Текст книги "Новая Зона. Излом судьбы"

Глава 5

За сутки, которые молодые люди пробыли под землей, погода сильно изменилась. Стеной лил дождь и, судя по затянутому свинцовыми тучами небу, не обещал прекращаться. Загрязненные мусором и ветками деревьев стоки не справлялись, и Профсоюзная улица превратилась в разлившуюся речку.

Попасть под такой радиоактивный душ – удовольствие сомнительное, не хотелось напарникам облысеть. Накинув поверх шапки капюшон, Женя затянул его, чтобы не мешал обзору. Протерев очки от влаги, Василиса последовала примеру пилота.

– Ну и где Парша? – растерянно спросила Титова, покрутившись вокруг своей оси.

Вызывал сомнение тот факт, что сидит он у окна одной из квартир, высматривая молодых людей. Ушел, наверное, еще вчера, Фугаса похоронил, а Флаю сказал, что Титова и Фролов погибли. Но Женя быстро отмел эти мысли в сторону. Побоялся бы Парша своего командира, не стал бы врать. Но, может, после того, как они попрощались, Парша нарвался на вражескую пулю или на острые когти мутанта? Тогда тело не найдешь, его либо мутанты растащили на корм, либо спрятали так, что днем с огнем не сыщешь. Современная Москва вообще идеальное место, чтобы спрятать труп так, чтобы его никто не нашел. Вот так и будешь разлагаться в одной из квартир, возможно, даже кто-то пройдет в паре метров от заветной двери, ничего не заподозрив.

– Подождем, – ответил Женя. – Если в течение часа нас не заметит, у меня сигнальная ракета есть в рюкзаке.

– Ага, и привлечем ненужное внимание, – скептически ухмыльнулась Вася.

– Словно у тебя есть варианты получше, – беззлобно огрызнулся Женя.

Других предложений не было, потому так и стояли напарники, как три тополя на Плющихе. Метрах в пятидесяти поваленные ветром лежали два навеса от автобусных остановок, у одного из которых крыша чудом не разбилась. Молодые люди поднапряглись, поставили его на землю и спрятались под крышей. Но как ни повернись, из-за сильных порывов ветра дождь все равно беспощадно бил в лицо.

– Вась, – пилот схватил девушку за руку и потянул ее за собой к дороге, под прикрытие внедорожника.

Без лишних вопросов Титова проследила за Жениным взглядом, прищурилась, поправила очки, но так ничего и не заметила. Все, что находилось дальше ста метров, для нее просто кляксы. Вот такой вот он, загадочный мир близорукого человека. Не поймешь, что за двигающие тени впереди.

– Видишь? – спросил Женя.

– Очень плохо, – досадно сморщилась Титова, протирая очки в очередной раз. – Ого, – протянула она, когда наконец смогла рассмотреть три движущихся в их сторону силуэта.

Они вышли из-под арки сто четвертого дома, пошатываясь, громко смеясь и активно жестикулируя. Прошли несколько шагов, плюхнулись на скамейку и закурили. Женя поднял взгляд выше и увидел чудом сохранившуюся вывеску, которая гласила, что рядом бар. Все трое – неформалы, на всех косухи, высокие ботинки, в которые заправлены черные джинсы, банданы на головах, тяжелые цепи. Пьяные, веселые и очень счастливые незнакомцы всем своим видом давали понять: они знают – жизнь только начинается и свое место под солнцем в этом мегаполисе они точно найдут.

– А потом на Болотную площадь, – с теплотой в голосе сказала Василиса.

– Там же митинги проходят, – припомнил Фролов.

Когда Москва еще не была руинами, Женя часто слышал из уст миловидной ведущей новостей про различные митинги на площади. Поводов всегда хватало. То выборы нечестные, то налоги высокие, то коррупционеров много. Народу только дай волю и транспаранты – выйдут защищать свои права от чего угодно. А если заплатить хорошо, даже самый отчаянный гомофоб будет орать о нетолерантном отношении к однополым бракам. Не то что Женя как-то осуждал этих людей – просто не понимал. У него времени на всю эту ерунду никогда не хватало, а даже если и было бы – не пошел. Чтобы жить лучше, надо не на площади выходить, а делать что-то. На государство и наследство богатого старого прадеда он не надеялся (потому что такого не было), оттого впахивал сам как мог.

