Текст книги "Быть бардом непросто"

Глава 3

– Конфеты.

– Что?

– Конфеты. Хочу.

Медленно открываю глаза и смотрю на девочку, сидящую на моей кровати.

Ой. Слишком резко сел. Голова раскалывается… Странно, вчера я не чувствовал боли от порезов, ссадин и, кажется, от пары трещин в ребрах.

Она отодвигается от меня и садится на пол.

Так. Придется встать. Где моя одежда?

– Ты идешь?

Она кивает и встает. Э-э… рубашка – это, конечно, хорошо, но…

– Погоди. У меня где-то здесь были еще одни штаны. Нашел! Сапог нет, уж извините. Но штаны все же надень.

– Велики.

– Подумаешь, малость великоваты, зато голым задом не будешь сверкать. – Отрываю кусок от подола ее рубашки и подвязываю штаны, предварительно заправив в них рубашку. Вид получается довольно комичный, но на первое время сойдет.

– Закатай.

Она кивает и смотрит на штанины. С тяжелым вздохом опускаюсь перед «своей госпожой» на одно колено и сам подворачиваю штаны. И за что мне все это?

За спиной резко распахивается дверь. Я разворачиваюсь, сжимаю кинжал в правой руке и вижу… светлого, который с бешенством смотрит на меня.

– Попался!!

Меня хватают за рубашку, слегка приподнимают и трясут так, что ребра взвывают с новой силой.

– А ну отпусти! Ты что, с ума сошел?!

– Я его по всему городу ищу! А он тут прохлаждается!

– Так. Либо ты сейчас же уберешь от меня свои руки, либо… – Кинжал застывает у его горла, царапает лезвием кожу. – Либо оборву твою никчемную жизнь.

Меня опускают, после чего так врезают по уху, что я отлетаю к стене, сбиваю стул и падаю на пол. А ведь мог ударить в ответ! Устоять и ударить. Но я бы тогда его убил… И что? Только эта мысль меня и остановила.

Медленно поднимаюсь, вытираю кровь из лопнувшей губы и вижу незабываемое зрелище. Светлый стоит перед ребенком и пытается вдохнуть. Аида трясет, пальцы царапают горло, он хрипит. Рей же просто на него смотрит.

– Эй, прекрати. Маленький монстр.

– Он тебя ударил, – заявляет безапелляционно.

– И что? Значит, я ему это позволил. А вот если ты его убьешь, я и впрямь расстроюсь и не куплю тебе конфет.

Эльф шумно вдыхает и падает на пол, кашляя и все еще держась за горло. Ребенок же подходит ко мне и требовательно протягивает руку.

– Я сказал – куплю, а не достану из кармана. Терпение.

Девочка поджимает губы. Надо же. Все-таки у нее есть эмоции. И я впечатлен, что ее обозлило то, что меня ударили.

– Кто, кх-кх, кто этот ребенок? Ведьма?

Встаю и мрачно улыбаюсь:

– Знакомься – мой личный гоблин. Рей.

Идем по рынку, Рей ест конфеты, которые несет в кульке. Аид рассказывает о походе к гоблинам и судьбе безутешного Феди. Кстати, рынок расположен за чертой города, рядом с северными воротами, поэтому отсюда хорошо видно море.

– Гоблины не то чтобы были ему страшно рады. Мне даже показалось, что на их лицах читался ужас.

– С чего бы это?

– Ну… он сразу сказал, что они – его семья и его друзья. После чего бросился в пещеру.

– Хм. А они?

– Не знаю. Я в это время бежал совсем в другую сторону.

– Кх-кх. – С трудом подавляю смех.

– Это было ужасно! – Надо же, до этого я никогда не видел его настолько злым. – Он постоянно командовал, мешал, болтал, требовал… А каждый раз, когда я пытался протестовать, он начинал реветь, и в меня била молния! Кстати, когда я убегал, позади вроде бы что-то сверкнуло.

– Неужели не осталось ни одного светлого воспоминания, кроме момента трогательного расставания?

– Ну… он сказки забавные рассказывал.

– Гоблин? Сказки?! Ты меня пугаешь.

– Сначала он требовал, чтобы рассказывал я, но наши сказания ему сильно не понравились, и тогда он сам стал рассказывать истории.

– И о чем они были?

– Разные были. Про кровожадную девочку, носившую красную маску и вырезавшую всех волков в округе. Про принцессу, которая женилась на монстре и сделала из него принца. Еще что-то такое…

– Ничего себе!

