перепуганные карие глаза, беспомощно бегающие по лицам в попытке понять, что с ним происходит.

– Что я вам сделал? Куда вы меня толкаете? – человек в кепке слабо протестовал и всем своим видом выражал только страх и растерянность.

– Леша, подожди! – не выдержала я.

Леха удивленно обернулся.

– Это не он, – я чувствовала весь идиотизм ситуации, но человек, которого Леха сейчас пихал на допрос к Коменданту, действительно не имел ничего общего с тем, кто меня так напугал.

– Как это «не он»? – Леха, кажется, и смутился, и обиделся одновременно. – Это ведь он к тебе приставал! Я сам видел.

– Ну, да, – я была совершенно сбита с толку. – Вроде он. Но глаза не его! Тот другой, у него были другие глаза, рыбьи такие, светло-серые. А у него, – я указала подбородком на лехиного долговязого пленника, – карие. И лицо другое.

– Странно, – сдержанным эхом отозвался Сатклиф за моим плечом. – Все это очень любопытно. Но Коменданту все равно нужно поговорить с каждым лично.

Я спорить не стала, Леха тем более, а мнения незнакомого клетчатого типа с разными лицами вообще никто не спрашивал.

4

Дальше был допрос. Сначала Комендант (его все звали мистер Браун) вместе со своей коллегой, белокурой женщиной по имени Лина, расспрашивали меня о происшествии. Я рассказала все, включая эту странную смену лиц. Мистер Браун несколько раз уточнил, что именно сказал мне рыбоглазый, а я несколько раз повторила бредовые обвинения. Когда меня спросили, понимаю ли я, что нападавший имел ввиду, я только пожала плечами и предположила, что он винит меня в исчезновении Селесты. Поэтому и сказал, что меня здесь быть не должно. Коменданты внимательно выслушали мои ответы, и женщина вполне дружелюбным тоном заверила, что теперь мне не о чем беспокоиться. Скорее всего, вышло недоразумение, а странный мужчина в кепке просто перепутал меня с кем-то из своих знакомых. К сожалению, с фантомами, распутывающими свои прошлые жизни, такое иногда случается.

Затем пришла очередь Лехи и клетчатого, их в кабинет Комендантов повели вместе. Я сидела в небольшой приемной и ждала возвращения друга, когда вошел молодой мистер Сатклиф. Увидев меня, он улыбнулся, присел рядом и протянул стакан, который – а я и не заметила сразу – принес с собой.

– Вот, немного лимонада, выпейте, – мягко предложил он. – Подумал, что вам не повредит. Вы неважно выглядели в гостиной.

– Спасибо, – я удивилась, но приняла стакан и сделала маленький глоток. – Неважно выглядеть в такой одежде – это нормально.

– Ну что вы, я совсем не это имел в виду! Не одежду, а ваше испуганное выражение лица, – поспешил пояснить Сатклиф и тоном, от которого у меня побежали мурашки по коже, добавил: – В остальном вы выглядите замечательно.

– Благодарю вас, – целомудренно ответила я, покрываясь румянцем с ног до головы. Джейн Остен бы мной гордилась.

– Разрешите представиться, – спохватился мой собеседник. – Леонард Сатклиф, студент третьего курса Академии и по совместительству помощник Коменданта в вашем корпусе. Для вас просто Лео.

– Очень приятно, – мне на самом деле польстило внимание «старшекурсника», тем более такого обаятельного и привлекательного. – Вероника Нежданова.

– Я знаю ваше имя, – снова улыбнулся Сатклиф. Или Лео? – Вы здесь в какой-то мере знаменитость, хотя обстоятельства, принесшие вам эту, с позволения сказать, известность, вызывают у меня самое искреннее сочувствие.

– Да уж, обстоятельства подкачали, – отозвалась я, чувствуя одновременно признательность (Сатклифу – за ненавязчивую поддержку) и досаду (на себя – это ж надо так неуклюже строить фразы, вундеркинд называется).

Однако помощник Коменданта будто не замечал моей некуртуазной речи и продолжал купать «леди» в комплиментах и заботе. Мы, как полагается в приличном обществе, обсудили прекрасную погоду на территории Академии, похвалили организацию учебного процесса (о которой я пока не имела ни малейшего понятия). Лео – и когда я начала его называть по имени? – поделился ценной информацией о скором старте чрезвычайно полезного курса по некрологии от одного из самых опытных преподавателей Академии. Мы даже договорились встретиться на этой лекции через несколько дней. В общем, как сказал бы Карлсон, мы вели беседу, приятную во всех отношениях, а Лео как-то незаметно завладел всем моим вниманием. Интересно, он всегда такой милый?

