Текст книги "Аромат изгнания"

10

Талин перевернула страницу, чтобы продолжить чтение, но тетрадь на этом кончалась.

«Объявляется посадка на рейс до Лондона, выход 17». Слащавый голос повторил объявление по-английски. Талин вспомнила, что находится в аэропорту Шарль-де-Голль. Ей предстояла деловая встреча с дистрибьютором духов «Хагиар» в Лондоне, а затем возвращение в Париж к выпуску «Золотой Луны». Она сжала тетрадь в руках. Слова Луизы отзывались в ней, пропитывали все ее существо. Они были так сильны, что проникали в ее сердце и растекались по венам. Молодая женщина предчувствовала, что продолжение рассказа навсегда изменит ее жизнь. Она дышала рядом с Луизой и ее родными уже несколько дней и все сильнее привязывалась к ним. Она знала, что их ждет падение в бездну несчастья, и это повергало ее в ужас. Ее внимание привлекла выпуклость на кожаной обложке, которой она до сих пор не замечала. Она просунула руку внутрь и достала карточку цвета неба, на которой Нона написала свои инструкции.

«Алеппская сосна ведет нас к солнышкам,

которые растут на деревьях».

Талин задумалась. Что же имела в виду бабушка? Игра в «холодно-горячо» продолжалась… Как бы то ни было, выхода нет, придется потерпеть до следующей поездки в Бандоль. Она бережно спрятала тетрадь в сумку и направилась к выходу на посадку. Лететь до Хитроу час пять минут, но потом еще надо будет добраться до центра Лондона. Шофер будет ждать ее в аэропорту, она надеялась приехать на встречу вовремя. Анна занималась бронированием и заверила ее, что все будет хорошо.

Талин села в салоне бизнес-класса, с облегчением отметила, что вокруг много свободных мест, и просмотрела сообщения. Сибилла подтверждала свое присутствие на банкете, посвященном выпуску «Золотой Луны», мать не ответила – но это могло с тем же успехом означать, что она придет, – отец заключал контракт на другом конце света, на него рассчитывать не приходилось, а Ирис и Арам с радостью сообщали, что будут. Матиас сказал, что специально вернется в Париж по такому случаю. Ее охватила тревога, как всегда при мыслях о нем. Они почти не виделись после вечеринки у Кассандры и Фабриса. Стычка, свидетелем которой она оказалась на этом ужине, не выходила из головы. Она знала, что придется рано или поздно поднять эту тему, но боялась. Он продолжал настаивать на продаже дома Ноны, и бесконечные ссоры по этому поводу ее выматывали. Она всегда поддавалась его давлению, но знала, что на этот раз так не будет. Этот дом, помимо живших в нем воспоминаний, был последним, что не отнял у нее Матиас. Она чувствовала, что повиновение может на этот раз стоить ей жизни.

Самолет взлетел. Талин смотрела, как Париж и его окрестности становятся крошечными точками, и представляла среди них Матиаса. Существо столь никчемное, что ему суждено исчезнуть, не оставив никакого следа на Земле. Она достала документы, которые передала ей Анна перед отъездом в аэропорт, и стала просматривать цифры продаж духов «Хагиар» в Лондоне. Она надеялась, что «Золотая Луна» увеличит их оборот благодаря предстоящей раскрутке.

Магазин «Харви Николс» существовал с 1831 года. Его краснокирпичное здание с часами находилось на углу Найтсбридж и Слоун-стрит. Внутри, вдоль роскошных и безликих проходов, стояли стенды крупных марок. Духи «Хагиар» продавались в этой сети с момента создания; Талин побывала здесь впервые с Ноной, когда ей было лет десять. Бабушка брала ее с собой в Испанию, Бельгию, в Италию, в Германию… Нона придавала большое значение личным контактам и всегда повторяла, что надо поддерживать связи. Она научила этому Талин, хоть та и знала, что менее талантлива в этом плане, чем бабушка. Многочисленные фирмы, с которыми она работала за рубежом, не были для Ноны просто дистрибьюторами ее духов, потому что она вкладывала душу в каждое из своих творений. Она чувствовала себя непринужденно с кем угодно, в ней от рождения были заложены необходимые коды, чтобы проникать в сердца людей. Дом «Хагиар» посылал каждый год личные подарки своим дистрибьюторам, справлялся об их родных и поддерживал связь с ними, даже когда они выходили на пенсию. Нона сумела сплести настоящую сеть.

