Текст книги "Путник. История странствий воина"

– А Крепкий Деррел это, как я понимаю, ты? – усмехнулся ратник. – Можно узнать, здоровяк, какое место у тебя самое крепкое? Это то, что я думаю?

При свете факела физиономия стражника побагровела, цветом став похожей на красную свеклу.

– Ладно, ладно, – заторопился Норм. – Я пошутил. Бывай, служака!

Пока стражник раздумывал, что ему ответить, ратник развернулся и скорым шагом устремился за попутчиками. Вскоре он догнал ушедших вперед Бедаха и ЛииСа. Путники остановились на углу улицы, чтобы посовещаться.

– Узнал у сержанта, где здесь можно переночевать, – поделился сведениями Норм. – В паре кварталов отсюда есть харчевня. Оплата за ночлег невысокая и обещают постели без клопов.

– Очень хочется кушать, мурр, – сладко зевая, промурлыкал Бедах. – Съел бы жирную курочку, мурр, и скорее спать в теплую постельку, мяу.

– ЛииС, как твое плечо? Болит? – обеспокоенно спросил ратник рыжего лиса. – Тебе надо завтра же показать рану лекарю. Что ты решил? Пойдешь с нами в харчевню, наведаешься в гости к родне или отправишься искать торговцев с твоим скарбом?

Взглянув на зевающего диккота, ЛииС в свою очередь зевнул, широко раскрыв узкую пасть.

– Чувствую-с себя ужасно-с, – сказал он. – Все дела подождут-с до завтра-с. Согласен-с с нашим мохнатым другом-с. Ужинать и спать-с.

– Тоже мне нашел мохнатого, мяу, – обиженно промяукал Бедах. – Сам-то в зеркало, когда последний раз смотрелся, фрр?

– Не ссорьтесь, – улыбнулся Норм. – Пойдемте скорее искать харчевню, а то вкусной еды и чистых комнат нам может не хватить.

Воодушевленные мыслями о скором ужине и отдыхе под крышей, спутники поспешили на поиски гостиницы. На улицах, по которым шли припозднившиеся гости города, царила полутьма. Лишь кое-где из окон домов пробивался слабый свет. На редких деревянных столбах тускло горели масляные фонари. Выложенная округлым булыжником, мостовая пустовала. По негласной традиции во всех городах королевства едва только начинало темнеть, местные жители торопились укрыться в своих жилищах. Вместе с опускавшейся на улицы темнотой наступало время воров и грабителей. Редкий горожанин осмеливался выйти в эту сумрачную пору на рискованную прогулку.

Звуки шагов приятелей гулко раздавались в безмолвной тишине. Несколько припозднившихся прохожих, пугливо прижимаясь к стенам домов, поспешно проскользнули мимо странников. По соседней улице, громыхая доспехами, прошел патруль городской стражи. Это были все, кого повстречали путники, двигаясь по ночному городу. Наконец усталые путешественники свернули на улицу, где находилась харчевня. Здесь было совсем тихо и пустынно. В конце улицы кто-то шел им навстречу, но увидев группу незнакомцев, торопливо свернул в темный проулок. Приятели поневоле насторожились и замедлили шаг.

Внезапно из ближней подворотни выскочили трое незнакомцев. Их лица скрывали черные маски. Уличную тишину нарушили звуки вытягиваемых из ножен клинков. Один из бандитов, верзила огромного роста, с легкостью помахивал громадным боевым топором.

– А ну-ка, выворачивайте карманы! – сипло пробасил вышедший вперед грабитель.

– И побыстрррее! – проревел громила с топором.

Бедах громко и устрашающе зашипел. Шерсть на его загривке встала дыбом. Спина выгнулась дугой, сделав диккота выше ростом, на лапах показались опасные когти. Норм принял защитную стойку и, обнажив меч, приготовился к бою. Расслабив мышцы тела, ратник настороженно следил за движениями сразу всех нападавших. ЛииС благоразумно отступил за спины спутников.

– Ну что ж, подходите ближе и получите от нас подарки, – спокойно предупредил бандитов Норм.

Уверенность путников в своих силах и их решимость дать отпор видимо остудили пыл грабителей. Они остановились и стали переглядываться между собой в нерешительности.

В дальнем переулке раздалось лязганье доспехов и звуки шагов. На улицу вышел патруль из десятка городских стражников.

