Текст книги "Награды Великой Победы"

Первые ордена, медали и знаки Отечественной

22 июня 1941 г. началась Великая Отечественная война. За считанные дни немецкие армии продвинулись на десятки километров. 28 июня 1941 г. пал Минск.

Уничтожив охватывающим маневром белостокско-минский выступ и взяв в плен 320 тыс. советских бойцов и командиров, войска фон Бока вышли на подступы к Смоленску.

На северо-западном направлении в середине июля фон Лееб достиг Ковно и Пскова. Группа фон Рундштедта на юго-западном направлении опрокинула войска Будённого, которым пришлось сдать Львов и Тернополь.

За три недели «блицкрига» немецкие войска продвинулись на 300–600 километров вглубь советской территории, оккупировав Латвию, Литву, Белоруссию, правобережную Украину и почти всю Молдавию.

Немецкое наступление было приостановлено лишь в районе Смоленска, где советские войска держали оборону с 16 июля по 15 августа.

Не до наград было в это тяжёлое время испытаний. Приграничные сражения, неразбериха первых дней, катастрофа целых дивизий и армий, героическая оборона Брестской крепости, Смоленское сражение, битва за Ленинград, оборона Киева и Одессы, битва под Москвой, оборона Тулы и Севастополя, а самое главное, громадные потери в людях и технике.

Судите сами. В первые шесть месяцев войны (среднемесячная) численность действующей армии составила 3 042 900 человек, безвозвратные потери 2 993 803 человека, а число награждённых всего 32 700 человек, то есть чуть больше одного процента к численности действующей армии.

В конце августа 1941 г. Сталину доложили о письме писателя Владимира Ставского, пробывшего десять дней на фронте в районе Ельни: «Но здесь в 24 армии за последнее время получился перегиб. По данным командования и политотдела армии расстреляно за дезертирство, за паникёрство и другие преступления 480–600 человек. За это же время представлено к наградам 80 человек».

Между тем уже в середине сентября 1941 г. в Ставке обсуждался вопрос о создании новых наград. Прямое указание Сталина на этот счёт получил начальник тыла Красной Армии А. В. Хрулёв (1892–1962).

В Гражданскую войну Андрей Васильевич был помощником начальника и начальником политотдела, военкомом кавалерийской дивизии Первой конной армии. В 1925 г. окончил курсы высшего политического состава РККА при Военно-политической академии.

Служил военкомом полка, дивизии, заместителем начальника Политуправления Военного округа, начальником Центрального военно-финансового управления, строительного квартирно-эксплуатационного управления РККА, Главвоенстроя.

С октября 1939 г. Хрулёв – начальник управления снабжения, с августа 1940 г. – Главный интендант Советской Армии.

В Великую Отечественную войну он – заместитель наркома обороны СССР – начальник Главного Управления тыла, затем начальник тыла Советской Армии. С 1943 г. генерал армии.

К слову сказать, А. В. Хрулёву принадлежит немалая роль в создании внешнего облика солдата-победителя. Под его руководством работал технический отдел (впоследствии техком), который отвечал за создание орденов и медалей в годы войны.

Учрежденные награды это только малая часть работы, проделанной техническим отделом (техкомом).

Книга Героя Советского Союза и известного писателя В. В. Карпова, рассказывающая о жизни и деятельности генерала Хрулёва, в годы войны руководившего работой тыла, к сожалению, умалчивает об этой стороне его деятельности («Генерал армии Хрулёв»).

Сам же Андрей Васильевич был награждён двумя орденами Ленина (Указы ПВС СССР от 14.06.1940 г., № 6239 и от 21.02.1945 г., № 23455), четырьмя орденами Красного Знамени (приказ РВСР № 160 от 16.10.1923 г., № 8816; приказ РВС СССР от 22.02.1930 г., № 518 (цифра «два»); Указ ПВС СССР от 3.11.1944 г., № 1329 (цифра «три»); Указ ПВС СССР от 6.11.1947 г., № 1011 (цифра «четыре»), двумя орденами Суворова 1-й степени (Указы ПВС СССР от 30.09.1943 г., № 110 и от 31.07.1944 г., № 196).