Талин поднялась в офис, расположенный над большим универмагом, и ее провели в безликую гостиную. Секретарша в строгом костюме попросила ее присесть. Талин вздрогнула от удивления: ее никогда не заставляли ждать. Питер Хук, новый заведующий отделом красоты, принял ее с опозданием на двадцать минут. Он скупо извинился, вежливо предложил ей кофе и уселся в свое кресло.

– Я очень рада встретиться с вами, – сказала ему Талин. – Мы хорошо знаем Джеймса, вашего предшественника.

У них с Ноной были прекрасные отношения с Джеймсом, который только что вышел на пенсию. Питер вежливо улыбнулся ей и уставился в экран своего компьютера.

– Я действительно только что вступил в должность, – ответил он холодным нейтральным голосом. – Наши требования к продажам немного отличаются от прежних лет, в частности в том, что касается сектора красоты. Мы пересмотрели наши требования в сторону повышения, ибо с полным основанием полагаем, что престиж наших магазинов того стоит.

Он только что вступил в должность и, конечно, смотрел на дом «Хагиар» лишь как на одного из многих поставщиков.

– Я посмотрел цифры продаж ваших духов, они несколько упали с прошлого года.

У Талин возникло неприятное чувство, будто она сдает экзамен.

– Я должен вам сказать, что, если тенденция не изменится, мы, к сожалению, будем вынуждены вас больше не выставлять.

– Но мы продаемся в ваших магазинах двадцать с лишним лет! – воскликнула она.

– Я знаю, но рынок сильно изменился в последнее время.

– Рынок – это вы, это я! Мы в «Хагиаре» создаем нишевые духи, которые нравятся любителям редких ароматов, нас нельзя сводить к простым цифрам, которые «несколько упали».

Питер поморщился.

– Я вас прекрасно понимаю, мэм, – сухо ответил он. – Я хотел бы доставить вам удовольствие, сказав, что все останется как есть. Увы, я сам подвергаюсь сильному давлению, чтобы поднять продажи в отделе красоты. Мне нужно, чтобы каждая марка, представленная в моем магазине, продавалась с гарантией.

Талин была убита. Хотя продажи слегка снизились по сравнению с прошлым годом, цифры оборота в магазинах «Харви Николс» были серьезные.

Что бы сделала Нона на моем месте?

Она знала, что бабушка поставила бы этого Питера на место, властно и с юмором, и почувствовала себя как никогда жалкой. Неужели Матиас прав? Она неспособна руководить семейным предприятием? Непререкаемый тон заведующего отделом красоты не оставил ей иного выбора, как согласиться в новом году на более высокие цифры реализации, чем в предыдущие. Питер вежливо проводил ее к лифту и протянул на прощание вялую руку. Талин вернулась к стенду своих духов, чтобы поговорить с продавщицей. Подошла пара японцев. Талин стушевалась и наблюдала за ними, пока они знакомились с духами, созданными Ноной. Их внимание привлекли духи «Огненная амбра». Талин их очень любила. Теплая, глубокая амбра. Эссенция гальбана, смолистая, землистая, стиракс, пряный, теплый, с ноткой кожи, абсолют ладана, шафран, роза… Талин восстановила в памяти все ноты «Огненной амбры» и смешала их. Духи раскрылись в ее памяти, подарив такое нужное успокоение. Японцы удалились, купив несколько флаконов, и она увидела в этом доброе предзнаменование.

Выйдя из «Харви Николс», Талин взяла такси и отправилась к Кейт и Джону, которые жили в собственном доме в пригороде Лондона. Это был занятный асимметричный трехуровневый коттедж в розовых тонах. Супруги и двое их детей встретили ее с бурной радостью.

– Идем, я покажу тебе твою комнату! – воскликнула Элис, их девятилетняя дочь, повиснув у нее на шее.

