Текст книги "Расплата за смерть"

18

Ева скопировала послание и присовокупила дискету к вещественным доказательствам. Теперь Фини переправит компьютер в отдел электронного сыска, разберет по частям, проверит все, что только можно проверить, но Ева заранее знала, что это лишь формальность, которая не даст никаких результатов. Убийца наверняка не оставил в этой машине следов, если не считать единственного, лично ей адресованного послания.

Рикер, безусловно, являлся одной из ее мишеней, и она была решительно настроена на то, чтобы покончить с ним. Однако он не был, да и не мог быть ее главной мишенью. Каким бы образом ни был связан с убийцей Рикер, Ева охотилась на полицейского-мутанта, и если ему вздумалось вступить с ней в единоборство, что ж, так тому и быть! Но ему не удастся запугать ее или пустить по ложному следу. Она уже взяла правильный и пройдет по нему до конца, шаг за шагом.

Ева прикрикнула на чистильщиков, а затем позвонила в лабораторию и, накричав для острастки на экспертов, потребовала, чтобы исследование образцов, которые она сейчас же высылает, было проведено в самом что ни на есть срочном порядке. Ева была убеждена, что, если для скорейшего раскрытия преступлений придется работать круглые сутки и без выходных, она сама и все члены этой команды будут работать именно в таком режиме.

* * *

Рорк тем временем занимался совсем другим и… совсем по-другому. Он решил не тратить времени, выспрашивая у Евы о ее намерениях или споря с ней о необходимости принять меры личной безопасности. Он просто оставил жену наедине с ее работой и вернулся в Нью-Йорк один. К тому времени, когда самолет совершил посадку, он уже был полностью готов приступить к реализации своего плана.

Остановив машину возле «Чистилища», Рорк подошел к клубу и открыл двери с помощью электронного ключа. Чудовищный разгром, учиненный здесь убийцей, был уже ликвидирован, и даже имелись некоторые признаки того, что тут начались ремонтные работы. Клуб, правда, еще не принял облик того элегантного вместилища порока, каковым он являлся до совершенного здесь преступления, но Рорк не сомневался, что скоро он снова им станет. Очень скоро.

Разбитые лампы уступили место новым, которые отбрасывали на пол золотистые круги и квадраты – в зависимости от формы плафонов; зеркала тоже поменяли. С удовлетворением оглядываясь вокруг, Рорк прошел к бару и плеснул в стакан на два пальца бренди. В этот момент по длинной змеистой лестнице со второго этажа спустилась Ру Маклин.

– Проверяю систему безопасности, – с легкой улыбкой пояснила она. – Мы уже на ногах и скоро открываемся. Ты быстро работаешь!

– Мы должны открыться в течение ближайших семидесяти двух часов.

– Семидесяти двух? – Женщина недоуменно подняла брови и взяла протянутый Рорком стакан с бренди. – Каким образом нам это удастся?

– Это уж мое дело. А ты завтра утром оповести об этом всех работников. Расписание смен составьте сегодня же. Мы откроем клуб в пятницу вечером, причем – с большой помпой! – Рорк, прищурившись, посмотрел на нее и поднес свой бокал к губам.

– Ты хозяин, тебе и решать.

– Вот это правильно! – Рорк вынул сигареты, закурил одну и бросил пачку на стойку бара. – Как он до тебя добрался?

На лице Маклин на мгновение отразился испуг, а затем оно приняло удивленное выражение.

– Ты о чем?

– Он использовал мой клуб для того, чтобы делать свой маленький бизнес. Ничего особо страшного, ничего особо важного, но вполне достаточно для того, чтобы он, довольный, сидел в своей маленькой крепости и злорадствовал, что водит меня за нос на моей же территории. Возможно, коп, которого здесь убили, начал о чем-то догадываться, и это стоило ему жизни. Его убрали раньше, чем он успел разнюхать хоть что-нибудь существенное.

