Текст книги "разВЕРНИ СЕБЯ В ЖИЗНЬ"

Прилетели в Хошимин, погуляли там несколько дней и уехали на курорт Муйне. Вьетнам нас «отогрел»: улыбчивые приветливые лица людей, много солнца, вкусная еда. Я начала улыбаться. Точнее, я позволила себе улыбаться. Да и как оставаться в грусти, когда вокруг столько искренних улыбок? Все-таки, азиатские жители имеют неоспоримое преимущество перед европейцами своим умением быть искренними.

Обратно мы вернулись с новой беременностью. Я с замиранием сердца купила тест, и он оказался положительным! К врачу побежала сразу. В клинике беременность подтвердили. Я просто летала от счастья. А на шестой неделе меня настиг сильнейший приступ цистита. Впервые в жизни. Температура подскочила до 39С. Я лежала под одеялом, тряслась от лихорадки и молилась. Молилась отчаянно… Но, и в этот раз молитвы не помогли… не получилось. Плодное яйцо вышло прямо на кресле у врача, к которому пришлось ехать после того, как температуру удалось сбить. Я уже не вспомню, как долго я плакала. У меня был только один вопрос: когда мне можно снова беременеть. Врач рекомендовал подумать об этом не ранее, чем через три месяца.

Тем временем, у мужа на работе произошли изменения, в связи с которыми он стал рассматривать вакансии в других компаниях. Стали поступать предложения по работе. Одно из них было в интересный IT проект с переездом….во Вьетнам! Это выглядело просто фантастикой!!! Мы только что приехали оттуда. Нам там было хорошо! Мы в том путешествии в буквальном понимании глотнули свежего воздуха. Вьетнамский воздух, конечно же, был жарким, но мы с мужем очень любим тепло и хорошо переносим жару) Мы не сомневались ни минуты. Конечно же, мы едем! Правильность нашего решения подтвердило еще и согласие Компании-работодателя подождать 4 месяца, в течение которых муж был должен выполнить обязательства перед текущим работодателем. У нас появилась цель-переезд и целых 4 месяца на подготовку!!!

Вьетнамские девушки

Нас многие спрашивали: «Как же вам не страшно? А как вы поедете так далеко? А вдруг там будет что-то не то?» И – наконец – коронное: «Там же очень жарко! Как вы там будете жить без снега???». Мы улыбались и отвечали, что уже там были и нам очень понравился Вьетнам. А без снега проживем как-нибудь. Мы продали машину, вывезли из квартиры все свои вещи. Сдали ее в аренду хорошим людям и… поехали!!!

Часть 4. Новая жизнь. Вьетнам. Надя

Офис Компании, в которую пригласили работать мужа, находился в уже знакомом нам Хошимине. Это город-мегаполис богатого и экономически развитого региона на юге Вьетнама. По приезду нас ожидал номер в отеле. В условиях релокации от компании у нас было две недели на то, что найти и арендовать себе квартиру и переехать в нее. Мы начали искать.

Нам очень советовали снять студию в центре города в доме, где жили многие русские коллеги мужа. Кондиционированные студии-апартаменты с включенным сервисом в виде уборки и даже стирки. Удобно, но… как-то слишком тесно, шумно и по-холостяцки. Мне хотелось чего-то более домашнего и уютного… свою квартиру. Смотрели в разных районах. И подороже, и подешевле. Почти две недели просмотров, множество вполне подходящих вариантов, от которых мы отказывались, потому что интуитивно – еще на пороге – я сразу улавливала, что это не наш вариант! Время шло…

И вот, наконец – ОНА! Светлая, солнечная, с балконом и видом на реку! С двумя спальнями и с двумя собственными санузлами! Квартира находилась в жилом комплексе с охраняемой территорией, рядом с выездом из города. Вокруг много зелени и мест для прогулок, открытый бассейн во дворе дома… Берем!

