Текст книги "Мутантка"

ГЛАВА 27

– Убери, пожалуйста, ногу.

– Мне некуда.

– Твое колено упирается мне в зубы!

– Терпи, я пытаюсь понять, куда ты направила шлюпку. Ой, ты чего кусаешься?

Я потрогала языком шатающийся зуб. А штаны у него и впрямь крепкие.

– Ай!

– Ну что еще?

– Волосы прищемило!

– Терпи.

– И я хочу выйти.

Молчание.

– Мне надо.

– Куда выйти? В космос?

– У меня, кажется, клаустрофобия. Мне страшно!

– Иль, поверь, мне рядом с тобой тоже страшно. – Проникновенно и очень серьезно. Я мрачно молчала.

Но вскоре лететь в темноте, смотреть на звезды и молчать надоело. А император все еще копался с пультом, мрачнея на глазах. Устав бороться с его коленом, я просто положила на него голову, пытаясь вытащить из-под него свои ноги. Тяжело ведь.

– Так куда мы летим? – робко спросила я.

– Видишь вон ту звезду?

Ткнув рукой в экран, он случайно врезал мне локтем в живот. Я рефлекторно согнула колени. Некоторое время в шлюпке были только мат и копошение двух зажатых существ.

– Извини.

На меня посмотрели сурово, но промолчали, щупая быстро опухающую скулу.

– Так о какой звезде ты говорил?

Молчание. Я завертела головой по сторонам.

– Про вон ту?

– Иля! Эту кнопку нельзя было нажимать!

– Прости, я случайно задела.

Еще полчаса спустя.

– И?..

– На фига я вообще жениться собрался? – С оттенком грусти в голосе.

– Так куда мы летим?

– Поверни голову направо и увидишь желтый горящий шарик.

Я послушно уставилась на пока еще маленькое, но быстро растущее в размерах солнышко.

– Мы летим на одну из его планет? – наивно уточнила я.

– Нет, – трагизм сквозил в каждом звуке, – мы летим прямо на него.

Н-да. А я еще считала, что самое страшное – это брак.

– А свернуть никак?

– Я пытаюсь!

– Все, молчу, молчу.

Тишина в кабине, только мерно тикает что-то.

– Мы все умрем.

– Иля!

Император долго копался с пультом управления, стараясь выжать из перегруженной шлюпки все, что только было возможно. И в итоге – о чудо! – мы уклонились от звезды и снова поплыли в открытый космос. Ура! Гм, кстати, а есть мы кого будем? Я плотоядно посмотрела на пачку сухарей в заднем кармане императора.

– Эй, это мое!

– Угу.

Дальше радостное чавканье. На меня махнули рукой и снова занялись пультом.

– В радиусе трех световых лет нет ни одной обитаемой планеты.

Я нахмурилась. Где это мы?

– Заряда в двигателях хватит только на один гиперпространственный прыжок. И самый оптимальный путь – этот.

Я вывернула шею так, чтобы увидеть, куда показывает Лад.

– Но тогда после выхода из прыжка нам в лучшем случае еще лететь пять дней. Без еды и воды. Ситуация ясна?

Пять дней – максимум, который можно протянуть без воды, которая здесь была просто не предусмотрена. Спасательные шлюпки обычно использовались для спуска на планету, а потому облегчались по максимуму.

Гиперпространственный двигатель – это просто крайняя предосторожность, он никогда еще не использовался. Если уж приспичило путешествовать по космосу, надо брать мини-яхту, вот там есть все при минимуме габаритов и цены.

– Не совсем. – Я непонимающе уставилась на Лада: о чем это он?

– Пять дней – это при условии, что шлюпка не перегружена. С нами двумя – все восемь дней.

Не протянем.

– И что делать?

Он промолчал. Лицо у него сделалось решительное и какое-то отчужденное.

– Здесь есть скафандр.

Я в шоке. Воды, значит, нет, а скафандр есть?

– Ну не совсем скафандр. Ты когда-нибудь слышала о пузырях?

