Текст книги "Я больше вам не подчиняюсь. Последствия. Баланс критики и любви"

Мир фантазии неуязвим

Какие преимущества я вижу в том, чтобы в качестве исходной точки для хода моей жизни выбрать мир фантазии, полный воображения и миражей?

Это только мой мир фантазии. Никто не может оспорить его, ведь он пригоден лишь для меня одного! Вы когда-нибудь слышали, чтобы два ребенка во время игры спорили из-за полезности или правды их миров фантазии? Я – нет. Когда дети спорят, в момент их спора речь идет только о том, какой цели им добиваться вместе. Если они не могут сойтись на чем-то одном, то оба прекращают спор и каждый делает то, что он нарисовал для себя в своей фантазии, только с небольшими изменениями – без другого. Если один из детей не находит альтернативы в своей фантазии и не может без другого ребенка осуществить свое видение, ему придется (вероятно, с грустью) полностью оставить свое желание. Когда ребенок преодолевает эту печаль или же она вообще не появляется, ребенок в своей фантазии очень скоро развивает новую идею – и игра продолжается.

Если же ребенок не может отпустить и не перерабатывает свою печаль, он начинает бороться за воплощение своего желания, нападая на мешающий ему мир фантазии другого ребенка:

– Дурацкая у тебя идея.

– Вовсе нет!

Так возникает столкновение – миров и мировоззрений. Что случилось?

Основа этой стычки – цель обоих детей вместе играть и вместе реализовывать их фантазии. Если один ребенок оценивает фантазию другого ребенка, то «неправильна» не фантазия, а возникающая оценка, появляющаяся из-за того, что один ребенок не может отпустить свое текущее желание и хочет, даже настаивает на том, чтобы другой ребенок отказался от своей идеи и предоставил себя в распоряжение другой.

Фантазия ребенка, в общем, неприкосновенна, ее невозможно подвергнуть сомнению. Можно лишь бороться против нее, чтобы в общей игре настоять на своей фантазии.

Если я, взрослый, сейчас воображу что-то, то оно будет таким же неприкосновенным. Другие люди могут оценивать это и сообщать мне, что считают мою фантазию дурацкой, однако из-за этого она не потеряет свою ценность лично для меня. Она служит только мне одному – и пока она выполняет эту функцию и радует меня, для меня все в порядке. Моя фантазия ценна только для меня, и мне с ней хорошо. Я сам даю своей фантазии ее полную ценность – совершенно независимо от представлений моего окружения. В конце концов, благодаря этому я придаю ценность самому себе. Растет моя уверенность в себе. Я убежден: моя сила воображения – это мой большой потенциал!

Единственное, с чем я должен считаться, – это то, что другой человек больше не хочет играть со мной. Здесь может появиться боль потери, которая зависит от того, насколько интенсивно я привязан к этому другому.

В своей фантазии я представляю себе, что тот или иной читатель мог бы возразить: «Если я развиваю мир фантазии, то ведь таким образом я затемняю действительность!»

Как я уже говорил, очевидно, мы не можем быть уверены в том, что воспринимаем действительность такой, какова она есть. Это значит, что мы уже сейчас развиваем в себе миражи и, собственно говоря, живем в мире фантазий. Почему бы нам не развивать в себе мир фантазии, который ничем не уступает нашей текущей реальности? Мы так же смотрим на мир, как и раньше. Мы ничего пока не меняем в своей точке зрения. Единственное, что мы делаем, мы меняем обозначение: мы больше не говорим «мое мнение», «моя точка зрения», «моя реальность», «моя картина мира» или «моя парадигма». Мы говорим: «мир моей фантазии», поскольку мир фантазии пластичен и поэтому в состоянии интегрировать все, что только можно, приспособиться ко всем реальностям, интегрировать их, объединить и конструктивно основываться на этом. В связи с вышесказанным я рекомендую к использованию такое дополнительное понятие, как «конструктивно», то есть – «конструктивный мир фантазии». По мнению многих исследователей мозга, психологов и философов-конструктивистов, таким образом, мы даже находимся ближе к действительности, чем те, кто считает, что может безупречно воспринимать и распознавать действительность.

