Текст книги "Погребенные"

X

Алекса выписали из больницы через неделю. Швы ещё не сняли, и он ходил в шапке, стесняясь небольшой залысины.

За это время многое изменилось. Например, я нашла работу. Решила повременить с ресторанным бизнесом и подалась калечить детей. К счастью, не вживую, и насилие с моей стороны ограничивалось лишь эмоциональным: первая попавшаяся английская онлайн-школа остро нуждалась в носителях французского языка.

Я сидела на расстеленной кровати и жевала сельдерей. Окна были открыты нараспашку, и тонкий лоскут голубой ткани, заменявший сорванную штору, хлестал меня по спине.

Середина июня в Париже славилась невыносимой духотой, и я впервые обрадовалась тому, что окна комнаты выходят во внутренний двор. Солнце сюда попросту не дотягивалось. Как и надежда, и возможности, и прочие прелести моей старой жизни.

– Чем тебя кормят, Дерек? – на английском спросила я. На французском он понимал не больше, чем хомячок, которого мама пару дней назад купила с моей первой зарплаты. Тот, правда, сбежал на второй день. При очень загадочных обстоятельствах… после того, как перегрыз кабель от роутера.

– А что?

На вид Дереку было лет семнадцать, но в ученической карточке записали, что ему только-только исполнилось пятнадцать. К занятию он не проявлял никакого интереса и постоянно что-то высматривал у меня в области шеи и ниже… между грудей.

В конце концов я же не говорила, что меня взяли в хорошую онлайн-школу.

– Тебе нужно есть побольше орехов, Дерек, – намекнула на очевидное…

Я же не говорила, что хороший учитель. Ко всему прочему Дерек оказался необидчивым парнем. В ответ на констатацию своей интеллектуальной несостоятельности он пожал плечами и сообщил, что мало интересуется школьными предметами. Ему нравится спорт, но родители свято верят, что ещё не поздно заполнить его голову хоть каким-то серым веществом.

– Покажете грудь?

– Не можешь найти в интернете?

– Неа. – Он грустно вздохнул. – Мама включила родительский контроль. Теперь только по старинке: качаю у друзей картинки.

– За что она включила родительский контроль? Расскажешь на французском, и я покажу тебе грудь. – Я хрустнула зажатым в зубах сельдереем. Дотянулась до пачки сигарет и закурила, пока Дерек собирался с мыслями.

– В общем, Moi envoyer…

– J’ai envoyé, – устало вдохнула я.

– J’ai envoyé à toute le classe…

– La classe, Дерек.

– J’ai envoyé à toute la classe… une photo du professeur. Точнее её голову, а тело взял с одного сайта для взрослых.

Из обещания продемонстрировать грудь получилась неплохая мотивация, но слышать, с каким акцентом он говорит, было и правда мучительно больно.

– Ну что, покажете? – Дерек подался вперёд, предвкушая момент.

– Ага, напиши мне, когда тебе исполнится восемнадцать. И не забудь сделать домашку на следующую неделю! – добавила я и хлопнула крышкой от ноутбука.

Телефон показывал половину второго дня. Я готовилась к занятиям с восьми утра и теперь ужасно хотела спать. Недолго думая, приняла верное решение исполнить свою маленькую прихоть, но перед этим совершила каждодневный ритуал.

Я зашла на специально созданную под такое дело пустую страничку в социальных сетях, открыла профиль Патрика и принялась листать его истории. Гадёныш! Умотал с новой подружкой на Санторини. Я чуть не подавилась слюной от зависти, увидев их совместные фотографии. Благо уснула с телефоном на лице прежде, чем успела оставить ядовитый комментарий под последним постом.

Проснулась от того, что кто-то позвонил. Телефон завибрировал на лбу и шмякнулся на подушку. Я трижды прокляла нарушителя священного действа и сонно зевнула в трубку:

– Алло.

– Аника, – голос Александра звучал взбудораженно, – я закончил Око. Ты должна это увидеть! Срочно приезжай в Лувр.

Я даже села от таких новостей. Потёрла затёкшую от неудобной позы шею и посмотрела в окно. На улице ещё не стемнело, но соседка в доме напротив уже начинала готовить ужин. Значит, сейчас было около шести.

