Текст книги "В поисках безграничности"

Анапский вальс

 
Море, каймою хрустально – искристою,
Нежится мерно в янтарных песках.
В воздухе что-то родное, душистое.
Солнце разлило свой свет по горам.
 
 
О, дивный город, в цветах утопающий,
Словно из призрачных, сказочных снов.
Образ любви для меня обретающий,
Рай, возвращенный из бездны веков.
 
 
Чистые улицы, светлые здания,
Лица прохожих открыто добры.
Кажется, будто во всем мироздании
Город один получает дары.
 
 
Парки, отели, кафе бесконечные,
Яхты качаются в тихом порту.
Здесь, становясь романтично беспечнее,
Каждый найдет голубую мечту.
 
 
Я задохнусь от восторга у трапа.
Как хорошо возвратиться домой,
Милая сердцу, родная Анапа,
Город покоя и радости мой.
 
 
Это тебе посвящаются оды,
Это тебя восхваляют в веках!
Город любви, вдохновенья, свободы.
Солнечный мир, на морских берегах.
 

Аборт

 
Пересчитала все щели,
Белой больничной стены,
Лежа на жёсткой постели, —
Где не прощают вины.
 
 
Ноет в измученном теле,
Невосполнимость потерь.
Сколько – часы иль недели,
Не выходила за дверь.
 
 
В снах, опасаясь забыться,
Шепчет, как речитатив:
«Снится, мне всё это снится!
ОН во мне всё еще жив!»
 
 
Память безжалостно – хлестко,
Опровергает: «Смотри!
Эта кровавая горстка,
Бывший ребенок, внутри.
 
 
Помни, как рвали на части,
Мир, не рождённый, в тебе!
И об утраченном счастье,
Каяться поздно Судьбе…»
 

«Сквозь тысячи километров…»

Композитору Кошкиной Ире

 
Сквозь тысячи километров,
Твой голос ко мне прорвётся,
По струнам летящих нервов,
В душе моей отзовётся.
 
 
Подруга, душа, Ириша!
Весь мир между нами – пропасть.
И голос, как будто тише,
И жизнь – набирает скорость.
 
 
Но слово и музыка – вечны.
И в перипетиях вселенной,
Звучат песни бесконечно,
Что созданы вдохновенно!
 

Стул

 
Смотрю на стул. Мне говорят,
Что тяжело писать о стуле,
Что слишком образ простоват.
Ну, это, братцы, вы «загнули»!
 
 
Стул, величайшее из благ,
Цивилизованного быта.
Тот, будущего артефакт,
В котором суть души сокрыта.
 
 
Ведь после праведных трудов,
Так хорошо присесть на стуле.
На спинку бросить плащ – покров,
И выпрямиться, не сутулясь.
 
 
О, подсчитать бы, сколько лет,
Мы, опираясь пятой точкой,
На стуле провели! И свет,
Увидел много дивных строчек…
 
 
Стул, на который я смотрю,
Не эфемерный, а конкретный —
Четыре раза, к сентябрю,
Преображался он заметно.
 
 
Его обшарпанный каркас,
Морилкой красила, любовно,
Сменив на новый, каждый раз,
И поролон, и ткань. И словно,
 
 
Передо мной был новый стул.
И тридцать лет ему – как шутка…
Сиденья бархат вновь вернул
Мне память детства, на минутку…
 

«Когда пронзает тело боль —…»

 
Когда пронзает тело боль —
Сжав зубы, силишься подняться,
Стараясь ей не поддаваться.
Но результат усилий – ноль.
 
 
И остаётся лишь одно —
От адских мук скользнуть в нирвану.
Пусть тело заврачует рану,
И переборет боль оно.
 
 
А я вернусь из забытья,
В клубах эмоций всепрощенья,
И с некой тайной озаренья —
Наградой из небытия.
 
 
И тело, призванное жить,
Воспримет душу с удивленьем —
Тем происшедшим измененьям —
Желаньям верить и любить…
 

Чёрный кот

 
Ты много лет одна,
В полной «бесперспективе»,
Мне говоришь всегда,
Гладя кота, тоскливо:
 
 
«Видела – жизнь идет
Пусто и так негласно —
Всё задом наперед,
И не горит, а гаснет.
 