– Н-да. Но все равно он невыносим!

– Представляю. Для светлых вообще заботиться о ком-то кроме себя – невыносимо.

– Заткнись.

– Слушаюсь и повинуюсь.

Усмехаюсь и смотрю в его лицо.

– Почему?

– Что «почему»?

– Почему ты вернулся и искал меня? Ты ничем мне не обязан. Я – темный эльф. У тебя же была прекрасная возможность вернуться в Светлый лес и начать жить так, как тебе хочется.

– Ты мой друг.

– Ты сейчас о чем?

– Не прикидывайся. Знаешь… иногда тебе надо объяснять элементарные вещи. Наверное, ты и впрямь еще ребенок.

– А ты попробуй объяснить мне так, чтобы я понял.

– Что ж. Попробую…

– Хочу конфету! – Меня хватают за руку и показывают на прилавок со сластями. На сей раз это шоколад. В больших количествах, самой разной формы, размеров, с многочисленными начинками, он хранится в специальных ящиках, стенки которых покрыты замораживающим заклинанием.

– Это шоколад. Он очень холодный. Если купим – будешь есть его дома.

Эльф ласково улыбается Рей и пытается погладить девчонку по голове. Руку отбрасывают, Аида прожигают ненавидящим взглядом.

– Хочу шоколада.

– Понял уже. Хватит дергать меня за руку.

Мысленно прикидываю, сколько денег у меня осталось. Свежий ветер, солнце и чистое небо успокаивают. Гулять здесь – и впрямь не такая уж плохая идея. Этот город давит на меня своими стенами. Слишком напоминает наши пещеры, с которыми я так и не могу свыкнуться. И в то же время… в городе чувствую себя в большей безопасности, чем здесь. Слишком привык, что за спиной всегда есть стена, на которую можно опереться.

– Какой?

– Все!

– У меня мало денег.

– Тогда мы возьмем так.

Продавца – румяного толстого моряка с железкой вместо правой руки – перекашивает.

– Мне не нужны неприятности. Так что бери три любые конфеты, и пошли. Позже я заработаю.

– Обещаешь?

Ага. Всю жизнь только и мечтал зарабатывать деньги и тратить их на ребенка. У меня, между прочим, и у самого желания есть!

Звон монет заставляет обернуться. Эльф достает из кошеля, висящего на поясе, три серебряные монеты и задумчиво на них смотрит.

– Купить, что ли, и себе… чего-нибудь.

Я сглатываю. Ребенок подходит ближе, изучает серебро и пытается понять, почему все вдруг замолчали.

– Это большие деньги? – Рей снова дергает меня за рукав. Фыркаю и отворачиваюсь. – Это значит – да?

Девчонка отпускает меня и подходит к эльфу, который, кстати, довольно умело ее не замечает.

– Дай, – требовательно протягивает руку.

– Это мои деньги. Заработай сама, и тоже сможешь тратить.

– Если не отдашь – наложу на тебя чары, и ты умрешь от боли.

Ну-ну. Она еще не в курсе, что на светлых ни одна магия не действует?

– Мне, пожалуйста, вот эти и еще те, в синей коробочке. Спасибо.

Девочка ждет, пока Аид расплатится за свои покупки, и пытается их взять, но не тут-то было. Коробки вырывают из ее рук и спокойно идут в мою сторону, обогнув малявку.

– Ах. Так!

– Осторожно!

Эльф не обращает ни малейшего внимания на мое предупреждение и продолжает идти, пока девчонка чертит в воздухе странные символы и говорит что-то вслед.

Секунда, другая. Ничего. Ни криков боли, ни рассыпанного по земле шоколада. Эльф доходит до очередной палатки, поворачивает за нее и скрывается из вида. Рей ошарашенно смотрит на свои руки, она явно ничего не понимает.

– Пошли. Бери свои три конфеты, и пошли.

– Почему я… не смогла?

– Потом у него же и спросишь. И если будешь хорошей девочкой, возможно, он тебе расскажет.

Рей не отвечает, молча берет с прилавка конфеты и бежит вслед за Аидом. Ох, чую, огребу я еще с ней неприятностей. И вообще, почему именно я должен быть нянькой для ставосьмилетней эльфийки? Других дураков, что ли, больше нет?

Наверное, нет.

