Текст книги "АБВГДйка"

Глава 13
Гений

– Витенька меня не понимает, – плакалась Стасе по телефону Карина. – Я просто хочу побыть одна, всего десять минут, а он обижается. Ему хорошо, у него работа в кабине машины, никого рядом весь день, а я-то с людьми вынуждена общаться.

– Угу, – ответила Стася, спешно выключая микроволновку, где закипал йогурт, который следовало лишь слегка разогреть до комнатной температуры.

– Ну что «угу»? – Карина обиделась. – Ты меня вообще слышишь?

– Конечно, слышу. – Стася вытащила пузырящийся йогурт и вылила его в раковину. – Ты с людьми вынуждена общаться. – Она жила с тремя детьми, поэтому с функцией запоминания последней фразы собеседника ее мозг справлялся бесперебойно.

– Мама, я нарисовал. – В кухне появился Вася и протянул ей лист. – Посмотри.

– Угу, – снова ответила Стася, наливая в чашку новый, не закипавший пока еще, йогурт, – я сейчас посмотрю, Вася. – Игнорировать трехлетнего ребенка было нельзя. – Одну минутку.

Вася кивнул и остался ждать.

– Я говорю: «Витенька, я только чай выпью, подожди меня, пожалуйста, в комнате», – продолжала Карина, – а он мне: «Я вообще могу домой уехать, если тебе мешаю». И чуть не уехал.

– Угу, – снова сказала Стася, – мерзавец.

Она вытащила йогурт, на этот раз, как и нужно, слегка подогретый, и взяла Васин рисунок.

Резко прервала свое кружение по кухне и внимательно рассмотрела протянутый сыном лист.

– Карина, погоди минутку, – сказала Стася в трубку и обратилась к Васе: – Сам рисовал?

– Сам, – кивнул Вася. – Мои слоны.

Стася помолчала, потом внимательно осмотрела сына.

– Что там случилось у вас? – переживала Карина. – Что мальчики натворили опять?

– Мальчики? – Стася никак не могла собраться с мыслями, чтобы ответить. – Мальчики, Карина, оказались гениями. По крайней мере, один из них.

Она с сомнением рассматривала изображение двух слонов, одного с опущенным, другого с поднятым хоботом. Раскрашены они были неаккуратно, что нормально для трехлетнего ребенка, но нарисованы… классно. Пропорциональные фигуры, всё на месте: уши, хобот, ноги, хвост, где надо, потолще, где надо, потоньше. Натуралистичная картинка, не мультяшная. Что-то невероятное для трехлетнего ребенка.

– Вася, иди нарисуй еще что-нибудь, ладно?

Сын кивнул:

– Буду жирафа рисовать. – И он убежал в комнату.

– Что, так круто нарисовал? – любопытствовала Карина.

– Круто. – Стася даже переживать начала: такая ответственность – гения растить. – Сейчас тебе фотографию пришлю.

Боря был в саду, Тоша в школе, а Вася остался отдыхать дома благодаря своему кашлю. Поэтому он всячески мешал Стасе делать домашние дела, пытаясь привлечь ее к своим играм. И вот, когда наконец в квартире возникла пятиминутная тишина, в течение которой Стасе было велено подогреть клубничный йогурт, видимо, чтобы не скучать, в эти самые пять минут был создан шедевр.

Стася отпила чай; трубка снова была около уха.

– Я посмотрела! – верещала Карина. – Это же потрясающе! Ему нужны какие-то занятия. В группе или лучше индивидуально. И можно конкурсы детские поискать. Международные.

– А мастерскую мне ему не организовать? – огрызнулась Стася. – В отдельной комнате?

– Зря иронизируешь. – Карина, наконец отоспавшаяся после смены, была полна энтузиазма. – Это же такой талант! Ты, как мать, не имеешь право его не развивать.

– Не было у бабы хлопот, – вздохнула Стася. – Мало мне Бориного футбола и Тошиного английского.

– Терпи, коза! – ободрила ее подруга. – Может, однажды ты будешь висеть в Лувре!

– Ох, не надо меня вешать! – Стася улыбнулась. – Даже в Лувре.

