Текст книги "Шепот горьких трав"

Глава 9

Женя ненавидела себя за слабость. Сколько можно проявлять ее?

И все равно она продолжала это делать. Взрослая, битая жизнью женщина сама рвалась к тому, чтобы наступить на те же грабли…

Алла. Она – ее слабое место.

Прошел не один год после того, как они расстались. Если таким мягким словом можно назвать то, что между ними произошло. Разорвали отношения? Тоже неверно. Алла кинула Женю. Не просто на бабки – на амбразуру. Чтобы та подохла. А сама дезертировала.

За истекшее время Женя прошла через все стадии депрессии, от отрицания до принятия. И обратно. Как на американских горках сигала. Туда-сюда. Зависала обычно на злости. Но регулярно скатывалась до торга. И думала: а вот если она приползет на коленях, я прощу. Но Алла и не думала этого делать, поэтому Женя постоянно была в состоянии стресса.

Работа ее спасала. Благо она появилась. Не просто ремесленная – творческая. Ей помогли открыть ресторан. Он не шел ни в какое сравнение с прежним, зато теперь она могла положиться на владельца. Это был посторонний человек, но он давно знал ее как повара. Когда-то был постоянным клиентом «Птифура», но переехал в другую страну, а когда вернулся в Россию, нашел Евгению. Она работала в затрапезном кафе, строгала салаты а-ля «Цезарь» с пекинской капустой, заветренной курицей и майонезной заправкой и варила макароны по-флотски, которые, полив кетчупом, выдавала за болоньезе. Женя не творила, просто зарабатывала на жизнь. Старалась готовить хотя бы не противно. И тут пригодились уроки Аббаса. Вот только ей не разрешали выбрасывать неудавшееся блюдо, требовали подавать его, чтобы не было убытков. И она делала это, потому что не осталось в Жене поварской чести и достоинства.

Два года прошло с тех пор, как она покинула ту забегаловку. И сейчас работала с душой. Частенько выезжала к клиентам. Когда Женю позвали провести банкет в доме самой Дуси-лапуси, обрадовалась невероятно. Вспомнила, как фанатела от нее когда-то. Стала креативить, создавая меню. Изобрела новую заправку для салата. Хотела и десерт придумать новый, но заказчица настояла на лимонном.

О том, что во владения Могилевой просто так не попасть, сообщил директор ресторана. Для проезда на территорию требовали паспортные данные. Это было весьма странно, но каждый богатей имеет право на свои причуды. Тем более что в компьютере имелись сканеры документов всех работников ресторана, даже временных. Женя пришла к директору, чтобы уточнить некоторые моменты, но того не было на месте. Она хотела уйти, но заметила, что ноутбук открыт, и просто из любопытства глянула на экран. На нем был список гостей. По всей видимости, тот, кто представлял принимающую сторону, по ошибке отправил его им в ресторан. Хотел на пункт охраны, но нажал не туда, и письмо попало еще и к ним. Позже Женя поняла, что это Барбара Леопольдовна ошиблась. Она явно не разбиралась в технике и всего добивалась методом тыка. Пробежав глазами список, Женя наткнулась на фамилию «Беляева». И сердце екнуло.

Алла по матери была Беляевой. Потом стала Семеновой. После замужества Пермяковой. Она рассказывала, что в детстве обожала фантастические книги, особенно написанные Александром Беляевым. «Человек-амфибия», «Голова профессора Доуэля», «Остров погибших кораблей»… Поскольку Алла была фантазеркой, она представляла себя внучкой писателя. Потом – Брежнева. А кому-то даже представлялась ею. А еще незаконнорожденной дочкой Муслима Магомаева, она от природы была темненькой и походила на знаменитого при СССР певца. Портрет Магомаева висел у них в квартире, так как мама Аллы его обожала, и она всем друзьям говорила – это мой папа. Настоящий ушел из семьи, когда девочка училась в начальной школе.

И вот Женя увидела фамилию «Беляева». Она обычная. И имя не Алла, а Алина. Но поменять паспорт легко. Пошел, написал заявление, заплатил госпошлину… и вуаля. Ты хоть Алина Беляева, хоть Хуанита Родригес.