– Аника?

– А? Прости, Алекс. – Я с трудом соображала, какой сейчас год. – Я приеду через час, – но, посмотрев на своё отражение в зеркале, ужаснулась и поправилась: – Через два.

В новых натирающих стопу дешёвых туфлях, с двумя стаканчиками чёрного кофе из нашей любимой кофейни, я бежала на всех парах, искренне радуясь за Робинса. За месяц работы он приложил больше усилий, чем я за четыре года обучения в университете. Он заслужил мой заранее восторженный взгляд и искренний интерес к результату своих трудов. До этого дня никогда бы не подумала, что буду так взбудоражена какой-то древней побрякушкой.

А ещё я не думала, что буду вспоминать Габриэля. Уж больно часто фантазировала о том, как вытянется его физиономия, когда Алекс и администрация Лувра откажут в продаже. За это представление я бы заплатила все деньги, которые имела, ещё бы и кредит взяла, лишь бы наблюдать за этим зрелищем из первого ряда.

Впрочем, Эттвуд не объявлялся на протяжении всей недели. Как и его чудаковатая свита. Впервые после секса продинамила не я, а меня, и от этого я испытывала легкую обиду, но в целом дела шли неплохо.

Не считая кошмаров, конечно же. Именно поэтому последнюю неделю я только и делала, что работала и спала. Во сне справиться с этим было проще. Терапия с доктором Робинсом не приносила плодов, и я прекратила к нему ходить, зато сам доктор стал околачиваться у нас дома и явно метил на роль моего отчима.

У входа в Лувр я оказалась уже после закрытия. Сперва попыталась прорваться через служебный вход, но без карточки туда было не попасть. Робинс не отвечал на звонки.

Едва не подвернув ногу на ровном месте и балансируя с кофе, я стукнула кулаком по стеклянной двери входа для посетителей, чтобы привлечь к себе внимание.

– Эмиль, привет, – как можно более дружелюбно воскликнула я, активно махая рукой. – Мне к Робинсу, пусти.

– Пропуск, – отчеканил тот, словно робот.

Сдержав неприличное ругательство, я указала на стаканчик в своих руках.

– Я тебе и кофе взяла. Мы ведь друзья, Эмиль, забыл?

Он с интересом посмотрел на то, что я держала в руках. Задёргал кончиком широкого носа, принюхиваясь. Углядел коробку с круассанами и спросил:

– С шоколадом?

Я воинственно сжала бумажный пакет в потной ладони. Чёрт бы его подрал.

– С шоколадом.

Я не ела весь день, соблюдая овощную диету вот уже сорок восьмой час, но к вечеру позволила себе немного расслабиться. Как теперь выяснилось, у «расслабиться» на меня совершенно другие планы. Эмиль назвал свою цену и протянул руку. Я вложила в неё пакет с круассанами, пробормотав себе под нос парочку неприличных проклятий.

– Только на Николаса не напорись, – с набитым ртом промычал он. – Смотритель обещал вызвать полицию, если ещё раз тебя здесь увидит.

Николас. Он невзлюбил меня с самого первого дня, вдобавок очень скептично относился к американскому профессору. Ситуация с камнем окончательно разрушила мою репутацию в его глазах.

Словно преступница в бегах я кралась в сторону лестницы через античную выставку, минуя освещённый коридор и охрану. Молчаливые каменные изваяния без голов провожали меня своим мнением. Я шла с уверенно расправленными плечами, скрывая сосущее под ложечкой предчувствие чего-то очень плохого.

Без естественного освещения в Лувре и вправду было жутко. Я никогда не посещала кладбище ночью, но почему-то подумала, что там точно так же. Словно все эти живые мертвецы, замурованные в камень, стали безмолвными свидетелями моего страха.

Я знала, что это невозможно, но почему-то вздрогнула, когда сквозняк полоснул меня по голым щиколоткам. Негромко вскрикнув себе в ладонь, я опустила взгляд на пол. Ничего. Никаких щупалец. А потом подняла голову и громко выругалась, врезавшись носом в подножие неприлично голой статуи.

