Текст книги "Хижина на берегу моря"

Глава II. Миры

1. Дракор

Ничего не произошло, зато она услышала смех Тали и почувствовала холод.

– Открой глаза, трусишка, – позвала подруга. – Мы уже на месте!

Латте осторожно приоткрыла один глаз, а затем широко распахнула оба глаза и испуганно заморгала. Мир Тали ошеломил ее! Они стояли посреди темного леса. Только это был мертвый лес. Огромные, абсолютно голые, черные деревья тянули к серо-свинцовому небу кривые узловатые ветви, опутанные паутиной. Их уродливые корни покрывали черную безжизненную землю, словно толстые дохлые черви. Возле некоторых из них росли черные грибы, а на ветках Латте увидела больших черных птиц.

– Гм… Дракор не очень приятен на выходе, – Таля явно была смущена тем эффектом, который произвел на Латте ее родной мир. – Дальше будет лучше.

Она уверенно зашагала через черный лес, не выпуская руки Латте. Черная земля пружинила под их ногами, и наверх вылезали большие белые черви. Латте старалась не смотреть под ноги, даже когда чувствовала, как отвратительные белые тела касаются ее ног. Несмотря на шубку, мглистый холод пробрал ее до костей, атласные туфельки промокли и покрылись черной коркой грязи.

Они шли совсем недолго, когда Латте заметила слабый просвет между мертвыми деревьями. Они вышли на тракт.

– Теперь осталось совсем немного, – Таля указала куда-то в сторону и уставилась на лязгающую зубами подругу.

– Великое Мироздание! – воскликнула она и забормотала что-то под нос. – Я совсем забыла, что ты не вампир!

Латте почувствовала, как ее платье и туфли высохли, а затем ощутила приятное тепло, которое окутало ее, словно кокон.

Вскоре они вышли к черному и мертвому полю, по которому деловито расхаживали уже знакомые большие черные птицы. За полем Латте увидела замок. Массивный, темный и страшный, он стоял на холме, проткнув шпилями тяжелые тучи.

– Мы идем туда? – Латте в ужасе остановилась и попятилась.

Таля помотала головой.

– Это мой дом! Но мы не идем туда! Ты хотела увидеть Дракор, я тебе показала лес и поле. А теперь мы возьмем карету.

Словно услышав слова хозяйки, тяжелые ворота замка распахнулись, и из них буквально вылетела карета, запряженная шестеркой вороных лошадей. Латте охнула, завороженная видом роскошных скакунов, которые спустились с холма и понеслись через поле. Однако ее восторг улетучился, когда карета приблизилась: лошадей не было. Лишь темные лошадиные тени, в глазницах которых горел огонь, а изо рта валил дым. Управлял каретой некто, завернутый в черный плащ, слишком короткий для человека.

Латте с удивлением вглядывалась в кучера, когда тот откинул плащ и повернулся к ней. Латте охнула, попятилась и услышала страшный крик, не сразу сообразив, что кричит она сама.

– Не пугай мою гостью, Рэн, надень голову! – приказала Таля.

Она схватила Латте за плечи и легонько встряхнула, а затем прижала к себе.

– Не бойся, я же с тобой!

Слуга вытащил голову из-под плаща и надел ее на место. Латте взвизгнула и спрятала лицо на груди у подруги. Рэн надел голову, но это была не голова. Латте увидела хэллоуинскую тыкву с горящими глазами и ухмыляющимся ртом.

– А ты думала, откуда все эти ваши забавные штучки? – Таля пропустила Латте внутрь кареты. – Все подсмотрено в других мирах.

Черная карета, обитая внутри кроваво-красной нежной кожей, совсем не успокоила Латте, и она забилась в угол. Таля устроилась напротив. Снаружи послышался свист, и лошадиные тени помчались сквозь мертвый лес.

– Да не бойся ты! Никто тебя не съест! Я ведь говорила о том, что мы все питаемся синтетической кровью.

– Очень страшно…

– Такой уж Дракор. Мы неживые, и мир наш почти мертвый.

– А куда мы едем?

– В мой другой замок. Этот лишь для перехвата и убежища.

Латте посмотрела в окно, но не увидела ничего нового. Кругом простирался черный мертвый мир.

– Хорошо еще, что здесь нет кладбища, – пробормотала она.

