Текст книги "Шпионский Кенигсберг"

Абверштелле «Остпройссен-Кёнигсберг» в Польше

Германские разведывательные структуры, используя свои достаточно ограниченные ресурсы, в 1920-е годы смогли добиться неплохих результатов в освещении военной и военно-политической ситуации в Польше. Особенно благоприятные возможности получать актуальную развединформацию они имели на территории Данцига, используя такие факторы, как относительно свободный режим перемещения через границы, развитую транспортную инфраструктуру, наличие значительного вербовочного контингента, имеющего родственные, личные связи по обе стороны границы и т. д. Но при этом специалистами германской разведки отмечалось, что приграничные и внутренние районы Польши трудны для проведения планомерной разведывательной работы в силу строгого контрразведывательного режима, обеспеченного польскими спецслужбами. Под «планомерной разведывательной работой» подразумевалось ведение наступательной агентурной разведки.

Начало проникновению в интересующие абверштелле «Остпройссен» объекты в Польше в начале 1920-х годов было положено путем массовой заброски специализированных групп агентов-вербовщиков с основной задачей поиска подходящих кандидатов на вербовку. Так, только одним сотрудником абвера Герлахом было подготовлено и направлено в Польшу с конкретными заданиями пять таких групп. О результативности работы группы Герхарда Рихтера, например, свидетельствует тот факт, что за относительно короткий период времени ему и его помощникам Паулю Фухсу, Яну Безбородову и Францишеку Зелиньскому удалось завербовать четырех военнослужащих 64-го пехотного полка в Торуне: капрала Яна Кружиньского, рядовых Антонина Буцковского, Романа Лукашевского, Антонина Соберальского. С аналогичными заданиями в Польшу также были направлены группы Ганса Вольке и Эмиля Ратца[146]146
  Cwiek H. S. 105.


[Закрыть].

В первой половине 1925 года польской контрразведкой был задержан писарь повятовой мобилизационной команды (аналог военкомата) в Кощчержине Ян Крефт. В ходе судебного разбирательства было установлено, что к числу поставленных немецкой разведкой перед Крефтом задач относились: сбор информации о численности, местах дислокации, вооружении 65-го пехотного полка в Старограде; возможные штатные изменения в указанной воинской части; сведения о мобилизационных планах командования.

За непродолжительный период сотрудничества с германской разведкой Яну Крефту удалось собрать большой объем информации военного характера, и не только по указанным вопросам. Несмотря на крайнюю осторожность в работе на абвер, Крефт попал в разработку польской контрразведки после того, как стал проявлять ничем не обоснованный интерес к вопросам, не относящимся к его компетенции[147]147
  Cwiek H. S. 106.


[Закрыть].

Провалы германской агентуры требовали от немногочисленных сотрудников абвера постоянно улучшать свою деятельность, искать новые формы работы и совершенствовать ее методику. Такой поиск сопровождался весьма внушительным числом ликвидированных агентурных звеньев, о чем свидетельствуют следующие количественные показатели. Так, в 1922 году на территории Польши местными спецслужбами была вскрыта противоправная деятельность 122 человек, в следующем году было задержано 74 лица, подозревавшихся в связях со спецслужбами Веймарской республики. В 1924 году аналогичный показатель составил 30 агентов. В зоне ответственности контрразведки 8-го военного округа, примыкавшего к территории Восточной Пруссии, эти цифры выглядели следующим образом: 1922 год – 12, 1923-й – 28, 1924-й – 11 агентов германской разведки[148]148
  Cwiek H. S. 103.


[Закрыть].

Снижение вскрытых случаев шпионажа дало повод руководству Второго отдела польского Генштаба оценить деятельность собственной контрразведки как «явно ненормальную» и констатировать, «что германская разведка в указанный период активизировала свою деятельность, а польская сторона не выработала соответствующие методы противодействия»[149]149
  Ibid. S. 123.


[Закрыть].

