Текст книги "Падаю в небо. Роман и новеллы"

Глава XXVII

Вечером настроение неожиданно опустилось ниже критической точки. На работе снова обожгла руку, потом заклинил шкафчик для одежды, и по дороге домой сломался каблук. Войдя в квартиру, судорожно схватилась за чемоданы, и стала собирать вещи. Плеснув небрежно в стакан коньяк, сбросила с прикроватной тумбочки гору таблеток одним взмахом руки, и громко завыла, как волчица. Истерика.

Это был предел. Вдруг, услышала щелчок входного замка. Вернулась соседка. Через несколько минут она уже тарабанила в мою дверь:

– Хелен, подожди немного.

– Я на кухне, выходи, имеется новость, и бутылочка Шабли.

Приятельница всегда появлялась вовремя, заставляя меня опомниться. И сейчас, пришлось поднять с пола снотворное, и отставить в сторону коньяк, спрятать чемоданы, и пойти на кухню пить любимое вино.

Хелен была настоящей чудачкой. Предупредив, что завтра, проездом, заглянут родители, только сейчас рассказала, что мама лет двадцать, как совсем ничего не видит. Ослепла в результате несчастного случая с неудачно взорвавшимся фейерверком. В моих глазах читался ужас от услышанного:

– Тебе было десять лет?

– Да, я рано повзрослела. Мы в семье не любим говорить о том трагичном периоде. Оставим грустные воспоминания. Барбара не разрешает себя жалеть. Вот у кого стоит поучиться жизнелюбию. Она с папой ведет свой канал в Ютубе. Увидишь, родители тебе понравятся. Отец до сих пор любит маму. Представляешь?

– Нет, у меня никогда не было таких долгих отношений, – задумчиво ответила я.

К счастью, следующий день – законный выходной. Та встреча изменила течение событий в моей жизни. Родители соседки оказались приятной парой, только выглядели немного старше своих лет. Беда поработала над их душами, сохранив след на лицах. Хелен убежала с отцом в супермаркет, оставив маму наедине со мной. Тогда Барбара подсказала, как найти ссылку на видео в Ютубе, где дает мастер-класс лепки изделий из глины. По щекам покатились слезы, а она держала мою ладонь в своих, и не понимала почему собеседница так взволнована после просмотра. Исследовав лицо нежными прикосновениями, объявила, что я красивая, но слишком озадаченная чем-то. От моего тела исходили нервные толчки, которые проникновенная собеседница остро чувствовала.

Располневшая обаятельная полька с добрым лицом в темных очках, познавала мир руками, и, похоже, не опускала их не на миг. Рассказав доверительной Барбаре свою историю, спросила:

– Ты всегда была такой сильной?

– Конечно, нет, я лишь человек, а не Бог. Поначалу пережила серьезную депрессию, попытку суицида, апатию, и много чего в минус. Непросто потерять то, чем ранее не дорожил. В один миг осознаёшь, что не сможешь увидеть свою дочь и будущих внуков, глаза мужа и маму, красивые города и еду, картины и наряды. И теперь будешь нуждаться в помощи. Раньше жил не задумываясь, по указателям, и переходил дорогу пользуясь светофором, мгновение, и все внезапно забрали. Куда и когда идти уже не знаешь, зато понимаешь с кем, и это ценно. Спасли тогда родные и доктор. Я увлеклась смехотерапией, и выбрала – ЖИТЬ. С тех пор наряжаю всякое событие в юмор, превращая неприятности в приятности. В Симороне нужно расслабившись войти в состояние лени, и творить по своему желанию, привлекая в помощники чувство юмора. Зато запомнила себя молодой и красивой, и никто не сможет убедить меня, что постарела, – Барбара заразительно рассмеялась.

– Похоже, ты нашла рецепт выхода из апатии, поделись.

– Думаю, его нет вообще. Нужно испробовать все средства, у каждого своя формула, главное, не замыкаться, наоборот, тянуться к источникам света и тепла, прежде всего к близким людям.

Слушая чудесную собеседницу с закрытыми глазами, пыталась погрузиться в ее мир, где так темно и светло одновременно.

Вдруг, стало стыдно за свои глупые метания в бездонной проруби, ощущения беспомощности и бесполезности.