Маклин смертельно побледнела; ее лицо теперь напоминало серую простыню.

– Ты думаешь, копа убил Рикер? – спросила она.

Рорк затянулся, выдохнул облачко дыма и посмотрел на женщину сквозь сизую пелену.

– Нет, я так не думаю. По крайней мере, не уверен. Но забавно, как все совпало по времени. Очень неудачно для копа, не очень удачно для меня и уж совсем погано для тебя, Ру.

– Не понимаю, о чем ты говоришь!

Маклин отшатнулась, но Рорк успел взять ее за руки и крепко прижал их к стойке.

– Не надо, – произнес он тихо, но с таким выражением, что у нее по спине побежали мурашки. – Иначе я разозлюсь еще сильнее. Я задал тебе вопрос: как он до тебя добрался? И спрашиваю тебя об этом потому, что на протяжении многих лет мы с тобой были добрыми друзьями.

– Ты сам знаешь, что между мной и Рикером ничего нет!

– Я хотел бы в это верить. – Рорк наклонил голову, не отводя взгляда от Маклин. – Но ты почему-то вся трясешься. Боишься, что я сделаю тебе больно? Но разве я когда-нибудь бил женщин, Ру?

– Нет… – Прозрачная слеза скатилась по ее щеке. – Это не в твоем стиле.

– Зато это в стиле Рикера, не так ли? Он делал тебе больно?

Маклин плакала не от страха, а от стыда, ее голос дрожал и срывался. Она буквально давилась слезами:

– О боже, Рорк, мне так стыдно! Так стыдно! Два его громилы схватили меня прямо на улице и привезли к нему… Господи! Он говорил со мной, а сам обедал. Это было, кажется, в солярии. Стол ломился от еды… Он рассказал мне, что случится, если я откажусь подчиниться…

– И ты, значит, согласилась?

– Не сразу…

Ру Маклин вытащила из пачки сигарету, но руки ее так сильно дрожали, что она не могла прикурить. Рорк отобрал у нее зажигалку и держал зажженной несколько секунд, пока Ру пыталась попасть кончиком сигареты в пламя.

– Я знаю, ты честный человек, Рорк, и всегда относился ко мне с уважением. Сейчас ты, наверное, мне не поверишь, но сначала я велела ему убираться ко всем чертям! Я даже попыталась ему пригрозить! Сказала, что, если ты узнаешь о том, что он задумал, ты его… Ну, тут я дала волю фантазии, рассказав, что ты можешь с ним сделать. А он просто сидел передо мной со своей гаденькой улыбочкой на губах и слушал, пока я не выдохлась. Он так смотрел на меня, что у меня шел мороз по коже! Я чувствовала себя тараканом, которого собираются прихлопнуть тапочкой. А потом он назвал имя и адрес… Имя и адрес моей матери!

Ру схватила со стойки бокал и залпом выпила его содержимое, чтобы хоть немного прийти в себя.

– Он показал мне видеозаписи. Оказывается, они за ней следили и записывали на пленку. Мама в своем домике, который я ей купила; мама едет за покупками; мама идет в гости к друзьям – день за днем… Ох, Рорк, я испытала такой ужас, что не могла пошевелиться. И тогда он сказал мне, что, если я откажусь выполнять его приказы, маму изнасилуют, будут пытать и под конец расчленят…

– Я бы позаботился о ее безопасности. Ты должна была довериться мне, Ру!

Женщина в отчаянии покачала головой:

– Ему всегда удается вычислить самое слабое место, в которое можно нанести удар. Всегда! Это дар, и он пользуется им безошибочно. Бьет и бьет в это слабое место, пока ты не утратишь возможность сопротивляться. Вот так он и заставил меня предать тебя. – Ру утерла слезы. – Прости меня.

– Он не причинит вреда твоей матери, обещаю тебе. У меня есть одно потаенное место, где она сможет укрыться и жить, ничего не опасаясь, до тех пор, пока мы не решим эту проблему.

