Текст книги "Почему нет в жизни счастья"

Ксения снова была на берегу и стояла перед деревянным Троном. Что-то изменилось в ее отношении к Трону, но Ксения пока не могла понять, что именно. Погода была приятная, светило солнышко, небо было голубое, и только вдалеке пробегали облачка, которые вблизи, впрочем, могли оказаться тучами.

– Здравствуй, Ксения.

Ксения обернулась и увидела уже знакомую ей старушку. Та улыбалась ей доброй ласковой улыбки. Так бабушка улыбается любимой внучке.

– Здравствуйте, Алай-хотун.

– Надо же, запомнила! Не ожидала, – удивилась старушка, продолжая с улыбкой смотреть на Ксению.

– Если честно, если бы я была не здесь, то не вспомнила бы. А в этом сне у меня все очень сильно обостряется. Я мгновенно могу вспомнить все что угодно.

– Как ты поживаешь? Осваиваешься с новым положением? – Старушка заботливо вглядывалась в лицо Ксении, ища на нем признаки усталости.

Ксения пожала плечами:

– Мне кажется, что жизнь бежит сама по себе. Что я просто успеваю поворачивать голову направо, налево… Я даже не задумываюсь над тем, что я делаю и почему. У меня такое чувство, что я иду по дороге, с которой нельзя свернуть. Вроде повороты есть, но мне туда хода нет. – Ксения сама для себя не могла объяснить, с чего она так разоткровенничалась с Алай-хотун.

– Все правильно. Это очень хорошо. Было бы значительно хуже, если бы ты могла свернуть. То, что ты идешь четко по дороге, говорит о том, что ты чиста душою. Что лукавые пути не для тебя. Расскажи мне, что ты сегодня чувствуешь к Трону.

– Что-то изменилось. Я его еще опасаюсь, но где-то внутри я знаю, что не погибну, если до него дотронусь. Я, кажется, даже могу до него дотронуться, но сесть на него я, наверное, не смогу никогда.

– Да, все правильно. Ты идешь верной дорогой. Со временем, если ты справишься со всем, что выпадет на твою долю, ты поймешь, что уже можешь сесть на Трон. Но он уничтожит любого, кто не готов к этому. Пока ты сделала только первые шаги. Пока ты только слегка закалила свое сердце. Теперь тебе предстоят новые испытания. Иногда они будут повторять предыдущие уроки, иногда будут совсем новые. Я буду поддерживать тебя. Ты не должна была так резко столкнуться со своей судьбой. Но есть силы, которые захотели, чтобы ты не справилась. Они многое для этого сделали и еще сделают. И поэтому ты чувствуешь себя как котенок, брошенный в море. Но если ты будешь так же честна и открыта, как и раньше, скоро ты поймешь, что это вовсе не море, а миска со сливками. Не бойся, я помогу тебе.

– Алай, я хотела вас спросить: вы знаете того старика, который приходит сюда и тоже предлагает мне свою помощь?

– Ты встречала здесь еще кого-то? – не на шутку разволновалась Алай-хотун.

– Да, в ту же ночь. После нападения Риммона. Это был забавный старикан, во фраке, с одной ногой и в горнолыжных очках. Сказал, что его зовут Мифарес, и просил, чтобы я называла его Миф. Предлагал помощь. Говорил, что у меня уже есть очень сильный защитник, и что если бы не этот защитник, я бы погибла в борьбе с Риммоном. Вы знаете, кто это?

– Значит, Мифарес! – ухмыльнулась Алай-хотун. – Кто же его не знает! Это он так маскируется. Если прочтешь его имя наоборот, то получится Серафим.

– И кто он такой?

– Считается, что Серафимы – огненные ангелы-защитники. Обитают они на шестом небе вместе с Херувимами. Подчиняются архангелу Гавриилу.

– То есть он хороший?

– Для кого как. Если он своим огненным мечом решит кому-нибудь урок преподать, то хорошим совсем не покажется.

– «Для кого как», – задумчиво прошептала Ксения. – А от меня-то ему что надо?

– Не знаю, дочка. Но думаю, зла он тебе не желает. Это он тебе про Риммона сказал?

– Да ничего он мне не сказал. Только сообщил, как эту тварь зовут, и что Ангел ее не убил, а только ранил.

