Текст книги "Аркан для холостого босса"

Она редко жалела себя, не разрешала себе хныкать, когда все шло из рук вон плохо. Но иногда, в короткие минуты, не могла не чувствовать боль одиночества, которая застигала ее врасплох.

Эрин наконец спокойно уснула у нее на руках. Мадлен стояла у кроватки и смотрела на дочку. На глазах у нее выступили слезы, но она решительно вытерла их. В такое время, как это, она думала, а правильно ли она поступает. Сейчас ей очень недоставало рядом хорошего и верного друга, с кем она могла бы поговорить, к кому бы могла прислониться хотя бы на минутку. Ей хотелось найти для Эрин отца, который любил бы девочку так, как она того заслуживала, отца, которому была бы интересна ее жизнь, и он наблюдал бы за тем, как она растет и развивается.

Можно позвонить в Луизиану Киту, но это несправедливо. Он возложил огромные надежды на их одно-единственное свидание, поэтому было бы жестоко позволить ему надеяться на что-то снова. Кит славный малый. Мадлен знала: он давным-давно влюблен в нее, но ей пришлось убедить его, что они не более чем друзья. Он, не задумываясь, женился бы на ней. Кит обожал Эрин, и от этого становилось еще печальнее, потому что Мадлен не могла ответить ему теми же чувствами. Но сейчас был тот случай, когда ей очень хотелось опереться на его плечо.

Мадлен не могла заставить человека, имеющего прямое отношение к рождению Эрин, взять на себя ответственность за девочку, но также не могла выйти замуж за другого, чтобы переложить на него все трудности матери-одиночки.

Глубоко вздохнув, она распрямила плечи и заставила себя прогнать мрачные мысли. Все так, как оно есть, и…

Раздался звонок в дверь. Мадлен помчалась через весь дом, надеясь добраться до двери быстрее, чем человек снаружи позвонит еще раз и разбудит Эрин. В спешке укладывая малышку, она забыла повесить на дверь табличку „Ребенок спит“.

Вместо почтальона, которого Мадлен рассчитывала увидеть, она обнаружила Филиппа. От неожиданности она застыла, как парализованная.

– Привет, – наконец произнесла Мадлен, вспомнив о необходимости пригласить гостя войти.

Филипп быстрым взглядом окинул гостиную, прежде чем снова посмотрел на нее, давая всем видом понять, как ему неловко. Однако она вынуждена была улыбнуться, когда он подарил ей букет весенних цветов и секунду спустя протянул игрушечного розового зайчонка.

– Это тебе. Честно говоря, я не знал, что принести.

– Спасибо. Мне всегда хотелось именно розового зайчонка.

Он рассмеялся вместе с ней:

– Вообще-то, он для твоей дочки. Что принести ей, я тоже не знал.

– Тебе ничего не нужно было приносить, Филипп. Но все равно спасибо.

Она проводила его на кухню и угостила вином, а потом занялась букетом.

Смущение Филиппа понравилось ей. Прежде она видела его только в роли начальника, и теперь это казалось открытием. Но Мадлен не хотела пасть жертвой его очарования. Для них возможны только служебные отношения, и об этом не надо забывать. А все другие мысли опасны.

– Что-нибудь случилось? – спросила она, надеясь тактичным вопросом выведать причину появления здесь Филиппа. Хорошие новости или плохие, но лучше она сразу все узнает от него.

– Случилось?

Она пожала плечами.

– Пытаюсь выяснить, почему ты приехал в такую даль.

– Сказать по правде, сам не знаю. Я сидел в своем кабинете, но после твоего звонка подумал, что ты одна и как это тяжело – быть одной с больным ребенком. По твоему звонку я понял, что ты переживаешь из-за работы, и решил успокоить тебя. Я пытался дозвониться, но думаю, вы были у врача или где-нибудь еще, и я просто не удержался и приехал навестить вас.

Она слушала его объяснение, пребывая в полном недоумении. Даже мистер и миссис Прайс никогда не приезжали лично, когда случалось что-либо подобное. Они всегда звонили, но никогда не навещали ее и Эрин. Такое определенно, с ней впервые.

