Текст книги "История загробного мира"

Чистилище – самый «молодой» отдел христианского загробного мира, оно возникло не ранее шестого века н. э. (подробнее о его истории – в главе «В доме Отца Моего обителей много»). Сначала оно входило в систему ада, но позже перешло под непосредственное управление рая, по крайней мере, все административные функции здесь исполняют не бесы, а святые или ангелы. Стражем чистилища является Катон Утический, живший во времена поздней римской республики (правнук знаменитого Катона Цензора). Катон, помимо активной политической деятельности, прославился тем, что на время уступил свою жену Марцию своему другу Гортензию. Он был жрецом Аполлона; в качестве добровольца участвовал в подавлении восстания Спартака. Потерпев поражение в гражданской войне против Гая Юлия Цезаря, Катон покончил жизнь самоубийством. Несмотря на столь грешную биографию, Катон каким-то образом оказался на равных среди немногочисленных ангелов, обслуживающих чистилище. Кстати, здесь служителей значительно меньше, чем в аду: временные жители чистилища законопослушны в предвкушении скорого райского блаженства и не нуждаются в особом надзоре.

Чистилище – это гора, имеющая форму усеченного конуса. Внизу вдоль океанского берега, она окаймлена илистыми излучинами, заросшими тростником. Сюда причаливает ладья перевозчика, и души начинают путь наверх. А те, кто умер под церковным отлучением, должны оставаться у подножия горы в течение срока, в тридцать раз превышающего срок их пребывания вне церкви. Конечно, речь идет лишь о душах, которые перед смертью раскаялись в своих грехах. Никаким мукам они здесь не подвергаются и мирно гуляют у океана.

Тропа, ведущая в гору, начинается очень круто, но чем дальше вверх, тем мягче подъем. Нижние ярусы горы отданы предчистилищу. На первых двух уступах пребывают в ожидании «нерадивые», до смертного часа медлившие с покаянием или же не успевшие покаяться, ибо умерли насильственной смертью. Далее простирается «Долина земных властителей»; здесь временно размещаются правители, которые были слишком поглощены государственными делами и потому не в должной мере заботились о душе. Впрочем, условия жизни в долине мало отличаются от райских: произрастают травы и цветы, сияющие изумительными красками и источающие сотни ароматов, а тени, славя Богоматерь, поют «Salve, Regina». Здесь начинается вход в самое чистилище, его сторожит ангел с обнаженным мечом в руках. Отсюда по извилистой тропе, идущей между скал, можно попасть в первый круг.

В первом круге чистилища пребывают гордецы, они обречены таскать на себе тяжелые камни и при этом бить самих себя. Но физические мучения гордецов смягчены эстетическими переживаниями: их путь украшен великолепными резными барельефами, изображающими поучительные сцены из мировой истории. Такими же резными плитами вымощена и дорога. А слух грешников услаждается столь же назидательными песнопениями.

Узкий и почти отвесный проход ведет во второй круг. где казнятся завистники. Этот круг не украшен резьбой, его окаймляют скалы сплошного серого цвета. Декор здесь и не нужен, ибо веки у грешников зашиты. Впрочем, они тоже не лишены эстетических впечатлений и могут слушать пролетающих мимо ангелов, которые специально для них цитируют поучительные места из духовной и светской литературы. Завистники одеты во власяницы и стоят тесной толпой, подпирая скалу.

Третий круг чистилища заполнен густым дымом, и царящая здесь темнота превосходит адскую. В этом месте казнятся гневные. Темнота и отсутствие зримого дирижера не мешает им очень слаженно петь хором.

Высокая лестница ведет отсюда в четвертый круг, к обиталищу тех, кто в земной жизни предавался унынию. Здесь унынию предаваться некогда: грешники обязаны непрерывно бежать, огибая склоны, выкрикивая при этом назидательные фразы и вслух вспоминая надлежащие эпизоды всемирной истории.

Выше расположен пятый круг – круг скупцов и расточителей. Грешники лежат, поверженные наземь, лицом вниз; они бездвижны, но могут беседовать. Впрочем, они предпочитают не общаться, а, как и обитатели предыдущего круга, вслух вспоминать приличествующие случаю сцены из мировой истории, обличая скупцов прошлого.

