Текст книги "О Началах"

6.27. И еще должно быть замечено, что у Матфея слова «порождения ехидны» обращены к фарисеям и саддукеям, идущим к крещению и отличающимся от тех, кто, признав свои грехи, не слышит ничего подобного; Лука же пишет, что Иоанн обратился с этими словами к черни, пришедшей креститься у него, и, в отличие от Матфея, не разделяет крестящихся на два разряда. Однако поскольку «чернь» сказано не в похвалу – как станет ясно каждому, кто рассмотрит это, – то он вполне справедливо приводит Крестителя говорящим черни: «Порождения ехидны» и т. д. Кроме того, фарисеям и саддукеям сказано: «сотворите», и далее в единственном числе: «плод достойный раскаяния» (Мф. 3, 8), черни же говорится во множественном числе: «плоды достойные раскаяния» (Лк. 3, 8). Ведь от фарисеев требуется исключительный плод раскаяния, не иной как достойный Сына и веры в Него, от черни же, не имеющей даже начатка благ, востребован любой плод раскаяния, и потому им говорится во множественном числе. Сверх того, фарисеям сказано: «Не думайте говорить в себе: „Отец у нас Авраам“» (Мф. 3, 9). Ибо чернь, надеясь приблизиться к божественному Слову, только теперь обретает начаток устремления к истине и поэтому начинает говорить в себе: «Отец у нас Авраам»,[100]100
  В Евангелии от Луки (3, 8) Иоанн обращается к черни со словами: «не начните говорить в себе…» и т. д., что не отражено в Синодальном переводе, дающем чтение, тождественное соответствующему месту из Евангелия от Матфея: «не думайте говорить в себе».


[Закрыть] фарисеи же не начинают, но уже задолго до того мнят подобным образом. Но и те, и другие слышат слова, указывающие, что дети Аврааму могут быть воздвигнуты и из камней, когда они откажутся от бесчувственности и мертвенности.

6.28. Однако заметь, что фарисеям, которые, согласно пророчеству «вы есть ложный плод» (Ос. 10, 13), имеют плод, но ложный, говорится: «Всякое дерево, не приносящее хороший плод, вырубается» (Мф. 3, 10), черни же, которая вообще не имеет плодов: «Всякое дерево, не приносящее плод, вырубается» (Лк. 3, 9). Ибо одно, не имея плода, не имеет и хорошего плода и потому достойно вырубки, другое же, имея плод, вовсе не имеет хорошего плода, и потому справедливо и его срубить секирой. Когда же мы более тщательно исследуем касающеесяплодов, то обнаружим, что первоначальное возделывание земли если и приносит плоды, то они не могут быть хорошими. Поэтому земледелец довольствуется тем, что поначалу обработка земли приносит лишь то, что выбрасывается, но затем, путем сообразных земледельческому искусству очищений, вслед за этим первым он получит когда-нибудь и хорошие плоды. Да и закон указывает нам на такое понимание, когда говорит, что насаждающему что-либо должно три года не снимать насаженное, оставляя его нетронутым, и не есть его плодов: «Три года не будете вы есть плод неснятый, на четвертый же год всякий плод будет святой, хвалимый Господом» (Лев. 19, 23). Итак, правильно, что без добавления «хороший» говорится черни: «Всякое дерево, не приносящее плод, вырубается и бросается в огонь». Но в еще большей мере древо, приносящее с самого начала одинаковый плод и не дающее хорошего плода, «вырубается и бросается в огонь», если после трехлетнего выведения оно и на четвертый год не даст плода святого, хвалимого Господом.

Если же покажется, что, излагая сказанное в других Евангелиях, мы совершили отступление в речи, то мне представляется, что все это не неуместно и не чуждо настоящему исследованию. Ведь фарисеи, которые после священников и левитов, посланных из Иерусалима, отправляют к Иоанну, чтобы спросить, кто он, пытают: «Что же ты крестишь, если ты ни Илия, ни Помазанник и ни Пророк?», выяснив же это и впоследствии придя креститься, они, как пишет Матфей, слышат то, что соответствует их похвальбе и лицемерию. И поскольку нечто подобное было сказано и черни, должно было произвести сравнение этих высказываний и добиться их ясности, так что сама последовательность изложения потребовала от нас рассмотреть большее число возникающих по данному поводу речений. Кроме того, мы должны добавить к сказанному, что у Иоанна написано о двух разрядах посылающих: первые – священники и левиты, посылающие из Иерусалима, вторые – фарисеи, недоумевающие, почему он крестит. И мы отметили, что фарисеи, задав этот вопрос, впоследствии приходят креститься. Но тогда не прежде ли них сделали это иудеи из Иерусалима, раньше них пославшие и принявшие слова Иоанна, ведь, в самом деле, послав прежде фарисеев, они и приходят раньше? Ибо Иерусалим, вся Иудея и, соответственно, все окрестности Иордана крестились у него в реке Иордан, признаваясь в своих грехах, или, как говорит Лука:[101]101
  Ошибка Оригена: эти слова принадлежат Марку.