– Не только. По выходным там часто собирались разные неформалы и прочие люди с нетипичными для среднестатистического человека увлечениями. Вот от таких, как они, до юродивых.

– А это ты откуда знаешь?! – возмущенным шепотом спросил пилот.

– Ты что думаешь, я всю жизнь провела за компьютером и книгами?!

– Если честно, я даже сомневаюсь, что у тебя вообще были друзья.

– Хам, – фыркнула Василиса.

– Ладно, – примирительно произнес Фролов. – Что с этими делать? Странные они какие-то, безоружные, пьяные, как и не в Зоне. Может, члены какой-то могущественной группировки?

– Были бы они таковыми, нас бы здесь с тобой уже не было.

Тем временем один из парней открыл бутылку портвейна, того самого, который в Жениной юности был самым дешевым и носившим название «Три топора». Отхлебнув из горла, парень протянул бутылку и без того охмелевшим товарищам.

Распив за несколько минут бутылку этого божественного эликсира на троих, один из них затянул:

– «Наверно, журавли летают на Бали, а я все на мели!»

– Не прет вот! – подхватили двое.

И громко так пели, очень плохо, но от души.

– «А кто им запретит, они же не в кредит! Такое вот кино пожизненно! Зато летит душа – от воблы до ерша, ей просто ни гроша не надо».

– Стой! Ты ничего не замечаешь! – Василиса вздрогнула от догадки. – Они сухие! Такой дождь на улице, а они сухие. Мне кажется, это какая-то аномалия. Давай назовем ее Реликтом?

– О, это из «Флэша», да? – хотел пошутить Женя, вспомнив про популярный супергеройский комикс, но получил неожиданно серьезный ответ:

– Это явление или, может быть, вещь, которые сохранились как пережиток древней эпохи.

– Понятно, – досадно кивнул пилот, окончательно поняв, что юморить при Василисе бесполезно.

– Идем отсюда. – Пилот потащил девушку подальше от компании.

Перебежав на другую сторону дороги, пара остановилась за ларьком. Здесь их можно приметить из многоэтажки, но они не в поле зрения веселой молодежи.

Прежде чем показался Парша, Женя с Василисой успели послушать концерт, в короткую программу которого входили такие группы, как «Кино», «Агата Кристи», «Алиса», «Жуки», попытались парни исполнить даже популярный «Дым над водой» Deep Purple, но так как английского никто из них не знал – начали с припева и на нем же закончили.

– Выжили, – фыркнул в лицо напарникам Парша. – Или дальше станции не рискнули идти?

Василиса только было открыла рот, но ее опередил Женя:

– Мы ничего не нашли. Но у нас есть новости, веди нас на базу, разговаривать будем только с Флаем.

Пилот здраво рассудил – если артефакт действительно столь уникален и бесценен, то он может озолотить любого. Что тогда помешает Парше пристрелить напарников, забрать «Холодок» и, загнав ее подороже, дать деру. Заказчик на такой артефакт найдется быстро, а если так, уже завтра днем Парша может с одинаковым успехом купить по поддельным документам билеты и прибрести жилье в любой точке мира.

– Чет ты темнишь! А ну открывай рюкзак! Нашли же что-то! И стволы на землю положили!!! – голос Парши сорвался в истерический рев. – Никаких резких движений! Пристрелю!

Руки сталкера, выдавая волнение, предательски дрожали. Молодые люди замерли в изумлении – до того быстро изменилась ситуация. Даже если Парша хочет только припугнуть, он может перенервничать или испугается чего-нибудь, нажав спусковой крючок.

Под взглядом черного автоматного зрачка напарники сняли с плеч оружие и положили на землю. Парша тут же оттолкнул его в сторону, и трофейные стволы скрылись в глубокой луже.

– Спокойно. – Женя сделал шаг в сторону, загородив собой Василису. – Мы сейчас тебе все покажем. Оружие только опусти.