– Это правда, убить Риммона почти невозможно.

– А кто он, этот Риммон?

– Риммона иногда называют «сирийский дьявол», деточка. Когда-то он был прекрасным архангелом, но в свое время, не подумав, присоединился к Люциферу. Ну а когда их скинули в геенну огненную, стал демоном низшего уровня. Давным-давно служил в Сирии, но потом Люцифер за особые заслуги послал его своим личным послом в Россию.

– Ничего себе награда, – фыркнула Ксения.

– Для демона служить в России – просто мечта. Лучше только на Северном полюсе.

– Это получается, что на меня один из шайки Люцифера зуб заточил. Какая честь! Чем же я им так не угодила?

– Эх, деточка, достаточно вопросов для одного раза. Я устала, ты устала. В следующий раз поговорим. А Мифаресу про меня не говори, пусть он сам гадает, кто твой могущественный защитник. Да и его помощь может оказаться нелишней. А если он про меня услышит, то расслабится, а так пусть попляшет. Заодно попытаемся выяснить, по чьему поручению он Хранительнице помощь предлагает. Сам бы он никогда не решился, чин не тот. Ладно, еще увидимся. Тебе надо отдыхать. Впереди ждут тяжелые испытания.

ГЛАВА 8
Преступление и наказание

День восьмой

Ксения проснулась от легкого удара в позвоночник. Присев на кровати, она поняла, что это Ася во сне стукнула ее пяткой. Ксения доползла до Эллы и посмотрела на ее часы. Было девять утра. Рань, конечно, несусветная, но выходные скоро закончатся, а она ни разу в море не искупалась! Ксения решительно встала с кровати и пошла умываться. Ванная комната действительно была оборудована по последнему слову техники, чему Ксения была очень рада. Пока она чистила зубы, состоялась обычная утренняя беседа с Мозгом.

Мозг: Ну что, красавица, как жизнь?

Ксения: Как видишь. Могла бы быть и лучше, но и так жить можно.

Мозг: А что тебе не нравится? Я так от чудо-острова просто в восторге! Можно было бы здесь поселиться – и наплевать на всех и вся. Челядь тебе в рот смотрит, живи, как принцесса, бед не знай.

Ксения: Ну во-первых, я тут одна свихнусь дня через три. Во-вторых, есть ведь еще Ангел с Васей, которым надо помочь. Не могу же я их просто бросить? В-третьих, от судьбы не убежишь. Она все равно тебя догонит. Так что отдохну сегодня до обеда, и надо отсюда отчаливать. Я лучше в следующие выходные еще приеду.

Мозг: Тоже верно. Хотя, согласись, соблазн зависнуть здесь до конца отпуска очень велик.

Ксения: Ну только если совсем чуть-чуть. Ладно, не хочу тут с тобой время терять, лучше пойду искупаюсь.

Мозг: Смотри не утони.

Ксения: Не дождешься.

Придя в спальню, Ксения увидела своих подруг в том же состоянии, в каком оставляла их десять минут назад.

– Эй вы, сони, просыпайтесь! Мы же на море приехали! Что, так все время в доме просидим и ни разу не искупаемся? Вставайте, труба зовет!

– Доброе утро! – как кошечка, потянулась Элла.

– Вставай, пойдем купаться.

– С удовольствием. Главное – не утонуть. Я плаваю не очень…

– А ты где плавать училась?

– Да нигде. В речке, еще до получения дара, бултыхалась.

– Ладно, умывайся, а я пойду распоряжусь, чтобы нам корзинку с завтраком собрали. Аську растолкай, пожалуйста.

– Аську толкать не надо, – раздался голос из-под подушки. – Я на это море смотреть не могу, а вот поспать мне очень хочется. Можно я не буду вставать?

– Можно. Только, будь любезна, когда проснешься, к капитанской книге сходи. А то наши добры молодцы до нас добраться не смогут.

– Слушаюсь и повинуюсь, Хозяйка.

Утро было замечательное. Ксения вышла на царское крыльцо оглядеть свои владения. Жизнь на острове текла размеренно, никто никуда не торопился. Тут же откуда-то выскочил Никодим.

– Доброго дня вам. Хозяйка. Довольны ли вы встречей?

