Текст книги "Перерождения Герострата"

– Что будем делать?

Геротон ответил:

– Остается только ждать и надеяться, что у него ничего не получится.

***

Герострат приближался к цели.

– Как же прекрасно! Как соблазнительно! Пламя! Пламя окутает этот храм! Что может быть лучше? Что может быть красивее? Самое главное здание в Эфесе будет охвачено пламенем! И это будет совершенно!

***

Много лет тому назад Гераклит обратился к Герократу, когда они оба стояли напротив храма Артемиды:

– Этот храм прекрасен, но и он однажды будет уничтожен.

– Не верю…

– Придется поверить. Все течет, и, главное, все сгорает. Ничто не вечно.

– Учитель, ваши слова ранят меня. Я бы не хотел, чтобы такая красота была уничтожена.

– На место одной красоты появится другая. Уничтожение старого освободит место для нового. Смерть освобождает место для новой жизни. Мир устроен очень умно. И все здесь так, как должно быть. Не нужно ничего считать и ничего доказывать. Это очевидно. Все будет уничтожено. Все, что мы видим, однажды исчезнет. Даже сам Эфес. От него ничего не останется.

– Но учитель… Мне трудно представить…

– Что этот город, в котором ты провел свои лучшие дни, вдруг исчезнет. И что этот храм, в котором мы с тобой часто беседовали, тоже однажды будет уничтожен. Я бы и сам не хотел в это верить, но истина такова. Все течет, все меняется, все горит, все разрушается, все рассыпается и собирается снова. Это и есть мир вечного огня, и мы должны смириться с его мудростью.

Этап VII: Уничтожение храма Артемиды

Герострат мчал по улицам Эфеса. Вечерело. Он думал:

– Жрицы скоро лягут спать. Стражники тоже ослабят внимание. Нужно действовать. Если зазеваюсь, то умру раньше времени.

***

В итоге Герострат добрался до храма Артемиды. Он остановил телегу и отпустил лошадь, чтобы та не мешалась и не шумела. После этого герой начал обливать стены и колонны храма маслом из бочек. Делал он это как можно тише, чтобы никто этого не заметил. Также Герострат выложил из телеги деревяшки и ткани, которые должны были хорошо разгореться. Герой очень старательно подходил к делу и пытался сделать все в максимальной степени точно, чтобы пожар состоялся. Он даже передвигал предметы, окружающие храм, так, чтобы организовать мощный костер.

В итоге наступил решающий момент. Нужно было поджечь всю эту конструкцию. Герой взял факел, поднес его к горящей стойке, а после подошел к тому месту, где разлил масло, а после задумался:

– Это решающий момент. Я должен решить. Я все еще могу остановиться. Если я не совершу преступление, то… Да какая разница? Я стану известен на всю Ойкумену! Мое имя станет бессмертным! Меня будут называть великим поджигателем храмов! Мое имя будет звучать наравне с Гераклом!

Герострат бросил факел к стене. Она тут же загорелась. Герой сделал несколько шагов назад, ослепленный светом полыхающего пламени. В итоге он застыл, любуясь красотой захватывающего все больше и больше огня. Он стоял и смотрел до тех пор, пока жар не начал бить его по лицу. Тогда Герострат отбежал назад метров на тридцать, но все равно не смог уйти намного дальше, так как ему нравилось наблюдать за тем, как огонь постепенно распространялся.

– Красота, – думал он, – так ярко и красиво. Огонь постепенно поглотит все. И тогда я выйду победителем. Даже если меня убьют! Да пусть убивают! Ради такой невероятной красоты можно и умереть!

Огонь полностью захватил одну стену и перекинулся на крышу. Тут к герою подбежали гераклитианцы и местные стражники. Двое стражников схватили Герострата, а остальные принялись тщетно тушить огонь и выводить из храма жриц. Громче всех вопила старая Климента:

– Артемида! Твой дом! Он горит! Только не это! Кто мог сделать нечто подобное?! Какое чудовище могло это сделать?!

Герострат увидел жрицу и громко захохотал.

– Это я сделал! Это я! Я уничтожил дом вашей жрицы! Вы его не спасете! Он сгорит до тла! Ничего от него не останется! Он сгорит!