– Живо! – крикнул он и дернул рукой с автоматом, от чего сердце Жени пропустило пару ударов.

– Сейчас. – Сняв с плеч рюкзак, Женя раскрыл его, показывая содержимое Парше. – Видишь, у меня ничего нет.

– Пусть баба твоя теперь сделает то же самое!

На несколько секунд Титову одолело сомнение, но, здраво рассудив, она подчинилась. Расстегнув карабины лямок рюкзака на груди, Титова скинула его с плеч и села на корточки, расстегивая молнию. Парша, не выпуская из поля зрения Женю, подошел к девушке.

Титова подняла голову, и Фролов оторопел. Он узнал этот взгляд девушки, который увидел однажды и запомнил навсегда. Взгляд – полный ненависти, переполняющего гнева и хладнокровия. Взгляд хищника, готового выпустить свои когти и впиться ими в горло жертве.

Артефакт выдал себя теплым светом, льющимся из недр рюкзака. Василиса, засунув внутрь руку, замерла. Женя знал, что сейчас произойдет, он чувствовал неотвратимость этого, но ничего поделать не мог. И не хотел.

– Доставай! – приказал Парша.

Тонкие губы Титовой расплылись в улыбке, зрачки ее расширились, отчего и без того большие глаза теперь казались бездонными. Она была напряжена, это было заметно по выступающим через тонкую кожу мышцам на шее.

Фролов хотел закрыть глаза, понимая, что произойдет в следующую секунду, но вместо этого спокойно стоял и ждал, ощущая, как момент ожидания растягивается в бесконечность. Сколько прошло? Секунда? Две? Десять? Один час? Не важно. Здесь и сейчас понятия времени для Жени не существовало, оно было каким-то абстрактным и ненастоящим.

Раз.

До слуха Жени донесся характерный щелчок снятого с предохранителя пистолета.

Два.

Василиса почти неуловимым для взгляда и понимания движением вытаскивает из рюкзака «макаров». Рука напряжена до предела.

Три.

Моргнув, она нажимает на спусковой крючок. Затем делает второй, более прицельный, выстрел.

Четыре.

Парша дернулся, отступив на полшага назад, схватился за рану на боку. Краем сознания он успевает понять, что пришел конец, но поверить в смерть до конца времени у него не хватает. Второй выстрел – в шею – отбирает у него жизнь, а вместе с этим всякую надежду на спасение. Теплая кровь из прострелянной артерии попадает Жене на лицо, но он не шевелится, не может справиться с оцепенением.

Сталкер замертво упал на землю, а Титова, не выпуская из рук пистолета, поднялась с корточек и выпрямилась.

– Жень… – протянула она и замолчала, не найдя слов.

– Все ты правильно сделала, Вась.

В попытке стереть с лица чужую кровь пилот только размазал ее вместе с каплями дождя. Женя смотрел на труп сталкера и пытался понять, что же, смотря на тело, он ощущает. Жалость? Сострадание? Страх? Может быть, муки совести? Но нет, ничего подобного. Только чувство разочарования продолжало расти с каждым днем.

Люди все как один – похожи на Паршу. Целая Зона Парш. Паршивая Зона…

Чтобы хоть как-то прогнать эти мысли, Женя начал действовать. Он снял с трупа оружие, забрал рюкзак и вытащил коммуникатор из кармана мертвеца.

– На, – протянул он технику Василисе. – Глянь, может что-то полезное найдешь.

Экран коммуникатора оказался разбит, изображение рябило, сенсор не всегда реагировал на прикосновения, что злило Василису. Пока она разбиралась с чужим гаджетом, Женя осматривался. Реликты словно испарились, их не было ни видно, ни слышно. В метрах двадцати огненным столбом вспыхивала аномалия, шипела от попадающих на нее капель дождя и, разбрасывая огненные искры, тухла. Пилот вывел небольшую закономерность – аномалия активируется каждые двадцать пять – тридцать секунд. Эти равномерные всполохи заняли все Женины мысли, он забыл и про окружение, и про копающуюся в чужом коммуникаторе Титову. Без тяжелых мыслей он на несколько минут ощутил себя счастливым человеком, а огненные «мошки» все продолжали гипнотизировать Фролова.

