Текст книги "Свергнутые боги"

Глава 18. Серо-зеленые боги

Титаны стояли ровными шестерками, пристально глядя в небо.

Наверно, слыша рассказы об этих битвах, люди через тысячелетия придумают легенды об атлантах, держащих небо на своих плечах. Позже они не будут знать, что атланты, титаны и языческие боги – это один и тот же народ, восставший против своих создателей. Многое знать не будут, еще больше придумают.

Тор поправил островерхий шлем с длинным наносником, защищающим переносицу, украшенный на лбу кристаллом, предназначенным защитить лицо от «лучей смерти», отправив заряд в острие, украшающее шлем. Похожие шлемы были надеты на всех титанах, кроме рода Дэм, традиционно носящих двурогие шлемы.

Серо-зеленые начали атаку, сменив тактику. Теперь они нападали не по одному кораблю, а сразу по несколько. Атакуемым так сложней было увернуться от выстрелов, но и их «лучи смерти», даже случайно брошенные, чаще попадали в цель. Соединяясь, «лучи» меняли траекторию и становились мощней, что уже с большей вероятностью выводило корабли из строя.

Пучки энергии, метаемые его молотом, были самыми большими из «лучей смерти» его соратников. Если выстрел достигал цели, корабль серо-зеленых богов падал уже наверняка. Имелся у них и минус – они были менее быстрыми, от них противник мог легче увернуться. Зато в плотном бою пучки оказывались эффективней, поскольку, взрываясь, могли подбить сразу несколько кораблей. Как говорит народная мудрость, на каждый плюс есть минус, но и на каждый минус есть плюс.

Корабли принялись беспорядочно стрелять короткими «лучами», от которых легко можно закрыться щитом, но возрастала вероятность не успеть среагировать на случайный выстрел.

Серые планировали сломать построение.

Тор увидел, как диск, атаковавший Ларка, выстрелил в него. В тот момент он готовился принять на щит выстрел другого корабля. Пришлось ответить встречным выстрелом своего молота, хотя такая блокировка была очень опасна. Пучок плазмы взрывался, и его траекторию не мог предугадать никто. В этот раз повезло: пучок срикошетил от «луча смерти» диска и полетел вертикально вверх, как раз в это время там пролетал атаковавший диск. Пучок взорвался у него под днищем, и корабль, сначала взвившись по спирали вверх, затем начал стремительно падать. Тор отбежал ближе к Ларку, и звезда построения нарушилась. Поскольку они находились в одном квадрате, то для лучшей ориентировки стали спиной к спине.

Диск упал, из него повалил дым.

Открылся люк, и из диска показалось серо-зеленое существо в обтягивающем его тщедушное тело серебристом костюме со стеклянным куполом на голове. Ростом существо оказалось немногим больше метра и очень хилого телосложения. Серо-зеленый бог, раса которого породила титанов, не мог бы биться с ними в наземном поединке. Да и сам вид у него был невоинственный. Трещина шла по закрывающему голову стеклянному куполу, из которой сочился фиолетовый дым.

Огромные глаза, две дырочки вместо носа, щель рта и почти не обозначенный подбородок, переходящий в тонкую шею, не говорили о божественном величии творцов рода человеческого. Больше всего он напоминал ящерицу. Выпрыгнув на землю, серый пошатнулся, упав на колени. Трещина на шлеме расширялась, дым сочился все сильней.

Ларк замахнулся, чтоб метнуть во врага «луч смерти».

– Стой, он безоружен, – остановил Тор друга.

– Что ты говоришь, Тор, они убивают нас и безоружными, – гневно выдохнул Ларк. – Они наших стариков, матерей и детей топили без разбору.

– Он сам умирает, – аргументировал Тор свой довод жестом в сторону существа.

Один из тех, кого через много тысячелетий ученые назовут рептилоидами, не соглашаясь официально признать их существование, упал на спину. Сферический шлем раскололся на куски. Подойдя поближе, стало видно, как глаза вылезли из орбит еще больше, а щель рта открылась.

Серое лицо бога стремительно белело. Все говорило о том, что жизнь утекает из него. Тор не мог видеть цвета его ауры. Именно поэтому среди титанов считалось, что у богов нет души. Взгляд существа, которого уже не хотелось назвать богом, остановился на нем.

Существо одной рукой схватилось за горло, вторая рука с шестью пальцами потянулась к нему. Из горла вырвался сдавленный хрип и показались пузыри пены, моментально тающей в воздухе. Глаза вылезли из орбит.

