Текст книги "АБВГДйка"

Глава 19
Новогодняя

– Jingle bells, jingle bells, jingle all the way, – подпевал Тоша песенке, включенной на Стасином телефоне, чем очень раздражал братьев. Мало того что игрушки может вешать на верхние ветки елки, так еще и английские слова знает.

Тридцать первое декабря встретило отвратительной бесснежной погодой: на улице стояла слякоть, лед на речке под окном растаял; нелепые фигурки бежали по дорожкам за последними мандаринами, горошком и майонезом.

Стася очень расстроилась, увидев в прогнозе на тридцать первое декабря плюс два градуса, а потом подумала и накупила на все окна новогодних наклеек с изображением заснеженных деревьев и заметенных по самую крышу избушек. На подоконники она водрузила подсвечники – звездочки, на стены и люстры повесила блестящие дождики, а на самую большую стену и на елку – мигающие гирлянды.

И стало совсем неважно, что там творится на улице. У них в доме играл заготовленный много лет назад сборник новогодних песен, потихонечку резались салатики, мальчишки воровали с елки шоколадные игрушки и, чтобы скрыть проплешины, вешали на их место стеклянные игрушки из шкафа.

Сегодня к ним должна была прийти Карина. Впервые со своим Витенькой. Из-за этого почему-то все переживали. Карина уже трижды прибегала к ним в дом, цокая каблучками, чтобы обсудить, не слишком ли много майонеза Стася положила в салат, а то у Витеньки желудок… как относится Стася к тому, что Витенька при детях выпьет немного водки… и можно ли будет им с Витенькой поцеловаться при детях под бой курантов, не взасос разумеется…

Наконец Стася озверела:

– Карина, ты меня уже достала со своим Витенькой. Ну что ты так переживаешь? Что такого вообще сделал с тобой этот мужчина? Тебе всегда было все параллельно.

Карина покраснела:

– Просто хочу, чтобы все было хорошо. – Она вскинула голову. – Да, и насчет окон, у вас очень душно. Можно, когда мы придем, я приоткрою немного…

– О боже мой. – Стася взяла миску салата с кухонного стола и протянула ее Карине. – Вот заправь сама, как считаешь нужным. А все остальное в нашем доме можно. Давай договоримся, что вы при детях не занимаетесь сексом, не материтесь и не употребляете наркотики. – Она задумалась на секунду. – Еще нежелательно шутить над Дедом Морозом – это сложная для детей тема – и над подарками, которые получите от мальчишек, – они старались. Всё!

Карина кивнула, схватила миску и, даже не улыбнувшись, побежала к выходу, повторяя шепотом:

– Дед Мороз и подарки. Дед Мороз и подарки. Сейчас Витеньке скажу, а то вдруг…

Стася вздохнула и закрыла за подругой дверь.

Раздался телефонный звонок. Стася сняла трубку, опять вздохнула и, взглянув на часы, уселась на диван. Разговор обещал быть долгим.

– Спасибо, мамочка. Я… – Она попыталась вставить фразу, но у нее не получилось. Трубка говорила и говорила голосом мамы, и Стася откровенно грустила, обдумывая те приятные дела, которыми она могла бы заниматься все это время. Она любила маму, на расстоянии. К счастью, между ними был целый океан, так как родители уже давно перебрались на ПМЖ в Америку.

Сколько Стася себя помнила, она всегда ругалась с мамой, поэтому, когда та, смущаясь, сообщила семнадцатилетней дочери о том, что папу пригласили читать лекции в Америке, Стася искренне обрадовалась. Вскоре мама с папой уехали в Сан-Франциско. Первую неделю, возвращаясь в пустую квартиру, Стася садилась за кухонный стол, закрывала глаза и слушала тишину. Тишину, которой она прежде, живя с родителями, не знала. Стасин папа почти всегда молчал. А мама разговаривала постоянно. Либо с дочерью, либо с подругами по телефону, в крайнем случае, сама с собой. С мужем редко, только если ругалась. Созванивалась Стася с мамой все реже, а папа и вовсе обычно ограничивался фразой: «Даша, передавай привет дочке». Вскоре Стася начала встречаться с Федором.