Вполне приличный «иконостас» для главного тыловика армии, если ещё и учесть, что три ордена (один Ленина и два Красного Знамени) он получил «за долголетнюю и безупречную службу».

Но по каким-то причинам бывший известный разведчик считает, что «жаден оказался Верховный по отношению к всеармейскому интенданту». «Напомню, в 1943 г. у Сталина было намерение представить Хрулёва к званию Героя Социалистического Труда, но ограничился присвоением звания генерала армии. Андрей Васильевич и этим был доволен, он к этому времени был генерал-полковником интендантской службы», – пишет В. В. Карпов.

Но разве двух полководческих наград руководителю тыла было мало?

Однако продолжим. После указания Сталина художник СИ. Дмитриев нарисовал проект медали «За храбрость», а Н. И. Москалёв создал эскиз знака «Истребитель немецких оккупантов». Но так как обстановка на фронтах продолжалась оставаться катастрофической, поэтому эту идею и все проекты на время отложили.

В 1942 г. в результате Сталинградской стратегической оборонительной операции (17 июля – 18 ноября) была не только сокрушена наступательная мощь врага и обескровлена главная ударная группировка немецкой армии, но и подготовлены условия для перехода советских войск в решительное контрнаступление. А в ноябре – декабре 1942 г. в ходе северо-кавказской стратегической оборонительной операции (25 июля – 31 декабря) продвижение вражеских войск было остановлено. Немцам так и не удалось захватить нефтяные районы Кавказа.

За 1942-й год число награждённых значительно увеличилось – до 395 000, при среднемесячной численности действующей армии – 5 313 600 человек и безвозвратных потерях – 2 993 536.

Следовательно, число награждённых с одного процента возросло до семи процентов в 1942 г.

10 апреля этого года Сталин высказал надежду, что предстоящее лето станет победным.

Как лучше воодушевить бойцов на скорейший разгром врага?

«Нужен новый орден, который бы давался за конкретный урон, нанесённый врагу», – решил Сталин.

Статуты прежних наград не конкретизировали воинский подвиг и были так расплывчаты, что представление к награде целиком зависело от вышестоящего начальника. Только он решал, совершил ли солдат подвиг или нет.

Новая награда должна была устранить все эти недостатки. Именно такую идею Сталин объяснил генералу Хрулёву и сам же дал первоначальное название награды – «За воинскую доблесть».

После доклада Хрулёв вызвал к себе начальника технического комитета Главного интендантского управления Наркомата обороны полковника СВ. Агинского и поставил ему задачу, которую требовалось выполнить в весьма короткий срок.

К слову сказать, весной 1942 г. в Москве отсутствовали многие художники. И те, чьё мастерство могло пригодиться при создании совершенно новой награды, находились на фронте или в эвакуации. Только поэтому эскизы нового ордена 10 апреля 1942 г., в сущности, без объявления конкурса были поручены для разработки двум находившимся в столице художникам – Сергею Ивановичу Дмитриеву и Александру Ивановичу Кузнецову.

За двое суток, работая практически без отдыха, художники набросали около тридцати эскизов. А 12 апреля главный интендант Красной Армии А. И. Драчёв, в ведении которого находился технический комитет (техком), докладывал начальнику тыла готовые проекты.

«Для рисунков Кузнецова характерной была звездообразная форма ордена с перекрещивающимися мечами. Мечи были признаком наград, которые выдавались за воинскую доблесть во многих странах, в том числе и в дореволюционной России.

Эскизы Дмитриева по форме и отделке больше напоминали уже существующие советские ордена. При этом художники искали форму колодок, к которым должен был крепиться знак ордена. На эскизах Дмитриева впервые появляется пятиугольная колодочка, традиционная для наград царской России. Прорабатывались также прямоугольная и треугольная формы колодок, крепление знака на шейной ленте. Общим для тех и других было помещение в центре экспозиции ордена герба СССР.