В 1924 году контрразведка 8-го военного округа совместно с отделом информации Поморского воеводского управления полиции поставила на учет как возможных агентов иностранных спецслужб 594 лица, из которых 532 были по национальности немцами, 62 – поляками. Подавляющее большинство подозреваемых было зафиксировано в окружении воинских гарнизонов в Торуне, Грудзензе, Тшеве, Хелмно[150]150
  Ibid. S. 105.


[Закрыть].

До 1925 года абверштелле «Остпройссен» не удавалось привлекать к сотрудничеству польских военнослужащих званием выше сержанта. Значительным «прорывом» в работе абвера на польском направлении стали последовательные вербовки в 1926 году первых офицеров – поручиков Павла Пионтека и Казимежа Урбанюка, позволившие немецкой разведке заглянуть в сейфы военного министерства Второй Речи Посполитой.

Действовавший по заданию сотрудника абвера Генриха Рауха агент-вербовщик Гюнтер Волленберг зимой 1925 года, воспользовавшись материальными затруднениями командира кавалерийского эскадрона в местечке Конице П. Пионтека, вошел с ним в контакт и провел зондирующие переговоры о возможности сотрудничества с германской разведкой. Саму вербовку поляка осуществил лично Г. Раух на встрече в пограничной полосе, на так называемой «зеленке». За высокое денежное вознаграждение П. Пионтек обязался предоставлять Г. Рауху секретные материалы, к которым он имел непосредственный доступ.

На очередных встречах в районе Данцига, куда П. Пионтек имел возможность беспрепятственно приезжать, он передал на фотопленках оговоренные ранее материалы и пообещал завербовать в интересах абвера своего коллегу – адьютанта командира кавалерийского полка в городе Торуне К. Урбанюка. Операция была завершена его вербовкой с последующей передачей секретных польских мобилизационных документов, представлявших для абвера особую ценность.

В качестве курьера, перевозившего негативы через границу, в дальнейшем использовалась невеста П. Пионтека Ванда Пекарска. Кроме значительного объема документальной информации П. Пионтек предоставил германской разведке много устных сообщений, касающихся вопросов боевой подготовки польских частей и соединений, дислоцированных в районах, примыкавших к Восточной Пруссии.

П. Пионтек обратил на себя внимание польской контрразведки после того, как ее агенты доложили о его возросших денежных тратах. Отдельный информационный реферат в Торуне, который начал разработку Пионтека, вначале планировал использовать его в качестве агента-двойника для передачи в АСТ «Остпройссен» дезинформационных материалов. В этих целях был даже установлен контакт с Пионтеком. Одновременно были продолжены проверочные мероприятия, послужившие в дальнейшем основанием для его ареста. В частности, было установлено, что Пионтек своими действиями нанес значительный ущерб польским вооруженным силам и использоваться в дезинформационных мероприятиях польской контрразведки не мог.

4 апреля 1927 года окружной военный суд на выездном заседании в г. Торуне приговорил поручиков П. Пионтека и К. Урбанюка к расстрелу, а В. Пекарску – к шести годам тюремного заключения[151]151
  Райле О. Указ. соч. С. 56–62; Cwiek H. S. 108.


[Закрыть].

Через несколько недель после казни на Оскара Райле с предложением своих услуг вышел неназванный польский офицер, находившийся к тому времени в вербовочной разработке. Разработка проводилась через агента-вербовщика абвера. В процессе «зондажных» бесед поляк согласился вступить в непосредственный контакт с офицером германской разведки. В ходе состоявшейся беседы выяснилось, что поляк проходит службу в штабе корпуса в Лодзи и имеет доступ к важным секретным документам. Был обусловлен порядок дальнейшей работы польского офицера на абвер, оговорены условия оплаты его услуг и способы поддержания связи.

