Текст книги "В поисках безграничности"

«Не веришь – и не надо…»

 
Не веришь – и не надо.
Оправдываться не в чем.
Любовь твоя – засада,
И лживы твои речи.
 
 
Я захлебнусь в смятеньи,
И пережду обиду.
От дня до дня рожденья —
Вся жизнь с тобой – коррида.
 
 
Тебя переполняют
Эмоции, как лава.
И больше всех прельщают
Овации и слава.
 
 
Но я не просто зритель —
Участница баталий,
Где – ты лишь победитель.
Заметна я – едва ли.
 
 
Так не завидны роли,
Что для меня отводишь…
На сцене своеволий
Кто прав – уже не вспомнишь…
 

«Да, вот, примерно так…»

 
Да, вот, примерно так
И покидает любовь.
Вдруг замечаешь знак —
Нет больше теплых слов,
 
 
Нежных пожатий рук,
Многозначительных фраз,
Легких касаний губ,
Бархатных взглядов глаз.
 
 
Перестает звучать
Искренности струна.
Вот уже и прощать
Сил больше нет сполна…
 

«После того, как – осень…»

 
После того, как – осень,
После того, как – зимы,
После весны – резины
К нежности тянет очень.
 
 
Хочется – пусть не страсти,
И не любви подобья —
Взглядов, хоть исподлобья,
Просто намек на счастье.
 
 
Даже цветов не надо,
И никаких подарков.
Под триумфальной аркой —
Буду и встрече рада.
 
 
Чтобы бродить по скверам,
За руки взявшись, молча.
И целоваться ночью
Там, где все кошки серы.
 
 
И в подворотне темной,
Тихо одернув платье,
Таять в твоих объятьях
Сладко и так не скромно…
 

«Я буду тебя любить…»

 
Я буду тебя любить
Так дерзко и слишком смело.
И Ангелов этим злить —
Что наперекор посмела.
Мол, не предназначен мне
Любовный полночный праздник,
Что лишь по моей вине —
Развратник ты и проказник.
 
 
Я буду тебя любить!
Пусть мир ополчится разом,
Пытаясь в нас догмы вбить,
Склоняя тебя к отказам;
Пытаясь за нас решать
Как жить и во что нам верить;
Что вредно, что можно знать,
Уча ловко лицемерить.
 
 
Я буду тебя любить.
Пусть правят счета и сметы,
Где можно любовь купить,
Как пиво и сигареты.
И можно хоть волком выть,
В безжалостном мире «жести»…
Я буду тебя любить —
Мы живы, пока мы вместе…
 

«Хочу, чтобы дождь пошёл…»

 
Хочу, чтобы дождь пошёл,
Чтоб реки – по тротуарам,
Чтоб пить у окна крюшон
И слушать твою гитару.
 
 
И чтобы стихия нас
На улицу не пускала,
На вечер чтоб свет погас,
Во мраке свеча мерцала.
 
 
И ты на меня смотрел
Лукаво и многозначно,
И нежные песни пел,
В которых намёк прозрачный.
 
 
И чтобы, осмелясь сжал,
В порыве мои ладони…
И голос твой задрожал,
Срываясь на полутоне…
 

«Застыла в анабиозе…»

 
Застыла в анабиозе…
Какие там «шуры-муры»?
Печали сидят занозой
Внутри утонченной шкуры.
 
 
А помнишь, как я любила
Ерошить твои кудряшки,
И звать так нежнейше: «Ми-илый»,
Налив тебе чаю чашку?
 
 
А помнишь, как мы, прижавшись,
Друг другу в глаза глядели,
На волю любви отдавшись —
Как быстро часы летели!
 
 
А помнишь?.. Но это в прошлом.
Сквозь годы душа немеет,
Живя только тем хорошим,
Что смысл ещё имеет.
 

«А ты попробуй, вымоли любовь…»

 
А ты попробуй, вымоли любовь
Того, кто раздражен и неприступен,
Злопамятен и лаской неподкупен,
Кто смотрит на тебя, насупив бровь.
 
