Текст книги "Городские легенды"

Шесть домов купца Прове

В 1860-х годах в переулке поселился купец-немец Иван (Иоганн) Карлович Прове, коммерции советник, торговавший хлопком. В общей сложности его роду принадлежало шесть домов в окрестностях Новой Басманной улицы и на ней самой. Два из них были построены в Бабушкином переулке. Через какое-то время Прове стал местным старейшиной, как некогда Петр Бабушкин.

Кстати, один из домов на Новой Басманной ныне занимает Военная комендатура Москвы. Это дом № 16. Его сад вошел составной частью в нынешний сад имени Баумана. Усадьба эта в 50—70-х годах XVIII века принадлежала Василию Чулкову, потом перешла к племяннику его вдовы «придворному танцмейстеру» Семену Брюхову. В 1812 году дом сгорел, но был отстроен заново. В 1838 году усадьбу купила жена знаменитого московского губернатора Екатерина Ростопчина. Через 20 лет в этом доме гостил Александр Дюма, проездом из Петербурга на Кавказ. Бывали здесь и многие другие знаменитости. А в 1870 году объявился новый владелец – купец Иван Прове. Он поручил архитектору Гедике убрать немодный портик с колоннами и украсить фасад мелкими декоративными деталями.

Прове приобрел обширные участки, на которых стоят нынешние дома 22/2 и 7 по улице Лукьянова, причем оформил второй из них на имя жены, Эмилии Ивановны.

Первый из этих домов – эклектичная усадьба с признаками классицизма со сложным сочетанием различных по размерам объемов, соединенных в одно целое общей декоративной обработкой большим рустом и раскраской в два цвета. Второй – чистый ретроспективизм-неогрек работы тогда еще молодого, а потому почти неизвестного архитектора-эклектика Адольфа Эрихсона.

Дом № 22 как бы состоит из двух почти одинаковых частей, имеющих два отдельных входа: над левым вензель «ФП», над правым – «АК». Иван Прове построил этот дом для детей – сына Федора и дочери Адель, в замужестве носившей фамилию Калиш, почему и были помещены эти разные вензели над входами в особняк. Дети были двойняшками, поэтому и дом им строили совместный. Построил его архитектор Карл Трейман в 1895 году.

Когда-то на этом месте был сад соседней усадьбы Левашевых, у которых жил и умер Чаадаев.

Вот на месте этого сада и строит архитектор Трейман особняк в «стиле Генриха II». Постройки старой усадьбы, принадлежавшей после Левашевых купцам Ланиным, снесли, и на их месте, немного в глубине участка, выстроили новый трехэтажный дом. Первый его этаж был отведен для хозяйственных помещений и комнат прислуги, второй этаж целиком занимала квартира Федора Ивановича Прове, а третий – квартира Адели Ивановны Прове. В квартиры были устроены отдельные парадные входы – справа для Федора, слева – для Адели, оформленные по-разному. Флигели так же делились между братом и сестрой – правый принадлежал Федору, левый – Адели. От улицы особняк отделен кованой оградой.

В 1918 году усадьба была национализирована, членов семьи Прове отсюда выселили, и здание отдали под лечебные цели. В особняке находился противотуберкулезный диспансер. Потом его поделили банк и Государственный хор имени Свешникова.

Еще один особняк Прове в этом переулке – дом № 5. Он построен для еще одной дочери Ивана Прове Эмилии Миндер по проекту известного архитектора Эрихсона. Было ему тогда 23 года. Сейчас рядом с ним стоит гранитный бюст Ленина с галстуком, зачем-то покрашенный в коричневый цвет. Стоит он здесь потому, что в советское время с 1969 по 1991 год в особняке располагался местный райком комсомола. А после перестройки у бюста любил давать комментарии телеканалам бизнесмен и политик Константин Боровой. Я сам его здесь встречал в 90-е несколько раз. Кстати, до райкома комсомола в здании, по некоторым сведениям, хозяйничали дети бывшего сиротского (а по-советски – детского) дома.

Затем у Михаила Коробко с группой товарищей была идея создать в этом особняке «Телеклуб». И несколько лет на доме даже висела соответствующая табличка. В доме располагалась и известная в 90-х телекомпания «Взгляд». Недавно там снова сделан добротный ремонт. Но всяческие таблички пропали. Остается надеяться, что интерьер сохранен и дом не пропадет.

