Текст книги "Меровинги. Король Австразии"

Морвакс немедленно опустил подушку и бережно накрыл отца меховым одеялом. Теодорих догадался, что продолжать беседу придется уже с самим Морваксом. И не ошибся. Будущий дефенсор жестом пригласил гостей к столу, на котором стараниями знакомой уже женщины, заголосившей при их появлении в селении, были выставлены три чаши с ржаной брагой – излюбленным хмельным напитком саксонцев.

Теодорих отхлебнул из чаши скорее из вежливости, нежели от большого желания: сей напиток всегда казался ему не в меру крепким и излишне отдающим запахом хлеба. Клерет тоже пригубила чашу, но с непривычки сразу поперхнулась и громко закашлялась. Однако, быстро справившись с собой, улыбнулась Морваксу с самым благодарным выражением лица.

– Мы хотим положить конец похищениям девушек, – перешел Теодорих к делу, дабы не тратить драгоценное время на пустые разговоры. – Насколько я понял, в Бребьере виновником считают вервольфа, посланника духа леса, а у вас – злого разбойника, поселившегося в развалинах какого-то лесного замка. Высказывались ли еще какие-нибудь предположения?

После некоторой заминки Морвакс, заметно смущаясь, ответил:

– Ну, если вас это заинтересует, я готов поделиться еще одним мнением. Своим личным. Дело в том, что, согласно древней саксонской легенде, обитавшие некогда в здешних лесах волки превратились в свое время в людей и даже основали собственное племя под названием ульфы[72]72
  В переводе с норвежского языка ulv означает волк.


[Закрыть]. Но потом в эти края нагрянули саксы и истребили ульфов. Но не всех: уцелевшие ульфы просто ушли в глубь лесов и затаились. Много лет назад моему отцу довелось увидеть одного из них, да и то по чистой случайности: лесной человек-ульф умирал прямо на тропе от неизвестной болезни. А так ульфы неуловимы… Одно слово – волки…

– А обычные волки нападали когда-нибудь на ваши селения? – спросил Теодорих.

– Нет, никогда. Да в наших лесах их почти и нет. Недаром же легенда гласит, что все они превратились в ульфов, – развел руками Морвакс.

– Оттого колонаты и не обносят свои селения крепостными стенами?

– Отчасти и по этой причине тоже. Впрочем, здесь вообще некого бояться. К тому же дома наши крепки, равно как и все хозяйственные пристройки.

– Однако теперь незримый враг все-таки появился, – констатировал Теодорих.

– Увы… – сокрушенно кивнул Морвакс и, залпом осушив чашу с брагой, небрежно стряхнул капли напитка с роскошных светло-русых усов. – Надеюсь, воин, ты обладаешь достаточным опытом, чтобы создать из нас, мирных колонатов, боеспособный отряд. Люди устали жить в страхе, а большинству наших мужчин и оружием-то толком пользоваться не приходилось – необходимости такой даже не возникало.

Теодорих задумался: с чего начать? Когда же рука его непроизвольно коснулась «Разящей молнии», решение пришло само собой: небольшая ложь во благо – не грех. Раз уж колонаты столь суеверны, что трепещут перед каким-то мифическим вервольфом, значит, надо помочь им побороть их страх.

– Могу ли я поговорить с жителями вашего селения? – спросил он Морвакса.

– Устрою, – твердо заверил тот. – Надеюсь, воин, ты найдешь убедительные слова для них, иначе у нас скоро не останется женщин. О награде не беспокойся – слово дефенсора!

Глава 9

Вскоре к небольшой площади Дуэра подтянулись порядка ста местных колонатов, включая женщин и детей. Морвакс шепнул стоявшему рядом Теодориху:

– Говори проще: многие хуторяне плохо владеют галло-римским наречием.

Теодорих кивнул и выступил вперед, намереваясь для начала не столько говорить, сколько действовать. Ловким отработанным движением он извлек из ножен «Разящую молнию» и взмахнул ею перед глазами изумленной публики. Меч рассек воздух и, по обыкновению, засеребрился, приведя тем самым землепашцев буквально в неописуемый восторг: подобного оружия они отродясь в своей глуши не видели.