– Не знаю, что сказать тебе… Напрасно ты беспокоился.

Мадлен поставила вазу с цветами на стол и теперь не знала, куда деть руки. Сунула их в карманы, чтобы они не дрожали, и только тут поняла, как она выглядит, и сразу почувствовала себя неловко. Волосы убраны в конский хвост, далеко не новая топ-майка намокла при кормлении Эрин, а шорты, хотя и очень удобные, совершенно не соответствовали моде. На ней не было ни косметики, ни украшений, ни туфель.

В общем, Мадлен чувствовала себя не в своей тарелке перед лицом безупречно одетого босса.

Филипп же, казалось, не замечал ее неудобства. Он был и сам каким-то скованным, и она решила, что это из-за того, что им не о чем говорить. Такая мысль окончательно разрушила ее мечты о Филиппе. Его пребывание в маленькой трехкомнатной квартирке заставило ее остро почувствовать, насколько разными были их миры.

Эрин проснулась, заявив о себе плачем. Мадлен, извинившись, отправилась к нарушительнице спокойствия и взяла ее из кроватки. Детское личико еще хранило следы нездорового румянца, но температура уже спала.

– Как она? – озабоченно спросил Филипп, стоя в дверях детской комнаты.

– С ней все будет хорошо, – заверила его Мадлен, пристраивая одеяло на плече, чтобы дочке было удобней. – Эрин, – сказала она, – это мамин босс. Поздоровайся с ним.

Крошка отрицательно покачала головой, прячась за материнским плечом.

– Иногда она стесняется. Извини.

– Не извиняйся. Честно говоря, я не думал, что нас познакомят.

– У нее больше нет жара, лекарство уже действует. Скоро она снова станет общительной. У Эрин воспаление уха, это не заразно. Но мне как-то неловко оставлять ее с няней, когда она так неспокойна.

Филипп удивленно посмотрел на Мадлен.

– Разве я сказал, что ты должна оставить ребенка с няней? Мне хотелось успокоить тебя, пет ничего страшного в том, что ты не вышла на работу.

– Думаю, мне просто нужно было оправдаться.

Филипп провел ладонью по лицу.

– Похоже, мой порыв приехать сюда не совсем уместен. Кажется, своим визитом я только причинил тебе массу неудобств.

– Пожалуйста, не говори так. Ты правда поступил очень любезно, – сказала она, снова направляясь в гостиную.

Мадлен села в кресло-качалку, которое они с мамой называли большим, чтобы отличать его от кресла в детской, а Филипп расположился на кушетке.

– Если честно, я беспокоилась из-за работы. – призналась Мадлен, когда они устроились. – Было бы грустно, если бы меня уволили, потому что мне очень правится работать у тебя.

– Не переживай. Глупо пытаться найти нового временного секретаря, когда нам так хорошо работать вместе.

– Спасибо. Просто поразительно – найти такое понимание!

– С моей стороны? Или вообще?

Мадлен покраснела, чувствуя, что ее щеки полыхают, как и у Эрин.

– Со стороны человека, который занимает такое высокое положение, – дипломатично уточнила она. – Ты не только поступаешь великодушно, но и позволяешь мне отнимать у тебя массу времени.

Тонкий намек на то, что ему пора откланяться, но Филипп, казалось, и не собирался уходить. Он по-прежнему выглядел взволнованным, что было для нее не совсем привычно.

– Отец Эрин навещает ее?

Вопрос был задан неожиданно. Быстро вспомнив их разговор на борту самолета, она поняла, что сказала ему очень мало, но удивилась его любопытству.

– Нет, я не поддерживаю с ним связь.

– Он совсем не видится с дочкой?

– Он вообще не признает ее. Филипп помолчал с минуту.

– Видишь ли, когда в самолете я узнал, что ты мать-одиночка…

– Ну… мы с ним не были женаты.

– Я не представлял, что ты воспитываешь дочку одна.

Это как-то влияет на мою работу?

– Нет, нет. Я просто думал… Честно говоря, не знаю, что я думал.

Мадлен поставила ноги на перекладину сервировочного столика и качнула кресло-качалку.