– Да, Никодим, все просто замечательно. Девочки вчера хорошо поработали, а уж искусство Марьи переоценить трудно.

– Ну так на то она и Марья-искусница.

– Так это она и есть? – изумленно ахнула Ксения.

– Других не держим, – с гордостью произнес Никодим.

– Никодим, мы собрались на море пойти, покупаться, позагорать. Кто нас может проводить до пляжа? Показать, что где. Чтобы мы не плутали.

– Сейчас кликну Анечку, а мне надо идти у ночной смены изумруды принимать.

– Что, белка и ночью орехи грызет? – содрогнулась Ксения.

– Да нет, просто она встает с рассветом. Утром в десять пересмена, вот и приходится принимать материал.

– А, ну ладно… Идите, только про девочку не забудьте.

Через несколько минут на крыльце появились: Элла – свежая, как огурец, Аня – девочка лет одиннадцати, и корзинка с завтраком.

– Ну что ж, веди нас, Анна, к морю.

Утреннее солнце было нежным и ласковым, оно не сжигало, а только ласкало кожу, легкий ветерок приятно обдувал лицо. Дорожка, по которой, как козочка, скакала Аня, шла по красивым живописным местам. Придя на берег моря и отпустив девочку домой, девушки с огромным наслаждением принимали морские и солнечные ванны, болтали о разной чепухе и лакомились вкусностями, уложенными в корзинку заботливой Марьей. Время бежало незаметно. Солнышко поднималось все выше и выше и уже достигло своей самой высшей точки. Приятное времяпрепровождение было прервано появлением Никодима.

– Госпожа Ксения, разрешите вас побеспокоить, – смущенно пробормотал Никодим.

– Разрешаю, побеспокой, – беспечно откликнулась Ксения.

– Тут вот какое дело… Кража у нас.

Ксения закрыла глаза и подумала, что спокойной жизни пришел конец. Откуда такая несправедливость? По-хорошему, она и сутки нормальной жизнью не прожила. Хотя нет, как раз сутки и прошли.

– Никодим, говори конкретно – у кого и что украли, – тяжело вздохнув, велела Ксения.

– Изумруды с ночной смены украли.

– То есть у меня украли.

– Да, госпожа, у вас украли.

– И кто украл, ты, конечно, не знаешь? – прищурившись, посмотрела на него Ксения.

– Вот вам крест, не знаю, Хозяйка, – перекрестился страдающий Никодим.

– И часто у вас такое бывает?

– Первый раз за всю историю. Я тут вот что подумал…

– Ну говори смелее.

– Народ – он что думает? Раньше у них хозяин был сам Нептун, у него не забалуешь, а тут – молодая Хозяйка, вот они и того…

– «Того» – это ты хорошо сказал. Ступай, Никодим, выясни все, что сможешь. Когда я вернусь во дворец, вызову тебя с докладом. И если увидишь госпожу Астрик, скажи, что я просила ее найти меня. Все ясно?

– Да, Хозяйка. Уже бегу!

После ухода Никодима Ксения совсем сникла. Такого удара она никак не ожидала. Ее чудо-остров начинал становиться довольно серьезной обузой.

– Элла, что же делать, а?

– Что делать, что делать? Разыскать вора и устроить публичное наказание, чтобы другим неповадно было.

– Я что, по-твоему, – Пинкертон или Шерлок Холмс? Я в жизни преступников не искала! И даже с какого конца за это дело браться, не представляю.

– Ну а я тебе зачем? – лукаво улыбаясь, спросила Элла.

– А ты зачем? – не понимая, спросила Ксения.

– О боже, вот тупица! Я кто? Я – Пифия! Я тебе любого преступника на блюдечке выложу. Войду в транс и увижу, кто спер камушки. Я только, может, имя сказать не смогу. А в лицо узнаю, факт. Так что давай вернемся во дворец. Ты изобразишь серьезное расследование. Будешь сидеть в тронном зале и выслушивать показания свидетелей. А потом соберем всех перед крыльцом, я укажу преступника, и ты его сурово покараешь. После такого показательного примера они решат, что ты их насквозь видишь, и никогда больше у тебя даже сосновой иголки не сопрут. Главное – наказать построже.