[Закрыть] «Приходила к нему вся страна иудейская и все жители Иерусалима, и крестились у него в реке Иордан, признаваясь в своих грехах» (Мк. 1, 5). Однако ни Матфей – фарисеев и саддукеев, которым говорится: «порождения ехидны», ни Лука – чернь, слышащую то же самое порицание, не приводят как признающихся в своих грехах.

6.29. Стоит задуматься, почему, в то время как весь город Иерусалим, вся Иудея и все окрестности Иордана крестятся Иоанном в Иордане, Спаситель говорит: «Пришел Иоанн Креститель: ни ест, ни пьет, и вы говорите: „Одержим демоном“ (Лк. 7, 33), а тем, кто спрашивает у Него: „Какой властью творишь это?“, говорит: „Спрошу и Я вас об одном, и если ответите Мне, то и Я вам отвечу, какой властью делаю это. Крещение Иоанна откуда было: от небес или от людей?“; они же подумали: „Если скажем, что от небес, то Он спросит, почему мы не поверили ему“» (Мф. 21, 23–25). Это затруднение решается следующим образом: как мы уже обнаружили, фарисеи, услышав слова «порождения ехидны» и не поверив Иоанну, приходят к крещению, очевидно, боясь черни и по лицемерию своему желая умыться,[102]102
  Здесь возможна игра слов: «креститься» и в то же время «умыться», в смысле «умыть руки».


[Закрыть] дабы не показаться противящимися другим. В самом деле, думая, что его крещение от людей, но не от небес, они боятся сказать это, дабы толпа не побила их камнями;[103]103
  Ср. Лк. 20, 6.


[Закрыть] так что сказанное Спасителем фарисеям не противоречит написанному в Евангелиях о множестве людей, крестящихся у Иоанна. И, конечно же, от дерзости фарисейской они говорят, что Иоанн одержим демоном и что Иисус творит силами Вельзевула, начальствующего над демонами.[104]104
  См. Лк. 11, 15.


[Закрыть]

«Отвечал им Иоанн, говоря: „Я крещу в воде; между вами стоит Тот, Кого вы не знаете, идущий вслед за мной, и я недостоин развязать ремень сандалии Его“» (Ин. 1, 26)

6.30. Гераклеон полагает, что «Иоанн отвечает посланным от фарисеев не то, о чем они спрашивали, но то, что он сам хотел сказать, не замечая, что обнаруживает непонятливость пророка, раз уж будучи спрашиваем об одном, отвечает на другое; поэтому должно воспринимать это как ошибку, случившуюся в их беседе». Мы же утверждаем, что этот ответ по преимуществу относится к делу, ибо на вопрос «Что же ты крестишь, если ты не Помазанник?» как иначе должно было ответить, нежели представив свое крещение как в большей мере телесное? Потому он и говорит: «Якрещу в воде». И сказав это в ответ на вопрос «Что же ты крестишь?», на следующие за ним слова: «если ты не Помазанник» он отвечает славословием изначальной сущности Христа, говоря, что Он имеет могущество быть невидимым в силу Своей божественности, присутствуя в то же время рядом с каждым человеком и пронизывая Собой весь целокупный мир, что и явлено в словах: «Между вами стоит». И поскольку ожидавшие Христа фарисеи не видели в Нем ничего столь великого, полагая, что Он всего лишь совершенный и святой человек, то Иоанн весьма умело обличает их незнание Его величия, добавляя к «между вами стоит» слова «Кого вы не знаете». Но дабы кто-нибудь не подумал, что невидимый и присутствующий при каждом человеке, а также во всем мире, есть некто иной, нежели вочеловечившийся, увиденный на земле и вступивший в общение с людьми, Иоанн присоединяет к выражению «между вами стоит Тот, Кого вы не знаете» слова «идущий вслед за мной», то есть: Кто откроется после меня. Считая же Его величие намного превосходящим собственную природу, в отношении которой некоторые могли бы затрудниться, не есть ли он Христос, желая поэтому показать, насколько отстает он от величия Помазанника, дабы кто-нибудь не подумал о нем больше, чем видит или слышит от него, он говорит: «и я недостоин развязать ремень сандалии Его». Тем самым он намекает, что не в силах разрешить и разъяснить слово о Его воплощении, как бы связанное и скрытое для непонимающих, так что о столь таинственном прибытии Его стоит говорить вкратце.

