Текст книги "Городские легенды"

Фабрика после революции

В 1918 году фабрика была национализирована. К тому времени уже стоял большой краснокирпичный фабричный корпус в Денисовском переулке, построенный в 1897 году по проекту архитектора Кайзера. В советское время фабрика Щаповых стала называться бумаготкацкой фабрикой «имени Героя труда Осипа Звонкова». Кстати, предложил назвать фабрику его именем сам Петр Петрович Щапов. Осип Звонков к тому времени был самым старым работником его фабрики, трудился здесь более 50 лет. Название фабрики – «имени Героя труда Осипа Звонкова» – сохранялось до 1929 года, когда она стала называться «Красная швея».

В советское время фабрика выпускала пестротканые изделия. Все щаповские станки, оснащенные электромоторами, прослужили до конца XX века. А затем, до 1990-х годов, фабрика называлась «Красная работница». После вывода фабрики ее большое пятиэтажное здание подверглось капитальному ремонту и было сдано в аренду под пассаж «Денисовский двор». В 2002 году здание было перепланировано и специально оборудовано для крупного библиотечно-информационного центра. Сейчас здесь находится библиотека имени Некрасова.

Щаповы и церковь

Кроме предпринимательской деятельности, Щаповы оставили значительный след в деле благотворительности и внесли свой вклад в культуру города. Они происходили из старого купеческого рода, были старообрядцами, что давало определенные нравственные устои и семейные традиции. Щаповы из поколения в поколение были председателями Богоявленского братства Елоховского собора. Их средства составляли половину бюджета этой крупнейшей в Москве благотворительной организации.

Могилы всех московских Щаповых находятся на кладбище Алексеевского монастыря; после его закрытия и уничтожения в 1930-х годах Щаповых хоронили на Немецком (Введенском) кладбище.

Усадьба Щаповых

Каждый из братьев жил в собственном доме. Усадьбу с другой стороны Немецкой улицы на пересечении со Старокирочным переулком купил Илья Васильевич, завещавший свой дом городу Москве для благотворительных целей. Дом с башней на углу Немецкой улицы и Денисовского переулка (№ 58), построенный в 1884 году по проекту архитекторов Каминского и Федора Шехтеля, занимал Петр Петрович с семьей. На стене этого особняка – мемориальная доска с надписью: «Здесь 31 (18) октября 1905 г. был злодейски убит агентом царской охранки член Московской организации большевиков Николай Эрнестович Бауман». Но это отдельная история, к которой мы вернемся чуть позже.

В 1897 году Петр Петрович купил у княгини Голицыной имение на берегу озера Сенеж (станция Подсолнечная).

А вот дом в Большом Демидовском № 58 к. 2, несмотря на то что это одна из первых работ знаменитого Шехтеля… сломали.

В 1995 году здание было передано ООО «Подмосковье», в результате «реконструкции» снесено в 1996 году и построен новодел.

Ворота дома раньше венчались вазами, а калитка – орлом и щитом с вензелем Петра Щапова. Сейчас участок, где стоял дом Петра Васильевича Щапова, находится в частной собственности.

Убийство Баумана

Так вот, вернемся к Бауману. Конечно, никакого агента охранки не было. По версии, которую рассказывал Ярослав Щапов, это сделал дворник Щаповых, когда увидел, что тот осквернил государственный флаг, висевший на одном из корпусов фабрики Щаповых. Но, скорее всего, эта версия ошибочна.

Эту историю затеял Московский комитет РСДРП 18 октября 1905 года.

Большевики «в ответ на Манифест царя от 17 октября», которым даровались многие свободы, после митинга в стенах Технического училища вывели колонны молодежи под лозунгом «Разрушим русскую Бастилию». Имелась в виду губернская тюрьма на Таганке.

Бауман числился членом ЦК РСДРП, хотя больше был специалистом по «экспроприации». Его только 8 октября выпустили вместе с другими политическими из той самой Таганской тюрьмы. И он прекрасно знал, что среди сидельцев остались одни уголовники. Но сама идея взять тюрьму штурмом привела его в восторг. «Грач», как звали его товарищи по партии, взялся привести рабочих с фабрики Дюфурмантеля – это была фабрика, которую сдавали в аренду Щаповы здесь же, на Немецкой улице. Надо сказать, что не все члены ЦК разделяли планы пройти на штурм от Лефортово до Таганки. Кто-то мог отколоться от колонны. Кто-то одуматься, зачем и куда идет. Но азарт Баумана был неудержим. Он схватил флаг с лозунгом «Долой самодержавие», вскочил в пролетку и, стоя в ней, помчался по Немецкой, скандируя: «Долой царя!»