 
А ты попробуй разговор начать,
И вызвать гордеца на откровенность,
И сквозь его зевания и леность —
Хоть что-то – в отношениях менять.
 
 
А ты попробуй… плюнуть и уйти!
И дверь закрыть за долгим униженьем.
И хватит быть всего лишь отраженьем
Чьего-то неудачного пути!..
 

«Любимый, а я гадаю —…»

 
Любимый, а я гадаю —
Где гаснут земные звезды?
Полёт метеоров грозный,
Кончается где – не знаю.
 
 
Но глядя на росчерк в небе,
Загадываю желание,
Наивно и с пониманием,
Что просьбы мои нелепы.
 
 
А в небе ночном, как пена —
Густых облаков обрывки…
Конечно – моя ошибка
Искать в жизни перемены.
 
 
Зачем, если всё так просто?
Надежно с тобой, любимый.
Но время – неповторимо,
И душу тревожат звезды;
 
 
И ярко летят кометы…
И смысл их движения страшен —
Весь мир их веков вчерашних
Сгорает в слоях планеты.
 

«У тебя июль с утра…»

 
У тебя июль с утра.
У меня – суббота.
У тебя – шашлык с костра.
У меня – отчёты.
 
 
У меня – проблем не счесть.
У тебя – рыбалка.
У меня – научный тест.
Ты идешь к гадалке.
 
 
Я – по скалам на отвес.
Ты – лежишь на пляже.
В обществе – имею вес.
Ты – альфонс со стажем.
 
 
Я – дистанцию плыву.
Ты – опять в астрале.
Я – уверенно живу.
Ты – как в «не реале».
 
 
Я хотела бы любить.
Ты в ответ – зеваешь.
Как – другому – мир дарить
Ты, увы, не знаешь.
 
 
Приговор судьбы суров —
Чтоб в любовь облечься,
В параллелях двух миров
Нам не пересечься.
 

«Буду четыре дня…»

 
Буду четыре дня
В трауре пить вино.
Ты удалил меня
С сайта «Друзей». Смешно —
 
 
Ты пожелал носить
Розовый «гей – прикид»,
И пожелал любить
Тех, кто как ты на вид.
 
 
Буду четыре дня
Фото с дисков стирать —
Где ты, меня обняв,
Смел о любви шептать,
 
 
Где прижимал к груди,
Глядя глаза в глаза,
Где бурю чувств будил —
Что больше – и нельзя!
 
 
Буду, звонки приняв,
Слушать твой лживый бас…
Но за четыре дня
Больше не станет «НАС»…
 

«Постою в задумчивости в свете фонаря…»

 
Постою в задумчивости в свете фонаря.
Ночь осенним облаком тело холодит.
Сколько растранжирено
лет бесценных зря…
Для обид ошибочных – счёт ещё открыт.
 
 
Под ногами мокрая, жухлая трава,
Ветерок опавшие листья ворошит.
В наших расставаниях – снова не права,
Только знаю – без тебя не смогу прожить.
 
 
Ледяной ладошкою мокрых щёк коснусь,
Где-то ты печалишься так же обо мне.
К чёрту – спесь нелепую – я к тебе вернусь,
Лишь немного отдышусь
в звёздной тишине…
 

«Не говори – всё хорошо…»

«Хромая лошадь»

 
Не говори – всё хорошо,
Спокойно – умиротворённо…
Который год уже прошёл,
Где нет тебя, определённо.
 
 
Шуршит опавшая листва
На нашей брошенной аллее,
Где так кружилась голова
От поцелуев, тело млело.
 
 
И где дрожащая ладонь
Любовью плечи согревала.
И душу пожирал огонь
Любви… И я тогда не знала,
 
 
Что откружится листопад
И ты сгоришь в элитном клубе…
Я столько осеней подряд
Не верю, что тебя не будет…
 

Ты рисуешь мои портреты

 
Ты не знаешь – как быть поэтом,
И чем встреча с музой чревата,
Но рисуешь мои портреты
Каждый вечер, марая ватман.
 
 
Каждый вечер настырно – строго
Облик мой не спеша штрихуешь,
Обо мне зная так не много,
Полюбить невзначай рискуешь.
 
