Текст книги "Аркан для холостого босса"

Но почему он никак не может избавиться от образа Мадлен в своих объятиях и в постели? Почему не хочет завести с ней роман, не думая о женитьбе на ней?

Да потому, что никогда в жизни не будет походить на того подонка, который причинил ей столько боли. А может, потому, что в глубине души знает, что Мадлен никогда не пойдет на это. Да и самому Филиппу смертельно надоели случайные связи.

И об этом думает человек, который поклялся больше никогда не влюбляться! Когда-то увлечение женщиной очень дорого ему обошлось. Что же такого есть в Мадлен, раз она способна заставить его подумать о долгой связи с ней?

Усилием воли отбросив эти мысли, Филипп сосредоточился на происходящем вокруг. Они приятно провели остаток дня, а когда Филипп вез Мадлен домой, его обращение с ней было ровным и дружелюбным.

На обратном пути Филипп вернулся к прерванным мыслям. Он знал, что отказ от Мадлен никак не связан с ее материальным положением и всеми вытекающими из этого последствиями. Он не может ухаживать за Мадлен, потому что не в силах отдать ей то, что ей так необходимо: свое сердце.

Глава 7

Мадлен радовалась, что маленькая нотация, которую она прочитала Филиппу в парке, никоим образом не отразилась на их отношениях в совместной работе. Филипп, несомненно, был более сдержан на следующий день, да и всю неделю, но оставался по-прежнему вежлив с ней. Она решила, что его сдержанность объясняется сделкой, ожидающей его впереди, и целиком погрузилась в свою работу. Мадлен начала постигать суть его характера. Чем больше Филипп приближался к завершению дела, тем спокойнее и сосредоточеннее становился. В этом была определенная закономерность, полагала она, особенно у таких людей, как Филипп.

Настроение Мадлен оставляло желать лучшего. Последнее время они встречались довольно редко, а на всю следующую неделю он собирался уехать из города. Ожидание скорого возвращения миссис Монтаг делало Мадлен еще печальней. Несомненно, она все знала заранее, но удручал тот факт, что у нее осталась всего неделя для совместной работы с Филиппом.

Напряженной поездки по запруженным транспортом улицам во второй половине дня в пятницу достаточно для усталости, но Мадлен нужно было успеть переделать тысячу дел до праздничного вечера. Поэтому она заставила себя отбросить мысли о Филиппе. Накануне она оставила ему записку с напоминанием о благотворительном вечере, хотя и сомневалась, что ему нужны ее подсказки. Она была так счастлива за миссис Прайс, что сделала все от нее зависящее, чтобы быть уверенной в его появлении на вечере. Миссис Прайс была на седьмом небе от радости, когда Мадлен доставила от него ответ. Для комитета это огромная удача.

К тому времени как Мадлен искупала дочку, приняла душ и стала накладывать косметику, приехала няня и полностью занялась Эрин. Хорошо, что Эрин не пыталась увязаться за Мадлен и не цеплялась за ее подол. Едва ли платье можно было назвать дизайнерским шедевром, их сегодня будет в изобилии, но ей не придется стыдиться за свой наряд. Не следуя общему примеру, Мадлен наверняка вызовет неодобрение у большинства патронов, с которыми там столкнется, но сегодня ее обязанности заключались не в том, чтобы произвести впечатление. Она должна будет помочь миссис Прайс успешно провести вечер.

Не торопясь, Мадлен положила в сумочку мобильный телефон, пейджер, губную помаду, права, ключи и деньги. Осталось только поцеловать Эрин и пожелать ей спокойной ночи, а потом уехать.

Как она и предполагала, ей было некогда беспокоиться, приедет Филипп или нет. Во всяком случае, если Мадлен и переживала, то не особенно. Пока бегала туда-сюда, проверяла все и подзывала людей, она оглянулась на дверь всего-то несколько десятков раз. Даже когда прибыла очередная группа преуспевающих гостей, она не досчитала еще и до пятидесяти, но на всякий случай начала считать сначала.

Когда дверь снова открылась, Мадлен опять оглянулась. Лучше бы ей этого не делать. На пороге стоял Филипп, такой прекрасный, что у нее захватило дух. На нем были смокинг, белоснежная рубашка и черный галстук-бабочка.

Его держала под руку необыкновенно красивая блондинка, которую Мадлен прежде никогда не встречала.