– Портрет твой будет висеть, балда! Представляешь, с табличкой: «Портрет матери»! Или лучше «мамы»? Или «любимой мамы»!

– Карина, он пока просто слонов нарисовал. Это может вообще быть случайностью.

– Стася, случайно может получиться ровная линия. Или аккуратный круг. Два африканских слона случайно получиться не могут.

В кухню вбежал Вася:

– Жираф готов, мама. Смотри, какой у меня жираф!

Стася взяла рисунок в руки, она смотрела на него и молчала.

– Ну что?! – Карина закричала так, словно на телефоне заработала громкая связь. – Как жираф? Хуже слонов?

– Жираф, Карина, обалдеть какой. – Стася посмотрела на Васю, довольно подпрыгивающего рядом с ней. Руки разрисованы фломастерами и оранжевая полоса через всю щеку. Маленький гений.

– Что делать будешь, мать вундеркинда? – Карина вернула Стасино внимание.

– Рядом с домом клуб детского творчества «Родник» – мы мимо него за продуктами ходим, – схожу к ним, пусть рисунки посмотрят. Все, подруга, давай. Пора мне.

– Жирафа мне прислать не забудь! – прокричала трубка и замолчала.

В клубе «Родник» Стасе посчастливилось застать преподавателя по рисованию. Пожилая, в толстых очках, Евгения Ивановна готовилась к занятию со школьной группой, которое должно было скоро начаться. Когда Стася запустила Васю в коридоры клуба с целью исследовать каждый угол и сбивчиво объяснила Евгении Ивановне цель своего визита, преподаватель скептически на нее посмотрела:

– Хорошо рисует в три года? Это чудесно! Но зачем торопиться с какими-то занятиями? Пусть творит дома. У нас в самой младшей группе четырехлетки рисуют. Можете прийти на следующий год. Но, честно говоря, и в четыре многие еще с трудом делают то, что их просишь.

– Ясно, – кивнула Стася. Она держала в руках рисунки, но решила, что, пожалуй, не стоит их показывать Евгении Ивановне. – В четыре так в четыре.

Но та сама обратила внимание на листы:

– Это ребенок рисовал? Можно взглянуть?

Она взяла в руки Васиных слонов и жирафа, поправила очки на носу и пару минут тихо рассматривала обе работы, держа их перед глазами, слонов – левой, жирафа – правой рукой. Наконец подняла глаза на Стасю:

– Это полностью меняет дело, конечно. Пойдемте в класс, у меня есть десять минут.

«Ну все, – успела подумать Стася, – труба. Похоже, гений. Эх, лучше бы вазу с утра разбил».

Мимо пронесся Вася, он был совсем не похож на вундеркинда и урчал, как гоночный автомобильчик.

– Жди меня тут. – Она успела схватить его за воротник. – Слышишь? И ничего не разбей!

– Вж-ж-ж! – ответил Вася и стартанул по длинному коридору.

Евгения Ивановна с сомнением осмотрела маленького художника и вошла в кабинет.

Когда Стася с сыном вышли на улицу, Вася устремился к турникам, а Стася грохнулась на ближайшую скамеечку. С неба сыпался редкий мелкий снег.

«У ребенка явный дар, – прокручивала она в голове только что услышанные слова, – его необходимо развивать. Вам, на мой взгляд, нужны индивидуальные занятия. Если хотите, с ним могу заниматься я. Рядом есть художественная школа, можно сходить туда к педагогам. При Эрмитаже есть изостудия для одаренных детей. Туда берут ровно в пять лет. Очень рекомендую поступать. Вашего должны взять. Ну а в семь в художественную школу, конечно».

Вася залез на брусья и теперь ползал по ним сверху на четырех конечностях, вовсе не подозревая, что ждет его в будущем.

– Пойдем, – вздохнула Стася, – Тоша скоро закончит, а нам с тобой еще краски, альбомы и кисти покупать.

– Зачем? – Вася замер на мгновение на брусьях и тут же перевернулся в позу ленивца, выгнув спину и обняв брусья всеми «лапами». Потом он открыл рот и попытался поймать снег.