Кстати, Эрихсон, потренировавшись на доме Прове, многое использовал при своих дальнейших работах. Например, стеклянный купол, который угадывается в гостинице «Метрополь» теми же чертами, что и усадьба Прове.

Семья Прове

О немецком купеческом роде Прове и их деятельности в России написана целая книга. Знатоки и сейчас еще «отлавливают» ее экземпляры на развалах.

«В царской России Прове были крупными фабрикантами, негоциантами, банкирами, биржевиками, меценатами и коллекционерами. В годы советской власти многие из них разделили судьбу москвичей из гонимой буржуазной среды, а некоторые оказались в эмиграции. Среди членов рода Прове и близких им семей Вильямов, Калишей, Миндеров, Редлихов – видные ученые, архитекторы, инженеры, врачи, деятели литературы и искусства, священнослужители», – говорится в аннотации к книге.

Предки семьи Прове, будучи гугенотами, бежали в Германию из Франции от преследований во времена Карла IX. В первой половине XIX века из прусского города Торн семья Прове прибыла в Россию. И здесь они сделали блестящую карьеру. Район Басманных улиц по праву можно назвать улицами Прове.

Отцом-основателем российской ветви Прове был Карл-Эмануэль (1797, Торн/Торунь, Пруссия на границе с Царством Польским, – 1841, Москва), переехавший в Россию в 30-е годы XIX века, а его сын Иван (Иоганн) Карлович (1833, Торн – 1901, Москва) достиг больших высот в коммерции, через своих пятерых детей породнился с известными семьями немецких коммерсантов Москвы: Кнопами (помните, мы исследовали дом в Колпачном переулке), Калиш, Миндер, Шульц.

Иван Карлович – коммерсант, фабрикант, банкир, страховой деятель; потомственный почетный гражданин (1887), коммерции советник (1892). Окончил 3-ю Московскую мужскую гимназию на Большой Лубянке, 12. С 1865 года числился в нарвском, с 1869 года – в московском купечестве. Управляющий делами, а в 1894–1901 годах директор-распорядитель торгового дома «Кноп Л.», совладельцем которого он являлся вместе с Людвигом Кнопом и Р.Р. Ферстером; пайщик, акционер, директор и член правлений многих акционерных обществ и банков.

Вот лишь неполный перечень его званий, должностей и увлечений: коммерции советник, директор правления товарищества Кренгольмской мануфактуры, член совета Московского купеческого банка, член совета Русско-Китайского банка, директор Московского страхового от огня общества, председатель правления товарищества «Эмиль Циндель», член правления товарищества Екатерингофской бумагопрядильной мануфактуры, член правления товарищества Измайловской мануфактуры, член правления товарищества Вознесенской мануфактуры С. Лепешкина и сыновей, член правления товарищества мануфактур, основанных И.И. Скворцовым, член правления товарищества каменноугольных копей и химических заводов Р. Гилля. Он также был известен как коллекционер – имел небольшое собрание западноевропейской живописи XIX века.

Личное состояние Ивана Прове оценивалось (1901 г.) в 2,5 миллиона рублей. Трудолюбие и порядочность в делах снискали ему авторитет в среде московского купечества и биржевиков. Он избирался членом Московского коммерческого суда, выборным Московского биржевого общества и Московского купеческого сословия, гласным Московской городской думы…

Был приглашен Иваном Цветаевым в Комитет по устроению Музея изящных искусств имени императора Александра III, где до смерти состоял членом-учредителем. На его средства (20 тысяч рублей) произведена отделка Библиотечного зала музея.

Их знакомство началось заочно. 13 декабря 1897 года Прове пишет письмо Цветаеву: «И мне было бы весьма желательно повидаться с Вами, я вот принял должность, а совсем не знаю, какие взял вследствие с тем на себя обязанности… А потому покорнейше прошу дать мне позволение представиться Вам, как только буду несколько свободнее». Личное знакомство состоялось лишь 1 марта 1898 года, когда основатель музея записал в дневник такие строки: «Нынешний день был очень счастливым. Виделся с Ив. Карл. Прове, который оказался человеком очень любезным и расположенным к Музею… Он признал особую полезность нашего музея и обещал взять стоимость целого зала на себя… Разговаривали мы с Прове о том, почему русские капиталисты и природные москвичи, вроде Саввы Морозова, не идут к нам в Комитет и отказываются помогать возникновению Музея, тогда как московские же коммерсанты с западноевропейскими фамилиями, напротив, охотно принимают участие в нашем деле, вызывающем их на материальные жертвы. Причина одна: большая культурность иностранцев в сравнении с нами. Наши купцы большей частью внуки простых мужиков – иностранные же коммерсанты имеют за собой, во всяком случае, более культурных предков».

