Текст книги "Ночные разговоры с ангелом"

15

Фима проснулась с чувством беспричинной радости. В окно светило солнце. Фима сладко потянулась, вскочила с постели. Она вспомнила, что радость ее имеет причины – вчера она встретила мужчину, в которого еще не влюбилась, но уже знала, что непременно влюбится. Это был первый мужчина, к которому ее влекло. Это был первый мужчина, который ее не испугался. Она была уверена, что он захочет увидеться с ней снова. Она даже знала, когда он позвонит. Прямо сейчас. Раздался звонок. Это был он.

– Привет, Серафима-прекрасная! Не разбудил? – голос был низким, густым и знакомым. Казалось, она уже слышала этот голос раньше.

– Нет, я знала, что ты сейчас позвонишь.

– Откуда? Ты что, ясновидящая?

– Да, я умею угадывать желания. Например, я знаю, чего ты сейчас хочешь.

– И чего я хочу?

– Ах ты, негодник, мне даже стыдно сказать, чего ты хочешь. У тебя такие нескромные желания! Но если озвучить только приличные, то ты хочешь сегодня вечером меня увидеть.

– Ты выдаешь желаемое за действительное, детка. Это ты, наверное, мечтаешь встретиться со мной, это тебе не терпится? Я угадал?

– Угадал, – вздохнула Фима. – Невозможно от тебя ничего скрыть.

– Как хорошо, что наши желания совпадают. Тогда в семь я за тобой заеду.

– Я буду ждать.

Фима подумала, что если бы этот разговор слышала Шурочка, она бы ужасно рассердилась. Она бы сказала, что нельзя так откровенно демонстрировать мужчине свою заинтересованность. Она бы сказала, что мужчины не ценят то, что дается им легко. Может быть, Шурочка и права, но Фима чувствовала, что в случае с Васей не нужно играть ни в какие игры. Она была уверена, что эта встреча была не просто так, что она была не случайной. Вполне вероятно, что кто-то там на небесах планирует такие встречи. Вот бы знать кто, и зачем им это нужно? Кажется, такие встречи называют судьбой. Шурочка бы возразила, что она раз пятьдесят уже влюблялась, и каждый раз ей казалось, что это судьба. А Фима откуда-то знала, что это точно судьба. Что это приз, который она получила в награду за долгое ожидание. Она откуда-то знала, что Вася тоже долго ждал именно ее, Фиму.

Вечером Вася заехал за ней. В руках он держал букет ромашек.

– Это тебе. – Сказал он просто.

– Спасибо. Откуда ты узнал, что я люблю ромашки?

– Я их тоже люблю.

Это были первые цветы, которые Фима получила от мужчины. Она бережно поставила их в вазу. В офисе как-то сразу стало уютнее, светлее и радостнее.

– Поехали быстрее, у меня для тебя сюрприз. – Заторопился Вася. – Только обещай мне, что будешь доверять мне и ничего не будешь бояться.

– Что ты задумал? Мы знакомы с тобой всего второй день, как-то не очень просто доверять при таких раскладах. Может, я тебя боюсь.

Вася посмотрел ей в глаза:

– Не ври, ничего ты не боишься. Смелее, пойдем.

Он схватил ее за руку и потянул к выходу. Фима не отдернула руки и покорно пошла за ним.

На улице Фима направилась к своей машине.

– Нет, поедем на моей. – Фима посмотрела на него с сомнением. – Потом вернемся за ней. – Успокоил ее Вася.

Они поехали в район города, который стоял у реки. Остановились у высокого шестнадцатиэтажного дома, Вася достал из багажника большую сумку, они зашли в подъезд, потом в лифт, поднялись на самый верхний этаж. Подъезд был грязный, потрепанный жизнью и хулиганами, полный разными звуками: хлопали двери, где-то внизу звучали голоса и кошачье мяуканье. Фима давно не была в таких подъездах. Почему-то стало жутковато.

– Не бойся, – усмехнулся Вася. – Ничего страшного, просто я маньяк, который убивает своих жертв на последнем этаже высотных домов, ближе к небу, так сказать. В жертвы я выбираю самых красивых девушек города. Завлекаю их своим добродушным видом и… – Фима вся сжалась. – Да шучу я, глупышка. Подожди, сейчас. – Вася полез в карман. Фима сжалась еще сильнее и даже начала незаметненько продвигаться к лестнице. Вася достал из кармана небольшой ключ. – Какая ты трусишка, это не нож, это всего лишь золотой ключик от самого красивого места в городе. Пойдем!