– Тебе надо красками рисовать – так сказала Евгения Ивановна.

– Красками? – Глаза Васи загорелись. – Это я люблю. А можно я тогда покрашу двери у нас дома? Ярко будет. Полосками.

– Ох, – вздохнула Стася, – гуашь в руках трехлетнего головореза. Кошмар. – И она пошла к машине.

Когда через сорок минут они с Васей подъехали к школе, где учился Тоша, кошелек уже стал легче на две с половиной тысячи, потому что оказалось, что краски должны быть хорошие, бумага – специальная, кисти – всех размеров. А еще пригодятся маркеры, гелиевые ручки, восковые мелки, карандаши разной твердости, качественная резинка, точилка с отделом для стружки и деревянный планшет.

И это Стася еще от мольберта отказалась, решив, что за такие деньги сама будет держать ребенку планшет с листом.

Теперь все это громоздилось на пассажирском сидении, а сверху красовались злополучные слоны и жираф.

Денег было жалко до слез. Почему-то не приходила родительская гордость, хотя обычно Стася искренне радовалась, когда у детей что-то получалось: Тоша приносил пятерку, или Боря забивал красивый гол. А тут… внезапно открывшийся Васин талант только пугал. То ли потому, что обязывал им заниматься, то ли потому, что делал Васю не таким, как все, а это хоть и здорово, но жизнь-то ребенку в будущем усложнит.

«И вообще, – думала Стася, глядя в лобовое стекло на выходящих из школы детей, – не считая материалов, рисование индивидуально – это минимум четыре тысячи. Это много. А что, если ему это не надо? Ему всего три года, он не понимает, что хочет делать, а я сейчас влезу и художника из него начну лепить!»

По лесенке бежал Тоша: шапки нет, куртка расстегнута, рюкзак на одном плече, мешок со сменкой крутится в руке, как винт от вертолета. Стася вышла ему навстречу:

– Привет, зайка! – Быстро чмокнула сына в макушку – по-другому Тоша у школы не давался, одноклассники могли увидеть, не до нежностей.

Стася забрала сменку в сумке со сто раз закрученными и перекрученными ручками и помогла Тоше вылезти из лямки рюкзака. Пока она закидывала все это в багажник, Антон уже устроился на заднем сиденье.

– Что было хорошего в школе? – привычно спросила Стася, усевшись на водительское место.

– Ничего, конечно, – тоже привычно ответил Тоша, но потом все-таки стал рассказывать: про Влада, который толкнул на перемене Иру, про урок музыки, где выгнали аж четверых мальчиков, и про учителя математики, не проверившего вовремя проверочные работы.

– Мама! – закричал вдруг Тоша, резко прервав свое повествование, от чего задумавшаяся Стася чуть не въехала во впереди едущую машину.

– Тоша, ты обалдел совсем?! Так орать. Я за рулем. И так гололед.

– Но, мама, кто испортил мои рисунки? Мне их завтра сдавать вообще-то!

– Господи, какие рисунки?

– Да вот же! – Тоша был разозлен не на шутку, он указывал пальцем на… Васины шедевры.

– Что-о-о?! – Теперь орала Стася. – Это твои рисунки? Твои?

В машине наступила тишина. Стася прижалась к обочине и остановилась, включив аварийные огни. На дороге послышались гудки оскорбленных водителей, которым приходилось теперь объезжать их автомобиль.

Стася повернулась к детям:

– Тоша, это твои?

– Ну да. – Он больше не кричал, испугавшись непонятной маминой реакции. – Это на природоведение. Мне достались животные Африки. Я из книги перерисовал слонов, жирафа и крокодила.

– Да, – кивнул Вася, – крокодила я не раскрасил, у меня зеленый фломастер не пишет.

Стася обалдело посмотрела на младшего сына:

– Ты их раскрасил? Взял Тошины и раскрасил?

– Ага! – Вася довольно улыбнулся. – Теперь они мои!