– Я – воин по имени Теодорих, и меч мой – волшебный! – провозгласил затем юноша, довольный произведенным эффектом. – Он способен поразить любого врага, будь то хоть человек, хоть бесплотный дух! Просто помогите мне выследить его – и ваши дочери и жены навсегда обретут безопасность! – Теодорих вновь рассек воздух мечом, и вокруг клинка засиял на сей раз фиолетовый ореол.

Колонаты пришли в смятение: воин с волшебным мечом – это, конечно, хорошо, но вдруг разбойник окажется сильнее?! Заметив растерянность односельчан, вперед шагнул Морвакс.

– Селяне! – обратился он к землякам торжественно. – Многие из вас знают меня с рождения и, смею надеяться, привыкли доверять мне! Поэтому заявляю со всей ответственностью: воин Теодорих обладает не только волшебным мечом, но и незаурядными умом и силой! Он непременно поможет нам избавиться от похитителя! Но в помощь ему мы должны создать небольшой боеспособный отряд!

Из толпы колонатов вышел крепкий мужчина с внешностью сакса.

– Мы не против объединиться и изловить ублюдка, крадущего наших девушек, – угрюмо проговорил он. – Не так давно пропала моя сестра, хотя я и мой отец неусыпно охраняли ее. Увы, похититель мало того что разбойник, так он вдобавок еще и неуловим! А может, он вообще орудует не один? Может, таких разбойников, как он, там, в лесном замке, целая шайка? Никто из нас до сих пор этого не знает: все боятся выходить за пределы собственных бокажей[73]73
  Бокаж – поле колоната, обрамленное полосой леса.


[Закрыть]! В общей сложности пострадали уже больше десятка семей, а многие селяне продолжают делать вид, что их это не касается. Неужели не понимают, что может настать черед и их сестер и дочерей?!

– Да, пришло время положить конец нашим страхам! – подытожил Морквас, воодушевленный поддержкой односельчанина. – Воин Теодорих обучит нас правильному обращению с гонделаками в ближнем бою, а тех, у кого нет гонделаков, – боевому владению топорами.

Сборище колонатов загудело как растревоженный улей: одни активно одобряли грядущую вылазку в лесной замок, другие же, несмотря на произведенное «волшебным мечом» впечатление и увещевания сына дефенсора, недоверчиво и опасливо им возражали. Наконец из толпы выступили сразу несколько крепких мужчин, и один из них твердо заявил:

– Мы согласны помочь воину Теодориху! Иначе разбойник никогда не успокоится и нас будут ждать новые жертвы.

В итоге набралось восемь добровольцев, и Теодорих решил, что такого числа помощников будет вполне достаточно. Все мужчины-добровольцы оказались как на подбор крепкими, привыкшими к нелегкой лесной жизни и суровым погодным условиям. Они немедленно окружили нового своего предводителя, стараясь в первую очередь как можно лучше рассмотреть «волшебный меч». Дабы удовлетворить их любопытство, Теодорих в очередной раз извлек оружие из ножен.

– Впервые в жизни вижу такую красоту! – восхищенно воскликнул один из добровольцев, с трудом переходя с привычного саксонского языка на галло-римское наречие.

– А он, правда, волшебный? – недоверчиво осведомился другой.

– Не сомневайтесь, – заверил их Теодорих, – этот меч – своеобразный Посланник небес. Однажды он помог мне победить даже дракона.