Венера Милосская. Всего лишь Венера. Всего лишь кусок мрамора. Захотелось убраться отсюда как можно быстрее, но тяжёлые шаги нарушили мои планы.

– Эй, кто здесь? – раздался мужской голос с другого конца экспозиции.

Чертыхнувшись, я спряталась за статую. И тут зазвонил телефон, на экране которого высветился номер Робинса. Пятясь к лестнице, я подняла трубку и зашипела:

– Алекс! Какого чёрта не брал трубку?

– Аника? Прости, я дурак. Оставил телефон в кабинете и вышел. Где ты?

– На первом этаже! Забери меня отсюда, пока охрана не вызвала по…

– Стоять!

Я резко подняла руки. Робинс ещё что-то кричал в трубку, пока старый охранник слишком быстро для своего возраста бежал в мою сторону. Свет яркого фонарика ударил в лицо.

– Ты кто такая?

Он опустил фонарик, подсвечивая парадную юбку. Потом поднял его и стал светить прямо в глаза.

– Аника Ришар, я пришла к профессору Робинсу!

– К какому профессору ты пришла, девочка? Ой-ой-ой, – зацокал он языком, и немой вопрос в его взгляде сменился жалостью. Засунув фонарик в подмышку, охранник подошёл ближе и сочувственно похлопал меня по плечу. – Милая, похоже, ты ошиблась местом.

Я не понимала, к чему он клонит.

– Это Л-у-в-р. Скажи своему профессору, что такими делами здесь не занимаются.

Я отказывалась понимать столь очевидный намёк.

– Какими таким делами? Вы за кого меня принимаете?..

– Аника! – позвал Робинс, и я обернулась. Запыхавшись от быстрой ходьбы, он взял минутную передышку. Уже издалека он показался мне уставшим и расстроенным. Не таким я ожидала увидеть человека, совершившего возможно одно из главных открытий десятилетия.

С заумным выражением на не самом умном лице охранник качнулся с носка на пятку и посмотрел на профессора. Когда тот подошёл и приобнял меня в знак поддержки, охранник уставился на его бейдж и прокомментировал:

– Лувр – это не место для подобных встреч, профессор.

От возмущения у Алекса съехали очки. Поправив их, он в защитном жесте задвинул меня себе за спину. Я стряхнула алебастровую пыль на рукаве его чёрной водолазки и довольно ухмыльнулась. Тут, за грудой его мускулов, я чувствовала себя в безопасности.

– Что вы имеете в виду? Это моя помощница.

– А не коротковата ли юбка у помощницы? – Свет от фонарика снова опустился к моим голым ногам. Я возмущённо вспыхнула, но Робинс вдруг проявил доселе невиданное благородство.

– Извинитесь немедленно.

– Покажите документы, которые подтверждают, что у неё есть служебный доступ, monsieur Робинс, – хмыкнул охранник, пережевав американскую фамилию моего профессора как кусок резиновой подошвы.

Я подумала, что тут-то нас и повяжут, когда Алекс вдруг достал из кармана мой старый пропуск и ткнул им в лицо мужчине. Тот недоверчиво повертел карточку в руках, а затем вернул обратно и молча удалился.

Громко втягивая воздух через расширившиеся ноздри, Робинс крепко сжал кулаки. Под тонкой чёрной тканью напряглись мышцы. Я несколько раз шумно сглотнула, а стоило ему развернуться, не удержалась и приподнялась на цыпочки. Мне до безумия захотелось его поцеловать.

Никогда не считала себя отчаянной женщиной. Никогда не делала первый шаг, но в тот момент что-то замкнуло у меня в голове. Робинс показался мне мужчиной, ради которого не страшно поступиться устаревшими принципами.

Он виделся другим. Отличался от всех, с кем я встречалась прежде. Он не был богат, но в этом по большей части и заключался его плюс. Сравнение с преданным псом представилось мне очень правдоподобным. Робинс выглядел надёжным и верным, правда, местами суховатым и занудным, но во всём остальном он обладал именно теми качествами, за которыми теперь мне хотелось тянуться.

Я решила, что хватит с меня придурков. Хватит измен и излишней драмы. Я хотела профессора. Хотела человека, умеющего любить и быть любимым. Я хотела попробовать иначе.