6.31. Рассматривая речение «Я крещу в воде», не будет с нашей стороны неуместным представить слова других евангелистов, подобные этим и касающиеся того же предмета, и сравнить их с исследуемым. Итак, Матфей говорит: «Увидев многих фарисеев и саддукеев, идущих к крещению» и – вслед за словами порицания, которые мы уже рассмотрели – «Я крещу вас в воде в покаяние; идущий вслед за мной сильнее меня, и я не в силах нести сандалии Его; Он будет крестить вас в Духе Святом и в огне» (Мф. 3, 11), то есть он говорит созвучное слову Иоанна и выражает согласие в отношении крещения в воде для посланных от фарисеев. Марк же говорит: «Проповедовал Иоанн, говоря: „Идет за мной более сильный, чем я, и я не в силах, склонившись, развязать ремень сандалий Его. Я крестил вас водой, Он же будет крестить вас Духом Святым“» (Мк. 1, 7), и Иоанн проповедовал это, поучая все множество слушавших его. И Лука рассказывает, что в то время как весь народ ожидает и помышляет в сердцах своих об Иоанне, не Помазанник ли он, сам Иоанн ответил всем: «Я крещу вас водой; идет более сильный, чем я, и я не в силах развязать ремень сандалий Его; Он будет крестить вас в Духе Святом и огне» (Лк. 3, 15).

6.32. Имея похожие речения четырех евангелистов, давай по возможности рассмотрим своеобразие мысли и отличия каждого, начав с принадлежащего Матфею, который, передают, раньше остальных дал Евангелие евреям, и именно тем из обрезанных, кто уверовал. Итак, Иоанн говорит: «Я крещу вас в воде в покаяние», как бы очищая и отвращая от худшего и призывая к покаянию, ибо я пришел «представить Господу народ подготовленный» (Лк. 1, 17) и через крещение покаяния устроить место для идущего вслед за мной; и Он, будучи во много раз сильнее меня, больше поможет вам, ибо Его крещение не телесное, но Дух Святой наполняет кающегося, и божественный огонь уничтожает все материальное и истребляет все земляное, причем не только в том, кто вместил его, но и в том, кто слушает имеющих его. И Тот, Кто сильнее меня и идет вслед за мной, настолько велик, что я не могу поднять и не способен нести даже что-либо из одеяния крайних сил, сопутствующих Ему, которые вовсе не выставлены открыто, так что первый встречный мог бы помыслить их. И я не знаю, о чем говорить: о великой ли своей немощи, которая из того, что окружает Помазанника, не в силах нести даже самое простое в сравнении с более значительным, или же о Его божественности, превосходящей все и более великой, чем весь мир. Ведь я, вместивший такую благодать, что удостоен пророчества, которое предсказало мое пребывание в жизни людей в речении: «Я глас вопиющего в пустыне», а также в словах: «Вот, Я посылаю ангела Моего пред лицом Твоим» (Мф. 11, 10); я, чье рождение «Гавриил, стоящий перед Богом» (Лк. 1, 19) удивительнейшим образом возвестил уже при старости отца моего; я, от одного имени которого Захария вновь обрел речь, а вместе с ней и дар пророчества; я, о котором Господь свидетельствовал, что нет никого большего среди рожденных от женщин,[105]105
  См. Мф. 11, 11.


[Закрыть] – не в силах нести сандалии Его, а если сандалии, то что должно сказать об одеждах Его? Кто тот, кто сумел бы рассмотреть совершенное Его платье? Кто тот, кто сумел бы помыслить Его сверху донизу бесшовный хитон, который, будучи целиком тканым,[106]106
  См. Ин. 19, 23.


[Закрыть] накрыл Слово?

6.33. Должно быть замечено, что в то время как все четыре евангелиста выразили согласие в том, что Иоанн пришел крестить в воде, один только Матфей добавил к этому «в покаяние», поучая, что польза от крещения зависит от образа мыслей крестящегося: раскаивающемуся она сопутствует, но тому, кто придет к крещению без раскаяния, оно обернется тягостным осуждением. Нужно знать, что как необыкновенные чудеса, осуществленные заботами Спасителя, став символами тех, кто благодаря Слову Бога навек избавляется от всякой немощи и малодушия, в ничуть не меньшей мере и телесно приносили пользу, призывая облагодетельствованных к вере, точно так же омовение в воде, будучи символом души чистой и омытой от всякой грязи, рождаемой злом, тем не менее по силе призываний к поклонению Троице и само по себе есть начало и источник божественных даров (ибо «имеется различие даров» (1 Кор. 12, 4)) для того, кто вверяет себя божественности этой силы. И своим словом свидетельствует в мою пользу записанная в Деяниях апостолов история о том, как после явственного сошествия Духа на крестящихся, идущих истинным путем и благодаря омовению в воде уже подготовленных к Нему, и маг Симон, изумившись, пожелал получить от Петра эту благодать, однако же пожелал праведнейшее приобрести посредством неправедного богатства.[107]107
  См. Деян. 8, 16–23.