 
Сядешь молча перед портретом.
Чай в стеклянных чашках с лимоном.
Представляешь – я рядом где-то,
Что возьму чашку с лёгким звоном.
 
 
Улыбнусь, посмотрю печально,
Расскажу о новинках моды,
И о том, как мне экстремально
Прилетать по такой погоде.
 
 
Ты кивнёшь на портрет.
– Похоже —
Я скажу, и поглажу руки, —
Ты художник?
– Немного.
– Может,
Ты избавишь меня от скуки?
 
 
И сюиты Шопена мерно
Разольются в пространстве комнат.
И поймёшь мой намёк так верно,
Что нам будет – ЧТО после вспомнить…
 
 
Ты рисуешь мои портреты
Каждый вечер. И где-то рядом
Сквозь пространственные запреты
Ворошу твои кудри взглядом…
 

«Время стирает грани…»

 
Время стирает грани
Нашей с тобой любви.
Я залижу все раны —
Нет и следа крови.
 
 
Ты ухмыльнёшься молча,
И растворишься в днях…
Наших слов многоточья —
Горечью на губах.
 
 
Кто ты – мой друг? Любимый?
Мир для моей души?
Мне не хватило силы
Страсть тела затушить…
 
 
Но позвонишь внезапно,
Взглядом любви пронзишь:
– Надо же, снег в Анапе!
Чем ещё удивишь?
 

«Покрылась инеем трава…»

 
Покрылась инеем трава.
И время – в облаке морозном,
Ползёт, заметное едва,
В сознании полу коматозном.
 
 
И где-то в россыпи снегов
Ты обо мне сейчас вздыхаешь,
И опоздавшую любовь
В свой мир, отравою, впускаешь.
 
 
Зачем? Душевной боли яд
Тебя заполнит до отказа
И будет пламенем объят
Твой, некогда, спокойный разум.
 
 
И станешь жить в плену разлук,
По капле мир души теряя,
И каждый облик, каждый звук
Теперь со мной отождествляя…
 
 
А я… Что я теперь хочу?
В смятении махну рукою,
Сквозь зимний омут полечу
К любви, подаренной тобою…
 

Без тебя

 
Два дня без тебя, как бездна,
Как чёрная тьма до срока,
Стенать просто бесполезно…
Уткнувшись в подушку горько
 
 
Просплю. Прогрущу минуты,
Часы отстучу сердечно.
Весь мир без тебя – как путы,
И жизнь без тебя – увечна…
 
 
Мгновенья ползут улиткой
В безжалостной круговерти…
Два дня без тебя… Как пытка.
И как репетиция смерти.
 

«Прости меня, но я забыла…»

 
Прости меня, но я забыла
Тебя, за суетностью дней.
Не потому, что не любила —
Ты был всегда мечтой моей.
 
 
Но для чего мечтать о чуде —
Недосягаемых мирах,
Где безнадёжно память будит
Вкус поцелуя на губах.
 
 
О, как я долго забывала
Твоих нежнейших ласк тепло
Как будто саван надевала
На сердца битое стекло.
 
 
Как долго занимала разум
Бесчисленною ерундой…
Но память возвратилась разом,
Взяв верх невольно, надо мной!
 
 
Ты рядом… Снова жаркий трепет…
Никто меня так не смущал,
Никто ещё бессвязный лепет
Губами так не прерывал…
 

«Надо же…»

 
Надо же,
сколько в словах
изворотливой лжи,
Сколько не нужных эпитетов,
грубых сравнений!
Если меня ненавидишь,
то так и скажи,
Чтобы не слышать твоих
и моих откровений.
 
 
И растворяется в воздухе
призрак любви,
Долго цеплявшийся
за неокрепшие души.
Сброшены масок
испорченные муляжи —
Как мы старались
за ними
быть ближе и лучше…
 

«Молчишь. А раньше всё звонил…»

 
Молчишь. А раньше всё звонил,
Вопил восторженно мне в ухо,
Что так безмерно не любил,
Что без меня день – просто мука!
 