Я кивнула. Вообще очень удобно опять же при спуске на планету. Если шлюпка сломалась и нормально приземлиться не может, то при нажатии на определенную кнопку твое тело облепляет тонкая пленка специального геля. При выходе наружу она раздувается и образует вокруг тела огромный пузырь с запасом воздуха на три дня (опять же крайняя предосторожность).

– Я надену его, и ты прыгнешь одна. После чего доберешься до ближайшей планеты и вернешься за мной на любом судне империи.

– Но воздуха хватит лишь на три дня!

Я испуганно смотрела на него. Непонятно, почему он собирается пойти на смерть ради меня? Я ведь доставляла только проблемы, последняя из которых и привела нас сюда. А он так ласково мне улыбнулся, что я с ужасом поняла – меня и впрямь любят. Правда, непонятно за что.

– Любовь зла, – просветили меня. И он потянулся к кнопке на потолке.

Я согнула колено, переходя на седьмую скорость, и резко, с максимальной силой врезала ему в голову. Уклониться было некуда, плюс он не ожидал, так что удар достиг своей цели.

Глядя на отключившегося Лада и чему-то улыбаясь, я сама потянулась к той же кнопке. Наверное, я все-таки дура, но уж тогда до самого конца.

Кнопка легко утонула в потолке. А по пальцу тут же потекла клейкая жидкость, очень быстро облепившая все мое тело. Она взбиралась по мне, как живая, нащупывая неровности, края куртки и штанов и стараясь облепить полностью только меня, причем в одежде, минуя императора. Я тем временем поставила таймер на гиперпрыжок, дав себе еще шесть минут. Его светлые волосы упали на глаза, выражение лица было спокойным и отрешенным. Я зачем-то повела рукой по его груди и снова улыбнулась.

– Прощай, – произнесла я одними губами, так как пленка поглощала все звуки. После чего механизм сработал и я телепортировалась из кабины в космос рядом с ней. Удобно.

Пленка мгновенно раздулась, образуя шар и с силой отшвыривая меня от шлюпки.

Прощай.

Слезы катились по щекам, очень хотелось снова вернуться в шлюпку, прижаться к нему и никуда не отпускать. Потому что висеть одной в темноте было по-настоящему страшно.

Сверкнуло, по пузырю прошли волны, а шлюпка ярко вспыхнула еще одной маленькой звездочкой среди всех этих ярких созвездий. После чего она пропала, а я осталась совершенно одна, быстро впадая в полную панику.

Психика с ужасом огляделась по сторонам и поинтересовалась, что же ей делать дальше. Я закрыла глаза и свернулась в клубочек, подтянув колени к подбородку.

Надо погрузиться в сон. Так буду реже дышать и будет не так страшно.

Холод медленно проникал внутрь, замораживая тело. Все же не все предусмотрели такие умные конструкторы.

Спать.

Сердце мерно стучало в груди, отсчитывая минуты. Дыхание вырывалось из груди белым облачком, а руки примерзли к ногам. Я не могла пошевелиться и уже ни за что бы не сказала, сколько нахожусь в таком состоянии. Очень хотелось пить, и жажда постоянно вырывала меня из цепких объятий сна. Я пыталась открыть смерзшиеся веки, но вокруг была все та же пустота и тишина.

Как же хочется пить.

Губы потрескались и кровоточили. Но не было сил даже слизать эти капли крови. Силы окончательно покинули хрупкое тело, и смерть мягко скреблась сквозь все более истончающуюся оболочку пузыря, которая, испаряясь с внутренней стороны, и давала столь необходимый мне кислород, выпуская наружу избыток углекислого газа. Скоро она станет настолько тонкой, что лопнет, и тогда после краткой агонии все мои страдания прекратятся. А может, они закончатся раньше.

Гул сотряс пузырь и швырнул меня в сторону. Я застонала и попыталась различить, что это было, но так ничего и не увидела. Может, комета, а может… нет, я уже устала надеяться. Просто устала.

Спать. Это лучшее, что я сейчас могу сделать. Во сне не так хочется пить.