– Конечно нет, зачем посреди леса кладбище? – улыбнулась Таля. – Они будут дальше, в городе.

– У вампиров есть кладбища?

– Есть, но они выполняют другую функцию. Это обиталище низших слоев вампиров.

– Они живут под землей?

– Только спят. А весь день они трудятся на фабриках, где получают синтетическую кровь.

Таля пожала плечами.

– По сути, нам ведь ничего этого не нужно. Ни замков, ни карет, ни мебели. Это просто родовые признаки, вот и все.

Иногда в окно кареты Латте видела очередной далекий замок, такой же мрачный и страшный, как и первый. Таля равнодушно рассказывала о своих владениях, коих было бесчисленное множество.

– Ты владеешь этим всем? – Латте не могла поверить.

Таля кивнула.

– Представляешь, чем владеют истинные представители рода Лауриш, если незаконная дочь лорда Тареда владеет всем этим? – подмигнула она.

Они выехали из леса, и карета набрала скорость.

– Я покажу тебе наш город. А больше в Дракоре смотреть нечего. Везде одно и то же: мертвые поля, леса и темные замки.

– А портал ставится где угодно, или мы еще поедем назад? – поинтересовалась Латте.

– Нет, мы сразу же из города вернемся в Хижину, – ответила Таля. – А вот и город!

Карета сбавила ход и по мощеной камнем дороге вкатилась в огромные, тяжелые, распахнутые настежь ворота. Латте выглянула в окно и увидела горожан! Ах, сколько здесь было красивых лиц! Сколько стройных и красивых фигур! Сколько поистине роскошных нарядов!

Горожане неспешно прогуливались по большой темной площади, которую обступали низкие черные мрачные кубы. Чуть заметный свет шел от сильно чадящих больших чанов, расставленных на площади. В этом черном мире только одежда горожан выделялась ярким цветовым пятном.

Они вышли из кареты, и Латте снова ощутила сквозь тонкие туфельки ледяной холод. Мир без солнца и тепла простирался перед ней артериями узких черных улиц, над которыми висело жуткое марево. Она закашлялась, вдохнув воздух города, и Таля, охнув, быстро засунула ее обратно в карету, плотно затворив окна.

Они проехали по площади и свернули в одну из темных узких улиц. Черные монолитные кубы окружили их, безмолвно нависая над каретой.

– Это что, дома? – тихо спросила Латте.

Таля кивнула.

– А окна где?

– Окна? Нам не нужны окна. Мы не нуждаемся в свежем воздухе, которого нет, нам не грозят болезни легких, а любоваться таким видом из окна я бы не хотела…

– А вход где?

– Сбоку или с крыши.

Словно подтверждая ее слова, к крыше одного из кубов подлетела большая летучая мышь и, приняв человеческий облик, исчезла в доме.

Кубы закончились, они выехали на ровное пространство, которое было все покрыто… открытыми могилами, в которых виднелись крышки гробов.

– Вот и кладбище, – произнесла Таля.

Латте смотрела на бесчисленные разверстые пасти могил с благоговейным ужасом, чувствуя, как колотится ее сердце. Вдруг она взвизгнула: во втором от них ряду внезапно открылась крышка гроба, и из него выбрался молодой, очень бледный юноша, одетый во все черное. Он захлопнул гроб и отправился куда-то вдоль рядов могил.

– Пошел на работу, – спокойно констатировала Таля.

– А почему могилы открыты? И где кресты, цветы и памятники? – прошептала Латте, не сводя глаз с только что покинутой могилы.

– Ну какие нам кресты? – рассмеялась Таля. – А цветы зачем? В могилах лежат гробы, где вампиры спят. По сути, нам нужен только гроб. Просто у низших, рабочих вампиров гробы – в открытых могилах, у тех, кто родом знатнее, – в этих кубах, а у высших – в замках, вот и все. Закапывать могилы нет смысла. Ты же не заваливаешь дом камнями, когда уходишь по делам, а красть чужой гроб у нас не принято.

Из дальней могилы вышла такая же бледная девушка, во всем черном, и, закрыв свой гроб, удалилась вслед за юношей.

– Из интересного у нас остался только мой лучший замок, – сказала Таля.