Во Вьетнаме (как и во многих других странах) договор аренды квартиры с фиксированной ценой заключается сроком минимум на год. Вносится залог в размере двух-трех месячной стоимости аренды, и расторжение договора раньше срока считается нарушением, платой за которое является сумма залога. При попытках минимизировать свои риски и сократить срок договора (3 месяца, полгода), цена аренды вырастает до неприличных сумм. Мы заключили договор на аренду на год. Это, несомненно, был риск. Муж еще работает на испытательном сроке. Гарантий, что ему продлят контракт, не было никаких. Но почему-то это нас тогда не очень заботило. Хотя, нет, не так! МЕНЯ не очень заботило это обстоятельство. А вот для Миши это решение было не из легких: бросить дома все то, что знакомо и привычно. Родных, друзей, бытовые условия. Приехать в чужую страну, начать работу в новой международной компании и взять на себя ответственность за безработную жену. Очень непросто ему тогда было.

Коллектив Компании, где работал муж, был очень разнородным и по менталитету, и по своей культуре: в подчинении были и русские, и вьетнамцы; а коллеги и руководство составляли «международную солянку». Там были французы, немцы, японец, испанец, бразилец, американцы и даже египтянин. Да и с русскими там тоже было непросто работать. За границу ехали жить и работать очень интересные люди, они тоже не сразу принимали в свой круг общения.

Обезьяний заповедник

Отдельной сложностью для нас стал быт. Точнее, налаживание этого самого быта. Две недели проживания в гостинице в центре города диктовали свои условия существования: готовить было негде, и питались мы в ближайших ресторанах, кухня которых была в основном непривычной и экзотической, а уровень цен – довольно высоким. Миша сразу же по приезду вышел на работу, а я, выходя днем одна на прогулку по городу, чувствовала себя крайне неуверенной для прорывных экспериментов по поиску более подходящих заведений. Когда мы, наконец-то, переехали в квартиру, я первым делом приготовила суп. Так захотелось чего-то просто домашнего! Переезд у нас был в пятницу вечером, после возвращения мужа с работы. Мы загрузили чемоданы в такси и поехали! В квартире уже стояла купленная для нас мебель. Кровати, диван в гостиной. Но… стелить на кровати было нечего! В связи с ограничениями по возможности провоза багажа мы, конечно же, брали с собой вещей по минимуму. Постелив на матрас пляжные полотенца, мы накрылись пледами из самолета. Так и ночевали первую ночь. Без подушек, разумеется… Наутро побежали по магазинам. Кухонную утварь, посуду, подушки и постельное белье мы купили в магазине в нашем доме. А вот купить покрывала на кровать мне не удалось! Их просто не было в продаже! Уже позже я узнала, что покрывала на кровати во Вьетнаме имеют только русские. Я заказала покрывала из дома, мне их мама передала с визитом знакомых через несколько месяцев после нашего переезда…

После машины пересесть за руль мотобайка было не просто

Потом я изучала, где можно найти привычные продукты. Во Вьетнаме вкусная кухня, но в основном все едят рис. Мы же – любители картошки, и покупали ее на рынке. Много вкусной рыбы и морепродуктов также нашлось на рынке рядом с нашим домом. Не многие из наших соотечественников и других иностранцев хотели погружаться в местный колорит. Практически все совершали покупки в больших магазинах. Рынки Вьетнама – экзотика для иностранцев, там отовариваются местные жители и встретить на рынке туристов и даже давно проживающих в городе русских – практически нереально. Только я постоянно выискивала интересные местные рынки, где находила огромный выбор креветок, устриц, фермерских овощей и фруктов. Местные продавцы, когда видели белую белокурую леди на рынке, улыбались мне во все 32 зуба и обслуживали в первую очередь. Цены мне никогда не завышали и продавали так же как и своим соотечественникам.

