Текст книги "Человек: 1. Теория большого надувательства"

Автомашина подъехала к жилищу, смолк двигатель, хлопнула дверца, Алекс услышал чьи-то торопливые шаги. Входная дверь распахнулась, и в помещение вошёл маленький мальчик, одетый как взрослый. На нём был пиджак в обтяжку, строгие брюки, белая накрахмаленная рубашка, узкий туго завязанный галстук и несколько великоватые с точки зрения пропорциональности башмаки. Выглядел он, словно карлик-менеджер процветающей фирмы. Однако было в его облике что-то, чего Сазонов пока не понимал. Что-то странное.

– Привет, Нэйл, – сказал мальчик, – я привёз тебе пойло и пожрать. «Лошадь» кончилась, я взял два ящика «людоеда», надеюсь, ты не разочарован? – а, посмотрев на Сазонова, добавил. – Откуда здесь взялся этот мордастый придурок?

– Познакомься с Алексом, сынок, – судя по чрезвычайно довольной физиономии Нэйла, «людоеда» он уважал не меньше, чем «полосатую лошадь». – Будь с ним повежливей, пожалуйста. Он сегодня утром прилетел из Европы. Алекс наш гость.

– Я учуял его ещё за милю. Он не пахнет, как ты. Обычно похожий запах имеют работающие компьютеры плюс гидравлические грузоподъёмные устройства. Он – не человек. Это робот, Нэйл.

– Знаю. Поэтому он и выбрался невредимым из ядерной кутерьмы. Их там, в Европе, целая колония. У него оболочка изготовлена из искусственных материалов, а мозги человеческие, точная копия, понимаешь? Между прочим, сынок, его котелок очень хорошо варит.

Мальчик бегло изучил взглядом Сазонова, но потом совершенно потерял к нему интерес.

– Па-а-а! – умоляюще-просяще заскулил он. – Можно мне пойти поиграть? Я привёз из города новые электронные игры. Я в такие ещё не играл. Среди них есть «Супермен» и «Атомная война»! – закончил он восторженно.

– Нет, сначала ты покажешь Алексу на что способен, а тогда пойдёшь играть, – сказал бывший представитель NASA в космосе.

– Ну, па-а-а! – заканючил мальчик.

– Сними-ка пиджак и рубашку, – его отец стоял на своём.

Мальчишка понял, что спорить бесполезно, стащил пиджак, аккуратно повесил его на спинку стула, затем развязал галстук, и как только он расстегнул рубашку, Алекс узнал, в чём заключалась его странность.

Тело ребёнка строго по линии от макушки до пупа, словно по волшебству, разъехалось на две равные половины, образовав нечто в виде английской буквы «вай», или русской «у». Если бы Сазонов был человеком, у него от этого зрелища, не иначе, глаза бы вылезли из орбит. Но он был «сквизом», а линзы у «сквизов» не вылезали из корпусов объективов в минуты неожиданностей.

– Позволь представить тебе, Алекс, моего двухголового сыночка. Это вот Джон, – Нэйл указал на правую половину головы, – а это вот Йон, – Нэйл указал на левую.

Место соединения обеих частей тела не имело никаких оголённых кровавых кусков мяса либо безобразных выходов внутренностей наружу. Вся поверхность стыка снизу доверху была обтянута такой же кожей, что и остальные участки тела. Если бы Сазонов был с другой планеты и не знал, как выглядит нормальный человек, то никаких отклонений, вроде увечий или чего-либо подобного, он бы не заметил. Для Алекса же отклонение во всех смыслах было налицо. «Интересно, у него и позвоночник разделён надвое?» – подумал он.

– Ну, как тебе нравится этот уродец? – спросил Нэйл. – Конечно же, мы с Элисон нахватались радиации и в результате породили чудовище. Мутации произошли на генном уровне, понимаешь? Перед тобой – будущий обитатель планеты, её, так сказать, Адам. Правда, нет Евы, но кто даст гарантию, что он не обойдётся без неё? Глядя на него, я почему-то всегда вспоминаю тот бесконечный дождь, под который мы попали с Эли в самые первые дни возвращения с орбиты.

– Никогда ничего аналогичного не видел, – ответил Алекс. – Нет, я, разумеется, слышал о различного рода аномалиях такого свойства – сиамские близнецы и прочее, но чтобы вот так, живьём, не приходилось. У него два сердца или одно?