 
Может быть, был пароль
В самом начале жизни?
Кто-то сказал – изволь —
Ты вне игры до тризны.
 
 
Или – была игра?
Выиграл – и в нирване.
А проиграл – гора
Бед по планиде тянет?
 
 
Или всесильный ТОТ,
Мучить решил до срока?»…
Знаешь, твой черный кот
Вертит тобой неплохо…
 

В старой усадьбе

 
Звездная пыль веков
В доме, на чердаке.
Вот, что скрывал засов,
Во временной реке —
 
 
Здесь целый мир застыл,
И рассыпаясь в прах,
Что-то, но сохранил
В пыльных своих углах.
 
 
Предков ушедших хлам,
Некогда нужный им —
Спутник страстей и драм,
Жизней мелькнувших, дым…
 
 
Что же я здесь ищу,
В крахе судеб чужих?
Душу надеждой льщу —
Вдруг, я познаю Их…
 

«В мрачных заревах заката…»

 
В мрачных заревах заката,
Исчезают корабли.
Время требует расплаты —
Только души – не рубли.
 
 
Мы на поиск Атлантиды
Отправляемся, друзья —
В неизвестность и без гида
И со знанием, что – зря…
 

«Когда дыханье осени сквозит…»

 
Когда дыханье осени сквозит,
Курортный город словно замирает.
Гул дискотек и баров затихает,
И Муза совершает свой визит.
 
 
Она струится, как хрустальный бриз,
Скользя по морю, нежно белой пеной,
И по виску, ожившей, жаркой веной,
Теплом стекает, с кровью, к сердцу, вниз.
 
 
И вновь заводит Муза механизм,
Ещё недавно занятый торговлей,
Утратив радость, веру и здоровье,
Запутавшийся в выборе харизм.
 
 
И оживает спящая душа,
И даже появляются желанья,
И с Музою – взаимопониманье,
Опять ваяя что-то, и верша.
 
 
И замечаешь розовый листок,
В пруду, плывущий мерно, от фонтана,
И рыб, что забавляются так рьяно,
Рождая феерию между строк…
 

«Глядишь такими глазами…»

 
Глядишь такими глазами,
Как будто пронзил реальность.
Вот так же под образами
Постичь можно изначальность.
 
 
А там, за спиной, смеются,
Крутя у виска – мол, «съехал».
Пусть – при своем остаются,
Они тебе не помеха.
 
 
Безбрежны твои картины,
Таинственны в них сюжеты.
Всю прошлую боль отринув,
Слывешь неземным аскетом.
 
 
Но к Вечности прикоснувшись,
Уже не найти покоя…
Ведешь кистью, в холст уткнувшись,
Сквозь время, корабль Ноя…
 

ТУ 154

Памяти погибших в авиакатастрофе

22 августа 2006 года

 
Ты купила вновь билеты,
Улетела от меня,
Но зароки и обеты
Сгинут в пламени огня.
 
 
И в горящем самолете,
Рвущем души на куски,
Начинает смерть работу —
Обрывает волоски…
 
 
И на черном поле брани,
Отгоревших голосов,
Прах фрагментов разбирали,
В мёртвом таинстве часов.
 
 
В лихорадке тело билось,
В безысходности, когда
Оказалось – мы простились
Не на год, а навсегда…
 

«Когда в ветвях гигантских сосен…»

 
Когда в ветвях гигантских сосен,
Следы запутает туман,
Пугливо застывают лоси
И фыркнет на тропе кабан…
 
 
Объятый таинством вселенной,
Еще не вырубленный лес,
Так умудрёно и надменно,
Теряет к миру интерес.
 
 
Веками, с высоты взирая,
Он понял истину давно —
Всё в Этом Мире умирает.
А от чего – не всё ль равно?..
 

Рояль в кустах

 
Где опустевший санаторий
Советских лет скрывает прах,
Со временем уже не споря —
Рояль лежит в густых кустах.
 