Высокий пронзительный крик заставил всех подпрыгнуть на месте.

– Как-с вы смеете нападать-с на подданного княжества Минестрал-с! – визжал тонким голосом ЛииС. – Я буду-с жаловаться бургомистру и лично-с королю Дамиану Второму! Вас схватят-с, закуют-с в кандалы и бросят-с в самую глубокую темницу-с! Стража! Стража! Ко мне-с! Корона в опасности-с!!!

Опешившие бандиты стали пятится, а затем, грязно ругаясь, скрылись в подворотне. Вскоре оттуда послышался быстро удаляющийся топот ног неудачливых грабителей. За беглецами в подворотню протопали стражники, грохоча на бегу железными доспехами.

Норм спрятал меч в ножны и, потрогав свое ухо, заметил:

– ЛииС, от такого крика можно оглохнуть, или на всю жизнь заикой сделаться. А насчет короны, тут ты явно перегнул палку.

– Зато сработало-с, – прокашлявшись, гордо ответил рыжий лис. – Стандартная техника-с поведения при ограблении-с. Папа нанимал-с для меня лучших учителей-с!

Убедившись, что опасность миновала, путники пошли дальше по улице. Вскоре они увидели перед собой здание с ярко освещенными окнами, откуда доносился гул пьяных голосов и звучание музыки. Криво висевшая над дверью вывеска «У старого Тома» ясно говорила, что путешественники, наконец, достигли желанного места для ночлега. Харчевня с порога встретила новых посетителей густыми запахами мясной похлебки, жареного лука и пьянящих винных паров. В теплом, спертом воздухе, перекрывая общий шум, плавали звуки мелодий арфы и флейты. Отдых по всем признакам обещал быть удачным.

Глава 6. А в это время недалеко от дороги домой

Шахматная фигура упала на пол и закатилась далеко под кресло. Тонкие брови на лице епископа Единой Церкви Иоганнеса недоуменно поползли вверх. Он постучал указательным пальцем по шахматному столику и сочувственно взглянул на партнера по игре.

– Это что же, милейший, вы жульничать надумали? – с легким упреком в голосе спросил епископ.

– Ваше Преосвященство сами давеча говорили о достижении цели любой ценой, – ничтоже сумняшеся ответил иеромонах Амвросий.

На должность личного секретаря Его Преосвященства он был назначен недавно и еще не совсем разобрался со своими обязанностями. Предыдущий секретарь скоропостижно скончался вследствие нелепого несчастного случая.

Епископ беспокойно подвигался в слишком большом для его маленького роста кресле. «Давно пора обновить мебель в личных покоях, – в очередной раз подумал он. – Хорошо хоть подставку для ног догадались поставить». Уголки длинных тонких губ Его Преосвященства скорбно опустились вниз. Живые черного цвета глаза из-под нависших век укоризненно посмотрели на Амвросия.

– Приблизься, сын мой, – печально молвил епископ.

Когда иеромонах склонил к нему свое лицо, Иоганнес легонько стукнул маленькой сухой ладошкой его по лбу.

– Ты не понял главного, – продолжил Его Преосвященство. – Это высказывание верно, когда цель достигнута. В противном же случае действует правило: «Да воздаст святой Януарий по заслугам его!» Да будет так! Амен! А теперь лезь под кресло и доставай ладью.

Амвросий наклонился и, подобрав полы красной монашеской рясы, полез под шахматный столик за упавшей фигурой. При высоком росте иеромонах был полноватым и весьма неуклюжим. Всякая физическая активность действовала на него крайне удручающе. Ища закатившуюся фигуру, он пыхтел и задыхался от натуги, а его лысая голова побагровела.

За стенами личных покоев епископа размеренно зазвучал колокол, призывая монашескую братию к вечерней трапезе. Монастырь святого Януария, в котором происходили описываемые события, располагался на окраине города Рустен и с трех сторон омывался рекой Тихой. С четвертой стороны его отделял от городских кварталов глубокий ров, наполненный речной водой. Подъемный мост через водный канал усиленно охранялся вооруженными монахами-стражниками. Высокие стены монастыря обеспечивали покой и безопасность восьми десяткам монахов и двум сотням послушников.