– Два, каждое имеет индивидуальную систему кровообращения. Я делал ему рентгенографирование. Но самое поразительное заключается даже не в его внешнем облике или внутреннем строении. Дело в том, что ему всего шесть лет, а мыслит он порой, словно умудрённый жизненным опытом старик, понимаешь? У него есть ответы на все вопросы, Алекс. Ими он постоянно ставит меня в тупик. Попробуй, спроси его о чём-нибудь. Давай!

Алекс спросил первое, что пришло на ум:

– Скажи, что ты думаешь о прошедшей войне, Джон-Йон?

– Она была восхитительной. Человек это смерть, – сказал Джон.

– Она была отвратительной. Человек это жизнь, – сказал Йон.

Полярность ответов привела Сазонова в некоторое замешательство, но он продолжил эксперимент:

– И что ожидает в будущем Землю?

Правая половина головы полуртом произнесла:

– Всё начнётся сначала.

Левая полуголова, выдохнув полуносом воздух, уверенно заявила:

– Планета обречена на забвение.

– Кто-нибудь управляет из космоса процессами, протекающими здесь?

Джон:

– Высший разум.

Йон:

– Лишь сам человек.

– Сколько будет, пять умножить на пять? – спросил Алекс, чтобы проверить, совпадут ли их мнения теперь

Половинки лица переглянулись, но, тем не менее, ответили. Джон сказал:

– Двадцать пять.

Йон сформулировал иначе:

– Два с половиной десятка.

Алекс рассмеялся. Конечно, даже в этом случае дать абсолютно одинаковые ответы они никак не могли! Потом он задал последний вопрос:

– Конечна ли жизнь во вселенной?

Йон успел раньше:

– Вселенная умирает.

Джон возразил:

– Она эволюционирует.

«Ну и плут этот Йон-Джон! Хитрая бестия, ничего не скажешь, – подумал Сазонов. Спрашивать его дальше было бессмысленно. – Вероятно, от этой вот раздвоенности мы и погибли, так как в каждом из людей сидел свой джон-йон!»

– Он всегда так конкретно изъясняется? – Алекс обратился к Нэйлу. – Отпусти его, пусть идёт поиграет с компьютером.

Нэйл подал знал ребёнку, и тот, проделав все манипуляции с раздеванием в обратной последовательности, радостно исчез в соседней комнате.

Американец допил виски, дожевал чипсы, заметил:

– Трудно представить, во что превратится мой мальчик через парочку лет, понимаешь?..

В одиночку опустошив бутылку «полосатой лошади», Нэйл, казалось, был практически трезв. В его высказываниях присутствовала логика, язык ничуть не заплетался.

– …Знаешь, в последнее время мне невыносимо страшно. Страшно от того, что я пережил, я боюсь монстра, обитающего в моём доме – да-да, я его действительно чертовски боюсь, понимаешь? – , по ночам мне часто снятся кошмары. Чтобы хоть немного забыться, я пью, но не пьянею. Не знаю, для чего я до сих пор существую, я потерял цель и нахожусь на грани самоубийства. Ты появился весьма кстати. Возможно, ты – моё спасение, понимаешь? Забери меня отсюда, Алекс. Больше нет сил быть человеком. Скажи, а ты счастлив внутри своего нового тела?

– Что такое счастье? Понятие относительное. У меня просто не было другого пути, Нэйл.

Нэйл убрал со лба прядь седых, почти белых волос, сползшую на глаза, глаза, предельно уставшие и в то же время добрые, смотрящие на Алекса с надеждой.

– Нэйл, а ты веришь в бога? – неожиданно для самого себя спросил Сазонов.

Вопрос повис в воздухе, потому что американец вдруг застыл, словно почувствовал, как в штанину к нему вползает скорпион.

– Слышишь? – оторопело спросил он.

Какой-то посторонний гул исходил снаружи. Там что-то глухо тарахтело! «Наверняка именно так Нэйл и выглядел, когда услышал свист моего ракетного ранцевого двигателя», – успел подумать Алекс, и они вдвоём, как по команде, стремительно выскочили из дома.

Картинка, возникшая перед ними, произвела на обоих неизгладимое впечатление. На расстоянии примерно триста метров от берега из темноватой воды океана торчала чёрная мокрая спина подводной лодки, подсвеченная сзади заходящим октябрьским солнцем. От её борта шёл пенный след, оставляемый надувной шлюпкой, резво скользящей по волнам. Шлюпка почти добралась до песчаной отмели. На корме сидел кто-то в комбинезоне, он управлял мотором. Угадать, кто стоял на носу и приветливо махал рукой, для Алекса не составило труда. Это был, несомненно, Хай Фай, Великий Китаец.