Она подняла к Талин усыпанное веснушками личико, крепко прижалась к ней, поцеловала. Ее брат Пол только что отпраздновал свой двенадцатый день рождения. Трудный возраст сделал его молчаливым; он теперь имел мало общего с ребенком, которого видела Талин в прошлый раз. Он поздоровался с ней без теплоты, хотя она ожидала другого. Несмотря на нетерпение Элис, Кейт сама отвела Талин в комнату – угловую, выкрашенную в миндально-зеленые тона. Пахло пылью и сыростью, немного – вощенным деревом. И еще чем-то… Талин обошла комнату, несколько раз глубоко вдохнув. Лаванда, смешанная с камфарой и нафталином… Она открыла чемодан и достала кое-какие вещи, которые понадобятся ей ночью. Потом Элис потащила ее в свою комнату. Кровать девочки стояла на возвышении, окруженная занавесями из красного бархата, как в театре. Большие разноцветные подушки валялись на полу.

– Выбери цвет, – сказала ей Элис.

Талин села на желтую подушку, девочка выбрала голубую.

– Я тоже буду придумывать духи, когда вырасту, – гордо сообщила она.

– Какие духи?

– Духи, которые делают людей счастливыми, – ответила Элис.

– Прекрасный план!

– Я уже сделала одни. Я дам тебе понюхать.

Девочка встала и принесла наполовину полный флакон. Она протянула его Талин. Молодая женщина взяла его торжественно, догадываясь, что Элис впервые показывает кому-то свои «духи». От стеклянной бутылочки исходил сладковатый промышленный аромат, результат смеси нескольких детских духов.

– Очень интересно, – одобрила Талин. – Какой запах, по-твоему, доминирует?

– Фруктовый.

– Какой именно фрукт?

Элис не знала. Ей не удавалось выделить доминирующую ноту.

– Яблоко, – сказала Талин. – Когда ты слушаешь духи, не останавливайся на запахе, который звучит первым. Иди дальше. За сладостью ты можешь почувствовать яблоко, единственную кислую ноту в композиции.

Элис слушала ее благоговейно.

– Я могу научить тебя одной игре, если хочешь.

– Какой игре? – воскликнула девочка.

– Игре в запахи. Ты когда-нибудь в нее играла?

– Никогда.

Талин взяла ее за руки и велела закрыть глаза.

– Подумай о запахе, который ты любишь.

– Сказать тебе какой?

– Да.

– Земляника.

– Какая она, земляника, которую ты нюхаешь?

Элис задумалась.

– Сладкая, круглая, немножко кислая.

– Теперь другой запах.

– Лимон.

– На что он похож? – спросила Талин.

– Он щиплется.

– Сосредоточься на нем, пусть он разольется повсюду. Представь, что ты купаешься в лимоне.

Талин наблюдала за девочкой. Она сосредотачивалась легко и очень старалась. Элис не открывала глаз, окутанная пикантным и свежим вкусом лимона.

– Сохрани его и смешай с земляникой.

Девочка последовала указаниям Талин. Это было трудно. Когда она добавляла землянику, лимон исчезал. Она сделала несколько попыток. Кислота оказывалась погребена под сладостью, два запаха уничтожали друг друга.

– Подольше вдыхай лимон, потом землянику. Вернись к лимону и опять к землянике. Туда и обратно несколько раз, пока каждый запах не зафиксируется точно в памяти. Переходи от одного к другому все быстрее. Потом вернись к землянике. Есть?

Элис кивнула. Земляника раскрыла наконец свои ароматы.

– Добавляй лимон маленькими мазками, чтобы не потерять землянику.

Элис повиновалась. Ее земляника смешалась с лимоном. Она вдыхала новую, уравновешенную композицию. Сладость и кислота теперь пребывали в идеальной гармонии. Увидев перед собой улыбающееся личико, Талин поняла, что Элис удалось.

– Теперь я буду называть тебе запахи, – сказала она, – а ты представляй их себе.

Девочка кивнула.

– Подумай о коже. Ты можешь связать ее с каким-нибудь воспоминанием?

– Можно выбрать запах новой машины моего папы?

– Конечно! Сядь в папину машину, и пусть запах кожи раскроется в тебе.

Элис повиновалась. Она вдыхала кожу, становилась ею.

– Отпусти его. Подумай теперь о карамели. Получается?

Девочка кивнула, окутанная карамелью, сладкой, нежной, успокаивающей.

– Отстрани его и вдохни запах моря.