Епископ легко поднялся из глубокого кресла и стал прохаживаться по кабинету, разминая затекшие ноги. Его нисколько не тяготила должность управляющего епархией Междуречья. Но этим высоким духовным чином его честолюбие не готово было удовлетвориться. При маленьком росте Иоганнес сохранял подвижность и стройность фигуры. Общее впечатление облика слегка портила несоразмерно крупная голова. Она казалась чересчур тяжелой, особенно сейчас, когда размеренно покачивалась в такт ходьбе, как будто епископ с кем-то постоянно соглашался. Довершал картину длинный изогнутый нос, делавший Его Преосвященство похожим на диковинную птицу.

Дойдя до стены кабинета, Иоганнес резко развернулся и подошел к окну. Его рассеянный взгляд, постоянно перебегая с одного предмета обстановки на другой, казался направленным внутрь себя. При повороте головы к собеседнику бросался в глаза высокий, заметно выдающий вперед, лоб, который продолжала обширная лысина. Лишь сзади головы и по ее бокам над ушами сохранились остатки волос. Его Преосвященство втайне, чтобы выглядеть моложе своих лет, подкрашивал их в черный цвет.

– Итак, чадо мое памятливое, из пяти партий три я выиграл, одна сыграна в ничью, и заключительная партия тоже засчитывается как моя победа, – довольным тоном подытожил Иоганнес. – Сегодня на этом достойном результате можно остановиться.

В высокое, покрытое мозаикой из цветного стекла окно кабинета кто-то резко постучал. Амвросий испуганно выглянул из-за кресла. Епископ, ничуть не удивившись, решительно распахнул оконную створку. Раздалось карканье, и на подоконник опустился ворон с белой полоской на голове. В клюве он держал какой-то длинный предмет. Иоганнес протянул руку, и птица осторожно положила свою добычу на открытую ладонь священника.

– Что же ты, помощник наш неутомимый, нам добыл? – тихо промолвил епископ, рассматривая находку ворона.

Ею оказался плоский футляр продолговатой формы. Открыв его, Иоганнес обнаружил деревянные палочки для еды.

– Гм, это не то, что нам нужно, – хмыкнул Его Преосвященство. – Хотя я, конечно, не противник восточных методов питания. Но в данном случае…

Епископ повернулся к черной птице и спросил:

– Что-то еще?

Ворон мигнул блестящим глазом и несколько раз каркнул. Иоганнес склонил большую голову набок, прислушиваясь.

– Так-так, харчевня «У старого Тома», – вполголоса произнес он. – Ну, хорошо, добытчик ты наш усердный. Пока этого хватит. Лети ко мне!

Его Преосвященство вытащил из рукава рясы небольшой мешочек с изображением птицы и высыпал из него на ладонь щепотку серебристого порошка. Ворон, хлопая крыльями, перелетел на руку епископа. И тут же принялся старательно клевать крупинки порошка.

– Баю-бай, спи-засыпай, – тихо прошептал Иоганнес.

Птица стала быстро уменьшаться в размерах, не переставая клевать. Через минуту на ладони у Его Преосвященства стояла миниатюрная фигурка ворона из черного блестящего металла, которая медленно завалилась набок. Епископ бережно спрятал статуэтку в холщовый мешочек. Туда же он аккуратно ссыпал с ладони остатки серебристого порошка.

– Ваше Преосвященство, а это не та фигурка, что мы в прошлом месяце нашли у ведьмы с Травяных Заводей? – раздался из угла комнаты дрожащий голос Амвросия.

– Она самая, чадо мое наблюдательное, – ответил Иоганнес, садясь поудобнее в кресло и внимательно рассматривая палочки для еды.

– Так ведь мы ведьму из-за этой фигурки на костер отправили, – испуганно пролепетал иеромонах.

– Ну и …? – вкрадчиво спросил епископ, поворачиваясь к Амвросию.

Ответом ему было шумное прерывистое дыхание иеромонаха.

– Сын мой, а знаешь ли ты, что значат красный и черный цвета на гербе нашей славной Единой Церкви, да продлятся ее дни во веки веков? – задал вопрос Иоганнес.

Палочками для еды он попытался подхватить пешку с шахматной доски, но та упорно не хотела поддаваться. «Здесь нужна определенная сноровка и частая практика», – пришел к выводу епископ, роняя фигурку на доску в очередной раз.

– Красный цвет – это символ пылающего огня веры в нашей душе, черный – отрешенности от суетного мира, – заученно бубнил Амвросий.