2

Ослепительно белый «файтер» с вертикальным взлётом и посадкой за номером 66, выведенным на фюзеляже, принадлежавший до Войны военно-воздушным силам Швеции и каким-то чудом благополучно избежавший уничтожения, мягко опустился на толстый травянистый ковёр. Прямо под нами, если мы не ошиблись в координатах и если верить словам Великого Кормчего, располагалась огромная шахта для запуска межконтинентальных баллистических ракет. Мы приземлились на её круглую крышку. Шварц сидел за штурвалом, а я – в кресле второго пилота. Как только мы встали на шасси, он отключил турбины и заодно целую кучу различных кнопок на панели приборов. Сквозь выпуклый колпак кабины я увидел лишь непроходимую стену деревьев, окружившую нас. Лес был совсем близко от места посадки. Осмотревшись внимательно вокруг, ни я, ни Шварц не заметили ничего подозрительного, что свидетельствовало бы о какой-либо деятельности человека.

– Ну что, будем его выпускать?! – полуутвердительно-полувопросительно сказал я.

Шварц, согласившись, качнул могучей квадратной челюстью. Мы вылезли из кабины, по пояс провалились в заросли травы, открыли люк грузового отсека, в четыре руки вынули из него внушительных размеров алюминиевый ящик, установили на примятую растительность. Набрав код и тем самым приведя механизм в действие, мы отошли от ящика, чтобы со стороны следить за происходящим.

Шварц сказал:

– Каждый раз, наблюдая за трансформациями «абоминогов», поражаюсь выдумке наших ребят!

Меня данная тема пока интересовала мало, меня больше волновала другая, поэтому я спросил его:

– Послушай, Арчи, каким образом тебя заманили? Почему ты согласился?

– Ты подразумеваешь то, что я сейчас рядом с тобой, а не лежу под «золотыми плитами»? – вопросом на вопрос ответил Шварц.

– Да.

Он на минуту задумался, вспоминая прошедшее. Его лицо, такое до боли знакомое, приобрело, как мне показалось, оттенок грусти.

– Из-за старости. Ещё задолго до предложения я почувствовал, что старею. Тело местами оплыло жиром, появилось брюшко. Чтобы быть в форме, мне всё чаще и чаще приходилось идти в гимнастический зал, сжигать лишние калории. И однажды я понял, что настанет час, когда я больше не смогу выглядеть сверхчеловеком, кем меня привык видеть зритель. Просто физически не справлюсь с самим собой. Я понял, что не вечен, и у меня есть предел…

Между тем, ящик спонтанно раскрылся, а замысловатый с виду механизм, находящийся внутри, начал изменять свою форму – складываться, раскладываться, отдельные его части двигались, переворачивались, состыковывались, вращались, щёлкали замочки, потрескивали электрические цепи, плавно скользили штока гидравлики, – приобретая в итоге фантастические очертания.

– …Со мной связались и пообещали бессмертие в обмен на те деньги, что мне посчастливилось заработать. Я расценил это как надувательство, долго ходил вокруг да около, пока лично не убедился, что затея абсолютно реальна. И тогда, дав согласие, бросил всё: семью, актёрство, бодибилдинг. Зачем строить тело, когда есть готовое могучее тело и можно получить ещё совершеннее в перспективе?…

– А ты не жалеешь о том, что безвозвратно потерял, став «сквизом»? Ведь ты перестал быть мужчиной, не умеешь чувствовать, лишился обоняния, осязания и прочего, и прочего. Забыл вкус сигар, которыми ты наслаждался, – я полез к нему в душу, если она у нас вообще была.

– Да мне объяснили, что точной копии не получится, однако во имя бессмертия я пожертвовал этими вещами. Чтобы убедить общество в моей смерти, был разыгран несчастный случай на съёмках «Триумфатора-4».

– Честно говоря, я кого угодно ожидал тут увидеть, но только не тебя. С детства ты был моим кумиром, я восторгался тобой, старался походить на тебя. Никак не предполагал, что такой сильный, мужественный человек, к тому же такой заметный в обществе, убежит от трудностей и проблем в иной мир, мир более спокойный, но и более равнодушный, – я не прекращал его донимать. – Возможно, из-за таких трусов, как ты, и погиб человеческий мир!..