Дышать. Я хочу жить, – зашелестело в голове.

– Я могу слышать его мысли, – поделился Тор, оглядываясь на Ларка, и увидел пикирующие на них три диска и летящие в их сторону три «луча смерти». Ларк первый заметил атаку и выстрелил в один из дисков, одновременно приняв на свой щит два выстрела.

Мощность выстрела отбросила их обоих на обшивку разбитой тарелки, новый выстрел разорвал Ларка, закрывшего его своим телом, на куски. Часть заряда срикошетила в шлем Тора и погнула наносник, с шипением впившийся в переносицу и выжигающий на переносице клеймо титана.

– Нет!!! – гневно закричал Тор и вложил всю свою злость в бросок «луча смерти» вслед дискам.

Выстрел сбил сразу два из них, раскидав как шарики в разные стороны. Корабли, очерчивая остающимся за ними дымом штопор, рухнули на поле боя. Другие титаны успели отбежать, тоже нарушив звезды боевого построения. На поле боя начиналась сумятица. Гневным движением Тор скинул свой мятый шлем, причиняющий боль, и рыжие волосы, опаленные пламенем битвы, рассыпались по плечам.

Он перевел взгляд на серо-зеленое существо, выпучившее глаза и тянущее к нему уже обе шестипалых руки. Небывалая ненависть захлестнула титана.

– Сдохни, – выхаркнул он и кинул «луч смерти» в рептилоида.

Послушный раб, – прошелестело в мозгу до того, как «луч смерти» разорвал врага, – хороший раб.

В мыслях врага не слышалось насмешки, злобы или презрения. Серо-зеленый бог действительно благодарил за то, что его лишили необходимости мучительно умирать в ядовитой атмосфере чуждой ему планеты. А обращение «раб», скорей всего, было единственным допустимым в языке богов при упоминании землян. Его синяя кровь забрызгала борт корабля, несколько капель попало на лицо Тора и зашипело.

Построение звездами распалось, корабли богов носились над полем боя, вычерчивая сложные рисунки и стреляя вниз короткими «лучами смерти». Титаны беспорядочно передвигались по полю, не думая об осознанной контратаке, а лишь стараясь уклониться от шквала выстрелов.

Тактика богов себя оправдала, титаны нарушили построение. Это был конец.

Глава 19. Ограбление

Народа возле супермаркета собралось очень много. Похоже, большая часть населения района пришла поглазеть на новую достопримечательность, привлеченная рекламой скидок.

Двое мужчин в одинаковых футболках и бейсболках сидели в серой легковушке, изготовленной на российском заводе лет так пятнадцать назад. Для подъезда к супермаркету взяли машину похуже, от нее много не требовалось, только довезти до входа.

У обоих на лице виднелась трехдневная щетина – у одного рыжая, у второго черный пушок. Человек с рыжей щетиной беззаботно оглядывал прохожих и улыбался, но не кому-то конкретно, а сам своим мыслям, а точнее – их отсутствию. Второй курил, украдкой пряча бычки в спичечный коробок и нервно поглядывая на рацию «йоки-токи», зажатую в левой руке.

– Николс, – обратился Харитон к напарнику.

– Говорил же тебе не обращаться по имени, – зашипел Николс. Не представляло труда заметить, что его нервы оголены до предела. – Или Вася обращайся, или просто на «ты».

– Так зачем тебе рация? У тебя же есть мобильный телефон. По нему слышно лучше и помех нет.

– И менты их вычисляют в шесть секунд, и все звонки потом за весь период отслеживают. Это детские рации, купленные в игрушечном магазине по цене одной бутылки не особо дорогой водки. Вычислить их невозможно. Отследить тоже. А мобильные телефоны мы не просто выключили, мы даже симки из них вытащили, ведь даже случайный звонок может засветить нас в этом квадрате, и потом слишком много хвостов придется рубить. Мы дорожим свободой, поэтому не можем позволить себе случайностей. Понял?

– Угу, – неуверенно протянул Стольник. Он не знал, что такое «симки», где люди берут хвосты и зачем их рубят. – Что для вас свобода?

– У нас «волчья свобода», ты не поймешь.

– Свобода преступников?

– Свобода – это когда у твоей машины полный бак бензина. Когда есть запасная обойма и баланс на мобильном.

– И деньги?

– Деньги – это воздух. Они, как дыхание, необходимы для жизни, но ведь мы живем не только для того, чтоб дышать. Волка ноги кормят. Пока есть возможность двигаться, все будет.

