Текст книги "Однажды в Хорс-тауне"

– Это ты не понимаешь, Винс. Мы должны рассказать все этому человеку. Только он может нам помочь.

– Черта с два.

– Эта тварь может вернуться! Ты думаешь, ей хватит того малыша? Вот увидишь – через какое-то время она убьет еще одного…

– И тоже подбросит уродца?

– Если я правильно все понимаю, то – да, непременно, – кивнул Нуб.

– Прямо как кукушка… – пробормотал Винс задумчиво.

– Что?

– Как кукушка, говорю. Ну, знаешь, она ведь подбрасывает свои яйца в чужие гнезда, а чужие яйца разбивает. Очень похоже.

– Похоже, – согласился даркер.

– Так, может, мы имеем дело с огромной уродливой зеленой кукушкой?

– Таких не бывает, – возразил Нуб.

– До вчерашнего дня я не знал, что даркеры бывают, – хмыкнул Новал. – Может, и ты о кукушках-великанах попросту не слышал.

– Не знаю, Винс, не знаю, – покачал головой коротышка. – Я просто уверен, что без моего знакомого тебе не обойтись.

– Черт с тобой, – махнул рукой детектив. – Веди меня к своему знакомому. Он тоже из ваших?

– Не совсем. В общем, он человек. Но не совсем такой, как другие…

– Я боялся это услышать, – с кислой миной заявил Винс. – Надеюсь, это не какой-нибудь сумасброд, сбежавший из дурки?

– О нет, не волнуйся, он не псих, – улыбнулся Нуб.

– Тогда идем.

– Не получится, – виновато развел руками темный.

– Что значит «не получится»? – опешил Винс. – Ты только что уговаривал меня проконсультироваться с этим таинственным «абсолютно нормальным человеком», а теперь говоришь – «не получится»? В чем подвох?

– В том, что он приедет только через неделю.

– Как здорово. Неделя – это как раз столько, сколько у меня нет. Вряд ли мои клиенты будут спокойно сидеть и ждать приезда твоего дружбана. Дней через пять они, думаю, откажутся от моих услуг. С твоим знакомым можно связаться по телефону? Или через, прости Господи, Интернет ему написать?

– Ничем не могу помочь. Я не знаю ни его телефона, ни его Интернета, – только адрес. А, так как раньше Доктор не приедет, сейчас он нам бесполезен.

– Доктор? Он что, кого-то лечит? Я бы сто раз подумал, прежде чем идти на прием к человеку, который якшается со всякими типами вроде тебя, или еще кого похуже.

– Никого он не лечит. Доктор изучает монстров, для него это – труд всей жизни. Он монстролог.

– Знаешь, друг мой, мне кажется, на этом пока стоит остановиться, иначе мой мозг взорвется еще раньше, чем твой проклятый Доктор вернется в Хорс-таун. Куда он, кстати, уехал?

– Как я слышал, в Луизиане нашли какое-то древнее захоронение, и Доктор незамедлительно отправился туда, чтобы поискать среди руин останки гулей.

– Ваши друзья?

– Не совсем. Гули – это стервятники с весьма своеобразным чувством юмора. После того, как гуль сжирает плоть мертвеца, он кладет его череп в изголовье могилы, как бы предупреждая, что в этой могиле уже нечем поживиться.

– Действительно своеобразно, – пробормотал Винс. – Но, как я уже сказал, хватит на сегодня. У меня в голове и так творится черт знает что… И это значит, что мне снова нужно выпить.

– Мне пойти с тобой?

– Извини, малыш, туда, куда я собрался, детей не пускают даже в сопровождении взрослых, – развел руками Новал.

– Все шутишь, – укоризненно произнес даркер.

– А что мне остается? Пока твой Дуллитл не вернется, я ничего не могу поделать с таинственной тварью. Чем же мне заниматься, как не убивать печень, смотреть, как другие занимаются тем же, и высмеивать их?

– Я думал, ты меня угостишь.

– Угощу, конечно. Но не сейчас… Сейчас мне надо чуточку побыть в одиночестве. Без обид. Бывай, Нуб.

– Бывай, Винс.

Даркер отправился обратно, а сыщик снова пошел по улице вверх, намереваясь засесть в первом попавшемся баре – главное, чтобы там было, что пить.