А теперь?

Теперь мы неприкосновенны. Если кто-то скажет нам:

– Да ты с ума сошел!

Мы можем с ним согласиться – мы знаем: он тоже.

Или:

– Это же безумие!

– Да.

Другой вариант:

– Мне это видится иначе!

– Да, конечно. У каждого своя фантазия.

Еще вариант:

– Ты спятил! Это все чушь! Ерунда!

– Да, я понимаю, что ты активно высказываешь мне свою оценку, чтобы показать мне, в чем, собственно, заключается твоя цель, и, таким образом, через ясное разграничение ты сможешь почувствовать себя более осознанным.

Я слышу:

– Твоя точка зрения слишком эзотерична и оторвана от действительности.

И отвечаю:

– Да, я понимаю. Мой мир фантазии, конечно, оторван от твоего мира. Зато теперь я немного лучше познакомился с одним из аспектов твоего мира фантазии.

Еще одно преимущество того, чтобы переименовать нашу «личную реальность» в «конструктивный мир фантазии», обосновывается тем, что уже детьми мы обстоятельно жили своими фантазиями. Понятие «фантазия» может снова напомнить нам об этом потенциале и пробуждает соответствующие нейронные связи в нашем мозге, которые мы уже давно не использовали. Кроме того, у нас уже есть очень выигрышные связи с понятием «фантазия». Фантазия гораздо свободнее и вольнее, чем картина мира, убеждающая нас в том, что она максимально точно отображает действительность. Тот, кто утверждает: «Я знаю, как все обстоит», – больше находится под давлением и передает больше давления, чем тот, кто говорит: «У меня есть кое-какая фантазия на предмет того, как это может обстоять». Фантазия не притязает на то, что она общепринята, тогда как картина мира, действительность и правда часто претендуют на это. Фантазии не ведут миссионерскую деятельность, они только приглашают к совместной игре. Правда и действительность часто хотят убедить «неверующих» и поэтому ведут себя принудительно.

В своем открытом мире фантазии мы можем гораздо свободнее экспериментировать, набираться опыта и принимать решения о том, какие мысли, какие точки зрения и какие фантазии идут нам на пользу, а какие нет. Потому что именно об этом идет речь: какая фантазия полезна нам? В какой фантазии мы хорошо себя чувствуем? Какая действительно годится, чтобы помочь нам исполнить наши желания? Мы намного свободнее в том, чтобы на какое-то время взять новую фантазию, испробовать ее, посмотреть, как она на нас действует, и жить в этом. Потому что не существует «неправильных» фантазий. И если кто-то оценивает нашу фантазию, мы неуязвимы, потому что мы в любой момент можем сказать: «Это ведь только моя фантазия… и сейчас она мне нравится» – или: «Для меня важно жить с этим и пробовать это».

Критика другого человека больше не затрагивает нас, она больше показывает то, какой у него мир фантазий. Мы ближе знакомимся с ним и можем создавать свои фантазии по поводу мира фантазии нашего собеседника.

Когда другой человек подходит к нам и говорит: «У меня есть идея. Что скажешь насчет вот такой моей фантазии…», – мы можем свободно принимать решение в соответствии со своими чувствами и ответить: «Ух ты, это гениально!» – или: «Нет, это не очень хорошо…»

Что может задеть нас, так это решение другого человека отдалиться от нас, эмоционально закрыться, начать критиковать нас, ругать, активируя таким образом нашу боль потери. Однако это другая тема, и она будет раскрыта позднее.