Ру удивленно воззрилась на Рорка:

– Я н-не понимаю…

– Ты будешь чувствовать себя гораздо увереннее, зная, что твоя мать в безопасности. А твои усилия в ближайшие несколько дней мне очень понадобятся.

– Так ты меня не выгонишь?! После всего этого?..

– У меня нет матери, но я очень хорошо знаю, что значит бояться за дорогого человека. Чтобы уберечь его от опасности, можно пойти на что угодно. Я уже сказал, что тебе следовало довериться мне, Ру, и могу повторить это еще раз. Но я не виню тебя.

Маклин опустилась на высокую табуретку, спрятала лицо в ладонях. Плечи ее тряслись от беззвучных рыданий. Рорк допил свое бренди, затем взял бутылку минеральной воды, открыл ее и поставил перед ней:

– Попей водички, тебе станет легче.

– Вот почему он ненавидит тебя, – проговорила Маклин негромким, но уже немного окрепшим голосом. – Потому что он никогда и ни в чем не сможет быть таким, как ты! Он не в состоянии понять, что делает тебя таким, каков ты есть, и поэтому ненавидит. Он не просто хотел бы видеть тебя мертвым. Он мечтает полностью уничтожить тебя.

– Именно на это я и рассчитываю. А теперь я расскажу тебе, что предстоит сделать.

* * *

Прожив в браке целый год, Ева уже считала себя вполне искушенной в искусстве семейных интриг. И теперь она рассудила, что наиболее простой способ избежать бесконечных наставлений Рорка о том, как ей следует соблюдать меры безопасности, – это поменьше общаться с ним. Желая получить фору, она позвонила домой из машины, специально подгадав время так, чтобы Рорка не было дома.

– Привет! – небрежным тоном заговорила она, когда сработал сигнал автоответчика. – Я, вероятно, задержусь в Управлении. Если выдохнусь, прикорну на часок прямо здесь. Я должна постоянно теребить лабораторию, чтобы они поскорее закончили экспертизу. Позвоню тебе, как только смогу. Целую.

Положив трубку, Ева шумно и с облегчением выдохнула воздух, но тут же нахмурилась, поймав на себе хитрый взгляд Пибоди:

– В чем дело?

– Хотите узнать мнение незамужней женщины об этих ваших семейных фиглях-миглях?

– Нет!

– Вы боитесь, что он снова заведет разговор о грозящей вам опасности и все такое…

Ева издала какой-то странный горловой звук, похожий на рычание, но Пибоди не обратила на это внимания и продолжала:

– Вот вы и вешаете ему лапшу на уши: я, дескать, страшно занята, не могу вернуться домой и даже поговорить с тобой по телефону. – Пибоди насмешливо фыркнула: – Неужели вы думаете, что это сработает?

– Заткнись! – рявкнула Ева, потом помолчала, но все же не удержалась: – А почему не сработает?

– Вы хитрая, Даллас, но только Рорк в сто раз хитрее. Он сначала будет делать вид, что верит вашим уверткам, а потом – блямс, и все!

– Блямс? Что это еще за блямс?

– Понятия не имею, я ведь не такая хитрая, как вы двое. Но как только это произойдет, мы сразу поймем, вот увидите! – Машина затормозила у здания, где располагалась лаборатория, и Пибоди широко зевнула: – Тыщу лет не ездила в патрульной машине! – Она поерзала на жестком, неудобном сиденье. – И не могу сказать, что я от этого страдала.

– Больше ничего достать не удалось. Что я могу поделать, если кто-то раздолбал мою машину?!

Пибоди снова зевнула и потерла глаза:

– Зато патрульный, который ездит на этой колымаге, лопнет от гордости. Может, даже повесит тут табличку: «Здесь сидела Ева Даллас».