 
Уже распроданы строенья —
Из корпусов растет дворец…
А где-то здесь стихотворенья
На конкурсах читал малец.
 
 
А где-то здесь звучали горны,
И малыши со всей страны
Ходили по аллеям гордо,
Надежд в грядущее полны.
 
 
И где-то здесь, в просторном зале,
Помпезно высился рояль.
И песни детские звучали…
Теперь в кустах он, как не жаль —
 
 
Обломком той, ушедшей жизни,
Где был, пусть кажущийся, Рай.
Где неразумность альтруизма
Хлестала в душах через край.
 
 
Но вот здесь роскошь воцарилась
Тех, кто при власти и деньгах…
Надежд наивность развалилась,
Как сломанный рояль в кустах…
 

«Я не смогу преодолеть…»

 
Я не смогу преодолеть…
Нет, нет, мне это не осилить —
На шовинизм мужской смотреть,
Что снова мракобесьем бредит.
 
 
О, сколько ИХ, вокруг меня,
Высокомерно усмехаясь,
Во всех грехах мирских виня,
И зыбкой властью упиваясь,
 
 
Пытаются унизить тех,
Кого зовут по – жлобски – «баба»,
Приняв издевки за успех…
О поражении знать бы надо…
 
 
Зеркально в женщину глядясь,
Смотрите на свою убогость.
ЕЁ кристальность – Ваша грязь.
Ублюдство Ваше – ЕЁ строгость…
 

«В этом городе день, как год —…»

 
В этом городе день, как год —
Время тянется липкой лентой.
Чёрен здесь словно ночь – восход.
Дружба меряется монетой.
 
 
Здесь улыбки – как жгучий яд,
И слова – как расстрельный ветер.
И с презреньем глаза глядят,
Словно души равняет грейдер.
 
 
Здесь поют голоса тревог,
Не дождавшись спасения свыше.
И клубится застойный смог…
И друг друга никто не слышит…
 

Сама

 
Для экономики страны
Живу как будто понарошку.
Сама себе сошью штаны
И посажу себе картошку.
 
 
Сама себе вяжу носки,
Сама себя учу наукам.
И книги – долгие листки
Я напишу сама от скуки.
 
 
Сама себе построю дом,
Рожу сама себе ребенка,
Сама обзаведусь котом,
А так же мужем и болонкой.
 
 
И буду выживать сама
В бесчеловечнейших реформах,
Пытаясь не сойти с ума,
Сама себя, спасая в штормах.
 
 
И вот за то, что я сама
Себе могу «позволить» много,
В награду, милая страна,
САМА дерёт с меня налоги…
 

Восемь

 
Восемь. Ну да, просто цифра —
Набор из восьми единиц,
Суть потаённого смысла
Сложенных кем-то частиц.
 
 
Чётко размер разграничен.
Но восемь на бок урони —
Счёт станет безграничен,
Словно взбесились нули!
 
 
Словно из чёрной бездны,
Фантасмагории звёзд,
Зев бесконечность разверзнет…
Мир цифр… Как же он не прост…
 

Северодвинску

 
Я лучше буду о тебе издалека
С тоской вздыхать —
Мой город северный. И где пока
Мне не бывать.
 
 
Пусть ностальгия унесёт в далекий край
Мою печаль,
Туда, где вьюги бесконечной пастораль,
И снег – вуаль.
 
 
Где семь суровых жёстких месяцев в году
Зима поёт.
И как в анабиозе – мир во льду,
И в душах – лёд.
 
 
Я лучше буду о тебе издалека,
В тепле вздыхать.
И провожать на север облака —
Приветы слать.
 
 
Мой город, мы с тобой давно честны,
И судьбы – врозь.
На гранях необъявленной войны
Нам жить пришлось.
 
 
Теперь, когда меж нами целый мир —
Ты мой каприз.
Я предпочла тебе свободу лир
И южный бриз…
 

«Я мелом пишу портреты…»

 
Я мелом пишу портреты,
Легко выверяя фокус.
Полотна воткну в багеты.
Хранить их в рулонах – чокнусь.
 
