Текст книги "Рецепты сладкой мести"

Ника остановилась.

– То есть?

– То есть нам не обязательно разрушать жизнь Даши. Наша задача несколько другая.

Вероника и тетя Клара стояли в центре сквера, который виднелся из окна нанятой квартиры. Смотрели друг другу в глаза, и каждый пытался понять, что собой представляет временный, навязанный союзник. Тетя Клара уже приоткрыла карты. И словно бы ждала ответной честности от собеседницы…

На втором этаже нового дома с панорамными окнами точно так же застыл Котов. Он наблюдал за женскими фигурами, неторопливо следующими по усыпанной листвой дорожке, видел, как мягко Клара придерживает Веронику. Когда они остановились, Котов невольно стиснул кулаки: сейчас Клара, как нечего делать, пробьет девчонку!

Эх, нельзя было отпускать Нику на прогулку. Вначале нужно было объяснить, что доверять этой старой гарпии нельзя ни на секунду. Котов смотрел на замершие посреди сквера женские фигуры и мысленно молил: «Не поддавайся, Вероника, ну пожалуйста… Молчи, что бы она ни говорила!..»

Мысль, говорят, материальна. Четко направленный взгляд тоже вроде бы ощущается. На самом деле если бы растерявшаяся Вероника не держала столь долгую паузу, то не заметила бы, как в глубине зелено-карих гипнотизирующих глаз тети Клары промелькнула досада, а может быть, и злость.

Мелькнула и погасла. Но наваждение, желание продолжить откровенный разговор схлынуло, как уползающая в океан коварно теплая волна. Вслед за волной исчезли щупальца. Но это уже было ощущением выдохнувшего Котова, когда тот увидел, что две фигурки продолжили прогулку, а Вероника, кажется, смолчала. Чтобы понять это наверняка, расстояние было слишком большим.

Ежевечерний телефонный доклад Клары Тополеву

– Не могу я, Костя, раскусить нашу кондитершу. – Тетя Клара выпустила сигаретный дым в раскрытую форточку, помедлила. – Вот вроде бы обычная девчонка, каждая мыслишка на лице. Я разыскала в секонде почти такую же кофтенку, как у ее мамки, причесалась похоже… Видеоряд сработал идеально, девочка заулыбалась. Кот, мне показалось, что-то понял, но наша девочка наживку проглотила. Я видела, как в ней, помимо воли, разгорается симпатия. Но вот дальнейшая заготовка, Костя, не сработала. Намек, что я не собираюсь тебе тупо подчиняться, не получил продолжения. Вообще никакой реакции не было, понимаешь? Не было ни подозрения, ни облегчения, ни желания чего-то обсудить или разведать… Короче, – тетя Клара вздохнула и затушила в пепельнице окурок, – наша девочка может оказаться гораздо умнее, чем выглядит. Я привела ее в свою квартиру, и там она верно отметила все акценты, на которые я и сделала ставку.

– Ограниченно умная девочка? – усмехнулся Тополев.

– Не могу ее понять. А это, как ты знаешь, меня бесит. Но поглядим, потерпим. Девочка нужна.

Однокомнатная квартирка тети Клары после шикарных апартаментов, нанятых ею для Ники и Максима, производила на Нику щемяще убогое впечатление. Особенно ее убил сине-зеленый шерстяной ковер, повешенный на стену, разделяющую комнату и кухню. Ну ладно, если бы повесили ковер на стену угловой квартиры или дополнительно отгородились им от шумных соседей, но тут… какой-то беспричинный пошлый пылесборник.

Вероника оглядела комнату, подумала. Пенсионеры жилье снимают редко, в основном квартиры арендует молодежь. Так почему хозяева не потрудились снять со стены этот зеленый хлам? Нормальная студентка, к примеру, сбежит отсюда, даже не поинтересовавшись вменяемостью туалетного бачка! Хотя, может быть, цена невероятно скромная?

Ага. А снять ковер и вытащить из застекленной мебельной стенки яркие фужеры «для цыганской свадьбы» – прям дорого и тяжело.

Или ковер закрывает пятно или дыру на обоях?

Нику так заинтриговало собственное предположение, что она встала коленом на диван с потертой обивкой, отогнула край ковра и заглянула под него…

Тетя Клара, обутая в мягкие тапочки, подошла неожиданно, неслышно.