– Забрал пропуск у Николаса. Он снова тво…

В первое мгновение Робинс опешил. Когда мои губы врезались в его рот, он неумело развёл руками. Я усилила напор, вцепившись ногтями в его шею и толкая на преступление. Застонала и потёрлась грудью о мужской живот, демонстрируя, как сильно желаю его. Профессор сдался без сопротивления. Не так, как в прошлый раз в кабинете. По-настоящему. С каким-то животным отчаянием он вцепился в мою талию и открыл рот, позволяя углубить поцелуй.

Создавалось впечатление, что он желал этого не меньше, чем я. Разница заключалась лишь в процентном соотношении совести и гедонизма. Я подумала о том, что слишком развратна и испорчу этого зануду, но тут Алекс запустил руку мне под юбку и грубо сжал ягодицу.

– В кабинет, – простонал он, когда я опустила пальцы на ширинку его брюк. Я не хотела далеко уходить, боясь, что кто-то может нарушить наши планы, но Алекс вдруг резко отстранился и, подхватив меня на руки, бегом бросился в сторону лестницы.

Я уже предвкушала грязный и громкий секс на столе в его кабинете. Опустив на ноги, профессор прижал меня к стеклянной двери. Нетерпеливо, словно мальчишка, он впился губами в мою шею, ладонью пробираясь мне между ног.

В его действиях не было ни капли скромности или неловкости. Словом, всё, что сейчас происходило, я от него совсем не ожидала. Я даже не успела отдышаться или понять, почему события развиваются так быстро, когда он коснулся меня в том самом месте.

– О, чёрт, – вырвалось у меня прямо ему в рот.

Алекс стоял надо мной, склонившись. Большой, сильный. Очки для зрения упали мне на лицо, когда он взялся за ремень. От звука расстёгивающейся металлической пряжки внутри меня всё перевернулось. На энергетическом уровне я ощущала себя так, словно мы уже переспали.

Но тут дверь за его спиной открылась, и мы неловко ввалились внутрь. Оба красные и до предела возбуждённые, мы отпрыгнули друг от друга и уставились на Модлен, а потом на стеклянную стену, к которой Робинс прижимал меня голой задницей. Там ещё виднелись потные разводы в форме сердечка – свидетели того, что у меня мог случиться секс.

Модлен стояла, уставившись на нас огромными от возмущения глазами. Я поправила юбку, а профессор смущённо застегнул ремень.

– Прости, – прошептал Алекс так, словно она была его женой, а я – любовницей, – ты всё…

Серая мышь, вот как я её называла. Прыщавая, с вечно немытой головой, она вдруг резко разрыдалась, а потом выбежала из кабинета и больше не возвращалась.

Я не восприняла её трагедию серьёзно, а вот Робинс не собирался продолжать банкет. Кое-что ещё выпирало из его брюк, когда он грязно ругнулся себе под нос и сел за стол в расстроенных чувствах.

– В другой раз, прости, – только и проговорил он.

С громким «эх» я поняла, что мне ничего уже не светит, и переключила внимание на нечто на рабочем столе профессора. Если бы я не знала, что Робинс являлся специалистом в своём деле, то сказала бы, что он нашёл какую-то хрень. Не уверена, что правильно поняла словосочетание «Око Гора», но представшее моим глазам таковым не назвала бы ни при каких обстоятельствах.

На столе лежал кусок чёрного камня: округлый, но не круглый, с перламутровым отливом, цвета сажи. Я вспомнила Сицилию, вулканические пляжи и детские постройки из обточенных водой кусков застывшей лавы.

– Это оно? Око? Ты извлекал камень из камня? Прости, просто выглядит странно.

– Я и сам уже не знаю, что это, – вздохнул Робинс. – Но это явно не похоже на то, что мы ожидали увидеть.

– А что вы ожидали увидеть?

– Утерянный символ королевской власти, – как будто это мне о чём-то говорило, ответил Алекс.

Я захлопала ресницами, а он устало потёр глаза пальцами и признался:

– Когда позвонил тебе, думал, что внутри камня что-то есть. Нечто похожее на символ, которым Уаджет изображали в наскальном искусстве…

– Мы оба знаем: то, как египтяне изображали предметы и как они смотрелись в действительности – совершенно разные вещи, – попыталась подбодрить я.