 
Вот белая пыль ложится
На холст безнадёжно хлипко.
И можно б на том нажиться,
Купить от продажи скрипку.
 
 
Пиликать ночами Брамса,
В истерику лет впадая,
В лимериках Декаданса
Мир внутренний постигая.
 
 
Так нет же! Позор продажам!..
И мел бороздит портреты.
И в скромности эпатажа
Приемлю удел аскета…
 

Кризис

 
Лишь ленивый теперь не пишет,
О коллапсе и прочей дряни!
Это нынче крутая «фишка» —
Мол, гуляет кризис по странам.
 
 
Это супермодная тема!
Без неё – ни куда, хоть тресни!
Только вдруг – это только пена —
Дутый кризис – игра без чести?
 
 
Насладимся теперь уныньем,
Предвкушая беду и голод.
Ведь по плану – дефолт. И ныне
Станут чахнуть село и город.
 
 
Курс валют снова рубль унизит.
Только нам – «трын-трава» прогнозы!
Ведь искусственно сделан кризис —
По живому и без наркоза!
 
 
Кто-то снимет на бедах сливки,
На смертях – дивиденды – сладки…
Но в России от лжи – прививки,
Будем верить, что всё в порядке…
 

«А вот уже и Новый год…»

 
А вот уже и Новый год
Из-за угла подкрался тихо,
Среди цейтнота и тревог,
Среди глумящегося лиха.
 
 
В витринах – блеск и мишура,
Гирлянды яркие сияют,
И в праздничные вечера
Огни на ёлках зажигают.
 
 
А я брожу среди людей,
Сосредоточенно галдящих,
Плетущих нить своих идей
И по делам своим, спешащих.
 
 
Не чувствую, как жизнь бурлит
В неделях новогодней стужи.
И в глубине души болит
Мир, что тебе уже не нужен…
 

Чёрный город

 
Чёрный город в этот вечер
По домам прохожих гонит.
И пронизывая, ветер,
Во дворах укромных стонет.
 
 
Черный сон укутал скверы —
Без луны и звёзд, украдкой.
Темнота в них жжёт без меры,
Без просвета, без остатка.
 
 
Я попала в ночь смятенья,
В город мрачного покоя,
В город сонного смиренья,
В город тайного разбоя,
 
 
Где на мокрых тротуарах,
Как обломки чьих-то судеб,
Крылья гибнущих Икаров,
Ветер равнодушный студит…
 

Теракт в Домодедово

 
Ещё не убраны тела
И гарь от взрыва обжигает.
Толпа, что миг назад жила —
Дождём кровавым опадает…
 
 
Ещё от боли не кричат
Изрешечённые болтами.
Родных выискивает взгляд
Под обгоревшими телами.
 
 
Ещё витает тишина.
И кажется, что просто снится
Спадающая пелена
На застывающие лица…
 
 
Ещё никто не просит – встань —
Зажав контуженные уши…
И не осознанна та грань,
Где жизнь и смерть поделят души…
 

«Растеряно тепло души…»

 
Растеряно тепло души,
И леденящее сознание
В потугах славы и признания,
Пытается судьбу вершить —
Без радости и сострадания.
 
 
У собеседников в глазах
Своё лишь видишь отражение…
Победу чью-то, продвижение —
Ты принимаешь, словно крах,
И собственное поражение.
 

На Ивана Купала

 
От летних дней – сойти с ума!
Пропасть… и снова возродиться…
В русалку ночью обратиться,
Иль по росе в полях носиться,
Глотая утренний туман;
 
 
Через трескучие костры
Лететь, огню отдав невзгоды;
Водить с друзьями хороводы,
И славить жизнь, и эти годы,
Что нам даются как дары;
 
 
Из полевых цветов венки
Плести, желания вплетая,
Их в Лету времени спуская…
И суженою нарекая,
Коснётся кто-то вдруг руки…
 

Любовное смятение

«Мне говорят: «Смешно «ЛЮБЛЮ…»

 
Мне говорят: «Смешно «ЛЮБЛЮ»
Кричать, когда тебе за тридцать.
Как у причала кораблю,
Пора на якорь становиться».
 