– А что я завтра сдавать с докладом буду, а? – Антон снова обрел дар речи, гневно глядя на брата. – Ты со мной пойдешь объяснять, что случилось с моими рисунками? Мама! – Тоша повернулся к Стасе. – Я не буду все рисовать заново. Я вчера целый час сидел!

– Боже мой. – Стася упала головой на руль, попав лбом прямо на кнопку гудка.

Машина заголосила. Объезжающий их водитель опустил правое стекло специально, чтобы взглянуть на Стасю:

– Ты что творишь вообще? Тут проезжая часть! Овца!

Стася подняла голову, улыбнулась «дружелюбному» водителю и завела мотор.

– Это очень точная моя характеристика, – пробормотала она сама себе и поехала дальше. Забирать из садика Борю.

Вечером перед сном она распаковала все покупки и выдала их Васе, чтобы рисовал.

– Зря покупали, что ли? Теперь давай, твори!

Пока Боря пинал футбольный мяч в коридоре, а Стася помогала Тоше привести в порядок раскрашенных братом животных, Вася рисовал в своей комнате.

«А вдруг и правда способности? – думала она, закрашивая белой замазкой следы фломастеров, вылезающие за границы слонов. – Кажется, я уже свыклась с мыслью, что выращиваю гения».

Тоша писал на обороте рисунка с жирафом доклад и периодически сокрушался, что только из-за Васи теперь получит незаслуженную четверку.

– Я все! – Вася светился даже больше, чем утром, когда приносил Стасе рисунки брата. – Я снова нарисовал слонов и жирафа. Совсем сам!

И он гордо протянул по-настоящему гениальный рисунок африканских животных. Конечно, если считать всех детей гениями по определению. Два серых и один оранжевый головонога гордо взирали на Стасю с листа бумаги.

Тоша хмыкнул.

– Все, – сказала Стася, – поиграли в гениев, и хватит. Всю одежду, Вася, клади в корзину с грязным, а сам залезай в ванну. Сейчас я закончу со слонами и приду отмывать тебя от краски.

Глава 14
Поиграли

– Мама. – Тоша хотел что-то сказать ей, но явно стеснялся.

Опытная в этих вопросах Стася по его тону поняла: что-то не так.

– Ну, чего? Давай быстренько. Спать пора. – И она подошла к кровати старшего.

– Оставь нам, пожалуйста, один светильник на ночь. – Тоша сказал это так тихо, что Стасе пришлось прислушиваться.

– В смысле? – Она непонимающе хлопала глазами. – Ты что-то сделать забыл? Уроки?

– Нет. – Сын стал говорить уже совсем шепотом. – Я спать не хочу в темноте.

– Та-а-ак! – Стася включила обратно основной свет и встала посреди комнаты. – Кому еще нужен свет ночью?

– Никому, – раздалось с подушек Васи и Бори.

– Только тебе, значит. – Стася залезла к Тоше по лесенке на его второй этаж кровати. – Ну, рассказывай, что стряслось.

– Я боюсь, – сказал Тоша смущенно, – марионетку.

– Кого? Какую марионетку? Куклу? Из театра?

– Нет. Другую. Страшную. Из игры.

– Начинается. Какой игры? Ты же не играешь.

– Иногда в школе. Мне мальчики телефоны дают.

– Ясно. Страшная игра?

Тоша натянул на себя одеяло так, что виднелись только широко открытые глаза.

– Очень. Там эта марионетка по ночам ходит, пока мальчик спит. Она вся в шрамах, с пришитыми глазами. Там экран черный-черный, а потом она бу! (Стася чуть с лестницы не навернулась от этого «бу».) Выныривает откуда-то и пугает. А с ней еще медведь и…

Стася нервно сглотнула и посмотрела на младших: глаза огромные, слушают внимательно.

– Тоша, не надо больше подробностей, я все поняла. Ночник я вам оставлю.

– Ура! – закричал Вася.

– Не хочу спать со светом, – проворчал Боря.

Через пять минут Стася все-таки вышла из детской, договорившись, что переносной светильник они поставят в ноги Тошиной кровати на втором этаже. Тогда Боре, спящему под ним, свет мешать не будет. Васе, уже засыпавшему у другой стенки, огонек светильника виден был, так что угодили всем!