 
Потом влетал в мой тихий дом,
И мир взрывался фейерверком.
И время – призрачный фантом,
Мгновенно таяло… И сверху
 
 
Лилась мелодия любви
Так упоительно и страстно,
Как будто тысячи лавин
Нас накрывали ежечасно…
 
 
Потом всё чаще – «вне сети»
Твой телефон, а так же – «занят».
И ты забыл ко мне пути.
И что же – счастье в лету канет?
 
 
Душа безумствует в бреду —
Твоё молчание, как бездна!
Но я тебя опять найду…
А вдруг – всё это бесполезно?..
 

Любовь и улитка

 
Вот так бы – вечность и в обнимку,
Сидеть с тобою при луне…
А по сиреневой стене
Ползёт французская улитка.
 
 
Она задумчиво вальяжна —
И образ грацией объят…
А то, что как-нибудь съедят
Её – сейчас совсем не важно!
 
 
Как хорошо с тобой, любимый!
Не надо думать ни о чём.
И губы шепчут горячее
Слагая миф неповторимый…
 
 
Далась же мне улитка эта —
Ползущий символ бытия!..
Всё восхитительно! А я
Зачем-то думаю о смерти…
 

«Стылый, мрачный закат…»

 
Стылый, мрачный закат
фиолетовый с просинью
Так подходит к моменту —
ты шепчешь – «Прощай».
Что ты милый, ведь я
так давно тебя бросила.
Ты не знал? Не моя это больше печаль.
 
 
По щекам моросит
тихий вечер чарующий.
Но в ресницах – не слёзы, а капли дождя.
Я давно зачеркнула тебя
в моём будущем.
Не пытайся понять – уходи уходя.
 
 
Ты не тот, с кем я буду
прощаться с закатами,
Ты не тот, с кем я буду
рассветы встречать.
Не плохой, ни хороший – не Мой…
Виновата я
Только в том, что пыталась
тебя удержать…
 

Синие розы

 
Подари мне хоть раз, милый, синюю розу,
Чтоб запомнился мне
Омертвелый цветок на декабрьском морозе,
Поцелуй в полусне.
 
 
Говоришь: «Это пошло и так архаично.
Креативней, дружок!
Подарю тебе лучше «Порше» «сейгодичный»,
Обкатаешь движок,
 
 
Будешь в кожаном кресле, к рулю прикасаясь,
Обо мне вспоминать.
И с кредиткой по модным салонам мотаясь,
Встреч со мной ожидать…»
 
 
Что ж – «Порше», так «Порше» —
я, конечно не спорю.
Жаль, тебе не понять,
Как хотела б с тобой пробежаться по полю,
И ромашек нарвать,
 
 
И венки опуская в хрустальную реку,
О любви загадать,
Целовать твои полу прикрытые веки —
Суженым называть…
 
 
Но у нас супер стильный и без сантиментов
Модный дружеский брак,
Где нет места совсем романтичным
моментам…
Только как бы ни так!
 
 
В дни, когда друг от друга с тобой отдыхаем —
С грустным вздохом сама
Я букеты себе синих роз покупаю…
И лютует зима…
 

Если бы было холодно

 
Если бы было холодно,
Сегодня бы шёл снег.
По белому чёрные вороны
Топтали б ажуром след.
 
 
Падали б хлопья крупные
На стынущее стекло,
И мчало б такси попутное
В объятья, где так тепло.
 
 
Если бы было холодно,
Конечно б мела пурга.
И город в лагуне, крохотный,
Укрыли б собой снега.
 
 
Если бы было холодно,
Не стала б о том жалеть —
Радовалась бы поводу
Шубку хоть раз надеть.
 
 
И оглядев восторженно
Белый, кристальный мир,
Купила б тебе мороженное
И позвала на пир…
 
 
Если бы было холодно…
 
 
Только опять дождь
Ливнем смывает локоны
И пробивает дрожь.
 
