Текст книги "Ночные разговоры с ангелом"

10

Приближался Новый год. Фима в первый раз со школьных времен была озабочена проблемой покупки подарков. Со времен поступления в университет покупать новогодние подарки было некому. А сейчас: начальнице, Шурочке, Леночке, Татьяне, деду, Надюше, дядюшкам, тетушке… Фима сбилась с ног, бегая по магазинам. Это было так необычно. Это было так утомительно. Это было так приятно. Вся это предновогодняя суматоха сводила Фиму с ума. Впервые за много лет вернулось ожидание чуда, волнение и восторг предвкушения чего-то лучшего. Впервые за много лет Фима получила много приглашений на Новый год. Ее звала Шурочка, звала Татьяна, звал дед. А Фима всем отказала. Они с Васей договорились встретить Новый год вместе. 31 декабря Фима развезла подарки. Ей тоже подарили множество ненужных безделиц. Фима была счастлива. Уже много лет ей дарили новогодние подарки только родители, когда им удавалось встречаться накануне праздника. Фима заехала в магазин, купила шампанского, икры, мандаринов. Она купила много разных вкусностей. Она купила елку на уличном базаре. Она положила ее в свою машину, и там запахло предчувствием счастья. И Фиму не беспокоило, что весь багажник теперь завален иголками. Фима купила великолепное фиолетовое платье. Она в него влюбилась с первого взгляда. Оно было страшно красивое и страшно дорогое. Фиме уже не жалко было денег на такую роскошь: с некоторых пор ей приятно было баловать себя. Тем более что сейчас ее образ жизни был таков, что ей было куда надеть великолепные наряды. К тому же она знала, что ангел, которого она любит, был эстетом, и прекрасная Серафима в прекрасном платье могла доставить ему истинное удовольствие. Пожалуй, это был единственный подарок, который она могла ему подарить. Фима не любила готовить только для себя. Поэтому готовила она редко. В ее распоряжении были замороженные овощи и готовые салаты, рыба в вакуумной упаковке. Фима часто мечтала, что у нее будет семья. Она мечтала, что будет готовить для мужа борщи и луковый суп, который пробовала во Франции, и который ей очень нравился, лепить пельмешки и жарить котлеты. Но мужа до сих пор не было, и по-прежнему любимым Фиминым блюдом был шпинат из морозильника, сваренный в маленькой кастрюльке с кубиком синтетического чеснока. Порция на одного человека. В этот вечер Фима решила вообразить, что она нормальный человек, который живет нормальной жизнью. Как будто она любит не ангела, а обычного мужчину, и впереди у них не платоническая, полная духовной близости, вечность, а несколько лет или десятилетий страсти, нежности, недоразумений, непонимания, доверия, радостей и горестей, взлетов и падений, кризисов и периодов безмятежного счастья. Смешно, Фима не знала, что это такое, могла только представить. И вот она готовила новогодний ужин, будто в гости она ждала настоящего мужчину. Она приготовила традиционный «оливье», пожарила свинину в кисло-сладком соусе, наделала бутербродов с красной икрой. И знала, что все это она одна не съест, и знала, что все это глупо, но так хотелось создать хотя бы иллюзию, что у нее есть мужчина. До Нового года оставалось всего два часа, когда Фима очень быстро навесила на благоухающую несбыточными надеждами елку золотые и серебряные шары. До Нового года оставалось полтора часа, когда Фима разложила на столе свою бельгийскую кружевную скатерть, расставила свой изысканный английский фарфор, свой хрусталь и свое серебро, зажгла свечи. Когда до Нового года осталось полчаса, Фима мысленно крикнула: «Вася, отвернись!» и надела свое потрясающее фиолетовое платье и снова залюбовалась своим отражением, и снова представила, как она танцует с солидным господином во фраке, и как он шепчет ей на ушко какие-то милые глупости. Фима закрыла глаза, а когда открыла, в зеркале у нее за спиной маячил Вася в черном фраке с восхищенной улыбкой на лице.