– Послушай, Филипп. Я, в самом деле, очень благодарна тебе за то, что ты навестил нас, но тебе не стоило беспокоиться. Мы прекрасно живем с Эрин вдвоем. Ее отец предпочел не принимать участия в ее судьбе, и я не желаю о нем слышать до тех пор, пока он сам не захочет взять на себя ответственность за нее.

– Но ведь можно заставить его в судебном порядке…

– То есть обязать его выплачивать мне деньги? – усмехнулась она.

– Но это же не правильно, что он все взвалил на тебя одну.

Мадлен грустно улыбнулась:

– Не всякую проблему можно решить с помощью денег, Филипп. Да, я могла бы вынудить его выплачивать мне алименты на содержание ребенка через суд. Но, знаешь ли, мне не нужны ни он, ни его деньги, ни его забота. Он предпочел отказаться от всех родительских прав на ребенка.

– Вот подонок, – с чувством произнес Филипп. Потом взглянул на Эрин и покачал головой. – Как он мог так поступить?

– Мне кажется, ему не нужны были проблемы. – Она усмехнулась. – Слышала, что он собирается жениться. На особе, занимающей видное положение в обществе. Как мне известно, он всегда это планировал. Говорил, что в его планы входит непрерывный служебный рост, и никакой сопливый ребенок не помешает ему в этом.

– Он так назвал Эрин? Мадлен кивнула.

– Что ты ему ответила?

– Ничего. Ударила его по щеке и ушла. С тех пор я с ним не встречалась.

– Жаль, я не знаю, что нужно говорить в таких случаях.

– Тебе ничего не надо говорить, Филипп, – заверила она его уже веселым голосом. – Время рыцарства прошло. А нам и вдвоем с Эрин очень хорошо.

Филипп долго молчал. Эрин нарушила вынужденное молчание и попросилась на пол. Благодаря детской способности быстро выздоравливать, она почувствовала себя лучше и требовала внимания к себе.

Не отрывая глаз от дочери, Мадлен обратилась к Филиппу:

– Я рада, что ты навестил нас, и за подарки большое спасибо. Но я уверена, что тебе необходимо вернуться в офис.

Филипп воспользовался намеком и поднялся, а девушка изо всех сил старалась не выдать желания улыбнуться, когда заметила, с каким облегчением он сделал это, хотя и не хотел показывать своих чувств.

– Да, думаю, мне пора. Могу я что-нибудь сделать для тебя прежде, чем уеду?

Она весело рассмеялась и наклонилась, чтобы поднять игрушку, которую уронила Эрин.

– Нет, благодарю. Твой визит оказался приятным сюрпризом.

У двери Филипп щелкнул пальцами и повернулся.

– Почти забыл. Раз Эрин чувствует себя нормально, хочу напомнить: завтра в парке праздник для сотрудников корпорации. Ты можешь взять Эрин, у нас будут воспитатели, которые позаботятся о детях.

Мадлен вспомнила, как в свой первый рабочий день печатала приказ о праздновании Дня семьи за счет „Корпорации Амберкрофт“. Но она даже не могла предположить, что выходной день распространяется и на нее тоже.

– Это очень мило, но…

– Не отказывайся, Мадлен, – сказал он строго. – Ты сотрудник корпорации, а срок службы в данном случае не имеет значения. Собственно говоря, будет лучше, если я заеду за тобой и Эрин.

Мадлен отрицательно покачала головой, пытаясь справиться с необъяснимым чувством страха. Целый день, проведенный вместе с Филиппом? Это может закончиться неизвестно чем.

– Нет, Филипп, я не могу.

– Потому что Эрин еще не совсем здорова? – спросил он, указывая на девочку, которая возилась с игрушкой на полу.

– С ней наверняка все будет в порядке, но…

– Тогда решено. Я приеду около девяти, и мы успеем к открытию праздника.

– Филипп…

– Ты опять споришь с начальством? – спросил он с напускной строгостью. Наконец она сдалась:

– Нет, больше не спорю. Спасибо тебе еще раз. Он посмотрел на нее и как-то робко произнес:

– Я должен признаться, что, пригласив тебя, имел скрытый мотив.

– Да, и какой же? – усмехнулась в ответ Мадлен, прислонившись к двери, чтобы не было заметно, как трясутся у нее колени.