 
На утонувших улицах
Мысль о снегах смешна…
Знаю, мечта не сбудется…
И я тебе не нужна…
 

«Последний поцелуй дарю…»

 
Последний поцелуй дарю…
Дарю? Ах, нет же – отбираю!
Как будто с корнем вырываю
Любовь из сердца. И творю
 
 
Последний грустный ритуал —
Тону в твоих глазах бездонных…
Лишь миг – и будем мы свободны.
Мне – снова в жизнь, тебе – в «астрал»…
 
 
Последнее касанье рук…
А кто сказал, что будет просто
Делиться надвое – и к звёздам —
Взывать о жёсткости разлук.
 
 
А после – помнить и вздыхать
С уверенностью, что так надо,
Что одиночество – награда…
А ночью зубы сжав, стонать,
В тиши чернеющего сада…
 

Потом было всё

 
Потом было все – ошалевший ноябрь,
Не знающий, чей он – осенний,
или зимний,
Как будто соблазном охваченный схимник,
Не знает, что выбрать —
любовь, иль алтарь.
 
 
И были дела. И не нужные, так,
Чтоб только заполнить пробелы свободы.
И всем обстоятельствам грустным, в угоду,
Рука не касалась забытых бумаг.
 
 
И был нелюбимый. Когда – то любил.
Привык, как к ненужному
больше предмету.
Потом было всё. После теплого лета
Такая жестокость – лишение крыл.
 
 
В сугробах тропинки протоптаны.
В них
И мне предлагают – пешочком и в прозе.
И я с миролюбием выйду из позы —
Не плохо пройтись иногда на «двоих».
 
 
Но вот без любви?!
Где – то память – листок,
Хранит безупречно кристальные мысли.
Но в нём далеко опоздавшие числа,
И нотки отчаянных слов между строк.
 
 
И в этой тоскливости серых домов,
И в этих лесах окультуренных скверов,
С надеждой кричит мне проказница вера:
 
 
«О, верь мне! Потом было ВСЁ!
 
 
И ЛЮБОВЬ!»
 

Сюрреалистический синдром

«В мыслях – холод. В снах – разгадка…»

 
В мыслях – холод. В снах – разгадка
Невостребованных лет.
А на памяти – заплатка —
Добросовестный обет.
 
 
Кто-то душу в стужу вынул
И встряхнул её слегка.
Незаметно, но остыла
И упала свысока.
 
 
Обратилась белой птицей
И в свою вернулась плоть.
Но успела отравиться
Вольностью – не побороть!
 
 
Вот с тех пор – и в мыслях холод,
В снах – реальности размах!
И весь мир во мне расколот
На бесстрашие и страх.
 
 
Леденяще – нестерпимый,
И предательски родной,
Как полет неповторимый
На мгновение – душой…
 

Дольмен

 
Ступала по крутым обрывам,
По тропке, выбитой в скале.
Орлы кричали мне, с надрывом,
О горькой правде, на земле.
 
 
Дождь моросил, промокло платье.
И, обреченно вдруг вздохнув,
Приняв дорогу за проклятье,
Пошла, немного отдохнув.
 
 
И путь лежал через ущелья,
Через пороги бурных рек,
Через мои стихотворенья,
Сквозь сон полу прикрытых век.
 
 
Там, вдалеке, в лесу невзрачном,
Дольмен не найденный стоял.
Он много лет, в бреду прозрачном,
Меня к себе на встречу звал.
 
 
И я пришла.
Дольмен огромный,
Зиял глубокой чернотой.
И лес, таинственный и сонный,
Вокруг возвысился стеной!
 
 
И как в почетном карауле,
Застыли древние стволы…
Да, сны меня не обманули:
ОН чёрен – помыслы чисты.
 
 
К прохладе каменной громады,
Я прикоснулась, чуть дыша.
И чувствовала, как мне рады!
В блаженстве таяла душа.
 
 
О, мир, создавший это чудо!
Ты как всегда так странно мудр!
Я поняла – кто я, откуда —
Без «Агни йог» и «Брахмапутр»…
 

Волшебная ночь

 
Последняя ночь уходящего года.
Последние звезды мерцают во мгле.
И свечи горят на старинном комоде,
И ведьма летит за окном, на метле.
 
 
В углу затемнённом, тихонечко эльфы,
Проснувшись, шуршат, расправляя банты.
И им, Домовенок, спешит комплименты,
Шептать, под покровом ночной темноты.
 