Надо сказать, что я сразу заметила одну интересную особенность: и на рынках, и в маленьких частных магазинчиках было четкое разделение труда между владельцами – супругами. Муж всегда помогал выбирать, взвешивать и укладывать товар, а все расчеты у покупателей были с его женой. И за покупки в магазинах расплачивалась именно женщина, а муж обычно катил тележку и нес маленьких детей. Жена несла в руках большой пухлый кошелек. Вот такие вьетнамские традиции, где женщины часто рулят всеми финансами семьи! На местных рынках, никто ни разу не пытался меня обмануть или как-то нехорошо поступить. Наоборот, старались помочь с выбором самых спелых фруктов или овощей. Общалась я с ними в основном «языком жестов». Мало кто из продавцов знал английский. Но мы понимали друг друга! Конечно, я первым делом выучила по-вьетнамски как поздороваться и спросить цену. Но вьетнамский язык – очень сложный, он построен на тональности звуков, и я, конечно же, говорила все неправильно. Смеясь по-доброму над моим произношением и умиляясь моему старанию говорить на их языке, меня все-таки понимали!

Обеденная сиеста «святое время» для всех вьтнамцев, даже на работе

Кстати, о языке. Местные спрашивали меня, учу ли я вьетнамский язык. Приходилось вежливо объяснять, что я учу английский. А потом, возможно, буду учить вьетнамский. Тут я, конечно, лукавила: вьетнамский язык – очень сложный для изучения, разнообразие диалектов и тональностей практически требует наличия музыкального слуха от обучающегося. У нас были знакомые, которые изучали язык больше года, и в разговоре местные все равно их почти не понимали. У меня музыкальный слух не развит, и я не строила иллюзий. Мне важнее было выучить английский язык, и я решила обучаться ему в разрекламированной школе при Консульстве Великобритании. Там преподавали классический британский вариант английского, и мне показалось, что правильнее начать именно с него.

Попав по результатам тестирования в группу Elementary (т.е. знание английского на уровне ответа на вопросы как меня зовут и сколько мне лет), поначалу я очень «стрессовала». Обучение было в группах с вьетнамцами. Преподаватели – носители языка, британцы – заходя в аудиторию, сразу же начинали урок и говорили без остановки сложными британскими оборотами. Мой мозг кипел и отчаянно сопротивлялся новой информации и такой подаче материала. Я ничего не понимала, злилась, но продолжала ходить на занятия. Причем нас – учеников, сразу заставляли устно обсуждать тему урока между собой. И вот, я с русским акцентом, говорю вьетнамцу что-то на английском, а он меня не понимает. Потом он говорит мне на английском с вьетнамским акцентом, и я его так же не понимаю. Общение на уровне «тык-пык»…

Позже я нашла для дополнительных занятий английским замечательного преподавателя – хорват по имени Игорь. И его уроки я до сих пор считаю самой лучшей моей практикой английского. Мы тренировали с ним аудирование и разговор. Сначала он просто говорил. Много, с активной жестикуляцией. Потом я начала читать ему вслух детские книги, а он слушал и терпеливо исправлял мое произношение. Затем мы стали с ним выходить в магазин, на рынок, на улицу и там уже на конкретных предметах он учил меня разговаривать. Кулинарные мастер-классы мне особенно запомнились. Игорь комментировал каждое свое действие. Моими домашними заданиями было изучение новых слов. Самым важным в уроках с Игорем было то, что он совершенно не знал русского. Поэтому, общение происходило исключительно на английском. Постепенно я расслаблялась, научилась на слух воспринимать конструкции предложений. Словарный запас мой пополнялся. Подключилось эмоциональное общение и желание рассказать что-то самой. Так я начала разговаривать на английском. Пусть сначала как ребенок, короткими предложениями, но это был прорыв. Я начала говорить и на улицах с другими людьми. С местными вьетнамцами, которые знали английский, и с иностранцами. Меня понимали!! И я понимала – тоже!! И ни разу в этом общении мне не понадобились сложные британские обороты. Чем проще речь, тем больше понимания.