– Позвольте вас пригласить, сударыня! – сказал он и галантно поклонился, хлопнул в ладоши, и из невидимых динамиков полилась неземной красоты музыка, и Фиму закружила в танце невидимая сила, и голова ее тоже кружилась от неожиданности и восторга. Очнулась она уже за столом, и ее бокал сам собою наполнялся шампанским, и Вася призывал поднять тост за уходящий год, который начался для Фимы с пустоты и отчаяния, а закончился обретением любви, смысла существования, планов и надежд.

– Да, за уходящий год, в котором я встретила тебя! – провозгласила Фима с сияющими глазами. – За уходящий год, в котором я впервые полюбила!

– Ах, женщины, женщины. Могут рушиться империи, мир могут сотрясать войны, революции и кризисы, а для них все равно главным останется любовь! За любовь, девочка моя!

Фима выпила шампанского.

Время стремительно приближалось к полуночи.

– Где бы ты хотела встретить Новый год? – спросил Вася.

– Мне все равно где, мне, главное, с тобой. А, вообще, мне хорошо дома.

– Скучно с тобой, Серафима. Никакой романтики. Никаких афер. А ведь мы сейчас могли бы оказаться где угодно, хоть в Париже, хоть в Венеции, хоть в Сан-Франциско, хоть на Ниагаре. Я бы мог проявить себя всемогущим магом, а ты могла бы совершить волшебное путешествие. Не дала мне почувствовать себя настоящим мужчиной. – Обиделся ангел.

– Ну, извини, хорошо, побудь мужчиной, я в Стамбул хочу, только давай после боя курантов. Традиция все-таки. Так хочется желание загадать. Я уже придумала.

– Да, ты права, традиции вещь серьезная, въедливая, дающая ощущение стабильности и даже бессмертия. Ладно, будь по-твоему. Дождемся боя курантов. А почему Стамбул? Выбор какой-то… неожиданный.

– Это мой любимый город. Безумный, хитрый, веселый город, на который я никогда не буду похожа.

Когда били куранты, Фима закрыла глаза и загадала, чтобы в Новом году она любила и была любимой, вышла замуж и открыла свое турагентство, а еще – чтобы Вася был спокоен и счастлив. С последним ударом курантов Фима открыла глаза и вместо своей гостиной увидела Святую Софию, а сидела она не на своем стуле, а на скамеечке перед Голубой мечетью. Ангел обнаружился рядом.

– Обалдеть! – завизжала Фима.

– Тихо, ты, тихо! – шепнул ангел. – Мы не дома. Говори со мной мысленно, хочешь в турецкую психушку?

– Ха! А кто только что возмущался, что я не романтик и не аферистка. С чего это ты стал таким осторожным? – вопила Фима. Турецкое семейство, которое сидело совсем близко на скамейке с ужасом покосилось на Фиму. Немцы, сидевшие неподалеку, самозабвенно фотографировали древнейший православный храм и огромную мечеть, оглушительно смеялись и не заметили странную русскую в вечернем платье, которая разговаривала сама с собой.

– А пойдем, Фимочка, на Босфор посмотрим, там как-то поспокойнее, народу поменьше. Кстати, в Стамбуле Новый год еще не наступил, так что у нас есть шанс встретить его еще раз.

На Босфоре было совсем уж спокойно, пустынно и страшновато. На другом берегу сияли огнями Таксим и Бешекташ. От воды веяло холодом. Фима мерзла в своем шелковом платье.

– Должен признать, Босфор – это не самая лучшая идея. Закрой глаза, детка. – Пробормотал ангел.

Фима послушно закрыла глаза. А когда открыла, оказалась среди шумной, пьяной, нарядной толпы, которая текла по самой веселой улице Стамбула в районе Таксим. Фима всегда забывала, как она называется, но всегда мечтала туда вернуться. Из открытых дверей бесчисленных ресторанов и кафешек лилась музыка. Многие пили и пытались танцевать прямо на улице.