Ведь уже все хорошо: вижу и слышу, могу передвигаться без посторонней помощи. Что же еще, почему никогда не бывает достаточно? Только бы терпения капельку, совсем немного, и генеральную уборку в голове. Сегодня уже не нуждаюсь в аварии, чтобы понять это. Теперь я сильнее и мудрее, а значит все смогу.

Вот тогда и пришло мое время есть шоколадные конфеты по утрам, забросив ограничения, как правильно и надо. Вспомнила, что лучше заставить происходить события, чем позволять им случаться.

Сегодня в городе был праздник, и я решилась немного почудить. Утром надула две дюжины шаров. Нарисовала синие ресницы, веснушки и маленькое сердечко на кончике носа. На губы нанесла забавную улыбку. Вдруг маска клоунессы прирастёт к лицу? Надела красный берет, и яркие колготки в смелый горох, веселое платье-колокольчик и прозрачный дождевик.

В новом образе влетела в метро, и заметила, что люди открыто улыбаются, и здороваются в ответ на мой смелый раскрас. Даря другим радость, поднимала себе настроение, затем, как добрая фея, начала раздавать детям шары. На работе встретили с улыбками:

– Ты что влюбилась? – спросил шеф.

– Запомни, если этот статус появится у меня в соцсетях, профиль взломал – отшутилась я.

– Что же произошло?

– Тебе ответил мой дергающийся глаз – подмигнула я в ответ.

Так началась оттепель. Наконец удалось убедить себя полюбить посудомоечную машину, и каждую грязную тарелку. Это оказалось непросто, мешало Эго с высшим образованием и опытом работы в престижных местах на завидных позициях.

Пришлось вспомнить, что все мы люди, а не машины. Нам присуще ошибаться, и встречаться со слабостью, страхами и неуверенностью. Чтобы вернуть себя в состояние волшебства, которое притягивало удачу и везение, решила попробовать полюбить непрестижную работу. Помогла душевная Барбара, и второе дыхание. Откуда взялось? До сих пор не понимаю! Постепенно стало легче. В свободное время читала свежие анекдоты, и придумывала смешные ритуалы увлекшись Симороном. Купила таблетку Виагры, и нарядила ее в рамку для фото. Повесив смешную картину на стену, подписала «Когда не будет сил, разбей стекло, и прими таблетку!»

Работу продолжала искать каждый день. По утрам звонила строгая Даня, пробуждая пинками, «мой дремлющий ресурс». Всякий раз, просыпаясь, говорила себе: сегодня произойдет что-то хорошее. Скоро моя жизнь изменится, и станет еще лучше. Так и жила в ожидании чуда, укладывая грязные тарелки в посудомойку, и выбрасывая непривлекательные вакансии в корзину.

Однажды попалось объявление, что в новый ресторан требуется директор.

Я мысленно приняла Виагру, что покоилась в рамке на стене, и решила «замахнуться» на необетованную вакансию. Тут же отправив резюме, через два дня получила приглашение на собеседование в рекрутинговую фирму.

К тому времени я не была уже прежней. В зоне дискомфорта почувствовала нежданную силу, уверенность и твердый шаг вперед. Больше не пугало отсутствие опыта, ведь я уже видела работу ресторана изнутри. Казалось, что могу возглавить целое войско, как Жанна Д»Арк.

На работу взяли с первого дубля, после знакомства с владельцем. Им оказался взрослый мужчина, безопасной для меня ориентации. Веселый толстяк уже имел сеть ресторанов в разных городах и даже странах. Узнав о моем последнем опыте, предложил освоить и возглавить более узкое направление – ресторанный кейтеринг, что означало лишь ресторанное обслуживание на выезде. Условия контракта показались привлекательными, производство ожидало открытия. Авто пока не было, но лондонские пробки помогли полюбить метро.

Я тут же обрадовала маму, Даниэллу и новую подругу Барбару. А потом позвонила Мари, хотела увидеться вечером в баре, и поделиться радостью. Леди-босс не ответила и не перезвонила. Возможно, обиделась, а жаль. Признаться честно, мне не хватало наших умных разговоров и женских посиделок. Я скучала о подруге, и продолжала мечтать о ее муже, украдкой просматривая общие снимки с беззаботных выходных в горах:

– «Как ты, Грег? Так не терпится рассказать, что смогла найти свой путь, и не звонить тебе всякий раз, когда хотелось опереться о любимое плечо. Скоро я забуду тебя, обещаю, а пока не в силах».