– Чертовы компьютерные игры, – проговорила Стася тихо и пошла на кухню пить долгожданный чай с шоколадкой и искать в Интернете описание злополучной игры, которая, похоже, собиралась на какое-то время подпортить их семье жизнь.

– Мать моя женщина! – произнесла Стася, открыв видео прохождения игры про марионетку, и долька шоколадки выпала у нее изо рта на колени. – Это жесть, а не игра. Какие извращенцы ее придумали?

Она нашарила шоколадку на коленях сунула ее обратно в рот, не отводя взгляда от экрана. Игра была по-настоящему страшная. Даже для взрослой Стаси, повидавшей в своей жизни многое. В том числе и роды. Трижды.

Она захлопнула крышку ноутбука и перевела дух. Подумала и набрала номер подруги:

– Карина, ты знаешь, что такое марионетка?

– Ты в себе, подруга? Кукла такая на ниточке!

– Я про компьютерную игру. Знаешь?

– Нет, конечно. Я не играю. Хочешь, у Вити спрошу? Он иногда зависает в телефоне.

– Не надо. Все, что меня интересовало, я уже узнала. Осталось понять, как приучить Тошу снова спать в темноте.

– Ничего не поняла. Какая игра? Почему спать в темноте?

Через десять минут Карина смотрела видео на Стасином ноутбуке. Стася предусмотрительно села по другую сторону кухонного стола, чтобы не видеть происходящего на экране. Досмотрев видео, Карина улыбнулась:

– Прикольно, – но, увидев глаза подруги, добавила: – Но показывать такое детям – это полный маразм.

– Да уж, – кивнула Стася.

– И виноваты, я считаю, родители, которые разрешают своим детям это ставить на телефон.

Стася задумалась:

– Можно в родительский чат написать. Правда, наверное, скандал будет.

– Почему сразу скандал?

– Ой, Карина, ты пока, слава богу, не знаешь. В родительских чатах все и всегда ругаются. По любому поводу.

– Да? Например?

– Например, сдавать ли деньги детям на подарки на дни рождения. Ты думаешь, это просто? Не-е-ет! Одни против подарков, потому что считают, что лишь они знают, что их ребенку нужно. Другие продвигают идею дорогих подарков и даже подарочных сертификатов в детские магазины. Есть средние – они за символические безделушки. Кто-то говорит, давайте дарить игрушки, они же дети. Некоторые кричат, только книги, это школа, в конце концов. Мы через это прошли. Дурка.

– И что в итоге?

– В итоге не договорились. Поэтому дети без подарков.

Карина закатила глаза:

– Ох уж эти крейзи-мамочки.

Стася откинула волосы со лба:

– Я все же напишу аккуратно. – И она повернула ноутбук к себе.

Карина давно была дома, а у Стаси шли баталии онлайн. Хотя сообщение она кинула в родительский чат вполне вежливое и даже безличное, несмотря на то что знала, какой мальчик принес злополучную игру в класс.

«Дорогие родители! – писала она. – Если вам не трудно, посмотрите, пожалуйста, игры, которые стоят на телефонах ваших детей. А то после увиденной сегодня в классе страшной игры про марионетку у моего страх темноты». К сообщению Стася прикрепила найденную в сети картинку жуткого персонажа. Для убедительности.

Что тут началось!

«Какой ужас. Такое в школу! Куда мамы смотрят?»

«Моя в туалет идти боится. Теперь понятно, почему!»

«Они уже большие. Поди уследи, во что играют».

«Нечего заглядывать в чужие телефоны».

«Боже, какие неженки растут. Всего на свете боятся!»

«Следить родители обязаны. Вы телефон купили, вы и контролируйте».

«А я вообще против телефонов в школе. От них один вред».

«Как нечего заглядывать? Дети же! Интересно».

«А я своего учу, чтоб не давал телефон никому. Пусть свои носят».

«Предлагаю подключить учителя. В конце концов, все у нее на глазах происходит».

«Давайте им еще по „Плейбою“ выдадим. Раз они взрослые».