Колонаты с интересом воззрились на Теодориха, и тот охотно поведал им о «приключении» в Виенне. Клерет все это время стояла чуть поодаль, взирая на бывшего возлюбленного с непередаваемым обожанием. Теодорих вновь казался ей самым бесстрашным и непобедимым воином, презирающим любые страхи и сомнения. Возможно, она излишне идеализировала его, но тут уж ничего не поделаешь: любящее женское сердце способно возвести в ранг героя даже простого, ничем не примечательного мужчину…

* * *

Уже на следующий день по приказу Морвакса на площади Дуэра были сооружены незатейливые чучела и начались военные приготовления. Вооруженные гонделаками и топорами колонаты-добровольцы отрабатывали на муляжах удары, разнося и кромсая их в клочья. После трехдневной подготовки они уже почувствовали себя готовыми выступить к лесному замку в любой момент.

И вот час похода настал. Небольшой отряд добровольцев возглавили Теодорих и Морвакс – как человек, не только прекрасно ориентирующийся в родных краях и пользующийся уважением односельчан, но и сносно владеющий галло-римским наречием, на котором многие колонаты изъяснялись, увы, с трудом. Отряд выступил из Дуэра, едва забрезжил мутный зимний рассвет, и, миновав несколько примыкавших друг к другу бокажей, оказался вскоре непосредственно в лесу.

По мере продвижения вперед лесные заросли становились все гуще, но потом неожиданно сменились огромной поляной, покрытой преимущественно невысоким кустарником. По всей же северной стороне поляны распростерлись развалины старинного замка. Никто уже не помнил, кто жил в нем раньше и когда именно и кем он был разрушен, но среди местных жителей прочно утвердилось поверье, что сейчас здесь обитают сильфы – духи воздуха (как раз и предпочитающие, согласно древним легендам, подобные развалины).

Рассредоточившись и пригнувшись, дабы скрыться за низкорослыми кустами, члены отряда короткими перебежками добрались до цели. Теодорих обнажил «Разящую молнию», и по его знаку колонаты, выставив вперед топоры и гонделаки, отважно бросились к остаткам стен замка, представляющих собой ныне весьма жалкое зрелище. Увы, замок безмолвствовал, а на покрытых снегом руинах не было видно ни человеческих, ни звериных следов.

Морвакс на всякий случай громко прокричал:

– Выходи, злодей! Сразись с нами, как подобает настоящему мужчине!

Однако замок по-прежнему не проявлял никаких признаков жизни, если не считать глухого отклика лесного эха.

– Раз уж пришли, надо обыскать развалины самым тщательным образом, – распорядился Теодорих, в душе уже, однако, сознавая, что версия о лесном разбойнике в качестве похитителя молодых девиц оказалась несостоятельной.

Колонаты покинули руины замка лишь с наступлением вечера. В Дуэр они вернулись с твердым убеждением, что ни разбойника, ни тем более шайки в лесу не существует.

* * *

После неудачной вылазки прошло несколько дней. Морвакс начал уже склоняться к мнению, что, возможно, жители соседнего хутора правы и что похищения девушек связаны не с чем иным, как с гневом Ньёрба. Состояние старика Рихара меж тем резко ухудшилось, и в один из ближайших дней он умер на руках сына, унаследовавшего теперь пост дефенсора по праву.

Теодорих тем временем не отчаялся и сложа руки не сидел: активно – насколько позволяла разница языковых культур – общался с колонатами и вскоре пришел к выводу, что девушек похищал отнюдь не неведомый разбойник и не посланник Ньёрба, вервольф, а именно кто-то из представителей племени ульфов, о котором ему поведал в первый же день прибытия в Дуэр Морвакс. К тому же версию об их причастности к похищениям высказал в ходе его общения с хуторянами и еще один житель Дауэра – дряхлый полуглухой старожил. Остальные колонаты, к сожалению, мало что знали о племени «волков», и теперь Теодорих был обуреваем массой вопросов. С какой, например, целью похищались девушки? Если «волки» выкрадывали их для банального съедения, тогда к чему было прибегать к таким сложностям, как проникновение в жилые дома?! А вдруг столкнулись бы с вооруженным хозяином? К тому же в лесу и без того всегда полно зверья для пропитания: намного проще поймать кролика, нежели украсть взрослую девушку… Или, допустим, почему «волки» не похищают детей? Те ведь намного беззащитнее и их легче запугать! «Может, девушки нужны ульфам для проведения каких-то особых обрядов? – лихорадочно размышлял Теодорих. – Но тогда вероятность того, что похищенные жертвы до сих пор живы, ничтожно мала».