[Закрыть]

Должно отметить, что крещение Иоанна было ниже крещения Иисуса, осуществляемого через Его учеников.[108]108
  См. Ин. 4, 2.


[Закрыть] Поэтому крестившиеся во Иоанново крещение, о которых сказано в Деяниях и которые даже и не слыхали, есть ли Святой Дух, крестятся апостолом вторично. Ведь крещение возрождения состоялось не у Иоанна, но у Иисуса, через Его учеников, и названо омовением восстановления и обновления от Духа,[109]109
  См. Тит 3, 5.


[Закрыть] Который только теперь приходит и Который выше воды,[110]110
  Ср. Быт. 1, 2: «Дух божий носился над водой».


[Закрыть] поскольку – от Бога. Однако же Он приходит не ко всем. Таково исследование сказанного Матфеем.

6.34. А теперь давай обдумаем слова Марка, написавшего, что Иоанн, проповедуя, говорил так: «Идет вслед за мной Тот, Кто сильнее меня» (Мк. 1, 7), что, конечно же, равно по значению словам «Идущий вслед за мной сильнее меня» (Мф. 3, 11); однако, написав затем: «И я не в силах, склонившись, развязать ремень сандалий Его» (Мк. 1, 7), он представил уже не то же самое, что Матфей. Ибо одно дело – нести обувь, уже, несомненно, развязанную и снятую с ног, другое – склонившись, развязать ремень обуви. И раз – как сказали бы верующие – нет у евангелистов ничего ошибочного или ложного, следовательно, и то и другое произнесено Крестителем в различных случаях, и в том и в другом он движим различными мыслями. Так что не одним и тем же – как полагают некоторые – руководствовались евангелисты, по-разному его вспоминая и будучи неточны в припоминании каждого отдельного из речений или событий.[111]111
  Речь идет о попытках некоторых христианских учителей II в. составить «непротиворечивое Евангелие», где не было бы разночтений. Самый яркий пример – «Евангелие по Четырем» апологета Татиана, не принятое Церковью.


[Закрыть] Поэтому нести обувь Иисуса есть нечто великое, но также нечто великое – склонившись к нижним частям телесности Его (дабы узреть здесь некий образ), разрешить каждую из касающихся тайны воплощения неясностей, как бы представленных в образе ремня обуви. Ибо есть один затвор тайн – как и один ключ гносиса, – которые даже великий среди рожденных от женщин сам по себе не в силах разрешить или открыть, ибо только связавший и скрывший одаряет тех, кого пожелает, развязыванием и открытием ремня сандалий Своих и закрытого.

6.35. Если в словах об обуви есть нечто мистическое, то не должно этим пренебречь. Итак, я полагаю, что вочеловечение, когда Сын Бога принял плоть и кости, есть одно из этой пары обуви, а сошествие в ад (каким бы вообще он ни был) и путь вместе с Духом в темницу – другое. О сошествии в ад сказано в пятнадцатом псалме: «Ты не оставишь душу мою в аду» (Пс. 15, 10), а о совместном с Духом пути в темницу говорится во всеобщем послании Петра: «Умерев плотью, оживотворен в Духе, в Котором и проповедывал, придя, духам обретающимся в темнице, бывшим непокорными, когда ожидало божье долготерпение в дни Ноя, построившего ковчег» (1 Пет. 3, 18–20). И тот, кто умеет представить в достойных словах оба Его пришествия, поскольку и сам склонится умом и сойдет вместе с Ним в ад, а также с небес и от тайн божественности Христа спустится к необходимо имевшему место пришествию Его к нам, когда Он обулся человеком, – тот в силах развязать ремень обуви Иисуса. И обувшись человеком, Он обулся и мертвым, ибо «для того Иисус умер и воскрес, дабы властвовать и над мертвыми и над живыми» (Рим. 14, 9). Оттого и обулся Он и живущим, и мертвым, пребывающим на земле и пребывающим в аду, «дабы властвовать и над мертвыми и над живыми». И кто на самом деле достаточно силен, чтобы, склонившись, развязать ремень такой обуви, а развязав, не оставить, но посредством новой силы поднять и нести, удерживая понятое в памяти?