* * *

«Техасский ковбой» знавал лучшие времена. Может, он и не процветал, но ни разу еще в нем людей не было так мало, как в этот вечер. Кроме Винса, заглянуть в гости к обитателям прерий изъявили желание двое. Впрочем, сыщик искал не компанию, а дешевое пойло, способное вернуть в прежнее русло ход его мыслей. Нубу удалось перемешать их в невероятный коктейль, и Винс мог лишь догадываться, какие ингредиенты реальны, а какие – нет.

«Черт, я живу в этом проклятом городе семь лет и ни разу не сталкивался с чем-то подобным, – размышлял Винс, разглядывая свой стакан на свет. – Все это похоже на дурной сон, но, сколько я себя не щипаю, проснуться не могу. Может, завтрашнее утро подарит мне прежнюю рутину, к которой я так привык? Может, в этом завтра не будет проклятых даркеров и чудовищ с замашками кукушек? Ко мне придет очередная старушка с банкой клубничного джема и парой долларов в кармане и попросит достать из канализационного люка ее непоседливую кошку… Дьявол, я всего день занимаюсь этим делом, а уже мозги набекрень…»

Он рывком опрокинул в себя содержимое стакана и щелчком пальцев подозвал веснушчатую дурнушку в ковбойской шляпе.

«Да еще эти уроды из «Фляжки»… Надо было спросить у Нуба, кто они. Хотя… Он наверняка сослался бы на этого своего Доктора. Еще один шут гороховый… И откуда все они взялись в нашем захолустье?»

– Принеси еще виски, – бросил он девчонке и пальцем толкнул пустой стакан в ее сторону.

Веснушчатая удалилась, не забыв демонстративно фыркнуть – видимо, выразив тем самым отношение ко «всяким недалеким пьянчугам» в ее баре.

«Нос болит… Вот гадство. Может, купить защитную маску, как у Рипа из «Пистонс», и ходить в ней? Представляю, как на меня будут смотреть все эти уроды. Даже долбаные панки, с ног до головы обвешанные железяками»

Дурнушка вернулась с порцией виски, поставила ее перед Винсом и поспешно ретировалась. Общаться с детективом она явно не хотела.

Новал поднял стакан, задумчиво покрутил в руках.

– За тебя, приятель, – тихо сказал он.

Их с Мердоком нельзя было назвать друзьями. Но они провели во «Фляжке» не один вечер, играя в бильярд, беседуя на всевозможные темы, и как-то притерлись друг к Другу. Пожалуй, теперь в заведении Брюса станет слишком пусто.

Вздохнув, сыщик залпом влил в себя пойло.

Виски был дрянной. Выжимка из тараканов, иначе не скажешь. Но за годы, проведенные в Хорс-тауне, желудок Винса успел повидать и не такую дрянь, так что он особо не жаловался.

– Эй, коровка, тащи счет, – не упустил возможности подтрунить над веснушчатой Новал.

Дурнушка с выражением крайнего презрения на лице принесла листок и бросила на стол перед Винсом:

– На, держи. Надеюсь, у тебя не хватит денег, чтобы расплатиться, и Гай наваляет тебе по первое число.

– Не бойся, коровка, – ухмыльнулся детектив, отсчитывая нужную сумму. – Я никогда не хожу по барам пустой. Я даже дам тебе пару купюр на чай – коровы ведь любят пощипать зелень?

Веснушчатая хотела вспылить, но сдержалась. Винс мысленно усмехнулся.

– Забирай, – сказал он, поднимаясь и надевая шляпу. – Мир твоему стаду.

Когда он выходил из бара, взгляд «коровки» буквально жег ему спину.

Винс направлялся домой. Ему уже надоело слоняться по городу, и он мечтал поскорее свидеться с подушкой, прижаться к ней небритой щекой и заснуть.

Внимание его привлекла яркая неоновая вывеска «Жасмина». Сыщик вспомнил рассказ Брюса о новой девочке, которую Дезмонд переманил из «Цветного носорога».

Руки сами собой сжались в кулаки, а зубы издали неприятный скрип.

– Дезмонд… – процедил Винс.

Дезмонд был ублюдком из тех, кто в юные годы обнюхивался кокаином, трахал глупых сучек в туалетах элитных клубов и, накачанный наркотой, гонял по улицам на подаренной отцом «Ламборджини». Кто после бесшабашной юности надел пиджак, брюки, блестящие туфли от Гуччи и стал руководить всеми крупными и не очень махинациями в провинциальном городке. Отец его заправлял делами в Джерси, а «малышу Деззи» достался Хорс-таун – «чтобы руку набивал».