– Помолчала бы ты! – сказала Ева, но все-таки не сумела удержаться от улыбки. – Лучше свяжись с технической службой – они ненавидят тебя меньше, чем меня. Вели им поскорее починить мою машину.

– Лучше я совру и отправлю им запрос от имени какого-нибудь другого детектива, тогда они будут шевелиться быстрее.

– И то верно. Сделай запрос от имени Бакстера. Что-то ты совсем раскисла, – заметила Ева, когда Пибоди снова зевнула. – Когда мы здесь закончим, поспи часок или выпей крепкого кофе. Мне нужна энергичная помощница, а не снулая рыба!

– У меня скоро откроется второе дыхание.

У охранника в помятой форме, что стоял на входе в лабораторию, второе дыхание, похоже, не открылось, поскольку он клевал носом и изо всех сил пытался держать глаза открытыми.

– Ваши имена в списке, проходите, – промямлил он и заполз обратно в свою будку.

– Ночью здесь страшно, как в склепе, – поежилась Пибоди. – Хуже, чем в морге.

– Ничего, сейчас мы им устроим веселье!

Ева вовсе не ожидала, что Дики Беренски будет рад видеть ее, но еще меньше она ожидала услышать голос Мэвис, разносившийся по лаборатории. Заведующий лабораторией Беренски склонился над окулярами электронного микроскопа и ерзал на стуле своим тощим задом в такт звучавшей песне. Увидев эту картину, Ева сразу же смекнула, как можно выпросить у него все, что угодно, хоть луну с неба. У нее на руках внезапно оказался прекрасный козырь, чтобы поторговаться.

– Привет, Дики!

– Для тебя – мистер Беренски, – сварливо откликнулся главный эксперт, подняв голову от микроскопа. Одного взгляда на него оказалась достаточно, чтобы Ева осознала свою правоту: он ничуть не радовался встрече с ней. Кроме того, она заметила, что рубашка на нем надета наизнанку. – Это же надо, вытащить меня из постели посреди ночи! У тебя вечно аврал, Даллас, всегда тебе все подавай сразу, немедленно! А сейчас отвяжись. У меня будут результаты тогда, когда я закончу, и ни минутой раньше. Уйди куда-нибудь и не дыши мне в затылок.

– А может быть, мне просто приятно посмотреть, как ты работаешь. У тебя это так здорово получается!

Дики сузил глаза и окинул Еву подозрительным взглядом. Обычно она появлялась лишь для того, чтобы в очередной раз накричать на него, требуя немедленно предоставить ей результаты той или иной экспертизы, поэтому ласковый тон лейтенанта насторожил его.

– Что-то у тебя слишком хорошее настроение для детектива, на которого каждый день валятся все новые трупы и которого вот-вот распнет начальство.

– Ну что я могу с собой поделать! У меня всегда поднимается настроение, когда я слушаю эту музыку. Кстати, ты знаешь, что Мэвис на следующей неделе дает сольный концерт? Я слышала, все билеты уже распроданы. Я тебе говорила, помнишь, Пибоди?

– Ага! – Пибоди сразу же поняла замысел начальницы и охотно включилась в игру. – Между прочим, это будет единственный концерт в Нью-Йорке: ее просто разрывают на части. Ну еще бы! По-моему, она великолепна!

– Она не просто великолепна, она неподражаема! – горячо подхватил Дики. – Я уже достал пару билетов на галерке; правда, для этого пришлось изрядно покрутиться.

– На галерке? Пф-ф! – презрительно фыркнула Ева, с равнодушным видом рассматривая ногти. – Ты оттуда ни черта не увидишь и не услышишь! А я бы могла достать билеты в первом ряду да еще пропуск за кулисы. Для хорошего друга, разумеется.

Голова Дики дернулась, а его паучьи пальцы вцепились в руку Евы.

– Не врешь?

– Ты меня обижаешь! Мне это ничего не стоит. Но только – для друга, – многозначительно повторила Ева. – Для друга, который сделает все, чтобы как можно скорее получить результаты экспертизы!