Недалеко от фабрики Щапова стояла небольшая группа людей, наблюдавших за шедшей во дворе игрой «в бабки». Когда пролетка с Бауманом поравнялась с ними, из группы зевак выбежал человек с обрезком газовой трубки в руке. Он вскочил в коляску и ухватился за флаг, пытаясь вырвать его из рук Баумана. Тот не сдавался и даже выхватил из кармана браунинг, выстрелив в нападавшего.

Но пропустил удар трубой по руке и промахнулся. А потом получил второй удар – по голове. Грач выпустил флаг и упал с пролетки. Но тут же вскочил и бросился к своим, к демонстрантам. Однако преследователь оказался быстрей и догнал Баумана, еще несколько раз ударив трубой по голове. Революционер упал на мостовую как подкошенный. Демонстранты открыли беспорядочную стрельбу по нападавшему, но тому удалось скрыться. Однако Бауман был уже мертв. Как вспоминал один из участников тех событий: «Наши дружинники открыли беспорядочную стрельбу, началась паника! Демонстранты бросились бежать в соседние дворы. Тело убитого товарища подхватили и отнесли в училище члены Комитета и несколько наиболее хладнокровных студентов».

Убийца Баумана сам сдался властям через час. Явившись в участок, он назвался Николаем Федотовичем Михалиным, уроженцем Козловского уезда Тамбовской губернии, рабочим фабрики Щапова. По его словам, убитого он видел впервые, а напал на него потому, что его возмутили надпись на флаге и то, что этот человек в пролетке все время кричал: «Долой царя!»

Ранее Михалин служил в конногвардейском полку в эскадроне Трепова и незадолго до описываемых событий уволился в запас. В тот день он с фабричными пошел смотреть, как играют «в бабки». Обрезок трубки держал в руках «заместо тросточки» – тогда у рабочих была такая мода на тросточки. По словам Михалина, он «был выпивши», при виде «смутьяна с флагом» в душе бывшего служаки взыграла «верность присяге». Ну а потом все завертелось, и было уже не до раздумий.

Михалина в 1906 году судили и признали виновным «в нанесении ветеринару Бауману тяжких побоев, повлекших смерть», за что дали два года тюрьмы. Но это уже не могло изменить ситуацию. Похороны Баумана превратились в гигантскую вооруженную демонстрацию, а могила стала местом митингов. Вся революционная и либеральная пресса захлебывалась в описаниях «зверств самодержавия»: в листовках говорилось, что демонстрацию рубили казаки и расстреливали пушки, что жертв были многие сотни. Потом был декабрь и баррикады на Пресне.

А Михалина судили еще раз – в 1907 году после апелляции, но оставили приговор в силе. И снова, в 1925 году, когда убийцу Грача разыскали сотрудники ОГПУ и приговорили к «высшей мере пролетарского правосудия».

На Большом Демидовском

Большой Демидовский переулок – улица в центре Москвы в Басманном районе. Большой Демидовский начинается у Аптекарского переулка и проходит на юг, пересекает Денисовский, Гарднеровский (слева), Бригадирский и Новокирочный (слева) переулки и доходит до улицы Радио. Участок между Новокирочным и улицей Радио является закрытой территорией Всероссийского института авиационных материалов. Название переулков – Большой и Малый Демидовские – было дано по фамилии проживавших здесь в XVIII веке промышленников Демидовых, владевших заводами на Урале.

Почти весь квартал между Немецкой улицей (современное название – Бауманская), Денисовским и Большим Демидовским переулками (нумерация отражает исторически сложившееся положение до революции) принадлежал купцам Щаповым.

Откуда пошли Щаповы

Фамилия Щапов происходит от старых русских слов: прозвища «щап», что значило франт, щеголь, «щапить» – стремиться выглядеть лучше, чем на самом деле, «щапливый, щапистый» – щеголеватый. Владимир Даль приводит несколько пословиц с этими словами, среди которых: «Передом щапит, а затылок вши выели». Судя по всему, как и большинство прозвищ, те, что содержат корень – щап-, имеют иронический оттенок. Об этом свидетельствует и существующая ныне фамилия Голощапов. Этот корень активно употреблялся еще в первой половине XIX века, но к концу его оказался вытесненным другими.

