Текст книги "Городские легенды"

От кинотеатра до Солженицына

В июле 1923 года церковь была закрыта. Убранство храма частично изъято. Пропали несколько серебряных предметов культового назначения. Пять икон XVIII века подлежали учету и хранению. Часть икон и утварь была передана в церковь Богоявления в Елохове. Однако два золоченых киота от икон были переданы в 34-е отделение милиции – киоты хотели использовать как рамы для портретов Ленина и Воровского.

В сентябре 1923 года заместитель наркома юстиции Красиков подписал приказ о передаче храма обновленческой общине.

В 1946 году обновленчество как раскольническое движение исчезло.

Здание храма было передано чулочной фабрике имени Баумана. Фабрика разместила здесь свой клуб «Бауманец», превратив неф в зрительный зал, а алтарь – в сцену.

Здесь читали лекции студентам, показывали кино. В 1988 году здесь же состоялось собрание, посвященное 70-летию Солженицына – еще в ту пору, когда он в России был полностью запрещен.

В 1990-х годах здание было частично приватизировано, кроме некоторых помещений первого этажа, которые были переданы храму. В перестроечный период помещение арендовалось галереей «Сатурн», хотя никаких выставочных мероприятий не проводилось. Затем непродолжительное время здание занимал банк «Академический». С 2008 года в храме вновь проходят службы.

Напротив находится еще один удивительный домик под № 18 – с деревянным вторым этажом. Участок этот в начале XX века и до революции принадлежал Братолюбивому обществу. Сейчас здесь находится дешевый хостел с кафе на первом этаже.

Интересно, что и на карте 1812 года это место тоже обозначено крестом – может, этот участок и во времена графа Орлова тоже принадлежал этому же обществу.

Стихийный разрушитель

Сто десять лет назад, 16 июня 1904 года, над Москвой пронесся ураган, который горожане запомнили очень надолго. Ветер не только выламывал деревья, но и сносил целые этажи домов, уносил вещи и даже животных. Именно это и запечатлел фотограф в Посланниковом переулке, где деревянный второй этаж просто перепрыгнул на другую сторону улицы, во двор свечного завода.

В четверг, 16 июня 1904 года, над городом пронесся не только ураган, но и смерчи. Минимум три. Буквально за несколько минут погибли и получили ранения около 800 человек. Число разрушенных зданий насчитывалось в несколько тысяч домов.

В Сокольническом парке смерч проделал просеку шириной 400 метров. В Черкизово, Люблино, Лефортово все деревья были вырваны. Разрушены Мещанская, Басманная и Яузская части города. В Москве-реке и Яузе вода вскипала и бурлила, как в котле, а затем смерч всосал воду внутрь себя и дно рек обнажилось.

Катастрофа описана Владимиром Гиляровским в очерке «Ураган»:

«Я видел его начало и конец: пожелтело небо, налетели бронзовые тучи, мелкий дождь сменился крупным градом, тучи стали черными, они задевали колокольни. Наступивший мрак сменился сразу зловеще желтым цветом. Грянула буря, и стало холодно. Над Сокольниками спустилась черная туча – она росла снизу, а сверху над ней опускалась такая же другая. Вдруг все закрутилось… среди зигзагов молний вспыхивали желтые огни, и багрово-желтый огненный столб крутился посередине. Через минуту этот ужас оглушающе промчался, руша все на своем пути. Неслись крыши, доски, звонили колокола; срывало кресты и купола, вырывало с корнем деревья; огромная Анненгофская роща была сбрита; столетние деревья или расщеплены, или выворочены с корнем. Было разрушено огромное здание Кадетского корпуса и Фельдшерской школы. По улицам – горы сорванных железных крыш, свернутых в трубочку, как бумага. Кое-где трупы. Много убитых и раненых…»

Газета «Русское слово», № 168

Смерч 16 июня (29 июня по новому стилю) 1904 года был порожден ураганом, который накануне пролетел над центральными губерниями России, зародившись под Тулой. Ураган двигался через Москву в сторону Ярославля и около пяти часов дня 16 июня в огромной туче превратился в столб смерча. По тем оценкам, скорость ветра в смерче составляла около 25 метров в секунду. Смерч прошел через южную и юго-западные части Москвы, сопровождался сильным градом (градины размером с куриное яйцо достигали веса в половину килограмма), обильными осадками (выпало более 160 миллиметров осадков) и наступлением сплошной темноты, вплоть до столкновения на московских улиц извозчиков.