И, конечно же, она была одета соответственно. Сшитое на заказ узкое платье цвета голубого льда, украшенное сверкающими бусинками, красиво облегало каждый дюйм ее высокой стройной фигуры.

Впервые в жизни Мадлен почувствовала себя неловко в своей одежде. И совсем не из-за Филиппа, потому что он еще даже ее не заметил. Причиной послужила внезапная душевная боль. Она понимала, что женщина, державшая его под руку, как раз та, кто может составить пару такому мужчине, как Филипп. Они только вошли и начали беседовать с гостями, но Мадлен смогла разглядеть, что женщина держится спокойно и непринужденно. И она была так чертовски хороша, что Мадлен захотелось закричать во весь голос или выцарапать незнакомке глаза. Такие ощущения были совершенно несвойственны ей.

– Дорогая, с тобой все в порядке? Голос миссис Прайс и нежное прикосновение руки помогли Мадлен прийти в себя.

– Все прекрасно, спасибо. Вы видели, кто стоит у самых дверей? – спросила она.

Глаза Евы Прайс округлились, когда она посмотрела туда, куда указывала девушка.

– О, черт! Он пришел. – Ева повернулась к Мадлен и схватила ее за плечи. – Спасибо тебе, дорогая, огромное спасибо!

– Я не сделала ничего такого, – возразила та.

– Уверена, ты этому как-то поспособствовала, доказывала Ева. – Ты всегда была радостью для меня и мистера Прайса.

– И вы тоже. Почему бы вам не пойти поприветствовать нового гостя, я имею в виду, еще одного вкладчика. – Мадлен почувствовала комок в горле, когда снова взглянула на высокую блондинку.

– Должна сказать, не ожидала увидеть его с ней, – произнесла Ева задумчиво.

– С ней? – спросила Мадлен, возможно, с излишним любопытством.

– С Раймоной Стоунхолл.

– Из „Манхэттен Стоунхоллз“? – спросила девушка, еще больше расстроившись.

Работая у Прайсов, она кое-что узнала о сильных мира сего. Ей стали знакомы имена людей, столь далеких от ее круга общения.

– Да. Около года ходили упорные слухи, что Раймона будет той, с кем Филипп пойдет к алтарю, но потом они довольно неожиданно перестали встречаться. Никто не знает почему.

– Они выглядят превосходной парой, – заметила Мадлен, не в состоянии скрыть волнения.

Ева бросила на нее проницательный взгляд и вдруг все поняла.

– Дорогая, не говори мне…

– Что? – Мадлен старалась взять себя в руки. – Я только сказала, что они очень подходят друг другу Она переключила внимание на список гостей. Проведя пальцем по странице, отыскала имя Филиппа и отметила его галочкой.

– Мадлен, дорогая…

– Я отправляюсь посмотреть, что делается на кухне. Мы ведь не хотим, чтобы кому-то не досталось канапе.

Мадлен поторопилась, пока ей не пришлось объяснять что-нибудь еще. Хотя она действительно собиралась увидеть шеф-повара, сначала остановилась у комнаты отдыха и поблагодарила Бога за то, что там никого не было. Мадлен оторвала кусок бумажного полотенца и намочила его. Сидя на старинной кушетке в прихожей, она приложила прохладное полотенце ко лбу.

Девушка пыталась убедить себя, что глупо так расстраиваться. Но у нее разрывалось сердце, когда она видела Филиппа вместе с Раймоной Стоун-холл. Не потому, что Раймона была богата… ну, не только из-за этого. Ситуация очень наглядно показывала, насколько разные образы жизни ведут Филипп и она. Мадлен не хотела принимать во внимание тот факт, что богатство – часть его мира, хотя в действительности оно играло в жизни Филиппа определенную роль. Мадлен приехала из провинциального городка, на ее счете в банке до недавнего времени никогда не хранилось больше сотни долларов. А Филипп, наверное, платил официантам сотни долларов чаевых.

Она могла отличить вилку для салата от вилки для устриц, но этого было мало, чтобы считать себя ровней Филиппу.

Решив, что прятаться неприлично, Мадлен выпрямила спину и вернулась в зал. Вскоре Филипп оказался рядом с ней.

– Добрый вечер, Мадлен.

Она кивнула ему и ровным голос произнесла:

– Филипп, я видела тебя минуту назад у двери. Твоя спутница очень красива.