Так и не ответив ни на один из заданных самому себе вопросов, Теодорих поделился своими размышлениями с Клерет.

– Я готова выступить в роли приманки для ульфов! – объявила девушка после недолгих раздумий. Перехватив испуганно-недоуменный взгляд собеседника, она терпеливо пояснила: – Считаю, что ульфов надо просто-напросто спровоцировать меня «украсть».

– Даже не смей так думать! – возмутился Теодорих. – Это очень опасно!

– Теодорих, ты же знаешь: я отлично владею не только кузнечным молотом, но и римским мечом, – успокаивающе улыбнулась девушка. – Так что, в отличие от похищенных крестьянок, вполне могу за себя постоять. К тому же, как ты, надеюсь, уже успел убедиться, я отнюдь не робкого десятка. Во всяком случае, вышивка крестиком – не мой удел.

Теодорих колебался: подвергать Клерет опасности ему категорически не хотелось. Однако, встретившись глазами с упрямым и решительным взглядом боевой подруги, понял, что с ее неукротимым нравом ему все равно не справиться.

– Хорошо, – согласно кивнул он. – Но только при одном условии: я буду неотлучно находиться рядом с тобой.

– Так ничего не получится, – усмехнулась, отрицательно покачав головой, дочь кузнеца. – Ульфы, как мы уже знаем, крайне осторожны: до сих пор не попали в поле зрения еще ни одного колоната! Поэтому вряд ли они нападут на меня, если я буду разгуливать под твоей охраной. Не спорь, Теодорих, и выслушай мой план! Сделаем так: я стану ежедневно курсировать по лесной дороге из Дуэра в Бребьер и обратно, а ты – следовать за мной на достаточно приличном расстоянии. Потому что если «волки» нечаянно обнаружат тебя, наша «ловушка» не сработает.

– Моркваса посвящать в наш план будем?

– Нет. Лишняя огласка нам не нужна, – решительно отрезала дева-валькирия. – Пусть колонаты пребывают в неведении: меньше знают – крепче спят.

Теодорих в очередной раз поразился смелости и находчивости Клерет.

Глава 10

Ранним утром Клерет переоделась в наряд крестьянки, любезно предоставленный ей Эрминетрудой, опоясалась мечом, накинула плащ из грубой домотканой шерсти, взяла плетеную корзину и отправилась из Бребьера в Дуэр. Она медленно шла по проселочной дороге, напевая шаловливую песенку про двух незадачливых охотников, которые подстрелили из лука домашнюю козу, перепутав ее с олененком.

Несмотря на безмятежную с виду походку и беззаботное пение, девушка постоянно была начеку: левой рукой сжимала ручку корзины, а правую, свободную, как бы невзначай то и дело подносила к полам плаща, под которыми был скрыт меч-гладиус. Добравшись до селения Дуэр, Клерет зашла в дом Морвакса, провела некоторое время в тепле, согрелась и отправилась в обратный путь.

Уже на тропинке, проложенной через молодой подлесок, который разграничивал соседские наделы, Клерет буквально спиной почувствовала, что за ней наблюдают. Она небрежно запустила правую руку под полу плаща и, ощутив ладонью холод металлического навершия меча, нарочито затянула песню еще громче и беззаботней. Как девушка мысленно и предположила, нападение не заставило себя ждать: кто-то крепко схватил ее вдруг сзади сначала за плечи, одновременно пытаясь зажать рот, а затем и за ноги. Отнюдь не потеряв самообладания, Клерет мощным рывком стряхнула с себя цепкие руки незнакомца, ловко извлекла из ножен меч и, резко развернувшись, с размаху ударила им похитителя в живот. Меч достиг цели: раздался протяжный вой, похожий на волчий. Нападавший упал, но перед Клерет тут же вырос второй дикарь – в волчьих шкурах, источающих отвратительный запах сырости и плесени. Увидев в руках «крестьянки» меч, он замешкался, и девушка, воспользовавшись сим обстоятельством, вонзила клинок ему в бедро. Дикарь взвыл и попытался спастись бегством, но тщетно: его уже скручивал веревками подоспевший Теодорих.