Дождь соленых брызг, крики чаек… Талин увидела себя, еще младше Элис, играющей в запахи с Ноной. Бабушка так многому ее научила… Талин повела Элис тропой новых ароматов. Кожа, карамель, брызги… Лаванда, земля, карри… Сырость, воск, роза… Они вместе составляли разные запахи, создавая причудливые душистые миры. Талин забыла о Матиасе, о цифрах продаж, о матери, о своем горе и отсутствии Ноны. Они вынырнули из ароматных грез примерно два часа спустя, когда их позвали к ужину. Волнение, написанное на личике Элис, напомнило ей, что она сама испытывала в детстве. Уверенность в невероятном путешествии в таинственную страну запахов, которые подпустили к себе. Девочка поцеловала ее и ушла в кухню.

Талин пошла в свою комнату, чтобы освежиться, потом спустилась по лестнице в гостиную. Она замерла на последней ступеньке, услышав свист, в точности повторяющий птичий. Тут она вспомнила, что Кейт обладает удивительным даром воспроизводить пение любой птицы. Сейчас она свистела весело, радостно. Талин закрыла глаза, чтобы проникнуться. Это была песнь жизни. Джон подал простой и восхитительный ужин, состоящий из тарта с овощами со своего огорода и салата, заправлять который помогала Элис. Они расспрашивали Талин о предприятии, которым она теперь руководила. Слава богу, не пришлось говорить о своей личной жизни.

– Я познакомилась с твоей бабушкой, когда мне едва исполнилось восемнадцать лет, – напомнила ей Кейт.

– Во времена динозавров, да? – подмигнул ей Пол.

– Они как раз тогда исчезли с лица Земли, – быстро ответила его мать.

Все рассмеялись.

– Нона произвела на меня огромное впечатление, и не на меня одну! Она впечатляла всех. Ей достаточно было посмотреть на меня – и я чувствовала себя голой.

Не впервые кто-то упоминал о взгляде Ноны. Гипнотический – вот верное слово. Завораживающий. Мало кто мог ему противиться. Так, Талин никогда не могла солгать бабушке. В детстве она пыталась, но продержаться долго не удавалось: Нона как будто всегда знала правду. Повзрослев, молодая женщина поняла, что это не так, и бабушка не обладает магической силой. Но ощущение осталось. Ей вспомнились слова Теодора: «Тебе придется признать, что она была всего лишь человеком». Ей снова стало не по себе, и она постаралась забыть их.

– В день, когда я встретилась с ней в первый раз, Нона была одета в яблочно-зеленый костюм. Никто, кроме нее, не мог бы носить такого. Она была поразительно элегантна, несмотря на этот дикий зеленый цвет, и двигалась с невероятной непринужденностью.

Талин почувствовала, как набухает в горле ком при упоминании имени Ноны.

– Знаешь, она меня по-настоящему потрясла, – добавила Кейт. – Я закончила учебу благодаря ей. Это невероятная удача – встретить в своей жизни такого человека, как Нона. Человека, который смотрит на вас, видит вас, протягивает вам руку, но ничего не уступает. Она помогала мне только при условии, что я буду работать. Для нее не могло быть и речи о том, чтобы я плыла по течению. Мне очень нравился этот договор: «Ты хочешь трудиться? Я буду с тобой. Но если ты решила ничего не делать, справляйся сама».

– Она так и сказала? – спросил Джон.

– Да. С ней всегда все было ясно, четко, точно. Она была прямолинейной.

Кейт прервалась, чтобы наполнить бокалы.

– Ты вообще понимаешь, скольким людям она помогла в своей жизни? – спросила она Талин.

– Да.

– Мы не должны грустить. Нам очень повезло знать ее.

После ужина Джон взял гитару, Элис – поперечную флейту, Пол – трубу, а Кейт – скрипку. Зазвучала веселая зажигательная музыка их квартета, к которому Кейт добавила свои чудесные птичьи трели.

– Присоединяйся к нам, Талин! – крикнул Джон.

– Спасибо, я лучше послушаю.

– Давай! – настаивала Элис.

– Я играю не так хорошо, как вы.

– Ну и что? – воскликнула Кейт.