Кроме того, Иван Карлович был попечителем Басманного отделения больницы для чернорабочих.

Он и его супруга Эмилия Ивановна, которую Иван Карлович пережил на 14 лет, похоронены на Немецком (Введенском) кладбище. После революции, когда на кладбище хоронили видных большевиков и военачальников, могилы Прове были утрачены.

Дети Ивана Прове

Не менее интересна и судьба детей Ивана Карловича.

Его старший сын Роман (Рудольф) Иванович (1860) был потомственным почетным гражданином, содержал маклерскую контору по торговле хлопком на Новой Басманной. Директор и член правлений ряда промышленных фирм, председатель совета коммерческого банка «И.В. Юнкер и Ко». С 1901 года владел особняком на Новой Басманной улице, 16, унаследованным от отца, а в 1912–1914 годах рядом с ним на паях вместе с братьями и сестрой построил шестиэтажный доходный дом в стиле модерн (архитектор Борис Великовский); был совладельцем усадьбы на Старой Басманной улице, 17.

До самой революции состоял выборным Московского биржевого общества, почетным членом и казначеем Елизаветинского благотворительного общества, попечителем Комиссаровского технического училища. После 1918 года эмигрировал, жил в Берлине. По разным сведениям, он умер или в 1921-м, или в 1939 году.

Второй сын, названный в честь отца Карлом-Александром (1864 – после 1925), в 1915 году сменил имя на Кирилла Ивановича в связи с начавшимся гонением на немцев после начала Первой мировой войны. Он тоже был потомственным почетным гражданином, содержал маклерскую контору по торговле хлопком, пряжей и нитками. Вместе с женой Анной Ивановной являлся членом Московского автомобильного общества. После 1918 года служил в издательстве Наркомфина. В 1925 году эмигрировал в Эстонию, жил в Нарве.

Был еще сын Иоганн-Карл, но он умер в молодости. (С памятью о нем и супруге Прове долгие годы при Басманной больнице содержал на свой счет койки для больных.)

Дочь Адель (Адель-Луиза) Ивановна Прове (в замужестве Калиш), потомственная почетная гражданка (1887), владела усадьбой на Новой Басманной, 22 (с 1901 года совместно с братом Федором, с 1909 года единолично) и имением Лапино; попечительница Болшевского приюта для нищих девочек, член совета Общества взаимопомощи нуждающимся ученицам 2-й Московской женской гимназии.

Ее муж, Георгий Германович Калиш, почетный гражданин, агент по продаже пряжи и шелка, владелец мастерской мраморно-гранитных работ, выполнявшей строительно-отделочные работы в Москве, в частности для храма старообрядцев-поморцев в Токмаковом переулке, 7, член попечительного совета коммерческого училища Московского общества содействия распространению среднего образования.

Другая дочь – Эмилия (Эмилия-Ядвига) Ивановна Прове (в замужестве Миндер). Именно ей принадлежал дом в Бабушкином переулке, 7, который построил Эрихсон.

Сестры Прове Адель (1872–1940) и Эмилия (1860–1931), как члены семьи изменников родины, с 1927 года отбывали ссылку в Нижнем Новгороде. Один из сыновей Адели Ивановны, талантливый архитектор и педагог Василий Георгиевич Калиш (1899–1973), подвергся ссылке на пять лет в Соловки и в Мурманск.

Разграбленная коллекция Федора Ивановича

Еще один сын Прове – Федор (Теодор-Фердинанд) Иванович родился в 1872 году. Он был известным коллекционером. С 1895 года действительный, а затем и почетный член Московского нумизматического общества. Уже в 26 лет он стал его председателем. Его коллекцию античных монет специалисты числили в одном ряду с аналогичными собраниями Эрмитажа и Исторического музея. Хранил коллекцию он в особняке на Новой Басманной, 16, где жил до 1897 года, затем в усадьбе на Новой Басманной, 22. Затем снимал квартиры в доме Мальмберг (Садовая-Самотечная улица, 16) и в доме Стахеева (Малый Харитоньевский переулок, 6/11). Владел имением в Воскресенском уезде Московской губернии. После 1918 года жил в Новом Иерусалиме под Москвой.