Женя сама не понимала, почему она зацепилась за эту фамилию. Предчувствие? Дед говорил, что в ней заложен дар баксы. Родись Женя парнем, именно ее бы Айдман сделал своим преемником.

Ах, если бы к паспортным данным прилагалось фото, но нет. Однако в век интернета найти его не проблема. Женя стала шарить по соцсетям. И анкеты Алины Беляевой попадались часто. Но к ним прилагались фотографии не тех женщин. Зато на каком-то сайте Женя увидела женщину, похожую на Аллу, и она присутствовала на мероприятии, устроенном Кирой Ларионовой. А это еще одна гостья Екатерина Могилевой.

Все сходится? Предчувствие не подвело?

Женя надеялась на то, что все выдумала. И Алина Беляева это не Алла Пермякова. Но зря!

Когда съехались все гости, Женя вышла из кухни, чтобы на них посмотреть, и узнала ту, что разрушила ее жизнь. Аллу-Алину. Та изменилась. Сделала подтяжку, это точно. Первую или вторую, тут не определить. Стала красить волосы в цвет шоколада, и он шел ей больше, чем блонд. Сменила рваные джинсы и футболки с черепами на классическую одежду. Облагородилась. И не только внешне. Женя не услышала ни одного матерного слова от нее. А она подглядывала за нею. То и дело из кухни выбегала, якобы затем, чтобы проследить за готовностью к банкету, а далее – за правильной подачей блюд. Надеялась остаться незаметной для Аллы, но умудрилась попасться ей на глаза. Несколько секунд они смотрели друг на друга. Через весь зал. Метров семьдесят, а то и сто разделяло двух женщин, но разряд ненависти, отправленный Женей, был получен. Алла передернулась, как будто по ней на самом деле прошел ток.

Они не перекинулись и словом после этого. Даже когда умер Арарат и они все маялись, ожидая прибытия полиции.

И вот прошло еще время. Пусть и несколько дней. А Женя все думает об Алле. И хочет, чтобы она еще раз была послана ей небесами.

Женя ругала себя за эти мысли. Нет, даже не так. Морально бичевала себя. Но никуда не могла от них деться. Гнала, собираясь на работу, но, придя в ресторан, снова к ним вернулась. Потому что с Аллой ассоциировалось если не все в ее жизни, то многое. Тот же лимонный десерт. Знаменитое лакомство! Для Аллы она готовила его иначе, потому что у той была аллергия на все цитрусовые. И Женя придавала кислоту суфле при помощи других ингредиентов. Как-то даже огородный ревень использовала.

Прошло часа четыре рабочего времени, и произошло ЧП. Клиент нашел в своей тарелке какой-то предмет, которым чуть не подавился. И потребовал шефа, поскольку именно от него заказал блюдо.

Женя вышла в зал и увидела за столиком Аллу. Та улыбалась и подбрасывала на ладони монетку.

– Смотрите, шеф, что я обнаружила в салате, приготовленном вами, – она кинула монетку Жене.

Та поймала металлический кружочек и, раскрыв ладонь, глянула на него. То было пять тиынов – их чеканили до того, как в обиход вошли тенге.

Надо же, Алла сохранила эту денежку! Она каким-то чудом попала с Женей из Казахстана в Россию. То ли провалилась в дырку кармана, то ли прилипла к чему-то. Обнаружилась через несколько лет. Выпала откуда-то. Женя ее сохранила – на память о родине. Носила в специальном отделении кошелька, вместе с фотографией семьи.

Как-то Алле, тогда у них было все радужно прекрасно, понадобилась монетка. Она хотела подбросить ее, чтобы решить, как поступить. Поставила на орла, но выпала решка. Расстроилась. И Женя сообщила, что в этой монете все наоборот: аверс – это сторона, на которой изображен номинал.

– Какая замечательная монетка, – восхитилась Алла. – Можно сказать, двухорловая.

Как и ты, подметила бы Женя, если бы не была тогда отупевшей от любви, а также ослепшей и оглохшей.

– Бери, дарю.

Алла приняла ее с радостью. И частенько подкидывала, когда возникал спор, чтобы разрешить его. Естественно, все они оказывались в ее пользу вне зависимости от того, какой стороной падала монета. Спасибо необычному тиыну.

– Зачем ты пришла? – спросила Женя у Аллы.