И Талин уступила. Она села за пианино. Последние ноты, сыгранные за несколько дней до смерти Ноны, всплыли в ее памяти. Они были вдвоем в Бандоле. Нона устала. Только через несколько дней Талин поняла: в тот вечер бабушка уже знала, что уходит. Почему же она ничего не увидела? Почему не хотела смириться с этой действительностью? Она вспомнила, как бабушка попросила сыграть для нее мелодию своего сочинения. Талин погрузилась в ноты, как погружалась в запахи, и музыка брызнула, живая, свежая, энергичная. Нона закрыла глаза, каждая жилка ее существа была захвачена мелодией.

Пальцы Талин бегали по клавиатуре. Сначала было трудно, но она сумела вписаться в ритм своих друзей, и пианино нашло свое место среди других инструментов. Они впятером провели остаток вечера, импровизируя, смеясь, с песнями и танцами.

Назавтра Талин проснулась рано, наскоро позавтракала, потом поблагодарила хозяев за теплый прием и пообещала Элис, что пригласит ее на несколько дней в Бандоль, чтобы показать все этапы создания духов. Путь в аэропорт занял больше часа, и она проклинала себя, что не поехала в Хитроу экспрессом. С облегчением она увидела перед собой стеклянное здание. Водитель высадил ее у терминала, и она поспешила на регистрацию. К счастью, ей не пришлось сдавать багаж, и она расслабилась, усевшись наконец в салоне самолета. Полет прошел без эксцессов. Глядя в иллюминатор на плывущие в небе облака, Талин замечталась, что самолет унесет ее далеко, очень далеко. «Далеко от чего?» – спросила она себя. Она знала ответ, но еще не могла его сформулировать.

После глотка свежего воздуха у Кейт и Джона перспектива возвращения в свою квартиру повергала ее в ужас. Она, однако, вздохнула с облегчением: Матиаса нет. Сразу после выпуска «Золотой Луны» она уедет в Бандоль. Вторая тетрадь Луизы спрятана где-то в саду, в этом она была уверена, и ей не терпелось поскорее продолжить чтение.

11

Примерно сотня гостей теснилась в уютных гостиных красивого особняка в шестом округе Парижа. Притаившийся в глубине двора подальше от посторонних глаз, он был украшен для банкета по случаю выпуска «Золотой Луны». На всем протяжении душистого пути, предложенного гостям, первую скрипку играли цветы османтуса, дарующие неповторимый обонятельный опыт. Талин встречала их на крыльце. Каждый что-то говорил ей, рассказывал смешные истории про Нону, и молодая женщина в очередной раз смогла оценить, какой отпечаток оставила бабушка в сердцах всех тех, кто ее знал. После гардероба их проводили в приглушенно освещенный коридор. Оттуда они попадали в пустую комнату, стены которой были покрыты розами, и их запах разливался вокруг, такой нежный, глубокий, сладкий. Затем появлялись зеленые листья пачули, а над ними – дождь пармских фиалок. Их землистый сухой запах раскрывался, смешиваясь с розой, и уступал место животному мускусу. Потом ценные породы дерева, светясь, вырисовывались на стенах, и облачко дыма распространяло перечный, пряный, душный аромат. Наконец, сладкими цветочными нотами разливался османтус. Глядя на толпу, собравшуюся по такому случаю, Талин чувствовала гордость. Нона была бы счастлива этим вечером.

Матиас должен был вернуться в Париж утром, но не подавал признаков жизни. Снова взглянув на экран своего мобильного, чтобы проверить, не прислал ли он сообщение, Талин поняла, насколько поддается ему даже в его отсутствие. Его манера никогда не предупреждать ее о своих отъездах и приездах держала ее в напряжении и мешала быть свободной. Когда она ждала его, он ее подводил, а когда была уверена, что он не придет, – появлялся. Все для того, чтобы она от него зависела. Она отогнала неприятные мысли, увидев, как к ней идут Арам и Ирис. Они тепло расцеловали ее.

– Мама не с вами? – разочарованно спросила она.

Увидев, как переглянулись Арам и его жена, Талин поняла, что она не придет.

– Только не принимай это на свой счет, – тихо сказал ее брат.