Ведь к Дезмонду, единственному наследнику старика, после смерти родителя отойдет все состояние, включая стриптиз-бары и подпольные заводы, где трудились «братья из Поднебесной».

Винс ненавидел Дезмонда всем сердцем, ненавидел люто, бескомпромиссно. Какой-нибудь сценарист, реши он экранизировать жизнь Новала, непременно объяснил бы эту ненависть тем, что «Дезмонд был скотом, которых Винсу надлежало ловить».

В реальности все обстояло, разумеется, не так просто. Дело было в социальных ступенях, разделявших Винса и Дезмонда. Первый с рождения находился в самом низу, второй же без особых помех стартовал с середины лестницы и постоянно поднимался выше.

Бедные всегда ненавидят богатых. Особенно тех, которые нажили это богатство не собственным горбом, а получили от родственников. А все лозунги типа «детективы и бандиты – враги навек» являлись лишь небольшим довеском.

«Может, зайти? Поглядеть, что там за новая девочка…»

Винс порылся в карманах и с грустью обнаружил лишь мятый доллар и мелочь.

«Коровка беспокоилась не зря, – отметил сыщик мимолетом. – Еще пара стаканчиков, и Гай заимел бы на вечер нового спарринг-партнера».

Поход в стриптиз-бар подошел к концу, так и не успев начаться. За эти деньги перед Винсом не разделась бы и самая древняя старушка, что уж говорить о фигуристых девушках.

«Но у меня ведь есть девятсот баксов! – осенило Новала. – Может, потратить немного, а Пропнику сказать… Хотя нет, старый ишак меня с потрохами сожрет.»

Бросив прощальный взгляд на вывеску «Жасмина», он вздохнул, сунул руки в карманы и побрел дальше. Ветер пригнал на тротуар пустую банку из-под «Пепси», и сыщик пинал ее до самой конторы. Только у двери, уже ковыряя ключом в замке, детектив вспомнил о квартплате. Посмотрев на часы – десять вечера – Винс проклял себя за забывчивость и пошел к Пропнику.

– Кого там несет?! – проскрипел старик из-за двери в ответ на настойчивый стук.

– Мистер Пропник, это Винс Новал.

– Ах ты, дьявол! – возбужденно воскликнул тот.

Зашевелились замки, соскочила цепочка, и дверь распахнулась. Старый прохвост в бирюзовом халате и колпачке с кисточкой, уперев руки в бока, грозно смотрел на детектива. Впрочем, к подобным проявлениям «крутого нрава» Винс давно привык. В другой день он бы не преминул бы зевнуть и сказать что-нибудь этакое, емкое и колкое, но это продлило бы тираду Пропника минут на десять… Винс решил, что на сегодня ему и без того хватило– Где ж тебя, так-перетак, носило, а? – прищурив правый глаз, вопросил старик.

– То тут, то там, – уклончиво ответил Винс. – Не успел, с кем не бывает?

– С тобой не бывает! – рявкнул Пропник. – Не бывает, чтобы ты успевал! Сейчас хоть принес?

– Сейчас – принес. Иначе б и не стучал.

– Я б тебе потом… Настучал… Давай, в общем, денежку.

Винс послушно вручил Пропнику необходимую сумму. Старик из вредности пересчитал купюры два раза, подивился точности сыщика и, ничего больше не говоря, захлопнул дверь.

– И вам доброй ночи, – пробормотал сыщик и отправился восвояси.

Оказавшись внутри, он сгреб с дивана на пол весь хлам, после чего швырнул на стул плащ и шляпу. Подметил, что на столе все еще стоит пакет с утренним пивом.

«Завтра подлечимся с утра!» – пообещал себе детектив, стягивая джинсы.

В трусах и майке он улегся на диван, накрылся старым дырявым пледом и закрыл глаза. Сон свалил его моментально, словно пуля в висок.

* * *

Престарелая гусеница поезда с облегчением фыркнула в последний раз и замерла. Кто-то решил, что она сдохла, но нет – это был всего лишь небольшой тайм-аут.

Двери вагонов открылись, проводницы заняли свои места у входа. Пассажиры один за другим покидали поезд, падали, промахнувшись мимо ступеньки, подворачивали ноги, чертыхались и собирали рассыпавшийся по перрону багаж.