Покопавшись в ящике стола, Робинс достал сделанные на месте раскопок фотоснимки. Он показывал их прежде, но мне не очень нравилось на них смотреть. Покрытые мхом холодные каменные стены производили жуткое впечатление.

Они идентифицировали аномальную полость под землёй как гробницу, но ни мумий, ни каких-либо других, свойственных данному типу помещения атрибутов так и не нашли. Лишь пустую каменную усыпальницу для костей на глубине тридцати метров и это…

Алекс развернул ко мне фотографию пустого саркофага. Археологи быстро сделали вывод, что он пуст с самого начала, поскольку внутри не обнаружили ни единой частички человеческих останков. Только огромный камень, рядом с которым был выцарапан символ глаза Гора.

– И что вы будете делать с этим дальше?

– Без понятия. В понедельник состоится собрание. Академики со всего мира приедут смотреть на это. – Алекс ткнул в него пальцем, и камень покатился по столу. Я рефлекторно подставила руки, когда он чуть не свалился на пол. Он и правда казался совершенно обычным сгустком материи. – У них свои методы проверки подлинности. Как минимум мы сможем установить, сколько этой штуковине лет.

– А ты попробуй постучать им по столу. Может, расколется.

– Я стучал, – внезапно признался Робинс. – Даже дрель принёс, но приехала ты, а сейчас я уже сомневаюсь, что стоит.

Я решила не гневить судьбу и свою шаткую нервную систему. Хотела выйти через служебный выход, к которому снова получила доступ, но стоило белой карточке коснуться двери, как красный световой сигнал известил о том, что она не работает.

Оставался лишь один выход – главный. Я замерла ещё в освещённом коридоре, неуверенно поглядывая на тёмный зал с античными скульптурами.

– Успокойся, – озираясь по сторонам, сказала самой себе, – это всего лишь статуи.

Но фантазия рисовала иную реальность. Место, через которое мне предстояло пройти, стало бы идеальным оружием в руках моих кошмаров. Я поправила юбку, прижала к груди сумочку и сделала шаг вперёд. С другого конца экспозиции виднелся свет. Требовалось всего лишь опустить голову и, не оглядываясь, пробежать вперёд.

Каблуки цокали по начищенному паркету. Этот звук даже немного успокоил меня, пока что-то не хрустнуло в метре от моего лица. Я представила крысу. Огромную жирную крысу, шкрябающую по полу своими грязными лапками.

– Жирная крыса, жирная крыса, – бормотала я себе под нос и не заметила, как вдруг исчез звук. Каблуки больше не цокали. Я была уверена, что двигаюсь вперёд, но…

Шарканье со стороны усилилось. Я прокляла себя за то, что не попросила Робинса проводить меня, но голову так и не подняла. Знала, что мой разум научился играть против меня же самой.

Впрочем, плану было суждено провалиться. Когда слева что-то разбилось, я рефлекторно дёрнулась и краем глаза увидела тень. Однако не это поразило меня в первую очередь. Факт того, что я шагала, но не двигалась, показался куда более важным открытием. Три минуты усилий добраться до света канули в бездну.

А потом я увидела её. Там, где ещё недавно стояла Венера, теперь двигалась другая фигура. Знакомая. Тёмная. Она неестественно выгибалась, словно пыталась расправиться. И хруст, который я не хотела слышать, тоже принадлежал ей.

Сглотнув, я оступилась, и каблук ударился о пол. Попробовала отпрыгнуть назад, но снова не сдвинулась ни на миллиметр. А вот она двигалась. Медленно, так и не расправившись, она ползла по паркету прямо к моим ногам.

Телефон – всё, что было у меня в тот момент. Моя единственная связь с реальностью. Я тряслась, как осиновый лист. Набрала нужный номер в списке контактов и закрыла глаза.

Она добралась до меня, едва не задев мыски туфель. Что-то вязкое и липкое брызнуло на голые щиколотки. По щекам покатились слёзы, но я ничего не могла сделать. Мне оставалось лишь убеждать себя в том, что скоро всё закончится.