– Дрянь! – выругалась Титова.

В гневе, не сумев взять себя в руки, Василиса замахнулась и бросила коммуникатор. Тот, пролетев метров семь, ударился о стену магазина и развалился на части.

– Связи нет! Какой день подряд! Ну не бывает такого, Женя! Просто не бывает! Кто-то же в Зоне отвечает за это?! Как ее, – Титова попыталась припомнить прозвище, которое слышала из уст Флая, – Виста! Точно, Виста! Вот ее и надо найти!

Лениво слушая Василису, Фролов даже не вникал в то, что она говорит, настолько мозг отталкивал всю поступающую извне информацию. Навалилась усталость, сковала тело и сознание, мысли стали вялыми, закружилась голова, и Женя ощутил, что ноги его перестали держать. Пилот попытался сделать шаг, но мир пошел кувырком. Без сил упав на асфальт, Женя порезал руку чем-то острым, скрывающимся под мутной водой. Зажмурив на секунду глаза, пилот был уже не в силах их открыть, медленно проваливаясь в дремоту. Все проблемы стали далекими и несущественными, а крушение самолета и вовсе теперь казалось какой-то глупой историей.

– Женя! – Девушка подбежала к пилоту и упала перед ним на колени. – Женя, очнись!

Залепив мощную затрещину, Вася схватила пилота за ворот куртки и попыталась его поднять. Но восемьдесят килограммов живого веса оказались ей не под силу. Емко выругавшись себе под нос, Титова отпустила своего напарника. Безвольной тряпичной куклой рухнув в лужу, Женя даже не моргнул и не подал никаких признаков жизни. Коснувшись артерии на шее, Титова ощутила мощные и частые толчки. Живой. Что-то подобное в метро она уже встречала, только тогда пси-воздействие ее напугало, а Жене же, наоборот, внушило ложное спокойствие. За короткое время Василиса оценила ситуацию. На аномалию это не похоже, иначе подействовало бы и на Паршу. Значит, мутант? Она, когда работала над заказом военных, что-то читала о мутантах, способных к ментальному контролю, только в этих отчетах никаких подробностей не было. Покрутив головой в поисках живого существа, Титова отползла, нащупав в луже автомат. Осталось надеяться лишь на то, что погружение в воду он выдержал – разбирать и чистить оружие сейчас не было ни времени, ни возможности.

– Эй! – крикнула программистка, но робкий голос утонул в шуме дождя.

И тут появилось ОНО.

У Титовой от страха быстро и очень сильно забилось сердце, отдавая в виски, в живот, в пятки, перехватило дыхание. Она попыталась сделать вдох, но отчаянно хватала ртом только капли дождя. Девушку затрясло, тело словно сковало, и в этот момент она позавидовала Жене, который не видел ЭТОГО чудовища. Онемевшие пальцы не слушались, Вася пыталась прицелиться, но автомат уводило в сторону, словно незримая рука отодвигала его от ЧУДОВИЩА. Вася сопротивлялась, но сил ей не хватало. И тогда она поняла, что прицелиться ей мешает не непослушное тело, а неведомая ей сила.

Дальше случилось что-то совсем выходящее из ряда вон: автомат вырвало из рук. Титова рефлекторно успела ухватить его за ремень, но аномальной силы хватило, чтобы утащить за собой и девушку. Василису протащило несколько метров по земле, прежде чем она выпустила оружие. Ладонь горела огнем. Выскальзывая, ремень стер тонкую кожу на ее руках.

Неудачно завалившись на бок, Вася ощутила все выбоины в асфальте. Жалеть себя времени не было, все потом, сейчас надо было побороть свой страх и защитить себя и Женю. Но принять вертикальное положение Титова не успела. Мутант сократил расстояние между собой и жертвой за считаные секунды. Он положил руку на плечо, призывая не двигаться, и склонился над Титовой.