Климента вырвалась из рук стражей-спасателей и набросилась на Герострата. Старуха повалила героя не землю, выбив его из хватки, а после вцепилась в его лицо руками. Большим пальцем озлобленная жрица успела выдавить глаз поджигателю, и только потом стражники смогли её оттащить.

Тем временем храм Артемиды разгорелся еще сильнее. Полыхала вся крыша и две стены. Огонь поднимался над городом и приманивал зрителей. Четверть жителей Эфеса собрались неподалеку от храма, чтобы посмотреть на самый прекрасный и одновременно ужасающий пожар, который они когда-либо видели.

Климента повернулась к гераклитианцам и закричала:

– Это вы во всем виноваты! Вы во всем виноваты! Ученики Гераклита! Я убью вас! Убью!

Герострат все еще смеялся от боли и безумия совершенного им поступка. Он понимал, что сделал великое дело, великое дело разрушения. Его уже не интересовало, о чем спорили Геротон и Климента, его не интересовало, что Илиодор пытался остановить кровь у него из глаза, используя свою тогу. Герострату было на все плевать. Он продолжал смотреть на полыхающий храм одним оставшимся глазом.

Илиодор сказал:

– Ты полный идиот!

Герострат ничего не ответил. Возможно, он даже не понял, что сказал ему друг . Климента подошла вплотную к Геротону и сказала:

– Я сделаю все, чтобы вас казнили! Во всем виновата ваша секта! Я уничтожу вас! Сотру в порошок!

Во время этих слов несколько колон храма рухнули. Вскоре обвалилась и крыша. Жрицы закричали от ужаса. Климента приказала:

– Тушите! Тушите! Быстрее!

Стражник ответил:

– У нас не получается… Мы никогда не сталкивались с такими пожарами…

Герострат громко засмеялся.

– Это и есть огонь! Это и есть сила огня! Что вы, букашки, можете противопоставить огню?! Мировой огонь поглотит храм Артемиды! Нет! Он поглотит весь Эфес! И весь мир! Все будет уничтожено в огне, и только потом возродится! Огонь обновит нас! Огонь обновит!

Пламя стремительно распространялось по храму и росло. В итоге все здание развалилось на части и сгорело. Стражники сделали все возможное, чтобы огонь не перекинулся на другие здания и деревья. Когда здание полностью прогорело, огонь удалось потушить. Климента и другие жрицы плакали и кричали от чувства величайшей потери. Они были опустошены.

Герострат же был весел, несмотря на отсутствие одного из своих глаз. Стражники схватили не только его, но и других гераклитианцев, потому что жрицы сочли их виновными. Не так уж и много времени философы провели в заключении, так как решение по их делу было принято довольно быстро.

Климента настояла:

– Их ждет смертная казнь! И ничего больше! Артемида не простит нас, если мы не покараем всех виновных! А если мы не можем определить, кто точно виноват, то надо казнить всех!

Этап VIII: Смерть Герострата

Герострат был прикован к стене цепями. К нему подошел солдат с хлыстом и спросил:

– Зачем ты все это сделал?

Герой только лишь засмеялся. По его обнаженной груди ударил хлыст. Это было очень больно. Солдат повторил свой вопрос. Герострат ответил:

– Да я просто хотел прославиться! Не бей!

Но просьбы были излишни. Воин нанес несколько десятков ударов перед тем, как покинуть героя. Герострат, истекая кровью, даже заплакал.

***

То же самое произошло и с другими гераклитианцами, кроме самых старых. Они все находились в одной камере. Илиодор сказал:

– Простите, что втянул вас в это… И что сказал обо всем так поздно… Мы могли бы все предотвратить…

Геротон усмехнулся.

– История бедного мальчика Герострата подошла к завершению. Я видел в нем тьму… Но недоглядел.

– Учитель, не вините себя. Это я привел его к нам. Он…

– Он сын Гектора. Великий был человек, если бы не погиб на войне. Он бы воспитал сына твердой рукой.

– Старик, мы все умрем.

– Я свое уже пожил.

– А я нет! Я хотел заменить тебя… Стать учителем…

– О, это ты зря. Я собирался назначить учителем Герострата.