На очередной встрече поляк, получивший в абвере псевдоним «Скупой», представил мобилизационные таблицы штаба своего корпуса и другую секретную документацию. Для оценки передаваемой «Скупым» информации (О. Райле не имел специального военного образования) и с учетом значимости нового источника к операции был подключен Ганс Горачек. Суммы, выплачиваемые поляку за информацию, постоянно росли и позволили ему за три года сотрудничества сколотить целое состояние.

Удовлетворив свои материальные запросы, «Скупой» в написанном тайнописью письме отказался от дальнейшей работы на германскую разведку. Испытывая нужду в таком важном источнике, абвер, в свою очередь, пригрозил своему агенту организацией утечки информации о сотрудничестве «Скупого» с немецкой разведкой. Последний, здраво рассудив о том, что в случае реализации своей угрозы абвер заставит польское командование произвести необходимые изменения в своих планах, направил О. Райле ответное письмо примерно такого содержания: «Я же знаю, что имею дело с немецкими офицерами, а не с шантажистами. Еще раз большое спасибо…»

По тем же соображениям абвер был вынужден отпустить «Скупого» «на волю». После окончания боевых действий в Польше Ганс Горачек выяснил, что полученные поляком деньги не пошли ему впрок, – купленное имение было во время боевых действий разрушено[152]152
  Райле О. Указ. соч. С. 62–65.


[Закрыть].

Достаточно активно в Восточной Пруссии работала и германская контрразведка. Состоявшийся в апреле 1927 года арест в Мариенбурге агента-связника польской разведки Эльфриды Вильямовской привел к ликвидации крупной польской резидентуры в Алленштайне[153]153
  Там же. С. 55.


[Закрыть].

Всего в 1927 году на скамье подсудимых оказалось 63 агента германской разведки, из которых 45 являлись польскими гражданами[154]154
  Cwiek H. S. 108


[Закрыть].

Годом раньше, испытывая необходимость в получении текущей информации, Оскар Райле через агента в почтовом управлении Данцига установил в своем служебном кабинете полицайпрезидиума телефонный коммутатор с подключением к линиям связи, ведущим в польское генеральное консульство. Эта технически несложная операция позволила ему в режиме «он-лайн» получать важные сведения о характере деятельности польских учреждений и их планах.

Первое время, прослушивая телефонные разговоры, Райле не мог поверить в то, что полякам ничего не известно о прослушивании, – настолько конфиденциальны иной раз были переговоры. Позже он убедился в неправомерности своих подозрений. Технический канал получения сведений из польского консульства давал возможность Райле в периоды обострения польско-германских отношений делать правильные выводы о реальности тех или иных угроз, а в остальное время снабжал массой полезной абверу информации[155]155
  Райле О. Указ. соч. 47–48.


[Закрыть].

В следующем 1928 году сотрудниками АСТ «Остпройссен» в Данциге был завербован некий Максимилиан Пехоцкий, владелец стоматологического кабинета, по роду своей деятельности доступа к информации военного характера не имевший. Но он обратил на себя внимание сотрудников абвера своим широким кругом знакомств, включая приятелей в среде польских военнослужащих. Было решено использовать Пехоцкого как агента-вербовщика. Его первой удавшейся операцией была успешная вербовка Леона Хафтке, исполнявшего обязанности чертежника-литографа в артиллерийской школе подхорунжих.

Представленные Леоном Хафтке на очередной встрече учебные пособия «Артиллерийская баллистика» и «Действия пехоты в наступлении» сотрудниками абвера были оценены как малозначимые. Ему было предложено продолжить сбор информации, обратив внимание на получение сведений закрытого характера. Через некоторое время Хафтке действительно удалось получить несколько секретных документов штаба 8-го военного округа, а также секретные учебники по организации пехоты, кавалерии и бронетанковых войск. Однако представитель абвера полностью результатами деятельности Хафтке удовлетворен не был и предложил активизировать работу по получению конкретных, особо интересующих немецкую разведку материалов – мобилизационных планов 8-го военного округа. За такого рода документы Хафтке была обещана огромная по тем временам сумма – 10 000 долларов.