– Конечно нет! – сердито воскликнула Талин. – Во всем этом никогда не было ничего личного! Это один из самых важных выпусков, последняя совместная работа ее матери и ее дочери, первые духи, выпущенные после смерти Ноны, а она не присутствует, даже не потрудившись предупредить и объясниться. С какой стати мне принимать это на свой счет?

Талин не удержалась от слез и снова разозлилась на себя за то, что так чувствительна к выходкам матери. Арам взял ее под руку.

– Пожалуйста, сестренка, не дай ей испортить твой праздник.

Талин кивнула.

– Обещай мне.

– Я постараюсь, уверяю тебя.

Арам всегда ее защищал. От матери, от внешнего мира. Она не решалась сказать ему – в самом деле, момент неподходящий, – но выбора у нее не было.

– Я хочу попросить тебя кое о чем, – начала она.

– Конечно, все, что хочешь.

– Ты можешь навести справки о компании под названием «Ситаксо»?

Арам удивился.

– Что ты, собственно, хочешь знать?

Талин не хотелось распространяться, но это было невозможно.

– Это касается Матиаса.

Мрачный вид Арама при одном упоминании имени ее сожителя заставил ее пожалеть, что она вообще об этом заговорила.

– Мне не надо никаких комментариев, мне просто нужна информация. Кажется, с этим предприятием возникла какая-то проблема, что-то такое Матиас сделал или допустил, не знаю. Мне надо знать, что происходит. Я могу рассчитывать на тебя?

Арам был senior banker[4]4
  Глава финансового отдела.


[Закрыть] в крупной аудиторской фирме с филиалами по всему миру. Она знала, что у него достаточно связей, чтобы узнать для нее правду.

– Талин!

Она обернулась, узнав голос Сибиллы.

– Я могу рассчитывать на тебя? – снова спросила она Арама, уже встревожено.

– Разумеется. Я наведу справки и расскажу тебе все как есть.

Он поцеловал ее в лоб, и Талин пошла к Сибилле с некоторым облегчением.

– Что случилось?

– Ничего. Моя матушка опять выкинула фортель.

Сибилла огляделась.

– Она не пришла?

– Нет, – ответила Талин.

– Умереть от нее можно.

– Знаю. Я рада, что ты здесь.

– Грегуар не смог освободиться, но я пришла не одна, – добавила Сибилла, показывая на мужчину, стоявшего рядом.

Талин повернула голову и встретила теплый взгляд Антона. Он был выше ростом, чем в ее воспоминаниях. Она слегка смутилась, как и в их первую встречу. Они поздоровались, и она с удивлением обнаружила, что робеет и не может с ним заговорить, хоть ей и хотелось. Вместо того чтобы следовать своим желаниям, она изобразила равнодушие, а потом дала гостям себя увести, сделав над собой усилие, чтобы выглядеть веселой. Молодая женщина с натужным энтузиазмом отвечала на вопросы, направляла гостей по душистому пути и, едва представилась возможность, удалилась, чтобы прийти в себя. Она укрылась в пустом коридоре и посмотрела в большое окно на залитый солнцем сад, представляя себе, как пахнет нагретое стекло. Металлический, прозрачный и теплый запах окутал ее.

– Вы всегда плачете, когда выпускаете новые духи, или есть другая причина?

Запах рассеялся. Она обернулась и увидела, что к ней идет Антон.

– Я не плачу.

– Это видно невооруженным глазом.

Он протянул ей носовой платок. Она сделала вид, будто не заметила.

– Что вы здесь делаете?

– Сибилла пригласила меня. Не надо было приходить? – невинно поинтересовался он.

Талин не ответила. Он коснулся ее руки, их взгляды встретились.

– У вас был такой печальный вид, – сказал он серьезно. – Поэтому я пошел за вами в этот коридор…

Она растерялась от его искренности. Матиас никогда бы так не сказал. Он наверняка даже не заметил бы ее грусти, а если бы и заметил, оставил бы ее в этом коридоре, тут же забыв о ней. Матиасу никогда не было до нее дела. Впервые она так четко сформулировала это для себя.

– Почему вы такая грустная?

Талин замешкалась с ответом.

– Я никому не скажу, клянусь, – добавил он с веселым огоньком в глазах.

– Моя мать не пришла.

– Вы ее ждали?

– Надо думать, что да.

– Она вас не предупредила?