К урокам с Игорем добавилась еще разговорная практика с иностранными гостями. Чтобы мне было не так скучно пока муж на работе, я придумала себе новое занятие. Я выставила в краткосрочную аренду одну из наших комнат в квартире, которую мы снимали. В квартире было две спальни с собственными ванными комнатами, и таким образом мы – хозяева – и наши гости в бытовом плане встречались только в общей гостиной. Нас с мужем вполне устраивало такое соседство. К тому же, я сама регулировала загруженность. Это был очень интересный опыт! Да и для наших гостей проживание во Вьетнаме в доме русской семьи – было вдвойне экзотическим предложением! К нам ехали из разных стран. Сколько же их было?! Иностранных гостей, постигающих вьетнамский колорит в гостях у русской семьи. К нам ехали французы, американцы, поляки, индусы, малазийцы, японец, сербы, ЮАРцы, вьетнамцы из других городов, и, конечно же – наши соотечественники. Я старалась сделать пребывание наших гостей максимально интересным и насыщенным: устраивала кулинарные мастер-классы по русской кухне, разработала индивидуальные маршруты экскурсий по Хошимину и его окрестностям… Это был МОЙ мега крутой проект!

Параллельно, в общении с гостями, я практиковала и свой английский. Поначалу было очень страшно. Вот как? Сейчас приедет гость, а я так плохо говорю и понимаю английский?! Но… постепенно я приобретала все больший языковой опыт в бытовом общении, и мои сомнения и опасения таяли. Мне настолько нравилось то, чем я занимаюсь, что в голове моей прочно засела мысль о своем собственном отеле. Эта навязчивая идея просто стала моей мечтой, и я даже начала подумывала арендовать дом в Хошимине под этот проект. Но… ПОКА что мечта казалось несбыточной, слишком много препятствий для ведения серьезного бизнеса для иностранцев существовало во Вьетнаме. И на тот момент я не оставила, но отложила исполнение своей мечты на некоторое время.

Центральный Вьетнам

К тому же, у меня случилась очередная беременность. Точнее сказать, во Вьетнаме случилось две беременности. Одна из них – вскоре после приезда, и она закончилась выкидышем на раннем сроке. Я, конечно, очень плакала. Это была уже третья наша совместная беременность и вторая, которая закончилась выкидышем. Мы с Мишей заведомо прошли дополнительное обследование у местных врачей по здоровью и убедились, что у обоих все в норме. Я наблюдалась у гинеколога. Надо сказать, что при выкидышах на ранних сроках во Вьетнаме практикуется наблюдение за женщиной без оперативных медицинских вмешательств: никаких «чисток», только контроль ситуации посредством УЗИ. Исследование показало, что все произошло без негативных последствий для моего организма. Я просто пережила этот печальный период. В предыдущую несостоявшуюся беременность наши русские врачи даже разбираться не стали – сразу приняли решение и сделали «чистку». И в этот раз мы с мужем очень переживали, но жизнь шла своим чередом…

И вот, однажды ночью мне приснился сон, где я вижу ребеночка в одеялке-кулечке. Совсем малышку, новорожденную. И во сне я уже знаю, что это девочка. Голос сверху мне говорит: «Вот ЭТУ им»! Я проснулась и поняла, что беременна. Задержка была ровно один-два дня. Но я точно знала, что это – беременность! Через неделю задержки я купила в аптеке тест, и он подтвердил мою уверенность! Я буквально летала на крыльях! Это было ощущение полного счастья! Такая долгожданная и такая желанная беременность!

Наша врач-гинеколог вела прием сразу под контролем показаний аппарата УЗИ, который находился тут же в кабинете. Никаких отдельных направлений. Я сначала удивлялась, потом немного переживала, а надо ли так часто проводить это исследование?! Но… такая у них общепринятая практика! И в эту беременность не обошлось без переживаний. На сроке 6 недель, когда уже должно биться сердечко ребеночка, врач на УЗИ не обнаружила НИЧЕГО! Плодное яйцо есть, но она никого там не видит. Я – в истерике! Как так?! Опять?! На следующий день началось небольшое кровотечение. Я совсем упала духом и была в крайне плохом состоянии. Откровенно говоря, я злилась. Я очень злилась на весь мир. На мужа, на врача, на людей вокруг. Я чувствовала себя ничего не понимающей, беспомощной жертвой обстоятельств. Я могла только плакать. И еще молиться. Я все равно неистово просила у Бога чуда. Кровило совсем немного и никаких лекарств мне не выписали. Опять же, во Вьетнаме в случае угрозы на таких ранних сроках не принято сохранять беременность… Прошла неделя, я опять пошла к врачу. И вот я на кресле, врач смотрит на показания УЗИ и восклицает: «Вот оно, вот оно сердечко!» Она позвала мужа и показала ему картинку на мониторе. Я снова воспряла духом и ожила. Действительно, случилось настоящее чудо! Божественное чудо. Мы с Мишей поехали счастливые домой.