– А получится? – с сомнением спросила Ксения.

– Еще как получится! Ты только не переживай. Сейчас все жители острова будут смотреть, как ты себя поведешь. Иди как ни в чем не бывало. Ты на отдыхе, и волноваться о подобной мелочи тебе не пристало. А потом как шарахнем им по башке! Вот это будет эффект!

За неимением другого выхода Ксения согласилась с вариантом Эллы, и они отправились во дворец. Народ, и правда, с интересом наблюдал за своей Хозяйкой. Ксения с самым безмятежным видом прошла по улицам и, даже поднимаясь по ступеням крыльца, сохранила беззаботную мину. Чему был безмерно удивлен управляющий Никодим, ибо не ожидал от Хозяйки такого спокойствия. Войдя в дом, Ксения прошла в тронную залу. Отдала Элле корзинку, подмигнула ей и уселась на трон. Никодим встал перед троном, явно желая что-то доложить. Ксения помучила его минуту-другую, сохраняя молчание, затем смилостивилась и велела говорить.

– Я всех опросил, никто ничего не знает, Хозяйка, – изрек немногословный Никодим.

– А что сторож говорит?

– Говорит, что на минутку уснул, будто леший его попутал, а когда проснулся, изумрудов уже не было.

– А почему же он сразу крик не поднял?

– Так говорит, что все еще спали, а чего народ будить, если изумруды уже все равно пропали?

– Замечательно. Все спали, никто ничего не видел? – с усмешкой спросила Ксения.

– Так точно.

– Ладно, зови сюда этого сторожа.

– Зачем? – опешил Никодим.

– Я что, перед тобой отчитываться должна? – подняла левую бровь Ксения. – Ты, голубчик, кажись, забылся. – Голос Хранительницы начал звенеть от гнева. – Если мне не изменяет память, то именно ты у нас управляющий. И именно ты отвечаешь за порядок на моем острове. И лично несешь ответственность за все происходящее. И сторож тобою на то поставлен был, чтобы добро мое охранять, а не спать. Значит, раз он проспал кражу, а ты его нанял, с вас и взыщу убытки. А то ишь, разбаловались. Вам Нептун отцом родным по сравнению со мной покажется! Так что быстро исполняй, что велено. А то я тебя с удовольствием отправлю в места весьма отдаленные.

Побледневший как полотно Никодим мигом исчез из поля зрения, а Ксения смогла перевести дух. В школе в театральных постановках ей участвовать не приходилось, поэтому роль Хозяйки давалась с большим трудом. Она с большим удовольствием заперлась бы сейчас в спальне и ревела, думая о том, какая она несчастная. В тронный зал зашла хмурая Ася.

– Привет. Слушай, я так расстроилась, когда мне все это рассказали. Ты отдохнуть приехала, а тут такой геморрой. Да, удружили мы тебе с папенькой. Подарочек еще тот, с гнильцой. Ты уже решила, что делать будешь?

– Найду преступника и покараю всех виновных, – тоскливо ответила Ксения.

– Ну что ж, подход правильный.

– Ась, а как здесь карают за воровство и разгильдяйство? Я так понимаю, что деньгами их не накажешь. У них тут натуральное хозяйство. Им эти деньги на фиг не нужны. Милиции и суда, я думаю, здесь тоже нет. А уж о тюрьме даже думать не приходится. Я просто ума не приложу, какие тут наказания применяются.

– Тут отработанная форма наказания: порка плетью – пятьдесят ударов, после чего в яму на хлеб и воду суток на десять. Еще они ежемесячно оброк платят, можно его в наказание увеличить. Процентов эдак на десять – будет очень существенно. Больше ничего и не придумаешь.

– Я надеюсь, про порку ты шутишь? – недоверчиво спросила Ксения.

– Какие уж тут шутки. Телесные наказания – обычное наказание при такой системе. В принципе максимально – это сотня ударов. Но после такого очень мало кто выживает.

– Кошмар. А пороть я сама должна буду?

– Ха! Нет, выберем двух мужиков покрепче да позлее.

– Я не смогу, – совсем сникла Ксения.