Еще одно преимущество развития пластичного и умного «мира фантазии»: когда мы были детьми, у нас был естественный дар создавать истории, рисовать внутренние картины, играть в мире фантазии. Сегодня мнемотехники рассказывают, каким образом они достигли своей феноменальной памяти: в своей фантазии они соединяют такую внешнюю информацию, как цифры, предметы, исторические даты, с внутренними образами и благодаря этому тренируют свою креативность и способность запоминания. Давайте переименуем нашу «картину мира» в «мир фантазии» и построим его таким, как нам нравится, тогда мы бессознательно вспомним наш естественный дар фантазии. Мы откроемся для тренинга нашей силы воображения. Сила воображения опять поможет нам легче находить ключи и устраивать связи в нашей фантазии, чтобы мы могли достичь улучшения качества памяти. В то же время мы развиваем в себе способность мечтать и визуализировать, а визуализации помогают в планировании целей и их достижении.

Анна Катарина Браун и Михаэла Майер в работе «Нейродидактика» (издательство Ульриха Геррманна) пишут: «С психологической, педагогической, но еще больше с биологической точки зрения давно ясно, что игра и обучение составляют одно целое. <…> Между тем это давно известное врожденное детское влечение к учебе можно объяснить как нейробиологический факт: мозг „ищет“ стимулы, он „ищет“ перемен, он пытается произвести мыслительные и объяснительные концепты. Причина этой неутомимости… любой успех в обучении ведет к чувству счастья, которое, как это удалось показать в экспериментах на животных, сообщается путем распределения собственных „наркотиков счастья“».

Итак: давайте поиграем друг с другом в наши конструктивные миры фантазии.

Еще одно возражение могло бы прозвучать так: «Если я отдаюсь миру фантазии, значит, я уклоняюсь от всякой ответственности по отношению к своему окружению».

Отвечу: «Только если наш мир фантазии тоже затемняет эту ответственность». Мы могли бы действительно пережить последствия, при которых другие люди «злились» бы на нас по определенным причинам, потому что мы больше не воспринимаем какое-то обязательство, взятое на себя ранее. Если мы плохо чувствуем себя с этими последствиями, то для нас это – тот момент, когда мы задумываемся о своем мире фантазии. Мы можем размышлять о том, как развить свою фантазию и больше раскрыться, чтобы начать обращаться с ситуацией позитивно, играючи соблюдая наши обязательства.

Одно предложение: как насчет конструктивного мира фантазии, который содержит в себе всю ответственность и не затемняет ее? Мира фантазии, в который мы можем успешно и с легкостью интегрировать других людей, приятно и любовно общаться с ними и чувствовать себя хорошо, то есть без самоотрицания? Как превратить ответственность в игру, не теряя необходимой серьезности?

Когда я наблюдаю за мирами фантазии у детей и вспоминаю свои детские чувства, я могу вывести из этого нижеприведенное заключение и перенести его на мир взрослых.

1. У каждого человека есть своя личная фантазия; каждый человек всегда сам решает, как именно он хочет и будет формировать эту фантазию.

2. Никакой другой человек не сможет в точности воспринять то, в каком мире фантазии живет другой человек; он сможет лишь создавать предположения об этом – в своем мире фантазии.

3. Из пунктов 1 и 2 напрашивается вывод: никакой мир фантазии не может оцениваться как «правильный» или «неправильный». Он просто есть. И каждый, кто обладает миром фантазии, может и должен жить с последствиями своего мира фантазии сам. Только он может судить об этом и решать, хочет ли он этих последствий или лучше поменять свой мир фантазии.

4. Сначала каждый человек играет в своем мире фантазии один. Если он хочет играть вместе с другим человеком, то обе стороны должны посмотреть, где они могут реализовать общие цели, а где это не пройдет.

5. Если в общей игре цели различаются, то нужно заново принять решение, на какой цели объединиться. Для этого люди обмениваются мнениями, разбираются, ссорятся, борются друг с другом, в самом плохом случае ведут войну любыми средствами – пока решение не будет принято. Либо находится общая новая цель, либо кто-то один добился своей цели, а другой отпустил свою и смирился с этим, или же один больше не играет, или оба приходят к решению закончить общую игру и идти своим путем.