Посланников переулок

Откуда взялось это название, достоверно не известно. В начале XVIII века это была Посланницкая улица (позже Посланниковский и Посланнический переулки). По общепринятой версии москвоведа XIX века А. Мартынова, название связано с домовладельцем 1745 года, прусским посланником бароном Акселем фон Мардефельдом. Однако в 1745 году дом его был не здесь, а на Немецкой (ныне Бауманской) улице в районе дома № 57. Кроме того, Мардефельд приехал в Россию в 1724 году, а название Посланницкая улица фигурирует уже в актовой книге 1715 года. Может быть, название переулка было как-то связано с Английским клубом, который в 80-х годах XVIII века находился тут же? С другой стороны, это тоже более позднее упоминание…

Факт

В селе Елохово, где теперь расположена станция метро «Бауманская», и рядом с Посланниковым переулком родился самый знаменитый русский юродивый – Василий Блаженный. До шестнадцати лет, пока родители не отдали его в Москву учиться сапожному мастерству, Василий жил в родном селе, пас коров и усердно молился именно здесь, возле Елохово, в районе будущей Немецкой слободы.

Архитектор Сретенский

Василий Георгиевич (Егорович) Сретенский (21 января 1860, село Круг Коломенского уезда – 20 июля 1900, Мариенбад) – русский архитектор и реставратор, известный строительством церковных зданий.

В 1885 году окончил Московское училище живописи, ваяния и зодчества со званием неклассного художника архитектуры. Служил архитектором Московской духовной консистории. Владел архитектурной конторой в Москве, выполнял частные заказы. Осуществлял работы в Новом Иерусалиме и Аносином Борисоглебском монастыре. Похоронен в Москве на территории Скорбященского монастыря.

Проектировал дом причта Храма святых мучеников Косьмы и Дамиана, что в Нижних Садовниках (1893 г., Садовническая улица, 51, стр. 2); доходный дом Казанского собора на Красной площади (1893 г., Вознесенский переулок, 16); Училище и Церковь Четырех Святителей Московских при Московском епархиальном свечном заводе (1898 г., Посланников переулок, 9, стр. 1); Храм Великомученика Георгия Победоносца в Грузинах (1899 г., Большая Грузинская улица, 13).

Спасение именем Пушкина
(Старая Басманная, 36)

В июне 2013 года этот дом стал музеем. И шел он к этому целых 15 лет, с тех пор, как после долгих перипетий его забрали под себя хранители пушкинской эпохи и традиций с Пречистенки. Впрочем, дом № 36 на Старой Басманной улице и сегодня хранит множество тайн, на которые пока не готов ответить.

И не только потому, что полностью изменил за этот год свой облик и вызывает множество сомнений и обвинений у блюстителей традиций и исторической идентификации. Просто уверенности в том, что дом Василия Львовича Пушкина таковым и является, увы, нет. А прочее – дескать, это музей мебели, а не дяди поэта, который не мог себе позволить такой роскоши в силу бедности, и тому подобное – всего лишь детали. Главное, что дом сохранен и привлекает всеобщее внимание и вызывает дискуссии. А экспозиция и фонды – дело наживное. Но обо всем по порядку…

Дом Кетчер

Как говорят хранители музея, небольшой деревянный особняк принадлежал дяде Пушкина, поэту Василию Львовичу Пушкину. Однако в этой округе у него был не один дом, и неизвестно, здесь ли навещал его племянник или нет.

Небольшой деревянный особняк с девятью окнами по фасаду под № 36 уже много лет привлекает внимание мемориальной доской: «Александр Сергеевич Пушкин бывал в этом доме у своего дяди-поэта В. Л. Пушкина».

Дом этот на пустоши, оставшейся после пожара 1812 года, построила в 1819 году по типовому проекту титулярная советница Пелагея Васильевна Кетчер – жена обрусевшего шведа, владельца завода хирургических инструментов Христофора Яковлевича Кетчера и мать переводчика Николая Христофоровича Кетчера.

Николай Христофорович известен своими переводами Шекспира, которого он любил вплоть до поклонения. Переводы его очень точны, порой в ущерб поэтичности. Впрочем, это классические французские прозаические переводы.

Кетчеру посвятил свою эпиграмму Иван Тургенев:

 
Вот еще светило мира!
Кетчер, друг шипучих вин;
Перепер он нам Шекспира
На язык родных осин.
 

Бывал ли Николай Христофорович в этом доме, не известно – особняк был построен для сдачи внаем. С 1 сентября 1824 года по 1830 год его снимал Василий Львович Пушкин.