– Что? – спросила добродушно. – Заинтересовалась раритетом?

Смутившаяся Ника сняла ногу с дивана.

– Не понимаю, – призналась. – Квартиры в основном снимает молодежь, а этот раритет… на меня, например, подействовал бы, как пыльная тряпка на аллергика.

– Ох, детонька, – рассмеялась тетя Клара. – Можешь поверить, я два дня потратила, пока эдакую прелесть разыскала! Я ж кто? Общительная нищая посудомойка. Но гостей с работы в гости приглашаю. А потому все тут должно соответствовать моему нынешнему плюгавому статусу.

– И часто гости к вам приходят? – Ника рассматривала преобразившуюся собеседницу. Пока гостья любовалась ковром с фужерами, тетя Клара успела смыть достойную косметику с лица, мазнуть по губам едва заметной перламутровой помадой и нацепить на голову платочек, связанный сзади.

– Пару раз, крепко подружиться ни с кем не получилось. Но ты не переживай, девочки в кафе работают нормальные, когда мне пришлось по нашим делам отъехать и притвориться больной, ко мне тут же отправили уборщицу Таню с передачей. Хорошо, кстати, что Танечка тогда прежде позвонила, и я попросила ее оставить продукты у соседки. Сказала, что в больнице нахожусь, на дневном стационаре.

Ника смотрела на ловкую «посудомойку» и поражалась ее предусмотрительности и ловкости. Вместе с макияжем тетя Клара как будто смыла с себя прежнюю добропорядочную тетушку-родственницу. Сейчас на Нику, снизу вверх, взирала потертая жизнью, но неунывающая пенсионерка, к которой, наверное, неплохо сходить в гости, поболтать, чайку попить. Со своим угощением обязательно! Это та, другая, улыбчивая родственница, сама накормит борщом с большущим куском мяса в тарелке и со сметаной не пожадничает.

Интересное перевоплощение. Не кардинальное, но настолько убедительное в каждой мелочи, что Ника чувствовала себя нешуточно заинтригованной персоной «тети Клары».

Та, подхватив с подзеркальной тумбочки в прихожей когда-то очень приличную сумочку, скомандовала Веронике двигаться на выход.

– Пойдешь со мной в «Полянку»? – спросила уже на улице. – Поврозь.

– Даже не знаю, – засомневалась Вероника. – Вчера я отправила Даше резюме, ответа еще не получила. Не будет странным, если я туда приду?

– Как раз наоборот! Ты приехала в этот город, ищешь работу. Чего тут странного? Пошли, пошли, здесь все недалеко.

Кофейня Дарьи, скажем прямо, вызвала у Ники завистливый душевный стон. Если когда-нибудь кондитер Полумятова отважится и наскребет деньжат на аренду помещения и ремонт оного, то отделает кафе примерно в таком стиле. Разумно основательном, но легком, молодежном.

За кофейные традиции здесь отвечали стеновые деревянные панели цвета горького шоколада. Но их было немного, в основном в оконных простенках. Темный цвет панелей гармонично разбивали яркие пластиковые ромбы и квадраты, не создававшие пестроты, а делавшие атмосферу задорной и веселой. Свойской.

Ника прогулялась вдоль витрин с десертами. Одна из них была вращающаяся, без подсветки, поскольку освещения и так было достаточно. За раздаточной стойкой стояла рыжая девчонка с круглыми птичьими глазами, круглыми веснушками по всему лицу и умеренно пышными округлыми формами. «Соня» – объявлял бейджик, пришпиленный к ее коричневому жилету. Веронике, кстати, понравилось, что девушка выбрала укороченный, как будто даже шутливый вариант своего имени. Карие глаза Софьи лучились мягким юмором.

Ника выбрала пирожное, попросила Софью принести ей также кофе и села за свободный столик у окна.

Заказ практически моментально доставила высокая блондинка с приколотым на лямку фартука бейджиком «Анастасия». Симпатичная, но отрешенно хмурая девушка. И это Нику огорчило: с подобным выражением лица не воздушные пирожные разносят, а топают по подиуму.

Зацепившись за первый минус кондитерской, Вероника поглядела вслед Анастасии и огорчилась уже за нее. Рост и внешность позволяли Насте демонстрировать прет-а-порте и даже тряпочки-кутюр, но ноги подгуляли. Растут, можно сказать, из-под мышек, но на редкость непропорционально. Короткие икры и длинные-предлинные бедра как будто принадлежали разным людям разного роста.