Еще несколько недель я прожила счастливо и спокойно. Снова потихоньку менялись вкусовые пристрастия! На этот раз я совершенно не могла есть местную еду. Особенно супы. Вьетнамские супы, как и многие другие блюда, готовятся с небольшим, но обязательным добавлением сахара. И вот этот сладковатый вкус меня особенно раздражал. Я стала готовить знакомо-родные борщи, рассольники и еще что-то из нашей русской кухни. Даже мною любимые креветки и морепродукты не всегда были желанной едой. И все чаще хотелось ржаного хлеба, которого, конечно же, достать было крайне сложно. Кое-что удавалось найти в немецких магазинах, а иногда привозили наши русские гости.

Сейчас вот пишу про это, и самой немного смешно от того, с какими сложностями я там столкнулась в беременность: хлеба купить, хороших молочных продуктов, яблок… А, вот еще! Вспомнила! Мне страстно хотелось творога. С «молочкой» в Азии и так сложно, а с таким продуктом, как творог, сложно за границей – ВЕЗДЕ. Этот продукт – типично русский, как и сметана. Поначалу я нашла творог у местных русских, которые сами производили некоторые привычные нам продукты в небольших количествах для продажи. Пельмени, вареники и творог! Дорого, конечно, но я купила на пробу. Тут же съела. Заказала еще. Потом еще. В итоге, я нашла в интернете рецепт приготовления творога в домашних условиях и стала делать его сама. Я нашла продукт вьетнамского производства под названием «kefir» и использовала его в качестве закваски. Из 4—5 литров молока получалось, кажется, около 300—400 грамм творога. Я даже сырники жарила из него. Ела и наслаждалась. Мужу нравилась моя стряпня, он тоже проникся процессом домашней готовки. Мы с ним даже пельмени начали сами лепить. Хотя дома – в России – у нас этот продукт считался «недостойной пищей холостяка».

И вот – очередное посещение гинеколога. Я через мужа, который был переводчиком в моем общении с врачом, сказала, что чувствую себя хорошо, легла на кресло. Доктор, глядя на показания УЗИ, опять хмурится. Я, чувствуя неладное, начинаю волноваться. Врач переходит на английский язык и говорит множество не совсем знакомых мне слов. Муж переводит. Ей не нравятся размеры носовой косточки и шейно-воротниковой складки ребеночка. Эти показания – скрининги на синдром Дауна. Дальше были объяснения в цифрах. Я понимаю, что речь идет о рисках. То есть, еще ничего не понятно толком, но риск – есть. И опять я в состоянии стресса и неверия выхожу из кабинета. Нет! Этого не может быть! Мой ребенок еще очень маленький. Что она там намерила?! Еще рано что-то измерять! К тому же, врач подтвердила, что у нас девочка! Я зацепилась за эту новость, вспомнила свой сон и поняла, что девочка наша дана нам Богом. И я выношу ее и рожу, что бы мне ни говорили! Я приняла решение, и я счастлива от этого!

Оставшийся срок беременности протекало хорошо. Меня немного беспокоили отеки на ногах и еще изжога. А еще, я стала постоянно дома включать кондиционер. Жару мне выдерживать было трудно. А духоту я вообще не выносила. Когда приходилось выезжать куда-то, где кондиционера не было, мне становилось очень плохо. Здорово помогал от головокружения на жаре и в духоте нюхательный карандаш, наподобие вьетнамской мази, и я постоянно носила его с собой.