Карета проехала все могилы и повернула на следующую улицу, как две капли воды похожую на первую.

– На фабрику крови мы не пойдем, там смотреть абсолютно нечего. Кроме того, у нас не принято водить туда экскурсии, – Таля натянуто улыбнулась и отвела глаза от Латте, словно пытаясь что-то скрыть от подруги.

Они медленно ехали по узким мрачным улицам, пока вновь не оказались на площади. Гуляющих прибавилось, появились другие кареты, стоящие по краям улиц, а также плоские низкие постаменты, на которых Латте увидела бокалы разных форм с темной жидкостью. Карета остановилась. Извинившись, Таля выскользнула наружу и, подойдя к напиткам, осушила три бокала. Затем тщательно вытерла губы алым платком, вынутым из-за корсажа платья, и, довольная, вернулась в нутро кареты. Они продолжили путь.

Как только выехали за ворота города, Рэн громко что-то крикнул – и лошадиные тени помчались с сумасшедшей скоростью. За окном вновь замелькали мертвые поля и леса.

Латте уже порядком устала, несмотря на то что совсем не выходила из кареты.

Неожиданно перед глазами у нее все поплыло, и незаметно для себя она задремала…

2

– Девочка моя! Латте!!! Малышка! – знакомый ласковый голос, в котором явно сквозило беспокойство, снова и снова будил ее.

Латте с трудом открыла тяжелые веки и попыталась сфокусироваться на Тале.

– Уже приехали в замок? – едва ворочая языком, спросила она.

– Уже приехали ко мне, в госпиталь, – ответил знакомый голос, и Латте с удивлением увидела Нату Ди.

Превозмогая дикую боль в голове, Латте поводила глазами. Она лежала на кровати, соседней с кроватью Агамеды, которая с тревогой наблюдала за ней, откинувшись на высокие подушки. Две смешные собаки Наты Ди Ваниль и Кимберли сидели возле кровати, готовые в любой момент сорваться с места для оказания помощи. Тележка и чемоданчик стояли в углу. Латте скосила глаза в другую сторону – шторки на кровати Ровэн были по-прежнему наглухо задернуты. Латте попыталась вдохнуть, но почувствовала сильную боль в груди и закашлялась.

– Вот, дорогая, выпей, – Ната Ди протянула Латте маленькую ложечку, в которой искрилась прозрачная жидкость.

Латте приняла лекарство и закрыла глаза. По телу начало разливаться тепло, боль начала уходить.

Таля ворвалась в палату, словно рыже-бирюзовый вихрь, следом за ней вбежала Эллейн.

– Тсссс! – Ната Ди перехватила группу поддержки на пороге и приложила палец к губам. – Уже все хорошо. Она пришла в себя и выпила зелье.

Опровергая ее слова, Латте снова зашлась в тяжелом лающем кашле.

– Я не понимаю… – Таля выглядела растерянно. – На нее не подействовало мое заклинание!

Эллейн подошла и села на краешек кровати Латте.

– Дай мне руку! – велела она.

Латте протянула ладонь. Эллейн взяла ее и тихо что-то зашептала. Латте почувствовала, как ее тело заполняет нега. Она сразу же расслабилась и буквально растеклась по кровати. Белый яркий свет начал исходить от Эллейн, усиливаясь все больше и больше.

– Закройте глаза, живые, – тихо произнесла Эллейн.

Латте и Агамеда зажмурились. Ната Ди развернула собак и прижала их к себе. Вскоре в яркое свечение погрузилась вся кровать Латте. Она чувствовала его всей кожей, словно медленно окуналась в теплую воду.

Таля, не двигаясь, следила за белоснежным свечением Ангела. Вот оно достигло кровати Агамеды, и та счастливо вздохнула, ощутив его на себе. Свет заполнял комнату. Искристый и теплый, он дошел до Ровэн, и ее наглухо закрытая шторами кровать скрылась из вида. Эллейн чуть пошатнулась, по ее лицу начала разливаться мертвенная бледность. Таля пыталась позвать ее, но, к своему ужасу, не смогла выдавить из себя ни звука. Она хотела подбежать к Эллейн и накрыть ее покрывалом со свободной кровати, чтобы прервать свечение, которое уже явно отнимало силы у Ангела, но не смогла сдвинуться с места. Яркий белый свет начал изливаться из окна госпиталя…

Неморино появилась, словно из воздуха. Она схватила то самое покрывало, набросила его на Эллейн и, подхватив обмякшее тело, положила на свободную кровать.