– Еще как сможешь! Ты несешь ответственность за этот остров и за его народ. Я понимаю, для тебя эти изумруды – тьфу, мелочь. Но ты подумай о том, что до сегодняшнего дня на острове преступность, как таковая, отсутствовала. И спровоцировала ее появление ты. Если ты сейчас оставишь этот проступок без наказания, и причем серьезного наказания, то покажешь им, что теперь все дозволено. А там, где сегодня украли, завтра изобьют, послезавтра изнасилуют и убьют. И ответственна за это будешь ты.

– Ну спасибо.

– Ксень, да ты не обижайся. Я понимаю, что ты ни в чем не виновата, но это – жизнь и надо учиться смотреть вперед и предугадывать последствия своих действий или бездействий. Даже без этого чертова острова в твоей жизни теперь будет полно подобных ситуаций. Твой дар – это не только возможность шляться из одного места в другое. Придет время, и ты начнешь его использовать на благо общества. И тогда тебе очень серьезно придется взвешивать, что благо, а что зло.

Ася замолчала, а Ксения задумалась, стараясь понять услышанное. В зал вошла Элла.

– Я знаю, кто украл. Зовут его Иван. Совсем молоденький парнишка. Вчера в трактире орал, что все бабы дуры и теперь, когда над ними баба стоит, творить можно что угодно, ничего за это не будет. Совсем сопляк еще. Так что, если соберешь народ, я тебе укажу на него. А изумруды он у себя дома спрятал, под половицей в верхнем правом углу кровати. Можешь не сомневаться: я собственными глазами видела, как он у спящего сторожа из-под носа камушки увел.

– Ясно. Спасибо тебе! Будем разбираться. Ася, ты как считаешь, во время разборок тебе со мною рядом лучше не маячить, да?

– Мудро говоришь, мать. Я рада, что ты это понимаешь.

– Что ж, похоже, пора самой поднимать хозяйский авторитет, – с тоской в голосе произнесла Ксения.

Вошел Никодим со сторожем.

– Вот, привел, Хозяйка. Сторож Федор.

– Ну что, Федор, ты мне расскажешь? – ледяным тоном спросила Ксения.

– Да что уж тут сказать, матушка! Заснул я не в добрый час! Старость, она, знаешь ли, свое берет. Как ни креплюсь, а сон все побеждает.

Ксения присмотрелась к Федору и отметила, что возраст у мужика был не шибко дряхлый и старость тут совсем ни при чем, а вот частое употребление горячительных напитков было налицо.

– И ты ничего не видел и не слышал?

– Ничего, матушка. – Федор переминался с ноги на ногу и не отрывал глаз от пола.

Ксения выдержала зловещую паузу. Ситуация начала ее раздражать. Ее, похоже, здесь все за слабохарактерную идиотку держат. Ну что ж, если они думают, что смогут вить из нее веревки, то они ошибаются.

– Никодим, собери всех жителей острова, от мала до велика! Детей, подростков, взрослых, стариков – всех.

– Так на работах же все, день еще, – промямлил Никодим.

– Я недостаточно ясно приказала? Или ты что-то недопонял? Не советую гневить меня дальше. Ты приказ слышал?

– Слышал, госпожа.

– Понял?

– Понял, госпожа.

– И если хоть один не явится, хоть больной, хоть умирающий – посажу в бочку, законопачу и брошу в море. Иди исполняй! А ты, Федор, иди на улицу, жди со всеми.

– Слушаюсь, матушка!

Девушки снова остались одни. Ксения сидела на своем жестком троне, а подруги стояли и изумленно глазели на нее.

– Неужели и вправду в бочку законопатишь? – сиплым голосом спросила Элла.

– Да она тут пять минут назад в истерике билась: как это можно розгами кого-то отходить! Кому ты веришь? Это она так, старается народ запугать, – фыркнула Ася.

– А что мне остается? – срывающимся голосом спросила Ксения. – Ась, ты вопрос с капитанской книгой решила?

– Да решила, ты не переживай. Сейчас еще только час дня, а ребята часам к трем подъедут, не раньше. Надо будет кого-нибудь послать их встретить, чтобы не плутали.

– Ты мне напомнишь?

– Да, конечно.

Постепенно за окном собралась галдящая толпа. Народу было еще больше, чем вчера. Никодим зашел в зал и объявил, что пришли все, кто есть на острове – и больные и здоровые. И дети и взрослые. Ксения велела ему дожидаться ее на улице. Хозяйка впала в панику. Перспектива суда над вором пугала ее до дрожи в коленях.