– Алло? – вдруг раздалось на другом конце. Я уже и не верила, что на звонок кто-то ответит. Темнота дышала у моего лица. Я чувствовала, как она уставилась на меня, словно желая рассмотреть лучше.

– Виновна, – прошептал голос, не принадлежащий миру живых. То же самое он шептал в моём первом кошмаре.

– Габриэль? – всхлипнула я. – Это ты? Я согласна. Я расскажу тебе всё, только, пожалуйста, помоги мне.

Прежде чем он ответил, веки против воли распахнулись шире. Рыдание застыло в горле, поскольку на месте Венеры я обнаружила скульптуру. Каменная женщина с весами в руке смотрела на меня, и из её глаз текла кровь. Я пригляделась, а когда увидела то, что лежало на её весах, закричала. В истерике прижала руки к груди, но пальцы провалились в полость между рёбер. Телефон упал на пол, а я так и осталась стоять, наблюдая, как моё сердце колышется на медном блюде.

XI

О чём думает человек прямо перед смертью? Какие мысли лезут в его голову? Отрывки из счастливого прошлого? Пересчёт всех парней, первых и последних поцелуев? Вопрос, кто будет оплакивать его у могилы? Чёрта с два.

Человеческий мозг – совершенное в своём несовершенстве дерьмо, которое до последнего будет бороться за жизнь. Он прикажет рыть землю зубами, и ты будешь рыть эту чёртову землю зубами. Прикажет довериться врагу, и ты доверишься ему. Прикажет предать самого близкого человека, и ты станешь самым страшным в мире злом, которое сделает всё, чтобы выжить.

Вот и я, чтобы выжить, была готова на всё. Теперь в этом не осталось никаких сомнений. Ничто, даже страх потерять себя как личность, не мог помешать моему телу предпринимать попытки спастись. Оно хотело дышать, питаться. И ему было наплевать, что для этого я должна пожертвовать рассудком, честью и репутацией.

Такси по самому дешёвому тарифу выплюнуло меня на перекрёстке прямо посреди проезжей части. Туда, куда вёл навигатор, было не подъехать. На своих двоих, с посеревшим от волнения и ужаса лицом, я то и дело спотыкалась на высоких каблуках, шаркая по грязной подворотне.

Я поняла, что пришла, когда завернула за очередной тёмный угол и увидела дорогую машину. Здесь, посреди разбитого двора, она выглядела нарисованной или, на худой конец, угнанной. Неуверенность в своем поступке нарастала с каждой секундой, но фантомная боль в грудной клетке быстро прекратила все сомнения. У меня просто не имелось другого выбора.

Так и не выровняв дыхание, с быстро бьющимся от волнения сердцем, я спустилась по металлической лестнице и постучала в железную дверь.

– Кто? – тут же отозвался низкий мужской голос по другую сторону. Между дверью и проёмом образовалась небольшая щёлочка. Характерных для ночного клуба звуков я не слышала, и это заставило напрячься.

Когда я позвонила Эттвуду, трубку взял Дориан. Растерявшись, я не смогла толком ничего сказать. Тогда он предложил мне приехать в клуб. Однако на клуб место, в которое я попала, не слишком-то походило. В криминальных сводках подвалы с такими задвижками называли притонами.

Я отошла в сторону и снова позвонила, но ни Дориан, ни Эттвуд не взяли трубку ни в первый, ни в пятый раз. Мне стоило вызвать такси и уехать домой, но…

– Ришар, Аника Ришар, – как можно увереннее произнесла я. – Мне к monsieur Эттвуду.

– У вас есть приглашение? – поинтересовался голос из-за двери.

– Нет. – Я тяжело сглотнула. – Monsieur Эттвуд…

– Приглашение.

– Нет у меня никакого приглашения. Позовите Эттвуда или Дориана.

Ответа не последовало, а задвижка захлопнулась. Это был второй знак, что мне правильнее всего уйти, но и им я не воспользовалась.

Дворы предместий Парижа представляли собой не самое лучшее место для ночной прогулки юной леди. Из-за угла дома, в подвал которого я так рьяно ломилась, раздавались пьяные голоса. Когда они приближались, словно вот-вот выйдут и прибьют меня, я вжималась в стену и молилась всем богам, чтобы меня не заметили.