В свой первый же приезд на родину Дарья Семеновна встретила молодого человека своей дочери и… полюбила его, как сына. Кто знает, что так расположило ее к нему, но каждый раз, видя будущего зятя, она расцветала, как утренний бутон, и ворковала:

– Федечка. Дорогой. Давай я тебе сделаю чаек. Ты же так устал после работы. Стаська не умеет нормальный чай заваривать.

Затем она обращалась к дочери:

– А ты иди оденься по-человечески – Феденька пришел, а ты по дому в какой-то футболке ходишь.

Стася вздыхала и радовалась, что мама приезжала нечасто и ненадолго. Лишь однажды на свадьбу Стаси и Федора Дарье Степановне пришлось приехать в Питер в слякотном октябре. После этого она заявлялась в гости к дочери, а позже внукам, регулярно на две недели в июле. Папе вырваться с работы удалось всего пару раз.

– Я избалована калифорнийским солнцем, – вздохнула Дарья Семеновна на поступившую однажды просьбу Стаси помочь с Тошей, пока она будет рожать Борю. Дело было в конце ноября.

Но во все дни рождения и большие государственные праздники бабушка Даша обязательно звонила и болтала, не слушая собеседника, долгий час или даже полтора часа. Тяжелее всего приходилось детям, которые не любили телефонные разговоры. А самым их страшным сном было кивать с идиотской улыбкой, выслушивая в очередной раз пожелание «быть здоровенькими» или «слушаться мамочку».

Когда терпение Стаси подошло к концу, она малодушно перевела стрелки на детей:

– Мамуль, ну что ты все со мной болтаешь. Дети же тоже хотят услышать американскую бабулю.

Проходивший мимо Тоша сделал большие глаза и бегом скрылся в детской. «Ну все, – поняла Стася, – сейчас предупредит братьев, и фиг они к телефону подойдут».

– Мальчики, вас к телефону! – крикнула Стася.

Из комнаты ожидаемо не высунулось ни одной головы.

– Без новогодних подарков оставлю. Всех, – добавила Стася, плотно закрыв трубку рукой.

Послышался топот трех пар ног, и уже через секунду трубкой завладел Васька, его обычно пускали на казнь первым, как самого нетерпеливого. Группа поддержки уселась вокруг.

Хитрая Стася, успевшая поздравить маму и попрощаться одной фразой, передавая трубку сыну, убежала обратно на кухню готовить. «Отмучилась, – подумала она, – выполнила свой дочерний долг».

Через сорок минут, когда у Стаси были готовы все салаты, почищена картошка, а утка отправилась в духовку, набитая яблоками до самых прошивших ее капроновых ниточек, на кухню пришли дети. Они были такими печальными, что Стасе стало стыдно. «Хоть вообще их к телефону не зови, когда бабушка звонит, – подумала она, – но ведь обидится».

Она дотронулась пальцем до кончика носа каждого и произнесла волшебное: «По заварному пирожному?» Личики засветились счастьем, беседа с бабушкой позабылась, на кухне снова воцарилась праздничная беззаботная атмосфера. И тихое чавканье. Масляный крем покрыл пальцы, носы, щеки, а заодно некоторые предметы одежды и мебели.

Через полчаса раздался звонок в дверь. Стася посмотрела на часы: «Надо же, всего на десять минут опоздал». Федор. Они всю прошлую неделю думали, стоит ли звать Деда Мороза. Тоша и Боря в него не верили, Вася, несмотря на свой нежный возраст, уже сомневался. Стася боялась, что эта встреча закончится для развитого не по годам Васи окончательным разочарованием.

– Лучше пусть посомневается еще какое-то время, – предложила Стася.

– Ну давай я тогда хотя бы подарки в мешке принесу, типа встретил его на улице, – предложил Федя.