Глаза Дики увлажнились.

– С сегодняшнего дня я твой новый лучший друг! – проговорил он со страстью, будто давал какую-то страшную клятву.

– Как это мило с твоей стороны! Считай, что мы договорились. Если я получу результаты в течение часа, можешь считать, что билеты уже в твоих маленьких жадных ручках. А если ты отыщешь что-нибудь, что вывело бы меня на этого парня, я устрою так, что после концерта Мэвис тебя расцелует.

Ева покровительственно похлопала эксперта по плечу и двинулась к выходу. Около двери она остановилась и обернулась. Дики словно прирос к стулу, глядя ей вслед, а рот его оставался открытым.

– Дики-и! – пропела она. – Осталось пятьдесят девять минут. Время идет: тик-так!

Эксперт Беренски буквально прилип глазами к окулярам микроскопа.

– Ну и хитрая вы! – восторженно прошептала Пибоди. – До чего же вы хитрая!

* * *

Ева высадила Пибоди возле Управления полиции и велела ей немедленно заняться составлением предварительного отчета, а сама отправилась в дом Бейлиса – к родственникам убитого. Однако тут удача отвернулась от нее. Сначала ей пришлось чуть ли не целую вечность торчать под дверью. Потом, когда ее все же впустили, вдова наотрез отказалась опознать мужа по фотографии и под конец закатила такую истерику, что сестре пришлось увести ее под руки в спальню. Там она и осталась, плача и причитая, а ее сестра – миловидная брюнетка с бледным лицом – вновь вышла к Еве.

– Может быть, тут какая-то ошибка? – неуверенно спросила она.

– К сожалению, нет, – ответила Ева. – Я могу договориться, чтобы сюда приехал полицейский психолог. Они умеют успокаивать людей в подобных обстоятельствах.

– Нет, я думаю, ей будет лучше со мной. Близкий человек всегда лучше, чем незнакомый. А она только вчера купила ему в Париже роскошные перчатки… Боже мой, это ужасно!

Брюнетка закрыла глаза и трагически вздохнула. На взгляд Евы, она была чересчур спокойна.

– Я сама займусь сестрой. Надеюсь, мне удастся привести ее в чувство.

– Позвоните мне, когда она придет в себя. Я обязательно должна поговорить с миссис Бейлис. И примите мои соболезнования в связи с тяжелой утратой.

После этого ей не оставалось ничего другого, как вернуться в Управление.

Коли, Миллз, Бейлис… Ева попыталась представить себе этих людей. Все – копы, но каждый из них относился к полицейскому жетону по-своему. Все – в этом Ева была уверена – были знакомы со своим убийцей, а первые двое знали преступника настолько хорошо, что считали возможным доверять ему.

Особенно Коли. Беседа за стаканчиком в поздний час в опустевшем клубе – это возможно только с другом. Хотя… Он сказал жене о том, что у него запланирована встреча, имея в виду скорее некоего партнера, а не приятеля. Так или иначе, Коли собирался встретиться с кем-то, кого он уважал, у кого, возможно, намеревался попросить совета – неформально, за кружкой пива. И этот «кто-то» являлся его коллегой и был связан с Рикером…

Ева включила компьютер, вошла в полицейскую базу данных и запустила программу многоуровневого поиска. Прежде всего она затребовала список всех сотрудников 128-го отдела, а также тех, кто служил там, но вышел в отставку в течение последних трех лет. Потом она ввела поиск данных о любых обвинениях, которые когда-либо выдвигались в адрес офицеров данного подразделения по подозрению в связях с Максом Рикером. Кроме того, Ева заказала всю имеющуюся информацию на сына Рикера Алекса и наконец поинтересовалась всеми делами, в которых в качестве адвоката выступал Кенард.

Немного пошуршав своими электронными мозгами, компьютер выдал сообщение, что поиск всех этих данных займет по меньшей мере четыре с половиной часа. Ева выругалась, но тут она была бессильна что-либо изменить: ведь компьютер не подкупишь билетами на концерт.