На сроке примерно 32—34 недель на очередном УЗИ у нашей девочки обнаружились нарушения деятельности сердечка… Обычно в таких случаях диагнозов по УЗИ стараются не ставить. Но… врачи всеми силами пытались нас убедить ехать рожать к себе на Родину. Так и говорили: «У вас там врачи более опытные, пожалуйста, езжайте рожать в Россию!» Я очень тяжело восприняла эти известия и перспективу перелета на таком большом сроке через весь мир, но приняла это как единственно возможный вариант.

Мы приняли решение. Не дожидаясь ответа руководства Компании о возможности удаленной работы для мужа, я полетела одна. Мне предстояло встать на учет и наблюдаться у врача – «светила» в области сердечно-сосудистой хирургии. А позже прилетит и Миша. Десятичасовой перелет на сроке беременности 35—36 недель – это, конечно же, было очень тяжело. Меня встретил отец, помог донести вещи, погрузил меня в машину. Чувствовала я себя ужасно: ноги отекли так, что я едва помещалась в шлепанцах, а еще… после того перелета впервые в жизни я на своем опыте узнала, что такое геморрой…

Наша квартира еще сдавалась, поэтому остановилась я у своих родителей. Мама мне выделила отдельную комнату, и все время старалась повкуснее накормить! Только вот после еды меня мучила такая сильная изжога, что я не могла лежать, пока все съеденное не переварится! И вот, когда, казалось бы, уже можно и лечь, я не могла уснуть! Теперь уже от голода! Это было ужасно: я спала сидя, обкладывала себя подушками, и, так спала. Ела совсем понемногу, чтобы желудок не перегружать. Это было, конечно, очень неудобно, но терпимо.

Конечно, я сразу встала на учет в женской консультации по своему месту жительства и сходила на консультацию к детскому сердечно-сосудистому хирургу. Он меня немного успокоил. Патология сердечка дочки была не фатальная. В первые часы после рождения можно будет сделать окончательные выводы о состоянии ее здоровья. Основное, что меня успокоило, это наличие успешного опыта работы врача с такими детками. Такой Центр – один на всю Россию, и в него едут со всех уголков нашей страны. По родам мне была дана такая рекомендация: рожать самостоятельно и в ближайшем от больницы роддоме. И там я тоже предварительно договорилась с врачами. Меня заверили, что лучше рожать бесплатно. Это тоже хорошо: отдельная палата и даже мужа пустят на роды. Миша к тому времени уже решил вопрос возможности работы в удаленном режиме и купил билет на самолет. Мы с ним строили планы на совместные роды.

Срок аренды нашей питерской квартиры закончился и, несмотря на мамины уговоры пожить у них, я переехала домой. Уже в первую свою ночь в нашей квартире я почувствовала, что дочка готова родиться, начались тренировочные схватки. Я гладила живот и старалась ее уговорить подождать папу. На вторую ночь я поняла, что дочка не ждет, и… вызвала скорую.

Третьи роды, ехать до роддома почти час, медицинские показания у ребенка. Тут мне даже говорить ничего не пришлось. Меня погрузили в машину и повезли с мигалкой. На кочках я охала, а медсестра приговаривала: «Пожалуйста, мамочка, только не тужьтесь!» Ну хорошо, постараюсь. Схватки становились все сильнее. В приемном покое мне пришлось пройти мучительно долгую процедуру регистрации: называть свое имя, фамилию и дату рождения… Рассказать которая по счету беременность, и которые роды и отвечать еще на кучу вопросов. И все это – стоя и переживая схватки. Потом проверили раскрытие, которое было уже почти 6—7 см. Наконец, меня перевели в родовое отделение. Палата была отдельная и состояла из двух помещений: сама родовая с креслом и смежная комната с кроватью. Я была там одна. Периодически заходила акушерка и проверяла мою готовность к родам.