День проходит в целом неплохо. Мы гуляем вдоль берега, едим шоколад, которым Аид щедро делится после многочисленных просьб Рей. Пьем холодную воду и ни о чем не думаем. Потом я решаю искупаться и впервые окунаюсь в соленые воды. Странно ощущать, как тело становится легким и практически невесомым. Еще более странным кажется мне подводный мир. Я могу задерживать дыхание примерно минут на десять и поэтому глубже всех ныряю. Подводные поля поражают меня своей красотой и изобилием красок. Рыбы, медузы, крабы и многие другие подводные жители шарахаются от меня в разные стороны, зарываются в песок или прячутся среди кораллов. Там очень красиво и тихо. И если бы не Рей, от которой мне нельзя удаляться более чем на сто метров, я бы оттуда до вечера не вылез… В тот момент даже слегка позавидовал сиренам. Они могут это видеть каждый день. Но я еще вернусь. Завтра. Или послезавтра. Неважно когда, главное, что я обязательно вернусь сюда.

…Мы сушим вещи над огнем и готовим на костре пойманных мною крабов в найденной на дне моря кастрюле без ручек. Конечно, ничего из этого получиться не может, но Рей очищает воду от морской соли. Аид же говорит, что мясо будет не очень нежным. Не знаю, я не привередлив, и мне очень нравится. Рей тоже не имеет ничего против вареного краба и только причмокивает от удовольствия. Она выглядит слегка растерянной. И постоянно жмется ко мне, стараясь быть как можно ближе. Я – не возражаю. У меня на душе такое умиротворение, что даже сказки гоблина, которые решил поведать нам светлый, не раздражают.

В таверну мы возвращаемся далеко за полночь. Рей засыпает сразу. Аид разводит камин и пододвигает к нему пару кресел. Так что можно с комфортом сесть у огня и вытянуть к нему ноги.

– А теперь давай поговорим начистоту, – говорю я, усаживаясь в кресло.

– Вина хочешь?

– Хочу. – Беру протянутую кружку и принюхиваюсь к содержимому. Что ж, не самое плохое вино. Теперь можно будет согреться еще и изнутри. – Рассказывай. Зачем я тебе сдался?

– Ты когда-нибудь испытывал чувство одиночества?

Подозрительно на него кошусь. Он издевается?

– Темные эльфы – одиночки с рождения. Мы никому не доверяем и никогда не подставляем спину.

– Знаю-знаю. Вы чудовища, у которых нет слабостей и чьи души пожрал монстр еще до рождения.

Я кашляю, подавившись глотком.

– Чего?!

– Не ори. Рей разбудишь.

Вытираю рот рукавом и мрачно смотрю на эту заразу.

– Так вот, Фтор. Я вернулся, потому что знаю, что такое одиночество. Когда живешь, как мы с тобой, постепенно учишься видеть других насквозь. Кто бы к тебе ни подошел, кто бы ни заговорил – сразу понимаешь, насколько долго вы сможете общаться и что получится в итоге. Это я к тому, что редко встретишь разумное существо, искреннее как снаружи, так и внутри.

– Хочешь сказать, что я – простак, которого можно использовать как хочется?

– Нет. Я хочу сказать, что вижу в тебе друга. Если хочешь, назови это сумасбродством, но только зверь по имени «одиночество» боится тебя и исчезает, когда ты рядом.

– Ты точно не извращенец?

Он смеется. Хмуро изучаю этого ненормального, по сути – так ничего и не поняв из всего его монолога.

– Получается, ты просто боишься оставаться один. А чего к своим родным не возвращаешься? Они же светлые. С ними наверняка проще… подружиться, как ты это называешь.

– Ты опять ничего не понял. Наверное, я слишком упростил для тебя сказанное выше. Просто ты – моя вторая половинка. Еще одна часть души, которая когда-то распалась на несколько осколков. Встретить такой осколок сложно, но если найдешь – нельзя отпускать. Только тогда появляется шанс однажды стать единым целым. Потерянные осколки могут всю жизнь мучиться и искать тех, кого, возможно, даже нет в живых. Многие так и умирают в одиночестве, сходят с ума, не понимая, чего именно им не хватает в жизни. Но мне повезло.

На меня смотрят так ласково, что я понимаю: этот идиот и впрямь верит в то, что говорит.

– Осколки, говоришь. И когда и кто тебя так расколол?

– Не меня. А того, кто жил до меня.

– Хорошо. Кто его так наколол… расколол в смысле.

– Я не знаю. Да мне все равно.