Глава XXVIII

Меня не было в Лондоне целую неделю, пришлось задержаться в командировке, осматривая новое помещение под производство для кейтеринга, расширяя границы возможностей моей новой фирмы. Вернувшись из аэропорта домой, собиралась сразу ехать в офис, когда неожиданно позвонила Мари:

– Приезжай, я в больнице, – невнятно, словно глотая слова, произнесла она, назвав свои координаты.

– Что случилось? – испугалась я, она молчала, – Уже еду.

С трудом помню, как добралась. Больница. Этаж. Палата. Жизнь начала мелькать информационными слайдами событий, в висках стучало сердце. Влетев в палату, я почти кричала:

– Что?! Что-то опасное?! Не молчи!

Мари только что закончила писать что-то:

– Боялась, что не дождусь вас и усну, написала дурацкое письмо. Почерк ужасный, кое-где чернила расплылись от слез. Дай прочесть Грегу, когда меня не станет. Это опухоль мозга, посмотри снимок, там не осталось непораженного участка. Она съела мой мозг, а я даже не почувствовала. Врач не понимает, как я могла ходить, и ещё работать. Я ощущала только головную боль, что всегда совпадала с изменением погоды, так когда-то было у мамы. Уже неделю, как меня шатает, думала, давление, оно действительно упало. Вчера не смогла сесть за руль, все поплыло, с трудом вернулась домой, упав в коридоре. Не смогла набрать номер в телефоне, нажимала ни на те кнопки. Прислугу отпустила на выходной, Грег вернулся из командировки поздно. Доктор полагает, что счёт пошёл на дни. Мари говорила тихо, по щекам текли скупые слезы безнадежности.

– Не могу поверить, это какая-то ошибка! – сказала я, судорожно теребя снимок, – Я ничего не понимаю в этом! Ты должна ещё провериться, нужно что-то делать. Не хочу в это верить. Где Грег?

– Он сейчас у врача.

– Тебе больно?

– Да, больно и обидно. Жаль многого не успею. Диагноз мгновенно выбил из-под меня стул. С трудом говорю, и скоро усну от дозы обезболивающих препаратов. Боюсь больше не проснуться. Недавно узнала, что бывшая подруга умерла год назад. В тот день впервые поняла, что люблю тебя, по-настоящему. Думала, что будем вместе, и ты поймёшь, что другая, и ответишь мне тем же. Знай, я не на миг не оставляла тебя, и знала, где ты работаешь, и твой любимый парк. Как жаль. Останься. Держи меня за руку. Обещай, что не оставишь и проведёшь. Страшно от мысли, что не смогу ничего чувствовать кроме боли. Слова путаются, с трудом собираются во фразы. Обними меня, любимая. Обмани, что любишь также, как я…

Мари говорила тихо, медленно, с остановками. Её боль стала моей, хотелось быть сильной и не показывать слёзы, но они отказались подчиняться. Обняв её, тихо зарыдала, содрогаясь всем телом:

– Конечно, люблю тебя, конечно. Только живи, ты нужна здесь, мне, Грегу и компании. Я не верю. Ты выздоровеешь. Мы снова прокатимся по Мадриду на роликах, и напьёмся в одном из ночных клубов. Все будет хорошо. Ты сильная, сможешь. Живи! Она уже спала в моих руках, хрупкая и беззащитная, одной ногой в другом мире. Положив её голову на подушку, поцеловала в теплую щеку. В дверь вошёл Грег, постаревший лет на десять, стало ясно, что хороших новостей не будет.

– Никаких шансов, случай слишком запущен. Врач не может представить, как ей удалось жить в полное дыхание до этого дня. Есть подозрения, что стало причиной опухоли, узнаем позднее. Главное – мы её не можем спасти.

Мари проснулась нескоро, и больше не могла связно выражать мысли. Я также держала её за руку, но это была уже другая Мари. Следующие три дня она не приходила в сознание. На четвёртые сутки доктор сообщил, что настало время прощаться, первым вошёл Грех, затем я, после Дэн. Не могу вспомнить, о чем говорила, только помню её худые тёплые кисти и стопы, она не была на себя похожа, похудевшая и бледная, с кислородной маской на лице. Возможно, просила прощения, и благодарила за все. Обещала и снова благодарила, а через десять минут… она умерла. Вернувшись в офис Мари с Дэном, сообщили сотрудникам, и просидели без движения не знаю сколько. Могла думать только о ней и о том, как жизнь жестока и несправедлива.