Когда он улыбался так, она, казалось, не могла заставить сердце биться медленнее, а ее ладони становились влажными.

– Ненавижу чувствовать себя третьим лишним на всех этих мероприятиях.

– Каким третьим лишним? Ты о чем?

– Понимаешь, я босс. Предполагается, что я там тоже должен быть, по никто не чувствует себя комфортно в моем присутствии. Поэтому если у меня будет спутница, наверняка все потихоньку расслабятся.

– Спутница?

– Ну, да. С кем можно кататься на каруселях, есть сладкую вату, в общем, весело проводить время.

– Но наверняка…

– Все, я решил. Увидимся завтра утром. Вопль, который издала Эрин, заставил Мадлен спешно попрощаться и поторопиться к ней на помощь. Ничего серьезного не произошло. Всего лишь неприятность из-за игрушки, но Филипп уже ушел. Мадлен задумалась над тем, во что же она опять втягивается.

По дороге в офис Филипп, в свою очередь, тоже размышлял над тем, что он сделал, а главное, почему. Сначала идея показалась превосходной. Это самое лучшее из того, что он придумал за день.

Когда же он приехал к Мадлен домой, то почувствовал себя полным дураком. Но благодаря ее чувству юмора ему снова стало с ней легко.

Вспомнив, как застыла Мадлен на пороге, Филипп улыбнулся. Конечно, она могла одеваться как угодно, находясь дома и ухаживая за дочкой. Но ее вид был скорее сексуальным, как и все в ней, чем небрежным. Волосы Мадлен всегда были тщательно убраны, а одежда соответствовала ее положению в корпорации, так что Филипп оказался не готов увидеть красивые длинные ноги, которые не могли скрыть шорты, и соблазнительный вырез ее майки. Он старался не выглядеть полным нахалом и не пялиться на нее, но все же ему стало неловко, когда она открыла дверь.

Дом Мадлен также вызвал у него удивление. Она представляла собой идеального секретаря квалифицированного, организованного. Газоны перед домом были такими, какими он и ожидал их увидеть: аккуратно подстриженные, с клумбами распускающихся цветов. На него это произвело приятное впечатление, особенно сейчас, когда он узнал, что ей никто не помогает. Мадлен обладала настоящим талантом дизайнера, хотя как ей удавалось все делать одной, было сверх его понимания.

Войдя в квартиру, Филипп замер на месте. На большом синем диване лежали подушки. Огромная репродукция с подсолнухами Ван Гога висела над камином. Кокопелли танцевал со своей флейтой на одной стене, а почти всю другую стену занимал яркий пейзаж. Казалось, это нельзя было соединить, но у Мадлен как-то получилось. Квартира выглядела эклектической, яркой, привлекающей внимание. Кухня была выдержана в клубничных тонах: от коробки для чая до штор и полотенец для рук. Комната Эрин напоминала рисунки из детских книжек. Филипп заметил Шалтая-Болтая и Чеширского кота, но ничего другого он не мог припомнить.

До сих пор Филипп не понимал, что привело его к Мадлен. В конце концов, может, как раз хорошо, что он побывал у нее. Теперь он знает, насколько они отличаются друг от друга, какая разная у каждого из них жизнь. К несчастью, ему захотелось заботиться о ней.

Филипп никак не мог отделаться от желания узнать о Мадлен как можно больше. Он никогда не интересовался детьми миссис Монтаг. Черт, даже о внуках, которых она уехала навестить, спрашивал только из вежливости. А Мадлен засыпал вопросами об отце Эрин!

Он прижал руку ко лбу. Может, это у него жар…

Сознание того, как она одинока, не оставляло Филиппа в покое. Каким-то образом это связывало его с собственным детством. Он любил отца, временами сильно скучал по нему, но Филиппа Амберкрофта III никогда нельзя было назвать папой. Отцом можно, а папой нет. И Филипп вдруг понял, чего хочет от женитьбы – быть папой.

Наблюдая за Мадлен и Эрин, он ощутил, что все те желания, которые он подавил в свое время, вспыхнули в нем с новой силой. Эрин просто восхитительна, темноволосая, очень похожая на мать. Все же она улыбнулась ему, спрятавшись за плечом матери. Та даже не заметила этого, а он заметил, и это пленило его сердце.