Есть от чего нахмуриться, пожалела Ника девушку, которая еще и косолапила.

Зато пирожное не подвело! Вероника его смаковала, разбиралась со вкусами и не нашла, к чему придраться. Неординарный десерт. Прекрасно оформлен. Браво.

Браво, то есть повторить. Но теперь стоит выбрать нечто насквозь традиционное, проверить, как здесь разбираются с избитыми десертами.

Через двадцать минут изрядно повеселевшая Ника вышла из кондитерской и, покрутив головой, выбрала, кажется, верное направление к дому с панорамными окнами.

Этот городок ей нравился все больше и больше. Небольшой, уютный, тихий, какой-то сказочно-игрушечный. Высоких домов в центре немного. Ника шла вдоль ухоженных отремонтированных «сталинок», за которыми виднелись типовые блочные пятиэтажки. Отсутствие столичной толчеи позволяло идти неторопливо, не навязывало бешеного темпа…

Вероника думала. Вспоминала разговор с тетей Кларой и пыталась решить важный вопрос: докладывать о нем Котову и Ковалеву или нет?

С одной стороны, намек Клары на то, что ей не слишком нравится поставленная Федоровичем задача, обнадеживал. Об этом нужно рассказать. Красильников настойчиво просил Веронику сообщать о каждой малости. Это в интересах ее же безопасности и дела в целом.

Но вот с другой стороны… Можно ли обманывать доверие тети Клары? Если бы она хотела, то смогла бы то же самое сказать и при мужчинах. Но она как будто просила совета у Ники. Доверилась. И не настаивала на ответе.

Что, если тетя Клара такой же вымученный партнер, как и она? Вдруг ее тоже заставили участвовать? Кто для нее Константин Федорович – друг, враг, начальник, деспот?

Поди пойми. Если бы не безусловный азарт, с которым Клара включилась в работу, то Вероника посчитала бы ее милейшей тетушкой, помогающей племяннику Костику разобраться с некими проблемами.

Наказывают за такое стремление?

Красильников – вполне. Серьезность каждого его решения не подлежит сомнению, тот еще карающий «орган».

День-два доклад о разговоре с Кларой подождет, решила Вероника. Добавила скорости и быстро добралась до квартиры, где ее нервно дожидались Ковалев и Котов.

Едва сняв кроссовки в прихожей, Вероника обратилась к капитану:

– Максим, ты можешь попросить своих узнать, как именно сняла для себя квартиру тетя Клара? Был ли у нее выбор, интересовалась ли она другими квартирами и как долго искала?

Ковалев недоуменно поднял брови.

– Зачем это тебе?

– Надо. Очень. Надеюсь, это будет не слишком сложно. Пусть поинтересуются у хозяина квартиры, кто ему звонил, когда. Узнают номер телефона нанимателя и выяснят, кому еще тот звонил. Думаю, подыскивая квартиры, тетя Клара пользовалась одним и тем же телефоном. – Ника попала под фирменный взгляд Ковалева – всезнающий, с прищуром. И фыркнула. – Ну да. Кому я объясняю. Так сделаешь?

– Ну, если ты просишь…

– Да! Очень прошу. Пожалуйста.

Ковалев достал из кармана мобильный телефон и пошел на кухню говорить с начальством. Ника, опередив застывшего в прихожей Котова, двинулась в гостиную.

Села на диван и вытянула ноги.

– Ох, – сказала. – Нагулялась. Была в гостях у тети Клары. Наведалась в кафе.

– А почему ни разу не позвонила?

– Зачем? Разве за мной никто не приглядывал?

– Мы волновались.

– Напрасно. Здесь даже попасть под машину нужно очень постараться.

Ершистость Вероники ни разу не пробила брешь в невозмутимости вора. С первой минуты их второй встречи он вел себя неколебимо, несколько даже демонстративно: как будто, признавая свою вину, Котов заранее прощал Веронике любую дерзость. Все ее шпильки выносил.

И было это, честно говоря, чрезвычайно умно. Стратегически. Нике казалось, что безупречным поведением Котов огораживается от возможных упреков с ее стороны. Человека, уже приговорившего себя самостоятельно, шпынять довольно-таки сложно: появляется ощущение, будто ты лежачего добиваешь.