– Осторожнее, осторожнее!

– Да я и так осторожен.

– Так, кто здесь капитан? Ты или я? Не урони!

– Проход слишком узкий. Кто-нибудь, подержите дверь!

– Держу, держу. Ты неси давай.

– Как она? Как?

– Кара, да не мешай ты, отлети.

– Нет, дайте мне посмотреть!

– Я ведь щас навернусь! Кто-нибудь, подержите ворону!

– Укушу!

– Ай, блин!

Тело окутала приятная жидкость, и я почувствовала, что начинаю согреваться. Тепло проникало не резкими режущими ударами, а осторожными мягкими волнами, за это я была ему благодарна.

– Так, теперь все вон! И особенно ворона.

– А что сразу я? Укушу!

Чей-то крик и шелест закрываемой двери. С трудом я поняла, что меня все-таки спасли. Потрескавшиеся губы сложились в некотором подобии улыбки. И я снова уснула.

ГЛАВА 28

Я сидела в регенераторе и оттирала с лица скатывающуюся в мелкие шарики жидкость. Вообще, она бы и сама осыпалась, но хотелось именно оттереть. Вокруг было бело, тихо и непривычно. Вроде бы и все тот же родной пищеблок, но на скорую руку переделанный в санблок.

Так. Ладно.

Я вылезла из регенератора, чуть не поскользнулась на чересчур гладком полу (ура, значит, роботы-уборщики снова работают) и закуталась в брошенный неподалеку махровый халат. Явно для меня оставлен.

Связав волосы на затылке найденной в кармане резинкой и широко зевнув, я вышла на капитанский мостик, заранее улыбаясь и ожидая бурной встречи.

Не вышло.

Народ столпился у чего-то интересного в центре рубки и заинтересованно переговаривался.

– Эй, всем привет!

Кара, сидящая на плече капитана, оглянулась, пискнула и подергала его за волосы.

– Ну чего еще?

Обернувшись, капитан удивленно обозрел мою чуть покачивающуюся персону и радостно улыбнулся:

– Иля!

После чего обернулись все. Плюнув на что-то, стоящее в центре, все рванули ко мне и начали радостно тискать, ощупывать, похлопывать и наперебой выяснять, как я себя чувствую. Я вырывалась, понимая, что меня могут случайно придушить от радости, и вопила, что все нормально!

А в центре рубки осталась стоять маленькая хрупкая девчушка со странно знакомыми белыми волосами.

– А это кто? – удивленно ткнула я в нее пальцем, когда страсти поутихли. – Сестра Люца?

Девчушка покраснела и уперла в бока хрупкие ручки.

– Хуже, – тяжело вздохнула ворона, поудобнее устраиваясь у меня на плече. – Это сам Люц.

И море удивления на моем лице.

Пока я приходила в себя, мне рассказывали, что произошло за время моего отсутствия. Во-первых, был втык от капитана.

– Браслет мог перенести и тебя, и Кару, ты почему надела его на ворону?!

Блин, предупреждать же надо.

Во-вторых, сестру Люца нашли. Причем уже замужем. На скромный вопрос брата: «А-а-а, э-э… а как это?» его так же скромно послали и попросили «не мешать ей жить». Брат все понял и по-тихому смылся, пока не вернулся муж сестренки. Кстати, домой после побега из родных пенатов она тоже не спешила писать (боялась, наверное), а потому Люцу пришлось еще и рассказывать трагическую новость отцу с матерью. Ну да ладно, главное, что с этой проблемой разобрались.

В-третьих, рабыню я нашла не ту!

– Я не виновата, она была так похожа!

Мои вопли никого не тронули, кэп все еще не пришел в себя, ведь всю операцию пришлось повторять заново, причем уже без браслетов. Но зато потом выкраденная у нового хозяина девушка подружилась с той, которую спасла я. И они на пару принялись печь пироги, создавать уют и подлизываться к мужчинам. Те растаяли и даже не хотели с ними расставаться. На мой же вопрос: «А я что, уют не создаю, что ли?» – парни многозначительно переглянулись, морщась от воспоминаний. Я надулась.