– Обалдеть. Может, еще и жениться предложишь?

Эльф громко смеется, у него даже слезы из глаз текут. Сижу злой и ни капли не понимаю, чего это он ржет как сивый мерин.

– Какой же ты забавный.

– Представь себе, я это уже слышал. И не один раз. Рей, похоже, тоже считает меня каким-то осколком, вцепилась так, что мама не горюй.

– Возможно. Изначальный узор сложен. И моя душа не была рядом с ней. Поэтому я ее не узнаю.

– А меня, значит, узнал.

– Да.

И снова эта мягкая улыбка, которая меня так бесит.

– Короче. Я понял: правды ты мне не скажешь плюс еще и за идиота держишь. Я – спать.

– Я найду тебя.

– Что? – оборачиваюсь, уже подойдя к кровати.

Его голос как-то странно изменяется.

– Где бы ты ни был – я снова найду тебя. Так что лучше смирись с этим сразу.

– Скажи, вы, светлые, все такие?

– Какие? – спрашивает, покачивая в руке кружку с вином.

– Придурковатые.

Аид фыркает. А я ложусь спать, подвинув Рей, и стараюсь ни о чем не думать.

Глава 4

– Итак! Я – будущий величайший бард всех времени и народов! И хватит зевать!!! Я с тобой разговариваю.

Эльф закрывает глаза и снова широко зевает.

– Разбуди меня, когда будет что-нибудь интересное. Пока твои метания по комнате и разглагольствования на тему «я великий бла-бла» – не впечатляют.

– Есть хочу.

– О! Вот и Рей проснулась. Ты бы сходил за едой, что ли. Все лучше, чем орать спозаранку.

Сжимаю кулаки и прожигаю эту заразу взглядом. Не выходит. Он еще и сладко улыбается!

Позади меня распахивается дверь, и в комнату буквально влетает Таичи.

– Фтор, Аида не видел? А, вот же он! У меня, кстати, для тебя, Фтор, отличная новость. Вот это объявление повесили на стене в нашей клинике.

Мне в руки суют какую-то разноцветную бумажку.

– Читай вслух, – гворит Аид сонно.

– Обойдешься!

– Мне тоже интересно! – отзывается с кровати Рей.

– Открытие новой таверны. Требуются: повар, конюший, разносчицы и… бард!

– Говорят, там уже очередь из местных пьянчужек выстроилась. Все считают, что быть бардом несложно. Но я уверена, что тебя точно возьмут!

– Но… мне и здесь неплохо. Я, правда, давно не пел…

– Ты не понял! – Глаза девушки сияют, а юбка едва прикрывает изящные лодыжки. Как она из дома-то в таком наряде вышла? И впрямь сильно торопилась. – Это новая таверна, говорят, ее откроет один из богатейших купцов города, и как раз к началу Великих торгов! Ты прочти ниже, там платят одну серебряную монету в неделю плюс чаевые.

Сколько?!

Даже эльф встал и перегнулся через мое плечо, вчитываясь в завитушки.

– Сколько шоколада можно купить на серебряную монету? – Рей сидит с идеально прямой спиной и смотрит крайне требовательно.

– Аид вчера купил шоколада на одну серебряную. Это много или мало для тебя?

– Тогда ты там работаешь.

– Эй, эй. Погоди. Я сам выберу, где и когда мне работать! – вырываю лист у эльфа.

Девочка просто проводит пальцем по шее и склоняет голову набок. По спине проходит холодок. Лист Аиду я отдаю.

– Ладно. Уговорила.

Таичи со светлым удивленно на меня смотрят.

– Ну. Отлично! Тогда предлагаю идти туда.

– Сначала надо поесть, – отбираю объявление у Аида и выхожу за дверь. Судя по топоту ножек за спиной, Рей идет за мной. Оборачиваюсь и изучаю растрепанное существо в одной рубашке, надетой на голое тело.

– Ты ничего не забыла?

Девочка отрицательно качает головой.

– А одеться?

– Стой здесь, иначе…

Она снова скрывается за дверью, чтобы буквально через пару минут выскочить обратно полностью одетой.

– А умыться или причесаться?

Снова отрицательный жест.

– Как хочешь. Пошли.

Мне кивают и берут за руку. Скрипнув зубами, иду вперед. Ладно. Потерплю.

Очередь в трактир, открытие которого должно состояться уже через неделю, поражает даже мое воображение. Это ж надо. Оказывается, быть бардом – не так уж плохо. Вон сколько желающих набралось.