Это был не человек, это был не мутант, не было в природе вида, способного превратиться в это чудовище. Это был Страх, его воплощение. Носа у этой твари не было, только две черные дыры, большие черно-желтые глаза и огромный – от уха до уха – рот. Когда чудовище оскалилось, Василиса заметила острые, растущие в два ряда клыки. Оно раскрыло свою ужасную пасть почти на сто тридцать градусов, и Василиса ощутила теплое дыхание с гнилым запахом.

Захлебнувшись в собственном крике, Василиса, не отдавая отчета своим действиям, рухнула на спину, тем самым спасая себя. Клыки сомкнулись в месте, где долю секунды назад была ее голова.

Перекатившись, Василиса нащупала под водой что-то холодное, потянула на себя. Предмет сопротивлялся, но у девушки в крови бурлил адреналин, а в такие моменты трудно соизмерять силу. В руках оказалась монтировка, та самая, которую выдал Флай и которую Женя крепил на рюкзаке.

В один скачок мутант снова оказался рядом, повалил поднимающуюся девушку на спину и прижал к земле. Он был легким, легче Жени и самой Василисы, балахон явно скрывал не груду мышц, а нездоровое анорексичное тело.

– Жри! – заорала Титова, выплескивая в свой крик весь страх.

Подтащив монтировку к груди, девушка ухватилась за ее концы и, прежде чем зубы чудовища успели сомкнуться на ее лице, сунула лом поперек пасти урода.

– Подавись!

Чудовище попыталось избавиться от монтировки, но Титова не дала ему этой возможности. Она, воспользовавшись замешательством мутанта, подалась вперед, скидывая его с себя. Василиса никогда не имела отличной физической подготовки, но бурлящий в крови адреналин помог девушке очутиться на ногах в одно акробатическое движение. И в этот раз она оказалась быстрей мутанта.

– Сдохни! – крикнула она, потому что ее разрывали эмоции.

Перехватив монтировку, девушка размахнулась и со всей силы ударила чудовище по голове. Оно отшатнулось; тогда, не теряя время, Василиса снова нанесла удар, в этот раз сокрушающий. Г-образная монтировка загнутым концом пробила кость и вошла в висок. Выдернув ее вместе с мясом, Титова снова подняла монтировку и снова ударила по лицу, а потом еще раз, и еще. Даже когда безобразная морда твари превратилась в месиво, Василиса не могла остановиться. Она хотела забыть эту морду, но, смотря на остатки лысой головы, на этот фарш из костей, мозгового вещества, крови и мяса, она все равно явно видела острые клыки и ужасающую улыбку.

В чувства ее вернул пришедший в себя Женя. Он перехватил руку, занесенную для очередного удара, вырвал из цепких пальцев монтировку, отбросив ту в сторону, и прижал Васю к себе. Она тряслась и скулила что-то под нос, но Фролов в девичьем вое не мог разобрать ни слова. Ему тоже пришлось не сладко. Мутант, взяв его тело и разум под контроль, заставил вспомнить все, что он так долго и старательно прятал в закоулках памяти. У каждого человека есть запертый сейф с воспоминаниями, от которого и избавиться нельзя, и забыть про него невозможно. Только мы его стараемся никогда не открывать и код от него никому не говорим, храним в секрете и сами стараемся его не вспоминать. Но эта тварь смогла подобрать код к замку, заставив вспомнить то, что мешало долгое время Жене двигаться вперед.

– Все хорошо, – сказал Женя, и Василиса неожиданно успокоилась, будто поверив в эти слова. Утерев слезы, она отступила назад.

– Черт возьми.

Женя с силой провел ладонями по своему лицу, зажмурил глаза, но когда их открыл, ничего не изменилось. Ему не показалось да и не могло показаться. Девушка, еще не в силах взять контроль над голосовыми связками, вопросительно посмотрела на пилота.

Наполовину скрытые под вязаной шапкой волосы Титовой непослушными серебряными прядями спадали на плечи. Робко протянув руку, Женя стащил головной убор с Василисы и потерял дар речи. Титова была полностью седая.

– Что?! – перепугалась она. – Что случилось?!

Нежно взяв в руки прядь, Женя показал девушке ее волосы. Ожидая любую, даже самую непредсказуемую реакцию, пилот особенно удивился, когда Василиса приняла это с завидным спокойствием.