Архитектор Вивьен

Вивьен Александр Осипович (1824–1884) окончил МДАУ в 1852 году со званием помощник архитектора. С 1857 года – архитектор, назначен преподавателем архитектуры в школе межевых топографов, затем и в Межевом институте. В 1863–1876 годах состоял преподавателем архитектуры в Земледельческой школе, в 1872–1877 годах – архитектор Павловской больницы. В 1873–1876 годах служил архитектором межевой канцелярии. Строил доходные дома в Москве. Приспособил дом Демидова под институт с устройством там домовой церкви (Гороховский переулок, 4). Перестраивал дома на Никитском бульваре, 8а и на Арбате, 48.

Похоронен на Пятницком кладбище.

По следам Лефорта
(2-я Бауманская улица, 3)

Лично мне призрак танцующего Франца Лефорта не попадался никогда, хотя возле его дворца я не раз бродил в разное время года и суток. Но жители окрестных домов, да и работники двух архивов, что расположены на территории комплекса, упорно говорят: призрак есть!

Так ли это, я решил проверить, побывав внутри дворца. А заодно вспомнил его историю и узнал, что именно в нем хранится.

Заросший парк

После тщательной проверки и паспортного контроля вполне доброжелательной Людмилы – сотрудницы Российского государственного архива фонодокументов (РГАФД) – проходим на территорию дворца. Здесь полным ходом идет ремонт и реставрация, как флигелей, так и центральной части дворца, где раньше и проходили пышные пиры. Парк внутри дворца сильно разросся, и самого дворца, да и циркульных поздних пристроек почти не видно. Сирень наклонилась к мемориальной доске кинорежиссера Сергея Васильева. Он здесь жил в начале прошлого века вместе с отцом, управлявшим архивом. Чуть дальше – собачья будка, хозяин которой встретил нас ожесточенным лаем. Для порядка. В этом же флигеле во время войны жил и замечательный актер Лев Дуров, мама которого работала в архиве. Он описал этот период в своих мемуарах. Как с друзьями, еще мальчишкой гасил немецкие «зажигалки» на крыше… Дуров бывает во дворце почти каждый год. Приходит посмотреть и вспомнить детство. А сотрудники архива даже записали его вспоминания. Для истории…

Мы заходим в левую часть главного здания дворца, где и находится РГАФД. А правую и центральную часть занимает военно-исторический архив. Но о них немного позже.

О временах Лефорта внутри здания ничто уже не напоминает. Оно не раз перестраивалось, горело, меняло хозяев, было жилищем работников архива, ютившихся на маленькой кухоньке полтора на полтора метра. Да это и не кухня вовсе, а бывшая лестничная площадка. Закрытая со стороны пролета. Сейчас это место показывают скорее для того, чтобы мы понимали, как раньше жили сотрудники архива. Зато сохранились камин XIX века и высокие печи того же периода. Даже действующие. Но вернемся к истории.

Подарок Петра

Любимец Петра Великого, генерал-адмирал Франц Лефорт получает от царя в подарок дворец, который был построен недалеко от его старого дома в Немецкой слободе, на улице Коровий Брод, ныне 2-я Бауманская улица, дом № 3. Название – улица Коровий Брод – происходит от брода через реку Яуза, через который в XVII–XVIII веках вели коров на скотопрогонный двор близ Красных Ворот.

Строительство началось в 1696 году, когда и Лефорт, и Петр отправились с большой посольской миссией в Европу. Предполагалось, что к их возвращению строительство будет завершено. Но случился стрелецкий бунт, и Петр вместе с Лефортом спешно вернулись в Москву, чтобы вершить суд и расправу. Примечательно, что Лефорт, не боясь царского гнева, отказался самолично рубить стрельцам головы.

А через некоторое время авральным по нынешним меркам методом дворец был достроен. Венчали дворец высокие крутые черепичные кровли и затейливые железные гребешки.

Поражало воображение внутреннее убранство, отличавшееся небывалой роскошью. Одна зала оклеена кожею, тисненною золотом, другая обшита желтою камкою, в третьей – редкие китайские изделия, в четвертой – картинки с морскими видами и модели галер и кораблей. Главная зала дворца – «большая столовая палата» – имела десятиметровую высоту, была обита красным сукном, украшена парсунами и зеркалами в резных янтарных рамах. Подвешенный к потолку двуглавый орел напоминал о делах государственных, коими надлежало заниматься владельцу.