Резные двери из черного дерева распахиваются, и из них вылетает небольшой человечек. Пролетев метра два, он крайне неудачно падает в лужу. Следом за ним вылетает гитара и раскалывается надвое при ударе о мостовую.

Очередь замирает и немного редеет.

– Следующий! – рявкают изнутри, и дверь закрывается.

К ручке двери протягивается трясущаяся рука. Но коснуться не успевает – ее сжимают тонкие холодные пальцы, напоминающие скорее клещи, чем живую плоть. Парень поднимает лицо и встречается взглядом с холодными глазами темного эльфа. Изящные ушки чуть шевелятся, и их обладатель уточняет: хочет парень умереть сейчас или чуть позже? Эльфа без вопросов пропускают, несмотря на возмущение остальной очереди.

Внутри темно и накурено. Но моим глазам это не мешает. Изучаю интерьер, сжимая в руке гитару, которую одолжил у кого-то из стоящих в очереди соискателей.

– Ты темный эльф? – Голос из дальнего конца немаленького зала слышен очень отчетливо. Сам же говорящий – полноватый мужчина средних лет с небольшой бородкой и узкими маленькими глазками. Понятно, что увидеть его я бы не смог, если бы был человеком.

– Да.

– Мы не нанимаем охрану. Хотя… ради тебя я мог бы найти еще одно место.

– Я не охранником пришел наниматься, а бардом.

Человек молчит. Минуты две. После чего тихо смеется. Интересно… люди совсем потеряли страх перед темными или это мне так «везет» по жизни. Ничего не могу с собой поделать – очень хочется его убить. Или хотя бы сломать челюсть, чтобы не зарывался. Но я… пацифист, а потому нехай живет.

– Прости, прости. Я… не хотел смеяться. Просто… Это так необычно.

– Еще раз улыбнешься – порву рот.

Это его слегка отрезвляет.

Я вижу поднятые руки и заставляю себя чуть поостыть.

– Хорошо, так что ты хочешь исполнить?

– Песню, которую сочинил сам.

– Что ж, пой. Только помни, даже несмотря на то что ты темный эльф – за просто так работу тебе никто не даст. А если надо будет, я найду управу даже на тебя.

Киваю и иду к сцене. Это мне и нужно – никаких поблажек. Я хочу стать величайшим бардом не за счет силы кулаков или искусства владения мечом, а за счет…

– А кто этот ребенок?

Оборачиваюсь, смотрю на Рей, которая идет следом, держась за край моей куртки.

– Ну… это… моя… мой… друг.

Шок в глазах людей, удивление на лице Рей.

– А я думал, что у тебя нет друзей.

Аид? Так и есть. Стоит вместе с Таичи у одной из деревянных опор и нагло мне улыбается.

– Отвали.

– Кхм! – привлекая мое внимание, покашливает толстяк. – Ты бы спел, что ли, а то тут уже как-то людно стало.

Выругавшись, запрыгиваю на сцену. К счастью, Рей остается внизу и позволяет Таичи усадить себя за один из столов. Беру гитару, набираю в грудь воздуха и закрываю глаза. Готовьтесь услышать гения!

 
Если ты мужик, значит, ты мой брат,
Поднимись и поправь штаны!
Льется пусть вино, бабам буду рад,
И гори оно все, гори!
 
 
Ждет меня жена дома злобная,
Не пойду до утра домой!
Лучше той жены только гоблины,
Так что ночью я холостой!
 
 
Подходи, народ, кому в морду дать?
Кому глаз подбить? Я могу!
До утра сидим, будем пить, не спать,
Лишь с рассветом домой пойду.
 

Прикладываю руку к струнам, заставляю их замереть и смахиваю капли пота со лба. Эльф громко хлопает в ладоши, Таичи радостно его поддерживает. Рей за ними наблюдает, пытаясь понять, что это они такое делают, и главное – зачем.

– Ты сам это сочинил?

Поворачиваюсь к хозяину трактира и его подручным – киваю.

– И музыку сам?

– Я – гений. Мне это несложно.

– Хм… с такими песнями народ сюда валом повалит. Я уж было подумал, ты будешь петь слишком возвышенно и непонятно.

– Я осознаю, для кого пою. Если для обычных людей, это сойдет. Для людей вашего круга могу исполнить кое-что другое.

– Хм… ну давай. Тогда и решу – оставлять тебя или гнать взашей.