– Мне бы не хотелось, чтобы вы подумали, что я общаюсь с вами, как некоторые, только из-за взрыва, – неожиданно признался Сатклиф, и очаровательная морщинка пролегла между красиво преломленных бровей. – Поэтому, если мое общество вам неприятно, пожалуйста, не стесняйтесь, так и скажите. Я понимаю, что вам, наверное, не до светской болтовни сейчас.

– Ну что вы, мистер Сатклиф! – я поспешила переубедить его.

– Пожалуйста, просто Лео, – мягко попросил он.

– Лео. Мне нравится с вами беседовать, и я вовсе не думаю, что вы сейчас здесь из-за моей мнимой известности, – горы классической литературы, прочитанной когда-то, начали оправдывать мои ожидания, и я заговорила, наконец, как приличная прекрасная дама. – Наоборот, ваше общество отвлекает меня от грустных мыслей и поддерживает.

Я попробовала было томно взглянуть на Лео из-под длинных ресниц, но вместо этого сподобилась лишь по-дурацки подмигнуть ему одним глазом – во второй предательски попал волосок, выбившийся из далеко не идеальной прически. Лео сделал вид, что не заметил мою психоделическую пантомиму, и счастливо улыбнулся в ответ.

Конечно, я не мечтала встретить прекрасного принца на этом свете, но мне было приятно внимание Лео. Его безупречные манеры и сногсшибательная внешность с каждой минутой разговора покоряли меня все больше. Может быть, я и вундеркинд, но ничто человеческое мне не чуждо (так всегда говорила моя мама, уличая меня в ночном набеге на холодильник). В общем, это глупо, я в курсе, но не прошло и десяти минут с нашего с Лео знакомства, как я попробовала мысленно примерить его фамилию к своей. Вероника Сатклиф – неплохо звучит!

Стоп!

Что там дедушка говорил про замаскированного секьюрити, которого мне якобы назначили в помощь? Фамилия, как у писателя?

Есть такой английский писатель, Уильям Сатклиф, я пару лет назад читала его смешную книжку про Индию. Вряд ли, конечно, дедушка так хорошо разбирается в современной английской прозе, но вдруг ему кто-то сказал об этом авторе?

Чем больше я гоняла в голове эту мысль, параллельно беседуя с Лео, тем больше она мне нравилась. А почему бы нет?

К тому моменту, как Леха вышел из кабинета Коменданта, я была практически убеждена, что Лео и есть тот самый секретный охранник, который должен за мной присматривать. Последние сомнения испарились, когда я услышала на прощание:

– До скорых встреч, Вероника. И если вам что-то понадобится, я буду рядом.

Вот ведь повезло! И почему только сестры нет поблизости, чтобы я могла похвастаться таким приятелем! А то вечно она меня доставала своими советами, как привлечь парней. Будто рядом с ней у меня были шансы.

– Что этому хмырю от тебя нужно? – когда мы вышли из приемной, Леха своими подозрениями будто ведро холодной воды на меня вылил.

– Почему сразу хмырь? – Оскорбилась я за Лео. – Очень даже милый парень. Между прочим, помощник Коменданта и воспитанный джентльмен.

– У нас на районе таких жентельменов десять штук на рубль дают, – недовольно пробурчал Леха. – Какой-то он скользкий. Чистенький такой.

Я не выдержала лехиной паранойи и захохотала.

– То есть, по-твоему, все, кто моется раз в день и следит за прической, – скользкие подозрительные типы?

– Я тоже слежу за прической, – в доказательство Леха провел рукой по русому ежику, проклюнувшемуся на голове за несколько дней. – Но я не похож на педика. И не подозрительный.

– Леша, ты прекрасен, – сквозь смех заверила я. Лехины представления о мире и людях вокруг иногда отличаются поистине выдающейся глубиной.

Мы сменили тему, и Леха рассказал, что на допросе у Коменданта клетчатый парень абсолютно не понимал, почему решил наброситься на меня и наговорить гадостей. Звали его то ли Борюсик, то ли Янушек, в общем, что-то такое польское. Работал он в лаборатории одного из учебных корпусов, а жил вообще за пределами Академии, в Городе. Зашел к нам в корпус по рабочему вопросы. Меня он первый раз в жизни увидел сегодня, уже после того, как Леха повалил его на пол в пылу сражения. Одним словом, фигня какая-то.