Наша комната отдыха была увешена её последними черно белыми портретами, сделанными мамой. Она смотрела на меня со всех сторон: дикая и дерзкая, умная и хитрая, ранимая и сексуальная, щедрая и загадочная, слишком живая для того, чтобы умереть.

Глава XXIX

Глубокая осень. Унылая и сырая, пронизывающая ветрами и неуютная, обволакивающая серыми туманными настроениями безысходности. Она не была сегодня юной, напоминая, что нет ничего вечного.

Гармония всех тёплых цветов исчезла и перестала радовать не избалованные серым Лондоном глаза.

Мы похоронили Мари, как она и хотела: быстро, кремированием.

На похороны я приехала с Грегом, в его машине, вернулась с ним же, в ее офис, где разлили по бокалам джин, любимый напиток Мари. Дрожащей рукой я передала письмо. В офисе стало холодно и неуютно, я набросила плед и сделала глоток.

Открыв конверт, он развернул лист:

«Грег, прости за все, и не вини себя ни в чем. Такая моя судьба. Мы поженились прагматично – соединив капиталы, и получили то, что заслужили. Отсутствие настоящей любви.

Ты лучший друг, и единственный родственник, если не считать Дэна.

Алекс – моя первая и настоящая любовь. Помоги ей, вы любите друг друга, в отличие от тебя, я это знаю. Если бы не чувства к тебе, она была бы счастлива со мной.

Женись на ней, я не встречала в этой жизни никого лучше. Завидую. Сдаюсь. Умираю, а если читаешь это, то уже умерла. Не грустите, обещаю вернуться в этот мир, только уже мужчиной. Знаю, догадывался, но ты слишком хорошо воспитан, чтобы сознаться в этом, мой сдержанный СЭР! Спасибо, за терпение и уважение. С трудом собираю предложения, плачу заливая кривые буквы. Больно, и не хочется в это верить. Я никогда не буду старушкой, не увижу снова Мальдивы, и не сделаю никакой глупости. Больше не будет стыдно, страшно, противно или грустно. Я не напьюсь, и не обкурюсь. Не накрашу губы. Не порву колготки. Не сяду за руль. Не увижу мою Алекс. Исчезну, стану пеплом в красивой вазе, и скоро меня забудут, выбросив весь мой хлам, включая фотографии. Люди затопчут мои следы. Грег, за что?! Почему именно я?! Я никому не желала дурного. Знаешь, как я обожала жизнь?! Почему у меня забрали шанс её прожить?

Чувства к Алекс помогает даже сейчас, когда ничто не имеет цены, и впереди только бездна. Береги мою настырную девочку. Руки дрожат, кажется, я повторяюсь. В глазах плавают круги, и невыносимо болит голова. Я чересчур мнительна, и это – истерика. Перед глазами снимок мозга, где не осталось слепых пятен для болезни. Внутри борются два человека: один хочет сказать всему миру: живите, люблю вас, пусть даже без меня! Второй – ненавижу вас! Почему – я, а не кто-то другой? Это несправедливо. Я против. Стыдно, но второго во мне намного больше.

Знаю, сейчас вы вместе. Дай ей прочесть мои последние строки.

Алекс, всегда помню вкус твоих губ, будь счастлива. С любовью, Мари».

Грег молча протянул мне письмо, и отвернулся к окну.

Читая, я снова тихо плакала, слез почти не осталось, они высыхали не успевая скатиться. Какая же она была настоящая в своих страхах и боли, любви и ненависти. Горе, пустота и потеря. Грег чувствовал похожее, выглядели мы одинаково опустошенными.

Он уже знал причину смерти, но не говорил, я не спрашивала, сейчас это было неважно, я не могла ничего исправить и вернуть.

– Алекс, не могу оставаться здесь. Мне нужно побыть одному. Прости, – выдавил он, и тут же набрал по телефону Дэна, попросив приехать в офис Мари, и отвезти меня домой.

