Текст книги "Прелат"

Священник перекрестился.

– Это поход в пасть самого сатаны! – воскликнул он. – Я чудом избежал смерти, когда эти твари напали на Сен-Филиппе!

– Да, вы правы. Но у нас нет выбора. Если индейцы поймут, что я – не Бог… Догадайтесь, что произойдёт.

Отец Николас снова перекрестился.

– Господи Иисусе!

Рене живо представил, как индейцы изощрённым способом умертвляют его, профессора и дона Рамиреса.

– Конечно, Фернандо, экспедиция продолжается. Но карта потеряна… Я её помню лишь приблизительно.

– О, дорогой друг, это не важно. Насколько мне стало известно при посредничестве отца Николаса, недалеко от селения есть гора, через которую ведут тайные ходы прямо к Золотому городу.

– И вы знаете, как через них пройти?! – удивился идальго.

– Нет. Но есть жрец, который совершает в пещерах горы ритуальные обряды – приносит жертвы богине Чималькан[115]115
  Прекрасная змея.


[Закрыть]. Он получил знания от своих предков и знает путь через подземные лабиринты.

Рене задумался: всё складывалось неплохо, за исключением того, что весь отряд наёмников погиб.

– Профессор, вы не боитесь идти в Золотой город после того, что случилось у подножия «Огнедышащего Змея»? – напрямик спросил Рене.

– Боюсь. Ещё как боюсь… – профессор вздохнул. – Но я не теряю надежды. С нами пойдёт отряд индейцев.

– Им можно доверять?

– Конечно, Рене. Их же поведу я! А я – Бог!

Рене подумал: «Пожалуй, профессор слишком вошёл в роль божества, и чем всё закончится, неизвестно».

Выдержав некоторую паузу, идальго всё же решил задать отцу Николасу вопрос, который не давал ему покоя с тех пор, как он ступил на землю Венесуэлы.

– Отец Николас, а всё же – что случилось с доном Барбалесом?

– Будь он проклят! – с жаром воскликнул священник, не удержавшись от захлестнувших его эмоций. – Господи, прости меня за сии слова! Он бросил крепость на растерзание демонов, а сам бежал на каравелле!

Рене кивнул, проявив при этом завидное спокойствие.

– Я так и думал…

Глава 11

Через несколько дней, когда дон Рамирес почти оправился от полученных ран, экспедиция, на сей раз возглавляемая профессором или По-Фа, как его называли индейцы и благоговейно падали ниц перед живым Богом, отправилась в сторону Золотого города.

По-Фа восседал на носилках, которые, взвалив на плечи, несли четыре крепких молодых индейца, жёны Бога также следовали вслед за процессией.

Рене и дон Рамирес, вооружённые до зубов, – идальго вновь надел свой любимый пояс с метательными ножами и верным мечом, – с серьёзным видом шествовали рядом с носилками По-Фа. Идальго краешком глаза поглядывал на профессора, вальяжно развалившегося на носилках, и думал о том, как порой жизнь принимает непредсказуемые обороты. Теперь экспедицию возглавлял профессор, ещё недавно торговавший в Испании лионскими тканями! Это был поистине поворот судьбы, да ещё и какой!

Мало того, профессор обращался к Рене и дону Рамиресу не иначе как: дорогой друг! Какая гордыня и самонадеянность! Но командор, страстно желавший добраться до древнего золота индейцев, стерпел сию вольность со стороны учёного мужа, беря во внимание то, что он всё-таки обязан новоявленному Богу жизнью. Ему также придавал уверенность в успехе предстоящего предприятия отряд из пятидесяти индейцев, вооружённых копьями и охотничьими ножами, беспрекословно следовавший за своим божеством.

Процессия, возглавляемая По-Фа, достигла горы, в которой, по преданию, обитала богиня Чималькан. К её подножию, недалеко от входа в подземный лабиринт, прилепился небольшой храм, из которого вышел жрец, разрисованный странными знаками, в пышном головном уборе из перьев дивной красоты, вознёс руки к небу и что-то громко прокричал. Индейцы-воины, следовавшие за По-Фа, упали ниц.

– Отец Николас, – шепотом обратился Рене к священнику, следовавшему всё это время около божества, профессора. – Что он говорит?

– Призывает Бога Солнца, дабы тот помог пройти через лабиринт… – пояснил он. – Язычники… Что с них взять?

– Странно, целесообразнее было бы обратиться к демону тьмы, если они таковому поклоняются.

Священник кивнул.