Так и договорились.

– Папочка! – Мальчишки выбежали в коридор. – Папа пришел! Они повисли на его шее и руках. Феде пришлось бросить на пол принесенную… красную наволочку.

Стася в ужасе прикрыла глаза: «Ну конечно, приобрести нормальный мешок Деда Мороза он забыл. И где только эту кошмарную наволочку откопал?»

– А вы знаете, кого я сейчас встретил? – спросил Федор шепотом.

– Бабку-соседку?! – закричал Боря.

– Или нашего Витеньку? – засмеялся Тоша.

– Нет! – взвизгнул Вася. – Наверное… Деда Мороза? Который на самом деле Сергей Сергеич с третьего этажа – он так поздравляет внучку.

Стася снова зажмурилась: «Ну слава богу, что мы отказались от идеи пригласить аниматора в красном халате».

– Васька прав. – Федя попытался напустить таинственности. – Только этот Дед Мороз был настоящий. Вот подарки мне отдал и полетел дальше детей поздравлять.

– Как же он без своего мешка? – нахмурился Вася.

– И как в это влезали подарки для всех детей? – добавил Боря, улыбаясь.

– Это наволочка! – засмеялся Тоша. – В нее должна влезать одна подушка.

Федя беспомощно посмотрел на Стасю.

– Короче, сказочник. – Она подхватила с пола волшебный мешок и оторвала от Феди обезьянкой повисшего на нем Васю. – Пойдем уже подарки детям вручим.

Мальчишки моментально отвлеклись от неправдоподобной истории папы. Вася катал по полу паровозик, Боря исследовал шипы на новых бутсах, Антон получил не только заказанные в письме наушники, но и бонус (в магазине была акция) вожделенную селфи-палку.

– Тош. – Федя удивленно рассматривал подарок старшего сына. – А тебе это зачем, а? Ты же даже фоткаться не любишь. Дед Мороз, – косо посмотрел он на Стасю, – не перепутал часом?

– Папа. – Тоша с жалостью посмотрел на отца. – Это чтоб видео снимать. Для блога.

Понимания в глазах отца не появилось, и сын продолжил:

– Ну для Интернета. Снимаешь видосы, грузишь их в сеть. Твои фолловеры их видят.

– О господи, – застонал Федя, – видосы для фолловеров. – Он взглянул на Стасю, которая только плечами пожала. – Тош, а ты на какую тему снимать-то будешь? «Как выжить, имея двоих младших братьев»? Или «Как сделать уроки на коленке за пятнадцать минут»?

Тоша фальшиво улыбнулся папиным шуткам:

– Ну, скорее «Что делать, если твои родители – динозавры»! – И он ушел разбираться с подарками в свою комнату.

– Вы же не динозавры! – Вася удивленно переводил взгляд с мамы на папу.

– А жаль, – вздохнул Боря, отрываясь от робота, – папа был бы диплодоком, а мама – трицератопсом.

– Федь. – Стася дождалась, когда дети снова займутся своими подарками. – Тебе есть, где праздновать? А то оставайся с нами.

Бывший муж поднял на нее глаза, и на секунду Стасе показалось, что сейчас он поведает ей о молодой и красивой женщине, которая ожидает его где-то с тазиком оливье и кастрюлей холодца.

– Я с Володькой. Что он там один будет?

– Ну так и его зови.

Володьку любили и дети, и Стася.

– Стась, ну как ты себе представляешь их с Кариной в одном помещении?

Это было правдой: если существовали на свете максимально несовместимые люди, то это были их друзья, Карина и Володя. Каждый сам по себе они были очаровательны, но при встрече с ними происходило что-то невероятное: Карина превращалась в тупую блондинку, а Володя – в ботаника-первокурсника. Федя и Стася, питавшие давным-давно надежду на сватовство этой парочки, устроили им встречу лишь однажды. Посмотрев на них рядом и послушав их крайне «восторженные» отзывы друг о друге после, они больше не допускали их встреч, даже случайных.