– Что?!

– Да. Я собирался сделать учителем Герострата, чтобы соблюсти две традиции. Во-первых, каждый новый учитель в нашей школе был своеобразным, а во-вторых его имя начиналось на «Гера» или «Геро».

– Ничего глупее не слышал…

– Это традиция.

***

Всех гераклитианцев собрали напротив разрушенного храма Артемиды. Стражники привязали их к многочисленным столбам. Климента ходила перед толпой и говорила:

– Они ради славы подожгли великий дом! Дом нашей богини! Он просто хотели прославить свое учение! Вот и их работы! Посмотрите!

Стражники принесли множество глиняных дощечек. Климента сказала:

– Разбить все это! Это годы их работы! Разбить у них перед глазами!

Стражники повиновались. Пока они ломали дощечки на мелкие кусочки с помощью своего оружия, жрица продолжала речь:

– Они жаждали славы, а потому нет лучшего наказания для них, чем бесславие! Мы никому не расскажем о них! Никаких учеников у Гераклита не было! Теперь так будет думать вся Ойкумена. И, главное, посмотрите на этого поджигателя!

Климента подошла к Герострату.

– Это он! Это он поджег храм Артемиды! Он проклят. Он враг всех богов. В этом человеке нет ничего хорошего…

Герострат перебил:

– Люди! Все течет! Все меняется! И вы все сгорите, подобно этому храму! Ничто не вечно! И мы с вами не вечны! Не верьте этой старухе! Она вам врет! Она та еще своло…

Климента вырвала копье из рук стражника и ткнула им в ногу разболтавшегося героя, после чего тот уже не мог говорить, а лишь выть. Жрица продолжила:

– Этот мелкий урод хотел славы! Он прославился среди всех эфесцев! Теперь мы все будет презирать его до конца дней, но! Но никакой славы он не заслуживает! Ни дурной! Ни хорошей! Мы будем молчать про него! Мы будем говорить, что храм просто сгорел. И построим новый! Еще лучше старого! А теперь настало время спалить этих негодяев! Начнем с тех, в чьей виновности мы сомневаемся!

Стражники начали поджигать костры под гераклитианцами, оставив Илиадора, Геротона и Герострата на потом. Ученики сгорали один за другим. Геротон пустил скупую мужскую слезу.

– Мы ни в чем не виноваты, старая ты карга… Все всем виноват Герострат.

Климента обратилась к старцу:

– Все вы виноваты перед богами! Вы опорочили наш город! Вы безбожники! Вы воспитали человека, который сжег! Сжег дом нашей богини! Вы посмели скрывать от нас свою философию! И это привело к таким ужасным последствиям! Я приговариваю главу школы огня и логоса к смерти! Поджигайте!

Стражники исполнили приказ. Геротон был спокоен. Он лишь ухмыльнулся, когда пламя начало захватывать его.

– Ученики мои, не бойтесь боли. Огонь очищает. Мы верим в огонь, а потому огонь является продолжением нас самих.

После этих слов он замолчал. Скорее всего, ему стало слишком больно, чтобы что-то говорить. Учитель сгорел. Илиодор заплакал и громко прокричал:

– Вы несправедливы! Вы не народ! Вы убийцы! Вы убиваете невиновных! Не убивайте нас! Не убивайте наше учение! Мы старались! Мы работали! Мы посвятили этому наши жизни! Мы не имеем никакого отношения… Я не имею никакого отношения к сумасшествию Герострата!

Климента покачала головой.

– А я знаю нечто совсем обратное! Ты его лучший друг, потому мы и оставили тебя под конец! Зажигайте!

Стражники повиновались. Илиодор в криках сгорел. Жрица спросила:

– Ну что, урод, как ты себя чувствуешь? Я отняла у тебя все: дом, мать, друзей, учителя и даже лучшего друга! Ты потерял все!

Герострат ответил:

– Существует вечное возвращение! Все, что сгорает, в итоге восстанет из пепла. Уничтожаемое освобождает место для нового! Ты, глупая старуха, ничего не понимаешь! Ты все возишься со своими богами, которым нет до тебя дела! Которых, скорее всего, тоже нет! Но есть вечный огонь и логос! Поэтому все в итоге сгорит! Весь мир погрузится в огонь! Ничто не останется целым!