– Ну что, попробуй в окно углядеть, кто украл мои камушки, – обратилась Ксения к Пифии. Элла подошла к окну и посмотрела на толпу.

– Господи, да вот же он, стоит в первом ряду! Видать, совсем не боится.

– А чего ему бояться? Он же не знает, что у нас на острове Пифия отдыхает. Кто конкретно?

– Да вон мальчишка в синей рубахе, с волосами цвета соломы.

– Он же совсем ребенок! – возмутилась Ксения.

– Лет пятнадцати, самый трудный возраст. Я, когда его в трансе увидела, даже не поверила сначала. Пришлось повторять.

– Ясно. Ну что делать, знать, судьба у него такая. Ладно, девочки, подождите меня здесь. Я скоро вернусь.

Ксения вышла на крыльцо, и толпа постепенно затихла. Хозяйка внимательным взглядом обвела своих подданных. Выражения лиц были самые разнообразные. От веселых до испуганных. Приняв самый строгий вид, на который была способна, Ксения заговорила, делая многозначительные паузы:

– Все вы знаете, что произошло на острове… Совершено неслыханное преступление – кража хозяйского имущества. Некоторые из вас знают, кто преступник… Ну и, конечно, сам преступник знает, что виновен… И я знаю, кто вор… – По толпе пробежала легкая волна интереса. – Для начала я предоставляю возможность вору сознаться в преступлении добровольно. Даю ровно минуту на размышление. Минута пошла.

Ксения стояла и равнодушно осматривала толпу. Все оглядывались друг на друга. Но никто не вышел и не сознался в содеянном. Нельзя сказать, что Ксения ожидала другого, но все равно была разочарована.

– Ну что же, минута прошла. Преступник не сознался. Теперь я предоставляю последнюю возможность тем, кто догадывается о том, кто это сделал, выйти и обличить вора. Знайте, что укрытие преступника тоже наказуемо. И вам я даю минуту.

Наблюдая в эту минуту за воришкой, Ксения видела, как нервно он оглядывается по сторонам. Но никто не вышел с обвинениями, и подросток приободрился и принял позу «а с меня все как с гуся вода».

– Хорошо. Вы сами лишили себя возможности снискать снисхождение и помилование. Старалась быть добра и справедлива к вам, но, похоже, царь Нептун не привил вам чувства ответственности и благодарности. Если бы преступник сознался в содеянном, я бы назначила ему самую слабую меру наказания. Если бы кто-то из вас указал мне на преступника, то наказание понес бы только вор. А так все вы повинны в том, что произошло. И все понесут в той или иной мере наказание. Теперь, когда вы знаете, как обстоят дела, я даю преступнику последний шанс сделать шаг вперед. Найти в себе мужество сознаться в содеянном… Нет? Ну что ж, тогда я назову имя вора.

Ксения медленно спустилась по ступеням вниз и пошла с другой стороны от Ивана вдоль первого ряда. Она шла очень медленно, разглядывая каждого, кто стоял в первых рядах. И под ее холодным пронизывающим взглядом люди подтягивались, как солдаты в шеренге. Чем ближе она подходила к Ивану, тем медленнее она шла. Остановившись перед стоящим рядом с ним парнем, она пристально разглядывала его. В глазах парнишки появилось выражение недоумения и страха, его начало колотить крупной дрожью. Ксения, не сходя с места, опустила глаза вниз и затем подняла их сразу на Ивана. Встретившись с ним глазами буквально на мгновение, она снова опустила глаза – и опять подняла их на стоящего перед ней парнишку. После чего отошла к крыльцу и чуть слышно сказала:

– Иван, сделай три шага вперед.

Толпа изумленно ахнула. По количеству ахнувших голосов Ксения поняла, как много людей знало, кто украл изумруды. Иван, позеленевший, стоял на месте, все еще не веря в то, что его вычислили. Ксения чуть громче повторила:

– Иван, выходи вперед. Препираться бесполезно. Мне доподлинно известно, что изумруды украл ты. Выходи.

Поникший Иван медленно подошел к Ксении. Он напоминал сдутый шарик.