– Обалдеть! – снова завизжала Фима.

– Вот здесь можешь орать сколько хочешь. – Разрешил Вася. – Здесь сборище сумасшедших, здесь никто и внимания не обратит на красивую дурочку, которая бредет со счастливой глупой улыбкой и разговаривает сама с собой.

До второго за последний час Нового года снова оставалось несколько минут.

– Черт! Черт! – верещала Фима. – Ой, извини, это только междометие. Шампанского нет. Черт! Нет шампанского!

– Сейчас все будет, детка! – пообещал ангел.

В то же мгновение компания каких-то сильно подвыпивших соотечественников окружила Фиму. Все наперебой начали интересоваться, почему она бродит одна, ужасаться, что она в одном тонком платье в такой холод, накидывать ей на плечи какую-то куртку, наливать ей в одноразовый стаканчик коньяка, чтобы она согрелась, и заставлять выпить.

– Ну, извини, – пожал плечами ангел, – с шампанским не получилось.

Когда Фима встречала Новый год во второй раз, кто-то из русских изображал бой курантов, все чокнулись одноразовыми стаканчиками, выпили залпом коньяк и закричали в пьяной эйфории: «С новым счастьем!». А ошалевшая от коньяка и восторга Фима орала:

– Вася, я люблю тебя! Я люблю тебя!

– Больная. – Подумали соотечественники.

– Больная. – Сказал ангел и заулыбался безмятежно и радостно.

Проснулась Фима в своей постели в своем фиолетовом платье, изрядно помятом. В окно лился дневной пасмурный свет, рядом на кровати, свернувшись клубочком, спал ангел.

– Это самый лучший Новый год в моей жизни, и самое приятное пробуждение, спасибо, ангел. – Прошептала Фима, перевернулась на другой бок и снова уснула.

– А улица эта называется Истиклаль, кажется. – Во сне пробормотал ангел, – хотя Бог их разберет, эти турецкие названия.

11

В начале апреля Фима и Татьяна открыли свое туристическое агентство. Оно было в центре города, в оживленном месте. Фима уволилась с прежней работы, похудела, осунулась. В глазах появился нервный, немного истерический блеск. В первый день девушки устроили небольшой фуршет для Таниных клиентов, Фиминых и Шурочкиных знакомых. Те клятвенно обещали, что, как только куда-то соберутся, непременно придут сюда. Заглянула парочка любопытствующих. Им никуда не было нужно, просто их привлекли радостные шарики, украшавшие вход. Никто ничего не купил. Фима впала в панику. Татьяна Фиму успокаивала, что все нормально, что это обычное дело, что не все сразу – клиенты будут, что они выбрали подходящее время для открытия агентства – скоро майские праздники, когда многие традиционно куда-то едут, что не зря они вбухали столько денег в рекламную кампанию, что клиент пойдет, никуда он не денется. Фима кивала головой, пыталась верить, но все равно изнывала от вязкого страха, что ничего не получится. Домой вернулась взвинченная, раздраженная и усталая. Выпили с Шурочкой шампанского за успех предприятия. Звонили родители, дед, родственники, поздравляли. Фима благодарила бодро и оптимистично, а в душе огромным неповоротливым червем ворочались сомнения и неуверенность. Охмелевшая Шурочка подбадривала Фиму, как могла, говорила избитые фразы о том, что все будет, что все получится, что не нужно падать духом и обязательно верить в лучшее, поскольку мысли материальны. А потом начинала говорить о своих курсах дизайна, как ей там интересно, как ей все нравится, и тут же начинала стенать о том, что не знает, где и как искать работу по новой специальности, как она боится, что только зря теряет время, что уже сомневается в собственных дизайнерских способностях.

– Ну, давай ты займешься квартирой деда. – Предложила Фима. – У них там разруха, отец давно собирался сделать им ремонт, да все никак руки не доходили, он же в Сибири живет, а не по соседству, а мне тоже некогда было организовать процесс. Вот тебе и первый клиент.