В один из таких моментов, спустя пятнадцать минут ожидания на холоде, я не услышала, как щёлкнул замок. Створка резко открылась, и я провалилась внутрь. Прежде чем удалось сориентироваться в ситуации, дверь закрылась, и я оказалась в кромешной темноте.

Человек, который успел подхватить меня сзади и предотвратить падение, обжёг мой затылок горячим дыханием и, почти коснувшись губами уха, прошептал:

– Привет, солнышко.

Тут же придя в себя, я забарахталась. Дориан не стал удерживать меня и, проявляя невиданную вежливость, отстранился.

Пол под ногами вибрировал. Это оставалось единственным, что я чувствовала, стоя в темноте и полной тишине. Уже потом, когда мозг перестал цепенеть от ужаса, я услышала, как Дориан перекинулся парой слов с охранником и снова обратился ко мне:

– Пойдём.

– Куда? Я ничего не вижу.

Ничего не видела не я одна. Кто-то грохнулся прямо у моих ног и пьяно замычал. Я прищурилась, но в темноте не смогла различить, кто это: мужчина или женщина. Во время слабых коротких вспышек света я поняла, что Дориан просто обошёл упавшего и начал спускаться по лестнице. Источник света, как и источник вибраций, располагались где-то внизу.

Мне не хотелось здесь находиться, и в то же время мне… просто некуда было пойти. Никто в этом грёбаном мире не мог мне помочь. Кроме него. Кроме Габриэля, мать вашу, Эттвуда.

Железная лестница закручивалась к низу. Кое-как, сжимая в липких ладонях перила, я принялась спускаться, с каждой ступенькой всё отчётливее слыша музыку. В ту сторону, откуда она доносилась, и направился Дориан.

Когда кто-то выходил из дверей, к которым мы приближались, в коридор вырывался луч красного света. В эти мгновения я встречалась взглядами с теми, кто жался к стенам, чтобы мы могли пройти дальше. Они расступались перед Дорианом так, словно это их король, однако он им не был. Я уже знала, что у здешнего правителя другое имя и более хмурая физиономия.

– Прошу, – позвал Дориан, толкая вперёд огромную железную дверь.

– Где Габриэль? Он здесь?

– Здесь, но пока он занят, я отвечаю за тебя.

– Он нужен мне. Срочно.

– Он нужен всем, солнышко. Тебе придётся подождать, – ответил парень и первым шагнул в омут порока. Когда дверь стала закрываться, а силуэт Дориана растворился в дыму и красных светодиодах, я вдохнула поглубже и нерешительно юркнула следом за ним.

Я любила клубы и шумные вечеринки. Любила дорогие платья и каблуки стоимостью в месячный доход всех жителей Альбукерке. И шампанское. Боже, как же давно я не пила по-настоящему хорошее шампанское!

Только вот место, в которое мы попали из коридора, не походило на те ночные заведения, в которых я когда-то тусовалась. Никакого гламура и неонового конфетти. Компактное помещение заполняли мрак, дым и громкая музыка. Пульсирующие тяжёлые басы проникали под кожу, а поплывшее от переизбытка ощущений сознание будоражил плотный насыщенный запах разгорячённых тел, духов и пота.

Проигнорировав многозначительный взгляд девушки, которая прошествовала мимо, Дориан отпил из стакана. А потом покосился на меня, определённо ожидая реакции.

Он не выглядел пьяным, но и трезвым я его не назвала бы. Словно чем-то одурманенный, парень глупо улыбался и попеременно смотрел то на меня, то на потолок. Последовав его примеру, я подняла голову, но кроме бесконечных ржавых труб наверху ничего не обнаружила.

– Ты собираешься просто на меня таращиться?

– Вообще-то я собирался предложить тебе выпить, – улыбнулся Дориан.

Я не желала с ним пить. Особенно после последнего раза.

– Не смотри так на меня, солнышко. Я порядочный джентльмен. Просто предложил выпить.

– Я ещё не перестала себя ненавидеть после прошлой попойки, обойдусь.

– За что ты себя ненавидишь? – Моя реплика явно его развеселила. – Мы просто выпили. Ничего ведь не произошло.