– Итак, ты посмел не только словесно оскорбить меня перед людьми в трактире, ты осмелился украсть мою собственность. И ты был настолько нагл и глуп в своих действиях, что спрятал изумруды в подпол под своей же кроватью. И при этом оказался труслив, когда тебе было предложено сознаться в содеянном и понести наказание одному. Повернись лицом к народу. Пусть они видят лицо вора, из-за которого все понесут наказание.

Иван повернулся лицом к толпе. Все молчали. Никто не посмел издать ни одного звука. Все были потрясены тем, как быстро новая Хозяйка нашла виновного, и тем, как уверенно она держится.

– Сколько тебе лет? – голосом снежной королевы спросила Ксения.

– Четырнадцать, – промямлил Иван.

Ксения внутри сжалась в комок и все свои силы бросила на то, чтобы не показать, в каком она ужасе. Пока она играла роль эдакого Пуаро, который ведет свое расследование, все было ничего. Но теперь она должна была назначить наказание для четырнадцатилетнего воришки. При этом это не был обычный подросток, которому можно было запретить неделю подходить к компьютеру и телевизору или не пустить гулять.

– У тебя есть родители?

– Да, – почти прошептал парень.

– Выходите вперед.

Из толпы вышли мужчина и женщина. Это была маленькая щуплая женщина и невысокого роста, но крепкий мужик.

– Так как ваш сын еще слишком молод, то не может в полной мере нести наказание за свой проступок. И так как в его преступлении есть доля и вашей вины, то вы разделите с сыном его наказание.

– Матушка, позволь сказать! – бросилась к Ксении мать мальчишки.

– Говори.

– Матушка, накажи нас, но не наказывай Ивана, он еще молодой и глупый! Это мы его дурно воспитали. Мы понесем любое наказание, которое ты наложишь, только пощади сына, – упала на колени женщина.

– Нет. Он будет наказан. Раз достаточно большой, чтобы воровать, значит, достаточно большой, чтобы отвечать за это. В первую очередь, я велю написать у Ивана на лбу слово «вор». И он должен ходить с этим словом ровно год. – Толпа дружно ахнула. – Через год ему будет позволено стереть эту надпись и после постараться завоевать уважение людей. Во-вторых, он получит двадцать ударов плетьми на площади перед всем народом. В-третьих, он будет два месяца каждый день после учебы работать. Работу я назначу ему позже. Это что касается самого Ивана. Вам, как его родителям, в наказание за проступок сына начисляются сто часов общественных работ. Вид работ узнаете позже. И теперь всем остальным – за то, что потерпели в своем обществе воровство, на ближайшие три месяца увеличиваю оброк на десять процентов. Не исполнившие моего повеления будут изловлены богатырями Черномора, законопачены в бочки и выброшены в море. И хочу предупредить, что в следующий раз я не буду столь добра. Первый, кто украдет хоть копейку на моем острове, будет просто выброшен в открытое море. Преступников на своей земле я не потерплю! А в том, что я узнаю, кто преступник, – с вашей помощью или без нее. – я думаю, вы сегодня убедились. – Ксения перевела дыхание и обвела взором толпу, стараясь не останавливать ни на ком взгляда, скользившего по растерянным и смущенным лицам. Заметив в гуще людей сопровождавшую их на пляж девочку, Ксения подозвала ее к себе и шепнула на ушко: «Беги к пристани и жди. Когда приплывет белая красивая яхта, на ней будут два моих друга. Приведи их во дворец. Только сиди и жди их в тенечке, чтобы не перегреться. Поняла?»

– Поняла, Хозяйка.

– Ну беги, – отпустила Ксения девочку, погладив ее по голове.

– Все остальные могут быть свободны. Иван, Федор, Никодим – идите за мной.

Ксения зашла во дворец, не глядя, идут ли они за ней, и устало села на трон. Ася с Эллой подошли к ней поближе, когда трое вызванных остались стоять в стороне. Ксения была такая уставшая, что почти валилась с ног.

– Ася, ты ведь Царевна Лебедь, так? – тихо спросила Ксения.

– Ну да, вроде с утра была еще ею, – старалась шутками поднять настроение измученной подруге царевна.