За эти дни Ника не смогла выбрать манеру поведения с мужчиной, случайно убившим ее соседку. В крайности, правда, уже не бросалась, не дерзила по любому поводу, но разговаривать нормально все-таки не получалось.

А Котов, стоит отдать должное, в собеседники к ней мудро не напрашивался. Застыл напротив кресла, в котором вытянулась Ника, и разглядывал ее задумчиво. Явно хотел спросить о чем-то, но не приставал с расспросами.

В отличие от Ковалева, вернувшегося из кухни с зажатым в руке мобильным телефоном.

– Ты можешь сказать, зачем тебе понадобилась информация о квартире? – проявил настойчивость.

– Обязательно скажу, – согласилась Вероника. – Когда узнаю, как тетя Клара подбирала себе жилье.

Ковалев взглядом объяснил девушке, что считает ее упрямой козой, но настаивать перестал. Заговорил с Котовым, передал ему просьбу Красильникова о встрече…

Ника не прислушивалась. Разговоры о конспирации и мероприятиях нагоняли на нее тоску, хотелось думать, что ее это не касается. Пусть мужики прикидывают, планируют, кроят, ее дело маленькое – выбраться из этой передряги и поскорее вернуться к привычной жизни.

Все надоело до смерти! Еще и не начавшись толком.

Максим, выбравший для приватных разговоров с начальством кухню, опять направился туда. Котов обратился к Веронике.

– Пойду я, пожалуй, – произнес с толикой вопросительности.

Ника безразлично бросила:

– Иди. Тебе далеко, кстати?

– Нет. Клара сняла для меня однокомнатную квартиру в этом же подъезде на третьем этаже. – Ника кивнула одобрительно, немного удивленно. И Котов пояснил: – В этом доме половина квартир покупалась под сдачу, многие еще пустуют. Закрой, пожалуйста, за мной дверь на задвижку, – попросил, выходя из комнаты.

Ника выбралась из кресла. Закрыв входную дверь на все замки, отправилась в спальню разбирать свой чемодан.

Развешивая на плечиках блузки и кофточки, косилась на огромную двуспальную кровать. Сегодня ей впервые придется ночевать на одной территории с Максимом. Раньше в этом необходимости не было. Как, интересно, они расположатся сегодня? Ковалев в гостиной на диване, а она здесь, на кров ати? Постельного белья, интересно, достаточно?

Достаточно. Хозяева шикарных апартаментов снабдили постояльцев всем необходимым, включая плед и дополнительное одеяло.

– Располагаешься? – В раскрытую дверь спальни заглянул Максим.

– Угу. Ужинать будешь?

– Перекусили же.

Ковалев прошел к туалетному столику в лаковых завитушках, куда Вероника уже выложила свою дорожную косметичку.

– Ты в нарды играешь? – поинтересовался неожиданно.

– Немного и не очень хорошо.

– Я тоже не специалист, – добродушно хмыкнул Ковалев. – Сгоняем партейку?

– А давай, – ответно улыбнулась Вероника.

Возможно, если бы Ковалев предложил сыграть в карты или шахматы раньше, у нее дома – нардов у Вероники не было, – их вымученное союзничество изначально складывалось бы по-другому. Ника, никогда не бывшая особенно азартной, постепенно поддалась игровому запалу. Тем более что ей везло, а Макс так искренне негодовал…

Часа через полтора они уже хохотали, челка Максима торчала смешным всклокоченным ершиком – последняя партия закончилась для него марсом.

– Все! – Капитан хлопнул ладонью по журнальному столу. – Надо сделать паузу, масть перебить. По кофе? – предложил. – Может, сделаешь свой фирменный?

– Увы, Максик, кофе я с собой не захватила. Но тут кофемашина есть.

– Да ну ее. Тогда по коньячку? Его-то тут навалом.

– Валяй.

Ковалев резко подскочил с дивана, но направился не к тутошнему бару, а к своей сумке, которую так и не разбирал. Вернулся с полулитровой стеклянной фляжкой коньяку и двумя пузатыми фужерами из кухни.

– Мой, – сказал о коньяке.

Не усаживаясь, щедро плеснул в два фужера, переставил с тумбы на столик фруктовую вазу, в которой волшебным образом образовались новые виноградные грозди, и снова сел напротив Вероники.