Во время такой фазы поиска всем игрокам (которые осознают приведенную здесь структуру) по-прежнему ясно: все участники, их миры фантазии и цели по своей сути всегда равноправны и равноценны. В борьбе речь идет «только» о том, на чьей цели все сойдутся в конце концов.

6. Существуют игры, в которые нам, людям, приходится играть вместе, если у нас есть фундаментальная цель обеспечить себе выживание и сохранить свое благосостояние: в семье, в общей съемной квартире, на работе, в дороге, в свободное время, при добыче пищи и так далее. Для таких игр мы создали правила, чтобы мы могли вместе играть в них с возможно меньшим дисбалансом. Каждый может выйти из этой игры, если он готов отказаться от определенной базовой цели, которой он может достичь только через общую игру.

Так всегда: у многих целей следствие таково, что нужно играть вместе, у многих целей следствие таково, что нужно играть отдельно. Если я рисую сейчас в своей фантазии картину того, как критик напишет по поводу этой книги нечто вроде: «Автор фатально опасным образом влияет на своих читателей под коварным предлогом, что все это „лишь“ его личная фантазия. Это взгляды, которые делают читателя зависимым и приведут его в еще более неприятные ситуации. В то же время автор снимает с себя ответственность…», – то я чувствую, что эти слова больше не задевают и не ранят меня. Моя энергия, сила и уравновешенность больше не покидают меня в нужный момент и больше не исчезают где-то, потому что я знаю: его фантазия отличается от моей, и это – нормально. Просто нам не нужно играть вместе. Мой собеседник совершенно свободен, он волен фантазировать так, как ему на данный момент хочется. И каждый – я тоже – свободен принять его фантазию, возможно, только частично, или же творчески сформировать свою собственную. Я больше не чувствую давления, что я обязательно должен «исправить» фантазию другого человека, которая не совпадает с моей. Я отказался от своей цели, чтобы другие люди имели максимально схожие с моей фантазии о том, как относиться к моим произведениям и моей личности.

Теперь я вижу это так: если кто-то нападает на мои фантазии и деструктивно критикует их, у него нет цели меня понять; он хочет лишь поиграть со мной и настоять на своей цели. Если кто-то оценивает мою фантазию – да, пожалуйста! Он может этим заниматься. Это его право – приписывать в своей фантазии определенным вещам и явлениям личную оценку и тем самым косвенно сообщать миру, что для него ценно, а что – нет. Так он демонстрирует мне часть своего мира фантазии и свои, скрытые в нем желания и цели, а я могу ближе познакомиться с ним и создать свой фантазийный образ о нем.

Ценность, которую я сам придаю своей фантазии, при этом не затрагивается. Я хорошо чувствую себя и в любое время могу выбрать, с кем хочу играть. Я могу расширять свою фантазию, если вдруг перестану чувствовать себя хорошо. Потому что моя цель – постоянно достраивать в себе конструктивный мир фантазии, который находится в максимально возможном резонансе с моим окружением и в то же время идет мне на пользу. Он основывается на существующем – то есть он «конструктивен».

Конструктивный мир фантазии выстраивает конструктивные действия

Если я исхожу из того, что живу в своем конструктивном мире фантазии, в котором я представляю себе, что у других людей тоже есть вполне равноправный конструктивный мир их фантазии, и я даю другим людям совет, консультирую их по определенной проблеме, то моя консультация автоматически проходит «конструктивно». Мне больше не нужно изучать или тренироваться в «конструктивной модели».

• Я признаю равноправный мир фантазии другого человека таким, каков он есть. Никакой аспект в нем я не оцениваю как «неправильный».

• Я стремлюсь точно понять, как именно устроен мир фантазии другого человека в этой – проблемной для меня – области. При этом я сначала приспосабливаюсь, насколько это возможно, к чужому миру фантазии, путем изменений в моем мире фантазии. Одновременно с этим я точно знаю, что я никогда не смогу понять его на все сто. Решающий момент здесь – в том, что я способен повторить фантазию другого человека так, чтобы он мог сказать: «Да, именно это я и имел в виду».