– Ну а как насчет колдовства, умеешь? Крылами взмахнула, водицей брызнула и в комара превратила?..

– Само собой. Полностью соответствую описанию.

– А надпись нестираемую, чтобы еще и в темноте светилась, и чтобы ее закрыть ничем нельзя было, сделать сумеешь? Только так, чтобы через год ее убрать можно было.

– Сделаю в лучшем виде.

– Ну я думаю; ты все поняла?

– А то! Зови своего преступника, буду его клеймить позором.

– Иван, иди сюда. Вставай на колени, – грозно сказала Ксения.

Иван подошел и встал на колени. Ксении показалось, что воришка до сих пор не верит в серьезность ее намерения наказать его.

– Царевна, приступай, – зловещим тоном произнесла Ксения.

Ася медленно подошла к Ивану, протянула к его голове руку, убрала волосы со лба и произнесла:

– Закляну тебя позором, нарекаю тебя вором, пусть ровно год при свете дня надпись светится сия, и когда на небе ночь, не исчезнет надпись прочь. Выполняю приговор, начертаю слово «вор».

После чего провела рукой по лбу, и на коже, будто выжженное, появилось слово «вор». Буквы явно горели, потому что Иван сразу схватился за лоб.

– Чем бы ты ни пробовал прикрыть эту надпись, все тут же сгорит. Так что не советую даже пытаться. Вечером придешь на площадь, чтобы получить свои удары плетьми.

– А теперь можешь идти, – повелела Ксения.

– Федор, Никодим, подойдите сюда, – дождавшись их приближения, Ксения снова заговорила: – Федор уволен.

– Матушка, пощади! Где же я еще такую работу найду?

– Мне спящие работники не нужны. Ищи себе другую работу. При моем дворе ты больше служить не будешь.

– Так ведь стар я уже!

– Вот именно, у меня старики в сторожах ходить не будут. Проваливай.

Федор, понурив голову, ушел. Ксении в душе его было жалко, но она успокаивала себя тем, что он и так легко отделался.

– Ну что, Никодим, из ненаказанных остался ты один, – задумчиво произнесла Ксения. – Увольнять я тебя пока не буду. Но знай, что тебя я считаю не менее ответственным за это происшествие, чем Федора. Негоже старых да немощных в сторожа нанимать. В чем смысл сторожей, если они спят? Сейчас же поди набери новых сторожей! Взрослых мужиков лет тридцати пяти. На смену по два человека. И оплату подними в два раза. Старых сторожей пристрой на какие-нибудь работы в доме. Я теперь здесь часто появляться буду, так что работы прибавится. Тебя за нерадивость и халатность наказываю в этом месяце двойным оброком. Надеюсь, в следующий раз тебе не придет в голову мне перечить или недостаточно серьезно относиться к своим обязанностям. Тебе вменяю в обязанность придумать работу для родителей Ивана и для него самого. Только пусть он работает на тяжелой физической работе. Чтобы выматывался каждый божий день. Но следи, чтобы он и учебу при этом не забрасывал. Найди золотую середину. А родителям что-нибудь полегче: пускай мать за какой-нибудь одинокой больной старушкой ухаживает, а отец может в церкви что-то отремонтировать или старикам помочь. Ну там дров наколоть, воды натаскать. Сам решишь. Все понял?

– Все будет исполнено, Хозяйка! – В голосе Никодима звучало безмерное уважение к своей новой госпоже.

– Тогда ступай. Распорядись, чтобы на веранде накрывали обед.

Ксения сидела на своем жестком и неудобном троне и чувствовала жуткое давление ответственности. Она закрыла глаза, и из них против воли потекли слезы. Хранительнице казалось, что из нее выпотрошили все внутренности. Внутри поднималась какая-то волна, которая грозила накрыть ее с головой. В зале было тихо. Ксения знала, что Элла с Асей где-то рядом. Но она не была готова встретиться взглядом с подругами. Что они ей скажут? Верное ли решение она приняла? Не слишком ли погорячилась? Как надо править островом? Ни в школе, ни в институте ее никто не обучал этому искусству. При мысли о том, как она обошлась с четырнадцатилетним подростком, ей становилось дурно.

– Это что у вас тут происходит? Хороним кого? – В дверях появился сияющий Ангел.