Климента прокричала:

– Поджигай!

Стражники послушались. Огонь подступал к Герострату. Герой продолжал кричать:

– Вечное возвращение спасет меня! Я не боюсь смерти! Я не боюсь огня! Огонь – это начало! Я состою из огня! Нет! Ааааааа! Больно! Но я все равно не боюсь! Как жжет! Аааааааааа! Вы меня не сломите! Аааааааа! Жалкие эфесцы! Я буду являться к вам, ааааааааааа, в самых страшных кошмарах! Я буду преследовать вас! Аааааа!

Дальше Герострат в основном продолжал орать. Его завывания были намного громче, чем у остальных казненных сегодня. Притом они скорее пугали, чем развлекали кровожадную толпу. Когда герой затих, а его тело полностью покрылось огнем, Климента сказала:

– Артемида! Прими эту жертву! Прости нас, людей, за то, что мы допустили такую оплошность! Мы отомстили за то, что твой храм был сожжен! Прости нас! Прости!

***

Герострат оказался в странном месте, где вокруг него было множество зеркал, каждое из которых отражало одновременно его и какой-нибудь случайный мир. Герострат вгляделся и обнаружил, что здесь у него снова восстановился второй глаз.

– Чудно. Теперь я непонятно где. Какие-то стекляшки висят в воздухе… И пол будто бы из железа… Что это вообще такое? Я же умер…

Послышался голос из неизвестности:

– Это Зеркальная Мозаика Души.

– Странное название. И странный голос. Кто это?

– В некоторых мирах меня называют Пурушей, в некоторых Нулевым Я. На последнем названии и остановимся.

– Нулевое Я? Звучит довольно странно. Я умер?

– Умер.

– И что же? Когда будет вечное возвращение?

– Его не будет. Вечное возвращение придумано Гераклитом. Но ничто не вернется. Тебе придется двигаться вперед.

– Это Аид?

– Нет.

Герострат задумался.

– Что же это за место?

Голос пояснил:

– Рассказать тебе об этом месте я не могу, так как ты просто не поймешь. Здесь все выше твоего понимания.

– Слушай, я умнее, чем кажется.

– Но не настолько умный, чтобы понять.

– Так что это за стекляшки?

– Это тоже за границами твоего понимания.

– Здесь есть хоть что-то, что не находится за границами моего понимания?

– Ты сам.

– Так я умер?

Голос ответил:

– Можно сказать, умер, но смерть – не то, чем кажется. Ни одно учение, ни одно существо, ни одна религия не угадали, что происходит после смерти.

– Зато ты знаешь. Говори!

– Это за гранью твоего понимания, как и за гранью понимания всякого, кто считает, что может умереть. Истинное положение дел настолько сложнее, что объяснить это не представляется возможным.

Герострат задумался.

– И что дальше?

– На некоторое время ты попадаешь сюда, пока не произойдет распределение.

– Что за распределение?

– Великий вселенский рандом, но и тут ты ничего не поймешь. Я не думаю, что имеет смысл раскрывать тебе все. И это ничего в итоге не изменит.

– Все течет! Все меняется!

– Если бы все было так просто. Посмотри на зеркала. Мы ждем.

– Чего ждем?

– Свободного места.

– Я ничего не понимаю.

– Повторюсь, ты и не должен. Живые существа не обязаны понимать устройство реального мира, ибо это понимание в значительной степени сложнее, чем они могут себе представить, помыслить, воспринять. Существование подразумевает неспособность в полной мере осознать фундамент этого существования. Если бы живые существа с легкостью осознавали этот фундамент, то он был бы подбит. Это бы в значительной мере исказило и изуродовало существование во всей его иллюзорной природе.

– Я не понимаю…

– Повторюсь, понимание устройства мира не является приоритетом ни одного живого существа. Если бы неиллюзорное познание было доступно, то оно бы в значительной степени усложнило существование. У большинства разумных существ недостаточно развитый внутренний мир для того, чтобы просто описать ему реальное устройство мира.