– Прошу прощения, но если вы и дальше будете забывать, с кем говорите… здесь останутся три калеки, а я пойду искать работу в другом месте.

– Уверен, что видишь всех моих людей?

– Уверен.

Поворачиваюсь к ширме у двери и внимательно на нее смотрю. Спустя пару секунд из-за двери выходит тень. Так я и знал. То-то он слишком наглый. Тени – существа, способные путешествовать от одной тени к другой и сражающиеся так, что даже мне придется попотеть, чтобы уложить одного из них. Плюс к этому здесь полумрак – я просто не смогу отследить все перемещения тени.

– Так ты будешь петь?

Киваю и снова кладу пальцы на струны. Спокойно. Просто нужно держать себя в руках. Только тогда у меня все получится.

 
Если хочешь славы, денег —
Заклинанье знаю я.
Прошепчи его, бездельник,
И к тебе придет она.
 
 
Высока, стройна, красива,
Два копыта, три хвоста.
Даст воспользоваться силой,
А взамен – твоя душа.
 
 
Не боишься? Тогда слушай:
Эвриэли, нейден, торг,
Стоун произлэвенс куэри,
Нэверистен, гроуморт.
 
 
После – кровь плесни на камни,
Начерти из капель знак —
Из кровавой пентаграммы
Выйдет твой заклятый враг.
 
 
Не боишься? Повторяю,
Деньги, слава, страсть, вино.
Все, что только пожелаешь, —
Все исполниться должно.
 

Замолкаю и с усмешкой смотрю на хозяина заведения. Он молчит. И я даже знаю, о чем сейчас думает этот жирдяй.

– Это просто выдумка? Или заклинание действительно работает?

– Кто знает. Попробуй. Начерти в полночь на камнях пентаграмму из собственной крови и повтори строки заклинания. Возможно, тебе улыбнется удача и твою душу променяют на богатство. Дэймосы любят шутить и неравнодушны к искусству.

– А ты, часом, не один из них?

Снова мне не нравится его тон, но я начинаю привыкать. Понемногу.

– Я – бард.

– Хорошо. Ты принят.

Стою на сцене, все еще не верю в свою удачу.

– У тебя очень хороший голос. Что бы ты ни пел – голос захватывает и заставляет слушать. Мелодии простые, но подобраны верно. Песни будешь сочинять как можно чаще, я не хочу, чтобы ты пел одно и то же, публика должна приходить развлекаться. Моя таверна будет лучшей и предложит лучшее для услаждения взора, слуха и глотки посетителей. Будешь получать серебряную монету в последний день месяца.

– В неделю. Так написано на плакате.

– Если что не нравится – скатертью дорожка. За дверью десятки таких, как ты.

Встаю, закидываю гитару за спину и оскаливаюсь в улыбке.

– В таком случае – желаю удачи. Можешь нанять их всех.

Спрыгиваю со сцены, потом останавливаюсь. Прямо передо мной стоит тень. Серая кожа, стального цвета глаза. Я и впрямь не заметил, из какой именно тени появилось это существо.

– Хозяин не отпускал тебя.

– Он сказал: «Скатертью дорожка».

Тень упорно стоит напротив меня. Я уже даже не просто злюсь – я в бешенстве!

– Пусть идет. – Тень поворачивает голову к толстяку. – Он еще вернется. Но будет уже поздно.

Усмехаюсь и, обогнув серокожего, спокойно иду к дверям. Значит, буду петь в соседних тавернах за еду и кров. И мы еще посмотрим, кто кого. Недаром он мне не понравился. Мы точно не уживемся, и уже через неделю я перегрызу ему глотку. А это не есть хорошо.

Ребята встают и спокойно тянутся следом. Хозяин трактира так ничего и не говорит.

Я теперь знаю, почему этот гхыров сын промолчал. Все просто. Я нигде больше не могу найти работу! Во всех тавернах мне отказали. И это всего за три дня! Более того, в таверне, где мы жили, нас попросили съехать и даже вернули остаток от уплаченной ранее суммы. А еще меня не собираются никуда вселять. Да что же он за человек такой?

– Предлагаю покинуть город. – Аид сидит у стены одного из домов, на правой скуле у него цветет синяк, губа разбита, в общем, выглядит не ахти.

– Какого лешего ты полез меня защищать? Я бы и сам их всех уделал!