Книголюб в последний раз выглянул в окно, подхватил с полки саквояж и покинул купе. В коридоре он столкнулся с давешней семьей. Женщина вновь стала благодарить его за чудесное спасение мужа, тот смущенно бурчал что-то вроде: «Будете в наших краях, заходите» – и хлопал книголюба по плечу, а светлый мальчишка стеснялся и прятался за спины родителей.

Проводница, увидев книголюба, заулыбалась. Тоже поблагодарила – сказала, что давно не видела таких мужественных людей и что клятва Гиппократа, как выяснилось, вовсе не пустой звук.

Распрощавшись со всеми, мужчина спрыгнул со ступенек на землю и, поправив съехавшие на кончик носа очки, двинулся к джентльмену с газетой, сидевшему на лавке посередине платформы.

– Добрый день.

– Что? Ах, простите! – мужчина поспешно отложил газету, вскочил и протянул книголюбу руку:

– Добрый день, доктор Харвис.

– Ради Бога, Майкл, зовите меня просто Курт, – поморщился тот, пожимая руку. – Терпеть не могу, когда друзья зовут меня по фамилии!

– Учту, – пообещал Майкл. – Позвольте помочь вам с саквояжем.

– Да вы что, с ума сошли, мой добрый друг? Вы что же, устроились носильщиком на вокзале? Мне вполне по силам нести мой багаж, и бросьте эти ваши штучки! – доктор погрозил товарищу пальцем.

– Извините, до… Курт. Я просто стараюсь быть любезным. Нечасто вы посещаете наши края.

– Доселе не было необходимости.

– Да уж… Впрочем, о работе пока рано. Скажите лучше, как вы доехали? Без эксцессов?

– Почти, – ответил Харвис. – Вчерашним вечером мне довелось разобраться с одним наглым диббуком[1]1
  Диббук – в еврейском фольклоре – злой дух или обреченная душа. Овладевает телесной оболочкой человека и начинает вещать его устами, причиняя боль.


[Закрыть], выбравшим жертвой мужчину из соседнего купе. Пришлось усмирить его именем Соломона.

– Что вы говорите? Диббук? – изумился Майкл. – Не может быть! И что же, имя Соломона все еще на них действует?

– Не совсем. Мне пришлось добавить кое-что от себя, чтобы дух отпустил несчастного. Ах, ну до чего же они настойчивые! Впрочем, при этом – чересчур прямолинейные. Так что никаких сложностей не возникло.

– Однако, судя по всему, твари эволюционируют. Одного имени им уже мало.

– Ну а что вы хотите? Всяк развивается, чтобы выжить. Дарвинская теория естественного отбора в действии, вне зависимости, о ком мы говорим – о ящерице, человеке или духе.

– Вы как всегда правы.

– Хватит тешить мое самолюбие, Майкл. Вы и сами это прекрасно знали.

– Всегда приятно услышать мудрые слова от того, кого считаешь своим учителем.

– Вы вгоняете меня в краску. Право, ваши похвалы излишни. Лучше расскажите, что интересного с вами произошло со времен нашей последней встречи…

Двое мужчин, тихо беседуя, покинули перрон.

Проводницы закрыли двери и отправились обедать.

Глава 2
Прекрасный цветок «Жасмина»

Еще один день по старой традиции начался мигренью. Сыщик с трудом открыл глаза и несколько секунд внимательно изучал комнату, в которой ему довелось заснуть. Убедившись, что это его дом, а не мусорный контейнер, он перевернулся на другой бок и снова зажмурился.

Только через пару минут пришло осознание нового дня. Осознание того, что пора подняться с кровати, открыть банку пива и закурить, глядя в окно на сонный город.

Хорс-таун невероятно скучен в любое время суток, но утро чем-то нравилось Винсу. Он любил смотреть на заспанных людей, неуверенными движениями поворачивавших ключи в замках, полуобнаженных молодых девиц, которые, разместив бюсты на подоконнике, дымили тонкими дамскими сигаретами. Кто-то в сердцах бил по капоту, обнаружив, что за ночь его машина лишилась магнитолы или колес, кто-то спотыкался и ронял дипломат с бумагами в лужу. Частенько застежка не выдерживала, дипломат раскрывался, и бумаги устремлялись прочь с порывом холодного осеннего ветра, провожаемые проклятьями и криками.