– Ладно, – вздохнула Стася, – на столе у вас чего не хватает?

Не дождавшись от Феди совсем никакого ответа, она кивнула.

– Значит, не хватает у вас всего! Пойду тебе соберу по чуть-чуть. Иди пока к детям.

Вскоре Федя отправился к одинокому Володе, нагруженный кучей мисочек, тарелочек и сверточков. Глаза его так горели, когда до носа добирался аромат всего этого великолепия, что, если бы не Карина и Витенька, Стася бы, наверное, отдала ему всю приготовленную еду.

– Федь, я забыла совсем. Вот это тебе. – Она протянула Феде дорогую и очень удобную ручку. – Ты же писатель.

Федя хлопнул себя по лбу:

– И я чуть не забыл. Вот. – Он вложил Стасе в руки ежедневник из мягкой натуральной кожи нежно-бирюзового цвета.

Стася обняла бывшего мужа: он угадал, впервые за долгие годы их знакомства. Блокноты всех мастей были Стасиной слабостью. Федя сунул новую ручку в карман пиджака и, наобнимавшись с детьми, ушел.

– Уф, – вздохнула Стася, – вроде с гостями и звонками покончено. Можно выпить спокойно чаю. А потом печь пирог.

Зазвонил телефон.

– Стася, – сказала Карина взволнованным голосом, – можно мы к тебе придем прямо сейчас? Мы уже извелись дома.

– Карин, у меня пирог не готов. И я.

– Не переживай, Витенька будет в детской. А мы с тобой все спокойно сделаем.

Стася вздохнула:

– Черт с вами, приходите, – и, услышав, как счастливая подруга хлопает в ладоши, быстро добавила: – Полчаса только мне дайте. В душ сходить.

Ровно через полчаса распаренная Стася в двух полотенцах (одно на волосах, второе – узлом под мышками) вышла из ванной и столкнулась с залившимся краской Витенькой. Пока она мылась, дети заботливо пустили гостей в дом.

– Очень рада вас видеть, Виктор, – поздоровалась Стася, как ни в чем не бывало, хотя уже обдумывала, как макнуть подругу головой в салат.

– И я рад. – Виктор протянул Стасе руку, но она лишь улыбнулась.

– Боюсь, если я пожму вам руку, потеряю одно из полотенец.

Витенька стал совсем пунцовым, а Стася сразу прониклась к нему симпатией. Она была убеждена, что если взрослый человек умеет краснеть, то он уж точно не сволочь. Краска на лице – признак стыда, стыд возможен при наличии совести, а у сволочей ее нет.

Проходя мимо детской, где дети показывали Карине сразу все свои подарки, Стася не удержалась от удовольствия позлить немного подругу в отместку за ранний приход.

– Зря вы, Каринка, пришли раньше времени. Я, выходя из душа, полотенце потеряла. Прямо перед твоим Витенькой. – И, увидев, как дернулась от этих слов подруга, Стася погладила ее по руке. – Ты извинись перед ним, ладно? Хотя он, кажется, не расстроился!

Стася, пряча улыбку, пошла в свою комнату одеваться. Но, как только она скинула на диван оба полотенца, дверь распахнулась, и на пороге показалась разъяренная Карина, вопящая во все горло:

– Стася! Как ты могла?! Подруга называется!

Стася подняла глаза, чтобы увидеть, как в дверном проеме, позади Карины, появляется сначала испуганное криком, а потом видом голой Стаси лицо Витеньки.

– Друзья мои, а не пошли бы вы… в детскую! – закричала Стася, пытаясь прикрыться руками.

Витенька стрелой убежал к мальчикам и не выходил из их комнаты следующие три часа, до самого застолья. Он старательно опускал глаза, когда встречался со Стасей взглядом, а Стася вздыхала и при встрече злобно косилась на подругу.