Из представленных эскизов А. В. Хрулёв отобрал четыре: два проекта Кузнецова и два Дмитриева, дав распоряжение изготовить по ним образцы в металле для показа Сталину.

Первые два проекта были переданы Московской художественной артели “художник-металлист”, работники которой имели большой опыт изготовления нагрудных знаков.

Вторые изготовил известный скульптор и художник Н. А. Соколов».

16 апреля Сталин рассматривал образцы орденов. Свой выбор он остановил на проекте Кузнецова, но с некоторыми изменениями.

– В центральном круге вместо герба нужно поместить серп и молот, – сказал вождь и, посмотрев на проект Дмитриева, добавил: – На вот этом пояске, охватывающем круг, сделать надпись “Отечественная война”. И орден назвать так же. – Затем Сталин ещё раз посмотрел на рисунки: – Зачем эти мечи, это будет советский орден. Лучше изобразить скрещённые винтовку и шашку.

Доработанный эскиз ордена передали для изготовления на столичную фабрику «Гознак». Гравёр этой фабрики В. Т. Андрианов сделал новый образец в металле.

26 апреля Сталин внимательно посмотрел его и дал указание:

– Орден должен быть двух степеней: первой степени в золоте, а второй степени в серебре.

Параллельно с созданием ордена разрабатывался и его статут. Впервые в истории наградной системы Советского Союза в статуте ордена Отечественной войны были конкретизированы подвиги военнослужащих для родов войск в различных видах боевой деятельности. Так, для первой степени предусматривалось тридцать различных ситуаций, а для второй – двадцать пять.

Орден учредили 20 мая 1942 г. и этим же указом утвердили его статут и описание.

Всего орденом первой степени было произведено около 350 тыс. награждений, а второй степенью – более миллиона. В числе первых награждённых орденом стали воины-артиллеристы, отличившиеся в ожесточённых боях на харьковском направлении, которые перекрыли установленные для получения награды «нормы».

В мае 1942 г. за два дня непрерывных боёв гвардейский дивизион под командованием капитана И. И. Криклия уничтожил 32 вражеских танка. Сам командир лично подбил пять фашистских машин, но был смертельно ранен в бою и вскоре скончался.

Шесть фашистских танков уничтожил старший сержант А. В. Смирнов. Несмотря на то что ему оторвало осколком снаряда кисть руки, а все остальные номера расчёта погибли, он продолжал вести бой в одиночку одной рукой.

За свой подвиг капитан И. И. Криклий указом Президиума Верховного Совета СССР от 2 июня 1943 г. стал первым кавалером ордена Отечественной войны I степени.

Вместе с ним этой же награды были удостоены младший политрук И. К. Стаценко и сержант А. В. Смирнов. Шесть других героев из гвардейского артиллерийского дивизиона наградили орденом II степени. Среди них бронебойщики рядовые Н. И. Григорьев и И. П. Петрош, подбившие из ПТР восемь вражеских танков.

К слову, орден Отечественной войны I степени за № 1 получил старший политрук В. П. Конюхов, II степени за № 1 – старший лейтенант П. А. Рожкин. Награда же капитана Криклия была вручена его вдове лишь летом 1971 г. На ордене будет стоять № 312 368.

Александр Захарович Лебединцев за годы войны был награждён двумя орденами Отечественной войны. Но прежде несколько слов об этом удивительном человеке.

Он родился 18 сентября 1922 г. в станице Исправной Зеленчук-ского района, в семье казака-крестьянина. В 1937 г. закончил семь классов, два года работал заведующим районной библиотеки и год старшим пионервожатым в средней школе.

С 25 апреля по 1 ноября 1941 г. учился в 1-м Орджоникидзев-ском пехотном училище. По окончании лейтенант Лебединцев назначен командиром взвода пешей разведки 1135-го стрелкового полка 339-й стрелковой Ростовской дивизии Южного фронта, оборонявшей рубеж по реке Миус в районе Матвеева Кургана. Всю зиму провёл в поисках и засадах.