Следующий круг – круг чревоугодников. Сюда снова ведет узкий проход: такие проходы или каменные, вытесанные в скале лестницы соединяют между собой все круги чистилища; сами же уступы «кругов» достаточно широки. В шестом круге Данте наблюдает необыкновенное дерево, по форме напоминающее перевернутую ель. Судя по описанию, эта порода деревьев нигде, кроме чистилища, не встречается. Дерево усеяно плодами, источающими соблазнительный аромат, его листва орошается водой, падающей со скалы, а из глубины ветвей доносятся поучительные рассказы о пользе аскетического образа жизни. Чревоугодники обречены бродить вокруг этого дерева, терзаясь голодом и жаждой, но не имея возможности ни сорвать плод, ни напиться. Неподалеку растет другое дерево, тоже усыпанное плодами. Порода его была без труда установлена поэтами: они узнали в нем дерево познания добра и зла. Оно произошло от дерева того же вида, растущего выше, в земном раю (о способе размножения райских растений мы скажем ниже).

Вокруг дерева познания тоже тщетно толпятся голодные чревоугодники. Наказание шестого круга очень напоминает то, которому в греческом Аиде был подвергнут Тантал. Такая аналогия лишний раз напоминает, что христиане унаследовали свой загробный мир от греков и что чистилище ранее было подразделением ада, а еще раньше – Аида.

Седьмой круг чистилища – последний, он предназначен для сладострастников. Горный склон здесь охвачен огнем, в котором горят души грешников. Впрочем, их мучения, видимо, терпимы, потому что, в отличие от грешников ада, они не вопят от мук, а поют гимны в честь добродетельных мужей и жен прошлого. Огонь, вырывающийся из недр горы, наводит на мысли о том, что гора эта вулканического происхождения (что никак не противоречит версии о падении Люцифера – ведь падший ангел лишь проделал в земле дыру, а гора образовалась вслед за этим в результате процессов, которые, несмотря на свою изначально сверхъестественную причину, могли носить геологический характер). Кстати, гора Рапа-Ити, которая имеет приблизительно те же координаты, что указаны Данте для чистилища, тоже вулканического происхождения, хотя сегодня активной тектонической деятельности там не наблюдается.

Для того чтобы достигнуть земного рая, необходимо преодолеть стену огня; это условие распространяется не только на грешников, но и на всех, поднимающихся вверх. И, наконец, тропа выводит к райскому нагорью.

Теперь, когда мы вкратце описали все круги чистилища, остановимся на некоторых общих для них закономерностях.

В отличие от ада, в чистилище практически нет коренного населения. Данте отмечает лишь немногочисленных ангелов с блистающими крыльями. Они преимущественно стоят в местах перехода от одного круга к другому. Иногда сюда спускаются ангелы небесного рая; двух таких ангелов, имеющих зеленые крылья и облаченных в зеленые одежды, Данте наблюдал в Долине земных властителей.

Растительный мир чистилища не слишком богат, вероятно, потому, что оно расположено преимущественно на скалах. Пышная растительность преобладает в предчистилище. Из животного мира Данте упоминает живущую там же, в предчистилище, змею, похожую на райского змея, соблазнившего Еву. Но это здесь, по-видимому, редкость: еще до появления змеи ее уже караулили два специально направленных для этого ангела.

Одной из причин скудости природы чистилища является то, что здесь практически отсутствуют осадки и какие бы то ни было атмосферные явления. Они наблюдаются только на первых трех уступах, ниже уровня ворот. А собственно в чистилище нет ни дождя, ни инея, ни росы, ни града, ни снега. Над ним не появляются тучи, не бывает грозы и радуги. Из водных источников можно отметить вытекающую из рая Лету и, возможно, Эвною (ее русло Данте не прослеживает).

Гору чистилища периодически сотрясают землетрясения. Что касается нижних ярусов, Данте, опираясь на слова одного из своих собеседников, допускает там возможность колебаний, вызванных природными причинами. Сотрясения верхних ярусов не связаны с вулканической деятельностью и наблюдаются в тот момент, когда очередная душа, очистившись от грехов, начинает путь наверх, в рай. Пересечение границ рая дозволено далеко не всем, и здесь Вергилий вынужден покинуть своего спутника. Вскоре, в раю, к Данте присоединится Беатриче.

Земной рай расположен на плоском нагорье, венчающем гору чистилища. Он, судя по всему, не населен и используется лишь как плацдарм для перехода душ из чистилища в небесный рай. Многочисленная процессия (включая волшебных животных), которую встретил Данте, была, очевидно, послана за ним с неба, как и возглавлявшая ее Беатриче. Никаких сведений о коренном населении и животном мире земного рая «Комедия» не сообщает.