– Ну, знаете, вы мне угробите Ангела и без Черного Мага! – сердито произнесла она, сдвинув к переносице брови.

Ната Ди охнула и засуетилась вокруг Эллейн. Таля подвигала руками, затем ногами, подошла к кровати Латте и села на краешек.

– Она сама, – прошептала Агамеда. Все ее раны и царапины затянулись без следа, а волосы, словно только что вымытые, лежали мягкими золотистыми волнами.

– Конечно, сама, – вздохнула Неморино. – Она всегда сама. Готова отдать всю себя. Только не умеет остановиться. Живые этого не видят, так как закрывают глаза, чтобы не ослепнуть, а мертвые не могут двигаться.

Латте попробовала глубоко вдохнуть и поняла, что может это сделать! Чистый морской воздух наполнил ее легкие.

– Эллейн вылечила меня, – прошептала Латте. – Я могу дышать!

Из закрытой шторками кровати послышался тихий вздох, потом стон. Все замерли.

– Ваниль! Кимберли! Сюда! – позвала Ната Ди. Одна из собак тут же подхватила чемоданчик, вторая потянула зубами за веревочную ручку тележку, и вся троица исчезла за шторками у Ровэн.

Неморино повернулась к Латте.

– Надеюсь, этот урок пойдет тебе на пользу, – строго сказала она. – Слушать старших и не лезть туда, куда говорят не лезть. А теперь – марш за стол! Хороший горячий ужин – это то, что тебе нужно.

Латте молча вылезла из больничной кровати и послушно поплелась на кухню. Таля пошла за ней.

В кухне царило оживление.

Ярко-малиновая Ксю что-то с жаром рассказывала собравшимся за столом, отчаянно жестикулируя тонкими лапками. Иногда она отвлекалась, чтобы быстро выловить из вазы, стоящей на столе, овальный оранжевый фрукт, и продолжала рассказ. Большая черная кошка и черно-белая медведица кивали, слушая ее, иногда поддакивая. Рассказ Ксю внимательно слушали Неонел, Тори, Еж, Злой, Инфернальная, Заяц Бо и Лягушалка.

У окна, по очереди выдергивая из стога пучки сена, стояли пегас Дьюла и единорог ДэПэКа. Над ними, на сквозняке, висела летучая мышь Эльза. В углу два счастливых одинаковых долгоносика сидели рядом, обнявшись длинными носами, а возле входа в мир сатинопусов молча дрались демонята. Над ними нависало щупальце с присосками, которое периодически ощупывало детей, видимо, проверяя их целостность. Во время проверки оба демоненка дружно впивались зубами и когтями в щупальце, которое уже было наполовину покрыто царапинами и укусами. Щупальце извивалось от боли, но самоотверженно продолжало нести вахту.

Латте и Таля сели за стол. Заяц Бо тут же положил Латте на тарелку целую гору тушеного мяса и овощей и снова повернулся к Ксю.

– И тут я поняла, что вижу Алекса! – затараторила Ксю, быстро расправившись с очередным фруктом. – А рядом еще кого-то, в длинном алом плаще!

– Довольно странное место для встречи, – промурлыкала Китья.

– Согласен, – произнес Злой, задумчиво гоняя по тарелке маленькую картошину.

Он взглянул на Ежа, который с удовольствием вгрызался в сочный кусок жареного мяса.

– Я думаю, что в Тизас теперь пойдем мы, а Ксю покажет нам в прошлом этого, в алом плаще.

Ксю испуганно взглянула на Злого, потом на Китью и стала светло-серой.

– Обещаю, что в этот раз я тебя не потеряю, – смущенно сказал Злой, а Ксю стала черной и нервно сжала свою чашку.

Неморино спустилась в кухню, растащила детей и усадила их за стол. Потом достала большую бутыль с мутной жидкостью и протерла раны на щупальце, которое, растерзанное, уже бессильно лежало на полу. Она прошептала что-то под нос, раны затянулись, и щупальце радостно заколыхалось в воздухе.