– Все могло быть хуже, – сказала она, забирая из Жениных рук шапку. – Оно могло нас убить. Давай уйдем отсюда и решим, что будем делать дальше. Ведь оба наших проводника мертвы.

Укрытие им необходимо. Во-первых, проверить оружие, которое могло не выдержать погружения в грязную воду, во-вторых, необходимо решить, как действовать дальше.

Одной своей рукой Василиса придерживала другую, у нее они очень тряслись, пилот же зажимал ладонью кулак левой руки, потом что тот кровоточил. При падении он порезался бутылочным осколком. Но друг другу никто не жаловался, шли, сосредоточившись на окружающей обстановке. Свернув на улицу Миклухо-Маклая, наугад зашли в подъезд многоэтажки. Звук дождя внутри слышался приглушенно, и после монотонного шума стало даже непривычно. Все двери на первом этаже оказались запертыми, только на третьем нашли слабый замок. Церемониться никто не стал, выбили его выстрелом из «макарова». Жалобно заскрипев, дверь медленно, словно нехотя, впустила нежданных гостей в квартиру.

Пройдя в комнату, молодые люди осмотрелись и сильно удивились. Они ожидали, что за дешевой и хлипкой дверью окажется квартира, не знающая ремонта еще с восьмидесятых, но оба ошиблись. Натяжной потолок, дорогая люстра, плоский телевизор на стене, кожаный диван, стеклянный столик, покрытый слоем пыли, на нем дорогой ноутбук одной небезызвестной американской корпорации. Одна из стен была увешана фотографиями. Взгляд девушки остановился именно на них. Сейчас мало кто печатает фотографии, а тем более уж вешает их на стену. Все давно привыкли к цифровым носителям. Не надо теперь идти и проявлять пленку, ждать несколько дней, чтобы получить заветные тридцать шесть фотокарточек, в качестве которых никто не уверен. Василиса это время застала и до сих пор помнит, как отец отдавал небольшой пластиковый тубус с пленкой, а мать любя подписывала фото и бережно вставляла их в альбом. Это была целая эпоха, которая ушла безвозвратно. Сейчас, конечно, лучше, ведь можно сделать больше двух сотен фотографий за вечер, обработать их, перекинуть на накопитель или в «облако» и иметь доступ к ним в любом месте, в любое время и с любого гаджета. Но такие фотографии потеряли главное – душевность и теплоту. Ведь раньше испортить кадр было непозволительной роскошью. Вася невольно улыбнулась, вспоминая, как отец заставлял ее с братом сидеть и не ерзать, чтобы не запороть кадр. Пожалуй, Василиса была из того последнего поколения, чьи детские фотографии были сделаны не на смартфон.

По фотографиям на стене Титова не смогла определить хозяев. Вот на одном девушка в белом свадебном платье, рядом висит фото, на котором запечатлена пожилая пара, держащаяся за руки. Множество самых разных людей, но больше всего на фотографиях было той самой девушки в платье: где-то она стояла на фоне моря, где-то с мужчиной на фоне Пизанской башни. Может, это дочка хозяев квартиры, может, сама хозяйка. Едва ли чужая судьба имеет сейчас для Василисы большое значение, но на время это заняло ее мысли.

– На кухне никаких аномалий, – доложил Женя. Вася даже не заметила, когда тот покинул комнату.

– Хорошо, – ответила она и замерла напротив большого напольного зеркала. – Господи…

Теперь, когда она успокоилась и вновь вернула себе возможность ясно мыслить, Титова в полной мере осознала, что с ней случилось. Стерев рукавом слой пыли с зеркала, она приблизила к нему лицо. Впервые за последние дни у Василисы появилась возможность взглянуть на себя со стороны. И она испугалась человека, смотрящего на нее в отражении. Шрам проходил через висок и щеку, его было заметно сильней, чем хотелось бы самой Василисе. Стащив шапку, Титова поправила седую прядь волос. Они выглядели серебряными и здоровыми, будто только что девушка сделала дорогую окраску. До этого дня она считала, что поседеть за несколько минут невозможно и это дешевый эффект в некоторых фильмах. Ведь все это простая биология. От стресса случается спазм кровеносных сосудов, от чего луковица волоса больше не получает питания и меланин прекращает поступать, вследствие чего и растут седые волосы. Все просто и понятно, но только не в Зоне. Какие еще изменения могли коснуться ее организма? Титова подумала, что хватит ей уже проблем со здоровьем.