Утром можно было увидеть настоящие лица людей. Не те маски, которые они наденут чуть позже, оправившись ото сна, а их всамделишные физиономии, отмеченные печатью усталости и раздражения. Не замазанные дешевым гримом и не стянутые нелепым официозом.

Наверное, за это Винс и любил утро.

Потому что иных причин его любить попросту не было.

Он в очередной раз – в который уже? – открыл банку довольно мерзкого «Натурала», сделал несколько больших глотков, поставил на подоконник и взял открытую пачку сигарет со стола. Прикурив от именной зажигалки, затянулся, зашелся кашлем и, после нескольких ударов кулаком в грудь, снова затянулся.

И смотрел, смотрел, стараясь не упустить ни одного движения за окном.

Сегодня был самый разгар рабочей недели – среда. Своеобразный пик. У кого-то – самый долгий день недели, у кого-то – такой же, как и все остальные, но «черт, до выходных еще двое суток!»

Только Винсу было глубоко наплевать, какой сегодня день – суббота, вторник или День Благодарения. Если работа имелась, он работал и в праздники. Если нет – целыми днями сидел у телека и пересматривал старые матчи «Лейкерс». Он уже наизусть знал стенограммы знаменитых сражений восьмидесятых между его любимыми «озерниками» и ненавистными «кельтами», мог без запинки рассказать статистику Мэджика в победных для лос-анджелесцев финалах.

Винс с детства любил баскетбол. В юности ему доводилось несколько раз бывать на матчах местных «Пистоне» – отец был большим их фанатом, – но юный Новал так и не разделил любви родителя к «поршням». А вот в «золотистых» из Города Ангелов он уже тогда втюрился по уши: в те годы их матчи частенько показывали по кабельному.

С тех пор Винс стал их преданным фанатом и, хотя так ни разу и не побывал на играх, старался не пропускать те, которые транслировало телевидение.

«Может, запастись пивом, заказать пиццу и завалиться на диван пересматривать финал-2001? – подумал Винс, щелчком отправляя бычок в окно. – Мне бы не помешало полдня отдыха… После вчерашних похождений».

Нос все еще болел, хоть и не так сильно, как вчера.

Зазвонил телефон.

Этот звук довольно редко раздавался в конторе Новала. Поэтому сыщик не сразу понял, что происходит. Когда же до него наконец дошло, он выругался, и, подняв трубку, обреченным тоном сказал:

– Алло.

– Доброе утро, – сказала трубка голосом Генри Кребола.

– Утро, – кратко ответствовал сыщик.

– Я говорю с мистером Новалом?

– Именно так. А вы, как я понимаю, Генри Кребол?

– Да. Вы узнали меня?

– Сюда мало кто звонит. Можно сказать, вы – второй после полиции.

– Шутите, – рассмеялся Генри, но чересчур уж наигранно.

– Отнюдь. Хотя последние два месяца они тоже молчали. Видимо, поверили, что я и в самом деле выращивал марихуану исключительно в декоративных целях.

– Ясно… Послушайте, мистер Новал, я звоню сказать, что мы с Мэй переехали.

– Переехали?

– Да, именно. К родителям жены.

– Зачем? Соскучились по теще?

– Вы понимаете, этот зеленый малыш… Как бы вам сказать… Он немного…

– Раздражает.

– Да, да. Мы оставили его там, а сами уехали. Мэй никак не может смириться с тем, что Джонни мертв… Как вы думаете, мы поступили глупо?

– Оставлять зеленого людоеда в квартире – может и глупо. В остальном я вас прекрасно понимаю.

– Но что может натворить этот зеленый? Он же еще младенец.

– Младенец младенцу рознь. Вы помните его взгляд?

– О да. Хотя предпочел бы забыть.

– Людоед с подобным взглядом способен на все, как мне кажется.

– О Боже… Может, нам стоит вернуться?

– И что же вы сделаете, мистер Кребол? Вы не сможете ему помешать. На вашем месте я бы поступил точно так же. Невозможно находиться с подобной тварью под одной крышей, тем более, если вы хотите прийти в себя после смерти сына. Однако ему нет дела до ваших потрясений, так что он вполне может превратить ваше гнездышко в настоящую свалку.

Некоторое время в трубке было слышно только прерывистое дыхание мистера Кребола.

«Боится!» – удовлетворенно отметила темная часть Винса.