– Подождите… вот он опять что-то говорит… Кажется, теперь он призывает бога Шибальба. Этот бог властвует над подземным миром…

– А… По крайней мере это уже кое-что… – прошептал Рене.

– Не богохульствуйте, идальго! – возмутился отец Николас. – Лучше сотворите молитву Господу нашему Иисусу Христу!

Рене решил последовать совету священника и несколько раз перекрестился, прежде чем спуститься в мир, где господствует Шибальба.

* * *

Царство Шибальба выглядело отнюдь неприветливо. Узкие лабиринты уходили в глубь горы, и лишь один человек – жрец – ориентировался в этом подземном царстве. По-Фа покинул носилки и теперь шёл вслед за жрецом в окружении своих жён, Рене, командора и священника. Женщины несли факелы, освещая ими извилистые проходы…

Рене ощутил запах воды, действительно, вскоре «экспедиция», если таковой её можно назвать, вышла к огромному подземному озеру. Жрец сделал жест рукой, который, по всей видимости, означал – СТОЙТЕ! И один, неся в правой руке факел, он последовал вперёд. Неожиданно из сумрака появились очертания жертвенного камня, где жрец, по обыкновению, совершал необходимые ритуалы в честь богини Чималькан. Затем он воткнул факел в специальную подставку, высеченную в камне. В мерцающем свете Рене увидел богиню Чималькан – огромную змею с блестящими глазами…

Неожиданно По-Фа, позабыв осторожность и всякие нормы приличия, рванулся вперёд, прямо к статуе Чималькан.

Жрец оцепенел от страха, когда новоявленный Бог бесстрашно осветил факелом змеиный лик Чималькан. Он издал крик… По-Фа обернулся: лицо его выражало радость, словно у ребёнка при виде долгожданной игрушки.

– Изумруды! – воскликнул он. – Это настоящие изумруды!

По-Фа выхватил из-за ножен кинжал и с остервенением начал выковыривать правый змеиный глаз. Жрец, объятый животным ужасом, что-то пытался объяснить и постоянно указывал жестами на подземное озеро. Но По-Фа продолжал выковыривать изумруд.

– Жрец говорит, что придёт Чималькан и покарает их всех. Она появляется из озера… – прокомментировал священник.

– Выдумки! Эти язычники горазды на всякие сказки.

Рене замер и прислушался, он заметил, как по озеру пронеслась едва заметная рябь.

– Я бы не стал искушать судьбу. Кто знает, что таится в сих тёмных водах… – многозначительно заметил он и решительно направился к профессору. Но тот ни на кого не реагировал.

– Профессор! Опомнитесь! Что вы делаете?! Вы же – Бог!

Фернандо замер, не понимая, что от него хотят. Немного постоял и наконец опомнился… Оглядевшись, он заметил на лицах индейцев, в том числе и его жён, выражение неподдельного страха.

– Кажется, я сделал что-то не так… – растерянно сказал он, обращаясь к идальго.

– Жадность и тяга к драгоценным камням вас когда-нибудь погубят, – спокойно заметил Рене. – Скажите же что-нибудь вашей пастве. Она весьма удивлена вашим недостойным поведением.

По-Фа подошёл к жертвенному камню, театрально раскинул руки и возопил:

– О, великая Чималькан! Прости меня! Ты заслуживаешь прекрасные глаза! Я добуду драгоценные камни в Золотом городе, и они украсят твой лик!

Священник быстро переводил за По-Фа. Индейцы облегчённо вздохнули; женщины заулыбались, оценив щедрость своего божественного супруга…

В этот самый момент всеобщего восторга и религиозного экстаза из тёмных вод озера появилась длинная шея, увенчанная змеиной головой. По-Фа, оцепенев от страха, так и остался стоять с распростёртыми руками, открыв рот.

Чималькан осмотрелась, словно примериваясь, кого бы прихватить с собой в царство Шибальба.

Рене машинально обнажил меч; командор выставил вперёд алебарду; индейцы же пали ниц перед богиней Чималькан, побросав зажженные факелы. Священник начал судорожно креститься, призывая Господа и Деву Марию защитить его. Жрец попытался бежать, но не успел… Чималькан выпустила раздвоенный язык, издала шипение и открыла пасть, обнажив ядовитые клыки…

Подземелье огласил крик – водяная змея впилась в голову жреца. Он пытался освободиться, его члены бились в предсмертных судорогах, но божественный яд был слишком силён, и вскоре жрец затих.