С апреля 1942 г. уже в звании старшего лейтенанта командует стрелковой ротой, затем возглавляет штаб батальона и около двух месяцев учится на Курсах усовершенствования комсостава Юго-Западного фронта.

После отхода наших войск летом 1942 г. на Кавказ Александр Захарович участвовал в боях под Новороссийском, Азовском, Абинской. С сентября 1942 г. он командир учебного взвода на армейских курсах младших лейтенантов 47-й армии, с 1 мая 1943 г. – офицер связи командования штаба 47-й армии. В мае 1943 г. во время переформирования 40-й мотострелковой бригады в 38-ю стрелковую дивизию был назначен офицером разведки штаба 48-го стрелкового полка. В боях под Сухуми вступил в должность помощника начальника штаба по оперативной работе (ЗНШ) и прошёл путь в боях за Гадяч, Лубны, участвовал в форсировании Днепра. Летом 1943-го под городом Сумы 48-й стрелковый полк понёс значительные потери. Резервы отсутствовали, и, тем не менее, полку была поставлена задача овладеть селом Васильевка.

Александр Захарович, будучи начальником разведки полка, возглавил группу из разведчиков, связистов, сапёров и писарей в количестве 35 человек и 19 августа внезапным ударом через торфяное болото прорвал оборону противника. В результате боя была разгромлена самокатная рота противника, освобождено село, при этом захвачены: миномётная батарея, грузовой автомобиль с велосипедами, два пулемёта МГ-42, десяток автоматов и контрольный пленный. Но и это ещё не всё. Огнём трофейных пулемётов группа Лебединцева отбила контратаку мотоциклистов, чем способствовала выходу подразделений полка к реке Псёл. Сам двадцатилетний старший лейтенант в этом бою уничтожил вражеского офицера и захватил у него боевые документы.

Осенью 1943 г. при форсировании Днепра и расширении Букринского плацдарма Александр Захарович в числе первых высадился на правый берег в селе Григоровка. Там он установил проводную телефонную связь по дну реки, развернул командный пункт и под непрерывным вражеским огнём в боевых порядках обеспечивал десант артиллерийским огнём, непрерывно информируя командование и штаб дивизии о положении на плацдарме.

К слову, в первый день боя погибли два помощника начальника штаба, трое получили ранение. Сам же Лебединцев получил тяжёлую травму ноги и контузию, но продолжал исполнять свои обязанности на всём протяжении боевых действий на плацдарме.

Только теперь старшего лейтенанта Лебединцева впервые представят к ордену Красной Звезды, но приказом командующего 27-й армией наградят орденом Отечественной войны II степени (№ 0112/н от 31.10.1943 г.).

Следующим орденом Отечественной войны I степени Александр Захарович будет награждён за участие в Корсунь-Шевченковской битве и выход в Карпаты весной 1944 г. (приказом командующего войсками 2-го Украинского фронта № 0161 от 10 мая). В этой битве он заменил выбывшего начальника штаба 48-го стрелкового полка, а в период преследования отходящего противника, на протяжении 450 километров, часто следовал с головной походной заставой, проведя подразделения полка по Черкасской, Винницкой и Хмельницкой областям Украины, Молдове.

Одарённый к штабной работе старший лейтенант лучше всех в полку владел топографической картой на незнакомой местности. Его полк первым вышел на рубеж государственной границы, форсировал Днестр и вступил в Румынию, завязав тяжёлые наступательные бои с противником в Карпатах. Александр Захарович успешно руководил штабом полка во всех видах боёв, осуществляя личный контроль в боевых порядках на всём протяжении боевых действий и марша в период весенней распутицы.

