Текст книги "Городские легенды"

Потомки графа

После смерти Александра наследником должен был стать другой сын – Владимир. Но он впал в царскую немилость, поскольку входил в число декабристов и был сослан на Кавказ. Однако вскоре Владимира, показавшего храбрость в боях, милостиво простили, сначала разрешив отпуск, а затем и насовсем вернув в родные пенаты.

Ему повезло с молодой красавицей-женой, да и денег хватало, и Владимир Мусин-Пушкин начал делать карьеру. Но много играл в карты.

Он прекрасно музицировал, а его другом стал великий художник Карл Брюллов, написавший в 1838 году портрет графа, и сегодня восхищающий переданным образом и точностью.

Однако деньги понемногу заканчивались, и граф решил начать распродавать коллекцию отца. То, что уцелело после пожара, и было куплено после него.

При этом он продолжал играть, раздаривая друзьям-живописцам драгоценные полотна из коллекции своего отца.

Так в октябре 1843 года он писал Брюллову: «В последний раз я вам прислал „Святую фамилию“ Тициана, не знаю, как она вам понравилась, сегодня посылаю Доменикина, – картина также недурна, хотя она, кажется, не совершенно кончена. Я так был занят все эти дни, что не мог заехать к вам».

Супруга графа, Эмилия Карловна, понимала, что скоро так уйдет все состояние, и неожиданно легко уговорила мужа ради детей уехать из Петербурга в имение Борисоглебское в начале 1845 года. На пять лет, чтобы поправить дела.

Сострадательная, умная, красивая женщина не только занималась хозяйством и воспитанием детей, но и всячески помогала крестьянам.

Она открыла больницу и школу для крестьянских детей, хорошие условия для обучения молодежи свидетельствовали о ее стремлении к улучшению положения крестьян. От крестьян же Эмилия получила имя «Борисоглебский ангел».

…Осень 1846 года. Эмилия Карловна хлопотала о продаже скота, когда услышала о том, что в Борисоглебском несколько крестьян заболели брюшным тифом.

Она дала указание поместить больных в госпиталь, сама ухаживала за ними и обучала крестьянок уходу за лежачими. Она действительно была похожа на ангела. Но в итоге тоже заболела и через четыре дня жара и бреда 17 ноября 1846 года 36-летняя графиня Эмилия Карловна Мусина-Пушкина скончалась.

Безутешен был не только муж, но и все, кто знал эту удивительную женщину, притягивавшую всеобщее внимание. Не случайно ей благоволил даже Лермонтов…

Граф остался с детьми в Борисоглебском. Он вышел в отставку и растил четверых детей. Прожил он еще чуть меньше восьми лет. В 1854 году умирает его юная дочь Александра. И после этого, 21 августа 1854 года, не выдержав горя, в Москве в возрасте 56 лет от сердечного приступа скончался и он.

Трое его детей – 21-летний Алексей, 20-летний Владимир и 14-летняя Мария получают наследство с колоссальными долгами – около 700 тысяч рублей.

Помогает им сестра Эмилии Карловны, овдовевшая, но богатая Аврора Карамзина.

О судьбе младшего сына Мусиных-Пушкиных, Владимира, известно мало. Он умер в 1864 году.

Старший брат, Алексей, был женат на Екатерине Алексеевне Мусиной-Пушкиной, которая вскоре после свадьбы покинула мужа и в 1873 году вышла замуж за князя Бориса Куракина. Алексей Владимирович, бывший в ту пору мологским уездным предводителем дворянства, от горя сошел с ума и скончался в 1889 году.

Мария вышла красотой в мать и стала супругой министра статс-секретаря Финляндии Линдера, одного из богатейших людей этих мест. Она ездила верхом в мужском седле, пила пиво и ходила одна в рестораны, что по тем временам было вызовом, прообразом будущих борцов за права женщин.

Ее сын, внук Эмилии и Владимира Ялмар Линдер, ввел для своих рабочих восьмичасовый рабочий день, гарантировал социальное обеспечение, платил за них налоги. После гражданской войны в Финляндии он призывал не наказывать побежденных революционеров, а использовать их труд на благо родины. Ялмар Линдер уехал в Европу – путешествовать на своем личном поезде и осел в Монте-Карло незадолго до Октябрьской революции.

Линдер вынашивал планы освобождения царской семьи из екатеринбургской ссылки – даже купил для этого замок в Южной Швеции, а потом и вовсе принялся возводить большой царский дворец.