– Она никогда ни о чем не предупреждает, делает, что ей вздумается. Особенно со мной.

Антон смотрел на нее. Ей было приятно его внимание.

– С братом, конечно, другое дело. Если бы он устроил эту вечеринку, она бы пришла.

– Она любит его больше, чем вас?

– Да.

Он помолчал. Она была рада, что он не пытается ее разубедить.

– Вы были готовы к тому, что она не придет, но, учитывая особый случай, думали, что она сделает усилие?

Талин кивнула. Он очень точно назвал то, что она чувствовала.

– Спасибо, что избавили меня от разглагольствований о матерях, которые любят всех своих детей одинаково, – сказала она с печальной улыбкой. – В тех редких случаях в моей жизни, когда я кому-то говорила, что мать больше любит Арама, меня убеждали, что я ошибаюсь, что она любит меня точно так же. Людям трудно допустить, что мать может предпочитать одного из своих детей и даже совсем не любить другого. И все же…

– Так это вы нелюбимая? – спросил он лукаво.

– Точно.

От разговора с Антоном ей полегчало.

– А вы? Какая у вас мать? – спросила она.

– Добрая, любящая. Настоящая мать.

– Я могу попроситься в приемную семью? – выпалила Талин.

– Конечно! Мы рассмотрим ваше досье с большим вниманием.

– Вас…

– Может быть, перейдем на ты? – перебил ее Антон.

– Конечно. Тебя любили оба родителя?

– Да. Признаю, что мне очень повезло.

– А меня не любил ни один из них.

– Даже твой отец?

Она поморщилась.

– Мой отец любит адреналин финансовых сделок, разницу во времени, взлеты и посадки, номера в пятизвездочных отелях, кофе, стресс, женщин моложе тридцати… И конечно, больше всего на свете он любит себя. С учетом всего этого я думаю, что ему не стоило иметь детей.

– Было бы жаль, правда?

– Не уверена…

– Надо гнать от себя мрачные мысли, Талин!

– Не уверена, мрачность ли это… Скорее, реализм.

– Если бы у твоего отца не было детей, мы бы с тобой сейчас не беседовали.

– Ты нашел бы, с кем побеседовать, это точно. Кого-нибудь повеселее, чем я! – ответила Талин.

– Я бы много потерял.

Он сменил шутливый тон, которым говорил до сих пор, и смотрел на нее пристально. Она смутилась.

– Мне пора вернуться.

– Конечно! Не стоит томить гостей.

Выходя из коридора, она обернулась к нему.

– Я ничего о тебе не знаю, не знаю даже твоей профессии.

– Я журналист, – ответил он.

Они молча смотрели друг на друга.

– Это очень удачный вечер, – добавил он.

– Он только начался. Подождем до конца.

– Для меня, во всяком случае, уже удачный.

– Ты меня клеишь?

– Возможно.

– Лучше скажу тебе сразу, я не свободна.

– Лучше скажу тебе сразу, я свободен.

От его откровенности Талин невольно рассмеялась.

– Я тебя предупредила, – сказала она, уходя.

– Я тоже!

Талин вышла к гостям в гораздо лучшем настроении. Войдя в гостиную, она наткнулась на кого-то и сразу уловила знакомый запах. Много папоротника с вкраплениями кожи и восточного дерева. Ни от кого больше так не пахло. Ив де Ламбертен заключил ее в объятия и поцеловал, по обыкновению, преувеличенно пылко.

– Дорогая моя детка, как ты красива! И какой вечер! Я всегда говорил Ноне, что ты однажды дорастешь до моей щиколотки. Кажется, ты уже обкусываешь мне икру.

– Я нацелилась на твое колено, – отозвалась она.

– До него тебе еще далеко, дорогая. «Золотая Луна» близка к шедевру, но ты создала ее не одна. Чувствуется рука Ноны. Это очевидность.

Талин напряглась. Ив напомнил ей о том, что в глубине души она сама знала. Смогут ли ее творения однажды сравняться с творениями бабушки без ее помощи? Никто не был на это способен – даже он, один из величайших современных парфюмеров. Он запустил свою марку и быстро прославился оригинальными и провокативными духами. Он потряс основы нишевой парфюмерии. Это был человек громогласный, желчный, жестокий и талантливый. Влюбленный в духи, готовый заложить душу дьяволу за аромат.