Гадая, что же за штука приключилась сегодня с этим клетчатым типом, мы благополучно добрались до моей комнаты. Она была не такой просторной, как первая, но меня все устраивало – и высокие потолки с деревянными балками, и неровные беленые стены с фреской, изображающей лимонное дерево. Интерьер в простом средиземноморском стиле напомнил мне летние каникулы в Греции. Небольшой балкончик с разноцветными петуниями в горшках выходил на лесной массив, и это мне особенно приглянулось. Леха лично проверил все шкафы и шкафчики, покрутил все ручки и краны, даже постель перетряхнул – ничего подозрительного так и не обнаружилось. Наконец, мой друг угомонился и собрался уходить. Напоследок Леха с гордостью продемонстрировал мне свою ИКФ – на его «солнышке» застыл в прыжке великолепный скакун с серебряной гривой, записал на мой браслет номер своей комнаты и показал, как в случае чего я могу связаться с ним по этой штуковине. Загробный смартфон, отпад!

– Может быть, посидеть с тобой? – засомневался Леха уже на пороге комнаты.

– Да ладно, не будешь же ты со мной нянчиться все время, – я усмехнулась как можно беззаботнее, но в глубине души ужасно боялась момента, когда останусь в комнате одна. И все же, так будет правильнее – не хватало еще, чтобы Леха из-за меня пострадал в случае… Додумывать эту мысль категорически не хотелось.

Оставшись в одиночестве, я немного побродила по комнате, разглядывая предметы интерьера, который должен будет стать для меня родным. Симпатичные картинки со сценами из сельской жизни, большой книжный шкаф, удобнее кресло с мягким пледом и плетеная качалка на балконе, скромная кухня, чистая ванная комната. Здесь было все для нормальной жизни. Только для жизни без страха ничего не нашлось. Я вспомнила злобные бесцветные глаза на выкате, и липкие щупальца ужаса снова поползли вверх по спине.

Успокойся, Вероника, здесь никого нет! Дыши, дыши ровно и глубоко.

С трудом отогнав кошмарный образ, я постаралась сконцентрироваться на том, что меня радует. Например, на дедушке. Я нащупала под блузкой холодную звездочку дедушкиного кулона и немного успокоилась.

Время ужина уже прошло, но приметив на кухне какое-то печенье и лимонад, я не без удовольствия перекусила. Оглядела книжную полку и с радостью обнаружила на ней «Винни-Пуха». Да, не Гегель и не Шопенгауэр, но если навязчивые страхи одолевают, то приключения медведя с опилками в голове – самое подходящее чтиво.

Провалявшись с книгой какое-то время, я почувствовала, что хочу отдохнуть. В шкафу нашлось некое подобие ночной рубашки, все в рюшечках и бантиках. Приняв душ и переодевшись, я задернула плотные льняные шторы, залезла под одеяло, и хотя до наступления темноты, по моим подсчетам, оставалось еще часа три, постаралась заснуть. Как ни странно, из всех бесчисленных образов, промелькнувших перед моими глазами за последние дни, только один всплыл в памяти, когда я была уже готова провалиться в сон. Дрожащее созвездие свечей перед алтарем и тихий голос в темной часовне. Мой первый знакомый в этом странном мире. Интересно, кто ты такой, как найти тебя и сказать «спасибо»? Уже в полусне я решила взять пример со Скарлетт О’Хара и «подумать об этом завтра».

5

Однако «завтра» подкинуло мне столько дел и новых впечатлений, что времени на обстоятельные раздумья так и не нашлось.

Проснулась я рано: за окном только-только расходилась предрассветная темнота. Вполне бодрая и отдохнувшая, я привела себя в порядок и принялась изучать содержимое платяного шкафа. К моей великой радости, среди вещей обнаружились удобные джинсы, пара простых футболок и легкий свитер. Что ж, гардероб не царский, но некоторое время протяну, а там что-нибудь придумаю. Натянув джинсы и свитер, я взялась за расписание, которое, как и предсказывал дедушка, обнаружилось на письменном столе. Составленная на русском языке табличка пестрела загадочными словами. Итак, на этой неделе Академия предлагает всем желающим… Ух ты! От одного названия лекций и курсов у меня захватило дух. Ментальное проектирование, прикладная некрология, история идей, биоэнергетика бесплотных существ, иномироведение… Это даже круче, чем школа Гарри Поттера! Я заметила, что даты в таблице не указаны, проставлены только часы начала лекций, семинаров, конференций и круглых столов. Расписание было составлено на все семь дней недели. Интересно, земная неделя – это тоже часть программы адаптации? С местным временем нужно как-то разобраться, и чем скорее, тем лучше. Удивительным показалось мне и отсутствие выходных – занятия проводились каждый день, никаких праздников и воскресных отгулов. Например, сегодня было воскресенье, а список доступных лекций ничем не уступал расписанию понедельника.