Он хотел выкупить у большевиков четверых великих князей, предлагал за каждого из них миллион шведских крон. Но пока это предложение дошло до Петрограда, князья уже были казнены…

Ялмар Линдер был женат на сестре офицера царской армии, будущего маршала и президента Финляндии Карла Густава Маннергейма, Софии.

В итоге Ялмар пошел по стопам деда и промотал все деньги в Монте-Карло. Наследников у него, как и у остальных троих детей Марии Мусиной-Пушкиной, не было…

Забытый дворец на царевом пути
(Старая Басманная, 15)

Каждое утро я проезжаю на троллейбусе мимо скромного двухэтажного домика возле сада имени Баумана и обязательно смотрю на противоположную сторону улицы, где находится храм Никиты Мученика…

Оба этих здания имеют довольно длинную и интересную историю. Но связывает их как минимум еще одна общая тайна, а точнее, происшествие, случившееся в 70-е годы прошлого века.

Тогда район этот был на особом счету. Здесь принимал участие во всенародных выборах сам Леонид Ильич Брежнев, а потому за порядком в этом районе следили со всей тщательностью.

Одно время в саду Баумана даже собирались строить Московский дворец молодежи, но потом передумали и перенесли стройку на Комсомольский проспект. Однако основу котлована, который пересекся с большим бомбоубежищем, можно и сегодня различить в рельефе сада, несмотря на последние положительные перемены.

К приезду генсека ЦК КПСС Старую Басманную, а тогда улицу Карла Маркса, тщательно убирали и вычищали. Леонид Ильич любил порядок и взгреть местный райком мог по первое число.

Так вот, в те «застойные» годы в храме Никиты Мученика располагался текстильный склад, где хранились отрезы материи самых лучших сортов. Тогда многие храмы использовались не по назначению, а от неправильного освещения и прочих «человеческих удобств» богатая роспись и лепнина быстро приходили в негодность.

Охранялся склад тщательно. Товара здесь было всегда на кругленькую сумму.

Но ушлые воры все же нашли лазейку. Как – можно только догадываться. Возможно, среди них был кто-то из старожилов этих мест, или от кого-то они услышали про потайной путь.

Но однажды утром кладовщица, как обычно, открыла дверь и осела у стены, схватившись за сердце. Утренний свет, пробиваясь через окна под самым куполом, играл солнечными зайчиками на пустом полу. Все дорогие отрезы за ночь ушлые жулики вынесли через скрытый ход.

А начинался он в доме напротив – в том самом стареньком двухэтажном особняке под номером 15, строение 3.

Конечно, были большие разборки и расследование. Тем более что воровство случилось в канун праздника Октябрьской революции. Но найти никого не удалось.

О потайном ходе в дом напротив на складе никто не знал. А был он довольно древним, с кирпичными сводами дореволюционной кладки. Его, конечно, заделали, и теперь даже не вспомнишь, куда именно он выходил. Но тогда, наверное, ученые-москвоведы впервые задумались, что это за тихий домик с тайным ходом недалеко от Садового кольца. И вскоре было сделано предположение – таким образом решил о себе напомнить путевой дворец Василия III, отца Ивана Грозного.

Эту историю рассказала мне в середине 80-х ныне уже покойная Майя Александровна Стриженова – реставратор и защитник Москвы, много сделавшая для сохранения архитектурных памятников Немецкой слободы.

Никаких других документальных подтверждений пока найти не удалось. А она знала множество подобных историй.

Путинка

А в начале 2000-х годов предположение историков нашло реальное подтверждение. Это действительно один из путевых царских дворцов, возможно, один из древнейших в городе памятников гражданской архитектуры, а то и самый древний за границами Земляного города, принадлежавший великому князю Московскому Василию III.

Конечно, когда-то он выглядел абсолютно иначе. Но за столько столетий его неоднократно перестраивали.

Рядом с этим зданием расположено еще несколько городских памятников архитектуры, в том числе Голицынские палаты XVIII века.

Истинный возраст палат выяснился при реставрации. Здание послужило основой для возведения соседней Голицынской усадьбы. Сверху Голицинская усадьба, а внутри – путевой дворец.

Помогла определить возраст белокаменная кладка конца XVI века. Планировка дворца сохранилась практически полностью. Историки выяснили, что построили эту своего рода царскую гостиницу на особом месте. Здесь встречали знаменитую икону Владимирской Божьей матери в 1395 году, которая, по преданию, спасла Русь от нашествия Тамерлана.

Но дом – частное владение, и старую кладку маляры из ближнего зарубежья вскоре заштукатурили и закрасили. Осталось ждать, когда дело завершит время.