– В действительности я собирался прийти один, сказал он так, будто и сам удивлялся, как это произошло. – Раймона позвонила мне утром и сказала, что она в городе. Я оказался не готовым ответить на ее вопрос о планах на вечер. Но все в порядке. Уверен, Раймона заставит своего отца внести крупное пожертвование.

– Это… это замечательно.

– Мадлен, что произошло?

– Я просто чувствую себя немного неловко, правдиво ответила она. Во всяком случае, честность всегда была ее лучшей защитой. Она никогда не умела притворяться, даже если бы это могло ей здорово помочь.

– Почему? – Голос его звучал удивленно. Взяв по бокалу пунша у официанта, они направились к той стороне зала, где играл большой оркестр и пары танцевали фокстрот.

– Разве Раймона не будет тебя искать?

– Не пытайся поменять тему разговора. Почему ты чувствуешь себя не в своей тарелке?

Раз он хочет, чтобы она ему все сказала, пусть получает свое.

– Я здесь лишняя, ясно?

– Потому что ты одна? Почему ты не сказала мне раньше? Я бы с удовольствием сопровождал тебя.

– Нет, Филипп, это не потому, что я без спутника. Я… я здесь чужая.

Ее слова явно привели Филиппа в замешательство.

– Не знаю, как подоходчивее тебе все объяснить, Филипп. Ты ведь читал мое резюме и видел, что я не заканчивала привилегированных университетов. Я здесь только ради Евы.

Филипп отпил глоток прохладного шипучего пунша.

– Я редко бываю непонятливым, но ты меня поставила в тупик. Ты правда считаешь себя тут чужой, потому что небогата?

Мадлен рассмеялась.

– А сколько еще секретарш ты видишь здесь? Или даже девушек из среднего звена управления? – Она обвела рукой зал.

Он невольно посмотрел вокруг.

– О'кей, ты меня убедила. Никогда не думал о твоем классовом самосознании.

Теперь она засмеялась тихо и печально.

– Я никогда не теряю уверенности, когда нахожусь среди людей своего круга, но сейчас не тот случай.

– Тебе не нужно ничего доказывать, Мадлен. Ни одна женщина в зале не идет с тобой ни в какое сравнение.

– Как это мило звучит! Даже если это явная ложь. – Она улыбнулась, чем смягчила свой укор.

– Извини, – нахмурился Филипп. – Ты красивая, восхитительная, талантливая. Я мог бы назвать половину женщин в этом зале, чья красота является заслугой умелых хирургов и личных массажистов и чей единственный талант заключается в трате денег, нажитых папочками или мужьями. Они теряют обаяние и чувство такта, если вдруг кто-то их заденет.

Его страстная тирада сильно удивила Мадлен. Он в самом деле считает ее красивой? Да нет же, просто хочет успокоить ее, и не более того. Мадлен умеет вести банальные разговоры, она сразу же постаралась забыть про комплимент.

Она успокоилась и положила руку ему на плечо.

– Филипп, твоя речь восхитительна, но неуместна. Мне и в голову не приходило сравнивать себя ни с кем из присутствующих здесь сегодня дам. Я не стыжусь своей жизни и горжусь своим воспитанием, но это не значит, что я не вижу леса за деревьями.

Мадлен убрала руку и отпила глоток из бокала. Сейчас она бы отдала все, лишь бы только тонкие кусочки льда смогли остудить ее полыхающее лицо. Минута прошла в молчании.

– Не могу поверить, что мы стоим и беседуем о классовых различиях, – сказала Мадлен, качая головой.

– Признаюсь, тоже не ожидал такого поворота.

– А все началось с банального „привет“. Они рассмеялись, и ей стало немного легче.

– Давай потанцуем, – предложил Филипп, забрав у нее бокал и поставив его вместе со своим на поднос проходящего мимо официанта.

Больше всего ей хотелось ответить согласием, но здравый смысл шепнул, что этого не нужно делать, и она отрицательно покачала головой.

– Нет, спасибо.

– Филипп! Вот ты где. Тебе должно быть стыдно за то, что заставил меня искать тебя.

Мягкий голос с легким восточным акцентом заставил их отвернуться друг от друга. Мадлен взглянула на Раймону Стоунхолл и выдавила улыбку, в то время как ее съедала жгучая ревность. Раймона взяла Филиппа под руку.