Глава XXX

Несколько дней мы не говорили с Грегом. Трудно объяснить, что произошло с нами. Горе каждый воспринимает по-своему. Возможно, мы оба чувствовали себя виноватыми перед Мари. Похоже, она оказалась нам намного ближе, чем предполагали. Мы любили её, как друга и партнёра, а ей хотелось большего. Смерть Мари отдалила нас друг от друга. Что было между нами раньше? Что-то, что исчезло так же внезапно, как пришло.

Получив благословение Мари, мы полностью потеряли интерес друг к другу. Он предложил мне место директора в компании покойной, я не думая отказалась. Грег не спрашивал почему, в глазах вдовца была пустота и полное отсутствие интереса. В компании перешептывались, но лишних вопросов не задавали. Сотрудники догадывались об отношении босса и Грега ко мне, и не были удивлены моему отказу. Тогда возник Дэн, и предложил свою кандидатуру. Грег равнодушно согласился, оформил все документы, связанные со смертью, и уехал на три месяца в Швейцарию. Домашний доктор настаивал на его лечении сердечно-сосудистого расстройства, как следствия перенесенного стресса, и длительном отдыхе.

Я пообещала ввести Дэна в курс дела, помочь взять руководство компании на себя и разобраться с бухгалтерией. В офис приходилось приезжать по вечерам. Там без Мари оказалось сложно, память не уставая возвращала в прошлое. Когда же она успела стать частью моей жизни?

Заезжая после работы, помогала разбираться с бумагами, личным компьютером, телефонной книгой, ключами и паролями до поздней ночи. Как-то Дэн спросил:

– Почему ты не захотела вернуться и возглавить фирму, ведь Грег предлагал?

– Несколько причин. Во-первых, я уже работаю в другой фирме директором, где неплохие условия, и свой проект развития бизнеса. Во-вторых, не привыкла возвращаться туда откуда ушла. Мне кажется неплохой идеей, что компанию возглавишь ты. У тебя здорово все получается.

– Мари тоже говорила об этом. Работа в компании Грега – не мое.

Дэн становился все ближе, незаметно перевоплощаясь в настоящего друга. Спасая друг друга, сопереживая общему горю, мы не боялись говорить о Мари, вспоминая слова ушедшей, цитируя шутки.

«Без идеи все действия сплошной хаус, а без действий идея всего лишь иллюзия» – мы написали с Дэном любимые слова Мари акрилом на стене в комнате отдыха.

Теперь мы часто вместе обедали или ужинали. Он больше не выглядел веселым и беззаботным. Лондон сделал его серьезнее и мудрее. Мы все изменились, и сейчас нуждались в поддержке.

Между нами появилось доверие, устойчивое теплое чувство, когда, как на тренинге, можешь отвернуться от человека, и свалиться назад прямо в его руки. Потому что знаешь, он рядом, поддержит и не даст упасть.

Мозг словно играл со мной в подкидного дурака. Работать на две фирмы стало трудно. Казалось, что ничего не получается. Каждый день приходилось что-то искать, расшифровывать. Слишком внезапно ушла Мари. Однажды вечером организм не выдержал, и дал сбой. Голова закружилась, в ушах зазвенело. Стоять на ногах стало сложно, картинка мира в глазах помутнела. Присев на пол, тут же позвонила Дэну, и вспомнила мою бедную Мари. Дэн привез семейного доктора, тот выявил все симптомы неправильного образа жизни. Запугал последствиями, выписал таблетки, и направление на обследование. Через время Ден вернулся с лекарствами и пиццей, и оставил меня отдыхать, какой же он внимательный и чуткий. Я заснула, едва за ним закрылась дверь.

Глава XXXI

Спать я любила в полной темноте, с приоткрытой форточкой и с закрытыми ушами, плотно утрамбованными берушами. Никогда не знала который час, потому что спала в полном мраке штор. Я любила ночь, мою соучастницу и покровительницу, свидетельницу слабостей, ошибок и бесшабашных глупостей. Невозможно вспомнить, когда по-детски, беззаботно спала в последний раз. Слишком давно, тогда десятичасовой сон прерывал орущий будильник, который хотелось задушить подушкой. Ведь он мешал досмотреть интересный цветной фильм, где моя роль была главной, и всегда положительной.

Когда же это закончилось?

Возможно, когда начались проблемы с шефом? Первый финансовый кризис? Авария? Переезд в Лондон? Болезнь Мари?