Но зато здесь снова наблюдается пышное разнообразие растительного мира: травы, пестрые цветы (Данте особо отмечает алые и желтые). Растущий в раю лес напомнил поэту взморье Кьясси, к югу от Равенны. Поскольку в тех местах преобладают сосновые леса, есть основания думать, что леса рая – преимущественно хвойные. Но есть здесь и лиственные деревья (поэт упоминает листву, в которой поет множество птиц). Растения рая размножаются не семенами, но и не вегетативно. Они вверяют «долю сил своих» круговороту воздуха, и тот разносит это бесплотное подобие семян. Интересно, что таким образом райские цветы и травы могут прорастать не только в раю, но и в отдаленных землях.

Земля рая очень плодородна, здесь произрастают в том числе и такие растения, которые более нигде не встречаются или, по крайней мере, не плодоносят: Данте упоминает, что в раю «есть плоды, которых там (в мире живых. – О.И) не рвут». В раю царит «вечный май», однако деревья плодоносят, «как поздним летом».

Из особо примечательных растений земного рая надо, конечно же, отметить дерево познания добра и зла. Сначала Данте увидел его стоящим не только без плодов и цветов, но даже без листвы. Но когда дерево привязали к дышлу колесницы, оно ожило и покрылось цветами, густота которых напоминала розу, а цвет – полевую фиалку. Впрочем, это преображение носило не столько ботанический, сколько аллегорический характер. Как выяснилось, дерево символизировало империю, а колесница – Церковь. И поскольку вскоре здесь же появилась блудница (нераскаявшаяся), которой в раю явно было не место, и стала на глазах у святых дев целоваться с гигантом, можно предположить, что вся сцена относилась к области аллегорий, и ее не стоит использовать ни как источник этнографических, ни как источник ботанических сведений.

Осадков в раю нет, как и в чистилище. Ветер восточный, постоянный; это обусловлено вращением первой небесной тверди с востока на запад, приводящим воздух в движение.

В раю начинается река, разделяющаяся на два русла: Лету и Эвною; ее вода отличается исключительной чистотой. Поскольку рай расположен в верхней части горы, а осадков здесь нет, то в результате естественных причин река возникнуть не может. Данте объясняет происхождение реки тем, что она «черплет от Господних изволений». Воды Леты истребляют память о совершенных грехах, а воды Эвнои воскрешают воспоминания о добрых делах. Лета, как уже было сказано, впадает в Коцит. Устья Эвнои Данте не называет, но при описании подножия горы чистилища он упоминает заболоченную местность. Это дает основания думать, что воды Эвнои стекают (или просачиваются) к подножию горы, образуют илистые лиманы и в конце концов уходят в Тихий океан. Заметные океанические течения мимо острова не проходят, и воды Эвнои, судя по всему, растворяются в массе океанской воды. Какая-то их часть неизбежно попадает в проходящее южнее течение Западных Ветров и выносится к южной оконечности Латинской Америки (острова Огненная Земля) и в Атлантический океан. Если допустить, что воды Эвнои в сильно разбавленном виде могут тем не менее оказывать влияние на людскую память, то сильнее всего этому влиянию должны быть подвержены жители южной части Чили. Впрочем, поскольку земное отделение рая давно ликвидировано, трудно с уверенностью утверждать, что воды, стекающие со склонов Рапа-Ити, по-прежнему имеют особенные свойства. Но в 1300 году глоток воды из Эвнои был обязательным условием для достижения небесного рая.

Небесный рай, как мы писали выше, состоит из концентрических небесных сфер. Как и в аду, каждой душе вменяется пребывание в одной из этих сфер в соответствии с ее характером и земными заслугами. Собственно местом обитания душ являются планеты, в тверди которых (а не на поверхности) они и находятся. Переход душ из одной сферы в другую осуществляется путем полетов с огромной скоростью. Свой перелет с Луны на Меркурий Данте сравнивает с полетом стрелы, которая «спешит коснуться цели скорее, чем затихнет тетива». Расстояние от Луны до Меркурия на 13 апреля 1300 года было приблизительно равно 0,57 астрономической единицы (одна астрономическая единица (а. е.) равна среднему расстоянию между центрами Земли и Солнца, около 150 миллионов километров); общая же длина всего маршрута (по Солнечной системе; полет в созвездие Близнецов мы рассматриваем отдельно), с учетом возвращения с Сатурна на Землю, составила 28,41 а. е., то есть почти четыре световых часа. Очевидно, что поэт передвигался со скоростью, близкой к световой (иначе все небесное путешествие не уложилось бы в один день). Согласно принципам теории относительности, время для быстро движущегося наблюдателя течет медленнее, поэтому Данте, передвигавшийся с субсветовой скоростью, действительно мог ощутить эти перелеты как почти мгновенные.