– За все в порядке, – предложил короткий тост и сделал длинный глоток. – Я, кстати, завтра утром уезжаю.

Нике показалось, что в его голосе звучала грусть.

– А ты не хочешь, как я поняла?

Ковалев не ответил, покрутил в руках фужер. Ника обратила внимание, что в комнату он вернулся таким же взъерошенным, лохматым – не задержался возле зеркала и не привел прическу в порядок. А Вероника, честно говоря, терпеть не могла смазливых мужиков, прихорашивающихся перед зеркалом. Она выросла с отцом-военным, коротким волосам которого расческа вовсе не требовалась – папа приглаживал их после душа пятерней и считал парад принятым. Фуражку надевал, отцентровав козырек одним движением, прикладывая к носу ребро ладони.

– Не хочешь уезжать? – повторила Вероника.

– Здесь интересно, Ника. Будешь мне звонить?

Девушка сделала глоток. Отщипнула крупную виноградину, на этот раз оказавшуюся с косточкой. Но выплевывать ее не стала, а прожевала, чувствуя вяжущую горчинку.

– А от кого зависит, чтобы ты остался? – спросила загрустившего капитана.

– Честно говоря… от тебя. Мне дело здесь найдется. Да и спокойнее будет.

– Спокойнее? За кого?

– За тебя, конечно. Игнат создал мне кошмарное реноме, – усмехнувшись, Ковалев изобразил лицом этот кошмар, – с таким защитником тебя не решатся тронуть. А если все-таки решатся, то прежде всего устранят меня. А это не так просто, понимаешь?

На зубах Вероники хрустнула еще одна виноградная косточка, девушка поморщилась.

Ковалев понял ее гримасу по-своему.

– Прости, я не хотел тебя пугать…

– Перестань, – перебила Вероника. – Спасибо, что поделился мыслями. Твой отъезд можно отменить?

Ковалев повел плечом.

– Все можно. Зависит от тебя.

– Тогда я позвоню Красильникову. – Вероника решительно потянулась к телефону, лежавшему на столике возле игровой доски.

– Связь только в кухне работает, – предупредил Максим. – Игнат поставил Тополеву условие: чтоб никакой прослушки, и, разумеется, поставил здесь глушилку. Большая часть квартиры попадает под ее действие.

– А почему меня об этом не предупредили? – возмутилась Вероника, никак до этого не понимавшая, почему не состоялся обязательный ежевечерний разговор с мамой. – Мама, получается, не может до меня дозвониться! Волнуется!

– Не переживай, твои звонки фиксируют. Если бы твоя мама тебе звонила, то…

Вероника не дослушала. Гневно фыркнув, помчалась к кухне.

Мысленно ругая всех бестолковых и забывчивых мужчин, набрала вызов мамы…

Минут через пятнадцать вернулась в гостиную и обескураженно сообщила виноватому Максиму:

– Прикинь, мои родители выиграли суд.

– А что ты удивляешься?

– Ну-у-у… Сосед по даче, Бобриков, вел себя так уверенно… как будто всех судей купил. И Красильников говорил, что ничего не гарантирует. В первой инстанции.

– Тебе, Ника, Окунев пообещал. А это уже немного другое дело.

– Другое, – удивленно согласилась Вероника. – Мама сказала, что Бобриков так хвост поджал… Сказал, что завтра же начнет забор переносить обратно. Офиге-е-еть.

– Своих на переправе не бросаем, – улыбнулся Ковалев. – Еще партейку? Может, отыграюсь.

– Угу. Только сначала Красильникову позвоню, попрошу тебя здесь оставить.

Матрас на кровати в спальне оказался таким удобным, что Ника сделала пометку в памяти: завтра утром заглянуть под простыню, найти на матрасе ярлык и определить по нему производителя и непосредственное наименование. Недавно она начала ощущать боль в пояснице – профессиональная проблема тех, кто много времени проводит на ногах, – и выспаться как следует порой не удавалось. Хочется надеяться, что для квартиры под наем не покупался запредельно дорогой матрас. Не лишним будет разориться на такой же…

Ника блаженно растянулась на умеренно жесткой поверхности и улыбнулась, вспоминая, как Максим попрощался с ней до утра. Он встал в дверном проеме спальни, с пледом и постельным бельем под мышкой, и, указав пальцем на кровать, сказал. Практически приказал:

– Спи спокойно. Я тебя охраняю.