– Это как же? – хрипло поинтересовался Генри.

– Сложно сказать точно, но… Вы когда-нибудь видели картину «Последний день Помпеи»?

Снова хриплое дыхание, буквально несколько мгновений, и – короткие гудки.

– Ну вот и поговорили, – с чувством выполненного долга заявил Новал и положил трубку на рычаг.

Интересно, они ринутся домой прямо сейчас или чуть попозже? А может, страх перед зеленым ублюдком окажется сильней страха перед затратами на ремонт, и Креболы останутся у родителей?

Чего люди боятся больше? Лишний доллар потерять? Или столкнуться с неизвестным?

Винс задумчиво смотрел в окно.

Черта с два. Деньги решают все.

Подхватив со стола плащ и шляпу, Новал влез в туфли и выскочил наружу. Одеваясь на ходу, он сбежал вниз по лестнице и выскочил из подъезда.

– На угол Дрим-стрит и Лонг-стрит, да поживее, – сказал он, забираясь в ближайшее такси.

Чернокожий таксист, дремавший на переднем сидении, приподнял голову и удивленно посмотрел на Винса.

– Куда-куда?.. – переспросил он хриплым спросонок голосом.

– Лонг-стрит и Дрим-стрит, – терпеливо повторил Винс. – Если перестанешь тупить и быстренько доставишь меня, куда следует, получишь пару баксов на конфеты.

– Какого черта ты так раскричался, мужик? – возмутился таксист. – Сейчас поедем, нечего истерику устраивать! Если ты встал не с той ноги или поругался с подружкой, это не повод орать на черного за рулем старого «бьюика»!

– Знаешь, друг, у меня вчера был чертовски тяжелый день. И у меня абсолютно нет настроения спорить с тобой, правильно я поступаю или нет. Поэтому, будь добр, молча довези меня до центра, ладно?

Таксист пробурчал что-то под нос, однако больше возмущаться не стал.

Когда Винс уже вылез из машины и протянул ему пару скомканных банкнот, водитель осторожно поинтересовался:

– Я надеюсь, ты трахаешься только в презервативе?

Новал все-таки не удержался и со смешком сказал:

– Надеваю по три за раз.

Черный довольно хохотнул.

– А ты ничего тип… Для белого, – бросил он на прощанье и укатил.

Винс многозначительно хмыкнул.

Первым делом он отправился на стоянку. С удовлетворением отметил, что кремовый «Форд Эскейп» еще не прибыл. Точность – вежливость королей?

Скорее, детективов.

Пока Креболы еще не приехали, у него было время подумать. Устроившись на трубе ограждения, Винс закурил и уставился в небо.

Дальнейший план действий?

Прежде всего, одолжить… Нет, просто взять немного денег – на расходы и тому подобную ерунду.

Казалось бы, что проще – выйди из дома в районе половины восьмого вечера и набери в кассе ближайшего магазина столько, сколько тебе нужно. Но отец не зря учил Винса – не бери чужого, а если уж берешь, то знай меру и старайся оставаться незамеченным.

К чести детектива, он никогда не зарывался. Если старый диван уже начинал плеваться пружинами, то Новал шел в ближайший мебельный и тащил оттуда новый. Сыщик вовсе не стремился обставить свою комнату по высшему разряду – во-первых, он не любил излишней роскоши, во-вторых, не хотел, чтобы его подозревали в кражах.

Мистер Пропник, наверное, весьма удивился бы, случись ему обнаружить в конторе Новала огромную двуспальную кровать с балдахином и плазменный телевизор на всю стену. А, зная финансовое положение Винса, он мигом бы заподозрил неладное и – отчего бы и нет? – пошел в полицейский участок.

Узнав о пропаже в мебельном, любой сержантик догадался бы, в чем тут дело. И – допросы, слежка, неусыпный контроль… Прямых улик нет, но есть косвенные – а это уже повод для подозрений! И тогда о новых вещах можно забыть. Как и о личной жизни.

Зная, что за тобой наблюдают, ты начинаешь нервничать, психовать по поводу и без. Ты не можешь уединиться с молоденькой проституткой, потому что постоянно ощущаешь взгляд полицейских шпиков. Ты не можешь вмазать обхамившему тебя бармену, потому что после первого же удара тебя скрутят по рукам и ногам и отвезут в участок, где проведут пару допросов, а потом оставят в камере на двадцать четыре часа – и это в лучшем случае.