Первая к Земле небесная сфера – сфера Луны. Попадающие сюда души проникают в лунную твердь, и их как будто накрывает облаком – «прозрачным, гладким, крепким и густым». В этой тверди пребывают души дев, давших обет невинности, но потерявших ее против своей воли (куда направляются души сохранивших девственность, Данте умалчивает). Судя по всему, Луна является чем-то вроде женского монастыря, и появление Данте внесло некоторое разнообразие в жизнь ее обитательниц. По крайней мере, не успев попасть сюда, он увидел «чреду теней, беседы жаждавших».

Второе небо – сфера планеты Меркурий. На Меркурии обитают души добродетельных земных властителей. Сама планета напоминает «глубины прозрачного пруда», а души – несчетные блики света. Вообще, надо заметить, что «телесность» душ, присущая аду и чистилищу, в небесном раю значительно снижается, уступая место почти бесплотному сиянию и блеску. Внешний облик их унифицируется, и праведники напоминают огоньки или светящиеся жемчужины.

Третье небо – сфера Венеры. В недрах этой планеты обитают «любвеобильные», но лишь те, кого любовь вдохновляла на высоконравственные посту гаси. Любвеобильные души движутся внутри Светящейся Венеры и при этом сами светятся, подобно другим небесным телам. Скорость их различна, и Данте высказывает предположение, что она зависит от степени их просветленности (хотя, вероятно, даже при полной просветленности она ограничена скоростью света).

Четвертое небо соответствует Солнцу. На Солнце, точнее – в Солнце, живут души, прославленные своими богословскими изысканиями. Температура ядра звезды (Данте называет ее планетой), как сегодня известно, не менее тринадцати миллионов градусов Цельсия; правда, к поверхности она снижается «всего» до шести тысяч, но и это явно выше температуры кипящей в аду смолы. Однако такие экстремальные условия не мешают богословам водить «священные хороводы» и петь хором.

Пятое небо – планета Марс, в недрах которой помещены воители за веру.

На шестом небе – Юпитере – живут ревнители правосудия. Они тоже представлены в виде живых огней. Иногда эти огни, собираясь в группы, составляют различные символические фигуры и при этом поют хором, что производит самое возвышенное впечатление.

Нельзя не отметить, что души, обитающие на всех перечисленных планетах, оказавшись в раю, в какой-то мере утратили смысл своего существования. Девам, давшим обет невинности, не от кого ее сохранять (не говоря о том, что она ими уже утрачена). Властителям, собранным в недрах одной планеты, не над кем властвовать. Богословам, которые теперь, на небе, удостоились созерцания Божественных истин, нечего больше искать. Воителям не с кем воевать, и способствовать распространению христианства в раю им тоже затруднительно, поскольку целевая аудитория здесь напрочь отсутствует. Блюстителям правосудия в раю тоже делать нечего, поскольку нарушения законности здесь невозможны. Лишь жители Венеры в какой-то мере могут сохранить смысл своего существования, заключающийся в любви, поскольку испытывать духовную любовь в раю можно и должно.

В самой выигрышной ситуации оказываются обитатели седьмого неба, населяющие Сатурн. Сюда попадают души людей, предпочитающих жизнь созерцательную, и они могут отдаться любимому занятию, наблюдая движение небесных сфер и различные проявления Божественной премудрости. Созерцательная жизнь, впрочем, не мешает им предаваться мстительным помыслам о каре, которой будут подвергнуты нечестивые служители Церкви. Эти помыслы они, собравшись в группы, сопровождают коллективными криками, в которых «предвозвещается мщение». Мстительные крики здесь заменяют хоровое пение, принятое в других регионах рая.

С Сатурна на восьмое небо ведет лестница – та самая, которую когда-то видел патриарх Иаков; тогда она соединяла землю и небо. Теперь нижняя ее часть разрушена, а по верхней можно подняться в небо Неподвижных Звезд. Это небо включает в себя, естественно, все звезды Вселенной (ибо за его пределами находится только быстро вращающееся девятое небо и Эмпирей, а дальше, как писал Данте в «Пире», «ничего нет»).