Вася отпер дверь, ведущую на крышу, помог Фиме подняться.

– Закрой глаза, – властно приказал Вася. – Не бойся.

Фиме было все еще страшно, но глаза она закрыла. Вася взял ее за руку и куда-то повел. Через двадцать три шага – Фима на всякий случай считала – они остановились.

– Можешь открывать.

Фима открыла глаза и онемела от открывшейся перед ней красоты: полыхал закат, где-то внизу неспешно текла река, в которой отражалась небесная синь и красный огонь солнца, за рекой золотились песчаные пляжи и зеленели бескрайние леса, город был весь как на ладони, стекла домов сияли розовым блеском.

– Я люблю приходить сюда, когда мне плохо и когда хорошо тоже. Я прихожу сюда, когда мне нужно побыть наедине с собой, когда мне нужно о чем-то подумать. – Тихо сказал Вася. – Только не смейся, но иногда я сажусь на парапет, свешиваю ноги вниз и воображаю себя ангелом. Я видел такую картину в каком-то фильме: печальный ангел с понуро опущенными крыльями сидел на крыше дома и с неземной грустью смотрел на город. Кажется, в этом фильме ангел влюбился в обычную женщину. Я идиот?

– Будем надеяться, что ты просто романтик. – Улыбнулась Фима. – Здесь невыносимо красиво.

– Чтобы завладеть ключом от этой крыши, мне пришлось пойти на преступление.

Фима посмотрела на него вопросительно.

– У меня с детства было странное хобби – я любил крыши. Раньше двери на крыши запирались не во всех домах, это потом везде понавешали замков, все мои любимые крыши стали для меня недоступны. Здесь в первый раз я побывал, когда был еще студентом. Это самая лучшая крыша в городе, точнее, отсюда открывается самый лучший вид. Когда я обнаружил, что огромный замок перекрыл мне путь к лучшему месту на свете, я сначала смирился, а потом понял, что не могу я без этой крыши. Тогда я пошел в ЖЭК и украл ключ. Я проявил всю свою хитрость и все свое коварство. В свое оправдание могу сказать, что мне было очень-очень стыдно. Мне повезло, в ЖЭКе поленились менять замок, видимо, они успокоили себя тем, что ключ просто потерялся.

– Замечательный кавалер мне достался, – хихикнула Фима, – маньяк, вор… Огласите весь список своих пороков.

– Нет, уж. Будешь узнавать постепенно. А то тебе будет со мной скучно. Кстати, кроме недостатков у меня есть и достоинства.

– Например?

– Например, я очень догадливый. Ты ведь голодная?

– Если честно, то да.

– А я знал. – Гордо заявил Вася и начал выкладывать из сумки продукты. – Пикник на крыше. У тебя когда-нибудь было такое?

– Нет. – Честно призналась Фима. – У меня многое сегодня в первый раз.

После ужина Фима и Вася сидели на парапете и болтали ногами над бездной. Как ангелы. Люди и машины внизу казались маленькими. Почему-то не было страшно. Стемнело. Стало прохладно. Фима дрожала. Вася легонько приобнял Фиму. Она стала дрожать еще сильнее от непонятного возбуждения, которое она не могла унять.

– Ты совсем замерзла. – Вася теснее прижал ее к себе. Голова у Фимы закружилась, она слегка качнулась, ей показалось, что она летит вниз. Когда она очнулась, Васино лицо было совсем рядом, он целовал ее в губы. Фима хотела было отстраниться, но потом передумала. Ей еще никогда не было так хорошо.

Позже, когда Фима лежала в своей постели и счастливо улыбалась, у нее промелькнула мысль: “А правильно ли я поступила, что дала себя поцеловать на второй день знакомства?”. Фима тут же ее отогнала, решила, что правильно, что она хочет еще, что в ее возрасте уже можно позволять себе некоторые вольности и маленькие эротические радости. Давно пора. Почему с ней этого не случалось раньше?

Он признался ей в любви, когда они летели на параплане тихим сентябрьским днем, как ангелы, у которых было одно крыло на двоих. Фима замерла от страха и восторга, а Вася шепнул: «Так странно, кажется, я тебя люблю». И Фимин страх исчез, остался только восторг. «Так странно, но кажется, я тебя тоже люблю», – прошептала она.