Сварив себе пол-литра кофе и оставив компьютер жужжать наедине с самим собой, Ева вышла из кабинета и направилась в комнату детективов. Там в этот час было пусто, и она уселась за чей-то чужой компьютер, чтобы еще раз посмотреть досье на Вернона. Вообще-то она могла сделать то же самое и со своего компьютера, не прерывая при этом поиска затребованной ранее информации, но боялась спугнуть удачу. Машина у нее теперь, конечно, новая и мощная, не то что прежняя рухлядь, но береженого бог бережет. Вдруг в ее электронной башке что-то заклинит и все придется начинать сначала!

Ева изучала информацию на Вернона целый час. Она знала, что скоро ей предстоит допрашивать этого типа, и хотела хорошенько его прижать. Кофе уже закончился, а буквы на экране монитора стали водить хороводы, как вдруг заверещал ее сотовый телефон.

– Даллас, – устало буркнула в трубку Ева.

Звонил Дики.

– Твоя подружка должна будет не просто поцеловать меня, а провести со мной целую ночь! – застрекотал он.

– Насчет ночи уговора не было, – ответила Ева, а про себя подумала: «Надо предупредить Мэвис, чтобы была осторожна, когда Дики припрется за кулисы». – Ну, что там у тебя?

– То, что заставит даже твое холодное, как лед, сердце биться, словно на первом свидании. На краю ванны я нашел маленькую чешуйку засохшего и отслоившегося «Силина».

– Господи! Скажи, что ты обнаружил на ней отпечаток пальца, и я сама тебя поцелую!

– Копы всегда мечтают о несбыточном, – усмехнулся Дики. – Пока все, что у меня есть, это кусочек «Силина». Убийца, очевидно, покрыл им руки и подошвы, но, насколько я понимаю, малость перестарался. Ты знаешь, что происходит, когда нанесешь чересчур толстый слой этого препарата?

– Да, он начинает отслаиваться, особенно если ударишься или за что-нибудь заденешь. Но, черт возьми, Дики, что мне от этого дурацкого кусочка «Силина»?

– Ты дашь мне сказать или будешь препираться? Так вот, продолжаю. Видимо, он сделал неосторожное движение, когда засовывал твоего покойничка в пенистую ванну, решив устроить ему последнюю помывку. И именно это позволяет предположить, что крохотный кусочек ногтя, прилипший к «Силину», который был обнаружен лишь благодаря остроте моего зрения и недюжинным способностям, принадлежит именно убийце!

Ева подпрыгнула на стуле.

– А вдруг он принадлежит Бейлису? Ты провел анализ ДНК?

– Ты меня что, кретином считаешь?

Ева уже открыла рот, намереваясь дать утвердительный ответ, но вовремя вспомнила, что Беренски ей сейчас нужен, и осеклась.

– Извини, Дики, просто я очень устала.

– Это ты мне говоришь? Нет, ноготь – не Бейлиса, я проверил. Он может принадлежать только убийце и больше никому.

– Черт побери, Дики, какой ты молодец! Это просто замечательно! По-моему, я в тебя влюбилась.

– Ты – лишь одна из тысячи. Анализ ДНК показал, что ноготь принадлежит белому мужчине. Пока это все, что я могу сказать. Ты, естественно, потребуешь, чтобы я сообщил тебе его приблизительный возраст и прочие данные, но это потребует времени. Кроме того, много ли узнаешь по крохотному обломку ногтя? Впрочем, если он зацепился рукой за ванну, то вполне возможно, что наследил и еще где-то.

– Молодчина, Дики! Продолжай в том же духе!

Ева выключила телефон и откинулась на спинку стула. «Кусочек ногтя! – подумала она. – Иногда даже такой малости бывает довольно, чтобы отправить человека на виселицу!»