– Настала пора поговорить.

– Я не желаю с тобой беседовать.

– У тебя есть все основания на меня злиться, но все же я прошу меня выслушать.

– Ты ни разу не ругнулась матом. И по фене не ботаешь. Что с тобой случилось?

– Это мы тоже можем обсудить, но не тут.

– Повторяю еще раз, я не хочу с тобой общаться. Уходи. Можешь не платить за ужин. Ведь ты нашла в своем салате посторонний предмет, – она швырнула монету Алле. – Прощай.

Но от этой женщины было не так легко отделаться. Поэтому Женя не удивилась, когда, закончив работу, вышла из ресторана и увидела Аллу. Та сидела на лавке, покуривая электронную сигарету и попивая какую-то дрянь из банки. Джин-тоник или что-то вроде этого. У Аллы был дурной вкус. Она кривилась, дегустируя изысканные вина, потому что ей не нравились ни сухие, ни терпкие, зато химические слабоалкогольные коктейли и игристые напитки со вкусом груши или клубники шли у нее на ура. Так же водочка с соком. И ром с колой. Крепкое Алла не любила, зато слабенького могла выдуть пару литров.

– В главном ты не изменилась, – заметила Женя. – Бухаешь на лавках коктейли для малолеток.

– Вкусам я не изменяю. Но поведение подкорректировала.

– Как и внешность?

– Да. Имидж пришлось сменить. Даже несколько татух свела. Благотворительностью занимаюсь, хочу выглядеть солидно.

– Теперь ты кидаешь тех, кто хочет помочь больным? – И с пренебрежением добавила: – Выросла, ничего не скажешь.

– Переосмыслила жизнь. Так что действительно помогаю, а не кидаю.

– Мне можешь не рассказывать. Лучше иди и вешай лапшу на уши своей новой пассии. Кире, кажется?

– Между нами ничего нет. Ни личного, ни уже делового. Кто-то ей на меня наговорил. Обозвал мошенницей. Не ты?

– Не я. Но если узнаешь, кто, сообщи, я пошлю этому человеку подарочный торт. Ты – мошенница, Алла. Так что тебя не обозвали, а НАЗВАЛИ тем, кем ты являешься.

– Я делала все ради нашего общего бизнеса. Ты творила, купалась в лучах славы, участвовала в конкурсах, снималась для кулинарных журналов, а я, можно сказать, в шахте добывала уголь. Вся в грязи, в поту…

– Да, только когда начался обвал, ты в шахту кинула меня, а сама спокойненько сбежала.

– Пойми, я была уверена в том, что смогу все исправить. У меня имелся отходной путь для нас обеих. Но меня обманули.

– Надо же, – с сарказмом проговорила Женя. – Кидалу кинули. Такое не часто случается.

– Я попала в рабство! Надо мной издевались. Пользовали, как могли. Не хочу тебе рассказывать обо всех ужасах, через которые прошла.

– Потому что лень фантазировать? Алла, ты патологическая лгунья. Уж мне ли не знать?

– Не отрицаю, могу и соврать. Но с тобой я была максимально искренней. И когда говорила, что люблю, чувствовала именно это. Я и сейчас…

Они разговаривали на ходу. Услышав слово на букву «л», Женя встала как вкопанная, развернулась к Алле и процедила:

– Заткнись. Или я тебя ударю.

– Я все еще тебя люблю!

Женя размахнулась и залепила ей пощечину. Такую сильную, что Алла покачнулась.

– Слова – ничто! Они мусор, вылетающий из твоего рта.

– А мое бездействие разве не доказательство?

– Не понимаю, о чем ты.

– Не строй из себя белую и пушистую. Я знаю все твои тайны. Даже самые страшные. Но я держу их при себе. Ты тоже мошенница, Женя. А еще убийца.

– Человек умер по твоей вине! Его смерть на твоей совести.

– Если тебе так будет спокойнее…

Она толкнула Аллу в грудь и побежала. Та что-то кричала ей вслед, но Женя затыкала уши пальцами. Глаза застилали слезы. Она не видела и не слышала, поэтому чуть не попала под машину.

Лучше бы она меня сбила, подумала Женя. Но, увы, ей была уготована долгая жизнь. Не зря же дед Айдман проводил над ней ритуал.