Смешно. У себя дома Ника безумно раздражалась от его вида, звука голоса, бившегося о стены родимого – оккупированного! – дома. Когда он однажды не опустил сиденье на унитазе, едва не швырнула в него рулон туалетной бумаги.

Сейчас лишь посмеялась и пожелала спокойной ночи.

Все стерлось, все ушло. И многое сейчас казалось странным. Когда-то, в нежной юности, Ника много отдала бы, чтобы Максим Ковалев все время находился рядом. Но заполучив вот это рядом – обозлилась.

Досадовала, что ли, ее Максиму навязали? Что по своей воле он бы к ней и на пушечный выстрел… И постоянно чудилось его ответное недовольство… или не чудилось?

Что изменилось? Вдруг. Капитан явно не захотел отсюда уезжать и постарался подлизаться…

А фиг с ним. Сейчас-то хорошо. Макс пообещал взять на себя восстановление девичьей репутации мадемуазель Полумятовой перед их соседями по дому. Сказал, что запросто пожалуется своей маме, мол, Вероника послала его далеко и выразительно. И через пару дней весь их дом будет знать, что капитан Максимка ходит в дважды отвергнутых…

Бедолага.

Ника улыбнулась и натянула пуховое оделяло до подбородка.

Прям пятизвездочный отель какой-то. С лохматым рослым бодигардом под дверью.

Проснулась Вероника поздно. Наверное, сказалось, помогло расслабиться обещание Максима «я тебя охраняю». Дома, в последние тревожные дни, ей постоянно что-то чудилось, мерещилось, и просыпалась Ника от малейшего шуршания за окнами. Сегодня же, едва открыв глаза, она улыбнулась. Припомнила вчерашний разговор и сладко потянулась… Эх, полениться бы еще. Как будто в отпуске.

Ника протянула руку к прикроватной тумбочке, нашарила там телефон и поднесла его к глазам.

Половина десятого, однако. И сообщение на почте есть, связь в спальне, непосредственно в районе тумбочки, оказывается, функционирует.

Вероника села, опираясь поясницей о подушку, открыла свою почту и прочитала сообщение от Дарьи Чудовой. После чего откинула одеяло и без тапочек, только халат накинув, выскочила из спальни.

– Максим! – крикнула, не обнаружив капитана на диване. – Ты где?

Вопрос, по сути, риторический. Из кухни доносился звук льющейся воды и запах вроде бы яичницы с припеком. Вероника поспешила туда и сбилась с шага и мысли, обнаружив в кухне на высоком табурете Котова, спокойно попивающего кофеек за кухонным «островком», оформленным в стиле барной стойки.

– Здрасте, – просипела Полумятова и потуже затянула поясок халата. – Дарья скинула мне сообщение на почту.

– Доброе утро, – воспитанно поздоровался вор.

От кухонной мойки к Нике повернулся капитан – в фартуке, – споласкивающий под струей воды разделочную доску.

– Привет. Что она пишет?

– Приглашает для беседы, – отчиталась Вероника и почувствовала, как от волнения жестко подвело живот. Запах жарящейся яичницы с сосисками и помидорами вдруг показался неуместным. Бойцам надо в бой собираться, а тут какая-то сосисочная проза. – Заинтересовалась моим резюме.

– Отлично, – сказал Максим и вытер руки о фартук. – Завтракать будешь? Я на всех приготовил.

В любой другой момент Вероника обязательно бы умилилась при виде хозяйничающего Ковалева, который выглядел таким прирученным и домовитым. Но тут лишь кратко высказалась:

– Нет. Спасибо. – Протянула Максу свой активированный телефон. – Читай.

– А можно я? – К сотовому Вероники потянулся Котов.

Ника почувствовала секундное раздражение. «Напоминает, кто здесь главный. Командир, блин!» Но телефон таки вручила.

Котов прочитал короткое письмо от Даши и пробормотал:

– Удачно. – Поднял глаза на Веронику. – Клара недавно позвонила и сказала, что как раз поменялась сменами со своей сменщицей и утром будет в кафе.

Тут надо добавить, что исключительного трудолюбия пенсионерка тетя Клара не изображала. Устроилась на полставки, «за лишнюю копейку на лекарства».