Филипп не знал, как поступить, и поэтому тоже улыбнулся в ответ. Потом девочка сползла с колен матери и начала играть.

Приглашение Мадлен на праздник стало для него таким же сюрпризом, как и для нее. Однако оно имело смысл. Филипп в самом деле чувствовал себя третьим лишним на таких мероприятиях. Все видели в нем только босса, а не простого сотрудника компании. Что, в конечном счете, было правдой. Если же он не придет, его будут считать высокомерным. Праздник был приурочен к заключению компанией важного договора.

Явиться вместе с девушкой, которая не будет тушеваться из-за того, что она „с боссом“, показалось ему хорошей идеей. Мадлен не проявляла никакого страха и не заискивала перед ним с самого первого дня, и ему это ужасно понравилось. Поэтому, находясь в квартире Мадлен, он решил пригласить ее на праздник в качестве своей спутницы.

Сейчас, сидя в одиночестве за рулем машины, Филипп понял, что натворил. Они вдвоем изо всех сил старались отдалиться друг от друга после случая на балконе. Филипп мог восстановить в памяти каждое мгновение того поцелуя, а это чревато последствиями. Вернувшись в офис, она спряталась за свое положение секретаря, а он – за положение босса, но теперь они снова оказались в рискованной ситуации. И все из-за его приглашения на праздник. Филипп никогда не поддавался чувству одиночества раньше, и ему придется заплатить высокую цену, если он и впредь будет потакать своим желаниям. Рискованно вновь открывать двери, которые он прочно закрыл много лет назад, двери, которые, казалось, опечатаны навсегда.

Он подъехал на место своей парковки и выключил мотор. На празднике будет весело. Если повезет, они проведут день интересно и без проблем.

Если им повезет.

Глава 6

Открыв ему дверь, Мадлен мгновенно поняла, что вся эта идея с праздником страшная ошибка. Филипп Амберкрофт был так неотразим в темно-синих шортах, белой рубашке поло и кепке для игры в гольф! Он выглядел таким… земным. Впрочем, ничего простецкого в нем не было, да и быть не могло.

Когда же Мадлен пришла наконец в себя настолько, чтобы впустить его в дом, то занялась сбором походной сумки и подготовкой фляги с водой. Мадлен пожалела, что отправила дочку к няне. День обещали слишком ветреный, и она побоялась пока везти Эрин в парк на гулянье. По крайней мере, самое лучшее для девочки будет соблюдать обычный режим дня. Зато теперь Мадлен не сможет воспользоваться той защитой, которую обеспечила бы ей малышка Эрин.

Мадлен решительно тряхнула головой. Не нужно ей никакого прикрытия. С этим вздором покончено навсегда. Тоже мне, большое событие: кусок пирога и прогулка по парку.

Совершенно спокойно она взглянула на Филиппа. Он огляделся.

– Полагаю, твоя дочка с нами не едет. Мадлен перекинула сумку через плечо.

– Я подумала, что для нее будет лучше, если она останется дома в такую ветреную погоду. Сегодня утром она чувствовала себя прекрасно, но я не хотела рисковать и отвезла ее к няне.

На какое-то мгновение Мадлен почувствовала его неловкость и подумала, что он, наверно, тоже рассчитывал на спасительное присутствие Эрин. Потом она резко одернула себя. Глупости! Филипп, конечно, и не вспоминал про тот поцелуй и просто ведет себя как тактичный босс, который сопровождает ее в парк на праздник. Вот и все. Правдиво и просто.

Резко выпрямившись, Мадлен последовала за ним к дверям. Если бы только она могла воспринимать все как сверхурочную работу, могла бы провести этот день относительно спокойно.

Оказалось, проводить время, встречаясь с другими людьми, очень интересно. Даже короткое катание на каруселях доставляло массу удовольствия. Во время медленной поездки на детском паровозике вокруг парка у нее перехватывало дыхание. Филипп небрежно клал руку на спинку сиденья позади нее или заботливо прикасался к ее плечу. Все это было похоже на джентльменское обхождение, к которому она не привыкла.