– Ты серьёзно считаешь, что я мог бы спасти обречённую цивилизацию, имея одну-единственную жизнь? Даже когда я влез в шкуру «сквиза», я мало бы что смог…

– Но ты же не попробовал! – я повысил голос.

– Хорошо, предположим, я трус, а разве ты остался там? Разве ты не напичканный электроникой, металлом, пластмассой, керамикой, композитами и ещё бог знает чем «сквиз», как и я? – практически никаких искусственных эмоций на его мощном лице.

Я сбавил обороты до нуля.

– А я себя и не оправдываю… Знаешь, Арчи, мне порой кажется, что мы, вкусившие так называемого бессмертия, ещё будучи людьми, умерли задолго до своей смерти…

«Абоминог», то бишь «страшилище», уже закончил бесчисленные превращения. Внешне он выглядел действительно омерзительно. Дизайнеры в Конусе поработали на славу. Готовый к действию он обозревал площадку, слегка подрагивая членистым телом.

Шварц вытащил из нагрудного кармана куртки без рукавов крошечную чёрную дискету, подошёл к трансформеру, всунул её в дисковод. «Абоминог» проглотил квадратик, мгновенно переварил полученную информацию, стронулся с места. Острые шипы-пластины у него на загривке отсвечивали бронзой. Мне на секунду почудилось, что он живой. Эдакое чудовище из мезозоя.

– Он поистине великолепен. Сделан мастерски, – сказал я. – Настоящий дьявол! Морда жутко отвратительная.

– Последняя разработка Хай Фая, а внедряла группа Султана.

– Какого Султана?

– Того самого. Он до Войны был султаном Брунея, одним из состоятельнейших людей мира. Помнишь?

– Поразительно! Конечно, я о нём слышал.

– Да, здесь много в прошлом знаменитых личностей.

Покружив вокруг «файтера», «абоминог» нашёл то, что искал. В передних лапах у него появилось что-то вроде ковша, чем он и соскоблил пласт земли вперемежку с травой. Под дёрном обнаружилась железная дверь, ведущая в подземелье. Робот сменил ковш на ацетиленовую горелку, произвёл несколько точных резов, присосками аккуратно выдернул дверь, положил её рядом с образовавшимся ходом.

– Вот было бы здорово влезть в его тело, побыть какое-то время «абоминогом». Уверен, это не слишком сложная задача, чтобы осуществить её технически, – предположил я.

Шварц впервые улыбнулся, обнажая верхний ряд ровных зубов с щербинкой посередине.

– У меня тоже возникала эта идея. Вместе с Китайцем мы с блеском осуществили её. Правда, для меня трудность поначалу заключалась в отсутствии навыков управлять сразу тремя парами конечностей. Ох, и намучился же я! Потом научился. Чуть позже тебе предстоит нечто подобное, однако, к сожалению, не на все сто процентов, – загадочно пообещал он.

«Абоминог» уже скрылся в отверстии, удивляя постороннего наблюдателя тем, как такая туша сумела протиснуться в столь узкий лаз.

– А случайно королевы Великобритании нет среди обитателей Колонии? – спросил я.

– Королевы Элизы-Альфы?… А, ну да, она была самой богатой женщиной в мире… Нет, с ней не встречался. Хотя, не исключено, что наружная оболочка не всегда соответствует внутреннему содержанию. О ней тебе лучше узнать у Хай Фая. Королева может скрываться за маской какой-нибудь другой знаменитости. Кстати, вместе с Майклом Саймоном улетел и певец Джайкл Мэксон. Хай Фай же, как тебе известно, наотрез отказался лететь, возглавив нас, оставшихся в Конусе, в числе которых магараджа Махариши, фокусник Оливер Твист, газетный магнат Дональд Вамп.

Шварц снова забрался в грузовой отсек самолёта, погромыхал чем-то тяжёлым; высунув оттуда голову, крикнул «держи!» и кинул мне увесистый пулемёт с большим коробчатым диском и с удивительным набалдашником с дырочками вместо дула. После он появился целиком со своим не менее грозным пулемётом наперевес. К поясу у него был пристёгнут подсумок с запасными обоймами.

– Патроны хоть и газовые, но валят с ног быка, – произнёс он. – Я испытал их в Австралии, когда мы там наткнулись на отряд сумасшедших. Умеешь из него стрелять? Здесь вот снимаешь с предохранителя и давишь на курок. Ничего сложного. Думаю, ты справишься.