– Ничего? – Скрестив руки на груди, я припомнила, как тёрла мочалкой кожу с мыслями о том, что у нас был секс.

– Мне больно слышать, что ты подумала, будто я воспользовался слабой и пьяной женщиной, – с наигранной обидой хмыкнул парень, но ему не удалось спрятать весёлый блеск в глазах. Его странных кошачьих глазах.

– Ладно. Сейчас не важно. Где Эттвуд? Чем таким он занят в ночном клубе?

Дориан не стал отвечать. Вместо этого отвернулся, а когда повернулся обратно, рядом с ним стояла уже знакомая миниатюрная девушка.

Ярко-зелёные глаза с такими же, как у брата, узкими зрачками смотрели с недоверием, но интересом. Будучи немного ниже меня, она вскинула подбородок и прищурилась.

– Леди, я вынужден вас ненадолго покинуть. Аня, моя сестра составит тебе компанию. Пойду проведаю Габриэля.

– Привет, Аня. – Высокий голос девушки перебил шум без особых усилий. Она стояла в паре метров, но судя по ощущениям, прошептала в самое ухо. – Ничего особенного, – пожав узкими плечами, немного ревниво хмыкнула Вивиан. Кажется, так её звали.

– Меня зовут Аника, – скривив рот, пробормотала я.

– Что будешь пить? – игнорируя мой вопрос, поинтересовалась Вивиан и щелчком пальцев подозвала барменшу.

– Ничего, я не пью, – нагло соврала я.

– Тогда зачем ты явилась?

– Чтобы поговорить с Эттвудом.

– Тогда тебе придётся выпить, – фыркнула она. – Он сейчас занят другой. Томатный сок с водкой?

– Я же сказала, что не буду пить. Я здесь не для этого.

Она свела брови, явно не поняв только что произнесенных мной слов. Вряд ли девушка напротив вообще хоть раз в жизни слышала слово «нет». Её холодная, но в то же время обжигающая внешность не оставляла ни шанса на отступление.

Вивиан долго и упорно буравила меня взглядом, и я разгадала, что она делает. Подыскивает подход. В защитном жесте я скрестила на груди руки.

– Мне скучно и одиноко. Пропусти со мной пару бокальчиков, и я отведу тебя к Эттвуду.

– Тебе скучно в огромном шумном клубе, где каждый второй глазеет на тебя с открытым ртом?

На неё и в самом деле смотрели все вокруг, и мне не требовалось размышлять над причиной. Она была красива, но не красивее каждой третьей девушки в этом клубе. Дело заключалось в её недоступности. Вивиан буквально источала свою неприязнь к этому месту и людям, а я случайно попала в её настроение, и теперь мы обе привлекали излишнее внимание.

Мы обе не хотели здесь находиться. По разным причинам.

– Ты понимаешь, – хмыкнула она, проследив за тем, как я наблюдаю.

– Всё равно не убедишь.

– Быстрее, чем это сделает мой брат.

– Я могу сама пойти к нему.

– Не можешь. Там охрана. И вот тебе дружеский совет: Габриэль не любит, когда ему мешают.

– Он занят чем-то важным?

Вивиан многозначительно ухмыльнулась.

– Если вломишься к нему без приглашения, что бы ты ни собиралась ему сказать, в лучшем случае вылетишь на улицу.

– А в худшем?

Улыбнувшись своим мыслям, она облизала губы.

– Не хочешь пить, стой тут одна и жди его.

Закурив, я облокотилась на барную стойку и в итоге согласилась на один коктейль.

Заведение действительно представляло собой нечто среднее между приличным клубом и жутким притоном. Музыка и атмосфера угнетали, но весёлые «дзынь», раздающиеся от ударов бокалов, разбавляли царивший мрак.

Подозревая внушительное количество денежных средств на его счету, я не так удивлялась факту существования подобного места, как тому, что Габриэль выбрал именно его. При всей своей отсутствующей скромности, он мог бы притащить в центр Парижа яхту, а потом заставить кого-нибудь копать для неё море. Однако он выбрал это скромное, никому не известное заведение со странным антуражем на богом забытой окраине.