Присутствующих объял животный страх. Рене почувствовал, как «сердце упало вниз живота» и начало учащённо пульсировать. Отец Николас – как из него потекло… Командор оцепенел от этого зрелища: ему хотелось вернуться на «Святую Изабеллу» и поскорее покинуть эту дикую Венесуэлу…

Раздался плеск воды, змея скрылась с добычей в пучинах озера. Рене обдало мириадами брызг – сие привело его в чувство.

Один из индейцев, за спиной которого висела корзина, наполненная титаниусом, не выдержал: схватил близлежащий факел и со всех ног бросился назад по извилистому подземному проходу, желая поскорее покинуть сие страшное место.

Рене проводил его взглядом: нельзя осуждать человека, пусть даже дикаря, за то, что он желает выжить. Через некоторое время в подземном тоннеле раздался сильный удар, гул достиг подземного озера – его воды всколыхнулись… Земля под ногами задрожала… Среди индейцев началась паника, они кричали, указывая на По-Фа, словно обвиняли его в чём-то.

Рене и командору было ясно и без перевода священника: дикари обвиняли По-Фа в том, что он посягнул на священную статую Чималькан. Богиня разгневалась, убила жреца, и теперь им всем грозит смерть.

Несколько индейцев, выставив копья, начали наступать на профессора, он не на шутку испугался.

– Что вы делаете?! Я же – ваш Бог! – пытался он воззвать к их разуму.

Рене и командор понимали, что силы их неравны, – индейцев большинство, и те могут отправить их на корм Чималькан.

Неожиданно женщины окружили своего божественного супруга, выставив вперёд ножи, отчаянно крича…

– Они убьют каждого, кто приблизится к По-Фа, – пояснил отец Николас. – Женщины призывают своих соплеменников продолжить путь в Золотой город… Но те говорят, что гибель жреца – дурное предзнаменование. Чёрного Лиса не победить – он слуга Шибальба.

– Вероятно, индейцы правы: нам стоит вернуться, – заметил командор.

Рене не знал, что делать: впереди его ждала неизвестность, а может быть, и смерть, но он не мог повернуть назад… Ибо это было бы нарушением договора с Энереем.

Гора содрогнулась… Индейцы обезумели от страха и бросились бежать, пытаясь выбраться на свободу из царства Шибальба.

Не успели они скрыться в тоннеле, как вновь раздался гул, земля задрожала, сверху посыпались камни… Рене и командор едва увернулись от увесистой глыбы.

– Надо идти вперёд. Путь назад отрезан навсегда. У нас нет выбора, командор, – констатировал идальго, переведя дух.

– Увы, но вы правы…

Отец Николас перекрестился.

– Говорил я вам, что сами, добровольно идёте в пасть Сатаны!

Рене и командор промолчали – по сути своей священник был прав. По-Фа так и стоял в окружении своих верных жён-телохранительниц. Его «божественный» взгляд выражал совершенную растерянность и неподдельный страх. Рене подумал: «Самодовольство новоявленного Бога как рукой сняло…»

– Профессор, мы решили двигаться вперёд.

По-Фа встрепенулся.

– Да, да, командор! Только вперёд… Но кто будет проводником? – поинтересовался профессор и виновато посмотрел на своих спутников.

– Вы, дорогой По-Фа. Или вы уже – простой смертный? – съязвил не без удовольствия священник.

Фернандо весь взмок от волнения.

– Я?.. Ну что вы, право… Вы же знаете, что я был вынужден стать Богом по воле обстоятельств… Откуда я знаю, куда идти, – тут вон сколько проходов…

– Вас никто не винит в том, что вы подыгрывали дикарям. Но зачем было ковырять глаз Чималькан?! – не удержавшись, разъярился Рене.

Женщины почувствовали в словах испанца угрозу и ещё плотнее обступили своего мужа. Командор, заметив их поведение, был готов рассмеяться, хотя в данном случае сие было бы вовсе не уместно.

– Я… я… – мямлил профессор, – не удержался…

Рене и командор переглянулись.

– Я пойду первым, – сказал Рене. – Надеюсь на своё чутьё. Надо наполнить водой кожаные бурдюки…

От последних слов По-Фа буквально подпрыгнул и ретировался, спрятавшись за женщинами. Рене взял один из брошенных бурдюков и решительно направился к озеру, надеясь на то, что Чималькан насытилась полученной добычей.