А потом Мадлен отдыхала в тени под дубом, а Филипп стоял в очереди за закусками. Она не могла вспомнить, когда в последний раз за ней так ухаживали. Спокойно посидеть одной для нее было непозволительной роскошью, а сейчас с ней обходились ну просто по-царски.

Как это было ни парадоксально, но все это лишь послужило поводом для того, чтобы Мадлен почувствовала себя очень одинокой. Постоянная занятость не позволяла ей задумываться над подобными вещами, и по этой же причине в ее распорядок никогда не включались такие выходы в свет. Филипп, конечно, и не подозревал, во что для нее выливается его обходительность. Он наверняка пришел бы в ужас. В такой же ужас, какой охватил ее, когда она призналась сама себе, что в центре парка, среди нескольких сотен коллег, она теряет из-за него голову.

К черту! Мадлен сделала все, чтобы помешать этому. Она постоянно читала себе нотации. Она пыталась быть квалифицированным секретарем на службе. Она посвятила себя работе и заботам о доме.

И ничто, ничто не спасало ее сейчас. Сердце не хотело повиноваться ей: Мадлен влюбилась в мужчину, которому не могла быть парой. И если в чем и была абсолютно уверена, так это в том, что богатые боссы не женятся на своих секретаршах.

Мадлен признавалась себе, что никогда не была сторонницей феминизма. Она точно знала, что хочет носить обручальное кольцо, иметь огороженный штакетником садик и собаку, короче, все, что подразумевает замужество. Она хотела много детей. С удовольствием стала бы членом учительско-родительской ассоциации, принимала бы участие в кукольных спектаклях в библиотеке и в играх у бассейна. Вовсе не потому, что Мадлен не устраивала ее карьера, совсем напротив. Она любила свою работу, и ей нравилось, что она справляется с ней.

Но ей хотелось всего сразу: быть и женой, и матерью, и чтобы любимый человек, с которым она делила бы постель, так же делил бы с ней и ее жизнь. Если бы ее интересовал только секс, она наверняка нашла бы того, кто смог бы удовлетворять ее в этом. Но она мечтала о большем, чем физическая связь.

И хотела всего этого с Филиппом.

Если недолгий поцелуй был таким обещающим, то секс с ним был бы восхитителен. Но смогла бы она получать радость от связи с ним, зная, что их отношения не постоянны? Мадлен тут же запретила себе думать об этом. Она ни за что не пережила бы, если бы он навсегда ушел из ее жизни после того, как они занимались бы вместе сексом.

Как ни крути, все же лучше согласиться с тем, что она никогда не покажет своих чувств и продолжит жить так, как жила. Мадлен будет получать удовольствие от каждого дня работы с ним, сохранит все в памяти, а потом отправит свое резюме далеко-далеко отсюда. Ей всегда хотелось уехать в Калифорнию. А может, в штат Вашингтон. Не потому, что на планете достаточно места, где спрятать свою боль, просто она здравомыслящая женщина, и у нее есть чувство гордости. А еще у нее ребенок, о котором нужно заботиться. Дни безрассудства прошли.

Как раз в этот момент вернулся Филипп с полным подносом еды и газированной водой. Его появление положило конец ее размышлениям, за что она была ему благодарна. У нее слишком щемило сердце, чтобы продолжать в том же духе.

Мадлен постаралась придать лицу веселое выражение и даже рассмеялась.

– Ты так сильно проголодался? – спросила она, указывая на гамбургеры, чипсы и колечки лука, лежащие перед ней. – Думаю, тут хватит на пятерых.

Филипп смутился:

– Должен признаться, я обожаю всю эту вредную еду.

– И? – Она подняла голову.

– Я не часто позволяю себе это. Но пока я стоял в очереди, мой желудок решил за меня.

– Ого, прославленный Филипп Амберкрофт IV имеет слабое место. Он скорчил ей гримасу.

– Очень смешно. Не понимаю, почему у меня репутация человека, сделанного из камня. Я обычный парень.

Она фыркнула:

– Ага, обычный парень стоимостью в сорок миллиардов долларов.

– Я не стою так много.