– И что же? Предлагаешь сдаться?

– Нет. Предлагаю делать то, что и делалось всегда во всех мирах: нагромождать иллюзии. Это абсолютно нормальная ситуация. Когда же существа выступают против иллюзий, то они создают иллюзию сопротивления, согласно которой они правы в своем разоблачении иллюзий, что чаще всего тоже ложно, так как правота не может быть получена из неправоты. Ситуация в мире невероятно сложная, а потому нам остается только дожидаться нужного момента.

– Какого момента?

– Не буду пояснять, чтобы еще больше не запутать тебя. Терпеливо выжди.

– До чего?

– До продолжения. Ты здесь впервые. Я понимаю твое замешательство. Не нужно пытаться понять то, что в принципе невозможно понять. Предлагаю просто подождать и насладиться процессом ожидания. Д. Б

– В нем нет ничего интересного.

– В ожидании можно отыскать нечто интересное. Например, предвкушение, так как впереди тебя ждет некое продолжение, о котором ты ничего не знаешь. Это должно в некоторой мере интриговать тебя.

– Ладно. Жду.

– Впрочем, ожидание подошло к концу. Место освободилось. Это значит, что больше не нужно ждать. Нужно торопиться. Прости за спешку, но сейчас все продолжится.

Все зеркала слились и начали переливаться многочисленными цветами и бесконечном количестве фракталов. Герострат попытался удержаться в этом мощном потоке эфемерных частиц, но в итоге как будто бы потерял сознание. Он отключился. Можно сказать, заснул. Фракталы продолжали уносить Герострата непонятно куда.

Жизнь II: Зифре

Этап I: Рождение Зифре

В мире Онейро существовал великий народ онейромантов, которые могли проникать в сны друг друга и создавать общую реальность грез. Ввиду своих сновидческих предпочтений они спали в течение большей части своих жизней. Одну десятую от всего времени эти люди бодрствовали, удовлетворяя первичные потребности. В остальное время они погружались в магический мир сновидений, где было возможно все.

Именно в мире сновидений Фрини, крайне усатый лысый мужчина со знаком вихря на лбу, повстречал своего учителя Аршо. Аршо был крайним пессимистом, ненавидящим мир. Аршо и Фрини путешествовали по городам-грезам, каждый из которых был уникален и прекрасен. В тот раз они были в серебряном городе, сделанном из чистейшего серебра. Пики домов возвышались над землей на много десятков метров. Оба были одеты в шелковые тоги разных цветов: у Фрини – красная, у Аршо – черная.

Аршо сказал:

– Трактирщик Фриге снова удивляет меня своей глупостью. Он рассуждает о каком-то абсолютном сновидческом духе. Он не понимает, что все в мире снов управляется чистой волей, а воля не может в итоге привести к настоящему наслаждению. Любая радость обернется страданием, потому что мы будем вспоминать об этой радости и ностальгировать. Мы живем в худшем из возможных миров, потому что устроены худшим из возможных образов.

Фрини ответил:

– Мир – это страдание, но страдать – благородно. Многие люди, которые испытывают наибольшие неудобства, игнорируют свои страдания, потому что они заняты низкой работой для черни. Люди более высшего порядка, наоборот, чувствуют страдание тоньше, потому что знают, что такое удовольствие, разочарование и размышление.

– Даже во снах мы не можем исполнить все свои мечты.

– Это верно, Аршо, но что ты предлагаешь делать?

– Заглушить свою волю. Воля порождает желания, а желания порождают страдания.

Фрини задумался.

– Я бы лучше принял страдания. Нет смысла от них бежать. Страдания делают сильнее. А чем сильнее человек, тем он благороднее.

Аршо пожал плечами.

– Кажется, скоро я растворюсь в чистой воле. Мы обсудили многое, Фрини, а потому я прошу тебя продолжить мое дело…

***

Фрини проснулся в реальном мире. Он жил в старой хижине в лесу. Вообще в этом лесу было много сновидцев, и все они существовали в подобных старых хижинах. Здесь у Фрини не было татуировки на лбу, а также шелковой одежды. Он был абсолютно гол и укрывался от холода старым и грязным пледом. О хижине следует сказать, что она была довольно скудной и запыленной. Вещей здесь было мало. Даже кровати не было, а потому спать приходилось на куче соломы.