– Все так просто? – удивилась Шурочка.

– Да, иногда все бывает несложно. Завтра я позвоню отцу, и если он согласится, можешь начинать. Бюджет проекта я тоже обсужу с отцом. Бригаду отделочников ищешь ты. Тебе все равно нужно заводить партнеров по бизнесу.

– У тебя появилась деловая хватка. – Восхитилась Шурочка.

– Мне кажется, она у меня всегда была, но почему-то до сих пор дремала, – усмехнулась Фима. – Хотя ремонт я уже делала. – Она обвела взглядом свою гостиную, – знаешь, организовать и сделать ремонт – это своего рода подвиг для одинокой девушки даже при условии, что у нее есть деньги. Я собой страшно гордилась, когда все закончилось. Только вот с турагентством я теперь ни в чем не уверена.

– А я вот в тебя верю, – тихо сказала Шурочка, – ты гораздо сильнее, чем ты думаешь.

Когда Шурочка ушла, Фима упала на кровать и разрыдалась, как маленький ребенок. Безутешно, навзрыд.

– Ты устала, девочка моя, ты просто устала. – Ангел как всегда был рядом. – Девочка много-много работала. Она долго-долго искала помещение, получала разрешения и лицензии, покупала мебель, компьютеры и телефоны. Она много-много работала и заработала нервный срыв. Но сейчас девочка отдохнет, личико ее посвежеет, глазки радостно заблестят, и все наладится. Дяди и тети будут приходить к ней толпами, а девочка будет отправлять их к морям, солнцу, пальмам и культурным ценностям.

– Что ты сюсюкаешь со мной, как с ребенком? – закричала Фима на ангела. – Меня все достало! Мне все надоело! Ты мне надоел! Я уже не хочу ничего! Для чего я все это сделала? Кому это нужно? Вообще никто не пришел! Вообще никто! – Фима принялась реветь с утроенной силой.

– Истеричка! – проворчал ангел. – Я ведь мудрый, я ведь не буду обижаться на ее слова. Я выше этого. Я ведь ее понимаю. У нее просто стресс. С кем не бывает, замоталась совсем, сорвалась, разочаровалась. Надо было, конечно, организовать ей клиента, ну так я хотел, чтобы она все сама сделала. Она же молодец, она все сама и сделала, ну подумаешь, не было сегодня ни одного клиента, а завтра, наверняка, будут, ну уж послезавтра точно будут. Ну, не продала сегодня ни одного кусочка счастья, ну, подумаешь… – бормотал ангел, обращаясь к самому себе. – Ну, Шурочка ведь права, она ведь сильнее, чем кажется? Завтра ведь у нее все пройдет? Конечно, все пройдет. Просто сегодня был трудный день. – Убеждал он сам себя. – Да, с этим тяжелым днем и с этими соплями и слезами пора покончить. Все, Фима, пора спать! – приказал ангел.

– Да пошел ты со своими приказами, нравоучениями! Достал! – злобно крикнула Фима.

– Все, точно спать! – гаркнул ангел и решительно коснулся невидимым крылом Фиминого лба.

– Тиран! – успела выкрикнуть Фима и в ту же секунду заснула. Она даже весьма не эстетично всхрапнула.

– Хорошо нам, ангелам, – задумчиво произнес Вася. – Один взмах крылом – и вырубил истеричку, а мужчинам каково? У них-то крыльев нет. Бедолаги.

Фима нервно раскладывала пасьянс в компьютере на своем рабочем месте, безуспешно пытаясь успокоиться. Она уже два раза успела приложиться к настойке валерьяны.

– Фима, ты не увлекайся, тебе еще за руль. Настоечка-то на спирту – смотри, опьянеешь. Займись лучше делом.

– Каким делом? – огрызнулась Фима. – Ты видишь здесь хоть одного желающего уехать из этого дурацкого города? Я – нет. Может, ты видишь что-то такое, чего не вижу я?