Поставил дворец «постельный истопник, каменных дел мастер» Дмитрий Аксамитов (сам царь рисовал интерьеры для помещений, подсмотренные в Голландии). Об Аксамитове известно только то, что он приехал из Малороссии и в Москве больше ничего не строил. По документам того времени, Дмитрий Васильевич именовался «каменных зданий художником» и «постельничьим истопником» – так звучало придворное звание мастера печного дела.

Это была первая в русской архитектуре попытка освобождения от допетровских форм зодчества. Во дворце находился огромный зал высотой 10 метров и площадью более 300 квадратных метров, украшенный портретом Петра, картинами и множеством зеркал. Этот зал мог одновременно вместить 1500 гостей.

Лефорт сообщает в письме своему брату: «В саду имеются пруды, которых здесь нелегко найти, и в них множество рыбы. По другую сторону реки у меня есть парк, где находятся разнообразные дикие животные. Мой дом самый красивый и самый приятный из всех в окрестности; люди этой страны приходят сюда, чтобы посмотреть его как редкость». Главный фасад дворца обращен не на улицу, а на реку, что, вероятно, было связано с представлением о Яузе как о судоходной реке. Вокруг сооружения на галереях должны были быть поставлены 50 небольших пушек.

Освящал дворец во имя Вакха – бога вина и веселья – Никита Зотов, «патриарх всея Яузы и Кукуя». Но меньше чем через месяц после новоселья 12 февраля 1699 года, продолжавшегося три дня, во время которых по приказу Петра никого из дворца не выпускали, а гости спали по очереди, потом ели-пили и снова водили хороводы, – Лефорт умер. Пока Петр умчался строить корабли в Воронеж, Лефорт слег, заболев горячкою. И 2 марта в возрасте неполных сорока шести лет он скончался. Слухов вокруг этой смерти было много, и загадка так и осталась. То ли это действительно была болезнь, то ли злодеи отравили, то ли чрезмерные возлияния сыграли роль…

Говорили, что это Бог покарал еретика за то, что он привечал царя ко всему западному, свел с Анной Монс, из-за которой несчастная Евдокия Лопухина, жена царя, была сослана в суздальский Покровский монастырь.

Похороны и могила

Петр бросил все и примчался в Москву хоронить любезного друга. У гроба Лефорта он воскликнул: «На кого могу я теперь положиться? Он один был верен мне!»

В погребальной процессии Петр, в глубоком трауре, возглавил первую роту Преображенского полка, за которым шли Семеновский и Лефортовский полки с печальной музыкой. Отпевали Лефорта в реформатской церкви и похоронили недалеко от дворца. Говорят, когда гроб опускали в землю, с чердака грянул оркестр, а из подвала раздался хохот хозяина. Во время прощального салюта одному из плохо обученных солдат оторвало ядром голову, что в народе сочли еще одной плохой приметой.

Всем участникам похорон были выданы золотые перстни с вырезанным днем кончины и «изображением смерти».

По преданию, могила Лефорта была покрыта мраморной доской с вырезанной на ней эпитафией: «Остерегись, прохожий, не попирай ногами сего камня: он омочен слезами величайшего в свете монарха».

И снова начинаются тайны и мистика. Говорят, что уже на следующую ночь после похорон могилу Лефорта пытались вскрыть. Или позарились на богатое облачение – все-таки главный фаворит императора, или решили обезопасить народ от еретика – связать ему в могиле ноги. Примета такая была. Но гробокопателей вспугнули.

В следующий раз могилу вскрыли через три года по настоянию сына Лефорта Анри. Его не было в Москве, и он не успел попрощаться с отцом. Анри был поражен сохранностью трупа.

В 1812 году гроб увидели на месте сгоревшей реформаторской церкви. Непонятно почему Лефорта уже в XIX веке решили перезахоронить на Немецком (Введенском) кладбище. Вот как это описал в дневнике историк И.М. Снегирев: «В 1839 году гроб его находился в погребе, в доме Ямщикова у Госпитального деревянного моста в Лефортове». Но на Немецком кладбище могила Лефорта не найдена. Его имя встречается только в эпитафии на надгробии его старшего друга шотландца, генерала Патрика Гордона, перезахороненного здесь в 1877 году. Если он действительно был сюда перезахоронен.