Он сделал ей предложение, когда в новогоднюю ночь, они валялись голыми на ковре перед камином в квартире Васи. Ковер был усыпан конфетти и мандаринами. Они пили шампанское и загадывали желания. Фима удивлялась собственному бесстыдству и млела от нежности. «Слушай, а выходи за меня замуж», – прошептал он. «Слушай, а, пожалуй, выйду!» – согласилась она. Фимин стыд исчез, и осталась только нежность.

16

Однажды вечером позвонила Шурочка и категорически потребовала встречи, причем наедине. Фима беспомощно посмотрела на Васю – расставаться с ним даже на несколько часов не хотелось.

– Иди, – сказал он. – Друзья самое ценное, что у нас есть, не нужно жертвовать ими даже ради любви.

– Приезжай ко мне через час, – ответила Фима Шурочке.

К тому времени Фима уже жила у Васи. Ее квартира пустовала. Вася предлагал ее сдать, а Фима не хотела. Когда она заезжала туда проверить, все ли в порядке, сердце сжималось от жалости. Этот дом казался ей живым существом, которое бросили, оставили на произвол судьбы. Здесь Фиму начинали тревожить смутные воспоминания: будто она провела здесь не только несколько одиноких лет, полных тоски, отчаянья и пустоты, которые однажды привели ее к желанию покончить с этой никчемной жизнью, ей чудилось, что здесь было что-то еще. Будто она пережила здесь сильное, трепетное чувство, нечто большее, чем любовь. Этого не было, но Фиме казалось, что было. В ту роковую ночь, когда она хотела выпить много-много снотворного и уснуть навсегда, что-то ее спасло. После той ночи Фима начала меняться: она открылась миру, а мир открылся ей. У нее появились новые родственники, у нее появились друзья, которых раньше не было. Она ушла с работы, которая не приносила ей ничего, кроме тягостного ощущения потерянного времени, она начала заниматься делом, которое ей нравилось. Она приносила пользу другим. Она, в конце концов, полюбила. Все перемены в себе Фима могла объяснить вполне логично: в ту ночь она поняла, что умирать ей еще рано, что она не прошла свой земной путь до конца. Но она тогда поняла, что путь, по которому она шла – ведет в тупик. Значит, надо искать другой путь, и она его нашла. Это было непросто, но она сумела. И все, вроде, она сделала сама, но Фиму не покидало ощущение, что кто-то ей помогал, что кто-то ее вел. Кто? Может быть, ангел-хранитель? Это ведь они незримо присутствуют в жизни своих подопечных и в трудные времена приходят им на помощь. Иногда, в минуты невыносимого счастья, она благодарила его мысленно. Ангел молчал. Кто знает, есть ли ангелы на самом деле?

Квартира встретила Фиму темнотой и тишиной. Она зажгла свет, и как всегда ей показалось, что кто-то здесь был, но исчез, почувствовав, что она скоро придет. Этот кто-то был не страшным. Этот кто-то оберегал в покинутом доме остатки домашнего тепла. Фиме было здесь хорошо, и никуда не хотелось уходить отсюда.

Шурочка явилась взволнованная: лицо бледное, глаза горят безумным блеском.