Часть четвертая

Глава 1

Что-то шло не так…

Но как понять, что именно?

Вроде бы пробы оказались удачными и камера Тусю полюбила. Пока они снимали небольшие отрывки и одно интервью. Его брал не Влад, а взрослый мужчина с располагающей внешностью и очень приятным голосом. Как объяснили Наташе, он может стать ведущим шоу. Не факт, что войдет в кадр, но будет комментировать происходящее.

В доме Арины и Евгения ей выделили отдельную комнату. Гостиную. Постелили на диване. Он был удобным, широким. Напротив – телик, смотри не хочу. В холодильнике можно взять все, что угодно, госпожа Камергерова велела не стесняться…

Но Туся, естественно, стеснялась. Всего! Она и в кухне не хозяйничала, и мылась за пять минут, и телевизор выключала в десять вечера, и в туалет старалась ночью не бегать, а до утра терпеть. Ей было ужасно некомфортно в шикарной квартире Евгения Анатольевича (считай, королевском дворце, коль Влад принц), потому что она боялась что-нибудь повредить. Тут каждый предмет – произведение искусства. А Туся неуклюжая, она может уронить вазу, сшибить светильник, махнуть рукой неудачно, и чай выльется на дивный ковер. Но это все мелочи. Больше другое напрягало. Например, отношение Арины к ней. Госпожа Камергерова была очень вежлива, внимательна к гостье, однако, когда Влад пригласил Тусю в ресторан, Арина начала вести себя странно. Она взбеленилась и заявила, что это лишнее. Лучше поужинать дома. У них «во дворце».

– Арин, ты же готовить не умеешь, – хохотнул Влад.

– Закажем еду из ресторана.

– Так не лучше ли сходить в него? Там и атмосфера другая, и посуду потом не мыть. В соседнем доме отличное заведение. И шеф меня знает, пришлет комплимент в виде чудных пирожных. А еще там скрипачи играют.

– Вам не стоит пока ходить куда-то вдвоем! Рано!

– А, вот ты о чем! Тогда пошли втроем или вчетвером, если папа захочет.

– Он, как всегда, занят. Но, возможно, присоединится к нам чуть позже, когда освободится.

– Как скажешь, фея-крестная.

С Владом трудно было поругаться. Он очень к себе располагал. Когда Евгений Анатольевич рассказывал о том, что его сын был проблемным ребенком, в это как-то не верилось. Но не будет же отец на свое чадо наговаривать. Значит, Влад, повзрослев, изменился. Тусе он очень нравился. Жаль, что им не позволили вдвоем пойти в ресторан. Это не привело бы ни к чему. Они просто весело провели бы время, и только. Как это ни странно, Влад ее как мужчина не привлекал. Нет, она находила его красивым и даже представляла их поцелуй… Но не более!

В итоге они ужинали втроем. И Арина постоянно дергала Влада. Вспоминала то один эпизод из их общего прошлого, то другой. Хохотала над его шутками, пусть и остроумными, но тянущими только на улыбку. То и дело касалась его руки. Она как будто заигрывала с ним. Причем активно. И Туся не понимала, что происходит. К счастью, когда они закончили трапезу, в ресторан заявился Евгений. Думал, что успеет хотя бы к десерту, но Влад уже расплатился и они поднимались из-за стола.

– Если хочешь, задержимся, – сказала Арина, чмокнув супруга в щеку.

– Нет, пойдем домой лучше. У нас в холодильнике лежит прекрасный тортик из мороженого. Я им полакомлюсь.

Когда они покинули заведение, Арина взяла под руки мужа и пасынка. Туся шла чуть позади. Могла бы нагнать троицу и схватиться за локоток одного из мужчин, но застеснялась. В итоге Евгений сам ситуацию исправил: приостановился, обернулся и протянул ей руку. Он оказался совсем не таким, каким ей представлялся. Она думала, он напыщенный сноб, а на деле – очень простой в общении человек, внимательный к другим. Но чем-то озабоченный. Когда Евгений думал, что за ним никто не наблюдает, погружался в мрачные размышления: у него опускались уголки губ, появлялась морщина между бровями. В эти моменты он выглядел на свои годы, тогда как на людях смотрелся лет на десять моложе. Туся никогда бы не подумала, что он ровесник ее бабушки.