В мае 1944 г. Лебединцеву присвоят воинское звание «капитан» и направят на курсы «Выстрел» в Солнечногорск…

В истории ордена Отечественной войны I степени встречаются весьма необычные случаи, когда эта награда вручалась абсолютно всем участникам всего лишь за выполнение одного боевого задания. Так, например, первыми этой награды были удостоены члены экипажа подводной лодки «К-21», которая 5 июля 1942 г. торпедировала в Баренцевом море крупнейший вражеский линкор «Тирпиц».

Орденом Отечественной войны I степени были награждены и все участники двухдневного боя в январе 1943 г. у реки Северский Донец. Это тридцать бойцов штурмовой группы под командованием лейтенанта А. Атаева.

Встречаются и вопиющие случаи с награждением этим орденом. Так, А. З. Лебединцев неоднократно рассказывал мне о своём сослуживце в 60-е г. полковнике Мамонове И. И.: «1921 года рождения, в воинских званиях от лейтенанта до капитана сумел стать награждённым: 29.07.43 г. в должности командира батареи орденом Красной Звезды за бои под Белгородом; на Букринском плацдарме получил орден Отечественной войны 1-й степени 23.11.43 г. в должности начальника штаба дивизиона миномётного полка танкового корпуса; в 1944 году он не был на фронте, а за четыре месяца 1945 года в должности помощника начальника штаба артиллерии танкового корпуса получил 13.02.45 г. орден Отечественной войны 2-й степени, 10.05.45 г. – 1-й степени; и 31.05.45 г. снова второй степени. Пятый получил к 40-летию Победы. Несколько представлений он писал себе сам своей рукой красивым мелким почерком…»

По мнению Александра Захаровича, «статут ордена Отечественной войны разрабатывался для рядового, сержантского состава, командиров подразделений и частей, но в нём совершенно не упоминались офицеры штабов и такие службы, как медицинская, тыловая и боевого обеспечения. Из огромного перечня статей статута этого ордена первое место отведено почему-то ВВС, артиллерии, ВМС. Стрелковым войскам в статуте была отведена всего одна статья по захвату артиллерийской батареи и по действиям разведки, тогда как для ВВС – 22, ВМС – 8, артиллерии – 4, танкистов – 3. Правда, для авиаторов дали статью “Кто организовал чёткую и планомерную работу штаба”, послужившую лазейкой для офицеров штаба всех видов Вооружённых сил и родов войск. В результате поспешности составления тыловыми штабами перечней отличий для награждения орденом он выглядит ныне просто смешным и даже безграмотным с точки зрения военной терминологии. Так, одна из статей предусматривала награждение орденом Отечественной войны 2-й степени “За уничтожение танка противника взрывпакетами». Взрывпакетами именуются начинённые дымным охотничьим порохом учебные пакетики для обозначения взрывов на учебных занятиях. Они не причиняют вреда даже человеку, стоящему рядом с его взрывом, а в танке его взрыв даже не услышат”.

«Да, этот орден был популярен, так как его можно было получить только на войне, а не за выслугу лет, за собственные и государственные юбилеи или победу в соцсоревновании, за что впоследствии вручали ордена Красной Звезды, Красного Знамени и даже орден Ленина. Все ордена по старому законодательству после смерти награждённого подлежали сдаче в Отдел наград Президиума Верховного Совета, а ордена Отечественной войны сразу же оставлялись в семье как память и высылались в войну близким тех, кто им награждён посмертно. Награждение этим орденом могло быть повторяемо и за новые подвиги. Но, конечно, не в таком количестве, как это имело место в ту, пусть даже и самую продолжительную войну», – делал свои весьма компетентные выводы А. З. Лебединцев.

Главный штурман ВВС Архангельского Военного округа подполковник Александр Евграфович Мамонтов орденом Отечественной войны I степени был награждён в августе 1944 г. В скромном представлении указывалось: «Дисциплинированный, исполнительный офицер. По специальности подготовлен хорошо. Имеет большой практический опыт самолётовождения днём и ночью. Общий налёт составляет 2475 часов. В Действующей армии находился с июня 1941 г. по январь 1944 г. по должности штурмана ВВС Армии и авиадивизии. Лично т. Мамонтов производил 31 боевой вылет, из них 5 боевых вылетов ночью.