Снаружи послышался шум мощных крыльев, и в окне появилась драконья голова. Пилигрим зашел в дверь, поприветствовал всех и присоединился к ужину. Неморино взяла большой котел, в котором вкусно побулькивало варево, подошла к Бранке и вылила мясное рагу в драконью пасть. Бранка зажмурилась от удовольствия.

Смеркалось. Таля вышла из-за стола и поманила за собой Латте. Они вышли из Хижины и пошли вдоль морского прибоя. Долгое время они молчали.

– Прости меня, – наконец не выдержала Таля. – Я не понимаю, почему мое заклинание для очистки воздуха на тебя не подействовало.

– И ты прости, – откликнулась Латте. – Неморино права, мне рано было идти в Дракор.

Так же молча они пошли дальше. Далеко впереди замаячили две фигуры, которые не торопясь шли им навстречу по морскому берегу.

– Зоар рассказывает Эллейн про замок, – грустно произнесла Таля. – Даже страшно представить, что там творится.

– Ты нас здорово напугала, юная леди, – Зоар слегка поклонился, когда они поравнялись. – Леди Тэйлани выбежала из портала с тобой на руках. Никто не ожидал такого исхода от первого путешествия.

– На нее не подействовала мое заклинание, – тихо произнесла Таля. – И я не знаю почему.

Латте снова поблагодарила Эллейн за чудесное исцеление. Все вместе они пошли обратно к Хижине. Пора было идти спать, и Латте впервые за этот день вспомнила свой сон про хозяина замка. Придет ли он в ее сон и сегодня? И кто этот молодой красивый парень?

Она рассеянно попрощалась и пошла к себе в комнату.

– Ты очень доверчивая, Латте, – хозяин замка не замедлил появиться, едва Латте погрузилась в сон. – Откуда ты знаешь, что Эллейн настоящий ангел?

Он взял руки Латте в свои и насквозь прожег ее взглядом.

– То, что говорят тебе обитатели Хижины, просто уловка. У ангелов есть крылья! А ты видела крылья у Эллейн? Тебя ловко обводят вокруг пальца, а ты веришь всему, что видишь. Хотя на самом деле эта Хижина лишь шайка балаганных фокусников!

Он улыбнулся.

– Пусть Эллейн покажет крылья! Пусть докажет тебе, что она ангел…

Он повернулся и медленно пошел прочь.

– Стой! Стой! – закричала Латте. – Скажи, кто ты?

Но она была уже одна. Стояла на башне неизвестного замка, под стенами которого яростно гуляли высокие волны.

3. Хроники Кенберра

Латте проснулась рано утром и через пустую Кухню вышла к морю. Лучше всего было купаться, когда половина обитателей дома еще мирно спала или путешествовала по другим мирам. Она поплавала, разложила красивыми волнами ракушки на берегу и вернулась в Хижину, где уже началось утреннее оживление. Неморино сновала по Кухне, сервируя завтрак, ей помогали Злой и Еж.

– Эльза, ты можешь после завтрака поговорить со мной в библиотеке? – поприветствовав всех собравшихся за утренним столом, Латте подошла к летучей мышке, которую кормил заяц Бо, перевернув мышь вверх головой. Эльза кивнула, на секунду отведя перепончатым крылом от своей мордочки ложку с мелко нарезанными фруктами.

– Садись, дорогая, все остынет! – Неморино проворно поставила перед Латте тарелку с кашей, чашку и кофейник.

Латте села рядом с Эллейн. Принцесса Кенберра с удовольствием смаковала травяной чай. Сегодня на ней было светло-зеленое платье, а свои короткие волосы она подвязала белой лентой. Длинный бархатный хобот просунулся между ними, и Эллейн отдала ему заварное пирожное. Нос исчез, унося сладость, и тут же высунулся другой нос, как две капли воды похожий на первый. Рим и Рум наслаждались завтраком, сидя под столом.

– А почему они спрятались? – спросила Латте, и тут же измазанный в креме хобот вынырнул из-под стола и чмокнул ее в щеку.

Эллейн рассмеялась и вытерла щеку Латте белым кружевным платком. Второй нос чмокнул Эллейн, стянул наугад большой желтый фрукт и исчез.

– Балуются они. Играют в домик.

Латте налила себе кофе, добавила молока и запустила ложку в кашу.