– Ты нас не представишь? – спросила она многозначительно.

– Раймона, познакомься с Мадлен Вайер. Мадлен, это Раймона Стоунхолл. Мадлен первой подала руку:

– Очень приятно.

Глаза Раймоны светились, и улыбка казалась искренней.

– Вы родственница Тони Вайера из „Ривердейл паблишинг“ в Нью-Йорке?

– Нет, вся моя семья из Луизианы.

– Ну и ладно. – Раймона рассмеялась. – Никогда не знаешь заранее. Мир тесен. Мадлен вежливо кивнула.

– А как вы познакомились с Филиппом? – спросила Раймона, слегка похлопав по его руке.

– Мы… друзья, – после недолгой паузы вставил в разговор свое слово Филипп.

Мадлен не любила такие игры, несмотря на то, что высоко оценила его попытку избежать неловкости с ее стороны. Но она не стыдилась того, кто она… и кем работает.

– По правде говоря, я его секретарь. Во всяком случае, пока.

На лице Раймоны застыло удивление, но потом оно снова приняло приятное выражение.

– А, понятно. Не знала, что „Корпорация Амберкрофт“ спонсирует это мероприятие.

Раймона обратилась за комментариями к Филиппу, но за него ответила Мадлен:

– Они и не являются спонсорами. Корпорация Филиппа только щедрый вкладчик. Я бы могла многое объяснить, но ограничусь лишь тем, что скажу – я подруга женщины, организующей праздник. И здесь я больше на работе, чем в гостях.

– Ну, даже несмотря на это, у вас очень красивое платье и было приятно с вами познакомиться.

Мадлен не хотела верить в искренность, которую видела в глазах Раймоны. Мадлен и сама не могла понять, почему она не хочет, чтобы ей понравилась любимица фортуны. Она бы с большим удовольствием увидела холодное презрение в глазах Раймоны, когда бы та узнала, что Мадлен из рабочей среды. Такое часто случалось с тех пор, как она начала работать с Евой. Однако, узнав Мадлен ближе, многие из состава комитета с искренней добротой относились к ней, и Мадлен всегда чувствовала себя спокойно среди них. Она испытывала привычное спокойствие и с Раймоной, но ей это было неприятно. Мадлен считала себя выше такой мелочности, но ничего не могла с собой поделать.

Ей втайне хотелось, чтобы все женщины из окружения Филиппа были бы надменными стервами, и поэтому она, Мадлен, смогла бы вдохнуть домашнее тепло в его жизнь. Думая так, она чувствовала отвращение к самой себе. Ее стереотип „бедная, но счастливая“ теперь был не лучше, чем „богатая, но стервозная“. Филиппу не нужно ничего такого. Ни от нее, ни от других.

Еще одна фантазия Мадлен превратилась в прах.

Пока она думала о своем, Филипп воспользовался намеком своей спутницы, извинился перед Мадлен, и они пошли на танцевальную площадку. Наблюдать, как они танцуют, было слишком больно, и Мадлен решила, что сейчас самое время отправиться на кухню и проверить, все ли там в порядке.

Переворачивающие нутро рыдания она прибережет до дома.

– Я скучала без тебя на праздничном вечере в прошлый выходной, – сказала Мадлен Амберкрофту-младшему. – Я знаю, у тебя было приглашение. Филипп распорядился, чтобы я отправила его тебе.

Она удивилась, когда Джин зашел в офис. Филипп уехал из города на целую неделю, и она никак не ожидала появления его брата.

Отсутствие Амберкрофта-старшего позволило ей предаваться своему горю несколько дней, но потом Мадлен взяла себя в руки. Как раз сегодня утром она обнаружила, что снова может смеяться. Значит, со временем она справится со своими чувствами.

– Не занимаюсь такими вещами до тех пор, пока меня не вынуждают. Мне предстоит командовать парадом на большом вечере у матери в следующую субботу. Кому же перепали щедрые дары на прошлой неделе?

– Вся выручка пошла в фонд Педиатрической лиги борьбы со СПИДом. А вечер у вашей матери будет проходить в поддержку Совета искусств?

– Да. Разве это не производит на тебя должного впечатления?

Мадлен рассмеялась, когда Джин вдруг выкатил глаза, сделав вид, что его поразила пришедшая ему в голову идея.