В-четвертых, Люцу таки исполнилось двадцать пять лет, и он теперь мог менять облик. Но из-за тотальной нехватки опыта превращался только в того, на кого смотрел в момент превращения (ну или вспоминал). Девчушка сопела, стоя посреди каюты, и теребила край спадающих штанов. Я старалась не хихикать, глядя в эти огромные голубые глаза. А симпатичная получилась девочка, неудивительно, что именно ее вспомнил наш пилот во время превращения.

И в-пятых. Меня искали по всей планете, пока Блэк не сообщил, что сумел прицепить маячок мне на волосы (что-то вроде несмываемого геля), только по нему и откопали. А так – висеть бы мне в пустоте и поныне, но уже хладным трупиком.

– Да, кстати, а где Блэк? – удивилась я.

– Ой, совсем забыл, – почесал голову капитан. – Он же от тебя все пять дней не отходил, как его ни выпинывали, а когда на панели регенератора твое состояние стабилизировалось (все-таки девяносто процентов обморожения – это не шутки), он буквально свалился. Так что сейчас он спит в своей каюте.

Я кивнула и потопала к выходу. Меня не задерживали, ворону сняли с плеча и оставили в рубке. Та сопротивлялась и что-то орала, но кэп был неумолим.

Код в каюту Блэка я знала. Но она и так была не заперта. Дверь – полуоткрыта, а Блэк спит на кровати прямо в одежде и сапогах. Волосы растрепаны, дыхание глубокое. Было видно, что он очень устал. Я застыла в дверях, не зная, как быть и куда себя деть. На ум постоянно лезли мысли об императоре. Как он там? Жив? Мертв?

Я вздрогнула и тряхнула головой. Нет, с ним наверняка все хорошо, и не надо думать о плохом!

Подойдя к кровати, я села на стул рядом и задумчиво посмотрела на Блэка. Красив, силен и, наверное, очень меня любит. А я? Кого люблю я? Вот ведь глупости лезут в голову. Еще не так давно считала, что всю жизнь спокойно проживу и без любви, а теперь это слово просто отказывается вылезать у меня из головы.

Ресницы Блэка дрогнули, и он медленно открыл глаза. Я смущенно улыбнулась и помахала ему ручкой. Идиотизм, а что делать.

Секунду он просто смотрел на меня, а потом его глаза расширились, он резко сел, сгреб меня в охапку и крепко к себе прижал. Я застыла, не зная, что делают в таких ситуациях. Может, в обморок упасть?

– Ты жива, – хриплый со сна голос, пробирающий до самых костей.

– Я была с императором.

Никакой реакции. Я зажмурилась, обзывая себя полной дурой.

Он отстранился и заглянул мне в глаза, убирая рукой челку и проводя пальцами по моей щеке. Как приятно.

– Наверное, это и вправду судьба.

Я непонимающе на него смотрела.

– Что ж, даже если так, я все равно буду охранять тебя всю свою жизнь.

Мне стало так тепло, а в груди зажегся маленький колючий шарик, правда, я так и не поняла, что это было – благодарность? горечь? сожаление? Не знаю.

– Я пойду?

Он кивнул и медленно убрал руки, отпуская меня. На пороге сидела и вытирала слезы встрепанная ворона. Я встала и неуверенно посмотрела на Блэка.

– Иди, а я еще посплю.

И он, потянувшись, лег обратно и закрыл глаза, делая вид, что спит. Я подхватила Кару и выбежала из рубки. А его рука до боли сжимала край стальной кровати, сминая его, словно пластик. Только этого я уже не видела.

– Как ты могла? – рыдала Кара, сидя у меня на руках.

На душе было паршиво, и я решила не возвращаться на мостик, а отлежаться в своей каюте. Естественно, ворона не собиралась оставлять меня одну.

– Такой парень! Та-ак любит! А ты!

– Так, Кара, спокойно!