Стольник глубоко вздохнул и задумался.

– Ты точно все запомнил? – спросил Николс, испытующе глядя на нового подельника.

Харитон утвердительно кивнул.

Тем временем двое в таких же футболках ждали с другой стороны супермаркета: один ближе к служебному входу, второй – возле машины. Носатый нервно покусывал губу, прохаживаясь вблизи старенькой машинки с шашечкой такси, а крепыш, стоя в стороне, с тупым видом рассматривал рацию.

– Рацию спрячь! – прошипел носатый, своей худобой и напряженностью напоминающий гремучую змею.

Крепыш стиснул зубы так, что вздулись вены на висках, но промолчал и рацию убрал за пояс.

Две пожилые женщины, прошедшие мимо машины, с удивлением посмотрели на ее багажник, из которого издавались непонятные звуки.

– Барана везем, – заулыбался тощий редкими зубами, – у брата свадьба в поселке.

– Мучают бедное животное, ему же душно, – запричитали тетки и пошли дальше.

Когда они скрылись за поворотом и улочка опустела, Сусел открыл багажник, в котором с выпученными глазами ворочался и мычал маленький пузатый человечек.

– Я же тебя, барана, предупреждал, чтоб молча лежал, – злобно сквозь сжатые зубы процедил он, достал из-за пояса пистолет, старательно прикрутил к стволу глушитель и выстрелил три раза. – А это чтоб ты, бедное животное, не мучился.

Аккуратно закрыв багажник, Сусел осмотрелся. Улочка оставалась пустынной, его действий из окон тоже никто увидеть не мог.

Рябой поднял на него тяжелый взгляд и неодобрительно покачал головой. Сусел виновато пожал плечами:

– Да, я забыл про снотворное, но и ты не напомнил.

– Он должен был стать заложником на случай неудачного отхода.

– Не поминай неудачу на деле, – побагровел от злости Сусел, но, по-видимому понимая, что нужно успокоиться, три раза глубоко вдохнул и выдохнул и добавил: – Да, психанул немножко. Как будто ты не волнуешься.

– Ты совсем психом стал, первому водителю башку проломил, второго пристрелил.

– Потому что я устал. На взводе уже несколько месяцев, кто выдержит?

– Мы же выдерживаем. На. Займи руки лучше этим, – сунул ему рацию Рябой.

Из дверей служебного выхода появился молодой парнишка с круглыми глазами и всклокоченными волосами, покрытыми кепкой. Одет он был в темно-синюю робу, на плече висела кожаная сумка с закрепленным на ней фонариком.

Подельники понимающе переглянулись.

Электрик открыл щит одним из ключей на связке, прикрепленной к сумке.

Рябой, подойдя сзади, ударил его предплечьем по шее. Удар получился очень сильный, стало понятно, что в рукаве спрятана труба или железный прут.

Рябой придержал тело электрика, а его напарник ловко помог снять с его плеча сумку, а затем куртку. Сусел, надев спецовку, закинул сумку на плечо, поменял бейсболку на кепку и пошел к служебному входу. Рябой посадил бесчувственного электрика к стене и надвинул ему на лицо бейсболку.

Сусел открыл дверь электронным ключом и вошел внутрь супермаркета. Не прошло и минуты, как он распахнул дверь и махнул Рябому, успевшему к тому времени связать электрика и заклеить ему рот скотчем.

Рябой взвалил на плечи электрика и легкой трусцой, не ощущая субтильной ноши, направился к входной двери.

Сусел тем временем достал «йоки-токи» и произнес:

– Мы дома.

– Тогда мы в гости, – последовал ответ из рации.

Николс снял бейсболку и опустил на лицо маску из женского чулка, заранее надетую на темечко, как еврейская шапочка. Стольник задумался, почему у него нет маски. Машина сигналила, заставляя людей расступиться. Подъехав к распахнувшимся при их приближении дверям супермаркета, автомобиль не сбавил хода и въехал внутрь магазина. Когда машина остановилась, следуя плану, грабители выскочили из нее и направились к кассам.

Николс на ходу достал черный пистолет и передернул затвор. В руках следовавшего за ним Стольника виднелся большой плотный тканевый мешок.