– Кончай истерику! – рявкнула Татьяна. – Ты мне доверяешь?

– Да… кажется. – Фима удивилась. На нее уже давно никто не орал.

– Так вот, я тебе сказала, что клиенты будут, значит будут. Только вот что ты им сможешь предложить, если ты ничего не знаешь? Ты здесь стажер, а стажер должен учиться, а не тратить время на всякую ерунду. Сейчас у нас будет практическое задание: я тебе расскажу, какие туроператоры по каким направлениям работают, кто надежный, кто не очень, покажу сайты, на которых нужно искать туры, научу бронировать места, а потом будет экзамен. Я буду твоим первым клиентом, а ты найдешь мне тур, да не простой, а самый лучший: в хорошем месте, в хорошем отеле, с хорошем питанием, сервисом, и чтобы все это было за очень небольшие деньги.

– Такие разве бывают?

– Кто ищет, тот всегда найдет. – Усмехнулась Татьяна. – Иногда нам приходится быть волшебниками.

В процессе обучения Фима снова почувствовала себя любопытной первоклашкой, перед которой открывается мир. Ей это нравилось. А под вечер позвонила Фимина бывшая начальница.

– Фимочка, ты ведь уже открыла свое турагентство? – спросила она.

– Да, – ответила Фима.

– Мы на майские праздники всем гуртом собрались куда-нибудь к морю поехать, поможешь? Нам нужно, чтобы не очень дорого, но в хороший отель.

– Конечно, Светлана Васильевна! Когда вы придете?

– Завтра около двенадцати. Тебя устроит?

Фиму это, разумеется, устраивало.

– Ура!!! Иххаааа!!!! – завопила Фима, как только положила трубку.

– Клиент? – поинтересовалась Таня.

– Да! И не один, а целый гурт.

– Что такое гурт?

– А кто его знает? Что-то такое, из татаро-монгольских времен, наверное. Но совершенно очевидно, что в данном контексте гурт означает много клиентов. Может, человек пять.

– Ихаааа!!! – завопила Таня и на радостях полезла к Фиме обниматься.

В конце рабочего дня Таня дала Фиме домашнее задание – толстенькую пачку брошюр по Турции и Египту, строго-настрого наказала все прочитать и по возможности запомнить.

Дома Фиму встретил Вася. Она в очередной раз пожалела, что он не человек. Приготовил бы ужин, сервировал стол, а Фима бы пришла и поела, а потом он бы помыл посуду. Это, наверное, так здорово! Это так несбыточно. Фима печально вздохнула.

– Ну не могу я готовить и мыть посуду. – Проворчал ангел. – Зато я могу видеть будущее! – тут же воодушевился он. – Я же говорил тебе, что будут клиенты, и вот – они есть! Ну, похвали меня, детка, ну похвали! – он был похож ластящегося котенка. Только похож. Ластиться он не мог. Фима рассмеялась.

– Васечка, ты настоящий ангел!

– Вот, еще и обзывается.

– Хорошо, не настоящий ангел, ты ангел с кучей тараканов в призрачной башке, обидчивый, вздорный, хамоватый, смешной. Ты не ангел, ты просто чудо! Я тебя люблю. Спасибо, что поддержал меня вчера и спасибо за то, что усыпил, а то я до утра выла бы, как идиотка. И извини меня, за то, что я на тебя вчера накричала. Ты простишь, я знаю. Ты ведь ангел. – Сказала Фима и отправилась на кухню готовить себе незатейливый холостяцкий ужин. Вася тоже переместился на кухню, уселся на стул и уставился на Фиму.

– Что ты делаешь? – спросила она.

– Любуюсь.

– Непутевая, бессмертная дурындушка, – умилилась Фима и высыпала мороженые овощи в сковородку.