Несколько уникальных монет Федор Прове принес в дар Историческому музею (в 1917 и 1919 годах). Он собрал одну из самых богатых коллекций античных и византийских монет (притом, что два раза ее продавал и потом опять восстанавливал), собрал большую библиотеку по нумизматике; коллекционировал также предметы декоративно-прикладного искусства и старинные книги и рукописи.

В 1901 году унаследовал от отца почетный пост члена-учредителя и жертвователя Комитета по устроению Музея изящных искусств. Состоял членом Московского филармонического общества, Художественно-фотографического общества, являлся членом комитета Общества вспомоществования нуждающимся учащимся Строгановского художественно-промышленного училища и Московского общества покровительства беспризорным и несовершеннолетним, освобождаемым из мест заключения.

Лишенный всех гражданских прав, как бывший капиталист и угнетатель, он предлагал ведущим музеям России купить его коллекцию, чтобы выжить. Но у тех и самих денег не было. В 1927 году в Государственный Исторический музей поступили лишь медные боспорские монеты. Его коллекция монет была реквизирована, поступила в Гохран, в 1928 году через посредничество Советской филателистической ассоциации продана в Германию. В собрании ГИМа сохранились только несколько монет (в том числе две уникальных), в свое время подаренных самим Прове, а также русская часть коллекции, которая в свое время перешла к П.В. Зубову и была завещана этим собирателем Историческому музею.

22 января 1924 году известный ученый-нумизмат и сотрудник Исторического музея А.В. Орешников записал в дневнике: «Слышал, что арестованы оба брата Прове». Можно предположить, что Кирилл Иванович и Федор Иванович были привлечены к проводившемуся в то время ГПУ процессу по «делу Чердынцева». Двенадцать подсудимых (почти все – бывшие члены правления, пайщики и служащие Товарищества мануфактур Н.Н. Коншина в Серпухове) обвинялись в экономическом шпионаже, взяточничестве и других служебных преступлениях, а учредители частных посреднических фирм-партнеров треста (в том числе И.Д. Морозов и А.А. Найденов) – в злостной спекуляции его продукцией. Это дело органы связали с созданием эмигрантами – бывшими владельцами российских текстильных предприятий – картеля «Висбаденское соглашение», в которое входил, если верить судебным отчетам, и Роман Прове. Картель планировал получение концессий на текстильные предприятия в РСФСР и их кредитование. Обвиняемым ставились в вину собирание и передача за рубеж данных о фактическом состоянии предприятий текстильной промышленности РСФСР, коррупция, злоупотребление властью и т. п. Некоторые из подсудимых отказались на суде от своих признательных показаний, сделанных на предварительном следствии, а Иван Давыдович Морозов назвал все разговоры о «Висбаденском соглашении» пустой болтовней. Тем не менее суд приговорил к расстрелу председателя правления Государственного серпуховского треста В.И. Чердынцева и его сотрудника Н.М. Калинина, а других подсудимых – к разным срокам заключения с конфискацией имущества. Однако братья Кирилл и Федор Прове к судебной ответственности привлечены не были. Кирилл вскоре выехал в Эстонию, где в Нарве восстановил права собственности на одну из фабрик товарищества Кренгольмской мануфактуры. Федор стал работать в хлопковом отделе Всесоюзного текстильного синдиката.

В 1927 году двух его старших сыновей признали английскими шпионами. Его сыновья – служащий ЦАГИ Владимир Прове и писарь штаба батальона охраны здания Реввоенсовета Кирилл Прове, а также их родственник, юрисконсульт управления делами Реввоенсовета, бывший присяжный поверенный Владимир Александрович Корепанов были арестованы по обвинению в шпионской деятельности в составе группы, связанной с британской дипломатической миссией в Москве. 24 октября 1927 года военная коллегия Верховного суда РСФСР признала братьев Прове и В.А. Корепанова английскими шпионами и приговорила их к «высшей мере социальной защиты».