– Эллейн, а у тебя есть крылья? – спросила она.

За столом тут же воцарилась зловещая тишина. Латте увидела странные недобрые взгляды, а из угла сатинопусов начало вытягиваться длинное щупальце, которое протянулось через всю кухню и зависло рядом с Латте. Неморино замерла, как статуя, не донеся очередной кофейник до стола.

– Она просто спросила, – Эллейн обняла притихшую испуганную девочку, словно хотела защитить ее от щупальца и от других обитателей Хижины.

– Это не тот вопрос, который стоит задавать здесь, – Неморино поставила кофейник и скрестила руки на груди. Одна из ее рук быстро покрывалась чешуей, а длинные когти уже заменили некогда изящные пальцы. Страж готовился защищать Ангела.

– Есть, милая, но увидеть их можно лишь в двух мирах. Здесь для крыльев мне пока не хватает силы, – Эллейн улыбнулась Латте.

По кухне пронесся легкий ветерок, послышался шелест листвы, все снова заулыбались, щупальце сатинопуса исчезло в Сангаре.

– И в эти миры ходить нельзя! – громогласно объявила Хозяйка Хижины.

Все вернулись к завтраку и прерванным разговорам. На лестнице и из порталов то и дело появлялись новые Хранители. Они приветствовали всех и присоединялись к трапезе.

– В Тизасе созрели плоды часового дерева, можно сходить группой и принести на всех…

– Греннор погряз в дождях, там можно только плавать…

– Так вот я снова зашел в гости к Газару, ему, бедняге, скучно…

Латте ловила обрывки фраз, но не совсем понимала, о чем идет речь. Эллейн закончила завтрак и удалилась к морю, за ней отправились Зоар и оба смешных носастика. Риммель и Руммель меньше всего были похожи на отважных воинов. Видя их, Латте постоянно удивлялась той роли, которую они играли на поле боя.

– Пошли! – Эльза пронеслась мимо нее и взлетела на второй этаж.

Латте бросилась догонять мышь.

Резные двери библиотеки были распахнуты настежь. Уже в коридоре Латте увидела нескончаемые стеллажи, уходящие в глубину гигантской комнаты. Эльза схватила со стеллажа свиток, подлетела к раскрытому окну и повисла на сквозняке. Она развернула свиток тонкими пальчиками, расположенными на кончиках ее крыльев, и вопросительно взглянула на Латте.

– Я тебя слушаю.

– Эльза, а как выглядит Алекс?

– Никто не знает, как выглядит Черный Маг сейчас, даже его сестра. Когда они в последний раз виделись, он носил маску и плащ с большим капюшоном, – тихо прошелестел голос сзади Латте.

Латте обернулась, но никого не увидела.

– У нас есть портрет маленького Алекса, – продолжил тот же голос, и внезапно перед Латте прямо из книг появилась девушка.

Латте охнула и прижалась спиной к стеллажу.

– Тебе не кажется, что после всего, что ты здесь уже увидела и узнала, пугаться самого обыкновенного безобидного призрака просто смешно! – прозрачная девушка в длинном роскошном платье покачала призрачной головой. – Я – Эллия, будем знакомы.

Латте сделала реверанс и назвала себя. Эллия нырнула в книги и сразу же появилась с туго свернутым полотном, перевязанным старой потрепанной ленточкой.

Она развернула портрет, и Латте увидела маленького мальчика. Льняные кудряшки его растрепались, он смеялся, глядя на художника. Его темные глаза, так похожие на глаза Эллейн, светились счастьем и любовью. Мальчика держала на руках удивительно красивая молодая женщина с длинными иссиня-черными волосами и ярко-синими глазами. Она улыбалась, обнимая сына. Это был портрет Алекса, сына Рагнадара Кенберрийского, прозванного в народе Рагнадаром Гордым, с его матерью – Каталиной Кенберрийской.

– Алекс с рождения был серым, – со вздохом сказала Эллия.

– Серым?

– Серая душа может со временем выбирать свой путь. Она может выбрать путь Света или Тьмы. Эллейн же всегда, с самого появления на свет, была светлой. Светлая душа никогда не сможет стать серой, а тем более темной.