Как свидетельствует документ, сохранившийся в Центральном историческом архиве Москвы: «…я, нижеподписавшийся коллежский асессор Василий Львов Пушкин, дал сие условие госпоже титулярной советнице Пелагее Васильевне Кетчеровой в том, что нанял я у нея, госпожи Кетчеровой… для жительства Пушкина деревянный на каменном фундаменте дом со всеми принадлежностями, как то – большой с антресолями корпус, людской флигель с конюшнею, каретным сараем и погребом, состоящий в Москве Басманной части 3-м квартале по № 238…»

А ранее Василий Львович продал родовое имение и поселился с супругой Капитолиной Вышеславцевой в Огородной слободе (Малый Харитоньевский переулок).

Он живет на широкую ногу и постепенно спускает доходы от имений, об управлении которыми не заботится. Пока в 1802 году не грянул развод. И лишь в 1824 году, уже после двухгодичного путешествия по Европе, Василий Львович переезжает на Старую Басманную.

В 1828 году дом сменил владельцев и перешел к купеческой жене Елизавете Карловне Ценкер.

Особняк перестраивался в 1890-е годы. Он несколько раз горел и к концу XX века значительно обветшал. После октября 1917 г. дом был поделен на коммунальные квартиры. При нем находился небольшой зеленый сад, удобные дворовые постройки, которые тоже приспособили под жилье. После НЭПа часть комнат передали под ЗАГС Бауманского района. Когда в 1975 году всех жильцов отселили, дом перешел к одному из трестов Министерства жилищно-гражданского строительства РСФСР, которое, к чести его, многое сделало для сохранности особнячка. По проекту, согласованному с Главным управлением культуры Моссовета, были выполнены ремонтно-консервационные работы с бережным сохранением элементов XIX века. Главный фасад был оставлен таким, каким он сохранился и по сей день. При ремонте была воссоздана анфилада парадных комнат особняка: зал, гостиная, спальня. В последующие годы этот памятный для русской литературы дом оставался как бы на обочине культуры, до него у соответствующих организаций не доходили руки.

В 1998 году было принято решение сделать здесь музей – после вывода из здания государственного унитарного предприятия «Российский конструкторско-технологический институт».

Но долгих 15 лет практически ничего не делалось. Не было средств. Только копились музейные материалы, шла подготовка и бумажная волокита. И все это неожиданно быстро закончилось реставрацией (хотя и не во всем соответствующей нормам) и открытием музея.

Самым удивительным для реставраторов оказалось то, что стены главной центральной гостиной дома были облицованы искусственным белым мрамором, имитирующим знаменитый каррарский мрамор.

По словам реставраторов, искусственный мрамор был популярен в то время, но они впервые встречают такую облицовку в деревянном доме.

Сейчас по этому адресу числится Дом-музей В.Л. Пушкина на Старой Басманной, являющийся филиалом Государственного музея А.С. Пушкина.

Два дома Пушкина

До 1970-х годов неподалеку отсюда, на углу Старой Басманной и Токмакова переулка, рядом с домом художника Рокотова, стоял деревянный одноэтажный особнячок под № 28. В 1810 году его приобрела тетка Александра Сергеевича Пушкина Анна Львовна. После ее смерти в 1824 году дом по завещанию перешел к брату – Василию Львовичу, который переписал его на свою гражданскую жену Анну Ворожейкину. Здесь он, скорее всего, и жил до самой смерти, до 1830 года. Поэтому вопрос – в какой именно особняк приезжал Александр Сергеевич Пушкин, возвратившийся из Михайловской ссылки в 1826 году, после встречи с Николаем I в Кремле, – остается открытым.

Кстати, неподалеку отсюда в Немецкой слободе, на углу Малой Почтовой улицы и Госпитального переулка, великий поэт появился на свет. А крещен он был в церкви Богоявления в Елохове. 19 июня 1799 года в церкви была сделана метрическая запись: «Во дворе колежского регистратора Ивана Васильева Скварцова у жильца его Моера Сергия Лвовича Пушкина родился сын Александр. Крещен июня 8 дня. Восприемник граф Артемий Иванович Воронцов, кума мать означеннаго Сергия Пушкина вдова Олга Васильевна Пушкина».

В 1992 году на здании Елоховского Богоявленского собора установлена мемориальная бронзовая доска, посвященная крещению Александра Пушкина, работы скульптора Николая Аввакумова.