Самого Федора Ивановича с женой Софьей Ивановной и сыном Федором выслали в Казахстан на три года постановлением Особого совещания при ОГПУ. После возвращения из ссылки в 1931 году он с женой поселился у дочери Марии в Малом Златоустинском переулке, 3. Но прожил там недолго. Федор Иванович умер в 1932 году от опухоли мозга.

Судьба «Соснового бора»

На бывшей даче Ивана Прове, близ станции Болшево, по инициативе Максима Горького был создан санаторий «Сосновый бор», принадлежавший сначала ЦЕКУБУ, а затем АН СССР. Дача постепенно приходила в ветхое состояние, а с начала 1990-х годов вообще была заброшена. Под новый, 1998 год пришло известие об уничтожении этого своеобразного памятника архитектуры рубежа XIX–XX веков пожаром. По странному стечению обстоятельств незадолго до этого в прессе появились публикации о том, что здание хотят продать…

Невеста «врага народа»

Известная актриса Зоя Федорова, чья трагическая судьба и загадочная смерть и сегодня будоражит умы исследователей и авторов-детективов, тоже имела отношение к роду Прове. Правда, продолжалось это очень недолго.

Зоя Федорова родилась 21 декабря 1909 года в Петербурге. Мать воспитывала трех дочерей, среди которых Зоя была самой младшей. Отец – рабочий-металлист всем сердцем принял революцию 1917 года и за короткое время сделал блестящую карьеру в большевистской партии. В 1918 году его вместе с семьей перевели в Москву и назначили начальником паспортной службы в Кремле.

С юных лет девочка бредила театром, с удовольствием занималась в драмкружке. Однако отец не разделял ее увлечения, считая, что у дочери должна быть солидная профессия. И Зоя после окончания школы устраивается в Госстрах счетчицей.

Ей тогда было всего семнадцать, и, «отслужив» положенные часы, она стремительно бежала на танцы. На одной из таких вечеринок юная красавица познакомилась с красавцем-военным Кириллом Прове. Вспыхивает первое чувство, но…

Осенью 1927 года Кирилла внезапно арестовывают по подозрению в шпионаже в пользу Великобритании. А следом за ним чекисты арестовывают и Федорову как пособницу иностранного шпиона.

Дело могло закончиться для нее очень плохо. Но, видимо, вмешались какие-то высшие силы или отец, близкий к руководству партии, помог. Да и просто могли пожалеть девушку. Такое в те годы еще случалось, и 18 ноября 1927 года пока еще всесильный Генрих Ягода собственноручно начертал на ее деле: «Инкриминируемое гр. Федоровой З.А. обвинение следствием установить не удалось, а посему полагал бы дело по обвинению Федоровой З.А. следствием прекратить и сдать в архив».

Удивительное по тем временам заключение. А может быть, у ОГПУ на нее были какие-то виды? Остается только догадываться…

Улица Лукьянова

До 8 сентября 1964 года эта улица носила название Бабушкин переулок. Улица в Басманном районе Центрального административного округа города Москвы. Переименована в честь героя Советского Союза Александра Михайловича Лукьянова, жившего и работавшего в Басманном районе в 1934–1938 годах. Прежнее название, Бабушкин переулок, – по фамилии домовладельца конца XVIII – начала XIX века.

Впервые переулок показан на картах 1789 и 1796 годов. В описании чумы 1770–1772 годов упоминается Абушкин переулок, что позже историки объяснили обычной опиской канцеляриста.

Факт

Прове (в лат. передаче Prove) в балтийско-славянской мифологии – бог. Почитался как высшее божество в Старгарде (Вагрия). Связан со священными дубами, лесами и рощами, где и почитался во время празднеств, проводившихся во второй день недели жрецом Прове. Не имел идола. Имя сопоставляется с именем бога Поревита у балтийских славян и с польской Porvata, отождествляемой с Прозерпиной в списке польских богов XV века. Согласно одной из гипотез, Прове – видоизменение общеславянского имени бога грозы Перуна (отсюда и связь с дубом – деревом громовержца). По другой гипотезе – это один из эпитетов Перуна – prav, «правый, справедливый», искаженный при передаче. Согласно третьему объяснению – бог плодородия, как и славянский Поревит.