– Ты успел поссориться со стражей, пока меня здесь не было, так что еще один случай с мордобоем – и тебя бы повесили.

Аид усмехается, впрочем, тут же снова кривится от боли. Рей стоит рядом со мной и молча держит меня за руку. Я уже начинаю привыкать к тому, что девчонка постоянно рядом со мной, молчит и наблюдает. А еще к тому, что меня держат за руку.

– Ну и что? Они меня оскорбили! Пытались выставить из трактира, когда я еще даже не начал говорить. Может, я поесть пришел. Какого гхыра меня не пустили на порог? Я что, прокаженный?!

– Неважно. Просто успокойся и сядь.

– А вот и не успокоюсь. Где мы теперь будем есть и спать? Рей нужны кровать и горячая еда. Ее и так чуть ли ветром не сносит.

– Я сниму комнату, а ты залезешь через окно. Еду принесу, не переживай.

– Все, я этого старикана из-под земли достану и придушу.

– Его охраняют три тени.

– Да хоть четыре!

– Ты погибнешь ни за что. – Аид хмурится. И снова этот взгляд «только через мой труп».

– Знаешь, я темный эльф и не привык убегать, поджав хвост, если на меня гавкает какая-то шавка, пусть она даже и предводитель стаи таких же дворняжек.

– Успокойся! Ты хотел стать бардом или уголовником? Что ты будешь делать, если стража везде расклеит плакаты с твоим портретом и надписью: «Поймать живым или мертвым за вознаграждение»?

– Ну…

– Нельзя петь в трактирах – пошли, будешь петь у фонтана. Я сниму временное жилье. Или вообще – давай уйдем из этого города.

– Рей против.

Оба смотрим на девочку. Та – смотрит куда-то вверх и, похоже, вообще не следит за разговором.

– Рей!

– Что?

Гр-р-р-р…

– Ты все еще хочешь остаться здесь?

– Да.

Все – приплыли.

Стража выгоняет нас с площади. Говорят: скопление народа может привести к массовым беспорядкам, при этом они так широко улыбаются, что я едва не начинаю устраивать эти самые беспорядки.

В общем, решено: иду бить морду владельцу звездного трактира. Рей прыгает рядом, держась за мою руку и безмятежно улыбаясь. Да, именно. Я научил ее улыбаться. Хотя причиной улыбки почему-то всегда являюсь сам. Аид разворачивает меня обратно, грозит устроить бой насмерть.

Ура! Я нашел работу.

Буду мыть посуду в трактире. Стою на кухне, оглядываюсь по сторонам и понимаю, насколько же я влип. Рей застыла рядом и изучает грязные тарелки. Сую ей в руки очень жирную и липкую тряпку, предлагаю научиться процессу. Ребенок счастлив – с ним возятся.

Рей моет посуду, что-то напевая себе под нос, я – страдаю, сидя в углу на табуретке и стараясь не путаться под ногами у поварят, разносчиц, повара и временами забегающего хозяина трактира. Мне тоскливо и грустно. Выклянчил гитару, начал играть.

Народу вроде бы нравится. Исполнил песню о колбасе.

Рей работает как заведенная. Она изобрела какое-то заклинание: теперь тарелки при соприкосновении с водой начинают вибрировать и сами собой очищаются до зеркального блеска. Рискую попробовать новый способ мытья посуды. Мне – нравится. Предлагаю сделать раковину закрытой, туда налить воду, поместить грязную посуду. Потом запускаем заклинание Рей и – вуаля! Вся посуда вымыта.

Свое изобретение я называю «посудомойка».

Бегу во двор, ищу доски, железки и прочий нужный материал. Свиньи, похрюкивая, с интересом за мной наблюдают. Кони ржут на перевязи. Ну и пусть.

Нахожу мастерскую, где мне делают держатель для тарелок. Он представляет собой много параллельных металлических прутьев, скрепленных воедино. Тарелки устанавливаются между прутьями. Прутья ставятся в ящик.

Опробуем новшество. Новшество дребезжит, дрожит и взрывается. Осколочные ранения – это не шутка. Кто увернулся, тот герой. Но вроде бы я один тут такой шустрый. В результате стоим вместе с Рей на улице, льет дождь. Холодно, грустно. И светлый куда-то запропастился.

Аид нашел нас сидящими на ступенях храма и мокнущими под дождем. Пускать нас в храм священнослужители отказались наотрез.

– Что случилось?

Безразлично пожимаю плечами.