В этом дворце Василий III со своей свитой останавливался отдохнуть перед въездом в Кремль.

Конечно, это был не единственный путевой дворец великого князя. Другие были раскиданы вокруг города, чтобы он успевал привести себя в порядок и въехать так, как подобает царю. В народе их прозвали «путинки».

Сейчас о былом великолепии напоминают своды нижних этажей, да и те почти целиком за полтысячелетия ушли под землю. А подоконники каждое лето заливаются дождевой водой прямо с тротуара.

Вот так красивая легенда, которую старые москвичи пересказывали своим детям не один десяток лет, неожиданно превратилась в быль. И нет никаких сомнений, что при настоящих исследованиях археологов этот скромный домик может поведать еще множество секретов. И о своих постояльцах, и о хозяевах.

Великий князь Московский Василий III

Василий – сын Ивана III и Софьи Палеолог, племянницы последнего византийского императора, родился в ночь с 25 на 26 марта 1479 года. Он был наречен в честь Василия Исповедника, епископа Парийской епархии в Малой Азии. Правил с 1505 по 1533 год. При нем к Москве были присоединены последние полусамостоятельные русские земли. Руководил войсками в победной войне с Литвой. При осаде Смоленска умело применил артиллерию. В 1518–1522 годах вел борьбу с крымскими и казанскими татарами.

Старая Басманная улица

Название известно с 1730-х годов, когда улица сформировалась как часть Покровской дороги в села Рубцово-Покровское и Преображенское.

В XIV–XV веках здесь проходил путь из Москвы в села Елох, Стромынь и далее в Суздаль. За Земляным валом по обе стороны дороги находилась Басманная слобода. В первой половине XVIII века здесь жили ремесленники-оловянишники. В 1737-м улица была уничтожена пожаром. В 1751 году заново была отстроена церковь Никиты Мученика.

Храм великомученика Никиты

Одна из древнейших московских церквей, основанная великим князем Василием III, за свою многовековую историю была приходским храмом для всех сословий. Под ее сводами молились Пушкин, Батюшков, Вяземский, Рокотов, Цветаева. После революции эта церковь – одна из немногих в Москве – не была захвачена обновленцами.

Ранняя история храма довольно туманна. Из летописи известно, что в 1518 году в Москву принесли из Владимира две местные святыни – образ Спасителя и Владимирскую икону Божией Матери – для поновления и украшения серебром и золотом.

Через год, в праздник святого Никиты Мученика, поновленные иконы провожали обратно во Владимир торжественным крестным ходом.

За посадом великий князь и митрополит Варлаам простились с ними и передали владимирцам, пришедшим в Москву за своими святынями. И на том месте, где Василий III простился с владимирскими иконами, он повелел поставить деревянную Владимирскую церковь «во имя Пречистыя Владычицы нашея Богородицы, честнаго и славнаго Ея сретения и провожания». И молился, чтобы она защитила Москву от набегов крымского хана.

По второй версии, в период, когда владимирские святыни находились в Москве, на территории Басманной, иждивением великого князя строили деревянную приходскую церковь для местной слободки.

В тот день, когда провожали иконы, церковь собирались освящать. Чтобы совместить два торжества – проводы икон и освящение церкви, крестный ход отклонился от обычного маршрута и направился к храму, где и были отпущены иконы. Церковь была освящена в честь Владимирского образа Богородицы, а поскольку все это произошло 15 сентября, то позднее, в XVII веке, в храме освятили придел во имя великомученика Никиты. И крестный ход в память тех проводов с участием царя и патриарха совершался в эту церковь до 1683 года.

Кстати, именно в этих местах в декабре 1469 года родился святой Василий Блаженный. В то время Владимирской церкви еще не было. Родители отдали его в ученики соседу-сапожнику, но он уже имел дар провидения.

Однажды к его хозяину пришел человек и заказал сапоги покрепче, чтобы годами носились. Ученик вдруг улыбнулся, и, когда заказчик ушел, сапожник спросил, почему он улыбается. Василий ответил: «Вот человек собирается носить сапоги годами, а не ведает, что завтра умрет». И действительно, на следующий день заказчик умер.

В церкви Никиты Мученика до начала XX века хранился знаменитый образ святого на фоне Кремля, напоминающий, что «близ сей церкви была родина великого угодника».

В XVI веке здесь появилась Басманная слобода. Ее приходским храмом и была Владимирская церковь. По легенде, местность названа по фамилии любимца Ивана Грозного опричника Басманова, будто бы здесь он имел свой дом, но это оказалось ошибкой. Есть версия, что здесь жили царские пекари, которые выпекали для царского и патриаршего двора «басманы» – мерный хлеб строго определенного размера или же с фигурами на верхней корочке, то есть с дворцовым клеймом – басманом.