Даже проснувшись утром и склонившись над умывальником с полным зубной пасты ртом, ты будешь время от времени поглядывать в зеркало – а не прячется ли кто-то за твоей спиной?

А если ты не вычислишь, что за тобой следят, все еще хуже. Вот так дернешь в магазине бутылочку пива и чипсы – ив восемь ноль одну в твою контору бесцеремонно ворвутся копы.

Сыщик поежился. Тотальный контроль… Сумасшествие в чистом виде.

Отправляясь за тряпками в ближайший секонд-хенд, Винс старался выбрать наряд, похожий на нынешний. Он предпочитал серый – цвет асфальта, цвет толпы, где все похожи друг на друга. Серому легче слиться с окружающим миром зданий, дорог и одинаковых людей.

На стоянку бесшумно въехал черный «Ламборджини». Винс подивился, что в этом городе кто-то разъежает на подобной красотке, но особого внимания не обратил.

Поначалу.

До того, как с пассажирского места не выбрался наружу вчерашний длинноволосый в черном костюме.

Он потянулся, сладко зевнул, повернулся…

И увидел Винса.

В пьесах это зовут «немой сценой» – когда все действующие лица замирают на своих местах. Новал смотрел на длинноволосого, длинноволосый – на Новала.

В этот момент кто-то, наверное, очень медленно выдавливал пасту времени из тюбика бесконечности.

А потом резко его сжал.

Винс сорвался с места и бросился прочь со стоянки. Черный, не задумываясь, сорвался следом.

«Надо бросать курить!» – вертелось в голове у детектива.

Бежать было действительно тяжело. Мучила одышка, и, если бы не страх, Новал не пробежал бы и пятисот ярдов. Но отчаянное нежелание снова встречаться с обладателем вертикальных зрачков придавало энергии, вбрасывая адреналин в мышцы.

Судя по приближавшимся шагам, этого все-таки было слишком мало. Сукин сын в отличной форме…

«Пальнуть в эту тварь? Или не стоит?» – пронеслось в мозгу.

Шаги все ближе…

«Хотя бы припугнуть?»

Их разделяет футов пятнадцать, не больше.

Рука сама тянется к карману.

«Сейчас или никогда».

Выхватив пистолет, Винс резко развернулся и заорал:

– Полиция Хорс-тауна! Ни с места!

Черный застыл в пяти футах от детектива. Взгляд его был полон холодного презрения.

– Покажите значок, офицер, – сказал он с усмешкой.

– Не считай меня дурачком, сынок, – мотнул головой Новал. – Стоит мне на секунду отвлечься, и ты либо скроешься, либо выбьешь пистолет и пойдешь в рукопашную.

– Покажите значок, – не унимался длинноволосый.

– В участке налюбуешься вдоволь. Я принесу его тебе в камеру вместе с обедом, – пообещал Винс.

– Покажите значок.

– Покажи мне свои гребаные зрачки, урод! – рявкнул детектив, краснея от гнева.

– Как вам будет угодно, – криво ухмыльнулся черный и потянулся к очкам.

В следующее мгновение он сорвал их и бросил в Винса. От неожиданности сыщик нажал на курок, но в спешке промахнулся – пуля даже не задела негодяя.

Черный в момент оказался рядом. Он двинул сыщику ногой в живот и добавил хук справа.

Окружающая действительность вспыхнула самыми дикими цветами, пистолет выпал, однако Новал удержался на ногах.

Впрочем, лучше бы он этого не делал. Еще один мощный удар левой – прямо в скулу!

«Похоже, это конец», – мысленно заключил Винс.

– Эй, парень, ты что делаешь? – раздался за спиной детектива мужской голос.

Черный резко согнулся, подхватил оброненные очки и, снова надев их, выпрямился.

– Я тебя спрашиваю – что здесь происходит? – повторил неизвестный, и тон вселял надежду, что длинноволосому не поздоровится.

– Полиция Хорс-тауна, особый отдел, – неожиданно сказал обидчик Новала. – Нападение на полицейского. Судя по всему, какой-то бродяга. Заберите его, мне некогда с ним возиться.

– Особый отдел? – недоверчиво переспросил незнакомец. – А удостоверение не покажете, милейший?

Зашуршала одежда.

– Вот.