Пусть не будет оставлено нерассмотренным, что у Луки, равно как и у Иоанна, соответствующее место написано без «склонившись». Ибо можно, как уже показано, склонившись, развязать обувь, связанную для рассмотрения, но можно сделать то же самое, сосредоточившись на высотах возвышающегося Слова, дабы увидеть Его без обуви и свободным от всего незначительного, то есть как Слово Само по Себе, как Сына Бога.

6.36. Быть «не в силах» не есть то же самое, что быть, как пишет Иоанн, «недостойным». Ибо можно, не будучи достойным, быть в силах и можно, будучи достойным, еще не быть в силах. Ведь даже если дары даются вопреки выгоде и не в «соответствии с верой» (Рим. 12, 6), то это дело человеколюбца Бога, когда Он, предвидя вред от самомнения и гордости, которые последовали бы за этим, не дает силу, соответствующую достоинству. Доброте Бога свойственно превосходить в благодеянии благодетельствуемого, опережая время, когда он станет достойным, и прежде, чем он станет достойным, украшая его силой, дабы он вслед за этой силой пришел и к тому, чтобы быть достойным; и вовсе не по причине достоинства своего придет он к силе, опережая таким образом одаряющего и предупредив Его дары. Вот почему у трех евангелистов Креститель говорит, что он не «в силах», а у Иоанна – что он «недостоин». Однако не исключено, что тот, кто говорил, что он еще не в силах, обрел силу, хотя бы не был в то же время и достоин; и опять же, не исключено, что тот, кто, не будучи достоин, говорил, что он недостоин, пришел к достоинству. Разве только кто-нибудь скажет, что поскольку смертная природа не вместила в себя того, чтобы по достоинству развязать и нести эти сандалии, то истинным оказывается, что никогда вообще она не будет в силах или достойна развязать ремень сандалий Его. Ведь сколько бы мы ни вместили в себя, остается еще то, что никогда не может быть помыслено, ибо, как сказано в Книге Премудрости Иисуса сына Сирахова: «Когда закончит человек, тогда начнет, и когда успокоится, тогда начнет сомневаться» (Сир. 18, 6).

6.37. Еще давай обратим внимание, что у трех евангелистов говорится о сандалиях, и сравним это с тем, что у Иоанна-ученика сказано о сандалии, то есть в единственном числе: «Я недостоин развязать ремень сандалии Его». В самом деле, будучи опережаем милостью Бога и сам по себе нисколько не достойный развязать ремень одной из этих сандалий, понимаемой как пришествие Его к людям, он получил этот дар и свидетельствует об этом пришествии; однако, поскольку постижение последующих событий было скрыто от него, не знавшего, есть ли Иисус Тот, Кто придет в место, где после смерти должен оказаться он сам, уже обезглавленный, или же нужно ожидать другого,[112]112
  Ср. Мф. 11, 3: «Иоанн же, услышав в темнице о делах Христа, послал двоих из учеников своих сказать Ему: „Ты ли Тот, Кто должен прийти, или ожидать нам другого?“»


[Закрыть] – затруднение, которое позже разрешилось для нас с очевидностью, – то теперь он намекает на это, говоря: «Я недостоин развязать ремень сандалии Его».

Однако полагающий, что все, сказанное излишне, сведет воедино речь о сандалии и сандалиях, как если бы Иоанн говорил: с самого начала никоим образом недостоин я развязать ремень даже одной из этих сандалий. Или можно еще и так свести воедино сказанное четырьмя евангелистами. Ведь если Иоанн постиг то, что касается пришествия Его сюда, но находится в сомнении относительно последующего, то он истинно говорит, что не в силах развязать ремень сандалий Его, ибо развязывая одну, он ведь не развязывает обе; но истинна будет речь и об одной сандалии, поскольку, как мы уже показали, он сомневается, есть ли Иисус Тот, Кто грядет, или до́лжно ожидать нам другого.

6.38. По поводу речения «Между вами стоит Тот, Кого вы не знаете» должно быть особо замечено, что оно говорит о Сыне Бога, Слове, через Которое все произошло, Которое сущностно пребывает как основание, Само будучи мудростью. Ибо Оно прошло через все тварное, дабы возникающее всегда происходило через Него и в отношении чего угодно было истинным, что «Все через Него произошло» (Ин. 1, 3), а также «Все сделавший в мудрости» (Пс. 103, 24). Если же Оно прошло через все тварное, то очевидно, что и среди них, спрашивающих: «Что же ты крестишь, если ты ни Помазанник, ни Илия и ни Пророк?» – стоит Оно, будучи прочным Словом, утвержденным повсюду Отцом. Или же пусть речение «Между вами стоит» будет понято в том смысле, что среди вас, людей, поскольку вы разумные существа, стоит Он, и при этом пусть будет указано на ведущее начало, находящееся в сердце – средоточии всякого тела – и согласующееся с Писанием. Однако имея в средоточии самих себя Слово, но не обдумав относительно Его природы, от какого источника и начала Оно пришло, когда вообще встало среди них, они, имея Его в средоточии, не знают Его. Иоанн же знал Его. Ибо обращаясь к фарисеям с упреком: «Кого вы не знаете», он обнаруживает Слово посредством верного знания того, что им неведомо. Поэтому зная Его, Креститель знает и идущего вслед за собой, стоящего в середине, то есть Того, Кто вслед за ним и его наставничеством в крещении приходит к омытым как Слово. Не одно и то же обозначается словом «вслед» здесь и когда Иисус посылает нас вслед за Собой.[113]113
  См. Мк. 1, 17: «И сказал им Иисус: „Идите вслед за Мной“».