Епископ слушал, печально глядя на безвольный рот и обвисшие щеки иеромонаха. «С какими ничтожествами приходится работать», – отвлеченно подумал он, а вслух назидательно промолвил:

– Это нижний мирской уровень понимания, несмышленое чадо мое. Сокровенное учение подвижника нашей церкви святого Януария гласит: «Две силы правят этим миром, а название им Свет и Тьма. Но одна сила не может существовать без другой. Без света – нет тьмы, без дня – нет ночи, без тепла – нет холода. И горе нам, если равновесие сил будет нарушено. Разрушатся центры энергии, все перемешается и придет Серый Хаос, который будет править безраздельно тысячи лет». А посему Свет и Тьма, то есть красное и черное стали символами Единой Церкви, да прибегнут страждущие к лону ее. И поэтому монахи-мужчины нашей веры носят красное, а монахини-женщины – черное одеяние, подчеркивая двойственность сего бренного мира.

Иоганнес многозначительно кашлянул и, внимательно посмотрев на Амвросия, продолжил:

– Здесь также важно отметить, сын мой, что, выполняя волю церкви, мы, как два лезвия меча, используем правду и ложь, молитвы и магию, честность и предательство. Цель…, как там дальше?

– Оправдывает средства, – громко икнув, закончил фразу Амвросий.

– Созрел ли ты духовно, сын мой, чтобы стать на нелегкий путь поддержания равновесия добра и зла в грешном мире? – торжественно загремел голос Его

Преосвященства. – Готов ли ты пожертвовать всем, даже жизнью, на благо нашей Единой Церкви?

Амвросий задрожал и мгновенно покрылся потом. «Как же так? – лихорадочно думал он. – Ведь за использование колдовских вещей по церковному уложению отступник должен быть сожжен на костре». Иеромонах уперся взглядом в пол кабинета и тихим голосом начал мямлить:

– Я, это…

В комнате грянул, отражаясь от стен, частый колокольный звон. Амвросий вздрогнул и испуганно посмотрел на епископа. Иоганнес тряс в руке бронзовый вызывной колокольчик, пристально глядя в глаза своему секретарю. В покои вошли двое монахов внушительного вида и застыли в дверях, ожидая указаний.

– Ну, так, что ты там говорил, сын мой?

Епископ пронизывающим взглядом посмотрел на Амвросия и вопросительно приподнял левую бровь.

– Отец мой! Ваше Преосвященство! Я готов…, давно хотел…, не решался вам сказать, что всем сердцем…, – залепетал, ставший бледным как мел, Амвросий.

– Ну, вот и ладушки, – довольным голосом произнес Иоганнес. – Я рад, что не ошибся в тебе, чадо мое разлюбезное.

И обратился к вошедшим монахам:

– Передайте повару, пусть заварит мой любимый чай на травах и подаст в библиотеку.

Монахи, молча, поклонились и, пригнувшись в дверях, вышли из покоев.

– Пойду, напишу пару личных писем, – зевая, сказал епископ. – А ты, Амвросий, отдохни. Нам с тобой силы скоро ой как понадобятся.

Похлопав остолбеневшего иеромонаха по полному плечу, Иоганнес быстрыми шагами пошел к выходу. В дверях он остановился и, взявшись за ручку двери, заметил:

– Да и помни, сын мой, что незримый взор с небес денно и нощно смотрит на нас и взвешивает поступки наши. Да смилуется над тобой святой Януарий! Да будет так! Амен!

– Защити нас святой Януарий! Амен! – слабым голосом проронил Амвросий.

Когда за епископом закрылась дверь, иеромонах обессилено опустился на пол. Долгое время он просидел в забытьи. Потом его беспомощно блуждающий взгляд остановился на бюсте святого Януария, стоявшем в алькове кабинета. Амвросий тяжело развернулся к скульптуре. С трудом стоя на толстых коленях, он принялся истово молиться, поднимая вверх руки и кланяясь. Святой задумчиво смотрел с постамента на свое неразумное чадо.