Эллия снова нырнула в стеллаж и появилась с новым полотном. На нем – маленькая черноволосая девочка в пышном голубом платье сидела на богато украшенном резьбой стуле, сложив ручки на коленях. За стулом стоял молодой юноша. Светлые волосы его были тщательно уложены, без малейшего намека на кудри, а лицо скрывала полотняная маска.

– Алекс перенес тяжелую болезнь, его лицо было обезображено. Сначала он носил маску, затем начал прибегать к серьезному гриму. В гриме он появлялся настоящим красавцем, но ни одного полотна с того времени не сохранилось. Все они пропали сразу же после того, как Алекс убил мать.

Латте ахнула, почувствовав, как куда-то вниз ухнуло ее сердце. Она снова посмотрела на портрет Каталины с сыном. Могла ли тогда эта счастливая мать даже подумать о том, что вырастет из смеющегося кудрявого ангелочка. Эллия пронеслась по воздуху в дальний угол библиотеки, который скрывался в тумане. Затем вернулась, неся огромный древний фолиант. Она открыла его на закладке, и Латте увидела картинку, которая изображала замок из ее снов.

– Каталина Кенберрийская была сброшена сыном с башни замка, на следующий день после грандиозного бала, – призрак замолчал, покачиваясь в воздухе.

Латте почувствовала мороз, сковавший ее нутро.

– Это видела Эллейн, но она не смогла помешать Алексу. Она была совсем юной и не могла справиться с молодым и сильным мужчиной. После гибели матери Алекс заточил Эллейн в той самой башне и держал там до тех пор, пока не пришло время для приготовления зелья, – Эллия помолчала, а затем продолжила. – Трижды родится в мирах Белый Ангел и трижды надобно приготовить зелье. Когда они будут готовы, следует провести обряд, тогда Великие и Вечные заснут. И рухнет Мироздание, Тьма и Хаос воцарятся во всех Мирах, а изготовивший зелье и проведший обряд станет Полновластным Властелином Нового Мира.

Эллия вздохнула и замолчала.

– А что же отец Алекса? – осторожно поинтересовалась Латте.

– Алекс послал к отцу вестников. Они сообщили ему о том, что, не выдержав долгой разлуки с мужем, Каталина покончила с собой, а Эллейн от горя сошла с ума и пришлось ее заточить в башне. Рагнадар, потеряв голову, помчался с вестниками домой. Когда и как они его убили – неизвестно. Должно быть, во сне. Повелитель Кенберра был опытным и сильным воином, просто так он бы не простился с жизнью. Расправившись с родными, Алекс превратил цветущий и прекрасный Кенберр в царство ужаса и боли.

– А Великие и Вечные? – спросила Латте. – Как они могли допустить такое?

Эллия скатала оба полотна в трубочки и перевязала их лентами. Затем молча унесла картины на место.

– Великие и Вечные очень-очень древние. Именно они когда-то давно-давно создали все Миры, – она вынырнула из стеллажа перед Латте и показала маленькую металлическую гравюру.

– Это Бог из Египта, – Латте была поражена. – Это Тот! Я видела его на картинке и читала про него.

Эллия кивнула.

– Боги Египта и других стран Терраса намного старше, чем о них принято думать. Великие и Вечные иногда ходят по мирам и становятся их Богами. Они учат молодые миры многим полезным вещам. Однако, присягнув Тьме, Алекс вывел Кенберр на другой уровень. Великие и Вечные не могут увидеть то, что творится в Мирах, которые принадлежат Вечным и Проклятым.

– А это кто?

Когда создавались миры, Великие и Вечные раскололись на два лагеря. Одни хотели цветущих садов, жизни, полной добра и любви, а другие считали, что это неинтересно. Развязалась война, в ходе которой многие миры, только что созданные, были разрушены, но силы были равны. И когда Великие и Вечные увидели, что натворили, ужас обуял их. Для спасения оставшихся миров они отдали несколько тем, другим. И сделали так, чтобы не видеть ничего из того, что происходит в мирах, которые присягнули Тьме. Однако Вечные и Проклятые прекрасно могут наблюдать за цветущими мирами и прибирать их в свою копилку.

– Значит, если Алекс станет полновластным властелином нового мира, Вечные и Проклятые…

– Останутся только они, – кивнула Эллия. – Великие и Вечные будут уничтожены навсегда.