В апреле 1929 года Хафтке сообщил Пехоцкому о получении интересующих абвер документов и предложил у себя на квартире помочь в их перефотографировании. Всего было скопировано несколько десятков секретных документов, включая объемные мобилизационные таблицы. Однако после завершения работы Хафтке и Пехоцкий были арестованы польской контрразведкой. Ранее польским спецслужбам стало известно о характере связи фигурантов дела, и они решили провести оперативную игру по доведению до абвера сфабрикованных материалов. В этих целях к Хафтке и был подведен сотрудник польской контрразведки, выдававший себя за гражданского служащего штаба 8-го округа, который якобы имел доступ к секретным документам.

В ноябре 1929 года решением окружного суда в г. Торуне Леон Хафтке и Максимилиан Пехоцкий были приговорены, соответственно, к пяти и шести годам тюремного заключения. Апелляционный суд, приняв во внимание сотрудничество со следствием и раскаяние в совершенном преступлении, снизил сроки заключения Пехоцкому до трех с половиной лет, а Хафтке – до трех лет[156]156
  Cwiek H. S. 109–110.


[Закрыть].

Большую помощь кёнигсбергскому филиалу абвера в 1920-е годы оказывал резидент германской разведки майор резерва Максимилиан Краузе, который, действуя под прикрытием торгового представителя ряда немецких фирм, привлек к сотрудничеству нескольких польских военнослужащих и государственных чиновников.

Одной из задач Краузе было добывание секретных документов военного характера, включая материалы о направлениях развития польских ВВС. Убедившись через своего агента Степанкова в целесообразности вербовки одного из служащих штаба 8-го военного округа – сержанта Станислава Пехоцкого (не путать с Максимилианом Пехоцким), Краузе установил с ним контакт и через некоторое время попросил за вознаграждение достать интересующие его документы. Для связи Краузе задействовал другого своего агента – Эхмана, который, как выяснилось позже, одновременно сотрудничал и с польской контрразведкой. Во время очередной встречи Краузе и Пехоцкий были арестованы.

После ареста Краузе его агентурная сеть некоторое время продолжала свою деятельность, но после задержания ряда агентов была окончательно ликвидирована. В частности, Казимеж Лелива, исполнявший обязанности сотрудника паспортного стола городского управления в Грудзенце, и бывший сотрудник польской полиции Ян Скаврон были арестованы контрразведкой и приговорены соответственно к восьми и двум годам заключения. Отягчающим вину Я. Скаврона обстоятельством явилось его участие в реализованных абвером дезинформационных мероприятиях в отношении польской разведки. Для создания предлога для встреч Скаврона с сотрудниками абвера в Кёнигсберге ему была дана возможность «завербовать» служащего рейхсвера и передавать получаемые от него материалы польской разведке[157]157
  Cwiek H. S. 110.


[Закрыть].

Из приведенных выше примеров следует, что польские контрразведывательные службы в 1920-е годы смогли создать эффективный аппарат, способный в значительной степени нейтрализовать деятельность абвера и его региональных отделений по добыванию критических с точки зрения безопасности государства сведений. О результативности польской контрразведки свидетельствуют следующие количественные показатели. В 1930 году в польских судах было рассмотрено 162 уголовных дела о шпионаже в пользу иностранных государств, фигурантами которых выступили 417 агентов зарубежных разведок, включая 50 германских[158]158
  Ibid. S. 112.


[Закрыть].

Германская разведка для решения информационных задач использовала возможности других государственных военизированных формирований, таких как пограничная стража, таможенная служба, полиция. Примером такого взаимодействия может служить дело Яна Коппената, сотрудника германской таможенной службы, который в процессе работы на аппарат абвера в Кёнигсберге решал многочисленные информационные и вербовочные задачи. В частности, путем привлечения к сотрудничеству польского военнослужащего Францишека Кубацкого, немецкая разведка стала обладателем большого объема документальных материалов, включая мобилизационные планы 16-й пехотной дивизии и 18-го уланского полка, дислоцированных в г. Груднендзе[159]159
  Ibid. S. 113.