– Лейтенант Кёртис Маклахон, – пробормотал неизвестный, изучая документ черного. – Особый отдел… Странно. Все печати на месте, фотография в наличии… Но я никогда не слышал ни о каком особом отделе!

– Это как раз неудивительно, – холодно произнес черный. – О его существовании знает лишь определенный круг людей, потому что слово «особый» подразумевает секретность.

– Особый, секретный… – Судя по голосу, незнакомец не слишком-то доверял странному лейтенанту. – Напридумывают, потом голову ломай… Ладно. Значит, вы говорите, что этот парень на вас напал?

– Да. И угрожал мне оружием. Вон его револьвер. – Кёртис посмотрел на часы и заторопился:

– Разберитесь с ним, сержант. Мне пора бежать. Дела не ждут.

– Ладно уж, разберусь, – прокряхтел сержант. Он вынул платок и, обернув им руку, поднял с земли оружие Винса.

Черный к тому времени уже скрылся из виду.

– «Кольт Питон», – отметил полицейский, разглядывая револьвер. – Отменная штука. Надежный, точный… Где ты его взял? – обратился он к детективу.

– Купил, – пробурчал Винс, уткнувшись носом в асфальт.

– Кто ж тебе его продал? – нахмурился сержант. – Небось, у ниггеров каких приобрел?

– Джеффри, это я, – устало произнес детектив, поднимаясь с земли.

Голова все еще гудела.

«Неплохо меня отделал этот Кёртис…»

– Бог ты мой! Винс! – удивленно воскликнул полицейский. – Это ты?

Он помог сыщику подняться на ноги.

– Что все это значит, Винс? – спросил сержант, покуда Новал отряхивался. – Как тебя угораздило сцепиться с парнем из этого… Особого отдела?

– Неважно.

– А вот как раз очень важно, – покачал головой Джефри, гневно сдвинув брови. – Потому как он заявил, что ты на него напал, и я теперь должен отвезти тебя в участок, иначе шеф мне такую взбучку устроит…

– Послушай, Джеффри, я знаю тебя не первый день, – сказал Винс, глядя в выцветшие глаза сержанта. – И, думаю, ты прекрасно знаешь, что врать тебе я не стану. Я не нападал на этого ублюдка из особого.

Это он на меня напал. И даже вмазал пару раз… Чертов урод!

– Не знаю, Винс, не знаю… – покачал головой сержант. – Работал ты у нас всего ничего, общались мы редко, а после того, как шеф тебя выдворил, так и вовсе не виделись больше… Так что и не знаю я тебя, получается. Практически…

– Практически… – протянул Винс, отвернувшись. Усмехнулся: – Вот, значит, как получается, Джефри, да? Не общались мы, значит… И пиво не пили вместе, после работы. И баскет у меня дома я с кем-то другим смотрел. Сука, похожий ведь на тебя мужичок был, прямо одно лицо! Если б ты не сказал, я бы так и думал до сих пор, что он – это ты! Хорошо, что ты мне все объяснил, Джеффри. Здорово даже. Я теперь все понимаю. И задницу я прикрывал не тебе, верно? Ты же у нас честный коп, так? А тот мерзавец, не поверишь, взятки брал со всех подряд. Да, да. Со всех, я тебе говорю! Дорогу на красный перебежал, а он тебя на той стороне уже ждет и ручку протягивает – давай, мол, кидай пятачок в ладошку. Хотя вру – пятачком дело редко заканчивалось…

– Дьявол, Винс, – прошептал сержант, оглядываясь по сторонам, – тебе обязательно орать об этом на все улицу? Какого черта ты завелся?

– Да такого, – прошипел Винс в ответ, – что ты, старый ублюдок, мне по гроб жизни должен. Я тебя, суку этакую, два раза спасал, когда тебя парни из другого особого отдела хотели за задницу схватить. И теперь ты меня хочешь в участок вести, потому что какой-то урод из особого отдела, тебе приказал? Баш на баш, Джеффри. Иначе шеф узнает о тебе мно-о-ого нового. Для нас с тобой оно, конечно, уже давно не новое, а старое, но для него будет сюрпризом…

– Пугаешь меня… – фыркнул сержант. – Да плевать я хотел на твои угрозы!

– Да? Что ж, тогда веди, – Новал картинно выставил руки перед собой запястьями вверх. – Надевай браслеты и веди в участок. Только потом не жди, что я приду к тебе на свиданку и передам теплый свитер или шоколадный кекс с напильником внутри.