Мой дядя самых честных правил…

Василий Львович Пушкин, известный стихотворец начала XIX века, автор первых манифестов карамзинской школы, староста общества «Арзамас», творец «Опасного соседа» – поэмы, появление которой в 1811 году стало литературной сенсацией…

Он родился в Москве в семье помещика 27 апреля [8 мая] 1766 года. 18-летним юношей блистал в московских салонах; служил в Измайловском полку, поручиком вышел в отставку и поселился в Москве. Был дважды женат и имел двоих детей. Второй раз – гражданским браком, поскольку после первого скандального брака Пушкина Святейший Синод наложил на него обет пожизненного безбрачия. Он, кстати, был прихожанином церкви Никиты Мученика, что и сейчас стоит на Старой Басманной, напротив Сада Баумана. Первая жена – красавица Капитолина Вышеславцева сбежала от него. А он, чтобы не выставлять ее на всеобщее посмешище, взял вину на себя. Но супруга была не столь благородна, она добилась и развода, и раздела имущества.

Однажды Пушкин заглянул в лавку купца Александра Ворожейкина, бойко торговавшего шелковым товаром в Пятницкой части Москвы. Там у Василия Львовича был кредит: купец Ворожейкин вздыхал, но отпускал в долг – покупатель не торопился с оплатой, но был надежен и все равно раскошеливался. В его лавке и встретились уже немолодой поэт и юркая сестра купца. Встретились и полюбили друг друга на всю жизнь. А ведь до этой встречи, после скандального расставания с первой красавицей-супругой, Василий Львович пустился во все тяжкие и был завсегдатаем «веселых домов».

Анна Николаевна Ворожейкина, полная румяная женщина, мещанка московской слободы Лужники, на 28 лет моложе Василия Львовича, хлопотала и опекала и его, и дочь Маргариту.

1803–1804 годы Василий Львович провел за границей, главным образом в Париже. Его поездка в Париж иронически описана Иваном Дмитриевым в стихотворении «Путешествие N.N. в Париж и Лондон, писанное за три дни до путешествия». Он знал языки: немецкий, французский, английский, итальянский, латинский. Любил читать наизусть оды Горация. Он видел Бонапарта еще консулом, водил знакомства со многими французскими писателями…

После возвращения из Парижа Василий Львович с гордостью давал дамам понюхать свои завитые и надушенные французским цирюльником кудри.

Библиограф А. С. Сумароков придерживается теории, что Василий Львович привез из Парижа шифры, разработанные Томасом Джефферсоном, будущим президентом США (он перед французской революцией был там послом). По мнению ученого, шифры стали основой для тайной переписки декабристов, а фразу «Мой дядя самых честных правил» надо читать как «Мой дядя САМЫХ ЧЕСТНЫХ (высокопоставленных членов тайных обществ: клятва при посвящении в высшие степени масонства содержала слова: «даю ЧЕСТНОЕ обязательство») ПРАВИЛ. То есть занимался расшифровкой тайнописи и ее шифровкой. А весь Евгений Онегин, таким образом, тоже имеет тайный смысл, понятный посвященным.

Сумароков также считает, что не был случайностью и выход первой книги Василия Львовича именно в 1822 году, когда масонские общества, до того существовавшие в России открыто, были запрещены, а для нелегальной переписки потребовался шифр.

Александр Сергеевич ласково называл своего дядюшку «Мой дядя на Парнасе», «Парнасский мой отец». Петр Вяземский подтрунивал над Василием Пушкиным: «Он кончит тем, что будет дружен с одними грудными младенцами, потому что, чем более стареет, тем все больше сближается с новейшими поколениями».

Именно дядя научил Пушкина писать стихи и часто обменивался с ним шутливыми стихотворными посланиями. Летом 1811 года Василий Львович привез молодого Пушкина в лицей. В детстве Саша часто терял носовые платки, и мать в наказание пришивала платок к его курточке. Много позже, когда юный Пушкин окончил лицей, у него бывали ужасные ссоры с отцом. Поговаривают, что одна из них в Михайловском оказалась такой громкой, что отец Сергей Львович испугался, что сын может его избить до смерти. Он пригрозил тем, что обратится к властям и добьется, чтобы непокорного сына сослали в Сибирь или отдали в монастырь на покаяние. Тут уже испугался сын…

До пожара в Москве в 1812 году Василий Львович вел веселую, открытую жизнь гостеприимного и обеспеченного человека. Сотрудничал в «Аонидах» (1796–1799) и «Вестнике Европы». Был сторонником Карамзина и принимал участие в спорах с Шишковым (послания «К Жуковскому», «К Дашкову»). В 1816 году Василий Пушкин стал членом «Арзамаса» (арзамасское прозвище «Вот» или «Вот я вас», «Вотрушка»).

20 августа 1830 года его близкий друг князь, академик и поэт Петр Вяземский пришел на Старую Басманную в последний раз: Василий Львович тяжело страдал подагрой, врачи говорили, что он едва ли встанет. Рядом стоял племянник, Александр Пушкин. Последними словами жившего литературой Василия Львовича были «как скучны статьи Катенина…», и тут его племянник вышел из комнаты, чтобы не расплакаться. «Вот что значит умереть честным воином на щите le cri de guerre a la bouche!» (С боевым кличем на устах! – франц.) – так описал Пушкин смерть дяди в письме Плетневу от 9 сентября 1830 года.