Фрини покинул хижину и отправился в лес: собирать ягоды и довольно сытные грибы, которые росли здесь на каждом шагу. Благодаря этим грибам можно было не особо заботиться о пропитании. Они с легкостью заменяли мясные продукты и, главное, их легко было найти и приготовить. Фрини вернулся домой, быстро сварил большой гриб, поел и снова улегся спать.

Так жили почти все онейроманты. Они совершенно не интересовались внешним миром. Важнее всего в реальности им нужно было выживать. Собственно, этим они и занимались.

***

В мире сновидений Фрини отыскал подругу, с которой начал проводить не меньше времени, чем когда-то с учителем. Аршо, к слову, пропал. Вероятно, умер в своей хижине, что невозможно было проверить. Фрини заменил умные беседы любовными похождениями по все тем же крышам многочисленных прекрасных городов. На крыше золотого города прекрасная лысая девушка с татуировкой огня на лбу спросила:

– А ты не хочешь увидеться… Вне сновидений…

– И что же мы будем делать?

– Породим новую жизнь.

– И зачем это?

– Потому что мы любим друг друга… И мы можем привести в этот прекрасный мир нового человека, который будет наслаждаться своими возможностями здесь… В мире сновидений возможно все, а, значит, возможно и счастье.

– Но почему мы несчастливы?

– Мы счастливы! Мы нашли друг друга! И вместе мы можем делать все, что пожелаем.

– Может быть, ты права. Мне, человеку благородному, может быть очень трудно признаться себе в том, что я счастлив. Я всегда сомневаюсь в своем счастье, а потому постепенно перестаю его чувствовать.

***

В итоге Фрини согласился. Он встретился со своей возлюбленной в реальности. Для этого он проделал довольно большой путь до её хижины, где им удалось уединиться. Через девять месяцев родился мальчик, которого Фрини назвал так:

– Это Зифре! Возможно, ему уготовано стать сверхчеловеком, который изменит мир сновидений.

К сожалению, мать ребенка умерла после родов. Фрини был огорчен этим, но сейчас его радость скорее перебивала тоску и горе. Ценой одной жизни появилась другая. Фрини был человеком мудрым, а потому понимал, что смерть приходит за всеми. Он оставил тело своей возлюбленной в хижине, потому что так было принято среди онейромантов, и отнес ребенка к себе домой через лес, напевая песню:

Высокое созвездье Бытия!

Скрижаль вековых письмен!

Ты ли это?

Или то, чего не видал никто,

твоя неизреченная красота.

Более не бежит от моих взоров?

Щит необходимости!

Скрижаль вековых письмен!

Не тебе ведомо:

единственно я люблю

то, что внушает ужас всем:

вечность твою,

необходимость твою!

Ибо любовь моя вечно воспламеняется

только от искры необходимости.

Щит необходимости!

Высокое созвездье Бытия!

Не достигнутое ни единым желаньем,

не запятнанное ни единым отказом,

вечное согласие Бытия,

вечное согласие Бытия – это я,

ибо я люблю тебя, Вечность!

Этап II: Детство Зифре

Большую часть жизни маленький онейромант провел с отцом. Фрини обучал малыша разным приемам в мире сновидений, а также показывал ему, как выживать в реальном мире. Фрини говорил:

– Реальность ничто. Запомни это, сын мой.

– Да, папа!

– Реальность – это высшая иллюзия. Когда дело касается реальности, мы должны быть осторожны. Тем более, в самой реальности нет ничего интересного, сынок.

– Да, папа!

– Впрочем, есть одно место, куда я тебя свожу.

***

Фрини отвел сына в самую гущу леса, где из кирпича и дерева было построено довольно большое здание. Стены его внутри и снаружи были исписаны стихийными узорами. Внутри было много народа. Фрини пояснил:

– Это Университет Грез! Здесь умнейшие люди изучают все вопросы, связанные со сновидениями. Место это определенно важное и нужное. Собственно, больше ничего в реальности интересного нет. Реальность не желает быть интересной, а потому мы, онейроманты, постоянно спим. Это единственный наш способ наполнить свои жизни полноценными ощущениями.