Когда они оказались возле касс, Николс выстрелил в потолок, потом, сделав несколько шагов в сторону начальника службы безопасности, легко узнанному не только по бейджу, но и по кобуре на поясе, выстрелил ему в бедро. Когда тот вскрикнул от боли и, схватившись за ногу, упал на пол, Николс хладнокровно ударил его носком ботинка в челюсть. Забрав у него из кобуры пистолет и протянув его Стольнику, Николс выкрикнул:

– Все спокойно легли на пол! Это ограбление. Любые резкие движения с вашей стороны будут пресекаться выстрелами в живот.

Толпа заволновалась и зашевелилась. Николсу пришлось еще раз выстрелить в потолок и направить пистолет на одного из покупателей, находившихся ближе всего к нему. Тот попятился, отталкивая всех стоящих за ним, а затем присел. Все, кто находился на уровне прицела, сели на корточки.

– Лежать, сказал же! – заорал Николс и стал водить пистолетом из стороны в сторону.

Когда он направлял дуло, люди, оказавшиеся на прицеле, сразу приседали и расстилались по полу, тесня друг друга.

Николс облегченно выдохнул. Он удержал ситуацию под контролем, если толпа побежит, их просто затопчут, и не поможет никакой пистолет. Теперь главное – не терять темп, чтоб люди не успели среагировать и не появилось желающих строить из себя суперменов.

– Теперь все кассиры приготовились к выдаче денег, – скомандовал Николс и подошел к ближайшей кассе, направив ствол на кассиршу, стоящую на коленях, поскольку клетушка кассы не была предназначена для того, чтобы в ней лежали.

Та принялась спешно выгребать деньги. Николс кивнул Стольнику, и тот согласно договоренности протянул ей открытый мешок. Девушка угловатыми движениями робота принялась перекладывать деньги.

Харитону мешал пистолет, он не знал, как избавиться от него, и тут его взгляд упал на бейдж продавщицы, висевший у нее на шее на шнурке. Он потянул к ней руку, в которой сжимал пистолет, отчего девушка зажмурилась, и снял шнурок.

Вдев шнурок в спусковую скобу на пистолете, Стольник повесил оружие на шею, освободив этим руки.

Николс замер, глядя на него в недоумении, но, когда Харитон держа мешок одной рукой, второй стал помогать кассирше складывать деньги, понял его намерения и переключил свое внимание на толпу.

Пока Стольник выгребал деньги из кассового аппарата, Николс подошел ко второй кассе и дернул за руку замешкавшуюся девушку.

– А ну, открывай кассу.

Девушка пыталась его отстранить, Николс толкнул ее на кассовый аппарат, так что она ударилась лицом, из носа моментально показалась кровь, после чего кассирша незамедлительно предоставила доступ к деньгам.

Внезапно старичок с козлиной бородкой встал с колен и вышел ближе к кассе. Вызывающе поправив очки, он произнес:

– Куда же катится эта страна, бандиты во власти, бандиты в милиции и в магазинах бандиты. Мирных людей везде обирают. Пошли вон отсюда, подонки!

– А ну, дед, лежать, а то пристрелю, – с волчьим придыханием предупредил его Николс.

С пола начали подниматься еще двое мужчин, контроль над толпой начал таять как утренний туман.

Николс, недолго раздумывая, выстрелил старику в колено. От выстрела и дикого крика не только те, кто хотел встать, попадали на пол, но и те, кто лежал, попытались сильней вжаться.

Стольник, глядя на корчащегося от боли старичка, подошел ко второй кассе и принялся тупо закидывать деньги в пакет. Его подельник тем временем подошел к третьей и четвертой кассе, расположенным чуть в стороне. Как бы извиняясь перед свидетелями ограбления, он произнес:

– Я же предупреждал, чтобы тихо лежали, сами виноваты. Не кипишуйте, чтоб мне больше ни в кого не стрелять.

Собрав деньги, Харитон направился к третьей кассе и почувствовал резкий всплеск информации, идущей от входа. Переведя свое внимание туда, он увидел двух забегающих в магазин мужчин в синей форме. Один направил пистолет на него, второй на Николса.

– Быстро бросили оружие и на пол легли, уроды! – перекрикивая друг друга, заорали полицейские.

Николс начал поворачиваться к ним, направляя пистолет в сторону неожиданной агрессии. Тот, кто целился в Николса, выстрелил. Стольник увидел летящую тому в грудь пулю и кинул в Николса мешком с деньгами. Про монеты тот ничего не говорил, а Стольник, не зная их ценность, тоже ссыпал в мешок, поэтому мешочек с деньгами получился увесистый. Он-то и ударил грабителя в спину, отбросив Николса за кассу. Пуля попала в стенку. Оба полицейских направили стволы на него. Стольник понял, что сейчас в него полетят маленькие кусочки металла, а эти предметы причиняли страдания.