– Думаю, ты начала работать с «Золотой Луной», после того как тебя накачала Нона.

Он обращался к ней, но, по своему обыкновению, почти на нее не смотрел.

– Нона мечтала об османтусе, она всегда была от него без ума, – продолжал он. – Ты, наверно, сделала несколько предложений, которые она отвергла, а потом тебе удалось бог знает как найти верное сочетание, которое она одобрила, добавив к нему свой штрих.

– Точно. Я нашла верное сочетание «бог знает как». Может быть, потому, что, вопреки твоему мнению, у меня есть талант? Тебе это не приходило в голову?

– Честно говоря, нет.

Он улыбался и от этого выглядел моложе. Талин никогда не знала, шутит он или говорит серьезно. Ива единодушно ненавидели, и он ловил от этого кайф. Однако Нона всегда высоко ценила и уважала его. Для нее он был одним из лучших. Самый честный парфюмер своего поколения.

– Дорогая моя детка, настоящий фокус, позволивший тебе создать из миленьких духов на основе османтуса почти шедевр, обязан гению Ноны. Что она добавила в композицию, чтобы добиться этого божественного взлета?

Он смотрел на нее вопросительно, торопя открыть ему ингредиент в составе «Золотой Луны», который все изменил.

– Ты правда думаешь, что я тебе скажу? – отозвалась Талин.

– Почему бы нет?

– Это производственная тайна, ты прекрасно знаешь, что я не скажу тебе ни словечка.

– Без Ноны тебе будет трудно, детка. А вот если мы объединимся, мы сможем многое.

– Объединимся? С каких это пор ты хочешь работать в одной команде со мной?

– Я собираюсь сделать тебе предложение о покупке по всей форме на днях.

Его наглость ошеломила Талин.

– Предприятие не продается.

– Ты не потянешь одна. Талин, я тебя дразню, но я знаю, что ты талантлива. Иначе Нона бы тебе не доверяла. Она, конечно, любила тебя, но не была обязана с тобой работать.

Все тело Талин напряглось, готовое отразить удары. Ив смотрел на нее как будто даже с сочувствием. Ее затошнило.

– Ты не выживешь одна в этих джунглях, – сказал он.

– В каких джунглях? Большой хищник – это ты.

– Я тебе не враг, Талин.

– Это вряд ли.

– Я предлагаю выкупить предприятие, которое ты возглавила, и думаю, тебе стоит рассмотреть мое предложение очень серьезно. Мы можем объединиться, и вместе далеко пойдем. Тогда как одна ты скоро потонешь. Это точно.

Талин почувствовала жжение в животе. В ней нарастал гнев. Кто он такой, чтобы так с ней разговаривать?

– Ты предлагаешь мне не объединение, но покупку, и я полагаю, цена не очень высока.

– Без Ноны предприятие немногого стоит.

– Пусть Ноны больше нет, но «Хагиар» все тот же. И у тебя скоро будет случай в этом убедиться.

Ив удержал ее за руку.

– Осторожней, Талин. Нона только что умерла, и ее предприятие еще чего-то стоит. Но через несколько месяцев, когда ни одни из твоих духов не найдут своего покупателя, мое предложение будет поделено на четыре.

Талин оттолкнула его и сердито удалилась. Вопрос, не дававший ей покоя после смерти бабушки, снова встал с ужасающей остротой: чего она стоит без Ноны? Ей нужен был аромат, немедленно. Она порылась в своей обонятельной памяти… Всплыло воспоминание. Она прислонилась к стволу алеппской сосны, застигнутая проливным дождем, обрушившимся на сад в Бандоле. Потрясенная буйством природы, она окутана запахом мокрой земли, поднимающимся к ее ноздрям…

Талин окружила себя этим запахом, влажным, древесным, землистым, и терзавшие ее вопросы мало-помалу рассеялись. Завибрировал мобильный. Она прочла сообщение от Матиаса: «Очень сложный контракт, вынужден остаться в Лондоне на ночь. Будь умницей». Последние слова звучали как предупреждение. Вся эта ситуация показалась Талин гротескной. Ей тридцать семь лет, но Матиас обращается с ней как с ребенком.