Кусочек ногтя… Первая улика, первая небрежность, допущенная преступником. Ева закрыла глаза и стала размышлять.

Тридцать сребреников… Но если убитые ассоциируются с Иудой, то кто же выступает в роли распятого Христа? По крайней мере, не сам убийца, это точно. Христос был чист, он – жертва, а уж никак не мститель. Сын Божий. Как это в Библии? «Сын, от Отца рожденный».

Из личного послания, которое адресовал ей убийца, Еве было ясно, что он – человек совестливый. По крайней мере, сам он так считает. Ошибочное убийство Коли потрясло его, и, чтобы хоть как-то оправдаться, ему потребовалось сочинить это послание. И – предъявить ультиматум.

Ева вдруг почувствовала, что все кусочки головоломки встали на свои места. Ей предстояло еще много работы по сбору доказательств, но она уже почти не сомневалась в том, что вычислила убийцу.

* * *

Вокруг царила темнота. Она лежала в постели, но не спала. Заснуть, спрятаться в сон сейчас было небезопасно.

Он пил – и был не один.

Когда кто-то из них повышал голос, а это случалось часто, она могла различить отдельные слова. В основном она прислушивалась к голосу отца, поскольку знала, что если он не напьется в стельку, то может прийти к ней. Тогда откроется дверь, и в дверном проеме на фоне слепящего света лампы возникнет его черный силуэт. А потом его руки начнут мять и терзать ее тело, из его горла будет вырываться частое, тяжелое дыхание, пропитанное запахом спиртного. Ее сопротивление, ее мольбы и крики будут раззадоривать его еще сильнее.

Он положит ладонь на ее рот, лишив возможности кричать и дышать, навалится на нее всем телом и вобьет в нее свою ужасную скользкую штуку… «Папочка приготовил подарочек для своей маленькой девочки. Для маленькой сучки!»

Лежа в постели, она дрожала и прислушивалась к голосам. Ей еще не исполнилось и восьми.

– Мне нужны еще деньги! В конце концов рискую я один! Только я подставляю свою задницу!

Язык у него заплетался, но все же еще недостаточно. Недостаточно, чтобы она почувствовала себя в безопасности.

– Мы же обо всем договорились! Ты знаешь, что бывает с людьми, которые пытаются меня обмануть? Последний человек, который попытался… пересмотреть условия нашего договора, даже не успел пожалеть об этом. Его до сих пор по кусочкам вылавливают из Ист-Ривер.

Этот голос звучал тихо, и ей приходилось напрягать слух, чтобы понять, о чем идет речь. И еще – он был абсолютно трезвым. Уж кому, как не ей, было знать, как звучат пьяные голоса, но этот человек явно не пил. И все же от звука его голоса по коже у нее бежали мурашки. Этот трезвый голос и мягкие интонации скрывали под собой необъяснимую, но страшную угрозу.

– Я не нарываюсь на неприятности, Рикер, – заскулил ее отец, теперь голос его звучал заискивающе, и от этого девочке стало еще страшнее. Отец боится, а это значит, что потом он обязательно выместит на ней свое теперешнее унижение. – Я вошел в расходы, а мне ведь нужно растить дочь!

– Плевать я хотел на твои проблемы. Меня заботит только мой бизнес. Смотри же, все должно быть доставлено завтра ночью – в условленное время и в условленное место. Тогда и получишь остаток своего гонорара.

– Все будет сделано в лучшем виде!

– То-то же. Так-то оно лучше – и для тебя, и для твоей дочери. – Девочка услышала, как заскрипел стул. – Ты опять нажрался. Ненавижу пьяных! Чтоб завтра был как стеклышко!

Послышался звук шагов, открылась и закрылась дверь, а затем наступила тишина. Ее нарушил звон бьющегося стекла и громоподобная ругань. Девочка свернулась калачиком в постели и, дрожа, приготовилась к худшему.