[Закрыть] Ибо там нас призывают идти вслед за Ним, чтобы, ступая по Его следам, мы пришли к Отцу, здесь же оно используется, чтобы открылось, что вслед за наставлениями Иоанна (поскольку он пришел, «чтобы все уверовали через него» (Ин. 1, 7)), к тем, кто посредством более слабого уже подготовлен и очищен, приходит совершенное Слово. Поэтому первоначально стоит Отец, будучи непоколебимым и неизменным, однако и Слово Его всегда стоит ради спасения, даже если станет плотью, даже если будет среди людей, непонимаемое и невидимое, наконец, стоит и Тот, Кто учит, призывая всех пить из обильного Его источника, ибо «Стоял Иисус и восклицал, говоря: „Если кто жаждет, пусть придет ко Мне и пьет“» (Ин. 7, 37).

6.39. Речение «Между вами стоит» Гераклеон понимает как равное тому, что «ныне Оно присутствует и находится в мире и среди людей, и ныне Оно явлено всем вам». Тем самым он отрицает то, что было представлено по поводу прохождения Слова через весь мир. Должно спросить у него: когда же Оно не присутствует? Когда не находится в мире? Однако так сказано в Евангелии: «В мире был, и мир через Него произошел» (Ин. 1, 10). И те, кому сказано: «Кого вы не знаете», потому не знают Его, что еще не покинули мир, а «мир Его не узнал» (Ин. 1, 10). В какой же промежуток времени Он не был среди людей? Разве не был Он в Исайе, сказавшем: «Дух Господа на Мне, Которого ради Он помазал Меня» (Ис. 61, 1), и еще: «Явился Я не искавшим Меня (Ис. 65, 1)? Пусть ответят: разве не был Он в Давиде, не от своего имени говорящем: «Я поставлен от Него царем на Сионе, святой горе Его» (Пс. 2, 6)? И сколь много еще сказанного в Псалмах от лица Христа! И что должно указать мне по поводу каждого из них, неисчислимых и могущих ясно представить, что Он всегда был среди людей, дабы опровергнуть это нездравое суждение: «Ныне Оно присутствует и находится в мире и среди людей», высказанное Гераклеоном ради разъяснения речения «Между вами стоит»? Но не неубедительно говорится им, что речение «Идущий вслед за мной» показывает, что «Иоанн есть Предтеча Помазанника», ибо Иоанн действительно является как бы слугой, идущим впереди Господа. Однако весьма грубо понял он речение «Я недостоин развязать ремень сандалии Его», как будто бы «Креститель признает, что он недостоин даже наименее почтенного служения Помазаннику». Впрочем, после такого принятия он вновь не неубедительно добавил: «Я не в силах, чтобы при моем посредстве Он сошел от величия и принял плоть в виде сандалии, смысл чего я не могу представить и не могу разъяснить или разрешить домостроительство, касающееся этого». Сам Гераклеон, весьма зрело и величаво поняв мир как сандалию, переходит к провозглашению нечестивого: дескать, все это должно понимать сказанным относительно лица, к которому отсылает образ Иоанна.[114]114
  Иоанн, наряду с ветхозаветными пророками, ассоциируется у Гераклеона с откровением Бога Ветхого Завета, понимаемого как демиург мира, которого многие гностики считали злым началом.


[Закрыть] Ибо он полагает, что «этими словами подтверждается, что Творец мира ниже Помазанника», а это есть наибольшее нечестие, ибо пославший Помазанника есть Отец, Бог живых и, как свидетельствует Сам Иисус, Бог Авраама, Исаака и Иакова; Господь неба и земли, потому что Он сотворил их; единый, Кто благ, и больший посланного.[115]115
  Ср. Мф. 22, 32, Лк. 18, 19, Ин. 14, 28.