Пока я ходила, схватки переживались легче, а вот когда прикрепили датчик для снятия показаний сердцебиения ребенка (кардиограммы), пришлось лечь… И вот тут стало совсем больно. Как только датчик сняли, я тут же вскочила и принялась опять ходить. Так было терпимее… Чуть-чуть… Оттого, что я была одна, да еще и акушерки приходили все время разные я немного нервничала, хотя и старалась сосредоточиться на своих процессах. Но вот начались потуги, а я – одна. Рядом со мной никого нет. Вышла в коридор, а там – тоже никого. У меня потуги, кровь с водами выходит, а я одна. Так стало себя жалко и одновременно страшно, что я крикнула. Уже и не помню, что я кричала. Мне очень несвойственно громко заявлять о себе, но инстинкт самосохранения сработал. Ко мне пришли. Акушерка и врач. Помогли забраться на кресло. Врач – мужчина усатый, сухо и без эмоций приказал тужиться: «Давай быстрее, рожай. Ребенку там плохо становится, не затягивай.»

Я родила с третьей потуги. Порвалась по старому шву (с первых родов). Но… вот мне положили дочку на живот, и я обо всех своих болях забыла тут же! Родилась моя Наденька!!! Сладкая долгожданная девочка!!! Родилась она весом 2700 кг. Такая маленькая, но такая долгожданная моя девочка!!! Подержать мне ее не дали. Как я ни просила, сразу унесли в отделение патологий. Врачи перестраховываются всегда. Вспомнила я тут все свои роды. Ни одного ребенка я не держала на руках сразу после рождения… Ни одного из троих!!! Со старшим – Димой – практиковалась старая советская школа родовспоможения. Тогда ребенка уносили сразу после рождения, и он находился отдельно от мамы вместе с другими новорожденными, которых приносили мамам только на кормление строго по расписанию. Среднего – Гришу – забрали на обследование сразу после рождения. А сейчас и доченьку – Наденьку – тоже забирают…

Врач меня зашил. Все молча. Только акушерка потом тихо так сказала: «Поздравляю с рождением дочки». Меня перевели в палату. Я слезно попросила не селить меня к соседкам с детьми и меня услышали, поселили одну. Так мне было чуточку легче быть уже без живота, но и без ребенка рядом. В ночь, когда родилась наша Наденька, мой муж летел в самолете Хошимин – Петербург. Он приземлился утром и увидел мое сообщение, что дочка родилась в 5 утра. Примчался ко мне в больницу сразу с аэропорта. Очень переживал, да и до сих пор, кажется, переживает, что не успел к нам на роды. Но… Наденька так сама решила! И чего жалеть о прошлом?! Все прошло так, как должно было быть. Я, когда увидела Мишу, просто положила голову ему на колени и заплакала… Меня переполняли чувства и волнения, пережитые за прошедшие недели.

Мы попросили о возможности навестить дочку. Нас пустили. Малышка наша лежала в кювезе для новорожденных и спала. Мы, родители, стояли рядом, и нам удалось только потрогать ее за крохотную ножку. Девочка наша была такой маленькой, с небольшим пушком светленьких волосиков на головке. Все мои детки были светловолосыми блондинами. Мои гены по папиной линии. А еще, Надя поразительно напомнила некоторыми чертами своего маленького личика свекровь.

Врачи заверили нас в ее хорошем состоянии: дышит сама, показатели все в норме. Но… пообещали отправить ее в больницу в отделение сердечно-сосудистых патологий. Все планово. К этому мы уже были готовы. Сама я чувствовала себя хорошо, и попросила о выписке. Мне уже незачем было оставаться одной в роддоме. Вязала такси и прикатила домой. Муж был несказанно удивлен: «Что же ты не сказала, я бы встретил тебя!» Но, раз уж я сама в роддом уехала, сама могу и назад приехать. Чего уж тут… Муж побежал в магазин за цветами и вернулся оттуда с огромными красными розами. За дочку!