Возвращение в Бребьер Теодориха и Клерет со связанным плененным дикарем произвело на хуторян-колонатов неизгладимое впечатление. Эрминетруда, тотчас отправив младшего сына за Морваксом, деловито распорядилась:

– Ведите его в амбар! Свяжем кожаными шнурками – не убежит!

Конечно же, Эрминетруда, подобно землякам, хорошо знала легенду о людях-волках, некогда заселявших здешние края, просто никогда не воспринимала ее всерьез. Относилась скорее как к сказочной истории, сочиненной древними предками. Увидев же пленника в волчьей шкуре, но с человеческим лицом, искаженным от боли, женщина поняла: в похищениях девушек повинны отнюдь не духи, а люди-ульфы.

* * *

Будучи крепко привязан к деревянной подпорке амбара и истекая кровью, пленник обмяк, точно мешок. Кровотечение было достаточно сильным: возможно, удар, нанесенный ему Клерет, повредил важную артерию. Напротив полукругом стояли Морвакс, Эрминетруда, Теодорих и Клерет, с негодованием взирая на похитителя невинных девушек.

– Странный запах исходит от этого молодого на вид «волка», – заговорила Эрминетруда первой. – Помимо запаха крови от него разит еще и плесенью.

Клерет кивнула.

– Мне тоже так показалось в первую же минуту встречи…

Морвакс меж тем внимательно рассматривал грубую обувь дикаря, изготовленную явно из кабаньей кожи. Обувка представляла собой всего лишь обмотанные вокруг ноги кожаные полоски – такой не сыщешь даже у самого нищего бедняка Ахенского домена. Поскольку кожаные обмотки были вдобавок испачканы грязью, Морвакс резонно удивился: где зимой, да еще в мороз, пленник умудрился найти грязь?

– Взгляните на его обмотки, – поделился Морвакс своим наблюдением с присутствующими. – Они все в грязи, хотя, правда, и в замерзшей. И все-таки вряд ли грязь сохранилась с осени – слишком уж толстым слоем покрывает она его незамысловатую обувку. – Все согласно закивали. – Кто ты? – спросил Морвакс дикаря по-саксонски. Тот молчал. – Говори, иначе я отрублю тебе ногу! – для убедительности дефенсор вскинул гонделак и нацелил его на здоровую ногу пленника. Ульф в ответ лишь дико осклабился, обнажив зубы с ярко выраженными волчьими резцами. Но молодой дефенсор, памятуя о горе, пережитом семьями похищенных девушек, был настроен решительно: с размаху ударил ульфа гонделаком по ноге чуть выше колена. Тот взвился от боли и по-волчьи заскулил. – Повторяю вопрос: кто ты? – Морвакс занес оружие для второго удара.

Не переставая скулить, ульф начал сбивчиво произносить бессвязные, на взгляд Теодориха и Клерет, звуки, однако Морвакс и Эрминетруда внимательно к ним прислушивались. Когда же, в изнеможении свесив голову на грудь, ульф умолк, дефенсор Дуэра озадаченно произнес:

– Я разобрал только слово «озеро». Может, пленник имеет в виду то озеро, что находится неподалеку от лесного замка?

– Возможно… – задумчиво отозвалась Эрминетруда. – А еще ульф сказал, что они, волки, живут под землей…

Неожиданно дефенсор и вдова потрясенно воззрились друг на друга и почти одновременно выдохнули:

– Грот!