 
Кто эту грань определил?
Сегодня – можно, завтра – пошло?
Конечно, тот, кто не любил.
А если любишь, всё возможно.
 
 
Намеки, взгляды и слова,
В душе поддерживают юность.
И если кругом голова —
Опять любовь ко мне вернулась.
 
 
О, этот вечный эликсир,
Непревзойденного реванша!
Да будет славен мудрый мир,
Где тем счастливее, чем старше.
 

Отныне

 
Отныне день равняется тебе.
Когда уйдёшь, настанет запустенье,
Моей тоски бесцветное цветенье,
Обрывки слов в опущенной руке.
 
 
Отныне ночь равняется нулю,
Где ничего нет связанного с миром,
Не существует света. И отныне
Нет смысла фразы – «Я ТЕБЯ ЛЮБЛЮ».
 
 
Отныне смолкнут звуки. И душа
Ослепнет, долго глядя на дорогу.
И я, слепая, сяду на пороге,
Пустою бесконечностью дыша.
 
 
Отныне будет так, как ты хотел:
Ни встреч, ни ожиданий, ни прощаний,
И никаких проблем – одно молчанье,
В котором ты так быстро постарел.
 

Как Маргарита

 
Я эту полночь заслужила!
В неразрешимой суете,
Когда любовь давно остыла,
И пыл и страсть уже не те.
 
 
Когда потух в глазах любимых
Тот путеводный огонек,
Когда уже необратимо
Меня любить никто не мог…
 
 
И вот, в какое то мгновенье,
С постели в полночь, улетев,
Я превратилась в приведенье,
Свой плотский разум одолев.
 
 
Я эту полночь заслужила,
Постигнув боль души сполна.
О, знал бы кто, как мне светила
В награду полная луна!..
 

Конкретность любви

 
Конкретно? Дом, скамья, заборы.
Конкретность правды бытия,
Определяют семафоры,
Глазами, красными, светя.
 
 
Конкретны дымные заводы,
Их колоссальнейший размах,
Их субмарины, теплоходы,
И ярусы на стапелях.
 
 
Конкретны лодки и машины,
Бензоколонки и кафе,
Хирург у полости брюшины,
И жертвы аутодафе.
 
 
Конкретны спиннинги и сети,
Воронки, танки и мосты,
Ракеты, синие береты,
Базуки, бомбы и… кресты.
 
 
Конкретны села и деревни,
Коровы, дети, тополя,
И колокол у храма, древний.
Конкретны – небо и земля.
 
 
Конкретен мир…
Но среди истин,
Определит ли кто любовь?
Её конкретный вид немыслим,
Среди осмысленности слов.
 
 
Её нельзя обнять, потрогать,
Отнять, унизить, победить,
Соорудить, создать, построить.
Но можно только лишь убить…
 

«Верю всем твоим словам, —…»

 
Верю всем твоим словам, —
И не искренним.
Снова кругом голова —
Станем близкими.
 
 
Я ни сколько не глупа,
Просто хочется
Наслажденьем искупать
Одиночество.
 
 
Ты не лучший вариант,
Но от возраста,
Появляется азарт —
Страсти хочется,
 
 
Чтобы кто-нибудь любил,
Прижимал к груди.
Ты со мною счастлив был?
А теперь – ИДИ!..
 

Любовь и расчёт

 
Пусти любовь на самотек,
И не вникай в ее каноны.
Людей всегда туда влечет,
Где есть преграды и препоны.
 
 
Ну, разве можно рассчитать
Желанье нежных поцелуев?
В погоне за мечтой – устать
Ты можешь, нелюбовь почуяв.
 
 
Пусть сердце бешено стучит,
Пусть жар рождается под кожей,
Пусть неуместный ум молчит —
Понять любовь он не поможет.
 
 
Но страсть, пронзившая тебя
Навылет, сладко – томной болью,
Откроет тайну бытия,
Что называется любовью!
 
 
А что до разума? Он прав
Бывает. Но на много позже —
Когда все тайны разгадав,
Его расчёт по новой гложет.
 