Затем они двинулись в путь. Рене наугад вошёл в один из четырёх тоннелей, освещая его факелом. Идальго двигался вперёд по узкому тоннелю, остальные следовали за ним. Царило полное безмолвие. По-Фа чувствовал себя виноватым и надеялся только на защиту своих жён. Он старался не думать о том, как они доберутся до Золотого города и доберутся ли вообще?.. А может, сгинут в этих бесконечных подземельях? Но эти мысли преследовали… Профессору стало не по себе: он вспомнил Испанию, свою торговую палатку, где он бойко, на все лады расхваливал французские ткани, испанских женщин – а они чудо как хороши, не то, что эти дикарки… Суждено ли ему вернуться в Мадрид? Или в родную Сигуэнсу? Профессор тяжело вздохнул, тем более что хотелось пить…

– Я устал, – наконец признался Фернандо.

Рене остановился.

– Давайте пройдём немного вперёд, возможно, там будет место для привала.

И он не ошибся – впереди перед их взором открылось свободное пространство, напоминающее усыпальницу, вдоль стен которой стояли высушенные мумии то ли жрецов, то ли вождей.

Командора передёрнуло от сего зрелища. Отец Николас перекрестился. По-Фа же, несмотря на свою усталость, проявил живой интерес к мумифицированным останкам.

– Профессор, умоляю вас: только ничего не трогайте, – взмолился командор и отпил воды из бурдюка.

Но профессор не слышал его слов, он был полностью поглощён своей находкой: в нише около одной из мумий он заметил некие свитки…

– Что это? – удивился он и тотчас схватил несколько свитков, стряхнул с них пыль веков и засунул их за кирасу. – Пригодятся, потом разберусь, – решил он и продолжил свой путь вдоль стены…

Профессор с неподдельным интересом продолжал разглядывать мумии и не заметил, как наступил на небольшой выступ, едва различимый на каменном полу…

Раздался металлический скрежет… Рене, командор, священник, женщины да и сам профессор вздрогнули…

– Неужели Шибальба? – предположил Рене, пытаясь побороть страх, перевести всё в шутку и тем самым отвлечь своих спутников от тягостных мыслей.

Не успел он это сказать, как огромные каменные глыбы рухнули сверху и перекрыли проходы. «Экспедиция», а вернее, те, кто уцелел, оказались запертыми в ловушке: тоннель, ведущий вперёд, а также назад, был заперт хитроумными приспособлениями.

– Профессор! – взревел командор и схватился за меч. – Опять ваши проделки?!

Женщины тотчас, почувствовав опасность, плотным кольцом обступили своего мужа.

– Я здесь ни при чём! Поверьте мне! – оправдывался профессор. – Я ничего не трогал…

– Неужели? – изумился Рене. – А что это вы прячете за кирасой?

Край древнего свитка предательски виднелся из-за кирасы профессора.

– А… это… – спохватился он. – Не знаю, они тут лежали, в нише. Я только-то и взял несколько свитков. Как они могли повлиять на механизм?

– Вероятнее всего, вы наступили на плиту, под которой таился механизм. Затем он пришёл в движение. Последствия же очень просты – мы замурованы заживо, – констатировал командор.

– Боже правый! – воскликнул священник. – Отчего ты не помог нам?

– Вероятно, он вас не услышал, – съёрничал командор.

– Не смейте! Не смейте так говорить! – взвизгнул отец Николас. – Вы все здесь – богохульники!

– Да, один лишь вы – верный христианин, – мрачно заметил Рене. – Что будем делать? Молиться? Или перед этим перережем друг друга?

Профессор покрылся холодным потом.

– Из любой ситуации есть выход… – едва слышно сказал он.

– И какой же, позвольте спросить? – воскликнули Рене и командор почти одновременно, едва сдерживаясь, дабы не прирезать своего чрезмерно любопытного друга.

Профессор, пыхтя и волнуясь, развязал верхние ремни кирасы, злополучные свитки посыпались на пол. Он запустил руку за пазуху и извлёк оттуда небольшой флакон, закрытый плотной крышкой.

– Вот! – уже громче сказал он и протянул флакон командору.

– Что это – женские духи? – съёрничал тот.

– Нет, что вы! Это эликсир, придающий силы!

Рене выразил крайнее удивление:

– Так-так! Поразительно! Теперь мне понятно, каким образом вы смогли вознестись на дерево! Это эликсир маркизы де Монтей!

– Почти… Если вы помните, тот флакон… Словом, он опустел ещё в монастыре Шоле… А я нашёл древнееврейский рецепт и изготовил такой же… Или почти такой же…

Рене взял флакон из рук профессора и покрутил его.

– Нет, эликсир нас не спасёт: его слишком мало, на всех не хватит… А каменные плиты – слишком мощные. Я же предлагаю другой выход.

Командор и профессор замерли в ожидании, отец Николас же молился и не прислушивался к разговору.