[Закрыть].

Все разведывательные операции в Данциге АСТ «Остпройссен» было вынуждено проводить тайно через своих негласных сотрудников, занимавших в местных органах власти и управления официальные должности. Так, условием привлечения к сотрудничеству с абвером в 1923 году и последующим исполнением обязанностей по формированию и руководству агентурными сетями сотрудника данцигской уголовной полиции Оскара Райле стало требование всю работу проводить секретно, без участия его непосредственного руководителя – начальника полицейского управления Фробеса. В данном случае абвер исходил из желания не ставить в неловкое положение руководителей учреждений Данцига немецкой национальности, чтобы избежать неприятностей в случае огласки их причастности к «шпионским скандалам»[160]160
  Райле О. Указ. соч. С. 27.


[Закрыть].

Тем не менее нежелательные для германской стороны скандалы периодически возникали на страницах польской печати. В сентябре 1931 году в газетах «Быдгощский ежедневник» и «Быдгощская газета» появились явно инспирированные властями публикации об антипольской деятельности аппарата и руководства германской полиции в Данциге. Были также обнародованы некоторые факты использования полиции в интересах германской разведки. Результатом оглашения этой информации даже стали специальные слушания в Лиге Наций о ситуации в Вольном городе. Германские представители оказались в очень сложном положении, когда доказательно не смогли опровергнуть утверждения польской прессы[161]161
  Cwiek H. S. 113.


[Закрыть].

Крупным провалом абвера в Польше стал арест и последующая казнь некоего Витольда Тулоджецкого (в других источниках – Тодолежский), гражданского сотрудника отдельного информационного реферата штаба 7-го военного округа в Познани. Он инициативно предложил свои услуги сотруднику данцигского пункта абвера Оскару Райле, в качестве аванса предоставив ряд исключительно важных секретных документов. В ходе первых бесед выяснилось, что В. Тулоджецкий является офицером (поручиком) резерва польских вооруженных сил и, выполняя обязанности помощника референта контрразведки штаба округа Тадеуша Клоцка, имеет доступ к секретным документам разведывательного характера. Всего он передал Оскару Райле около пятнадцати документов ОИР, среди которых значились: описание польской разведывательной резидентуры «Laboury»; схемы построения Великопольского инспектората пограничной стражи; документация о строительстве германских фортификационных сооружений в Восточной Пруссии, полученная агентурным путем; сборник документов германской пограничной охраны, также полученный агентурным путем; обобщенный доклад «Иностранная разведка», содержащий сведения о польских гражданах, подозреваемых в работе на абвер, и др.

Планомерная реализация переданных В. Тулоджецким материалов позволила бы немецкой контрразведке продвинуться далеко вперед во вскрытии польских агентурных сетей, так как давала возможность путем их анализа устанавливать источники утечки секретных сведений.

Но «острый» характер полученных материалов и поведение В. Тулоджецкого на первых встречах заставили О. Райле усомниться в его искренности. По этим причинам он от дальнейшего контакта самоустранился. Когда В. Тулоджецкому стало известно, что он находится под подозрением у поляков как германский агент и в желании смягчить свою участь он сознался капитану Жихоню в своем предательстве. По результатам расследования В. Тудолежский предстал перед военным окружным судом в Торуни, приговорившим его к казни. 10 ноября 1931 года приговор был приведен в исполнение.

Широкое освещение хода процесса в польской прессе заставило немцев признать, что, предлагая сотрудничество абверу, В. Тулоджецкий был вполне искренен в своих намерениях. Переданные им ранее материалы, которые до казни считались дезинформацией, были вновь пересмотрены и приняты к изучению и реализации. Но время было уже упущено. Поляки сумели воспользоваться создавшейся паузой и своевременно принять необходимые меры безопасности[162]162
  Cwiek H. S. 114–115.