С этими словами он достал из подсумка штуковину, похожую на приплюснутую лампочку, из цоколя которой торчала стальная игла. И прежде чем я успел его спросить, что это за хреновина такая, он воткнул «лампочку» мне прямо в живот и нажал на кнопку…

Цифры сплошным потоком вливались в сознание – нули, единицы в бесконечно меняющихся комбинациях. Они воздействовали на мой разум: приказывали, требовали, заставляли. Они сводили меня с ума. Сопротивление исключено, я обязан сделать то, что от меня хотят. Перед глазами – серый туннель, кабельные трассы тянутся по стенам, на низком потолке – светильники, расположенные через равные интервалы, в конце – цель, препятствие, очередная дверь. Я должен подойти и взломать её, расшибиться в лепёшку, но прогрызть её насквозь. Лишь я подумал об этом, как ноги понесли меня вперёд. Ну и ноги у меня, не ноги, а лапищи! А когти! Это же ножи! И походка дикого зверя – быстрая и практически бесшумная. Ага, приехали. Чуть ли ни носом упёрся в дверь. Разве можно назвать её дверью? Нигде не видно ни щелки! Не дверь это, а железобетонная стена! Чем её брать? Здесь нужно что-то особенное. Так, какими возможностями я располагаю? Есть в арсенале резак, сварка, пневматический вибробур. Нет, ерунда. Попробую новинку – лазерный луч. Я выбрал соответствующую насадку, подключился к генератору, настроил прицел. Загорелась, пузырясь, краска; металл, не иначе высокопрочный сплав, разогрелся добела, потёк каплями, струйкой, потом не выдержал камень, треснул, посыпался. Я выжег глубокую воронку, отключил лазер, залепил глухое отверстие солидным куском пластиковой взрывчатки, вставил взрыватель, отодвинулся подальше.

Трансформировавшись в позицию, удобную для восприятия ударной волны, я запустил таймер.

Оглушительный взрыв вырвал с мясом часть двери – чёрная дыра с рваными краями проступила сквозь облако дыма. Нет, всё-таки ни я, ни те двое, что привезли меня сюда на «файтере», не пройдут через неё. Надо дырку увеличивать. Я приблизился вплотную. Голова-то моя, безусловно, пролезет. Всунул морду в лаз, перестроив зрение на инфракрасное. Я услышал откуда-то из глубины хлопок и уловил, как что-то продолговатое со страшной скоростью несётся на меня. В тот же миг мой разум разлетелся на миллиарды миллиардов микроскопических пылинок…

Я стоял рядом со Шварцем, держа оружие наизготовку. Сплюснутая «лампочка» больше не беспокоила мой живот. За период моего «отсутствия» Арчи избавился от жилета, что позволило ему выставить напоказ свою великолепную синтетическую мускулатуру – колоссальные бугры и вздутия, намного превосходящие размеры его мышц, когда он был атлетом; сделанные, разумеется, по индивидуальному заказу. Из отверстия в земле валили хлопья сажи.

– Сволочи! – выругался Шварц. – Они его подбили. Теперь наш с тобой черёд сражаться. Алекс, ты в порядке?

– Да, – я уже понял, какое приключение мне пришлось совершить только что.

– Иду первым, – сказал Шварц, исчезая в подземелье. Я последовал за ним.

По неудобным перекладинам лестницы – как по ним перемещался «абоминог» осталось для меня загадкой! – мы добрались до дна вертикального колодца, который заканчивался горизонтальной штольней. Местонахождение робота обозначилось всё возрастающим количеством копоти, забивающей линзы глаз. Я запустил «дворники».

«Абоминог» пылал, как подожжённый танк. Прямым попаданием они превратили его тело в нечто бесформенное, просто в груду шипящих железок. Определить, где у него голова, а где хвост, было абсолютно невозможно.

Стараясь не попасть в поле зрения тех, кто засел по ту сторону двери, Арчи засунул дуло пулемёта в дырку и надавил на курок. Он не прекратил стрельбу, пока не разрядил весь магазин. Из-за двери раздались невнятные крики, короткие автоматные очереди, после чего воцарилась гробовая тишина.

Шварц сменил магазин на новый, совсем по-человечески подмигнул мне, торжествующе произнёс «нажрались газа, гады!», полез в дырку, сильно обдирая при этом кожу со своего замечательного торса. Последнее, что я увидел, были подошвы его сапог с выступающей одной и той же надписью на каждой – «триумфатор». Я усмехнулся. Шварц остался верен самому себе!