Они дошли до подъезда. Распрощались с Владом, у которого появились какие-то срочные дела. Он обещал заехать за Тусей завтра и направился к своей машине. Остальные поднялись в квартиру. Хозяева ее тут же устремились в кухню. Евгений Анатольевич жаждал десерта, и Арина составила ему компанию. Туся, быстренько сходив в ванную и уборную, прошмыгнула в «свою» комнату. Включив светильник, легла на диван, открыла книгу Камергеровой. Последнюю. Разгромленную критиками и читателями. Тусе это произведение тоже не понравилось, поэтому она больше к нему не возвращалась. Но сейчас, когда больше нечем заняться, можно и перечитать. Тем более она не помнила сюжета.

У Арины все ее произведения имелись. Книги стояли на полке в гостиной, и Тусе разрешили их брать. Но любимые она несколько раз перечитала, знала их чуть ли не наизусть, вот и взялась за забытую.

Читала она быстро. И до тридцатой страницы дошла через полчаса. И уже на ней все поняла! Арина Камергерова влюблена в своего пасынка. Причем давно. Именно ему она посвятила книгу, а та вышла, когда Туся еще училась в школе. Читая ее в том возрасте, она ничего не понимала. Да и сейчас не сообразила бы, что это крик души госпожи Камергеровой, если бы не видела ее отношения к Владу. Не как мачеха она смотрела на него. Даже не как старший товарищ. Арина пожирала его глазами раздираемой страстью женщины. Сама Туся не испытывала подобного, но если бы и да, со стороны себя видеть не могла. Зато она дружила с девочкой, Машей, которая была влюблена как кошка. Они обе работали официантками. Ресторан их был довольно крут, и контингент там собирался приличный. Даже на бизнес-ланчи. Почти каждый день к ним заходил пообедать красивый молодой мужчина в модном костюме. Работал поблизости. Всегда садился за один и тот же стол. Его обслуживала Маша. Она думала, что потому-то красавец это место и выбирает. Оказалось, ему просто нравится смотреть в окно, но чтобы не дуло от двери и не доносились запахи с кухни. А Маша влюбилась! И как она флиртовала с клиентом! Так флиртовала, что он ее позвал сходить с ним в клуб. Она, естественно, согласилась. Но телефона красавец не спросил и даты не назначил. Просто бросил: «А не сходить ли нам с тобой в клуб? У меня друг владеет «Плазмой». Так называлось одно из немногих крутых заведений города. Машка ждала пятницы, думая, что тогда-то они и отправятся в клуб. Но нет. Красавец вообще в тот день не пришел в ресторан. А в понедельник явился и общался с Машей как ни в чем не бывало. Он будто и не помнил о том, что куда-то ее звал. Дней десять спустя она сама намекнула ему на поход в «Плазму». Он ей ответил: «Да-да, я помню, что звал. Просто пока у меня нет времени. Как будет, я тебе маякну!»

Маша тогда всучила ему свой номер. Записала его на чеке. Но красавец ей не позвонил. Тогда она решила сама пойти в «Плазму». Хотя бы на разведку. Попросила Тусю составить ей компанию. Явились девчонки в клуб, все из себя, со смоки-айс и в секси-платьях, а там завсегдатай их заведения сидит в ВИП-ложе, с ним рядом и парни, и девушки. Компанией собрались. Как на него смотрела Маша! Просто пожирала глазами. А когда объект ее обожания встал с дивана, чтобы отправиться в уборную, она бросилась за ним. Догнала, сказала: «Привет, я Маша, помнишь меня?» Он ответил утвердительно. Обнял. В свою ложу не позвал, только к себе домой, когда закончил веселиться с друзьями.

Оказалось, он ее не узнал. На работе девушка выглядела иначе, чем в клубе, что естественно: официантки бегают в удобных кроссовках, униформе, с собранными волосам, а если подкрашиваются, то чуть-чуть. И имя Маша довольно распространенное. Красавец решил, что когда-то снимал девушку в клубе, да подзабыл. Бывает и такое. Они переспали, но Машу не оставили на ночь, а отправили домой, опять же потому, что нужно выспаться, чтобы завтра поработать на удаленке.