К этой версии склонялся и Владимир Даль.

Вторая версия, ныне более принятая, гласит, что басманниками были ремесленники, занимавшиеся художественным тиснением на коже или металле.

Здесь, у главной царской дороги, селились знатные фамилии, и Басманная стала островком знати далеко за городской чертой. Приходским храмом для «басманных вельмож» стала церковь Никиты Мученика.

Первый каменный храм на месте деревянного был построен в 1685 году, уже с приделом Никиты Мученика, в память проводов владимирских святынь, и он простоял до середины XVIII века.

Строительство храма, дожившего до наших дней, иногда связывают с Петром Великим. Он, по легенде, собственноручно начертил проект их приходской Петропавловской церкви. Контраст между храмами Старой и Новой Басманной оказался слишком велик, и тогда старобасманцы решили тоже построить себе новую церковь. К тому же старый храм пострадал во время пожара 1737 года, когда выгорела вся улица, да и не вмещал всех желающих.

В 1745 году, в правление Елизаветы Петровны, священники и прихожане Никитского храма подали прошение о разборке старого и о построении на его месте нового, более просторного храма с тем же посвящением на средства местных купцов. Просьба была удовлетворена. Строить храм поручили князю Дмитрию Васильевичу Ухтомскому, лучшему московскому архитектору эпохи елизаветинского барокко.

Уже в 1751 году новая церковь была освящена. Она осталась известной как храм Никиты Мученика, но ее главный престол был по-прежнему освящен в честь Владимирской иконы Божией Матери.

Пожар 1812 года почти не тронул Никитский храм и прилегающую застройку.

В этом храме в 9 утра 23 августа 1830 года состоялось отпевание Василия Львовича Пушкина – дяди поэта, жившего на Старой Басманной.

Все расходы по похоронам поэт взял на себя, чтобы не тревожить отца, хотя это сильно сказалось на его финансовом положении.

На похороны собрался цвет московской интеллигенции: Вяземский, Языков, Погодин, Полевой. Пушкин молился, стоя у гроба. Отсюда процессия направилась на Донское кладбище, где был похоронен отец покойного, Лев Александрович. Пушкин нес гроб с телом дяди до самого кладбища, хотя, по другим воспоминаниям, он шел пешком за гробом всю дорогу от храма до Донского монастыря, мрачный и подавленный.

Поэт едва сам не стал прихожанином Никитского храма. Он собирался вступить в права наследства, так как у дяди не было законных детей, но тот отписал имущество и дом внебрачным отпрыскам, которые официально назывались «воспитанниками», и эту волю покойного утвердил император.

Пушкин унаследовал лишь старинную печатку, оставшуюся у Василия Львовича от отца.

Еще одним прихожанином храма был живший на углу Токмакова переулка художник Федор Степанович Рокотов. Его дом сохранился и сегодня.

Рокотов сначала дом снимал, а в 1785 году купил с мастерской во флигеле. Именно по исповедным росписям Никитского храма была установлена приблизительная дата рождения живописца – 1735 год.

Летом 1905 года в храме случился пожар от непогашенного кадила, как сообщали газеты, и тогда сгорел чтимый образ святого Василия Блаженного – словно в знак грядущих испытаний.

В начале XX века в Никитском храме служил знаменитый протодиакон Михаил Холмогоров, чей необыкновенный бас собиралась слушать вся Москва. В поклонницах у него была певица Антонина Нежданова. Скульптор Меркуров лепил его голову, художник Павел Корин запечатлел его в портрете к картине «Уходящая Русь», а Михаил Нестеров – в картине «На Руси» в центральном образе московского царя. Его называли вторым Шаляпиным.

А на своей квартире, в доме на Старой Басманной, 14, он устраивал домашние музыкальные вечера.

В 1930-х годах вся правая сторона Старой Басманной, уже носившей тогда имя Карла Маркса, была предназначена к сносу с целью расширения улицы, а на участке, где стоял храм, собирались строить Дом Советов Бауманского района. В марте 1933 года президиум Моссовета принял решение: «церковь так называемого Никиты» закрыть и снести. Когда протоиерей Иоанн завершал литургию, в храм вошли вооруженные сотрудники НКВД, сорвали с него облачение и поволокли к выходу.

17 февраля 1938 года на Бутовском полигоне был расстрелян Василий Иванов, староста Никитской церкви, не побоявшийся заявить на допросе о своих православных и монархических убеждениях.