В сентябре 1941 г. при рулёжке на самолёте СБ, после выполнения боевого задания был атакован самолётами пр-ка и получил тяжёлое ранение /12 ран осколками авиабомб/…»

К сожалению, в данном документе не уточнялось, какой боевой путь Александр Евграфович прошёл с начала войны.

С июля 1941 г. штурман ВВС 42-й армии, с марта 1942 г. – старший инспектор-штурман ВВС Карельского фронта, с апреля 1942 г. штурман ВВС 19-й армии, с декабря 1942 г. штурман 261-й штурмовой авиадивизии, с марта 1943 г. штурман 260-й смешанной авиадивизии 7 ВА, с июня 1944 г. Главный штурман Управления ВВС Архангельского Военного округа. Однако до этой боевой награды он был награждён только однажды в январе 1940 г. за участие в войне с белофиннами.

Участник войны Пётр Алексеевич Михин войну закончил с пятью орденами. «– Во нахватал! – говорили завистники, особенно из числа невоевавших, – вспоминает он. – Их не интересовало, сколько раз был ранен, что делал на войне три года. Они судили по большинству фронтовиков. Действительно, многие, даже долго воевавшие, самое большее имели по две-три награды, а то и по одной. А встречаются офицеры, в основном из числа бывших довоенных кадровых, которые имеют по шесть-восемь орденов. Это или бывшие “неубиваемые”, удачливые лётчики и разведчики, но скорее всего – политработники или адъютанты командиров и начальники штабов, которые в своё время не обошли себя по части наград». О том, как он заслужил орден Отечественной войны первой степени, рассказывает сам П. А. Михин: «Для нас тогда самым главным было – сделать дело. Вспоминаются и другие необычные, неординарные бои, когда благодаря смелости, находчивости, опыту да и везению выходил победителем из самых сложных боевых ситуаций. Некоторые особенно запомнились. Ну, например, из-за ошибки комбата Абаева въезжаем мы на машинах с гаубицами на прицепе в деревню – а там немцы! И для нас неожиданность полнейшая, и немцы глазам не верят: русские на грузовиках пожаловали! До этого у нас в полку уже был случай, когда в пылу наступления артиллерийская батарея к немцам въехала – и погибла: не успели орудия отцепить, как их немцы расстреляли. Мы же проявили такую расторопность и такое бесстрашие, что не только не потеряли ни одного человека, но ещё и перебили полторы сотни немцев, захватили село и мост через Ингул. А мост на войне – это бескровная переправа, ему цены нет! Это сотни и сотни жизней солдат! Сколько десятков плотов с солдатами спустили мы в бурные весенние воды Южного Буга, так и не захватив плацдарма на том берегу. А люди погибли. Потребовалось ещё несколько сотен жизней, чтобы форсировать реку. А Ингул дивизия переехала по захваченному нами мосту. Никто о нас и не вспомнил.

А потом форсирование Днестра весной сорок четвёртого. Тогда перед самым Днестром я со своими разведчиками и связистами отбил у немцев четыре исправных гаубицы, с этими орудиями мы проникли в тылы к немцам, вырвались к Днестру и с батальоном Морозова благодаря внезапности обеспечили бескровное форсирование Днестра. Радость была неимоверная, особенно у тех, кто наверняка погиб бы во время переправы в холодной воде и под огнём противника. Сколько же теперь спасли мы жизней! Если бы в условиях весеннего разлива пришлось форсировать эту широченную реку обычным штурмом… Начальство в ходе форсирования так радовалось удаче, что к ордену Ленина меня обещало представить. О Героях-то тогда и не мечтали, а самую высшую из возможных наград прочили мне безоговорочно. На том всё и заглохло.