Подруга не знала, как дождаться понедельника. И когда он наступил, ловила взглядом каждого вошедшего. И вот явился он, ее красавец. Машка бросилась к нему, как к родному, но он общался холодно. Она подумала, игра такая. Не хочет, чтобы все знали, что у них любовь. Когда расплачивался, оставил щедрые чаевые. Слишком щедрые! Бизнес-ланч стоил двести восемьдесят рублей, а он положил пятьсот и не взял сдачи. И Маша выбежала за ним на улицу. Там попыталась его облобызать. Тогда-то и узнала о том, что все, что она придумала себе, абсолютная фантазия. От и до! Красавец садился за один и тот же столик по одной причине, по другой увез ее к себе после клуба. А что звал ее туда, когда она его обслуживала, так это только для того, чтобы порадовать. Ему не сложно, а ей приятно. Будет подружкам рассказывать, как некоторые клиенты с ней заигрывают.

Машка после этого разговора часа два плакала в подсобке. Туся ее заменяла, потому что официант не может выйти в зал с распухшим лицом.

Красавец ходить к ним не перестал. Близко от офиса, вкусно. А на влюбленную девушку плевать. Туся стала постоянно его обслуживать. А Машка смотрела на предмет своего обожания так, как Арина Камергерова на пасынка. Лицо спокойное, каменное даже, а в глазах столько всего…

Читая финальный роман своей феи-крестной, Туся вспомнила о Машке. Кстати, она уволилась через месяц, потому что вся извелась. А Арина продолжала себя мучить. Или наслаждаться своей неразделенной любовью? Кто же поймет этих творческих людей!

Дальше читать не хотелось. Туся как будто в чужую душу в грязных ботинках залезла. А еще отпало все желание делать какой-то контент вместе с Владом и Ариной. Последняя станет не крестной феей, а злой мачехой. Не по сценарию – по факту. А Влад хоть и славный… Но не принц! Для Туси точно. Ей Марк ближе. Не такой красавец, как Влад, и не звезда: официант, студент, да еще и с чудинкой. Но он замечательный. И, можно сказать, рыцарь. Марк защищал ее от Бастинды, он продал мотороллер, чтобы ей помочь, а главное, приехал, чтобы поддержать, когда узнал о потере в семье Ложкиных. Влад же даже не подозвал Тусю, когда она плелась за ними по дороге домой. Ему было плевать на нее, а нравилась она «принцу» только на словах.

Захотелось в туалет. За ужином они выпили много жидкости: вина, воды, кофе. И организм желал от нее избавляться. Туся отправилась в уборную. Хозяева квартиры по-прежнему находились в кухне. Разговаривали. Она не прислушивалась к диалогу, но он велся на чуть повышенных тонах:

– Ты не говорил мне, что занимал деньги еще и у Арарата, – обращалась к мужу Арина. – Только про кредиты в двух банках.

– Требовалась не очень большая сумма, и срочно. Аникян ссудил мне ее.

– Когда?

– Месяца два назад.

– И ты долг не вернул?

– Не смог, – чуть спокойнее, чем Арина, но все же нервно отвечал Евгений. – Ни ему, ни банкам. У меня задолженности по кредитам, и ты об этом знаешь. Чтобы расплатиться со всеми, я собирался попросить денег у Екатерины.

– На что ты занимал?

– Мы уже это обсуждали.

– Да, я помню. И ты мне говорил о том, что наш образ жизни требует больших затрат, но я давно не работаю, а твои доходы снизились.

– Тогда какие еще вопросы?

– Ой, у меня их несколько. Но я задам только два. Первый: каких сверхзатрат требует наш образ жизни? Да, живем мы неплохо, но не жируем. Мы ходим в рестораны, сегодня, кстати, по счету платил твой сын, путешествуем два-три раза в год, имеем помощницу по хозяйству. Но так живут многие. И нам не нужно брать жилье в ипотеку, делать ремонт. Хотя его как раз нужно было сделать еще лет пять назад. Тут все пообносилось. Благо стены завешаны картинами и заставлены антикварной мебелью, которую покупал не ты, а родители. И второй вопрос, он же основной: на что конкретно ты занимал у Арарата, если никаких долгов не погасил?