Скорее, по нарастающей. После смерти подруги я стала видеть кошмарные сны. Ночь стала короткой, глаза красными, походка неуверенной. В доме снова появился коньяк, на прикроватной тумбочке снотворное и пять комплектов берушей.

Сегодня был ничем не примечательный выходной день. Как обычно, вместо будильников слышались звуки проезжающих кебов, им в ответ заливались утренней трелью дети из соседней квартиры. Вдалеке проезжал уходящий поезд. Беруши смягчали звуковой эффект, но не блокировали его полностью, в этом была особая прелесть моего лондонского утра. Протянула сквозь простыни ногу на соседнюю половину кровати, и снова никого не нашла.

В дверь позвонили. Окончательно проснувшись, я нырнула в тапочки, и подошла к домофону. Где услышала мягкий голос Дэна:

– Звоню тебе уже часа два, неужели ты так долго спала? Где Хелен?

– Правда, очень долго. Похоже, она не ночевала, дома. И на ночь я всегда отключаю звук. Забыл? Поднимайся, но не спеши! Дай мне пару минут.

День сразу перестал быть обычным

Минуты пошли, как секунды. Быстро умывшись, прыгнула в плюшевый белый домашний комбинезон с огромным капюшоном, и уже поворачивала ключ в замке.

Открыв дверь, увидела веселого, как прежде, Дэна. В руках он держал два огромных бумажных пакета с продуктами из супермаркета:

– Леди, вы дадите мне шанс приготовить снова рыбу на вашей кухне? – он был таким же добродушным и красивым, каким я встретила его в первый раз, в супермаркете. Поставив пакеты на тумбочку, прошептал:

– Я нуждаюсь сегодня в повторном кредите доверия, как тогда, помнишь? – он сбросил куртку на пол, схватил меня на руки, и закружил по комнате, быстро поцеловав в губы, как давно, в аэропорту, – скажи, ты веришь в судьбу?

Я молча закивала головой. Какой же он родной, как тепло и уютно в мужских руках, и как я по ним соскучилась.

В кармане завибрировал телефон. Пришлось освободиться от нежных рук и спуститься на землю.

– Фирма «Студия грёз». Вам Доставка по адресу. Вы дома?

– От кого? Какая доставка?

– Здесь есть записка, меня просили не читать. Я буду у вас в течение 10 минут. До встречи.

Подняв куртку с пола, я обратилась к Дэну – Ты об этом что-то знаешь?

– Нет, но узнаем скоро. Идем, – он подхватил пакеты, и пошел в сторону моей лондонской миниатюрной кухни.

Дэн включил телевизор, разобрав пакеты с продуктами, принялся разделывать рыбу. Замерев в дверном проеме, я боялась пошевелиться. Сплю или нет?

Когда это началось?

Домофон снова запел свой любимый хит, вернув меня к реальности.

– Доставка!

– Поднимайтесь

Это была объемная коробка, красиво упакованная и перевязанная атласным бантом. Комната в мгновение наполнилась интригой. Голова закружилась. Войдя в спальню, я присела на кровать и открыла конверт с надписью «Тебе»:

«Привет, Алекс. Ты, конечно, удивилась. Мы так давно знакомы. Потеряв много времени, мечтаю его наверстать, если еще не поздно. Я хотел показать тебе Лондон, который ты еще не видела. Если не нарушаю твои планы, позвони мне и скажи: „Ок! Я одеваюсь!“. Жду у подъезда. Ты нужна мне».

Подойдя к окну, глядя через занавеску, я рассматривала заметно похудевшее лицо Грега.

Совсем рядом. Высокий, в красивом пальто около роскошной машины. Вокруг проходили люди с собаками и детьми. Жизнь не останавливалась. А статный сэр словно застыл в мгновении ожидания чего-то очень важного.

В коробке лежала бережно упакованная необыкновенная пара фарфоровых кукол: он и она. По ногам пробежали колючие ежики.

Вспомнились Данины слова: «Из двоих нужно всегда выбирать второго. Если с первым все было бы хорошо, то отчего появился второй?»

Только кто из них двоих был вторым?

Подумав несколько секунд, уверенно взяла телефон. Мне не нужно было подбрасывать монетку, чтобы принять решение, оно было уже принято.

«Стоит только коснуться пространства, как из него начинают возникать события. Чудес не бывает? Или они повсюду, невидимые тем, кто забыл проснуться?».