– Ясно. Ну что, пошли?

– Куда?

– Я снял нам жилье.

Чувствую, как в груди загорается теплый огонек надежды, что все наладится.

– Что за жилье?

– Ну… выбирать особенно не приходится. У меня осталось не так уж много денег. Но там сухо, есть крыша, правда, она малость протекает, еще есть камин и небольшая ванна.

– Кровать есть? Желательно не одна.

– Есть пара матрацев, даже без клопов. Таичи пообещала принести еще один. Собственно, за этим ты к ней и пойдешь. Но сначала я покажу, где мы будем жить.

Хмурюсь, продолжаю сидеть на ступенях. Рей устраивается у меня на коленях, кутается в куртку.

– Ладно. Убедил. Так и быть, я пойду.

У эльфа отвисает челюсть от моей наглости. Я счастлив!

Встаю и ободряюще ему улыбаюсь:

– Ну? Чего стоим? Кого ждем?

Я гордо прохожу мимо него, держа за руку Рей, спускаюсь по мокрым ступенькам – чихаю. Однако холодно.

Жилье, которое снял Аид, представляет собой комнату с полуразваленным камином – и все.

– Это что же… мы тут жить будем?! С ума сошел?! С нами ребенок!

– Не нравится, вперед – дверь открыта. Тебя никто не держит, – очень зло бросает мне светлый. И ласково обращается к девочке: – Рей, тебя это не касается, можешь остаться, если хочешь, конечно.

– Но здесь невозможно жить!

– Ты знаешь, где выход.

Аид застегивает куртку и идет к двери, ведущей на улицу.

– Ты куда это собрался? Мы же только пришли.

– За матрацем! К Таичи! – И дверью хлопают так, что сыплется штукатурка.

Ошарашенно смотрю на закрытую дверь – и что это было?

Рей же проходит в глубь комнаты и садится на матрац.

Камин разгорается далеко не с первого и даже не со второго раза. Рей уже начинает чихать от холода, да и сухой одежды у нас нет. К счастью, светлый возвращается не только с матрацем, но и с тремя пледами, которые Таичи временно выделила нам из запасов больницы. А также с кухонной утварью и набором продуктов для супа. Как он это все дотащил один, ума не приложу.

Сидим на матрацах перед камином, ждем, когда будет готов суп. Аид, молодец, сбегал, купил продуктов, и денег теперь нет… это грустно. Суп скоро будет готов, что вселяет надежду.

– Спасибо тебе.

Аид от удивления аж давится сухариком, который как раз пытался сгрызть.

– За что?

– Я наконец-то смогу нормально выспаться, и никто меня не будет тыркать. И вообще, уже надоело вылезать из трактиров через окна, когда начинает светать.

– Да не за что.

– Хотя, конечно, тут небогато.

– Заработай, тогда переедем туда, где получше. Хотя в данной ситуации вряд ли у тебя получится.

– Здесь тепло и…

– Не переживай, завтра начинаются Великие торги. Ворота откроются, и в город войдут купцы. Так что наверняка ты сможешь подработать бардом. Или охранником – на худой конец.

Я кривлюсь:

– Ты не понимаешь. Я не сдамся. А пойти работать охранником – для меня значит сдаться. Ну… я… короче, ты знаешь, что я имею в виду.

– Ага. Ясно. Суп готов, давай тарелку.

Киваю, суечусь, разыскиваю неглубокую металлическую чашку. Ура! Сейчас я наконец-то поем.

– А что насчет нее?

– А что не так? – смотрю на Рей, которая уже приступила к трапезе. – Ты вообще о чем?

– Ты так и не объяснил, почему ее везде за собой таскаешь. И где ты ее нашел?

– На улице.

– Ну да, так я тебе и поверил.

Ой. Горячо. Вдыхаю аромат, довольно улыбаюсь и берусь за ложку. А он неплохо готовит, этого у него не отнимешь.

– Дело твое, но конкретно она наложила на меня оригинальное заклинаньице, если я отойду от девчонки дальше чем на сто метров, у меня остановится сердце. Мило, правда?

Слышится звон посуды. Удивленно смотрю на эльфа, из рук которого падает тарелка.

– Не понял? Это как?

– Да ты не расстраивайся, это мелочи жизни. – И я зачем-то рассказываю ему все, молчу лишь о том, что Рей, по всей видимости, является эльфийской принцессой. Незачем ему это знать. Да и договор у меня – никому не рассказывать.