То, что произошло потом, совершенно не вязалось с ситуацией, на которую мы с моим напарником рассчитывали. Поскольку, как только он очутился с обратной стороны лаза, там, за дверью, началась невообразимая пальба, стали рваться гранаты и мины, и я уже было решил, что эти чёртовы сукины дети обошлись с бедным Шварцем так же, как и с «абоминогом», когда зычный крик Арчи донёсся до меня:

– Алекс, на помощь!

Я не заставил себя долго ждать. Сразу за дверью шёл широкий тёмный коридор, поворачивающий направо. Под ногами валялись пустые гильзы от автомата «барышникова», осколки мин и гранат. Пол и стены были исковерканы воронками. Раскуроченные электрические щиты, перебитые линии проводов демонстрировали своё уродство. В коридоре уже никого не было. Бой уходил за поворот, втягивался вглубь. Я пустился вдогонку.

За углом находилась распахнутая настежь дверь грязно-зелёного цвета. Затем я миновал ещё одну, тоже незапертую, потом ещё одну. Двери, двери, двери… Им не было конца. Я бежал за Шварцем, отчаянно за ним не поспевая. Всякий раз мой партнёр, мой брат по оружию оказывался недосягаемым – буквально в нескольких метрах от меня я слышал шум борьбы —, загоняя неприятеля в самый дальний угол его логова. Так он и без меня справится! И слава достанется только ему! Нас разделяли какие-то секунды. Я прибавил скорость.

Вдруг впереди что-то сильно многократно грохнуло, а шум борьбы тотчас стих. Впереди снова маячила полуоткрытая, утыканная задрайками и задвижками дверь. Я осторожно сунул нос в овальный проём. Первого же беглого взгляда хватило, чтобы определить, что это за место. Я попал в святая святых – центральный пост управления, пост запуска и слежения за полётом межконтинентальных баллистических ракет.

Разнообразнейшая радиолокационная аппаратура, приставленная к стенкам помещения, опутанная жилами кабелей, весело светилась экранами мониторов, лампочками, индикаторами, шкалами настройки. Лишь шарообразный красный фонарь в дальнем конце ЦПУ нервно моргал, создавая атмосферу тревоги. Угловатые ящики-пульты с придвинутыми к ним неказистыми стульями заполняли всё свободное пространство, кроме прохода посередине.

В проходе, раскинув в стороны ноги, лежал Шварц. На вечно невозмутимом лице его запечатлелась гримаса крайнего удивления. Как будто ему сообщили, что Земля, оказывается, круглая, а он этого не знал. Правая рука Арчи была оторвана до плеча, из которого торчал пучок спёкшихся внутренностей, чем-то очень напоминающий фрагмент останков самолёта после авиакатастрофы. Левой он держал за дуло свой пулемёт, очевидно, используя его таким образом в качестве дубины.

Гораздо хуже было иное. Чуть выше превосходных «плиток шоколада», в районе желудка, у него зияла огромная сквозная дыра, через которую даже просматривался деревянный настил. Один из реактивных снарядов, проделавших в Шварце крайне непривлекательное отверстие, угодил в настенные часы, другой – разворотил часть потолка.

Да, крепко досталось Шварцу! Неподалёку от Арчи на полу в неудобной позе лежал человек, одетый в костюм химической защиты с автоматом «барышникова» на шее. Его лицо закрывал противогаз. Человек, по-видимому, был без сознания.

Я вошёл в помещение, ища детектором «чёрный ящик» Шварца. Наверное, так же искали мой «чёрный ящик» под обломками Биг Бена. Краем глаза я уловил какое-то движение. Боже праведный! Гигантскими прыжками на меня летела здоровенная немецкая овчарка! Откуда она выскочила?! Я выстрелил в неё из пулемёта. Собака, не добежав, рухнула на полпути, как подкошенная. Газ парализовал её тело.

Детектор почему-то совершенно не реагировал. Фу ты, чёрт! Не хватало, чтобы они повредили «ящик», то есть убили Шварца. Если целостность «ящика» нарушена – Арчи мертвец. Именно там, где была дырка, он и располагался. Неужели?… Гнусные твари!

И тогда я швыранул бесполезный для обезвреживания людей пулемёт прямо в ближайший монитор, поднял «барышникова», проверил рожок и что было мочи завопил на чистейшем русском языке:

– …б вашу мать! Хер вам в рыло! А ну покажитесь, бл…ди паскудные!