Сняв очки, девушка потерла глаза и снова посмотрела в зеркало, но в этот раз на отражение Жени, стоящего в нескольких метрах за ее спиной. Цвет его лица приобрел совсем нездоровый, почти землистый оттенок, глаза стали безжизненными, пустыми, словно вся жизнь из пилота ушла. Многодневная щетина уже превратилась в бородку, но на удивление не портила лица молодого человека, а добавляла какого-то шарма. Такие мужчины, как правило, разбивают сердца женщинам. А ждет ли кто-то Женю там, за Периметром? Ищет ли его кто-то, переживает за него? Может, не спит ночами и предпринимает бессмысленные попытки спасти его? Титова только что в полной мере осознала, что ничего не знает о пилоте.

– Что ты увидел? – нарушила молчание девушка.

– Ты о чем? – нахмурился пилот.

Он наблюдал за эмоциями Василисы через отражение. Так же как и Титова ловила любые изменения в лице Жени. И по взгляду было заметно – вопрос Фролов понял.

– Что ты увидел, когда мутант взял тебя под пси-контроль? – тоном, требующим ответа, повторила Вася.

– Не помню, – соврал Фролов и отвернулся.

Ложь Женя не любил, считал, что если человек имеет возможность говорить правду, то тогда он может назвать себя свободным. Но что сказать Титовой – не знал. Слишком все было личным и тяжелым.

Мягко подойдя к пилоту, девушка взяла его за руку и посмотрела в глаза. Прямо в душу заглянула.

– Что тебя так сильно испугало?

Впервые за все проведенное вместе время Фролов увидел в Титовой человека, способного сопереживать и заботиться. Заметил то, что должно быть заложено в женщине на генетическом уровне, – сочувствие. За эти дни им пришлось пережить вместе столько, сколько люди не переживают за десятки лет, но даже до полусмерти перепуганная Василиса не знала понятия слова «сдаться». Она бежала, стреляла, если надо – убивала, принимала роковые решения, но ни разу за все время не проявила сочувствия. Ни к себе, ни к Жене, оказавшимся здесь в большей степени из-за нее, ни к тем, чьи жизни отбирала. Хладнокровие, вот чего он боялся в Титовой. Она дралась беспощадно, людей за людей не считала, для нее они были так, препятствием, все ее поступки имели только голый расчет, не приправленный чувствами. Женя понимал, что во многом благодаря этому они до сих пор живы.

Фролов понял самую большую разницу между ними. Если Василиса убивала, то она просто искореняла препятствие для себя. Женя, целясь во врага, в первую очередь видел в нем человека. Пусть плохого, пусть морального урода, но человека – со своими мечтами, страхами и мыслями.

Может, человеческая жизнь не превыше всего? А что тогда выше? Деньги? За них можно купить и жизнь, и смерть. Только чужую, со своей это не всегда работает как надо. За них даже любовь можно купить – Женя не имел сомнений. За деньги нельзя купить только смысл жизни. Если ты, конечно, обрел его, ведь многие довольствуются маленькими целями. Прямо-таки целишками, а не смыслом. Наверное, Василисе хорошо. Она словно знает всему причину и следствие, с юного возраста она знала, чего хотела от жизни, и напролом к этому шла. Девяносто пять процентов сломались бы, а она нет. Наверняка ей умирать страшней, когда есть что терять. А Фролову-то чего бояться? Чтобы появился страх, нужно смысл либо иметь, либо даже не думать о его существовании. А если задуматься об этом – то пиши пропало. В мирной жизни в лучшем случае станешь подлецом. Принципиальным и умелым. А на войне, да хоть в Зоне – сгинешь. Бесславно и тихо.

– Женя, с тобой все хорошо?