Александр Сергеевич берет на себя все хлопоты и расходы, связанные с похоронами дяди. В «билете на похороны» сообщалось, что отпевание тела состоится в приходе святого великомученика Никиты, что в Старой Басманной. Спустя год Пушкин пишет Вяземскому: «20 августа, день смерти Василия Львовича, здешние арзамасцы поминали своего старосту ватрушками, в кои воткнуто было по лавровому листу».

Василий Львович оставил супруге все свое благоприобретенное движимое имущество и заемные письма, по которым ей и Маргарите полагалось получить 110 тысяч рублей. Еще 78 тысяч он задолжал настоящим кредиторам, и эти деньги выплачивал брат Сергей много лет.

Музей

Сегодня посетители этого дома вряд ли узнают, как на самом деле выглядел дом Василия Львовича. Хотя бы потому, что предложенная посетителям роскошь была ему из-за многочисленных долгов недоступна. Это скорее дом, который олицетворяет усадьбу московского дворянина в достатке той эпохи. По крайней мере именно так позиционируют экспозицию ее хранители.

В зале на диване красного дерева можно увидеть верхнюю одежду пришедших к Пушкину гостей – летом легкую, зимой капор и меховую накидку. На столике у зеркала – визитные карточки посетителей.

Зала украшена видами Москвы. Среди портретов – живописный портрет Василия Львовича работы неизвестного художника 1810-х годов, графический портрет его брата Сергея Львовича, выполненный Гампельном.

Справа от входной двери в залу – камердинерская, где жил камердинер Василия Львовича Игнатий Хитров (он тоже сочинял стихи и не беспокоил барина, когда тот работал, на цыпочках выходя из кабинета).

Двери залы ведут в гостиную, где собирался цвет московской литературы, известные поэты и писатели: бывший министр юстиции, поэт Иван Дмитриев; ближайший друг Василия Львовича, поэт, князь Петр Вяземский. Гостями Пушкина были поэт Адам Мицкевич, Александр Дельвиг. Александр Сергеевич читал в гостиной у дяди свое сочинение, которое потом было напечатано под названием «Путешествие в Арзрум».

Следующая комната – столовая. В буфете – столовое серебро сестры хозяина, Елизаветы Львовны, в замужестве Сонцевой. На накрытом столе – арзамасский гусь, символ веселого литературного общества «Арзамас», старостой которого был Василий Львович.

Коридор из столовой ведет в комнату, посвященную поэме Василия Львовича «Опасный сосед», появление которой в 1811 году было настоящей сенсацией. Современники сравнивали «Опасного соседа» с гравюрами английского художника Хогарта, непревзойденного мастера сатирического бытописания. Эта скандальная поэма сделала Василия Львовича очень популярным. В России поэма была опубликована почти 100 лет спустя – в 1901 году.

В кабинете хозяина в книжных шкафах – книги в кожаных переплетах, труды Общества любителей российской словесности при Московском императорском университете, одним из учредителей которого был Василий Львович, прижизненные издания дяди и племянника. Его библиотеке завидовали многие знатоки и любители в Москве.

Лестница в антресоли ведет в комнату, где Александр Пушкин останавливался у дяди. Он приехал в Москву во время коронационных торжеств. Чтения привезенной из Михайловского трагедии «Борис Годунов» стали его литературным триумфом. В Большом театре, когда он появился, все смотрели не на сцену, а на него, перешептываясь и обсуждая последние новости. В Москве Пушкин встретил Наталью Николаевну Гончарову, свою будущую жену. Предстоящая свадьба племянника радовала дядю, в стихах он желал ему счастья.

Следующая комната – детская. Такой она могла быть в то время, когда здесь бывал маленький Пушкин.

Поэтическое имя Василия Львовича оказалось на долгие годы забыто О судьбе его вдовы, Анны Николаевны Ворожейкиной, детей и потомков – тоже ничего не известно. Последнее издание стихотворений этого интереснейшего поэта случилось в 1989 году. Василий Львович прекрасно понимал, что племянник – гений, и восхищался, гордился им. Но и сам был удивительно талантливым человеком. Он только начинает к нам возвращаться. И когда по вечерам в окнах его дома виден свет, кажется, что он вернулся и сочиняет очередной остроумный памфлет. Или просто ждет гостей. Может быть, даже любимого племянника Александра.