Поздно

 
Всё может быть слишком поздно.
Так поздно, что – Боже мой!
И больше мне ночью звездной
Не стать для тебя луной.
 
 
Упущенных шансов агнец
На жертвенном пал огне.
И мы не станцуем танец
Уже не в едином дне.
 
 
Твои не прошепчут губы:
«Любимая…». Страстный взгляд
В душе уже не пробудит
Безумств бурных эскапад.
 
 
И мы не родим детишек,
И порознь стареть начнем.
Всё может быть поздно слишком —
Стучит грозно метроном.
 
 
И если однажды встречу
Тебя в переулках лет,
В душе уже будет нечем,
И поздно, окликнуть в след…
 

«Лето, солнце, что за прелесть!»

 
Лето, солнце, что за прелесть!
Нагревается песок.
Снова сердцу захотелось,
Отломить любви кусок.
 
 
От любви, любви не ищут,
Но немного, но чуть-чуть,
Вдохновенью надо пищи,
С наслаждением глотнуть.
 
 
Растекаются флюиды,
Обещая и маня.
Чувств, безумных, пирамиды,
Люди стоят без меня.
 
 
Может мне судьба подарит
Утонченнейший роман,
И за мною приударит
Толстосумый графоман.
 
 
И, витая в кущах Рая,
Процитируем стихи,
Милой рифмою играя,
Забывая про грехи…
 

«Всё думала – шутка, игра —…»

 
Всё думала – шутка, игра —
Цветы, расставания, встречи,
Когда от безделия нечем,
Заняться с утра до утра.
 
 
Легко было томно смотреть,
Лукаво флюиды, пуская,
И волосы нежно лаская,
От страстных объятий краснеть;
 
 
Пить ночью сухое вино,
Под песни талантливой Дивы,
И жить в ощущеньи счастливом,
Когда всё и вся всё равно.
 
 
Но в глупом желаньи достичь
Высот наслажденья изысков,
Забыла о гибельном риске —
Любовь в свою душу завлечь.
 

«Снова вспышкой озарило…»

 
Снова вспышкой озарило,
Жгучим жаром обожгло!
То, что я давно забыла,
А теперь меня нашло.
 
 
Я в сомнениях теряюсь,
В голове – опять бедлам.
Неужели я влюбляюсь,
С нервным страхом пополам?
 
 
Как же было мне спокойно,
Жить в размеренной тиши;
Преодолевать достойно
Предложения – грешить.
 
 
Ничего не волновало
Равнодушья моего,
Сердце волю обретало,
В жестком холоде снегов.
 
 
Но один намек о прошлом,
Вмиг разрушил стены лжи,
Возведенные непрочно,
Как в пустыне миражи.
 
 
Захлестнули вновь желанья,
И предательская дрожь,
Словно будет день свиданья,
Где опять ко мне придешь.
 

«Любовь терять – себе дороже…»

 
Любовь терять – себе дороже.
Простая истина стара:
Чем к разочарованьям строже,
Тем осторожнее игра.
 
 
Сто раз подумаешь, увидев
Влюбленностью зовущий взгляд,
Что из любви, скользнувшей, выйдет —
Бальзам душе, иль жуткий яд?
 
 
И если вдруг самосожженье
Вулкан Любови совершит,
До дна, до самоотреченья,
Всё существо опустошит,
 
 
Тогда мелькнет, давящей болью,
Предательски простая мысль —
Что начинать играть с любовью,
Сначала не имело смысл.
 

«Мой любимый, кому ты пишешь…»

 
Мой любимый, кому ты пишешь,
Мелким почерком нежный стих?
Что за голос по свету ищешь,
Посчитав, что твой прежний – стих?
 
 
Что за мысли тебя волнуют,
Что за чувства крадут покой?
Что за беды тебя беснуют,
Воплотившись с твоей рукой?
 
 
Что за люди с тобою рядом?
Ты теперь, словно тайна тайн.
Неизвестны мне эскапады,
Твоей жизни, твой мир – дизайн.
 