– Послушай, а почему бы тебе не избавить меня от унижения быть кавалером без дамы и не стать моей спутницей? – Он наклонился к ней ближе и посмотрел на нее глазами преданной собачонки.

– Потому что она собирается пойти со мной, – сказал Филипп, выходя из лифта.

– Я? – опешила Мадлен, поворачиваясь к только что вернувшемуся боссу.

Она знала, что Джин хитер на выдумки. У него миллион женщин, из которых он мог выбрать любую и в любой момент. Уж если он и шел куда-нибудь один, так только по собственному желанию.

– Да, ты, – подтвердил Филипп. – Это обязательное мероприятие и для меня тоже. Так лучше я пойду с человеком, с которым можно поговорить о чем угодно, помимо его последнего тренера по теннису.

Мадлен не была уверена в том, как ей следует поступить. Раймона Стоунхолл произвела впечатление умной женщины. Поэтому она решила принять его слова за комплимент.

– А почему это ты должен идти с ней? – опечалено спросил Джин старшего брата. – Я попросил первый.

– Потому что она моя секретарша. К тому же я отсутствовал целую неделю, и у меня нет времени искать спутницу.

Это была такая явная галиматья, что Мадлен чуть не прыснула от смеха.

– Филипп, это смешно, – заявила она, не задумываясь.

– Еще бы! – согласился Джин.

Филипп приблизился к ней со строгим видом, на лице его было написано, что он принял решение, и оно окончательное.

– Если только нет веских причин, по которым ты не сможешь со мной пойти.

Едва ли он примет неудачные отговорки. Мадлен не понимала, что с ним происходит, но и не хотела спорить в этот момент.

– Гм, таких причин нет. Было бы приятно с тобой пойти.

– Вот и хорошо. Джин, – он обратил холодный взгляд на брата, – если ты здесь, чтобы повидаться со мной, прошу в кабинет.

Джин последовал за ним, и Филипп закрыл за собой дверь, надеясь, что на его лице не написано, каким дураком он сейчас себя чувствует. Филипп не мог объяснить, что на него нашло, когда он вышел из лифта и увидел, как Джин заигрывает с Мадлен. Захотелось схватить брата за шиворот и навешать ему тумаков.

А потом Филипп услышал, как Джин приглашает ее составить ему компанию. Это уже было чересчур. Филиппу не становилось легче оттого, что он прекрасно знал: под маской плейбоя скрывался обыкновенный шалопай. Нельзя допустить, чтобы Мадлен влюбилась в парня, подобного Джину. Веселое необременительное времяпрепровождение было в его стиле. И хотя леди, с которыми Джин общался, никогда на него не жаловались, такое не подходило для Мадлен. Филипп сомневался, что Мадлен устоит против чар Джина, а поэтому защитить ее – его обязанность. Кроме того, дьявол нашептывал ему в ухо, что, если девушка не против повеселиться, так уж лучше пусть с ним, чем с другим.

– Что за бес в тебя вселился? – потребовал ответа Джин, нарушая полет фантазий брата.

– Ты о чем?

– О номерах, которые ты выкидываешь. И не притворяйся дурачком, тебе это не идет.

Филипп поправил пиджак, рывком опустил манжеты.

– Знаю. Не уверен, что именно должен сказать в таком случае, кроме одного: держись подальше от моего секретаря.

Джин скорчил кислую гримасу.

– Опять ты за свое. Ну, давай, Филипп, расслабься.

Филипп хлопнул рукой но столу.

– Я выразился ясно. Мадлен не та девушка, которая ищет сумасшедших выходных. Оставь ее в покое.

Джин принял задумчивый и удивленный вид.

– Парень, да ты похоже, попался!

– Не смеши.

– И не думаю. Да я счастлив до смерти! В моем арсенале появилось крупнокалиберное оружие против тебя. Едва ли ты теперь сможешь ругать меня, когда сам по уши влюблен в свою секретаршу.

– Нет.

– Не нужно отрицать. Мне даже показалось на минуту, что ты собираешься вышибить мне мозги. Прежде ты никогда не вел себя так из-за женщин. Это любовь, дружище, что же еще?

Филипп решил, что с него достаточно.

– Уверен, ты пришел не для того, чтобы обсуждать мою личную жизнь, – сказал он многозначительно. – Тебе что-нибудь нужно?