В 1862 году он вроде бы был перезахоронен на Лазаревском кладбище. Будто сама земля отказывалась принимать его прах. Говорят, памятник Лефорту был очень похож на памятник его первого командира в России Патрика Гордона. И находился на 14-м участке Немецкого кладбища. Об этой находке даже писали газеты. В начале XX века памятник, по слухам, еще был. Впрочем, по одной из версий, это был кенотаф – символический памятник без захоронения, как и у Гордона. В учетных книгах кладбища имени Лефорта нет.

А женевские биографы Лефорта убеждены, что его могилу следует искать возле усыпальницы Петра в Петропавловском соборе Петербурга. Но не исключают, что похоронили его и на территории дворца, вот он и не может найти успокоения. А пока постоянно приглашает своих жертв на танец. И музыка та, что Франц Лефорт слышал, когда умирал. По указанию императора квартет в соседней комнате играл мелодии, которые могли бы облегчить его страдания…

Из досье

Франц Лефорт родился в 1656 году в Женеве в семье торговца. В 1674 году уехал в Голландию, а затем на военную службу в далекую Московию. Прибыл в русскую столицу в чине капитана и поселился в Немецкой слободе. Затем выучил русский язык, женился на дочери подполковника Сугэ Елизавете. С конца 1678 года был назначен командиром роты в составе киевского гарнизона, участвовал в военных походах и в стычках с крымскими татарами. В 1683 году Лефорт дважды получает повышение и становится подполковником.

Лефорт был человеком светским, с хорошими манерами, ловкий, веселый, собою хорош, никто лучше не устраивал праздники или пиршества. Да и в руках у него все горело. В Немецкой слободе Лефорт познакомился с Петром. Они очень сблизились. Швейцарец стал наставником юного царя. Кстати, у Лефорта Петр познакомился и с Меншиковым.

Эпоха Меншикова

Дворец перешел в ведение Посольского приказа, но фактически им распоряжался царь. Он нередко устраивал здесь ассамблеи и представления. В этом дворце Петр собственноручно укорачивал платья и брил бороды.

В декабре 1702 года в «большой столовой палате» Лефортовского дворца впервые состоялось выступление русских артистов. Удивленные зрители услышали со сцены не иностранную, а русскую речь. Премьера российского спектакля имела большой успех.

А в январе 1707 года царь «подарил Лефортов дом в Москве и 2000 рублей на постройки князю Меншикову», когда у него сгорел его прежний дом. Любитель дворцов, кои у него были в большом количестве и в Москве, и в Петербурге, Александр Данилович Меншиков с радостью принимает дар и решает перестроить дворец в европейском вкусе, для чего приглашается известный зодчий Джованни Мария Фонтана.

По его проекту в течение 1707–1708 годов к дворцу пристраиваются двухэтажные корпуса, образующие каре, замкнутое массивной аркой. С внутренней стороны на уровне второго этажа устраивается открытая галерея. Потом ее заложили, нарушив задумку архитектора и потеряв некую воздушность пространства. Это был первый в городе и России городской дворцовый ансамбль в стиле раннего классицизма.

К дворцу на берегу Яузы Фонтана пристроил ряды двухэтажных флигелей в виде незамкнутого квадрата, которые соединялись с главным зданием переходами.

Но Петр просто так подарки не делал, да и понимал, что Меншиков своего не упустит и в государственную казну руку запускает постоянно. Поэтому дворец использовался и для государевых нужд: дипломатических приемов и торжеств. Наслаждался житьем в Лефортовом дворце князь Меншиков целых 20 лет. Царь, бывая в Москве, тоже любил останавливаться именно в этом дворце, в близкой ему Немецкой слободе. Но Петр умер. Меншиков всячески помогал Екатерине. Однако и она в 1727 году тоже отошла, оставив духовное завещание. Трон переходил внуку Петра I – сыну убитого царевича Алексея, но с условием, что будущий император женится на одной из дочерей Меншикова.

12-летний Петр II, научаемый своими воспитанниками Долгорукими, решил все сделать по-своему. А нареченную невесту Марию возненавидел. Князь Иван Долгорукий всячески старался раздуть это пламя ненависти к Меншиковым, и ему это удалось. И Меншикова сослали в далекий Березов, лишив всего. Домой не вернулся ни он, ни жена, умершая еще по дороге, ни дочь Мария.