Несмотря на несуразное начало праздника, дальше все пошло на удивление удачно. Витенька играл с детьми так самозабвенно, что все трое запретили Стасе использовать в их доме пренебрежительное «Витенька». С тех пор при них он именовался просто Витей. Дети порадовались заботливо купленным (не Кариной, а Стасей, разумеется) подаркам: А – набору прикольных носков, Б – машинке, В – светящемуся мячику.

И за столом всем было вкусно. И песенки новогодние пели громким нестройным хором. И это ничего, что Вася смахнул на новую скатерть зажженную свечку, оставив дыры, напоминающие по форме континенты Земли. Витенька, точнее, Витя икал от пузырьков из шампанского, а Интернет был настолько перегружен, что услышать удалось только два из двенадцати ударов курантов.

Дети к половине первого ночи смертельно хотели спать, но стойко держались, желая продлить праздник. Без десяти час, когда измученный и счастливый Вася уснул прямо под елкой, Стася потребовала от старших пожалеть уже брата и отправиться спать.

Без пяти час в квартире настала почти тишина, нарушаемая взрывами фейерверков за окном и шепотом троих взрослых. Витенька, теперь уже снова Витенька, достал из кармана пальто бутылку водки, которую не осмелился открыть при детях, Карина с облегчением расстегнула пуговицу на юбке, перетягивавшую ей талию, сильно выросшую в объемах от обильной еды. А Стася… Стася наконец просто уселась с ногами на диван, зачарованно глядя на мигающие всеми цветами лампочки гирлянд. Она всегда вспоминала беззаботное детство, когда под Новый год убегала от вечно ругающихся на кухне родителей в гостиную, садилась рядом с елкой на пол и смотрела на огоньки, отражавшиеся в стеклянных боках шаров, домиков и шишек.

– Интересно, – произнесла Стася мечтательно, – что будут вспоминать мальчишки? Подарки? Пирожные? Песни за столом? Игры с Витей?

– Они будут вспоминать сожженную скатерть, – загоготал Витя.

– Ага, – присоединилась Карина, – и подарки из красной наволочки.

Стася тоже засмеялась:

– И еще, наверное, бабушкины «будьте здоровенькими».

Глава 20
Проверка

– Я хочу собаку, – заявил Тоша братьям, когда Стася заглянула в детскую. – Собаки умные, они хозяев любят, а еще их можно научить почти чему угодно.

– Лучше кошку, – возразил Вася. – Я бы ее таскал за хвост, а она мяукала.

– Ага, – засмеялся Боря, – а еще бы царапала тебя. Кошки они такие. По-моему, круто завести кого-то необычного: льва или крокодила.

Тоша прыснул со смеху:

– Тогда уж змею давай. Застучит нам соседка по батарее, а мы ей змею по вентиляционной трубе.

– Ну хотя бы попугая, – продолжил свою мысль Боря, – только говорящего. Он бы у меня все футбольные клубы выучил.

– А я вот за обезьяну, – вставила Стася за их спиной.

Лицо Васи загорелось от радости, старшие братья были менее доверчивы.

– А то мне трех обезьян мало. Надо четыре, – закончила Стася и вышла из комнаты.

К разговорам о домашних животных мальчишки возвращались регулярно, примерно раз в полгода. То увидят у кого-то милую собачку, то залюбуются белой кошечкой в рекламе корма, а однажды загорелись покупкой снегиря, как в стихотворении Барто. «И что это за дичь такая? – думала Стася. – Снегиря в клетку сажать».

«Интересно, что на этот раз? – Она собирала со стола грязную посуду и ждала, когда мальчики все обсудят и выйдут к ней под предводительством Тоши с очередным рациональным предложением. – Думаю, достаточно будет посчитать до ста, чтоб узнать, кого нам совершенно необходимо купить сейчас. Раз. Два. Три. Четыре…»

На числе сорок пять на кухне показалась макушка Тоши. А следом Бори и Васи.

– Кто на этот раз? – вздохнула Стася, избавляя сыновей от долгой вступительной речи.

– Хомячок, – сказал нерешительно Тоша. – Но мы все продумали.