Храм был разграблен и разорен (хотя есть предание, что священники успели спрятать святыни в особый тайник), но не снесен.

Президиум Моссовета изменил свое решение. Здание рекомендовали передать Лесотехническому институту. Барочное убранство было уничтожено, демидовская ограда частично разобрана, но здание церкви уцелело.

Оно побывало учебным залом районной бригады ПВО, складом Министерства культуры СССР, общежитием и даже получило частичную реставрацию как памятник, состоящий на госохране.

В июле 1997 года Святейший Патриарх Алексий II совершил его освящение. Теперь здание вновь отреставрировано, восстановлена ограда. Храм действует.

Так и стоят два этих удивительных строения друг напротив друга, слушая разговоры пешеходов, шелест шин, а поздней весной пение птиц и музыку из Сада Баумана.

Каждый день над храмом разносится колокольный звон. Как и раньше, когда собирался весь вельможный приход. Старая Басманная продолжает жить своей жизнью, в которой еще много нераскрытых тайн и легенд…

Бабушкины грязи
(Лукьянова, 7)

Если посмотреть на карту Басманного района, то можно увидеть, что Старая и Новая Басманная улицы, сходящиеся на Разгуляе, соединяются в букву «А» небольшой перекладинкой. Перекладинка эта носит название «улица Лукьянова». А в старые времена имела название «Бабушкин переулок». Вот о двух домах, ставших настоящим украшением не только этой улочки, но и города, и пойдет сегодня разговор.

Купеческие прогулки

В XVIII веке участком земли, по которому проходил переулок, владели купцы Бабушкины. А точнее, два брата – Петр Андреевич и Семен Андреевич. Их отец Андрей Иванович был известным торговцем мануфактурой. Занимался он и питейным делом. Ко времени, когда братья обосновались в Басманной слободе, у Бабушкиных под началом были фабрики на Китай-городе, Ильинке и рядышком с только что отстроенными домами – на Старой Басманной. Позже эти земли вместе со строениями перейдут «табачному королю» Бостанжогло. Но о нем как-нибудь в следующий раз.

Шелковая фабрика Бабушкиных на Старой Басманной была заведена еще в 1717 году и считалась одной из самых крупных в Москве, на которой в 1775 году насчитывалось 105 станов (а на самой большой – Панкрата Колосова – было 120 станов).

Чтобы не мешать друг другу, но быть рядом, братья построили дома в противоположных концах переулка, получившего название от их фамилии.

Так бы все и тянулось своим чередом. Но в 1783 году некий Гурьев, местный домовладелец и гвардейский секунд-майор, обратился с челобитной к городским властям, попросив закрыть переулок и передать землю ему, поскольку там «и мостовой не имеетца и бывает великая в осеннее время грязь, от которой проезду и проходу пешим людям не бывает».

А сподвигла Гурьева на такое обращение затянувшаяся попойка с приятелем по службе поручиком Синюхаевым. Как-то осенью они засиделись в трактире допоздна, а потом по распутице пошли переулком на Новую Басманную. Гурьев решил проводить приятеля до дома. Пока они доковыляли по темному и скользкому от грязи переулку, провожатый потерял двадцать рублей казенных денег, форменную треуголку и недавно купленные томпаковые (вид латуни) часы на серебряной цепочке. Выяснилось это только утром, когда проспавшийся Гурьев вдруг понял, что и приятель тоже потерялся. А вот в какой момент – вспомнить не смог. Правда, через две недели изрядно поистаскавшийся и опухший Синюхаев нашелся в известном кабаке на Разгуляе. Кроме денег у поручика пропал левый сапог. Гурьева запилила супруга, вот он и решил обратиться за помощью к городскому голове.

Но и Бабушкины имели в столице изрядный вес и тугие кошельки. Они сумели остановить движение гурьевского письма. Переулок остался на месте. А главным и единственным аргументом братьев стало то, что надо им друг к другу в гости ходить. Не делать же из-за любившего выпить Гурьева, решившего перегородить переулок, крюк в целый квартал!

Спор закончился ничем. А через одиннадцать лет и сам Гурьев исчез в неизвестном направлении, продав усадьбу и принадлежавшие ему земли. Владельцы этого участка менялись неоднократно: кригс-комиссар Демидов, вице-канцлер князь Куракин. Его перестроенный дом и сегодня продолжает оставаться украшением улицы.

А вот Бабушкиным повезло меньше. Их дома уничтожил пожар 1812 года. Впрочем, как и все дома в округе, кроме «несгораемого» дома Голицыных на Новой Басманной.