Перехватив ничего не понимающие взгляды Клерет и Теодориха, Морвакс пояснил:

– Мы с Эрминетрудой думаем, что ульфы живут в подземном гроте на лесном озере: лишь этим можно объяснить грязь на обмотках пленника и исходящий от него затхлый запах плесени. Удобное, кстати, место. Во-первых, расположено близ наших селений, а во-вторых, местные жители избегают окрестностей озера, полагая, что в гроте живет Мара[74]74
  Мара – злой дух, воплощение ночного кошмара; якобы приходит к спящему человеку и садится ему на грудь, затрудняя тем самым дыхание (миф.).


[Закрыть]. Все сходится! Отсюда и доносящиеся из-под земли рядом с озером леденящие душу звуки. Только никакая это не Мара кричит, а ульфы воют!

* * *

Отряд все тех же колонатов-добровольцев уже миновал развалины старинного замка и, снова углубившись в лес, осторожно пробирался теперь к лесному озеру.

Озеро оказалось достаточно большим и почти правильной округлой формы. Его крутые скалистые берега разительно выделялись на фоне внешне спокойного леса, совершенно не вписываясь в пейзаж. Более того, они казались словно бы выхваченными из другого места и перенесенными сюда зачем-то волей того же Ньёрба.

Колонаты двигались цепью, следуя шаг в шаг за Морваксом. Теодорих шел замыкающим. Вооруженные неизменными гонделаками и топорами мужчины были преисполнены желания немедленно и жестоко расквитаться с ульфами за своих сестер и дочерей, благо убедились теперь, что имеют дело с обычными смертными, а не с всемогущими богами или бесплотными духами.

Первым приблизившись к чернеющему на фоне снега входу в грот, Морвакс взмахнул рукой, и колонаты, рассредоточившись поблизости, затаились. Вскоре до них явственно донеслись словно бы молящие о пощаде женские голоса и приглушенный вой людей-волков. А чуть позже из глубокой черной расселины грота собственной персоной появился и один из ульфов. Морвакс, стоявший у входа, не растерялся и ударил дикаря сзади по голове гонделаком. Снег обагрился кровью рухнувшего замертво «волка».

Колонаты, еще раз наглядно убедившиеся, что ульфы смертны, тотчас устремились к расселине и, уже спустя мгновение очутившись в гроте, принялись рубить «волков» с неистовостью не мирных землепашцев, но воистину кровожадных воинов. Когда бойня закончилась, на земляном полу грота осталась лежать груда изуродованных трупов ульфов.

Теодорих устало отер пот с лица: хотя по времени схватка оказалась и не очень продолжительной, однако сказывалось напряжение последних дней. Потом он обвел взглядом бывшее логово людей-волков. Посереди пещеры возвышался сложенный из камней очаг, над которым был установлен вертел с тушкой олененка. По всему полу грота были разбросаны обглоданные кости животных, в углу грота располагалось отвратительно смердящее отхожее место. «Судя по всему, ульфы не были сторонниками чистоты, если уж даже нужду ленились справлять на природе», – пришел Теодорих к неутешительному выводу.

– Но где же женщины? – раздался в этот момент недоуменный вопрос одного из колонатов.

Все принялись внимательно осматривать стены грота и за одним из изгибов скалы увидели узкий тоннель с явно горевшим в глубине его факелом. Теодорих с несколькими колонатами остался в главной пещере (на случай, если вдруг нагрянут – к примеру, с охоты – дополнительные силы ульфов), а Морвакс и остальные мужчины отправились в сторону источника света. Вскоре их взорам открылась очередная пещера, но чуть меньших размеров. Зато из одной из стен тут бил живой ключ пресной воды, хотя исходящую от него свежесть перебивал, к сожалению, тяжелый запах, испускаемый примитивным масляным факелом. Здесь же, тесно прижавшись друг к другу, сидели перепуганные молодые женщины: одни – с новорожденными младенцами на руках, другие – с заметно округлившимися животами.