На следующий день Фима и Таня подобрали для Светланы Васильевны и ее гурта, в который входили ее сын-подросток и старшая дочь со своим мужем, пятизвездочный отель в Турции за очень несерьезные деньги. Просто за смешные деньги. Отель только что открылся, его еще никто не знал, поэтому цены были очень низкие. Светлана Васильевна ушла крайне довольная. Под вечер заглянули Танины постоянные клиенты – они собрались прокатиться во Францию.

– А жизнь-то налаживается! – сказала Татьяна, когда и эти клиенты покинули офис с радостными улыбками на лицах.

12

На майские праздники Фима тоже отправилась в путешествие. Это была своего рода командировка – она ехала в рекламный тур в Турцию. Татьяна говорила, что продавец должен знать свой товар, в данном случае это отели. Татьяна говорила, что Фима должна их увидеть, пожить в них, оценить их плюсы и минусы. Поэтому должна ездить как можно чаще. С ней поехала и Шурочка. К концу апреля она как раз закончила дизайн-проект квартиры деда. Приемной комиссии в лице деда, Надюши и Фимы он понравился. Шурочка предложила консервативный, добротный и уютный английский стиль. Деда особенно восхитил рисунок кабинета. Он чуть не прослезился, сказал, что всегда мечтал о чем-то подобном. Ремонт решили начать в начале лета, и Шурочка засобиралась немного отдохнуть, набраться новых впечатлений и вдохновения.

– А, может, и интрижки какие-нибудь заведем. – Мечтала Шурочка. – Только тут, главное, не рассчитывать ни на что серьезное, получить удовольствие и забыть… Но сначала записать в дневничок – для мемуаров.

Вася радовался, как дитя:

– Ура! – вопил он и прыгал на кровати. – Мы едем в путешествие!

– Что за странный восторг? – удивилась Фима. – Ты же можешь оказаться где угодно в одно мгновение, просто щелкнув пальцами… или… ну не знаю, как ты это делаешь. А тут все так непросто: поезд, самолет…

– А я очень люблю поезда. Я обожаю перестук колес и звон ложечки о чашку, и эти мимолетные встречи, и это натянутое молчание. И эти разговоры, и даже матерый храп. Я влюблен в аэропорты, в их суету, очереди, запахи духов в дьюти-фри. Там всегда полно знакомых. Там можно встретить тех, кого не видел лет двести. В прямом смысле данного словосочетания.

– Знакомых ангелов? – уточнила Фима.

– Кого же еще? А еще мне очень нравится лететь наперегонки с самолетом. Такой драйв! Такой адреналин! А еще я люблю забираться в кабину пилотов.

– Какой же ты ребенок.

– Да, и я считаю это очень ценным качеством личности, – сказал ангел серьезно. – Детям интересна жизнь. Дети умеют удивляться. Дети открыты новому. Дети верят в чудеса. Я тоже. И тебе советую, хотя бы в маленькой частичке своей души оставаться ребенком.

Из путешествия Фима вернулась загорелая, посвежевшая, полная энтузиазма. Только она очень соскучилась по разговорам со своим ангелом. Шурочка постоянно была рядом, поэтому разговаривать с ним приходилось только мысленно. Фима истосковалась по его низкому, густому голосу. Иногда она видела, как Вася прогуливался по пляжу в своих белых одеждах среди поджаривающихся тел и улыбался Фиме. Кроме нее никто его не замечал. По вечерам он развлекался тем, что подсаживался к разным компаниям в ресторанах и барах и подслушивал их разговоры. Фима видела, как он то хохотал, то сидел с мрачным видом, то изображал подчеркнутый интерес. Однажды он шепнул Фиме:

– Жаль, что ты не писатель. Я бы тебе столько сюжетов подкинул, пиши – не хочу. Такая жизнь у людей насыщенная. Вон та основательно поджаренная блондинка, например, мужу сказала, что едет с подружкой, любовнику, что с мужем, а сама поехала одна – искать приключений. Влюбилась тут в какого-то смазливого турка – фотографа, параллельно крутит роман вон с тем красномордым немцем и всерьез подумывает выскочить за него замуж и перебраться к нему в Баварию. Про то, что дома ее ждут два преданных мужчины, она уже и не помнит. Давно не встречал таких легкомысленных и любвеобильных особ.