Ближайшей к Солнцу «неподвижной» (в отличие от планет и Солнца) звездой является Проксима Центавра, отстоящая от нас на 40 200 миллиардов километров, или четыре с небольшим световых года. Возможно, на ней тоже обитают блаженные души, но Данте направился не туда: он пишет, что лестница вознесла его в созвездие Близнецов, до ближайшей из звезд которого (Поллукса, или Беты Близнецов) около тридцати пяти световых лет…

Путь Данте и Беатриче, как мы знаем, исчислялся минутами. Впрочем, современная физика позволяет разрешить это противоречие с помощью так называемых «кротовых нор». Это тонкие пространственно-временные трубки, которые могут соединять две далекие друг от друга области пространства. Существование таких «нор» допускал еще Эйнштейн. Поэтому легко предположить, что «лестница Иакова» вела в «кротовую нору», соединяющую седьмое небо с одной из «неподвижных» звезд в Близнецах.

На восьмом небе обитают высшие праведники, в том числе апостолы. Но к сожалению, астрономическую, физико-географическую и природную картину этого круга Данте изображает очень невнятно. Он упоминает розы и лилии, но создается впечатление, что речь идет не о растительном мире этих мест, а о христианских символах. Праведные духи здесь, как и в предыдущих небесах, являют собой сгустки яркого пламени и тоже водят хороводы, сопровождая их песнопениями (Данте, в частности, упоминает гимн «Бога хвалим»). Кроме того, они увлекаются философскими беседами и учинили Данте строгий экзамен по богословию.

Данте в своих странствиях встречался и беседовал с сотнями душ, мы не сочли возможным упоминать их в настоящей книге. Но одного из обитателей этого неба мы все-таки должны отметить, ибо он приходится предком всем нам (по крайней мере, всем иудеям, христианам и мусульманам), – это Адам.

За небом Неподвижных Звезд находится девятое – кристальное небо. Оно с огромной скоростью вращается вокруг сияющей Точки, объятой девятью огненными кругами. «От этой Точки… зависят небеса и естество». Здесь Беатриче, знакомя Данте с основами местной космологии, смутно намекает на относительность движения: «Движенье здесь не мерят мерой взятой». Затем она утверждает, что время, погрузясь в Точку корнями, «как в сосуд», в остальных местах «живет вершиной». Этим она наводит на мысль о том, что понятие времени в Точке отличается от времени в других областях пространства.

Можно было бы удивиться тому, что скромная флорентинка, удостоившаяся небес не за подвиги разума, а за подвиги духа, предвосхищая Эйнштейна, познала теорию относительности. Но далее Беатриче углубляется в такие тонкости космологии, астрофизики и схоластической философии, что авторы данной книги за ней следовать не смеют, ибо сие недоступно их скромным умам. Поэтому о сложном устройстве девятого неба мы расскажем, не вдаваясь в непонятные нам самим подробности. Отметим лишь самое простое: что девятое небо, или Перводвигатель, является «наибольшей областью телесной», то есть самым крупным из материальных объектов мира, что в первых двух огненных кругах, вращающихся вокруг Точки, обитают, «объемля Серафимов, Херувимы», что третий круг «сплели Престолы Божьего лица», а в предпоследних двух – «Начала и Архангелы летают; и Ангельская радость, наконец». Приэтом «отрада каждого кольца – в том, сколько зренье в истину вникает». Сюда, на вершину девятого неба, из лежащего выше Эмпирея падает луч и сообщает ему движение. Все это вместе каким-то образом движет мирозданье.

И наконец, Эмпирей! Он, в отличие от предыдущих небес, является уже невещественным. Это – «чистейший свет небесный». Но, как ни удивительно, именно здесь, впервые после Земли, перед глазами поэта возникает картина живой природы. Здесь бежит поток, вдоль берегов которого растут цветы, из потока вылетают искры и порхают, «как яхонты в оправе огневой». В целом, по мнению Данте, картина соответствует весеннему пейзажу.

Но все это – обман чувств. После того как вновь прибывший внимательно вглядится в реку, природный пейзаж сменяется урбанистическим: водная гладь становится сердцевиной гигантской розы и одновременно – ареной амфитеатра, вверх простираются бесконечные ступени, на которых сидят «цветы», обернувшиеся душами, и «искры», которые оказались ангелами. Все это «воинство небес» имеет «лица из огня живого», наряды их белее снега, а крылья – из золота. Кстати, на ступенях этого амфитеатра Данте вновь встречает Адама.

Здесь собрана элита христианского пантеона. Здесь же Данте удостоился увидеть Божественный Свет Неизреченный и ощутил высшую силу мирозданья – «Любовь, что движет солнце и светила».