Птичка сморкалась в мой халат, сидя у меня на плече. Я копалась в тумбочке, лежа поперек кровати на животе.

– И все равно вернись и поцелуйтесь!

– Издеваешься?

В дверь кто-то поскребся. Из тумбочки окончательно вывалился весь мусор, который я в нее насовала. Блин!

Посадив ворону на кровать, я пошла открывать дверь. Хрупкая смущенная девчушка в коротком платьице с рюшечками смотрела на меня умоляющими глазами.

– Это чего? – Я ткнула пальцем в платьице.

Девочка готова была разрыдаться.

– Иль! Они меня в это нарядили и сказали, что я теперь должен так ходи-ить! – Дальше – рев.

Ворона растроганно щелкала клювом, я запихивала Люца в комнату, закрывая дверь и пытаясь осознать размеры катастрофы. Девочка плакала навзрыд, раскапывая в груде мусора на полу старую коробку с шоколадом. Надо же, не все съела.

– Ты это… – осторожно подползла к краю кровати ворона, пытаясь погладить существо по волосам. – Не переживай. Ну подумаешь, платьице напялили.

– А-а-а-а… – рыдала страдалица, запихивая в себя седьмую конфету. У меня начала болеть голова.

– Так. Все! Тихо!

Как ни странно, помогло.

Я решительно выкинула из головы мысли о Блэке и Ладе и плюхнулась рядом с гостьей на пол. Ворона старалась стибрить что-то из мусора, не слезая при этом с постели. Выходило комично.

– Ну чего переживаешь? Давай по порядку.

Зареванная мордашка кивнула, глядя на меня огромными голубыми глазами.

– Во-первых, ты ведь можешь превратиться обратно?

– Нет.

– Почему?

Небольшой удар об пол и ругань вороны, которая все-таки свалилась с кровати. Я молча посадила ее обратно, сунув в крылья шоколадку.

– Ну… я пока только учусь, и каждое превращение отнимает уйму сил. Так что месяца два буду ходить так.

Ворона подавилась шоколадом. Я почесала в голове.

– Но это еще не самое страшное, – с печальным вздохом сказала девчушка. – Я живу в одной каюте с Найтом, и он как-то подозрительно рад этому факту.

У меня сами собой сжались кулаки.

– Так! Будешь жить со мной.

Кашель вороны перешел в хрип. Я с силой хлопнула ее по спине и вручила стакан с немного мутной водой. Как раз на тумбочке стоял.

– С тобой? А можно?

Так робко, что я умилилась.

– Нельзя! – Это ворона откашлялась. – Тут и так места мало! Лучше Блэка переселить к Найту, а ее…

– Нет, – возразила я. К Блэку сейчас лезть с какими-либо предложениями не хотелось вовсе. Да и потом, я чувствовала себя такой виноватой перед ним, что самой было страшно. – Постелем матрас на полу, и пускай спит. В тесноте, да не в обиде!

– Я щас обижусь, – с угрозой прокаркала вредная ворона.

Блин, ну за что мне это все?

В конце концов ворона сдалась и перестала вредничать. Зато Найт очень даже возражал, когда мы вытаскивали из его каюты матрас и личные вещи Люца. Но я заверила его, что сделаю еще одной девочкой, если он не заткнется, и технарь, осознав всю глубину своего морального падения, скромно помог нам таскать вещи. Блэк не выходил, а кэп возился с кораблем, пытаясь выиграть у Бури в шахматы. С мостика доносились крики и стук шахмат по трехмерной доске. Мы хихикали, но не мешали им забавляться.

– Ну вот. Теперь все нормально!

Я с гордостью оглядела свою каюту. Прохода между матрасом и кроватью не было вообще, так что к душу и туалету от входа приходилось пробираться именно через них. А потом еще и перелезать через две тумбочки, занявшие именно то место, которое не смогли занять кровать с матрасом.

– Слушай. А давай будем пока тебя звать не Люц, а… ну, к примеру, Лю.

Ворона сидела на коленях у девочки, лежащей на матрасе, и довольно жмурилась от почесона живота.