***

Зифре прыгал по крышам, играя с другими детьми. Лучшим его другом был лысый мальчик Алад с татуировкой камня на лбу. Дети метали друг в друга огненные, водные, земляные и воздушные сферы, а сами перемещались от крыши к крыше довольно стремительно. Выглядело это сказочно и опасно, но в мире сновидений они умереть не могли, а потому имели возможность рисковать.

Фрини наблюдал за игрой своего сына и думал:

– У него есть талант. Мастерство сновидца строится на воображении. Чем глубже воображение человека, тем большего он может добиться в мире сновидений. Возможно, мой сын настоящий сверхчеловек.

Дети продолжали веселиться. У Зифре уже была татуировка вихря на лбу. Следует заметить, что все онейроманты были лысыми. Это было обусловлено их природой. Головы этих людей служили своеобразными передатчиками, объединяющими бесконечное множество сновидческих миров в один.

Алад подлетел к Зифре и спросил:

– Что будем делать дальше?

Зифре ответил:

– Папа говорит, что здесь мы можем все.

– Да!

– Так займемся всем!

Дети продолжили свое игровое путешествие по миру. Мир сновидений был необычайно многообразен. Здесь были не только прекрасные города, но и устрашающие монстры. Невероятная разноцветная природа совмещалась с территориями абсолютного мрака. Фрини наблюдал за сыном, чтобы тот не попал в неприятности.

***

В итоге Зифри и Алад оказались в пустоши. Вокруг не было ничего: ни деревьев, ни домов, ни каких-либо возвышенностей – лишь одна темно-серая плоскость. Алад спросил:

– Как такое возможно?

Зифри ответил:

– В сновидениях все возможно.

– Мне страшно…

– Не бойся.

– Нет, серьезно. Я чувствую, будто что-то под землей.

Мальчик был прав. Зифри и Алад в одно мгновение были окружены массивным абсолютно черным кубом, появившимся из пустоши. Из-под земли тут же вылез огромный теневой монстр с пятидесятью руками и десятью головами, напоминающими совершенно черные морды драконов. Все десять голов хором сказали:

– Я есть Нигилист! Великий! Страшный! Могущественный! Я сведу вас с ума, дети! Сведу с ума!

Мальчики испугались. Они попытались вырваться из заточения, но не смогли пробить куб. Нигилист прокомментировал:

– Бесполезно! Здесь я обладаю абсолютным могуществом! Я могу превратить все в ничто! Нет никаких границ моей силы!

Но тут Фрини рассек куб снаружи, используя для этого сияющий меч. Отец тут же влетел внутрь и вонзил яркое лезвие в грудь монстра. Нигилист отступил и сказал:

– Ты! Ты не смеешь!

Фрини ответил:

– Зря ты напал на детей. Теперь моя воля к жизни желает стереть тебя в порошок!

– Ты не сможешь! Ты не сможешь ничего сделать! Я высшее существо! Я и есть ничто! Я главный кошмар всех сновидцев! Тебе нечего мне противопоставить!

Фрини покачал головой.

– В мире сновидений возможно все. Можно даже победить собственные кошмары. Ты напал на детей и запугал их, а потому я вынужден развеять их страх знаменательной победой!

Фрини сорвался с места и сильнейшим ударом разрубил Нигилиста на две половины. Монстр не смог сопротивляться. После отец подошел к сыну. Зифри спросил:

– Как ты это сделал?

Взрослый онейромант ответил:

– В этом клинке я собрал все жизнеутверждающее, все самое сильное, все радости и страдания. Это и сделало данный меч настолько сильным. Этим мечом можно разрубить любое ничто, любую вещь. В этом и есть смысл жизни. Жизнь сопротивляется небытию и любом другому враждебному бытию, становясь все сильнее. Тот, кто станет достаточно силен, сможет разрубить пустоту внутри себя. Это мой главный урок, сын. Это путь к сверхчеловеку, которым тебе суждено стать. Не стоит бояться никого, если ты принял жизнь, признал её и приготовился принять все радости и страдания. В таком случае ты станешь невероятно сильным.