Глава 7. Дорога поворачивает в сторону от дома

Норм проснулся утром в хорошем настроении. Голова слегка побаливала после вчерашнего сытного ужина с несколькими бутылками местного вина. Приятели усиленно отъедались после полуголодного путешествия. Благо за все платил ЛииС в качестве благодарности за чудесное спасение. Встав с кровати и преодолевая легкое головокружение, ратник подошел к тазу для умывания. Наполнив сосуд водой из кувшина, он принялся, фыркая, умываться. Краем глаза Норм увидел, как на двух соседних кроватях началось шевеление. На ближней к окну постели из-под шерстяного одеяла показался черный кончик лисьего носа и ярко-желтый глаз. Оценив обстановку, ЛииС снова нырнул под покрывало. На другой койке одеяло заходило буграми, и послышалось раздраженное мяуканье. Потом в нижней части койки из-под края покрывала появилась кошачья лапа, осторожно щупавшая пол.

– Зачем, мяу, нужны такие огромные одеяла, фрр! – возмущенно промяукал Бедах, спрыгивая на доски пола.

Мягко ступая, он пробежал по комнате и, толкнув дверь, выбежал в коридор.

Норм закончил умываться и приступил к бритью. Глядя на свое отражение в тазу, ратник ловкими движениями опасной бритвы соскоблил отросшую за время путешествия щетину. Быстро завершив утренний туалет, он перешел в дальний угол комнаты. Здесь воин закрыл глаза и приступил к упражнениям с энергией тела. Сначала Норм постарался расслабиться, отстранившись от окружающей обстановки. Войдя в состояние покоя, он начал очищать и обновлять потоки энергии. Случайно обратив внутренний взгляд чуть в сторону, воин увидел яркую зелено-фиолетовую ауру с красными вкраплениями. Когда закончив занятие, Норм открыл глаза, то понял, что источником удивительного сияния являлся не кто иной, как ЛииС. Рыжий лис сидел на кровати и выглядывал через окно во двор, сладко зевая и потягиваясь.

– Знаешь, ЛииС, а у тебя интересная энергетическая оболочка, – обратился к нему Норм.

– Не ты первый мне это-с говоришь, – откликнулся рыжий лис. – Вообще-с у нас в роду-с очень много-с замечательных личностей-с.

– Как твое плечо? – поинтересовался Норм.

– Уже лучше-с, – легкомысленно ответил ЛииС. – Меньше болит-с и почти не кровоточит-с. Пора-с завтракать и оправляться по делам-с.

– Кстати о завтраке, мяу, – промяукал диккот, неслышно входя в комнату. – С кухни идут очень вкусные запахи, мурр.

– После завтрака я иду в городское управление, – заявил попутчикам Норм. – Нужно сообщить об убийстве торговцев.

– Я пойду с тобой, мурр, – промурлыкал Бедах. – Хочется прогуляться, мяу, по окрестностям и посмотреть на местные красоты, мурр.

– А я наведаюсь-с в магистрат позже-с и подам жалобу-с о нападении разбойников-с, – пообещал ЛииС. – Но сначала-с найду свои пожитки-с и познакомлюсь с дражайшими-с родственниками-с.

Быстро проглотив легкий завтрак, путники покинули харчевню. Пожелав ЛииСу удачи, приятели попрощались с ним у дверей гостиницы и отправились по своим делам. Когда Норм и Бедах завернули за угол, через улицу перебежал дородный монах в красной рясе и накинутом на голову капюшоне. Держась на расстоянии, и стараясь не выделяться из толпы, толстяк неотступно следовал за приезжими гостями. Когда он оглядывался по сторонам, выглядывая из-под куколя1212
  Куколь – удобный капюшон, покрывающий голову и плечи.


[Закрыть], в нем без труда можно было узнать иеромонаха Амвросия. Неуклюже переваливаясь, иногда поднимаясь на цыпочки, секретарь Его Преосвященства не сводил внимательного взгляда с беспечных путешественников. Он старательно выполнял деликатное поручение строгого начальства.

– Выясни и вечером мне доложи, где человек и диккот побывали и с кем встречались, – сухо приказал епископ, вызвав Амвросия ранним утром в личные покои.

И теперь иеромонах изо всех сил старался выполнить свое первое тайное поручение. А сверху за приятелями и монахом наблюдал ворон с белой полоской на голове. Он преследовал их, незаметно перелетая с крыши на крышу домов.

Норм шел по улице, весело улыбаясь встречным девушкам. Он искренне радовался, что напряжение последних дней осталось позади. На улыбку ратника девушки реагировали по-разному. Некоторые удивленно округляли глаза, были такие, что с фырканьем отворачивались, а две смелые проказницы даже улыбнулись и подмигнули ему в ответ. В последних двух случаях Норм засмущался и пока думал, как поступить, девушки уже затерялись в толпе. Бедах, в отличие от Норма, не испытывал от прогулки по городу большого удовольствия. Он громко и обиженно мяукал всякий раз, когда очередной прохожий ступал в опасной близости от его лап.