Работа у Шурочки шла хорошо: она обладала удивительным даром – угадывать, чего именно хочет клиент. Даже если желания заказчика находились где-то за пределами Шурочкиных эстетических воззрений, она все равно увлекалась и с удовольствием делала интерьер, воплощавший в себе самые жуткие представления о роскоши и богатстве. Она наполняла его юмором и тонкой иронией, не заметной для хозяев, но очевидной для людей с тонким вкусом. Шурочка похудела, потому что бегать приходилось много – все эти бесконечные поиски нужных отделочных материалов, светильников, мебели, текстиля. В конце концов, она достала из ящика шкафа свои водительские права, которые когда-то получила и забыла о них за ненадобностью, купила подержанную машинку и передвигалась по городу, судорожно вцепившись в руль и отчаянно матерясь. Фима любила изредка с ней ездить – это было так весело и так страшно – не хуже, чем лететь на параплане или сидеть на крыше высотного дома, свесив ножки вниз. Шурочка была довольна своей работой, а вот личная жизнь так и не складывалась. Героем ее девичьих грез по-прежнему оставался Никита, который вел себя более чем странно: то он был подчеркнуто холоден, то излишне придирчив, то вовсе не замечал Шурочку, то принимался с ней флиртовать с медвежьей грацией самого отпетого хулигана из седьмого класса. Сколько времени провели Фима и Шурочка за расшифровкой тайных знаков и посланий, скрытых в его поступках, сколько выпили вина и шампанского. Ничего они так и не расшифровали – он по-прежнему оставался загадкой. Когда Фима видела Шурочку в последний раз, та горячилась, собиралась уволиться и начать работать самостоятельно, потому что у нее уже была своя собственная репутация, клиенты передавали Шурочку своим друзьям и знакомым, как эстафетную палочку. Лично ее, Шурочку, а не контору, которой владел Никита. Еще она собиралась волевым усилием разлюбить этого негодяя, с его странными играми и неопределенными желаниями. Она даже собиралась кинуться в омут романа с одним своим клиентом, убежденным холостяком, для которого она обустраивала квартиру-студию, с вызывающей ванной прямо посреди комнаты. Квартира была рассчитана на одного человека и приходящих и уходящих девушек. Когда они только встретились, он сам откровенно высказал Шурочке требования к своему будущему жилищу: квартира для одинокого мужчины, с богатой сексуальной жизнью, в которой мужчине было бы комфортно, а девушек могла бы поразить, квартира для флирта и соблазнения. Семьи в его планах не было. Клиент оказывал Шурочке знаки внимания, Шурочка делала вид, что ничего не замечает. Это только подогревало интерес к ней. Отчаявшись найти взаимность у мужчины, которого она любила, Шурочка решилась ответить на домогательства своего клиента, хотя и знала, что ничего хорошего, точнее, ничего длительного и стабильного из этой авантюры не выйдет.

– У меня уже больше года не было секса, – аргументировала Шурочка свое решение, – ему от меня ничего кроме секса не нужно, и мне от него тоже. Цинично попользуемся друг другом. Я больше так жить не могу, я себя уже женщиной не чувствую.

После этого заявления Фима Шурочку не видела и не слышала, чем закончилась эта история, она не знала. Шурочка почему-то не звонила, а Фима была эгоистична, как все влюбленные – друзей и близких замечала, только когда они настойчиво о себе напоминали.

Сейчас Шурочка стояла перед Фимой растрепанная и шальная. Она протянула Фиме пакет, в котором было шампанское и сыр с плесенью – Шурочке очень нравилось это сочетание.

– Он меня любит, – сказала она как-то отрешенно, когда девушки уселись за стол.

– Кто он? – не поняла Фима.

– Никита, кто ж еще?

– А зачем он тебя так мучил? – удивилась Фима, – ничего не понимаю.

– Просто редкостный идиот, – с нежностью сказала Шурочка. – Я пришла к нему с заявлением об уходе. Он обвинил меня в черной неблагодарности – потому что именно он принял меня на работу и всему научил. Я сказала, что помню об этом и очень ему признательна, желаю ему всяческих благ, но больше так не могу. «Как это – так?» – спросил он. И тут я все вывалила, что я не понимаю, чего он от меня хочет, что он извел меня своими придирками, шуточками, равнодушием. Я сказала, что он придурок. Я спросила его: «Неужели ты не видишь, что я тебя люблю?». Потом я разрыдалась, уткнулась в спинку дивана и что-то такое бормотала на тему: «Как я могла? Второй раз на одни и те же грабли? Не хватило одного раза в детстве? Тогда я все легче перенесла, а сейчас больно невыносимо!». Он принес мне стакан воды, поднял меня с дивана, проводил в туалет, заставил умыться, а потом сказал: «Поехали!». Я, конечно, запричитала: «Куда? Куда ты меня тащишь? Зачем все это нужно?». Он схватил меня за руку и молча потащил к своей машине. Мы приехали в его мастерскую. Там он все также молча вытаскивал из папок рисунки и раскладывал на не очень чистом полу, переворачивал полотна, прислоненные к стенам. На всех была я. На совсем еще детских рисунках была я, не очень похожая, конечно, но это была я. На зрелых полотнах, написанных маслом размашистыми и какими-то отчаянными мазками, тоже была я. Он сдернул тряпку, заляпанную краской, с полотна, которое стояло на мольберте. Я стояла там голая спиной к зрителю, повернув голову, в глазах была мольба, на губах виноватая улыбка. Вокруг меня фон, почти черный. Казалось, я что-то хочу сказать на прощанье, сделать шаг и темноту и исчезнуть.

– В общем, я тебя тоже люблю, еще с этого чертова детства. – Выкрикнул он как-то злобно, – А ты вечно ускользаешь. Сколько баб у меня было, у меня даже жена была, а я все о тебе думал.