Этап III: Отрочество Зифре

Зифре и Алад росли. Им исполнилось по тринадцать лет. Зифре собрал вокруг себя достаточно большую компанию сверстников, среди которых был Каю, Жала, Кахо и Эрфро. Среди них была только одна девочка: Кахо. Дети уже подражали взрослым и носили разноцветные тоги. Зифре предпочитал зеленый цвет, Алад – серый, Каю – оранжевый, Жала – фиолетовый, Кахо – желтый, а Эрфро – розовый.

Дети путешествовали по миру сновидений и каждый день делали новые открытия. Зифре сказал, когда те летели в неизвестность на большом ковре-самолете:

– Я хочу узнать, что такое сны.

Алад спросил:

– Но как это сделать? Сложно же.

– Да, сложно, но я собираюсь бросить вызов сложности. Отец научил меня.

– Давно не видел твоего отца.

– У него свои путешествия. Возможно, он в другой части света.

– Понятно…

– Мы даже в реальности не пересекаемся. То он спит, то я сплю.

Кахо поинтересовалась:

– И не жалко тебе?

Зифре ответил:

– Нет. Старик многому меня научил. С него хватит. Теперь дело за мной.

***

Зифре в реальности отправился в Университет Грез. Он миновал лес и оказался внутри. Там он поговорил с администратором. Мужчина ответил:

– Значит, познавать грезы хочешь. Но сначала нужно научиться. Я запишу тебя на лекции профессора Гипно.

– Отлично!

***

Профессор Гипно был довольно противным старичком, который без одежды выглядел еще противнее. Он ходил из стороны в сторону перед юными учениками и рассуждал:

– Мы можем управлять снами других, если погрузим их в состояние гипноза. Вот. Сновидения – это не что-то особенное. Это просто состояние. Мы переоцениваем сны. И можем ими управлять. Вот. Я вам говорю это, как профессионал. Многих людей я привел к этому. И вас научу. Вы много узнаете о снах. Смотрите.

Гипно достал круглый металлический шар на ниточке и начал качать его из стороны в сторону.

– Слушайте меня. Смотрите сюда. Я подчиню вас. Подчиню. Раз. Два. Три! Засыпаем. Наши глаза слипаются. Мы все хотим спать…

Это продолжалось несколько минут, пока большая часть присутствующих не заснула.

***

Все ученики Гипно оказались в одном месте, но уже в мире сновидений. Они очутились на просторном поле. В итоге перед ними появился и сам Гипно в прекрасной позолоченной робе. Он сказал:

– Здесь я могу управлять вами полностью. Мальчик с вихрем на голове, сделай сальто.

Зифре невольно подчинился. Гипно засмеялся.

– Вот вам и все сновидения. Теперь я могу управлять каждым из вас. Вот. Но я не буду этого делать. Я лишь покажу, что гипноз – это важно. Вот. В мире сновидений ваши тела неуязвимы, вас здесь нельзя убить. Вот. Но можно свести с ума. Сновидения могут быть крайне опасны. Многие онейроманты теряют себя в сновидениях. Вот. И всем нужна терапия. Я, профессор Гипно, лечу людей с помощью гипноза.

Зифре спросил:

– А это не вредно?

Профессор усмехнулся.

– Не вреднее, чем просто подчиняться. Все люди подчиняются. Так или иначе. Вот. Гипноз – это подчинение для исцеления. Вот. И это прекрасно. А теперь попрыгайте на одной ноге.

Все ученики Гипно начали прыгать на одной ноге. Старик засмеялся.

– Довольно. Потом я покажу вам другие трюки. Пока мы просто начинаем осваивать мастерство гипноза.

***

Зифре долго думал над тем, что произошло. Ему определенно не нравились методы профессора Гипно. Ему показалось, что они слишком радикальные. В итоге мальчик отыскал своего отца в мире снов и рассказал обо всем произошедшем.

Фрини ответил:

– Тот, кто пытается подавить волю других, не лечит их, а лишь оттягивает неизбежное.

– Да, папа!

– Профессор Гипно… Очень интересно. Я думаю, мне стоит встретиться с этим человеком.