Резким движением он снял пистолет и отскочил в сторону с линии прицела. Полицейские начали разворачиваться, но он оказался проворней.

Держа пистолет за привязанный к нему шнурок, Харитон ударил ближайшего противника. Ствол пистолета воткнулся блюстителю порядка между ребер, вторым движением Харитон выбил ему челюсть и, оказавшись возле его напарника, осознал, что оружие, направленное на него, уже выплюнуло пулю. Увернувшись от пули, Стольник ударил своим необычным оружием по рукам полицейского, и пистолет, а вместе с ним и оторванный палец, отлетел в сторону. Вторым движением Харитон ударил ему в бедро, и противник тоже свалился как подкошенный.

Все это заняло доли секунды, Николс только выбрался из-под прилавка и поднял пакет с деньгами.

– Быстрей деньги сюда, – приказал бандит кассиршам третьей и четвертой касс, выхватил только крупные купюры.

Стольник тем временем стоял и задумчиво осматривал место боя.

– За мной! – истошно заорал Николс, оглянувшись на него, и побежал вглубь магазина.

Харитон бросился следом, аккуратно переступая через лежащих на полу покупателей. Рефлекторно он сжимал в руках шнурок с прикрепленным к нему пистолетом, с дула которого капала кровь.

Металлическая дверь в конце магазина открылась, впуская их. От входа слышался нарастающий гул, еще непонятно что предвещающий.

За дверью их встретил Рябой, первым делом задавший вопрос:

– Целы?

– Да, – ответил Николс, – вы как?

– Сусела подстрелил охранник, – коротко ответил Рябой.

– Сильно?

– Насмерть, похоже, – отвечал на ходу Рябой. – Если врачам оставим, может, и выживет.

– Забирай его быстрей и валим. Мы и так от графика отстаем на две минуты.

Зайдя в комнату охраны, они увидели трупы двух охранников и сидящего на кушетке Сусела, держащегося за окровавленный бок.

– Шухер, сваливаем быстрей! – заорал Рябой, взглянув на мониторы. – Менты в зале. Братан, края раны сожми, чтоб кровь меньше шла.

– Больно-то как, – сквозь посиневшие губы ответил джентльмен удачи, оставленный своей госпожой.

Николс хватом коршуна вцепился в стоящий на столе пакет и второй рукой помог подняться Суселу. Все понимали, что время идет на секунды. Рябой подошел к двери и, приоткрыв ее, кивнул Стольнику. Тот вышел во двор и направился к машине. Рядом посторонних не ощущалось, он это чувствовал, поэтому шел не раздумывая. Тем не менее плохое предчувствие закололо где-то под ложечкой. Он ошибся, но еще не понимал в чем.

Николс сел за руль и завел машину. Остальные запрыгнули в салон, закинув сначала раненого, корчащегося в предсмертных судорогах, а потом мешки с деньгами. Стольник сел назад рядом с раненым.

Машина взвизгнула шинами и устремилась прочь от места преступления. Харитон услышал выстрелы в их сторону. Никогда еще он не чувствовал себя так беспомощно. Зажатый в узкой железной коробке, не способной защитить от пуль, но лишающей возможности двигаться, он понял, что нарушил основной принцип ведения боя – утратил контроль над ситуацией. От этого его затошнило, а в спине как-то странно похолодело. Похоже, это и была его ошибка. Если позволяешь загнать себя в металлическую коробку, рискуешь стать мышкой.

Бандиты беспрепятственно заехали во двор, где оставили джип, быстро перегрузились, загородив брошенной машиной путь возможным преследователям, и с пробуксовкой, выдающей контролируемую панику, помчались прочь от места, где их всегда будут проклинать.

Стольник сидел и смотрел, как сквозь судорожно сжатые пальцы подельника сочится кровь, и думал, какая жизнь все-таки глупая суета. Сначала Сусел сделал плохо, затем это маятником вернулось, но ведь так и должно быть. Сначала он убил, теперь сам умрет. Да это нормально! Или нет?

Внедорожник в стремительном порыве своей многолошадной мощи, взметая клубы пыли, несся по наезженной в поле дороге от городка, подарившего им, посчитавшим себя вершителями судеб, иллюзию вседозволенности.