– Какой-то погасил, – буркнул Евгений.

– Дорогой, ты пойми, я на твоей стороне. Я твоя жена. И хочу помочь. Но ты что-то от меня скрываешь. А пока я не пойму, что именно, не сумею помочь. – Повисла пауза. – Я могу обойтись без ресторанов и путешествий. Мне не нужны наряды от именитых дизайнеров, потому что в принципе я могу сидеть дома, а на выход носить то, что уже куплено. Опять же, мне мы ничего не покупали из последних коллекций. Тогда как себя ты балуешь то костюмами от Хьюго, то ботинками «Луи Виттон». Я думала, тебе нужно это для рабочего имиджа, но, оказывается, ты банкрот. И тогда какого черта столько тратишь на барахло?

– Хорошо, я сделаю признание. У Арарата я занимал, чтобы отдать карточный долг.

– Ты игроман?

– Нет. Но покер всегда любил. С молодости. А в него на интерес не играют. Мне по жизни везло. Был если не в плюсе, то не в минусе. С чем пришел, с тем ушел. Раз, лет в сорок, продул шикарный кожаный пиджак. И горевал по этому поводу. А в последнее время мне везти перестало. Обычно на кону были тысячи. Две, три, десять, даже пятьдесят. Но это мелочь. В последний раз я проиграл полтора миллиона. Если бы не отдал в срок, меня бы поставили на счетчик.

– Сейчас не девяностые. Какой счетчик?

– В карточных играх правила не меняются. Поиграл – плати. Не можешь – отдавай автомобилем, недвижимостью, женой или любовницей. Как договоришься. Машина моя стоит не меньше полутора миллионов, но ее долго продавать – ретроавто для любителей. Квартира, естественно, значительно больше. Любовницы нет. А тебя я не мог отдать в оплату долга.

– Да и не взяли бы, – резонно заметила Арина. А Туся подумала о том, что про жен и любовниц, которых проиграли в карты, Евгений Анатольевич придумал. Точнее, припомнил, что было так когда-то. Как раз в девяностые. Когда он пиджак свой кожаный продул.

Король врет своей королеве. А она ему. Он в делах финансовых, она – в сердечных. Кругом фальшь. И так противно от этого.

И Тусе захотелось сбежать из дворца. Она пустила тонкую стройку воды, чтобы просто смыть, но не потревожить Арину и Евгения звуком низвергающегося в унитаз потока. Вернулась в комнату, оделась. Вещи собирать не стала. Взяла документы, телефон, кошелек и покинула квартиру. Дверь захлопывалась, и можно было не беспокоится о том, что она не закрыта.

Спустившись вниз, Туся набрала Марка. Ей просто хотелось с ним поговорить. Помощи она просить не собиралась. Он и так сделал для нее больше, чем кто-либо (родные не в счет, особенно бабушка). И деньги благодаря ему у нее имеются. Во дворец она больше не вернется. Ее барахлишко пусть выкинут на помойку или сожгут – оно не ценное. Метро еще работает. Она может доехать до вокзала и дождаться первой электрички. Или снять койку в хостеле – тут центр, их полно. Да, глупо сбегать на ночь глядя, ведь можно до утра потерпеть и так же незаметно покинуть квартиру, пока все спят. Но она не желала больше находиться в ней. Уж лучше дремать на вокзале, чем возлежать на широком диване в доме, где напряженная атмосфера, а его хозяйка еще и видит в тебе соперницу и волком не смотрит лишь потому, что хорошо воспитана.

– Салют, – услышала Туся радостный голос Марка. – Не ожидал звонка. Приятно, что вспомнила.

– Надеюсь, не разбудила?

– Нет, – хохотнул он. – Я работаю. Через полчаса освобожусь. А ты чем занята?

– А я сбежала из дворца… Такая-сякая. – Вспомнилась песня из мультика «Бременские музыканты».

– Тебя там обижали? – голос стал серьезным.

– Ни в коем случае. Со мной все были предельно вежливы.

– То есть, когда требовали помыть пол, добавляли «пожалуйста»? – вернулся к своей ироничной манере общения Марк. – И где ты сейчас?

– У подъезда. Думаю, к метро идти или в хостел. Может, посоветуешь, что лучше?