Порывшись в ящиках письменного стола, я нашла несколько чистых тетрадей и писчие принадлежности, сложила все в сумку, которая обнаружилась на дне шкафа, и попробовала связаться с Лехой через мою ИКФ. Как он там показывал? Нажать на диск с ящеркой, сосредоточиться и назвать имя или номер фантома. С первого раза не получилось, но уже после второй попытки глаза саламандры вспыхнули красными огоньками, я почувствовала, как браслет завибрировал, а в голове раздался сонный голос Лехи:

– Ника, ты в порядке?

– Да, Леша, все хорошо, – заорала я в браслет. – Просто проверяю связь, да и на занятия пора идти. Ты собираешься?

– Не кричи так, – протянул Леха. – Можно мысленно отвечать, браслет передаст, вслух слишком громко.

– А, поняла, не буду вслух, – снова радостно прокричала я браслету. – Так ты что, идешь или нет?

– Иду, иду, – обреченно вздохнул Леха. Что и говорить, фанатом образования он никогда не был. – Если хочешь, забегай ко мне. Я пока соберу манатки, а ты посмотришь мои хоромы.

– Договорились, – обрадовалась я. – Бегу!

Чудесная штука все же Идентификационная Карта Фантома! По мерцанию браслета я быстро сориентировалась в нашем необъятном корпусе, прошла на мужскую половину и нашла лехины апартаменты. Сам хозяин заполошно бегал из угла в угол, пытаясь в типичном мужском беспорядке разыскать то футболку, то второй кроссовок, то расческу, жизненно необходимую для его пышных локонов.

Лехина комната больше напоминала жилище викингов, чем современную квартиру, и все же мой друг никогда не жил роскошнее. Массивные деревянные перекладины под потолком и в углах, каменный пол с лохматым подобием медвежьей шкуры, какие-то рога, доспехи и декоративные топоры на стенах – удивительным образом все эти детали создавали особенный уют и шарм помещения. Леха, успевавший попутно хвастаться то картиной с несущимся в поле всадником, то красивой кованой кружкой, был от своего нового дома в восторге. Я искренне порадовалась за него.

– Нужно бы хавануть чего-то перед школой, – озадачился Леха, желудок которого по размерам уступал только его сердцу. – А потом с нашими встретимся у Шестнадцатого учебного корпуса, Мишаня сказал, там с утра хорошие дядьки будут.

Я не сразу сообразила, что Мишаня – это Мишель, зато вспомнила, что еще вчера хотела задать Лехе один вопрос, только не успела.

– Поесть можно у Бертины в кафе, это моя хорошая знакомая, – начала я с «пряника». – Леш, а я все хочу спросить: тебя что, железом каленым пытали? Чего ты такой шелковый и вежливый со всеми стал? Даже на Ли Шаня и Имани не косишься.

Леха замер посреди комнаты, а когда повернулся, я поняла, что переборщила с подколками.

– Да что я, зверь какой, на Имани пялиться? – проворчал он, отводя взгляд. Бесшабашность и веселье мигом слетели с лехиного лица; на меня смотрел побитый уличный щенок, а не нагловатый начальник района. – Я, может, и вел себя когда-то, как придурок, но я ж не полный идиот.

Леха подошел ко мне и присел рядышком на кровати: руки сцеплены до белых костяшек, подбородок упрямо торчит. Да, задела я товарища за живое.

– Я, Вероничка, только тебе скажу. Другим пока стыдно, – начал Леха, и по напряжению в его голосе я поняла, как непросто ему даются слова. – Я сам себе покоя найти не могу – как вспомню все это гонево, которое с корешами обсуждал, как на задохликов этих черномазых всей бандой бросались. Хоть режь – так противно! Я сначала, когда тебя нашел, все сидел у Наоко, в Проекторской, волновался и смотрел, как она хлопочет, как старается. Еще день-другой назад я бы ее назвал косоглазой или еще как. А когда она заговорила со мной, утешать стала, такая вся, – Леха не нашел подходящего слова и только от избытка чувств выругался. – Я подумал тогда: жил ты, Леха, дибилом, так хоть после смерти не позорься. Потом с Лизкой познакомился, а она уже привела всех этих малохольных – китайчонка, Мишаню, девчушек после землетрясения. Я их послушал, так чуть не проблевался прямо там. Я ведь на Земле думал, что я самый несчастный, самый весь такой бедный-обиженный. Одинокий волк, бля.