– Лучше помолчи об этом, – пробормотала она с полным ртом чипсов. – Послушай, Филипп, для тебя не должно быть большим секретом, что к тебе относятся, как к божеству.

– В действительности, я не задумывался над этим раньше. Это твоя вина. Вот так номер!

– Моя? – удивилась Мадлен, резко выпрямившись. – Что ты имеешь в виду?

– Пока не был знаком с тобой, я не потратил бы и десяти минут на размышления о том, кто что обо мне думает. Моя жизнь вращалась вокруг работы, и я точно знал, что делал. Тебе я выболтал все про свою семью и детство, а сейчас ты заставила меня подумать о женитьбе и детях.

Сердце у Мадлен заныло еще сильней. Филипп женится на той, которая занимает высокое положение в обществе и кто еще больше украсит фамилию Амберкрофтов.

Она уставилась на еду, только чтобы не смотреть на Филиппа.

– Не вини меня, – наконец сказала Мадлен, прожевав очередное колечко лука. – Раз ты думал об этом, значит, готов к такому шагу. Если я подтолкнула тебя к этим мыслям, то только случайно.

– Я просто решил, что мне пора… Джин выбрал как нельзя более подходящий момент, чтобы появиться у их столика и плюхнуться рядом с Мадлен.

– Привет, детки. Как дела? – прервал он их разговор и схватил чипсы с тарелки Мадлен.

– Привет, Джин, – поздоровалась она, пододвигая к нему поднос с едой.

– Джин. – Филипп небрежно кивнул.

– Я мешаю? – спросил тот с напускной невинностью.

– Да…

– Нет…

Все трое рассмеялись, и скованность исчезла.

– Хорошо провел время? – поинтересовалась Мадлен, наблюдая, как Джин с явным удовольствием уплетает чипсы и лук.

– Ты не поверишь. Я познакомился с девушкой из фирмы, обслуживающей гулянье, и…

– Нет. – Филипп стукнул рукой по столу.

– Что? – Джин подпрыгнул на стуле.

– Оставь ее в покое.

– Да ты даже не знаешь, о ком я говорю.

– Не имеет значения. Джин, держись подальше от обслуги.

– Не понял? От обслуги? – Тон был игривым, но глаза оставались серьезными.

– Ты знаешь, что я имею в виду, – тихо ответил Филипп.

Мадлен начала бить дрожь, но ветер был тому виной.

Улыбка Джина скорее выражала вызов, чем доброжелательность.

– Я должен спрашивать у тебя, с кем могу общаться, а с кем нет?

– Брось! Встречайся, с кем хочешь, помимо служащих из „Амберкрофт“.

Джин бросил взгляд сначала на Филиппа, потом на Мадлен, потом снова посмотрел на брата:

– Угу.

– Это не имеет никакого отношения к тому, о чем я говорю, – рассвирепел Филипп.

– Угу, – снова произнес Джин, поднимаясь. – Было весело провести с вами время, ребятки. Но через десять минут я должен встретить Анжелу, которая сейчас катается на паровозике. Придется поторопиться.

Он исчез прежде, чем Филипп смог сказать что-нибудь еще. Мадлен была несколько удивлена, оказавшись свидетелем небольшой семейной перебранки. Не без чувства удовлетворения она наблюдала, как Филипп бросил салфетку на стол и в ярости откинулся на спинку стула. Переговоры, где на карту была поставлена многомиллионная прибыль, не вызвали у него и капли волнения, а короткий разговор с братом лишил аппетита и явно вывел его из себя.

– Не знаю, что я сделаю с ним, – пробурчал Филипп.

– А почему ты вообще что-то должен делать? – спросила Мадлен.

– Потому что я глава семьи, – он бросил на нее суровый взгляд. – Вот почему.

Она постаралась выбрать правильную тактику в разговоре.

– Филипп, сколько тебе лет?

– Почти сорок, – ответил он, с явным недоумением в голосе.

– Л сколько лет Джину?

– Тридцать три.

– А насколько положительным и серьезным был ты в тридцать три года?

– Очень серьезным. Я уже руководил большей частью компании.