Однако жизнь на фронте шла своим чередом. На передовой свершались подвиги, гибли люди, а в тылах по деревням, в тёплых постелях тешились с молодицами тыловики и политработники. Никто в них не стрелял. Подавляющее большинство из них и не собирались погибать, а после войны они стали бить себя в грудь и рассказывать, как они “за Сталина” в атаку ходили. Что поделаешь: каждому своё и в смысле вклада в Победу. А награждать ведь всех надо. Иной тыловик был начальству дороже нескольких окопников, да и напоминал он о себе частенько – его награждают в первую очередь.

Где-то под Одессой бежали мы с пехотой вслед за отступавшими немцами. Слышу, кто-то надрывно орёт мне в спину:

– Михин, остановись, никак догнать не могу!

Оглядываюсь: Кочелаба – помнач-штаба полка. Торможу бег, он суёт мне в руку орден и сразу убегает в тыл, а то ведь пули летят, его и убить могут. Потом, после боя, разглядел орден: Отечественной войны 1-й степени».

Орден Отечественной войны I степени

Но кроме новых наград в годы войны учреждали и новые знаки. Например, нагрудный знак «Гвардия» был учреждён 21 мая 1942 г. фактически одновременно с введением для военнослужащих гвардейских званий. Первыми гвардейцами стали бойцы и командиры 100, 127, 153 и 161-й стрелковых дивизий, проявивших в боях 1941 г. образец мужества и отваги. Приказом наркома обороны эти соединения были преобразованы в 1, 2, 3-ю гвардейские стрелковые дивизии.

Тогда же Сталин учреждает ряд новых нагрудных знаков для поощрения отличных воинов: «Отличный минёр» и «Отличный сапёр» – 19 августа 1942 г., «Отличный разведчик» – 10 марта 1943 г., «Отличник санитарной службы» – 4 ноября 1942 г., «Отличник желдорвойск» – 21 декабря 1942 г., «Отличный связист» – 3 апреля 1943 г., «Отличный понтонёр» – 5 апреля 1943 г., «Отличник ПВО» – 30 апреля 1943 г., «Отличный повар», «Отличный пекарь», «Отличный шофёр», «Отличный дорожник» – 8 июля 1943 г., «Отличный тракторист» – 10 сентября 1943 г.

Все они представляли собой фигурный щит, наложенный на позолоченный дубовый венок, ветви которого, перевитые лентой, выступали по краю щита. Его же поверхность была покрыта рубиново-красной эмалью, а края окаймлены оксидированной полоской с симметрично расположенными на ней точками. В верхней части щита полоска плавно переходила в витое украшение.

В самой верхней части знака на щит наложена рубиново-красная эмалевая круглая пластинка, в середине которой находилось позолоченное изображение серпа и молота. А по краю пластинки имелся белый эмалевый поясок с соответствующей надписью названия знака.

18 октября 1942 г. право награждать рядовой и младший начсостав было предоставлено командирам полков (НКО № 326).

Не меньшим почётом в годы войны пользовались бойцы и командиры, носившие «Знак отличия за лёгкое ранение» или «за тяжёлое». Эти отличительные знаки были введены постановлением Государственного Комитета Обороны № ГОКО-2039 от 14 июля 1942 г.

В нём говорилось: «1. Ввести для красноармейцев, командного и политического состава Красной Армии, получивших ранения в боях за нашу Советскую родину против немецких захватчиков, отличительный знак о числе ранений для постоянного ношения на обмундировании…

3. Отличительный знак о ранении носить на правой стороне груди.

4. Право ношения военнослужащими отличительного знака о ранении отмечать: для красноармейцев и младшего начальствующего состава – в красноармейской книжке;

Для среднего, старшего и высшего командного и политического состава – в удостоверении личности и послужном списке.

5. За незаконное ношение знака о ранении виновных привлекать к уголовной ответственности…»

Для тех, кто не знает, отмечу, что отличительный знак о ранении представлял собой нашивку прямоугольной формы длиной 43 мм, шириной 5–6 мм. Нашивка изготовлялась из шёлкового галуна. При лёгком ранении предназначался её тёмно-красный цвет. При тяжёлом – золотистый.