[Закрыть].

Случаи сотрудничества с германской разведкой штатных служащих польских спецслужб не исчерпываются делом В. Тулоджецкого. В 1920-е годы польскими контрразведчиками было вскрыто еще три таких факта. С 1923 года на германскую разведку начал работать сотрудник краковской экспозитуры Второго отдела польского Генштаба Игнатий Стаховяк. После ареста ему удалось сбежать из-под стражи. Другой сотрудник познаньской экспозитуры, поручик Юзеф Ковалковский, проработав некоторое время на абвер, решил не искушать судьбу и, не дожидаясь разоблачения, вместе со своей невестой перебежал в Германию. Через некоторое время он продолжил работу на германские спецслужбы, но уже в качестве агента берлинского полицайпрезидиума.

Третий случай несколько отличается от двух предыдущих тем, что демонстрирует широко применявшуюся тогда тактику засылки «троянских коней» в лагерь противника. Такие операции позволяют инициаторам «прорыть глубокие кротовые норы» в системе безопасности противоборствующей стороны и сводить на нет ее дальнейшие планы.

В первой половине 1920-х годов польскими контрразведчиками была спланирована операция, имевшая целью проникновение в агентурную сеть германской разведки. Ведущая роль в операции была возложена на опытного агента Кароля Ягелло. На начальном этапе операции агент выполнил стоящие перед ним задачи, успешно установив контакт с представителями абвера. Впоследствии, правда, оказалось, что он, разуверившись в целесообразности продолжения своей работы на польскую контрразведку, рассказал своим германским операторам о характере проводимой поляками работы. После того как немцы убедились в его искренности и лояльности, они вновь завербовали Ягелло, но уже в качестве агента-тройника[163]163
  Cwiek H. S. 107.


[Закрыть].

Всего в 1931 году в рамках 139 уголовных дел польской контрразведкой было задержано 279 человек, работающих на иностранные спецслужбы, включая 56 агентов немецкой разведки[164]164
  Ibid. S. 115.


[Закрыть].

Ценным агентом АСТ «Остпройссен» в Польше считался Эрвин Плитт. Проходя службу в польской пограничной страже, он имел хорошие возможности по добыванию в интересах германской разведки информации. В 1929 году он был завербован сотрудником абвера в Мариенбурге Генрихом Раухом. Действуя в регионе польского Поморья и в районе Данцига, Плитт передал немецкой разведке большое число информационных материалов о работе польской пограничной стражи, военного отдела диппредставительства в Данциге, документацию частей 8-го военного округа.

Кроме чисто информационной Плитт проводил и активную вербовочную работу. Через завербованного им Юлиана Дембка, поддерживавшего отношения с сотрудниками повятовой мобилизационной команды в Старограде, ему удалось получить мобилизационные документы этого учреждения. Через некоторое время аналогичные материалы были получены от служащих радиотелеграфной роты. Позже Ю. Дембок исполнял обязанности курьера между Раухом и Плиттом. На завершающей стадии своего сотрудничества с кёнигсбергским филиалом абвера Э. Плитт сумел добыть важные документальные материалы о состоянии фортификационных сооружений в крепости Торунь и мобилизационный план 16-й польской пехотной дивизии.

В октябре 1932 года Плитт за шпионаж в пользу Германии был приговорен к расстрелу, но по решению президента страны Игнатия Мосьциского казнь была заменена на 10 лет тюремного заключения. Тем не менее по не совсем ясным причинам первый приговор был приведен в исполнение 27 октября.

После казни Плитта начальник польской экспозитуры № 3 капитан Жихонь получил агентурную информацию о том, что Г. Раух нашел возможность поставить Ю. Дембка в известность о ведущихся в его отношении проверочных мероприятиях по подозрению в работе на абвер[165]165
  Cwiek H. S. 115.