 
Проказник котенок, невиданно чинно,
С поклоном, мышонку, свой сыр отдаёт.
И веселы все, просто так, беспричинно,
И ночь волшебства, наконец, настает.
 
 
Пробили часы, мерным боем, двенадцать,
На ёлке, в углу, засияли огни.
И странные тени, в невидимом танце,
Вокруг закружились. О, кто же они?
 
 
Мы каждый в своем, счастье празднуем, мире.
И танцы другие, и песни поем.
Но все измерения в этой квартире,
Сошлись, в Новогоднюю ночь, с Волшебством.
 

Крылья

 
Однажды у девушки выросли крылья —
Смешные отростки с пушинками перьев.
Она от бессилья и в панике выла,
Смотрели врачи на неё с недоверьем —
 
 
Мол, это не мистика, а атавизмы,
Последствия иль ГМО, иль мутаций,
Что в век просвещенного, мол, атеизма,
Рогов или крыльев – не стоит бояться.
 
 
Что в практике это обыденный случай,
И что ампутация вряд ли поможет,
Вот две головы – это было бы круче…
Срезали… Но крылья росли из под кожи.
 
 
И дева со странным уродством смирилась,
И прятала крылья, сложив под одеждой,
И люди на горб удивлённо косились.
А перья росли всё сильнее, чем прежде…
 
 
Настал страшный день, называемый
СУДНЫМ.
Крушилась земля, всколыхнув океаны…
И падали в бездну деревья и люди…
И мир погибал в одночасье спонтанно…
 
 
Но девушка, крылья расправив, взлетела
Над хаосом мира, в безмерной печали.
А рядом – на сколько хватало предела,
Крылатые люди взлетали, взлетали…
 

Рождество. Святочные гадания

 
О! Какие дни и ночи!
За окном искрится снег!
Рождество опять пророчит,
Марафонский, мне, забег.
 
 
То ли РУНЫ, то ли ТАРО,
То ли КОСТИ, то ли МО,
Всё, что есть в гаданьях старых,
Предо мной опять легло.
 
 
Это словно наважденье —
Я, в святые вечера,
Начинаю восхожденье,
К пику истины добра.
 
 
Кто – то в страхе отвернется,
И, крестясь украдкой, вслед,
От гаданий отречется,
Как – причин «греховных бед».
 
 
Только я не суеверна.
Принимаю все, что жизнь,
Нам дает в пути Инферно,
Обретая стоицизм.
 
 
Если мне помогут РУНЫ,
Дав живительный совет,
Прах сомнений, если сдунут,
Окрылив на много лет,
 
 
Значит древние гаданья —
Не всегда исчадье зла.
Мира мудрого преданье,
Путеводная звезда.
 

Сказание о Ратиборе

Я больше верю сказкам и легендам

Чем свеженьким статейкам из газет…

 
Заходили два багровых солнца,
Третье выплывало из-за гор.
И устав с гиенами бороться,
Сел, рыдая, древний Ратибор.
 
 
Как всё было в прошлом мире просто:
Если ворог – с ним лицом к лицу
Бился, отправляя на погосты,
Дав отпор народу – подлецу.
 
 
После трудной, но победной сечи,
Смыв с себя и пот, и кровь врагов,
Собирал сородичей на Вече.
И молился мудрости Богов.
 
 
Годы шли на страже Росси милой,
Умножался благородный род.
Боги восхищались доброй силой
Ратибора – ведь за ним – народ.
 
 
И богатырей росли дружины.
Видя, что замена есть бойцу,
Боги Ратибору предложили
Охранять границы полосу.
 
 
Не простой границы – меж мирами,
Семь багровых солнц сияют там.
И гиены, в мир людей, веками
Сквозь пространство рвутся по пятам.
 
 
В души, проникая, тень – гиена,
Наполняла дикостью людей.
И текла отравою по венам,
Превратив в жестоких «упырей».
 
 
Ратибор в безвременьи остался,
В беспрерывной сече боевой,
И века с гиенами сражался —
Горы тел возникли за спиной.
 