Стася вытерла руки кухонным полотенцем и села за стол.

– Ясно. Слушаю вас.

– Ну, во-первых, он живет в клетке, – начал Боря, с энтузиазмом загнув большой палец левой руки ладонью правой.

– Подожди, – прервал его старший. – Главное не это. А то, что мы сможем полностью ухаживать за ним сами.

– Я буду кор-р-рмить, – выступил вперед Вася, гордо подняв подбородок, – кукур-р-рузой. – Он долго пытался выговорить Р, но у него пока не получалось. – Гр-р-речкой, – попробовал исправиться он, – р-р-рисом. – Как назло, во всех крупах встречалась эта каверзная буква, но наконец Васино личико прояснилось, и он воскликнул: – Овсянкой! Точно. Овсянкой.

Стася засмеялась:

– Чем вы готовы обеспечить бедное животное помимо овсянки?

– Водой, – загнул Боря еще один палец, – спортом. – И, увидев удивленное Стасино лицо, объяснил: – Ему надо купить колесо, а лабиринт я ему сам построю. Из лего.

– Ага, – кивнул Тоша, – правильно. – Он задумался. – Еще клетку надо будет мыть. – Он обернулся к братьям. – Вместе.

Те закивали.

Стася вздохнула. Хомячок, пожалуй, был единственным питомцем, на которого ее можно было уломать. У нее в детстве их было целых три штуки. Не одновременно. Но и не по очереди. В общем, дело было так.

Когда Стасе исполнилось семь лет, мама купила ей хомячка. Животное было предположительно женского пола, что не помешало дать ей кличку Изя. Куда позже Стася узнала, что это, оказывается, мужское еврейское имя, а тогда Изя было просто сокращением от Изюмки – в честь черных глазок.

Изя была беспроблемным хомяком. Делала все, что положено: спала, бегала по клетке, крутилась в колесе, набивала себе щеки зерном, а после складывала припрятанное в углу домика. На руки шла охотно, не кусалась. Оказавшись на диване, умильно замирала, стоя на задних лапках, или начищала свою длинную шерсть цвета крем-брюле. Вообще она была большой чистюлей: ни одна бумажка, ни одна стружечка не задерживалась на ее мягкой шерстке.

Так сложилось, что в тот год, когда Стасе купили хомячка, им с родителями впервые удалось накопить денег на поездку на море, поэтому три недели июля – самую середину лета – предстояло провести в Судаке. Конечно, без Изи.

Она осталась в клетке в их дачном домике, куда заранее проинструктированные Стасины подружки должны были приходить ежедневно, чтобы Изю кормить, поить и развлекать. Все это они делали ответственно и регулярно. Вот только однажды клетку закрыли неплотно. Изя сбежала, перепуганные насмерть подружки сообщили страшное известие своим мамам, а одна из них позвонила Дарье Семеновне, как раз вернувшейся с мужем и дочкой в город. До отъезда на дачу было три дня, и найти нового, абсолютно такого же хомяка следовало как можно быстрее.

– Саша, спасай! – Бросилась Дарья Семеновна звонить на работу мужу. – Съезди на птичий рынок. А иначе я не знаю, что Стаське говорить. Плакать же будет.

– После работы заеду, ждите, – отозвался Стасин отец и не обманул.

Вечером он тихонько вручил Дарье Семеновне коробку… с двумя маленькими хомячатами.

– Это что? – У Стасиной мамы пропал дар речи.

– Даш, не цепляйся, а? Не было таких больших, как эта Изя. Она же взрослая. А там только малыши.

– Ну, предположим, – кивнула Дарья Семеновна, – но почему два-то? – Она с опаской заглянула в приоткрытую коробку. – И один хоть похож, а второй вон вообще… серый.

– Взял, что было, – пожал плечами Стасин папа, – хотел как лучше.

– По весу, видимо, – вздохнула Дарья Семеновна. – Хорошо, не новорожденные, а то бы штук пять принес.