• Я размышляю над вопросом о том, что могу предложить другому человеку в качестве идеи, чтобы он смог, основываясь на существующем, достичь своих целей. Чего ему не хватает?

– Информации как новой «формы» в его мире фантазии?

– Способностей?

– Понимания того факта, что есть виды приспособления определенных типов фантазии, при которых в какой-то момент граница между ними стирается и оба мира воспринимаются как единый мир общей фантазии?

• Я наблюдаю, понял ли другой человек мою идею правильно, понял ли он то, что я имел в виду, и предлагаю сотрудничество: я рассказываю ему о своей идее/фантазии так долго, пока он не будет способен повторить ее, а я констатировать: «Да, именно это я и имел в виду». Так достигается взаимное понимание – общий отрезок игры успешно завершен.

• Теперь я наблюдаю, помог ли я другому человеку и исчезла ли проблема. Если нет, игра начинается заново.

В таких новых рамках фантазии жители дома Большого брата вели бы себя по-другому. Если бы один рассказал другому свои фантазии о том, что третий по своей фантазии сказал о нем, то тот пошел бы к этому третьему и расспрашивал бы его о том, что он, собственно говоря, имел в виду, и сам повторял бы это до тех пор, пока тот не сказал бы: «Да, именно это я и имел в виду». Только тогда можно быть уверенным в том, что твоя собственная фантазия достаточно совпадает с фантазией другого и что ее можно «понять». Только теперь имеет смысл смотреть, похожие ли у вас цели или разные, можно ли найти новую общую цель, есть ли желание продолжать игру вместе с этим человеком или же лучше сконцентрироваться на других контактах.

Предположим, общественные критики примут эту точку зрения о том, что каждый человек живет в своем мире фантазий. Что изменилось бы тогда? Они интенсивно заботились бы о том, чтобы самим быть уверенными в этом – что максимально точно поняли объект, который критикуют (= существующее). В то же время при их критике они осознавали бы, что, в сущности, они косвенно сообщают миру о том, какие цели преследуют сами – в своем конструктивном мире фантазии, а какие нет. Каждый критик в своей критике демонстрирует, как он представляет критикуемый объект в своем мире фантазии, как он его видит и понимает; своей оценкой он показывает, как этот фантастический объект совпадает или не совпадает с его личными желаниями и целями.

Конечно, все это, что формулирует критик, опять же интерпретируется другим человеком в его мире фантазии…

Таким образом, я могу намного расслабленнее смотреть на стычки, потому что обе стороны, с моей точки зрения, равноправны со своими фантастическими мирами. Для меня речь идет только о том, играем ли мы вместе, друг против друга или вообще не играем. Мы больше не занимаемся вопросом, что действительно, а что нет, что реально, а что нет. Этот вопрос полностью исчез, а с ним и любая связанная с ним разница. Если и возникают столкновения, то только на основе боли потери. Это единственное, что остается. Больше нет возможности уйти от боли потери на уровне обсуждения картин мира, теперь я должен непосредственно столкнуться с этой болью. Это значит: в спорном случае я сам признаю свою боль потери – и, возможно, формулирую ее для других, чтобы у них была возможность понять ее.

На вопрос «В чем истина?», который римский префект Пилат задал Иисусу, теперь можно ответить так: «Уже не важно…»

Также и вопрос, ведет ли себя человек по-настоящему, аутентично или фальшиво и лживо, уже не важен. Однако важно, хочу я играть или нет с человеком, который, как кажется, врет.

Важно, как каждый отдельный человек чувствует себя со своим собственным миром фантазии и его последствиями (опытом). Если он не доволен этими последствиями, то он может расширять свой мир фантазии до тех пор, пока не станет довольным. «Что работает для меня? Что действует? Что мне помогает? Чего не хватает?»

Кто, как и я, решится жить в личном конструктивном мире фантазии, больше не будет предоставлен картине мира, в котором «есть только одна-единственная совершенно передаваемая реальность». Однако это не означает, что он отворачивается от этой картины мира, отстраняется от нее и исключает ее. Это значит, что он интегрирует эту картину мира в свой конструктивный мир фантазии в виде возможности рассматривать мир таким образом и в то же время знает, что существует еще больше возможностей фантазии. У меня всегда есть выбор.