«Ага, и матерные частушки».

«Не надо учителя. У нее и так тридцать пять детей. И семьдесят психически больных родителей».

Стася схватилась за голову и набрала номер Карины:

– Возвращайся. Ты должна это увидеть.

– Что еще? Тоша боится спать один? Мне лечь с ним?

– Дура ты, Каринка. Приходи. Посмотришь, что такое родительский чат во всей красе. Тебе это тоже когда-то предстоит. Надеюсь.

Карина вздохнула:

– Бегу. Дверь открывай.

Чат разросся уже до небывалых размеров. Родители давно забыли марионетку, они обсуждали методы воспитания, российскую систему образования, эгоизм, взаимоотношения богатых и бедных. В общем, вещи глобальные. Жаль, что высокохудожественный язык был оставлен в прошлом.

Карина долго и внимательно читала написанное. Глаза ее становились все шире и шире. В конце она прикрыла рот рукой, чтобы не разбудить детей криком ужаса. Потом перевела глаза на Стасю:

– Это капец! Полный.

Стася кивнула:

– А так все вежливо начиналось!

– И так по каждому вопросу?

Стася пожала плечами:

– Практически.

– А с игрой-то что в итоге?

– В итоге мама Жени Синицына, который показал Тоше эту игру, возненавидит меня лютой ненавистью. Это сто процентов! А игру, наверное, с телефона сотрут. На время.

Карина потрясенно молчала.

– А с Тошей-то что делать? – наконец произнесла она.

– Будем избавлять от страхов. Я вспомнила одну книжку: там говорилось, что нужно, чтобы ребенок увидел то, чего боится, в смешном свете.

– Это как?

– Завтра распечатаю картинки героев этой игры. Будем им пририсовывать красные носы, шапку с кисточкой, уши-лопухи и все такое.

– Круто, Стася. Ты прям психолог.

Та вздохнула:

– Я – мама троих детей. Если и тебе ночью марионетка будет мешать спать, приходи к нам завтра на рисование.

А с утра произошло то, чего Стася ожидала с самого начала. Марионетки боялись все трое. Видимо, Тоша во всех красках описал братьям страшных героев игры. Вставая с постели, Вася плакал, что в садик не пойдет, потому что там его будет ждать ужасный мишка, а Боря отказался идти в темный закуток коридора, где хранилась его сменная обувь.

– Уф, – сказала Стася, выходя с Борей из комнаты, – ну, Тоша, ты и болтун.

– Не болтун я, – буркнул сын, слезая с верхнего яруса кровати, – они сами спрашивали.

Утро прошло необычайно весело. Дети отказывались оставаться одни в помещении, потом без мамы в садике. Тоша в школу, правда, ушел безропотно, только попросил Стасю подняться с ним на темное крыльцо. А вот мама Жени Синицына бросила на них такой уничтожающий взгляд, что Стася снова почувствовала себя девятиклассницей, оказавшейся в кабинете директора из-за короткой юбки и гетр до колена.

Вечером они дружно рисовали марионетке невероятные костюмы, прически и предметы. Вроде мальчишкам немного полегчало. По крайней мере, смеялись они после этого во весь голос.

– Ну что, моя отважная банда, – произнесла Стася наигранно бодрым тоном после того, как все улеглись по постелям, – свет сегодня гасим?

– Не-е-ет, – тихо раздалось со всех трех постелей, – давай еще на один денечек оставим. У меня. И у меня. И у меня.

Она вздохнула и раздала всем по светящемуся футбольному мячу. «Как же удачно их подарила им бабушка на прошлое Двадцать третье февраля», – подумала Стася, выходя из комнаты.

Как потом выяснилось, один денечек растянулся на две недели. Правда, в дневное время мальчишки уже вели себя адекватно.

«Сегодня чая явно мало. Я заслужила бокал вина», – подумала Стася, выходя из детской.

Когда она села за стол, блаженно вытянув ноги на стоящую рядом табуретку, пришло сообщение от Карины:

«Если у вас остались фотографии марионетки, не выбрасывай, я заберу. Мне сегодня всю ночь эта нечисть снилась».