Мужчины-колонаты тотчас признали в пленницах своих дочерей и сестер. Жертвы похищения выглядели меж тем настолько запуганными, что, казалось, поначалу даже не обрадовались долгожданному избавлению от рабства и возможности вернуться к нормальной жизни. Осознав же случившееся, в голос зарыдали от счастья. Зато пришел черед прийти в замешательство мужчинам: что делать с новорожденными и еще не родившимися «волчатами»? А юные матери, самой старшей из которых было восемнадцать лет, уже радостно устремились к спасителям, не выпуская при этом детей из рук.

Один из колонатов, нежно обняв дочь, воскликнул:

– Слава Ньёрбу, ты жива! – И непререкаемым тоном добавил: – А этого волчонка брось, он нам не нужен.

Девушка отошла и послушно положила детеныша на расстеленную в углу пещеры шкуру.

– Я и сама ненавижу его! – сказала она, вернувшись к отцу.

Другие девушки тоже охотно последовали ее примеру, и вскоре на шкуре вплотную друг к другу лежали уже пять младенцев-волчат. Однако две юные матери, напротив, еще плотнее прижали своих малышей к себе, явно не собираясь расставаться с ними.

– Отец! – крикнула в сердцах одна из них. – Чем же виноваты дети?!

– Из них вырастет такое же мерзкое отродье, как и их отцы, – хмуро ответил ей родитель. – Оставь его! Как я объясню людям, что ращу в своем доме «волчонка»? Да от нас все селение, как от прокаженных, шарахаться будет!

Остальные мужчины-колонаты тоже решительно потребовали:

– Бросьте детей! Пусть волчица о них заботится.

Уступив требованиям отцов и братьев, несчастные матери отнесли своих младенцев на ту же шкуру, что и их менее сентиментальные подруги.

Сам же Морвакс пребывал в замешательстве. С одной стороны, ему тоже жаль было крохотных невинных младенцев, но с другой, и односельчане-мужчины были правы: зачем нужны в их хуторах «волчата»? Взвесив в уме еще раз все за и против, он категорически произнес:

– Детей оставляем в пещере! Духи ульфов о них позаботятся, а нам лишние рты ни к чему. К тому же наши земляки никогда не примут «волчат»! Остается решить последний вопрос: что будем делать с будущими матерями?

Некоторые мужчины растерялись: неужели они, едва обретя своих дочерей и сестер, вынуждены будут отказаться от них?

Морвакс, не зная что предпринять и сожалея в душе об отсутствии рядом мудрой Эрминетруды – уж она-то наверняка подсказала бы, как поступить! – оставил мужчин наедине с их несчастными родственницами, а сам вернулся в главную пещеру грота.

Здесь было тихо. Оставшиеся на охране входа колонаты осматривали нехитрый скарб дикарей, но тот оказался настолько грубой работы, что не вызывал желания «поживиться» им даже у неизбалованных достатком крестьян.

Обратив внимание на озабоченность Моркваса, Теодорих спросил:

– Что-то случилось? Надеюсь, все похищенные девушки живы?

– Да, по счастью, все оказались живы. Проблема в другом: у некоторых из них уже родились дети от ульфов, а у некоторых приплод только ожидается. Уже рожденных «волчат» решили оставить здесь, но вот как поступить с будущими матерями – ума не приложу!

– Надо просто поселить их на время отдельно, дождаться, пока родят, а потом уж разрешить вернуться к родным, – легко нашел выход из сложившейся ситуации Теодорих. – А уж с задачей, где их поселить, думаю, вы с Эрминетрудой как дефенсоры справитесь.

Морвакс благодарно посмотрел на Теодориха: действительно, верное решение.

Юноша меж тем поделился своими наблюдениями:

– Обследовав тела всех убитых здесь ульфов, мы не обнаружили среди них ни одной женщины. То ли по какой-то причине те вымерли, то ли еще что-то с ними приключилось – наверняка теперь не скажет никто. Следовательно, ваших девушек ульфы похищали с единственной целью – ради продолжения своего рода.

– Скорее всего ты прав, – вновь согласился с выводами юного воина дефенсор.