– Ненавижу толпу, мяу! – ворчливо мяукал диккот. – Столько много людей, что того и гляди затопчут, фрр!

Вволю погуляв по улицам и насмотревшись на местные достопримечательности, приятели зашли в городской магистрат. Следивший за ними, Амвросий облегченно выдохнул и вытер пот с лица огромным платком. Иеромонах весьма устал с непривычки от ведения тайной слежки и продолжительной пешеходной прогулки. Он оглядел площадь перед магистратом в поисках подходящего места, откуда можно было бы наблюдать за входом в здание. Его выбор остановился на тенистом уголке возле городского фонтана. Вскоре Амвросий удобно расположился у плещущейся воды на деревянной скамье, прятавшейся в тени деревьев.

Наступали жаркие полуденные часы. Воздух на площади сильно нагрелся в лучах палящего солнца. Начинающий соглядатай не спускал глаз с входа в магистрат, боясь пропустить выходящих Норма и Бедаха. Напротив иеромонаха на стене городского управления понуро висел королевской флаг. Изображение зеленого дракона на выцветшем полотнище слегка колыхалось от слабого дуновения ветерка. Из-за этого казалось, что дракон куда-то идет, неспешно перебирая когтистыми лапами.

Уже давно миновал полдень, когда Норм и Бедах вышли на высокое крыльцо магистрата. В управлении им пришлось долго и в мелких подробностях рассказывать дотошным чиновникам о происшествии на дороге. Назвав харчевню, где их можно будет найти в случае необходимости, приятели, наконец-то, почувствовали себя свободными. В магистрате их попросили не покидать город пару дней, пока не вернутся конные стражники, отправленные к месту нападения на торговцев. В награду за сообщение о преступлении Норму и Бедаху выдали по одной золотой монете из городской казны.

– Мы вместе прошли суровые испытания и теперь по праву можем считаться настоящими друзьями, – торжественно произнес Норм, обращаясь к диккоту. – Давай пожмем руки!

И ратник с чувством стиснул протянутую ему лапу Бедаха.

– Эй, не так сильно, у меня лапы нежные, мяу! – промяукал Бедах, тряся придавленной конечностью. – Ну ладно, мурр, это дело нужно отметить молочком. Смотри! На той стороне улицы продуктовая лавка, мурр, и оттуда доносятся знакомые вкусные запахи, мяу.

Новоиспеченные друзья, недолго думая, сбежали по ступеням магистрата, и пошли через площадь на другую сторону улицы. Сидевший у фонтана, Амвросий зачерпнул пригоршней воду и умыл ею потное лицо. Вытирая руки влажным платком, он не спускал глаз с удаляющихся спутников. Норм и Бедах собрались переходить дорогу, когда из-за поворота на большой скорости выкатила нарядная карета. Друзья едва успели отпрыгнуть назад на тротуар, чтобы не быть сбитыми быстро мчавшимся экипажем. Карета поравнялась с приятелями. Внезапно из ее окошка высунулась маленькая женская ручка в перчатке, державшая белый платок. Пальцы незнакомки разжалась, и клочок кружевной ткани плавно опустился у ног Норма. Из глубины кареты донесся мелодичный женский смех. Экипаж, не останавливаясь, во весь опор промчался дальше и свернул за угол. Амвросий привстал со скамейки у фонтана, с открытым ртом наблюдая за происшествием. Норм наклонился и поднял белоснежный платок с камней мостовой. Расправив ткань, он обнаружил в уголку вышитую золотыми нитями монограмму из букв «Н» и «Е».

– Можно посмотреть, мяу? – попросил друга диккот.

Взяв протянутый ему Нормом платок, Бедах тщательно его обнюхал и даже лизнул шершавым языком.

– Ничего хорошего ждать не приходится, мяу, – глубокомысленно промяукал он. – Хозяйка платка предпочитает духи с запахом сирени, фрр, любит мороженое и у нее есть знакомая диккотесса1313
  Диккотесса (дикотэрр.) – почтительное обращение к особе женского пола племени дикотэрра.


[Закрыть], мурр.