6 июня 1942 г. генерал Хрулёв на совещании в Кремле получил новое указание Сталина: разработать три ордена – Суворова, Кутузова и Александра Невского – в одни сутки.

Ордена предназначались для командного состава от среднего до высшего, которые своими размерами не превышали бы орден Ленина.

Кроме штатных художников техкома А. И. Кузнецова и С. И. Дмитриева к заданию вождя были привлечены известные художники и архитекторы. В группу архитекторов, которую возглавил академик И. В. Жолтовский, попали архитекторы И. С. Телятников, Н. И. Гайгаров и академик архитектуры Л. В. Руднёв. Кроме них к работе были привлечены художник МХАТА И. Я. Гремиславский, художник ЦДКА Н. И. Москалёв и член горкома художников Москвы Н. А. Каретников.

«Первоначально некоторые из них попытались в одном рисунке соединить эмблематику старой русской армии и даже форму царских орденов с советскими символами. Через три дня эскизы были сданы. Из этого вороха Хрулёв отобрал тринадцать, предложил их доработать, а также продолжить работу над новыми. Задание было уточнено: в основе ордена должна лежать пятиконечная звезда в сочетании с портретом полководца».

Все варианты просматривались с 10 июня по 11 июля – четыре раза. Из 55 отобранных эскизов 11 принадлежали Дмитриеву, три – Кузнецову, четыре – Руднёву, пятнадцать – Гремиславскому, одиннадцать – Москалёву, четыре – Каретникову и два – Телятникову. Для показа Сталину Хрулёв взял два проекта Руднёва, четыре Москалёва, три Гремис-лавского и два – Телятникова.

Архитектор Телятников для ордена Александра Невского взял за основу образ Невского, созданный актёром Н. Черкасовым в одноимённом фильме.

11 июля Сталин посмотрел все эскизы и выбрал для ордена Кутузова рисунок Москалёва, а для ордена Александра Невского – рисунок Телятникова. Ни один из представленных проектов ордена Суворова его не удовлетворил. Работа продолжалась.

Студент Пётр Скокан, работающий в Центрвоенпроекте, решил попробовать свои силы и вместе с Гайгаровым сделал несколько эскизов. Вскоре, после очередной забраковки, Гайгаров отошёл от дела, а Скокан занялся самостоятельными поисками. Из портретов Суворова в одной из книг ему удалось найти лишь один, самый известный. Его выполнил знаменитый гравёр Н. И. Уткин в 1818 г. Гравюра создавалась с прижизненного портрета полководца работы И. Г. Шмидта. Но портрет был выполнен в фас, а Скокану нужно было профильное изображение, которое было более характерным, узнаваемым при переводе в металл. Поэтому ему пришлось «разворачивать» уткинскую гравюру в профиль. Затем профильный рисунок полководца в гипсе выполнил скульптор И. Л. Слоним, а потом в металле гравёр Монетного двора С. Л. Тульчинский.

Орден Александра Невского

Сама по себе интересна история рождения и ордена Кутузова. Её рассказал Г. Резниченко: «Москалёв работал главным художником Центрального Дома Красной Армии. На фронт его не взяли: выдали броню и оставили, несмотря на протесты самого Москалёва, в Москве.

С декабря сорок первого года Москалёв остался совсем один. Теперь он был одновременно и главным художником, исполнителем необходимых для военного времени работ. Весной сорок второго года неожиданно для Москалёва в столицу вернулся после госпиталя один из его товарищей по изостудии Дома Красной Армии – Сергей Иванович Куликов.

Они были знакомы с тридцать второго года. Тогда Куликов переехал в Москву из Нижнего Новгорода. С Москалёвым Сергей Иванович подружился почти что с первой встречи. Оба любили природу, часто ездили за город с этюдиками.

Итак, Куликов вернулся в Москву на целых тридцать суток. Комната, которую занимал он у Самотёки до войны, оказалась заселённой. Жена находилась в эвакуации. Сергей Иванович в поисках угла в тот же день пришёл в изостудию.