[Закрыть].

Понятно, что такого рода информация могла исходить только от источника в польской контрразведке. Возможно, этим источником был упоминаемый в мемуарах Оскара Райле сотрудник польской полиции, скрытый под псевдонимом «Кокино». Его вербовка, состоявшаяся в конце 1920-х годов, свидетельствует об использовании абвером в вербовочной работе не только фактора материальной заинтересованности, но и фактора устрашения и шантажа.

Через своих информаторов О. Райле стало известно, что сотрудник польской полиции, часто посещавший по делам службы Данциг, поддерживает связи с лицами, занимающимися контрабандой наркотиков. Проведенная проверка подтвердила первичную информацию о противоправной деятельности полицейского и позволила О. Райле под жестким давлением завербовать «Кокино» в качестве агента германской контрразведки[166]166
  Райле О. Указ. соч. С. 66.


[Закрыть].

Довоенный Данциг был своеобразным перевалочным пунктом европейского незаконного оборота наркотиков, чему способствовал статус Вольного города. В круг участников и организаторов этих акций входили многие польские, а до прихода нацистов к власти – и немецкие государственные служащие. Еще с одним персонажем, занятым в этой сфере, мы столкнемся ниже.

В последующем «Кокино» предоставил абверу много сведений о деятельности польских спецслужб, тем самым срывая их планы по нейтрализации германской разведки. По сведениям О. Райле, в конце концов польская контрразведка смогла вычислить источник утечки информации и без суда и следствия ликвидировала «Кокино».

Об уровне активности кёнигсбергского филиала абвера в Польше и не менее результативной деятельности польской контрразведки свидетельствует число завербованных и разоблаченных агентов. В 1932–1933 годах было нейтрализовано 18 агентов, завербованных только при участии сотрудников полицайпрезидиума в Данциге[167]167
  Cwiek H. S. 116.


[Закрыть].

В их числе были разоблаченные агенты: Ян Лучковский, служащий народной школы в Гдыне, Янина Поверская – танцовщица одного из кабаре в Данциге. Суровый судебный приговор, вынесенный в октябре 1932 года (смертная казнь Лучковскому и 15 лет заключения Поверской), указывает на большой ущерб нанесенный ими вооруженным силам Польши. За время сотрудничества с абвером была получена разноплановая информация о работе коротковолновых военных радиостанций, планах перевооружения ВМС, о структурном построении частей береговой обороны, их вооружении и т. д.[168]168
  Cwiek H. S. 116.


[Закрыть].

В мае 1932 года с предложением своих информационных услуг к Оскару Райле обратился польский майор «Х». За материальное вознаграждение он обязался на регулярной основе передавать представителям абвера доступные ему мобилизационные планы своей воинской части. Проверочные мероприятия с использованием возможностей частного детективного бюро Шульца в Берлине показали, что поляк действительно в прошлом проходил службу в названных им ранее местах, включая работу в польской разведке. Однако в связи с финансовыми злоупотреблениями был уволен с действительной военной службы.

Курировавший к тому времени майора Ганс Горачек доказал своему командованию целесообразность и необходимость его вербовки, которая была завершена в начале 1934 года. Позже Г. Горачек писал: «Я знал из опыта, что великие контакты, позволяющие проникнуть в планы и намерения руководства противника, бывают безмерно редко. Поэтому необходимо безоговорочно ловить любую возможность для установления таких контактов, так как иначе дело далеко не зайдет»[169]169
  Левицкий С. Указ. соч. С. 185.


[Закрыть].

Новый агент абвера, получивший рабочий псевдоним «Ганс», с лихвой удовлетворил информационные потребности офицеров абвера. Завербовав в интересах германской разведки ряд своих бывших сослуживцев, поляк вплоть до начала Второй мировой войны продолжил снабжать германскую разведку информацией по широкому кругу вопросов. О значимости этого источника для германской разведки говорит тот факт, что адмирал Канарис неоднократно поощрял Горачека за результаты его работы с «Гансом».