[Закрыть] И хотя он, как мы уже сказали, достаточно зрело понял мир как сандалию Иисуса, все же не думаю, что до́лжно это одобрить. Ведь как вслед за таким принятием удалось бы сохранить речение «Небо – Мой трон, земля же – подножие ног Моих» (Ис. 66, 1), засвидетельствованное как слова Иисуса об Отце? Ибо Он говорит: «Не клянитесь ни небом, потому что оно есть трон Бога, ни землей, потому что она – подножие ног Его» (Мф. 5, 34). Как одновременно с тем, что весь мир понимается как сандалия Иисуса, может быть представлено речение «Не наполняю ли Я небо и землю? – говорит Господь» (Иер. 23, 24)? Разве только к тому, что Слово и мудрость, как мы показали выше, прошли через весь мир, стоит присоединить, что Отец находится в Сыне, и так должно понимать эти речения; или же в том смысле, что первоначально опоясывающий все тварное облагодетельствовал Спасителя как Сына, сущего в Нем, и как второго после Него Бога, то есть Слово, прохождением через все тварное. Особенно же для тех, кто умеет видеть непрерывное движение великого неба, от востока до запада влекущего за собой такое множество звезд, будет достойно исследования, Кто́ есть столь великая сила, пребывающая по всему миру. И дерзнуть назвать кого-либо другого, кроме Отца и Сына, никогда не будет благочестиво.

«Это произошло в Вифаваре, по ту сторону Иордана, где крестил Иоанн» (Ин. 1, 28)

6.40. Что почти во всех списках стоит: «Это произошло в Вифании», – нам не неведомо, и, кажется, так было и прежде, по крайней мере у Гераклеона мы прочли Вифания. Но мы убеждены, что следует читать не «Вифания», но «Вифавар», поскольку были в этих местах, ради изыскания следов Иисуса, Его учеников и пророков. Ибо Вифания, которая, как говорит сам евангелист, есть отчизна Лазаря, Марфы и Марии,[116]116
  См. Ин. 11, 1; 11, 18.


[Закрыть] отстоит от Иерусалима на пятнадцать стадиев и слишком далека от реки Иордан, потому что между ними приблизительно сто восемьдесят стадиев. Но в окрестностях Иордана нет даже соименного Вифании места, однако говорят, что у берега Иордана показывается Вифавар, и передают, что здесь крестил Иоанн. И имеется толкование имени, соответствующее крещению того, кто предоставляет Господу народ подготовленный,[117]117
  См. Лк. 1, 17.


[Закрыть] ибо Вифавар переиначивается в «дом приготовления», а Вифания – в «дом послушания». И где в ином месте должно было крестить ангелу, посланному пред лицом Помазанника, чтобы приготовить путь Его пред Ним, как не в «доме приготовления»? И какая отчизна более подобает Марии, избравшей благую долю, которая не отнимется у нее; Марфе, озабоченной принятием Иисуса,[118]118
  Ср. Лк. 10, 39–42.


[Закрыть] и их брату Лазарю, любимому Спасителем,[119]119
  См. Ин. 11, 3.


[Закрыть] нежели Вифания, «дом послушания»? Поэтому тот, кто желает тщательно уразуметь святые писания, не должен пренебрегать подробностями, относящимися к именам.

6.41. Конечно, в греческих списках много ошибок, относящихся к названиям, и, возможно, кто-нибудь принял их в Евангелиях. Так, написано, что домостроительство касательно бросившихся в море из-за демонов и погибших свиней имело место в земле герасийцев.[120]120
  См. Мк. 1, 5; Лк. 8, 26, где в греческом тексте стоит «герасийцев», но в Синодальном переводе: «земля гадаринская».


[Закрыть] Однако Гераса – город в Аравии, не имеющий вблизи ни моря, ни озера. И евангелисты, мужи, хорошо знающие окрестности Иудеи, не могли делать столь очевидной и легко обнаруживаемой ошибки. И поскольку в нескольких списках мы нашли: «в землю гадарийцев»,[121]121
  Например, в греческом тексте Мф. 8, 28; в Синодальном переводе здесь, напротив, стоит «гергесийцев» – чтение, которое предлагает Ориген.


[Закрыть] по этому поводу должно кое-что сказать. Ибо Гадара – город в Иудее, в окрестностях которого находятся прославленные горячие источники, однако здесь вовсе нет озера с крутыми берегами или моря. Но вот Гергеса – откуда и гергесийцы – есть древний город близ озера, ныне называемого «Тивериада» и имеющего крутой берег, с которого, как говорят, и бросились из-за демонов свиньи. И «Гергеса» истолковывается как «местопребывание изгнавших», будучи, пожалуй, пророческим эпонимом того, что сделали по отношению к Спасителю те граждане из числа свиней, которые призвали Его уйти из их пределов.[122]122
  См. Мф. 8, 34.