В тот же вечер пришлось поведать Стасе душещипательную историю о счастливой Изе, нашедшей путь на волю: в луга и поля, где так здорово гулять и так много еды. Потом Дарья Семеновна вручила обалдевшей дочери коробку с ее новыми питомцами и убежала по своим делам, счастливая, что трагедии удалось избежать: ни слез, ни соплей пузырями у Стаси не наблюдалось.

Через полчаса мама обнаружила дочку с искусанными пальцами.

– Вот ведь дикие кусаки! – удивленно произнесла Стася, держа указательный палец под струей холодной воды. – Точно. Так их и назову. Кусаки. Ты будешь Кус, – показала она, вернувшись в комнату, на серого, – а ты (кремовый приподнял голову при виде нацеленного на него пальца, очевидно собираясь снова в него вцепиться), ты теперь Аки.

Через три дня новые лохматые жильцы отправились со Стасей и ее родителями на дачу, чтобы вселиться в комфортабельную двухэтажную клетку, раньше принадлежавшую Изе.

Поверить в это невозможно, но потерявшаяся неделю назад Изя выбежала на крыльцо дома, едва услышав голоса бывших хозяев. По хомяку сложно сказать, какие эмоции он испытывает, но Изя абсолютно точно не была против, когда ее после всех объятий и поцелуев посадили в родную клетку с миской, полной корма.

Каково же было ее удивление, когда к ней посадили еще двоих новых жильцов. Миролюбивая ласковая Изя превратилась в тигра. Она шипела и бросалась на обезумевших от страха Куса и Аки. Пришлось рассадить их по разным этажам клетки, убрав между ними лестницу.

К утру внутри осталась только Изя, гордая тем, что клетка теперь снова в ее полном распоряжении. Маленькие оккупанты были изгнаны. В те самые луга и поля, по которым, предположительно, совсем недавно гуляла сама Изя.

Всю жизнь Стася рассказывала эту историю своим друзьям и только сейчас, поведав ее своим детям, вдруг поняла: «Не могли два хомяка бесследно сбежать из клетки. А потом из дома. Наверняка их мама выпустила. Решила, что хватит с меня одной Изи. Ох, мама. Так меня обдурить».

Стася вздохнула: «Ну вот, все детство – сплошной обман. Как будто еще раз меня веры в Деда Мороза лишили».

– Так что с хомячком-то? – спросил Тоша, дослушав о Стасиных питомцах. – Купишь?

– Будете неделю за Васькиной игрушечной черепашкой ухаживать, куплю.

– Ура! – закричал Вася. – У нас будет хомячок!

Обрадовался и Боря, запрыгав по кухне кругами. Только Тоша нахмурился:

– И как нам за ней ухаживать?

– Бери с холодильника ящик с картошкой, – ответила Стася. – Картошку можешь выложить на стол, буду ее в суп класть, а ящик помойте и посадите туда черепаху.

Тоша в ужасе зажмурился:

– Мам, ну это дурдом какой-то. Игрушечная черепаха в ящике из-под картошки.

– Дурдом будет, – Стася залезла на стул и сняла ящик сверху, – если вы уход за животным на меня повесите. – Она выложила картошку на стол, вытряхнула частички земли в раковину и вручила ящик Тоше. – Каждый день насыпать корм, наливать свежую воду, носить полчаса на ручках и споласкивать ящик.

– Чем же кормят игрушечных черепах? – хмыкнул Тоша.

– Овсянкой, конечно! – закричал Вася. – Мама, дашь?

– Сколько угодно! – Стася достала коробку хлопьев. – Смотрите не перекормите.

И мальчишки бросились обустраивать своего питомца.

Следующие дни Стася регулярно вытирала с пола лужи, оставленные на полу в ванной после мытья ящика, собирала овсяные хлопья с пола в коридоре и находила многострадальную черепаху в самых неожиданных местах: на микроволновке, на своей подушке, под столом на кухне и на книжной полке в детской. Пару раз она говорила мальчишкам о том, что черепахе-хомяку положено сидеть в ящике-клетке, а потом перестала – замоталась с другими делами.