Норм только озадаченно почесал затылок. Друзья не замечали, что за ними уже долгое время наблюдает какой-то мужчина. Рыжеусый незнакомец в дворянском камзоле синего цвета и с позолоченной шпагой на поясе пристально рассматривал приятелей с крыльца магистрата. Подозрительный дворянин подкрутил длинный ус и перевел взгляд на толстого монаха, смотревшего не отрываясь на ратника и диккота. Немного потоптавшись на месте, мужчина прищурился, видимо придя к какому-то решению. Прыгая через ступеньку, он сбежал вниз по лестнице, а затем скрылся в боковой улочке.

Стало темнеть, когда уже начавший волноваться Амвросий увидел Норма и Бедаха, выходящих из торговой лавки. Друзья скорым шагом прошли вдоль улицы и повернули за угол, о чем-то горячо споря на ходу. Иеромонах вскочил со скамьи у фонтана и стремглав бросился вдогонку за исчезнувшим из виду предметом наблюдения. Неуклюжий шпион на бегу сталкивался с неспешно прогуливающимися по площади горожанами. Вслед ему понеслись ругательства, на которые Амвросий отвечал невнятными извинениями.

Завернув за угол, Норм и Бедах увидели у края тротуара роскошную карету, запряженную четверкой гнедых лошадей. Поравнявшись с ней, друзья разглядели на дверце экипажа герб, выполненный в виде разукрашенного щита. Рисунок на гербе был весьма выразительным. На темно-синем фоне над открытой серебристой книгой алой точкой пылала искра. Девиз под щитом гласил: «Accendit silici scintillam excudit tenebras discutit» – Свет искры разгоняет тьму.

– Герб ордена магов Искры, – весьма кстати вспомнил Норм.

И словно в ответ на его мысли, дверца кареты распахнулась. На тротуар перед приятелями ловко спрыгнул дворянин с рыжими усами.

– Господа, позвольте представиться виконт Сигизмунд де Мэнье, – вежливо, с едва заметной хрипотцой, произнес незнакомец. – Имею честь состоять на службе у ордена магов Искры.

В подтверждение своих слов он приподнял край жабо, пышной волной спадавшего от шеи до пояса. Под кружевами на груди друзья увидели серебряную булавку с открытой книгой и сияющей ярко-красной искрой. Сомнений не было, перед ними действительно был полномочный представитель ордена магов Искры.

Необходимо пояснить, что в королевстве Вендария члены орденов и кланов всех гильдий имели свои именные знаки. Находясь вблизи от владельца, знак излучал слабое сияние, а в случае гибели хозяина тут же переставал светиться. Последнее равным образом происходило, если магический предмет попадал в чужие руки. Металл, из которого был изготовлен личный знак, указывал на ранг, занимаемый его владельцем в ордене или клане. Для высших чинов организации значок делался из золота, для средних чинов – из серебра, а чинам, занимавшим нижние ступени иерархической пирамиды, приходилось довольствоваться изделиями из дешевой бронзы. Бронзовая молния на знаке Норма всегда тускло светилась красно-коричневым сиянием.

– Вас приглашает к себе в гости Приор ордена магов Искры в Междуречье Бенедиктус Вицериум, – напыщенно продолжил виконт де Мэнье.

Когда приглашение исходило от сановника столь вы-

сокого ранга, отказываться не следовало. В случае неосторожного отказа приглашенный мог нажить себе врага в лице одного из самых могущественных орденов Обитаемых Земель. Норм с Бедахом переглянулись и, чуть помедлив, по очереди поднялись в экипаж. Виконт подал знак кучеру и запрыгнул вслед за друзьями. Учтиво улыбнувшись, он плотно прикрыл за собой дверцу. Карета плавно тронулась с места. Громыхая и покачиваясь, она стала набирать скорость, и вскоре уже быстро катила по брусчатой мостовой.

Выскочивший из-за угла, Амвросий бросился было вдогонку за удалявшимся экипажем, но вскоре стал задыхаться и отстал. Лицо иеромонаха налилось кровью, из груди вырывалось сиплое прерывистое дыхание. Широко открыв рот, он перешел с бега на короткий шаг. Ноги не хотели его слушаться. Они мелко дрожали и предательски подкашивались. Секретарь епископа остановился и, согнувшись пополам, уперся руками в колени. Затем, пытаясь отдышаться, подошел к дому и тяжело оперся на теплую стену. Стоя так, неудачливый соглядатай печальным взглядом провожал исчезающий за поворотом экипаж. Мысли Амвросия путались и наскакивали одна на другую. В расстроенных чувствах он представлял, как будет рассказывать Его Преосвященству о проваленном задании. Утешало лишь то, что он догадывался в чью карету сели преследуемые им человек и диккот. Над головой монаха, насмешливо каркая, пролетел черный ворон. Громко хлопая крыльями, птица скрылась в дальнем проулке.