– Командор, помните встречу с вампирами?

Дон Рамирес вздрогнул от такого вопроса.

– Да, конечно. А при чём здесь это? – удивился он.

– Я оказал услугу прелестной молодой вампирше по имени Ванесса. Она же подарила мне нечто и обещала помощь, если таковая мне когда-нибудь понадобится, – признался идальго и снял с шеи ожерелье из розового золота.

– Идальго, вы хотите сказать, что эта безделушка – подарок вампирши? – недоумевал командор.

– Да, он откроет нам проход в Серый мир.

Командор и профессор переглянулись.

– Не может быть! Это – бред! – воскликнул командор.

– Возможно, вы правы, дон Рамирес. Но, думаю, стоит попробовать: всё равно другого выхода нет. Либо мы отправляемся в мир вампиров и взываем к их милости, либо умираем здесь медленной мучительной смертью. Выбирайте.

– Действуйте, идальго… Вы уже один раз спасли мне жизнь, я вам верю.

– И я тоже! – поддакнул профессор.

Отец Николас продолжал молиться…

Рене, командор и профессор переглянулись и дружно воззрились на священника.

– Не стоит ничего говорить отцу Николасу, – предложил командор. – Он нас не поймёт. Я почти уверен, что он предпочтёт умереть здесь, нежели отправиться с нами к вампирам.

– Он всё испортит… – промямлил профессор.

Рене злобно взглянул на своего друга.

– Фернандо, или как там вас – По-Фа! Вы бы лучше помолчали! По вашей вине мы сидим здесь замурованные со всех сторон!

Женщины что-то выкрикнули в ответ Рене. Он не понял: чего именно хотят дикарки? Священник же пребывал в религиозном экстазе и не мог ничего перевести, вероятнее всего, женщин возмутил дерзкий тон простого смертного.

– Итак, приступим. Я не знаю, что произойдёт после того, как я разломлю ожерелье… лучше держаться рядом друг с другом.

Идальго не пришлось повторять дважды: профессор буквально подбежал к нему, и откуда столько прыти взялось?! Женщины, видя такое дело, также обступили Рене.

Командор, и так стоявший рядом с идальго, предпринял попытку обратиться к отцу Николасу, но тот ничего не слышал.

– Что делать, идальго? Бросить его здесь – всё-таки не по-христиански, – с сомнением сказал он.

Рене огляделся и заметил на земляном полу небольшой камень, поднял его и решительно подошёл к священнику.

– Святой отец, вы вынуждаете меня применять силу, – в последний раз предупредил он.

Внезапно отец Николас очнулся.

– Дьяволы! Дьяволы! Вы все – дьяволы! Будь проклят тот день, когда я ступил на эту богом проклятую землю! Здесь всё следует предать огню!

Рене не стал возражать священнику – сие было бы бесполезным. Он просто покрепче сжал камень в правой руке и со всего размаха ударил им святого отца по голове – тот обмяк и упал как подкошенный.

– Вот и всё… Правда, на некоторое время мы останемся без переводчика. Но сие не страшно, мы прекрасно общались с Ванессой без посредников.

При упоминании вампиров дону Рамиресу снова стало не по себе. Он молча подошёл к отцу Николасу, оглоушенному ударом, и поднял его, стараясь удержать…

– Приступайте, идальго. Наконец мы все в сборе.

Рене окинул командора и профессора взглядом.

– Вы уверены?

– Да! – сказал профессор. – Лучше отправиться к вампирам, чем умереть здесь от голода.

– Наше решение окончательное… – подтвердил командор, с трудом удерживая священника.

– Что ж… Да поможет нам Господь! – воскликнул Рене, правда, сомневаясь: может ли он рассчитывать на его помощь – ведь в этом таинственном деле замешаны тёмные силы…

Он обхватил руками ожерелье с двух сторон, так, словно хотел перегнуть пополам металлическую кочергу, но оно поддалось легко, распавшись на две равные части. Внутри его нечто засеребрилось, из разломов посыпались небольшие блестящие искры, затем всю компанию окутал плотный молочный туман.

– Что это? – удивился профессор. – Ожерелье вашей подружки вызывает непогоду?

– Откуда мне знать?! – воскликнул Рене. – Я что, каждый день путешествую в Серый мир и обратно?!

– Чёрт побери! Я так и знал – это просто уловка вампиров! – разъярился командор и тряхнул священника, так и не пришедшего в сознание.

Единственными, кто сохранял спокойствие, по крайней мере хотя бы внешнее, были женщины. Они с готовностью последовали бы за своим повелителем хоть на край света.