– Угу.

– Ну вот и славно, – улыбнулась я, чувствуя жуткую усталость во всем теле.

Все-таки я еще не вполне выздоровела, регенератор только восстановил тело, а силы до конца еще не вернулись. Плюхнувшись на кровать, я зарылась с головой в одеяло и широко зевнула. Сон мигом прибрал меня к себе, не обращая внимания на шум галика, по которому как раз начинался какой-то фильм. Лю хрустела чипсами, ворона сербала сок через трубочку, а я спала, выставив из-под одеяла только левую пятку. Мне было тепло и очень уютно. А во сне мне приснился император, надевающий кольцо на мой палец. К чему бы это?

Храп поднял бы и мертвого. Я к рангу трупов пока себя не причисляла, так что проснулась и села, в ужасе оглядываясь по сторонам. Из-под подушки виднелся чей-то хвост, потянув за него, я вытащила ворону, прижимающую крылья к голове и взирающую на мир квадратными глазами, полными желания заснуть.

– Это не ты храпишь? – спросила я птичку, держа ее вверх ногами перед своим носом.

Та юмора не оценила и сообщила, куда я могу пойти с такими догадками.

А храп все не прекращался, создавая впечатление, что даже кровать трясется.

– Это Лю! – проорала Кара.

Я с ужасом свесилась с постели, глядя на такое хрупкое с виду существо. Ворона села рядом, угрюмо глядя то на Лю, то на меня.

– Я сегодня вообще усну? – сварливо поинтересовалась птичка.

– Так, надо что-то делать. Может, посвистеть?

– Угу, свистни, я ей даже пела, чуть горло не сорвала, реакция – нулевая.

Я почесала нос. А потом попыталась растолкать гостью. Та что-то промычала и захрапела еще сильнее. Начала подрагивать тумбочка.

– Я так поседею.

А я нет? Так, попробуем придавить ее подушкой. Лю задергалась, пытаясь вдохнуть, ворона с ужасом за мной наблюдала.

– Смотри, храп прекратился, – повеселела я.

– Нет, ну я рада, что ты воспринимаешь мои проблемы так близко к сердцу. Но, по-моему, она задохнулась.

Я убрала подушку и внимательно посмотрела на Лю. Та и впрямь не дышала.

– Мама.

– Быстро, искусственное дыхание рот в рот! – проорали на ухо.

Я сползла на пол.

– Я не умею.

– Иля, она сейчас умрет!

Ладно. Набрав в легкие побольше воздуха, я склонилась над Лю и старательно вдула его весь к ней в рот, давя при этом на грудную клетку.

– Что за шум?

В каюту заглянул сонный Найт. Увидев меня, он остолбенел и что-то сказал. Я не поняла что.

– Хорошо, что ты пришел! – оторвавшись от Лю, радостно воскликнула я.

– Да? – неуверенно отозвался тот.

– А мы тут Лю подушкой задушили. Теперь вот пытаемся оживить, – ввела его в курс дела ворона.

Найту совсем поплохело, но я уже втянула его внутрь и рывком заставила тоже плюхнуться на матрас.

– Ты умеешь делать искусственное дыхание? – требовательно, глядя в глаза.

– Э-э-э…

– Тогда давай!

И я толкнула его к Лю. Найт тяжело вздохнул, как-то отчаянно посмотрел на нас с Карой и… склонился над Лю, вытянув губы трубочкой. А тут Лю открыла глаза (кто бы сомневался).

– А-а-а! – Это закричала Лю, одновременно коленями и руками нанося удары Найту.

– Твою! Больно! Куда?! – Это Найт.

– Линяем. – Кара.

Кивнув вороне, я по-быстрому смылась, прихватив птичку. Ну их, пускай сами разбираются.

Спрятавшись в каюте Найта, я решила переждать грозу там. Но позже все-таки переместилась в пищеблок (ворона настояла). Там нас и обнаружили злой Найт и не менее злая Лю. Разборки велись аж до трех утра. Нет, честно, уж лучше бы она храпела.