 
Да гиен не становилось меньше.
Впал в отчаяние Ратибор…
Мир людей на дикости помешан…
Лился свет из-за кровавых гор….
 

«Он возник ниоткуда…»

 
Он возник ниоткуда,
Опахнув холодком.
Сгустком белого чуда,
Словно был мне знаком.
 
 
Под кустами бегоний
Рухнула в полусне…
Ледяные ладони
Щеки гладили мне.
 
 
Он шептал кто-то нежно,
Но слова не слышны —
Привидение, конечно,
Не пронзит тишины.
 
 
Я так много теряла…
Кто из тех, кто УШЁЛ,
Сквозь пространства порталов
Путь на землю нашел?..
 

«В огромном доме льется дождь…»

Под впечатлением фильма

«Сталкер» Тарковского

 
В огромном доме льется дождь,
А за окном сияет солнце.
В воде затравленно бредешь,
Боясь о кафель уколоться.
 
 
О, сколько лет или веков
Ты – пленник проклятого дома?
Дверей нет, окон и замков,
Но ты как будто вне закона —
 
 
Уйти не можешь. Липкий пот
С дождем сливается по телу.
И комнатам потерян счет,
Где даже плесень застарела.
 
 
И дождь… Кругом кромешный мрак,
Лишь шелест капель усыпляет.
И ты – последний Лунный Маг,
Который мир в себе теряет…
 

«ОН въехал в этот мир на джипе…»

 
ОН въехал в этот мир на джипе,
С проспекта – в голубое поле.
И рядом зеленели липы,
И глянец розовых магнолий.
 
 
ОН вышел, громко хлопнув дверцей,
Сминая роскошь незабудок.
Решил, не веря оглядеться —
Играет шутку с ним рассудок?!
 
 
За джипом девушка стояла.
В её глазах любовь лучилась:
– Я, с нашим сыном ожидала
Тебя. Жаль, раньше не случилось!!!
 
 
Её лицо ОН вспомнил сразу —
Когда-то в рабство её продал
В публичный дом. Ведь по заказу
Тогда мулатки были в моде…
 
 
Она жива… И их сынишка
Гоняет бабочек по полю.
И рядом мама – это слишком…
Её он исключил из «доли»,
 
 
И где она теперь – не знает…
Отца ОН запихнул в психушку.
Но… Папа маму обнимает
И что-то шепчет ей на ушко…
 
 
– Братан, ты здесь? Мы – на рыбалку! —
ОН вздрогнул – перед ним три друга…
ОН «заказал» их. Было жалко.
Но бизнес делится так туго…
 
 
Так значит не было Тех взрывов,
Ни похорон, ни некрологов!
На самом деле все – все живы
И можно жизнь исправить снова!!!
 
 
И радость захлестнула душу.
ОН обнимал жену и сына,
Родителей, друзей… И лучше
Не чувствовал себя, как ныне…
 
 
А на проспекте, сквозь сирены,
С трудом КамАЗ отодвигали,
Джип разрезая автогеном,
ЕГО кусками доставали…
 

Розовый бред

Посвящается моим друзьям поэтам ЛХО

«Розовый остров» г. Северодвинск

 
Мне снился розовый страус —
Он лихо катился на скейте,
И что-то играл на флейте —
В мелодии мнился Штраус.
 
 
А рядом, в песчаных дюнах,
Тринадцать розовых персов,
В нирвану ушли от стрессов
И мантры звучали в струнах…
 
 
А в розовом небе – чайки
В пятнашки с орлом играли,
И громко стихи читали,
Дельфинов розовых стайки.
 
 
И в этом розовом мире
Такие покой и радость…
Чтоб память о нём осталась —
Закрою глаза, по-шире…
 

Полнолуние

 
Серые тучи по небу проносятся
Рваными клочьями снов.
Ветра зловещая разноголосица
Потусторонних миров…
 
 
О, полнолуние, жуткая присказка —
С бледной ухмылкою лик.
То ли мираж, то ли выходка призрака —
Бездны пронзительный крик…
 
 
Мертвенно-белое пересечение
Лунного света и тьмы —
Как на ладони – судьбы предречение,
Что не поймём снова мы…