– Васечка, а ты еще и сплетник. – Удивилась Фима. – Какая ты все же многогранная личность. Просто скопище мелких пороков.

– Да нет, что ты, я ж с литературной точки зрения. – Замялся ангел. – Жаль, что ты не писатель.

– Жаль, что ты не человек.

Когда она смотрела на влюбленные пары, сердце ее сжималось. Может быть, у них было не все так гладко, как казалось, но они могли мазать друг друга кремом для загара, ходить, держась за руки, по кромке прибоя, целоваться под палящим солнцем. Это ведь были такие обыкновенные вещи, такие естественные, такие доступные. А для Фимы они были несбыточной мечтой. Для Фимы они были за пределами реальности. Когда Фимину голову посещали такие мысли, ангел виновато улыбался и шептал беззвучно:

– Прости, я не могу тебе этого дать. Не могу. Но у тебя все это будет. Обещаю.

– Не нужно, – отвечала Фима ему мысленно. – Мне нужен только ты. Мне хорошо уже оттого, что ты рядом, что ты есть в моей жизни.

Однажды Фима заметила, как ангел сидел на краешке шезлонга у бассейна и сжимал голову руками. На лице было страдание. Казалось, он хочет принять какое-то решение. Просто Гамлет в отчаянной попытке понять: «Быть или не быть?». Как только ангел заметил, что Фима на него смотрит, он исчез.

Шурочка была счастлива. Она флиртовала направо и налево, многообещающе и призывно. Она купалась в мужском внимании, к ней возвращалось ощущение легкости, осознание собственной привлекательности и надежда, что произойдет чудо, и в ее жизни случится великая взаимная любовь. В отношениях с курортными ухажерами она останавливалась на стадии разговоров и томных взглядов, а потом совершенно безнаказанно исчезала – они с Фимой перемещались в другой отель. Вот они – прелести рекламного тура – можно сбежать по вполне объективным причинам. На Фиму мужчины тоже обращали внимание. Впрочем, так было всегда, но сейчас они не боялись подходить к ней и знакомиться, делать комплименты и даже непристойные предложения, признаваться в любви с первого взгляда. Фима была с ними доброжелательно холодна.

Шурочка удивлялась.

– Ты точно ненормальная. – Говорила она. – Мы же на отдыхе! Нужно развлекаться, наслаждаться, веселиться. А ты ведешь себя так, будто оставила дома горячо любимого мужа и хранишь ему верность. У тебя ведь никого нет.

– Никого. – Отвечала Фима и загадочно улыбалась. – Просто я не умею флиртовать. Да и не хочу. Зато мне безумно нравится наблюдать за твоими приключениями. Я набираюсь опыта.

Фима не могла флиртовать. Как только к Фиме приближался мужчина, рядом тут же возникал ангел и смотрел на него недобрым взглядом. Мужчина, конечно, этого не видел, зато видела Фима.

– Отелло просто невинное дитя по сравнению с тобой. – Возмущалась Фима мысленно. – А как же свобода личности? Как же доверие?

Ангел краснел, начинал извиняться, говорил, что не может ничего с собой поделать, что ему больно видеть, как к Фиме подкатываются эти грубые мужланы, которым от Фимы нужно только одного. Ну, того самого, чего он ей дать не может. Фима смягчалась. Ангел исчезал, но как только к Фиме подходил кто-то из грубых мужланов, он тут же вновь оказывался рядом. И после одной такой сцены Фима и увидела его сидящим на краешке шезлонга у бассейна с невыносимым страданием на лице.

Когда Фима вернулась домой, ангел снова стал спокойным, снова много шутил, паясничал и давал мудрые советы. Дома они были вдвоем. Здесь никто не посягал на Фиму.