Абверштелле «Кёнигсберг» не ограничивался организацией разведывательной работы против Польши с позиции территории Восточной Пруссии и Данцига. Если предоставлялась возможность использовать территорию Литвы для засылки своих агентов в Польшу, то она, как правило, реализовывалась. Например, агент Йонас Кутра, используя свое служебное положение в литовском МИДе, предоставлял агентуре абвера документы, дающие право пребывания в Польше. По этому каналу через польско-литовскую границу в основном направлялись связники германской разведки[170]170
  Левицкий С. Указ. соч. С. 221.


[Закрыть].

Германская разведка в 1920–1930 годах успешно освоила опыт своих предшественников по обобщению информации, получаемой из многочисленных открытых источников. Такая методика на сленге разведчиков получила название «выстраивание мозаики». Она заключалась в том, что для изучения значимых для командования рейхсвера проблем использовались сведения, полученные из различных гласных и негласных источников. Такая систематическая плановая работа позволяла фиксировать любые изменения в составе частей, их командовании, местах дислокации и т. д. Кроме того, профессиональный анализ таких сведений не только фиксировал сложившуюся ситуацию, но и позволял делать прогнозы развития польских вооруженных сил на будущее.

Планомерному разведывательному изучению Войска Польского до середины 1930-х годов способствовали достаточно либеральные порядки обращения информации в польской периодике и специализированных изданиях. Тщательный анализ публикуемых в региональной прессе сведений о различных аспектах деятельности польской армии позволял экспертам германской разведки из разрозненных обрывков информации составлять целостную картину состояния вооруженных сил польского государства. Например, для изучения кадрового командного состава использовались сведения, публиковавшиеся в ведомственном «Офицерском ежегоднике». Сопоставление данных этого издания со сведениями, полученными из других источников, позволяли фиксировать не только фактическое состояние кадрового состава, но и его изменения в динамике.

В центральной и периодической печати регулярно публиковались сведения о различных торжествах и праздниках, в которых имелись указания на должностной статус приглашенных офицеров и служащих местных гарнизонов. Для аналитика разведки достаточно на постоянной основе получить доступ к таким печатным изданиям и фиксировать все изменения, касающиеся тех или иных воинских частей.

Одним из часто использовавшихся способов уточнения ранее полученных сведений о местах дислокации воинских частей являлась фиксация агентурным наблюдением различных элементов обмундирования: расцветки кантов на головных уборах, номерных знаков на погонах и кокардах польских военнослужащих, широко распространенных в униформе тогдашней польской армии[171]171
  Левицкий С. Указ. соч. С. 221.


[Закрыть].

Такие «легально» полученные сведения, по оценкам специалистов разведки, составляют до восьмидесяти процентов всей совокупности разведывательной информации. И только оставшиеся двадцать, так сказать, приходятся на «закрытые» материалы секретного характера, получаемые из агентурных источников.

Наиболее характерным примером, подтверждающим эффективность работы по сбору и обобщению открытых источников, может служить «дело Бертольда Якоба», в свое время доставившего немецкой контрразведке множество неприятностей. Якоб Бертольд, эмигрировав в начале 30-х годов из Германии, в 1935 году опубликовал книгу о преобазовании рейхсвера в вермахт. В приложении к книге имелись справки на 168 германских генералов и ведущих работников Генштаба, содержащие точные установочные данные, адреса, воинские звания, занимаемые должности, места службы и т. д. Произведенный в абвере и гестапо анализ книги заставил сотрудников, отвечающих за безопасность вооруженных сил, содрогнуться. В книге Бертольда содержалась полная структура рейхсвера-вермахта, указаны точные наименования воинских частей, места их дислокации и другие данные, в самой Германии считавшиеся совершенно секретными.