– Понятно, – глубокомысленно кивнула Мадлен. – А если посмотреть с другой стороны? Какие обязанности возложены на Джина? Я знаю, что у него есть работа, но ты не дал ему никакой власти.

Взгляд Филиппа был устрашающим, но она не испугалась. Все равно ей скоро снова придется искать другое место, а случись это раньше или позже, не имеет большой разницы.

– Более того, ты обращаешься с ним как с ребенком. Он взрослый человек, даже несмотря на то, что ты этого не замечаешь.

– Я это заметил, – буркнул Филипп. – Но, кажется, Джин все еще никак не может этого понять. Мадлен вздохнула:

– Ты всегда был таким правильным?

– Извини?

– Правильным, – медленно повторила она. – Послушай, Филипп. Стороннему наблюдателю очень легко заметить, что к тебе всегда относились как к старшему сыну. Заранее готовили к будущей карьере. И если Джин даже не намерен поменяться с тобой местами, он наверняка хотел бы играть не второстепенную роль в семейном бизнесе. Ты ни в коем случае не потерял бы власть, дав ему хоть самый мизерный шанс попробовать себя. Он такой же гордый, как и ты, и ни за что не будет просить одолжения, как просил Оливер Твист тарелку овсяной баланды.

– Откуда ты…

– Я знаю больше, чем тебе бы того хотелось. Я интересовалась деятельностью „Амберкрофт“ задолго до того, как начала здесь работать. У меня есть свой небольшой архив, и вы, то есть „Корпорация Амберкрофт“, всегда привлекали меня. Статья в „Мани тудей“ наиболее всеобъемлющая из всех, что я читала о вашей семье.

Филипп скорчил гримасу.

– Знаю, статья не особенно льстила корпорации. Не нужно быть психологом, чтобы заметить, как Джину хочется твоего уважения.

– Чертовски странно он об этом заявляет.

– Естественно. Я сомневаюсь, что разговор по душам – обычное дело в вашей семье.

– Да, это правда. – Он посмотрел на нее долгим взглядом. – А ты бесстрашная женщина, Мадлен.

Она почувствовала, как бледнеет, но продолжала:

– В самом деле? А почему? Потому что не боюсь сказать королю, что он голый?

– Да уж. – Филипп рассмеялся. Мадлен играла соломинкой для воды.

– Ну, самое неприятное здесь в том, что ты мне нравишься, Филипп, и Джин тоже. И даже если я при этом рискую потерять работу, я не могу просто сидеть здесь и наблюдать за вами, не высказав своего мнения. Наверно, глупо с моей стороны так поступать, но…

– Нет, для этого нужно иметь определенное мужество. И это одна из причин моего расположения к тебе. Не говорю, что ты права, но я подумаю над тем, что ты сказала. Я имею в виду Джина.

– Очень рада. А теперь давай посмотрим, большая ли очередь на тот аттракцион виртуальной реальности.

Филипп наблюдал, как Мадлен убирала со стола со своей обычной аккуратностью, а потом послушно отправился с ней к аттракционам. Он не был человеком, который всегда следует чужим советам, но не был и глупцом. Несмотря на то, что ему не понравились ее слова, он признавал их разумными. Они явно были не лишены здравого смысла. Настолько, что Филипп никак не мог понять, почему не заметил этого сам.

Мягкие шелковистые волосы Мадлен, поднятые ветром, коснулись его лица, отвлекая Филиппа от мыслей о брате и возвращая их к женщине, которая даже не подозревала, что перевернула всю его жизнь.

Возможно, появление Джина за их столиком сослужило Филиппу хорошую службу. Он снова начал думать о Мадлен, а этого не следовало делать. Мадлен заслуживала другого человека в жизни, который был бы так же открыт, как и она. Мадлен без обиняков заявила, что не вступит ни в какую связь со своим начальником. И молодец. Филипп не мог что-либо сейчас обещать. Даже несмотря на странные мысли, которые у него возникали пару раз о женитьбе, он слишком занят, чтобы прийти к какому-нибудь серьезному решению на этот счет.

Что касается его детства, то Филипп больше помнил няню, чем родителей. Если он не сможет посвящать время своим детям, тогда и вовсе не надо их иметь.