Мы с мужем были готовы к госпитализации дочки, да и родных наших готовили еще до родов, что малышке придется наблюдаться у врачей. В то утро, когда родилась Надя, мне позвонил мой старшенький. Он тогда служил в армии. Я сразу сказала сыну, что у него родилась сестренка. Голос у Димы дрогнул, проскочила какая-то необыкновенная нежность. Спросил, как назвали и сказал: «Мама, отдыхай!» Кроме мужа и сына я никому не говорила, что родилась Наденька, и функцию оповещения родных о нашем событии взял на себя муж. Потом, уже днем, мне позвонила мама и радостно начала поздравлять, но услышав, что Наденьку забрали от меня, расстроилась и почти всхлипнула. Я провалилась в сон. Еще предстоит родственникам как-то объяснять, почему ребенок в больнице и что с ним. Объяснять то, чего мы и сами не знали.

Я вот сейчас пишу обо всем том, что случилось у нас с мужем с детьми, и понимаю, что я всегда надеялась на лучшее. Возможно, со стороны это выглядит отчаянным стремлением не видеть очевидного плохого… Как знать?! Кто осудит родителя, который любит своего ребенка и старается спасти ему жизнь? Даже еще не рожденную… Так и имя моей девочки подобралось: Надежда! Надя, Наденька, Надюшка! Она лежала в больнице в отделении сердечно-сосудистой хирургии неделю. Мы с мужем ездили к ней каждый день. Девочка наша была такая живая. Махала ручками, ножками, смешно кривила ротик и морщила лобик. Нас с Мишей пускали к ней по очереди. Мы с радостью меняли ей памперсы, а еще удавалось иногда подержать ее на ручках. Дочка как-то ухватилась за палец мужа, и он так радостно рассказывал мне об этом. Эти моменты были особенно нам дороги.

На восьмой день жизни Наде сделали операцию на сердечке. Мы приехали и увидели ее… синюшного цвета, без сознания, лежащую под аппаратом искусственной вентиляции легких. И операционный шов посередине грудной клетки. У меня сжалось все внутри от этого зрелища. Сколько уже пришлось вытерпеть и пережить за эти 8 дней жизни нашей малышке! Особенно я переживала, когда слышала от врачей: «Да бросьте, вы мамочка! Ребенок маленький, ничего не понимает!!!!» «Как это – не понимает?!» – возмущалась я. Пусть ребенок сказать ничего не может, но вот понимает он много чего! И язык общения у малышей свой. И каждая мама знает, о чем плачет ее дитя. Хочет есть, или мокрый, или грустно и страшно, и уж, тем более, знает, когда малыш плачет от боли…

Теперь я плакала вместо дочки, мне было очень больно за нее… очень больно… Надя отошла от наркоза на следующий день, но все еще была под аппаратом ИВЛ. Еще через пару дней ей надели кислородную маску. Врачи предупредили, что будет сложный восстановительный период. Организм должен будет адаптироваться к изменениям в сердечке после операции.

Мы с Мишей продолжали ежедневно ездить к дочке в больницу. Муж работал удаленно и по вьетнамскому времени. Рабочий день у него начинался в 5 утра по Москве. Заканчивал он работу в 15 часов. Мы собирались и ехали в больницу через весь город. Так проходила вторая половина каждого нашего дня. Все это время со дня родов я сцеживала молоко в специальные пакеты и замораживала его. Молока было много. И когда в морозилке уже просто стало не хватать места, я стала отдавать его другим деткам. Есть в Петербурге специальный интернет-ресурс, помогающий найти тех, кто готов поделиться грудным молоком с теми, кто в нем нуждается. …Как-то приехала пара, усыновившая трехмесячного малыша, и с удовольствием забрали излишки. Где-то в нашем городе живет наш молочный братик. Примечательно, что зовут его тоже Димой. Сцеживаться было, вроде, как и не обязательно. Меня врачи убеждали, что и на смеси дети живут. Но я хотела хотя бы в этом быть обычной мамой. У меня есть дочка! И пусть она сейчас не со мной, и я не могу кормить ее грудью, но я сохраню свое молочко для нее, дождусь того дня, когда ее будет можно им накормить. Я ждала перевода Нади из реанимационного отделения в общее. Туда детей помещали уже вместе с мамами. А ждать пришлось долго.