– Естественно. Шагай в сторону «Пражской». Это минут пятнадцать от тебя. Ресторан «Шаляй-Валяй» рядом со входом в метро. Увидишь вывеску, она горит. Или такси возьми.

– Я лучше прогуляюсь. Ты там работаешь?

– Да. Мы в полночь закрываемся, и я буду в полном твоем распоряжении.

– Ладно, я пошла. До встречи.

И она зашагала в заданном навигатором на телефоне направлении. Марк не наврал, навигатор показывал, что именно за пятнадцать минут она могла покрыть расстояние от дома Евгения и Арины до ресторана «Шаляй-Валяй». Меньше двух километров. Ерунда. Ехать примерно столько же. То есть такси ни к чему. А прогулка всегда полезна и приятна. Тем более в хорошую погоду.

Она чуть задержалась, потому что остановилась у круглосуточного ларька, чтобы купить воды. Когда подошла к ресторану, Марк уже поджидал ее, хоть полночь еще не наступила.

– Отпросился чуть раньше, – сказал он, приобняв Тусю. – Можем еще погулять, если хочешь. Погода дивная.

– Можно, – неуверенно проговорила она.

– Ты голодна? Если да, то без проблем. Можем вернуться в «Шаляй-Валяй» или сесть где-то еще…

– Нет, нет, я сытая. Меня водили на ужин. Но ты, наверное, устал.

– Я бодр. И счастлив оттого, что ты вспомнила обо мне.

– Я и не забывала, если честно.

– Приятно слышать. Тогда пойдем? По пути расскажешь, что случилось.

– Но куда мы направимся? В сторону вокзала? И подождем первую электричку?

– То есть просто бродить ты не можешь?

– Могу. Но я намерена завтра вернуться в Дрозды. По бабуле соскучилась. Она у меня такая… – Туся не поняла, почему начала пускать слезу. – Самая лучшая она у меня. Искренняя, добрая… Пусть и суровая, даже со мной. Я так ее люблюююю…

И зарыдала.

Марк обнял ее, прижал к себе и стал гладить по волосам, приговаривая:

– Все, все, успокойся. У тебя лучшая бабушка на свете, я это подтверждаю.

– И она настоящая. Если говорит: ты дура, значит, так и думает. А эти королевичи… – Туся вытерла намокший нос ладошкой, но от Марка не отстранилась. – Они даже не двуличные. Имеют кучу масок. И меняют их с одной на другую, с другой на третью.

– Я понял, тебя обидел принц! Он же Влад Лавров?

– Ой, он вообще ни при чем! – Тут уж Туся отстранилась. – Замутил проект, попытался лапши Золушке, то есть мне, навешать, но даже этого не смог. Красивый, известный, но абсолютно бесталанный человек.

– А если бы при таланте был? И смог бы навешать? Стала бы участвовать в проекте?

– Нет. Не мое это все. Да и не влюбилась бы я во Влада.

– Почему?

– Не могу объяснить… – И через короткую паузу: – Нет, пожалуй, могу. Когда я училась в колледже, то фанатела от одного певца. Мне в нем нравилось все: и творчество, и внешность, и поведение. И вот на дне города Владимира он выступает. Я в первых рядах. Он спрыгивает со сцены, начинает общаться с публикой, протягивает мне руку, я за нее хватаюсь и вдруг понимаю, что все… Я не его фанат. Да, он хорош собой, талантлив, внимателен к публике… Но для меня в нем уже нет ничего особенного!

– Всего лишь одно касание, и ты охладела. Вот и пойми вас, женщин.

– Ой, мы сами в себе не можем разобраться. Где вам!

– А я тебя обнимал несколько минут назад.

– Да…

– И как?

– Приятно, – ответила она. Хотя могла бы и развернуть. В объятиях Марка ей было так здорово, что хотелось свить гнездо и в нем остаться.

– Но во мне ничего особенного, поэтому никаких разочарований, так?

– Да ну тебя, – отмахнулась от него Туся и зашагала вперед.

– С Владом ты больше не будешь встречаться? – спросил Марк, нагнав ее.

– Если приедет в Дрозды – пообщаюсь. Но уговорить себя на съемки передачи не дам. Не хочу я этого всего.