– А может, как раз не удачно? – ворчливо воткнула Полумятова, вскарабкиваясь на второй высоченный, неудобный табурет.

Котов не ответил на ее утреннее бурчание, но взгляд его сделался задумчивым и изучающим.

– Да, кстати, – заговорил Максим, – Красильников уже сообщил результат по Клариным квартирам – ребята за вечер умудрились инфу пробить. Наша тетя, как было установлено, квартиру подбирала не сама. Вначале хозяевам звонил мужик и подробно интересовался условиями. Клара появилась только один раз, перед хозяйкой той самой нанятой хаты. Звонивший мужик, кстати, представлялся ее племянником. Типа для тети из глухой провинции снимает, все такое… Ребята сказали, что сейчас пытаются сделать его четкую фотку по камерам наблюдения над подъездами. Попробуют пробить по базам. – За разговором Ковалев успел налить и поставить перед Вероникой чашку кофе, приготовленного кофеваркой. – Еще Красильников передал тебе спасибо. Интересно будет посмотреть на человека, с которым здесь работала или работает Клара. Как ты, кстати, догадалась? Почему попросила заняться квартирами?

Нахохлившаяся Вероника мрачно поглядела в чашку, где по поверхности кофе продолжали гулять крохотные волны.

– Да ничего я не догадалась, – буркнула. – Я по другому поводу интересовалась.

– И по какому же? Колись, ты обещала.

– Я не могла ее понять, – медленно заговорила Вероника. Облечь в слова смутные ощущения оказалось трудно. – Не знала, как себя с ней вести. Она пыталась вызвать меня на откровенность… такая вся из себя миленькая, добренькая… Я захотела проверить – врет она в мелочах или нет.

– Конечно, врет, – вставил Котов. – Тебя предупреждали.

– Да при чем здесь – предупреждали! – вспыхнула девушка. – Я что вам – кукла, марионетка? Я сама, понимаете, сама хотела разобраться, насколько, хоть чуть-чуть, ей можно доверять! Даже в пустяках. А оказалось… – Раздосадованная Ника покрутила в воздухе рукой. – Ну вот бывают люди, которые врут органично, всегда… даже в третьесортном разговоре ни о чем… Таким вообще нельзя верить! Ни одному слову! Понимаете? Она просто так, на пустом месте наврала с три короба. Зачем? Я же ее ни о чем не спрашивала. – Вероника растерянно посмотрела на Котова: – Зачем никчемное вранье? Это ее суть, органика? Она патологическая лгунья или настолько хитра, что выстраивает даже второстепенный разговор? Всегда добивается какой-то выгоды?

– Выстраивает, – согласился Котов. – Добивается. Она матерая мошенница, Вероника, и здорово, что ты ее раскусила. Поймала на такой мелочи, как подбор квартиры.

– Куда уж здоровее, – едва слышно пробормотала Ника, и ее плечи передернулись. – Жуткая баба. У меня от нее мороз по коже.

– Ну, во-первых, – вздохнул Котов, – ничто не заменит личного опыта, так что ты большая умница. А во-вторых, бояться ее незачем. Клара заинтересована в тебе больше, чем ты в ней. Она у тебя на подхвате, не ты у нее. И если ты научишься грамотно использовать ее опыт, то будет вообще прекрасно. Просеивать ее слова, как я понял, тебя учить уже не нужно.

– Согласен, – высказался Ковалев и положил себе яичницы.

Выбирая наряд для второго посещения кондитерской, Вероника остановилась на универсальных светлых джинсах и бомбере цвета «пыльная роза». Прикидываться перед Дашей бизнесвумен вроде бы незачем. «Полянка» удачно расположена неподалеку от университета и индустриального колледжа, и посетители там соответствующие – сплошная молодежь, девчонки в основном.

Что, надо сказать, всецело огорчало Котова и Ковалева. Брутальные мужчины – первому слегка за сорок, второму можно дать уверенный тридцатник – там будут выглядеть не к месту.

– На этот раз – звони, – строго приказал Максим, прощаясь с Вероникой в прихожей и наблюдая, как та натягивает кроссовки. – Или хотя бы напиши два слова.

– Не переживай, – хмыкнул капитану Котов и хлопнул его по плечу. – Есть кому перед нами отчитаться.