Мы потом долго разговаривали, сидя на продавленном диване в его мастерской, покрытом старым потертым ковром. Он мне рассказал, что, как только пришел в первый класс художественной школы, сразу обратил внимание на худенькую девочку с двумя длинными белокурыми косичками и огромными голубыми глазами. Ему сразу захотелось меня нарисовать. Он почему-то подумал, что такая девочка как я никогда не обратит на него внимание. И тогда он решил, что тоже не будет обращать на меня внимание. Поэтому он активно заигрывал с другими девочками, а меня будто не замечал, хотя на самом деле только обо мне и думал. А потом мы закончили художественную школу, наши пути разошлись. Помнишь, я тебе рассказывала, как мы встретились в художественном салоне? Во мне тогда проснулись старые чувства, мне захотелось, чтобы он посмотрел на меня, всю такую красивую, и пожалел, что тогда в детстве прошел мимо меня. А он и пожалел. Он тогда посмотрел на меня, всю такую красивую, и решил, что нищий художник не подходит такой роскошной и успешной девушке как я. Тогда он начал зарабатывать деньги. А потом он услышал обо мне от своего парикмахера. Он решил, что, наверное, уже достаточно хорош для меня, позвал к себе работать, а я опять… начала делать успехи, в общем. Глупость какая. Два человека любят друг друга и придумывают какие-то идиотские причины, чтобы не быть вместе.

– Так что вы решили?

– Да ничего. После того разговора мы прячемся друг от друга. Стараемся не попадаться друг другу на глаза. Мы в тот вечер сидели рядом на диване, я чувствовала, что он хочет меня обнять, но он так и не решился.

– А ты?

– Понимаешь, если я не испытываю к мужчине серьезных чувств, я могу легко сама позвать его в кино или посидеть где-нибудь, я могу первая его поцеловать… А тут. Я тоже не решилась, хотя очень хотела его обнять и заткнуть ему рот поцелуем, чтобы он перестал нести всякую чушь.

– Точно, идиоты. Дети, ей-богу. – Подвела итог беседы Фима.

– Давно ли ты сама стала взрослой? – надулась Шурочка.

– Недавно. – Согласилась Фима, но у меня хватило ума не упустить свой шанс. Она схватилась за телефон. Набрала номер. – Васечка, приезжай, пожалуйста, Шурочку нужно кое-куда отвезти. Нет, сама она не может. Мы выпили шампанского. Давай, мы тебя ждем.

– Что ты задумала? – испуганно спросила Шурочка.

– Ничего особенного, сейчас ты поедешь к Никите.

– Зачем?

– Кинешься к нему на шею, дурочка. Он, похоже, так и не решится. Надоели вы мне оба.

– Ты изменилась, Фима.

– Ты права, я изменилась.

17

Фима и Вася поженились в июле. Год назад в этот самый день Вася открыл дверь туристического агентства Фимы и Татьяны, повинуясь непонятному зову. Свадьбу играли в самом большом и красивом ресторане города. Собрались все Фимины родственники: приехали из Сибири родители, пришел дед с Надюшей, его дети, внуки. Шурочка была с Никитой. Он постоянно держал ее за руку, будто боялся, что она снова ускользнет. На них оборачивались – это была очень красивая пара. Они жили вместе, периоды африканской страсти прерывались грандиозными скандалами, которые, в свою очередь, завершались бурными примирениями, а потом эти двое испытывали небывалое вдохновение – писали безумные, яркие, полные безудержных чувств, картины, спорили, кто из них талантливее, и занимались любовью на продавленном диване в мастерской. Фима не дала бы ни копейки за долговечность этого союза, но смутно догадывалась, что эти двое по-другому не могут, что спокойная жизнь не для них, что все эти бесконечные ссоры нужны им, для остроты чувств, для творчества. Кажется, они были счастливы. Татьяна пришла с молодым человеком, с которым не так давно познакомилась на велосипедной прогулке. Татьяна питала в отношении этого юноши большие надежды. Татьянин папа тоже питал большие надежды в отношении этого юноши – он мечтал выдать, наконец, дочь замуж и обзавестись хотя бы одним внуком. Что думал по этому поводу юноша, пока было не известно. Леночка пришла одна, как всегда несчастная. Даже на свадьбе она успела поплакаться невесте, что потратила кучу денег на этот наряд, прическу сделала в салоне красоты, а на нее все равно никто не обращает внимания. Фима посоветовала побольше улыбаться. Улыбка появилась на вечно унылом Леночкином лице только после приема третьей рюмки водки. После пятой она уже увлеченно о чем-то беседовала со своим соседом по столу. Пришли многочисленные Васины родственники. Большинство из них были респектабельны, хорошо одеты. Васины родители были разведены. Отец жил в Москве, а мать вышла замуж за какого-то немца из Дрездена. Он тоже приехал и застенчиво, но весьма решительно отказывался от водки и увлеченно пил пиво, которое запасливо принес с собой в рюкзаке. Фимины родители были очень рады, что Васины родители проживают далеко от молодоженов, и корректно поздравляли свою дочь с тем, что свекровь и свекор не будут вмешиваться в их жизнь. Васины родители поздравляли его с тем же. Фимин дед, испив изрядное количество водочки, подсел к Фиминому отцу с серьезным намерением рассказать сыну всю свою жизнь и узнать всю его жизнь.