В следующие выходные Карина пришла к ней в гости.

– Не знаю прямо, насколько у Витеньки серьезные намерения, – жаловалась она.

– А что не так-то? – удивилась Стася. – Тебя любит, деньги в дом приносит, замуж вроде пока рановато звать. Вы с ним четыре месяца всего.

– Да нет, – махнула рукой Карина, она была необыкновенно хороша в розовом обтягивающем халатике и таких же тапочках с помпончиками. – Мне кажется, что я для него очередная, понимаешь?

– Ага, – кивнула Стася любвеобильной подруге, – он-то у тебя самый первый. Правда же?

– Да я не об этом. – Карина надула губы. – Ну я детей хочу. Ты же понимаешь. Не прямо сейчас, конечно, но ведь хочу.

– Только не говори мне, что сказала Витеньке об этом? – Стася уставилась на подругу.

– Да нет, – отмахнулась Карина. – Я сказала, что хочу кошечку.

– Кошечку? – Стася недоверчиво подняла одну бровь. – Еще одна любительница животных. Зачем тебе кошечка?

– Ну, питомцы сближают, понимаешь? Общий зверь – это общая ответственность. Это… – Карина подняла глаза к потолку. – Ну, это как тренировка перед ребенком.

– Правда? – Стася задумалась. – Может, и мне надо было с Федей потренироваться. Лет десять. Прежде чем сыновей рожать?

– Точно, – засмеялась Карина. – Это как в «Операции „Ы“», помнишь? Тренируйся на кошках!

Отсмеявшись, Стася хлопнула себя по лбу:

– Чуть не забыла. У нас же сегодня день Х. Проверяем уровень ответственности моих мальчишек.

– Это как? – Карина была заинтригована.

– Ухаживают за игрушечной черепахой. Неделю уже. Если справятся, получат живого хомяка.

Стася направилась в детскую комнату, где на подоконнике находился их импровизированный зооуголок.

Карина пошла следом.

– Круто! – обрадовалась она. – Может, и я с хомячка начну? Раз у вас скоро будут грызуны.

– Ох, что-то я сомневаюсь, – вздохнула Стася.

Она приблизилась к окну, отдернула штору и ахнула. Ящик лежал на боку, воды в миске не было ни капли, а размокшие овсяные хлопья покрывали подоконник, штору и живот несчастной черепахи. Бумажки, нарезанные для имитации опилок, лежали слипшимся мокрым комком в углу ящика.

– Жесть, – сказала Карина.

– М-да. – Стася задумчиво стряхнула с черепахи часть хлопьев.

Почуявшие, что оплошали, мальчики подошли к окну. Они молчали, сопели и что-то остервенело обдумывали.

– А ты говоришь, Витенька не хочет брать ответственность за кошечку, – усмехнулась Стася. – Тут вон трое мужчин за одной игрушечной черепахой не уследили.

– Может, мне тоже на игрушке его проверить? – задумчиво произнесла Карина.

Стася прыснула со смеху.

– Мам, – робко произнес Тоша.

Стася вытерла набежавшие от смеха слезы:

– Что, горе-черепаховод?

– Ну, может, тогда… – Он помолчал немного. – Хотя бы рыбок?

– Ага, – кивнул Боря. – Или лягушечку?

– Или птичку, – жалобно добавил Вася, – маленькую. В клеточке.

Стася долго смотрела на сыновей, переводя взгляд с одного на другого и третьего, и наконец ответила:

– Мухи! К лету у вас будут мухи. Особенно если вы сейчас же не отмоете подоконник и штору от этого овсяного беспредела.

Мальчишки грустно побрели на кухню за губками, а Стася достала из кармана сотовый телефон:

– Только сначала я должна все это сфотографировать. – Она положила черепаху обратно в овсяную жижу. – Чтобы, когда они в следующий раз кого-то захотят завести, мы уже обошлись без экспериментов.