[Закрыть]

Подобным образом ошибки, связанные с именами, часто можно увидеть в Законе и Пророках, как мы точно узнали от евреев, сличив наши списки с принадлежащими им и засвидетельствованными Акилой, Феодотионом и Симмахом, которые никогда не искажали полученного.[123]123
  Переводы Ветхого Завета с древнееврейского, выполненные Акилой, Феодотионом и Симмахом, включены Оригеном в состав его «Гекзапл» (см. Предисловие к настоящей книге).


[Закрыть] Поэтому мы кое-что добавим, дабы любознательные легче ориентировались в этом отношении. Один из сыновей Левия, его первенец, в большинстве списков назван «Гисоном», на самом деле будучи Гирсоном, тезкой первенца Моисея, так как и тот, и другой вследствие пребывания в чужой земле получили имена уже готовые.[124]124
  Ср. Исх. 2, 22; 6, 16; однако ни Синодальный перевод, ни даже Септуагинта не отражают этой коллизии имен, известной Оригену, поскольку он пользовался многочисленными списками.


[Закрыть] И опять же, у нас говорится, что второй сын Иуды – Анан, у евреев же – Онан, «тягость их».[125]125
  Ср. Быт. 6, 12.


[Закрыть] Кроме того, в книге «Чисел» мы прочли о переходах сынов Израиля, что «отправились из Сохофа и расположились в Вуфане» (Числ. 33, 6), тогда как у евреев вместо «Вуфана» говорится «Айман». И должно ли мне продолжать заниматься выявлением подобных случаев, если каждому желающему предоставлена возможность самому исследовать и узнать истину, касающуюся имен? Особенно же должно подозревать те места писаний, где имеется перечень со множеством имен, например: место о наследии в книге Иисуса[126]126
  См. Нав. гл. 12, 13.


[Закрыть] или начало Первой книги Паралипоменон вплоть до имени «Анан», а также подобные места в Книге Ездры. И не должно пренебрегать именами, поскольку ими обозначаются события, которые важны при толковании некоторых мест. Однако будет неуместным, оставив предлежащее, заняться теперь рассуждением, касающимся теории имен.

6.42. Итак, рассмотрим смысл приведенного выше евангельского изречения. «Иордан» истолковывается как «нисхождение их». Этим он, так сказать, родственен имени «Иаред», которое истолковывается как «нисходящий», поскольку, как написано в Книге Еноха (если кому-либо угодно принимать ее как святую книгу), Иаред был рожден Малелеилом в дни нисхождения сынов Бога к дочерям человеческим.[127]127
  См. Быт. 6, 2; Кн. Еноха 7, 1.


[Закрыть] Некоторые сочли, что это нисхождение подразумевает сход душ в тела,[128]128
  Так считает Филон Александрийский; см. «О гигантах», 6–12.


[Закрыть] образно называя дочерей человеческих земными шатрами. Но если это так, то чем будет река «нисхождения их», приходя к которой должно очиститься и движение которой вниз есть не ее собственное нисхождение, но нисхождение людей, – как не Спасителем нашим, отделившем тех, кто получает наследство от Моисея, от тех, кто берет свою долю через Иисуса? И потоки именно этой реки, чрез Него нисходящей, радуют – как мы обнаружили в Псалмах – город Бога, который не есть чувственный Иерусалим (ибо рядом с ним нет реки), но безупречная церковь Бога, «построенная на основании апостолов и пророков, тогда как краеугольный камень ее – Иисус Христос» (Еф. 2, 20), Господь наш. Иордан, конечно же, должно понимать как Слово Бога, ставшее плотью и поселившееся среди нас; как Иисуса, оставившего нам в наследие человечность, которую Он принял и которая есть «краеугольный камень»; как Иисуса, Который, пребывая в божественности Сына Бога, в человечности Своей омывается и уже тогда принимает невинного и чистого голубя Духа, связанного с Ним и не могущего улететь, ибо сказано: «На Ком увидишь Дух, сходящий и пребывающий, Тот и есть крестящий в Святом Духе» (Ин. 1, 33). Для того получил Он Дух, пребывающий на Нем, чтобы мог крестить в Духе тех, кто приходит к Нему. И Иоанн крестит «по ту сторону Иордана», во внешних Иудее низменных областях Вифавара, будучи Предтечей Того, Кто пришел призвать не «праведников, но грешников» (Мф. 9, 13) и Кто учит, что не сильные имеют нужду во врачах, но слабые,[129]129
  См. Мф. 9, 12.


[Закрыть] ибо омовение дается «ради отпущения грехов» (Мк. 1, 4).