– Тете Кларе, например, – вздохнула Вероника и трижды сплюнула через плечо.

На просьбу Ники пригласить в зал Дарью Яковлевну откликнулась кругленькая рыжая Соня.

– Давайте я вас проведу, – предложила.

В утренний час в кофейне было не много посетителей. Соня вывернула из-за стеклянной витрины и, шустро перебирая балетками, заторопилась к проходу до кухни.

Туда пришлось спускаться. Кухня располагалась в полуподвальном помещении, на лестнице при строительстве не сэкономили: пологие широкие ступени укрыли прорезиненные вставки, чтоб поварам и официантам было удобно и не скользко. Хозяйский кабинет устроился выше уровня полуподвальной кухни, примерно посередине спуска. Просторную лестничную площадку отгораживала стеклянная стена с поразительно узкой дверью – двустворчатой, вторая часть заперта на верхний шпингалет.

И сам кабинет оказался настолько крохотным, что приходилось удивляться, как здесь сумели разместить письменный стол с креслом на колесиках, высоченный-высоченный шкаф-стеллаж и вдобавок втиснуть длинный столик для посетителей и узенький диванчик. Прямоугольное окно под потолком давало мало света.

Нике показалось необычным, что директор сидит за стеклянной перегородкой, на виду бегающих туда-сюда по лестнице подчиненных. «У Дарьи клаустрофобия? Стеклянная стена создает хоть какую-то иллюзию простора?» – подумала, пока Соня, просунув мордочку в кабинет, сообщала, что к Дарье Яковлевне посетительница.

Даша оторвала взгляд от разложенных на письменном столе бумаг. Ее красивые подкрашенные брови сошлись над переносицей.

И Вероника, пожалуй, догадалась, с чем связано ее недовольство: Софье следовало вызвать хозяйку наверх, в зал, а не приводить в кабинет, где царил бедлам, который даже с большой натяжкой не получится назвать производственным бардаком. Зал кафетерия сверкал образцовым порядком, здесь разъехавшиеся стопки документов, на скамейке громоздятся яркие разнокалиберные коробки – скорее всего, образцы упаковочной продукции, на сейфе еле-еле уместились три наградные статуэтки, две чашки, плюшевый медведь и заткнутый за него рулон ватмана.

Соня, заметив нахмуренные брови, пролепетала нечто извинительное. Едва поняв, кто к ней пожаловал, Дарья Яковлевна сменила гнев на милость.

– Здравствуйте, Вероника! – Обрадовалась, встала и одним шагом приблизилась к двери, попутно смахнув две упаковочные коробки под стол для посетителей. – Присаживайтесь, пожалуйста, и простите за беспорядок. Готовлюсь к ремонту кабинета, разбираю текучку…

Полумятова уверила, что не стоит беспокоиться. Примостилась на краешек диванчика, даже не попробовав засунуть ноги под столешницу.

– Чай? Кофе? – любезно предложила Дарья. – Заодно познакомитесь с нашим ассортиментом.

Потенциальная работница улыбнулась во все зубы:

– Я уже вчера была здесь, ознакомилась.

– И как? – Взгляд Дарьи сделался пытливым. Она вернулась за письменный стол, села и поставила перед собой руки, сложенные домиком.

– Понравилось. Особенно пирожное «Снежинка». Название, мне показалось, хорошо подчеркивает вкус – натуральная ваниль, лайм, мята. Ягоды клюквы тоже в тему.

– Спасибо, – расцвела улыбкой Дарья. – Это наша фирменная коллекция «Времена года», в прошлом году запустили. «Снежинка», «Примула», «Ромашка» и «Рябинка». Названия, может, и не оригинальные, зато понятные. Вначале мы хотели выставлять десерты как сезонный ассортимент, но «Снежинка» так понравилась гостям, что решили сделать ее постоянным предложением. Летом прохладная мята тоже спросом пользуется. – Дарья сделала паузу и приступила к сути: – Итак, Вероника, я познакомилась с вашим резюме. Кстати, оно, на мой взгляд, не имеет особого значения – достаточно зайти на ваш сайт, чтобы судить о вашей квалификации. В связи с чем у меня появился естественный вопрос: судя по отзывам на вашем сайте, у вас и в столице дела идут неплохо, так почему вы ищете работу здесь?