 
Мы с тобой – полюса планиды.
Ты – мой север, а я – юга;
Материк моей Атлантиды,
А за нею – снега, снега…
 

Ромео и Джульетта

 
На протяжении веков,
Сквозь осужденья и запреты,
Сквозь зависть мудрых дураков,
Идут влюбленные по свету.
 
 
И поднимаясь над толпой,
Обожествлённые любовью,
Вновь обретают тот покой,
Что вырывает души с кровью.
 
 
И свет космических светил,
Им освещает путь, сгорая.
И познают те, кто любил,
В земном Аду, величье Рая…
 

Нелюбовь

 
И вот любовь, ненужный дар,
Ты отвергаешь понемногу.
И мой сбывается кошмар —
Любви подводятся итоги.
 
 
Да разве можно просчитать,
Кто был кому сильнее нужен,
Кто позволял с собой играть,
И страстью кто был перегружен?!
 
 
Перелюбила я тебя —
Наверное, вот в этом дело,
Что счастьем искренним слепя,
Тебе однажды надоела.
 
 
Всё равнодушнее глядишь,
Как будто я не существую.
Важней меня – сосульки с крыш,
Синица, севшая на тую.
 
 
А что же мне? Куда девать,
Любви исполненную душу?!
И как теперь воссоздавать
Наш мир, что полностью разрушен?!
 
 
И надо ли тебя держать,
Коварно – зыбким чувством долга?
Начав друг друга раздражать,
И больше не любить. Нисколько…
 

«И только сердце без любви…»

 
И только сердце без любви,
В груди холодной льдинкой стонет,
И веский довод: «Се ля ви»,
Надежду на любовь хоронит.
 
 
Нет, всё нормально, жизнь, как жизнь,
Под наблюдением рассудка,
Где страсть – постыдный атавизм,
И непристойнейшая шутка.
 
 
О! Где тот миг полета снов?
Где взрыв душевного порыва —
Где в буре чувств не надо слов
И чародейского огнива?
 
 
Где нега тихих вечеров,
И тело, млеющее в страсти?
Среди безвременных постов,
Себя всё спрашиваю чаще…
 

«В безбрежном море, из любви и лжи…»

 
В безбрежном море, из любви и лжи,
Где волны слов бьют и ласкают душу,
С тобою мы возводим миражи,
Лишь только нам принадлежащей суши.
 
 
И удержать видение спеша,
В пучину волн бросаемся бесстрашно,
Вдруг истину в себе перемешав,
Забыв, что было замыслом вчерашним.
 
 
Песок зыбучий временной воды,
Стечёт, смешавшись с волнами раздора.
И лишь любовь выносит из беды,
Где зависть ближних, нас брала измором.
 
 
Я аллегорией опять грешу.
И выражая суть, разбавив жиже
Водой – словами, выразить спешу,
Что счастье лишь в любви,
а не в престиже…
 

Обрыв

 
И зачем мне это надо?
Снова ветер в голове.
И шальная эскапада
Уготовывалась мне.
 
 
Только сердцу не прикажешь:
– Здесь совсем чуть-чуть люби,
Жизнь свою игрой украсишь —
В ней печали утопи…
 
 
Нет игры. Есть правда жизни,
Есть ловушки на пути —
Зубы в оправданье стисни,
В омут страсти улети.
 
 
И опять бездарно тратя
Бурный всплеск любви своей,
Вдруг увижу, что некстати
Этот дар душе твоей.
 
 
Для тебя любовь – лишь проза,
Обладания порыв,
Моё тело – страсти доза.
Для меня же ты – обрыв…
 

«Прикосновенья нежных рук —…»

 
Прикосновенья нежных рук —
О них я вспомнить не решаюсь.
И, вызвавшие сердца стук,
Я чувства, пряча, каюсь, каюсь.
 
 
Моя запретная любовь —
О ней не вымолвлю ни звука.
На расстоянии разлук,
Быть без тебя такая мука.
 
 
Но может, выдумала я
Опять и чувственность и страсти?
Любовь ненужную тая,
Я вновь в её коварной власти…