Что происходит, когда мы встречаемся с людьми, которые это видят иначе, чем мы, и считают конструктивный мир фантазии ерундой? Прелесть решения жить с такими конструктивными мирами фантазии заключается в том, что мы не принуждаем никого из своих собеседников к этому миру, он не обязан видеть это нашими глазами. Если кто-то и дальше считает, что он представляет правду, утверждения и какую-то объективную реальность, то он может это легко делать. С нашей точки зрения это – возможность вырабатывать внутренние миражи. Для нас это тоже мир фантазии, даже если собеседник называет его иначе. Вопрос лишь в том, как мы хотим общаться друг с другом. Однако и это мы можем разрешить, приспосабливаясь к миру представлений другого человека, говоря на его языке и продолжая осознавать свою фантазию: это всего лишь мир представлений, мир фантазии, один язык из многих. И если кто-то начнет с нами дискуссию о том, что правильно, а что нет, и захочет убедить нас в своей «реальности», мы почувствуем, что он как раз хочет добиться своей цели, которую не может отпустить. Может быть, он уклоняется от боли потери, которую уже давно не осознает. Подробно эту тему мы рассмотрим позже.

Альберт Эйнштейн сказал когда-то: «Меня мучает один вопрос: я сошел с ума – или все остальные?»

Со своим конструктивным миром фантазии мы теперь можем ответить: «Это больше не играет роли». Возможно, Эйнштейн лучше бы понял наш ответ, если бы мы сказали: «Это относительно».

Конечно, всегда приятно встретить человека, который смотрит на вещи похожим образом, у которого похожий мир фантазий с похожими желаниями и целями. Потому что тогда мы можем мирно играть вместе. Однако это никогда не разумеется само собой.

Во всей книге я предлагаю вам множество мелких аспектов, которыми вы можете расширить свой мир фантазии. Возникает возможность интегрировать все больше дисбаланса, свести все к одному и в целом почувствовать себя лучше. Возможно, постепенно, при чтении вы сможете лучше справляться с противоречиями – как со своими кризисами, так и с кризисами, которые вы переживаете в связи с вашим окружением.

Поэтому я приглашаю вас еще подробнее ознакомиться с моим миром фантазии, «примерить» его. Посмотрите до самого конца книги, если там обнаружится что-то, что вам нравится, что вам помогает, что кажется вам отличной идеей, именно тем, что вы проживаете, или что вас поддерживает в достижении ваших целей, – смело собирайте новый опыт, смотрите на то, что вам полезно, и конструируйте из этого ваш мир фантазии.

Напоминание

В этом месте я позволю себе небольшое отступление. Это будет своеобразная помощь – поддержка во время чтения – в том, чтобы сохранить общий взгляд при всем разнообразии и сложности тем. Подобные отступления – помощь – находятся в конце некоторых разделов книги и называются везде одинаково: «Напоминание». Благодаря этой помощи вы не только напоминаете что-то себе, но и видите, какие темы важны именно вам, чтобы вы смогли лучше понять описываемые здесь закономерности. В то же время таким образом тренируется ваша память, потому что постоянно повторяется суть прочитанного ранее. Даже если предложения покажутся вам знакомыми, все же не ленитесь и читайте эту помощь-напоминание всякий раз полностью. Это укрепляет нейронные связи в вашем мозге и интегрирует уже известное в свежеузнанное.

Здесь я пишу свое «Напоминание» в Я-форме, чтобы у вас был выбор – идентифицировать себя с этим утверждением и говорить эти предложения самим, или же видеть их как исключительно мою фантазию. Итак…

• Я вижу мир, людей и себя благодаря моему личному, конструктивному миру фантазии.

• Для меня каждый человек – в основе своей – свободен формировать свой равноправный мир фантазии и решать, с кем он хочет играть.