Стены тряслись – отец колотил по ним кулаками. «Пусть лучше бьет их, чем меня, – только и могла думать девочка. – Пусть молотит по штукатурке, пусть выпьет еще одну бутылку. Пожалуйста, пожалуйста! Пусть он уйдет из дома за новой бутылкой виски и сорвет свою злость на ком-нибудь другом! Ну, пожалуйста!»

Но дверь в ее комнату все же распахнулась. Резко и настежь. И вот, как она и ожидала, в дверном проеме, на фоне слепящего света лампы возник черный силуэт – огромная мрачная тень.

– Ну, чего пялишься, сучка? Подслушивала? Нужно тебя отшлепать, чтобы ты больше не совала свой нос в мои дела!

«Нет! Нет! Нет!..» От охватившего ее ужаса она не могла говорить, а только мотала головой – быстро и безостановочно, словно безумная.

– Прекрати, а то я оставлю тебя здесь одну на растерзание копам. Ты знаешь, как они поступают с маленькими непослушными девочками? Копы бросают их в темные подвалы с крысами, и они отгрызают девочкам пальцы на руках и ногах. Хочешь оказаться в таком подвале?

Он подошел к дочери, схватил ее за волосы на затылке и потянул вверх – так что она пронзительно закричала, хотя и пыталась крепиться изо всех сил. А потом он ударил ее: один раз, другой… Но по сравнению с прошлыми избиениями это можно было считать лаской, и в душу девочки уже закралась надежда, что в этот раз ей удастся избежать экзекуции.

– Поднимай свою ленивую задницу с постели и пакуй свое барахло! – вдруг завопил он. – Мне много куда надо поехать и много кого увидеть. Мы с моей маленькой девочкой отправляемся на юг. – Он оскалился в безумной улыбке, причем глаза его оставались злыми и жестокими. – Рикер думает, что может меня запугать? Хрен ему! Я уже получил его чертов задаток и весь груз наркотиков. Теперь мне сам черт не брат! Поглядим, кто будет смеяться последним! Пошел ты в задницу, поганый Макс Рикер!!!

Запихивая в саквояж свои жалкие пожитки, девочка думала только об одном: на сегодня она спасена. Спасена! Благодаря незнакомцу по имени Макс Рикер…

* * *

Ева вынырнула из сна, как из болота, – с тяжко бьющимся сердцем и пересохшим ртом.

Рикер! О господи! Рикер и ее отец!

Она вцепилась в ручки кресла, чтобы не упасть, чтобы удержаться в настоящем. Что это было – реальность или просто результат усталости и взбудораженного воображения?

Реальность. Когда эти всполохи прошлого навещали ее в очередной раз, они всегда были отражением реальности. Она видела саму себя: скошенную челку, огромные глаза, худые руки.

И еще – она слышала голоса…

Наклонившись вперед, Ева прижала пальцы к вискам. Макс Рикер и ее отец знали друг друга! Это было в Нью-Йорке. Да, теперь она точно вспомнила ту ночь в Нью-Йорке. Когда это случилось – до того, как они перебрались в Даллас, или после?

Боже, как много времени прошло с тех пор, когда отец в очередной раз изнасиловал ее и она обнаружила в своей руке длинный кухонный нож! Как много времени прошло с тех пор, когда она его убила! Но – недостаточно много для того, чтобы деньги утратили свою цену, недостаточно много для того, чтобы Рикер потерял кровавый след обманувшего его человека. Однако она положит этому конец!

Ева вскочила на ноги и заметалась по комнате. Мало ли, что было тогда! Сейчас это не имеет никакого значения. Она не позволит, чтобы прошлое вмешивалось в ее нынешнюю жизнь, и тем более – в работу!

И все же какие диковинные причуды судьбы возвращают все на круги своя! Рикер – и ее отец. Рикер – и Рорк. И, главное, Рикер – и Ева Даллас… Ей остается только один выход – порвать этот порочный круг.