– Как я любил твою маму! – все восклицал он. – Какая это была женщина, какая женщина! – Надюша сдержанно молчала, но ее поджатые губы не обещали деду ничего хорошего. Когда он протрезвеет. – Я так рад, что я вас нашел, и тебя, и Фиму. Она такая красавица и так похожа на Симу. Я так рад, что она нашла свое счастье. – По морщинистой щеке деда поползла пьяная прозрачная слеза.

А Фима и Вася кружились в вальсе. Фима была великолепна в безумно дорогом, простом, белом платье. А Вася шептал ей на ушко, сверкающее призрачной искоркой бриллианта, разный обольстительный вздор. У них было много планов на жизнь: родить пару детишек, объехать весь мир, открыть хоть один приличный ресторан в этом городе, устроить выставку картин этих двух сумасшедших – Шурочки и Никиты, которые умеют творить, но не любят заниматься организационными вопросами. Еще они, обследовав все примечательные крыши, хотели заняться изучением подземелий. У Фимы и Васи было множество планов на жизнь.

На небольшом белом облаке посреди черного неба, сверкающего блестками звезд, сидели двое: Серафима и ангел. Не самый главный. Всего лишь глава подразделения ангелов-хранителей.

– Ты довольна? – спросил ангел Серафиму. – Все твое семейство в сборе. Все счастливы. Ты хорошо поработала. Думаю, ты станешь ангелом-хранителем уже лет через сто. Еще никто из смертных не становился ангелом так быстро. Ты можешь собой гордиться, хотя, стоп – гордиться не надо. Гордыня – один из смертных грехов.

– Хорошо, я не буду, – рассмеялась Серафима. – Да, я сделала все, что смогла, чтобы они были счастливы. Хочется верить, что они сумеют оценить и сберечь то, что досталось им с таким трудом.

– Они всего лишь люди, они не совершают ошибок, только когда мертвы.

– О, да! Уж я-то знаю. – Усмехнулась Серафима, – только ошибки и позволяют нам почувствовать себя живыми. Кстати, давно хотела тебя спросить, а кто был моим ангелом-хранителем?

– Ты не догадалась?

– Ты?

– Я.

– Может, ты еще и влюблен был в меня, как наш бедный Вася?

Не самый главный шеф ангелов-хранителей покраснел, как мальчишка.

– Почему это был? – буркнул он.

На крыше самого высокого здания в том городе, где жила Фима, ссутулившись, сидел ангел, в мире людей его звали Василием, хотя никто уже не помнил об этом. Его крылья были печально опущены. Он с неземной тоской смотрел на закат, на реку, на дома. В одном из них обычная земная женщина, которую он любил, кружилась в танце с обычным земным мужчиной, которого она любила и за которого только что вышла замуж. Ангел знал, что его она тоже любит, только она забыла об этом. Ангел знал, что когда-нибудь они снова встретятся с женщиной, которую он любит, и она обязательно его узнает, она обязательно его вспомнит. Ангел знал, что это может случиться только после смерти женщины, которую он любит. Ангел должен был сделать все, чтобы это случилось как можно позже. И каждую ночь, которую его любимая женщина проводила со своим любимым мужчиной, ангел проводил на крыше; он смотрел на город с неизбывной тоской и мечтал, что настанет миг, когда между ним и его возлюбленной не будет никаких третьих лишних, и он сможет дать ей все, что ей нужно.

Фиме часто снился сон: рядом с ее кроватью стоит торжественный и печальный ангел, удивительно похожий на ее мужа Васю, ангел расправляет крылья, которые занимают все пространство комнаты, и исчезает…