Голос Василисы вырвал из мыслей и вернул пилота в реальность. Быстро улыбнувшись растерявшейся девушке, молодой человек кивнул.

– Все хорошо, Вась, – он неловким движением похлопал девушку по плечу.

– Расскажи, уверяю, станет легче. Я по себе знаю. Ты когда на Болотах дал мне возможность выговориться, словно гора с плеч упала.

– Присядь, – попросил Женя девушку, указав ей на кожаный диван.

Девушка осторожно села, но слой пыли взметнулся с кожи вверх. Рефлекторно поморщившись, Василиса потерла нос рукавом и аккуратно облокотилась на мягкую спинку.

Заслонив шкафом, располагающимся в коридоре, входную дверь, пилот вернулся в комнату и сел на пол, положив перед собой автомат. Следовало почистить ствол. Хоть до этого дня дело он имел только с российским оружием, но единожды сдав нормативы на разборку и сборку родного «калашникова», с немецким оружием проблем не должно было возникнуть. Разбирая «хэклер и кох», Женя краем глаза поглядывал на Василису, которая, положив руки на колени, сидела и не двигалась, давая Жене время собраться.

Мужчинам всегда трудней раскрыть свою душу, особенно перед женщиной, особенно перед сильной женщиной, а Василиса, без сомнения, таковой являлась. Как бы странно ни звучало, именно в силе состоит слабость человека, потому как таким людям необходимо держать свое лицо: не сдаваться, не плакать, не бояться, не просить о помощи. До тех пор, пока он сам не сломается. А мудрая Василиса именно этого и боялась, потому приглашала Женю на серьезный разговор, который может состояться только между двумя психологически зрелыми людьми.

Ухмыльнувшись своим мыслям, Женя уставился на разобранный автомат и дерганым движением руки расстегнул куртку.

– Понимаешь, Вась, жизнь каждого из нас – это череда находок и потерь. – Пилот уселся по-турецки и наконец поднял взгляд. – Все мы кого-то теряем, кого-то узнаем, по-своему любим и по-своему ненавидим. Раньше я думал, что счастлив тот, кто постоянно находит. С годами понял, что счастье в способности сохранить то, что мы уже имеем. У меня никогда это не получалось. Все, кого я любил, кем я дорожил, ради кого жил, – уходили. Говорят, человек умирает столько раз, сколько он теряет дорогих ему людей. Я похоронил сначала родителей, затем брата, через полгода погиб лучший друг. Но самое ужасное было в том, что моя-то жизнь продолжалась. И необходимо было найти в себе силы, чтобы жить, а не просто существовать.

Женя замолчал, тяжело сглотнул вязкую слюну, ненадолго закрыл глаза, но и этих секунд хватило, чтобы ярко увидеть лица тех, кто больше не с ним. И ведь каждая смерть какая-то несуразная, люди не могут так глупо уходить. Отец, отличный пловец и здоровый мужчина, утонул, мать через год выпала из окна десятого этажа. Младший брат ушел из жизни от передозировки. В смерти брата Фролов винил только себя, ведь после гибели родителей вся ответственность за Игоря легла на его еще не окрепшие плечи. Фролову тогда было всего семнадцать, и ему казалось, что все самое лучшее впереди. А как оказалось, лимит на счастье он исчерпал. Следующие пять лет были самыми тяжелыми для него.

– Но ты знаешь, – Женя неожиданно улыбнулся, – время шло. Нет, сначала оно тянулось, как резина, а потом побежало. Я прошел через все круги ада, прежде чем смог начать новую жизнь и найти смысл, который оказался в небе. Я не хочу и не буду говорить о том, что я пережил за эти годы. Со временем я заставил себя спрятать внутри все, что мешало мне двигаться дальше. Очень глубоко, чтобы даже в самые тяжелые дни не вспоминать. Это очень сложно – хранить в себе любовь к людям, но не позволять вспоминать их лица.

По Жениной щеке стекла скупая мужская слеза, которую он стер быстрым движением. Василиса оторопела, сползла с дивана и села рядом на пол, чтобы Женя не смотрел на нее снизу вверх.