В полутьме чердака, следя сверху за движением кареты по улице, пряталась большая серая сова. Увидев ворона, преследующего экипаж, она взмахнула крыльями и беззвучно камнем упала на добычу. Ночной хищник напал сверху, стремительно схватив одной лапой за шею ворона, а другой за его черное крыло. Резко сжав когти, сова легко сломала тонкие кости птицы и тотчас выпустила жертву. Ворон, теряя перья, черным комом рухнул на мостовую. Серая сова, издав резкий победный крик, скрылась среди крыш городских домов.

Тем временем Его Преосвященство, сидя в кресле, читал донесение об очередном бунте горных гномов. История отношений людей и подгорных жителей была длинной и весьма запутанной. Последние сто лет короли Вендарии с помощью оружия принуждали подземный народец платить солидную дань за добычу драгоценных камней в Яшмовых горах. Упрямые гномы продолжали считать оные земли своими исконными владениями, но, подчиняясь грубой силе, крайне неохотно уступали короне часть добытых ценных минералов. В полученном епископом секретном донесении сообщалось о недавних событиях в горах на западе Вендарии. Как уже неоднократно случалось в прежние времена, подгорные жители выразили бурное недовольство очередным повышением податей с горных рудников. Три дня тому назад, покинув свой подземный город, они вышли на поверхность и напали на расположенные поблизости деревни людей. Ослепленные гневом бородатые низкорослые воины сеяли вокруг смерть и разрушения. Наспех собранные правителем области Низколесья войска обложили плотным кольцом Яшмовые горы, отрезав от внешнего мира земли взбунтовавшихся гномов-рудокопов. Сейчас шли мирные переговоры с царем подземных жителей больше похожие на обычные торги.

Вдруг что-то звякнуло в рукаве красной рясы Его Преосвященства. Прервав чтение, епископ извлек из потайного кармана мешочек с вышитым на нем изображением птицы. Развязав горловину, он слегка потряс холщовую ткань. На подставленную ладонь выпали обломки фигурки ворона из черного блестящего металла.

– Как жаль, мой верный помощник, – расстроенным голосом пробормотал Его Преосвященство. – Такая ранняя и несвоевременная кончина!

Епископ бережно положил кусочки фигурки на письменный стол. «Попробуем исправить случившееся, и да поможет нам святой Януарий», – подумал он. Священник взял со стола горящий подсвечник и подошел к громоздкому комоду из красного дерева, занимавшему дальний угол комнаты. Поставив канделябр на туалетный столик рядом со шкапом, он достал из кармана рясы увесистую связку ключей. Подвигав в руках позвякивающий железный пучок, епископ вскоре нашел нужный ему инструмент. Он обошел комод сбоку и вставил ключ с причудливыми прорезями в бородке в почти незаметное отверстие. Затем осторожно его повернул. Раздался еле слышный щелчок. Верхняя часть боковой стенки шкапа плавно опустилась вниз. Мигающее пламя свечей канделябра осветило неверным светом содержимое глубокой ниши. В укромном тайнике хранились свитки из толстого пергамента, перламутровая шкатулка и несколько мешочков с вышитыми рисунками животных. Его Преосвященство, немного покопавшись внутри, достал мешочек с изображением собаки. Бережно сжимая в руке волшебную вещицу, он закрыл тайник на ключ и вернулся к письменному столу. Здесь епископ, прежде всего, удобно устроился в своем кресле. После чего аккуратно вытряхнул из мешочка на столешницу статуэтку рыжей собаки величиной не больше кулачка ребенка. Поставив фигурку перед собой, Иоганнес несколько минут любовался творением запретного искусства. Вполне насладившись созерцанием колдовской статуэтки, он вынул из ящика стола толстую иглу. Закалив ее острие на пламени свечи, слуга Единой Церкви без видимых колебаний проткнул себе указательный палец, а выступившую капельку крови, тут же выдавил на фигурку.