Слава богу, что Джин согласился поменять тему разговора, но Филипп слушал деловые предложения брата вполуха. Он продолжал думать о Мадлен…

После ухода Джина Филипп вышел в приемную, чтобы предложить объекту своих мыслей пойти домой. Была пятница, и к тому же почти пять часов. Он знал, что Мадлен задержалась бы на работе, раз он только что вернулся. Но Филипп не собирался портить ей выходные, поскольку и сам не знал, когда сможет закончить дела.

Он остановился, увидев ее очень расстроенной.

– Мадлен? В чем дело?

– Только что позвонила тетя. Мама упала и сломала бедренную кость. Я должна ехать, чтобы позаботиться о ней. Тетя слишком слаба, даже чтобы заботиться о себе, и…

Мадлен зажмурила глаза, чтобы не брызнули слезы. Она раньше не представляла себе старость матери такой драматичной, и это расстраивало ее больше, чем она того ожидала. Она спокойно поговорила по телефону с тетей Лиз, но только когда повесила трубку, осознала, что произошло.

Глупо, но ей казалось, что мама всегда будет сильной, здоровой… Мадлен не представляла, что может ее потерять. Мама – единственная, кто у них с Эрин остался.

Мадлен не осознавала, что плачет, пока Филипп не притянул ее к себе. Стоило ей коснуться головой его груди, как слезы полились рекой. Презирая себя за слабость, она рыдала в его объятиях.

– Я просто не переживу, если мама умрет, – шептала она с надрывом, уткнувшись ему в пиджак.

– Ну что ты, – успокаивал ее Филипп, нежно убирая волосы со лба. – Она поправится. Сломанное бедро еще не конец света.

Мадлен высвободилась из кольца его рук и потихоньку успокоилась. Нашла салфетку, высморкалась и попыталась слабо улыбнуться.

– Ты не понимаешь. Они говорят об операции. Правительственной страховки хватит только на лечение перелома. А потом… – Она резко замолчала, поняв, что начала жаловаться. – Прости. Я не должна была всего этого говорить. – Не в состоянии поднять на него глаза, она направилась к своему столу. – Я почти все сделала, поэтому, если ты не возражаешь, я закончу и поеду. Нас с Эрин ждет долгая поездка.

– Почему бы тебе не воспользоваться самолетом? Я могу распорядиться, чтобы его немедленно подготовили…

– Нет. Спасибо.

– Но…

– Нет. Я… не могу злоупотреблять твоим терпением. Не имею ни малейшего представления, вернусь ли я к понедельнику, поэтому…

– Мадлен, ты так ничего и не поняла. Ты все еще думаешь, что я могу тебя уволить?

– Ну, честно говоря, не знаю. Отсутствие на работе в течение одного дня из-за больного ребенка не то же самое, что происходит сейчас.

– Тогда дай мне сказать. За тобой гарантировано рабочее место, когда ты вернешься. Пожалуйста, не переживай из-за этого.

– Спасибо. – Она с облегчением вздохнула. Мадлен уже представляла, как истратит все свои сбережения на уход за матерью. Гарантия сохранения места в данной ситуации была для нее жизненной необходимостью. По крайней мере, ей не придется искать работу и ухаживать за мамой одновременно. Не в первый раз она пожалела об упрямстве матери и тети и их нежелании переехать к ней поближе.

– А теперь насчет самолета…

– Нет, Филипп. Твое предложение более чем великодушно, но я не могу себе позволить воспользоваться им.

– Почему?

– Ты предоставляешь самолет, принадлежащий корпорации, всем служащим, когда у них возникают проблемы?

– Нет, но какое это…

– Я не могу допустить привилегированного отношения к себе, Филипп. Это было бы несправедливо. Если бы у матери случился сердечный приступ, я, вероятно, ухватилась бы за твое предложение. Но при данных обстоятельствах семичасовая поездка ничего не меняет.

– Ерунда.

– Возможно, для тебя, но не для меня. Кроме того, если я полечу на самолете, мне придется брать напрокат машину, а это связано с определенными расходами.

– Черт, я возьму тебе машину напрокат!

– В последний раз говорю, нет! – Она не заметила, как повысила голос, пока не увидела, что его брови удивленно приподнялись. – Пожалуйста, извини меня. Я не хотела кричать.

– Ничего страшного, ты ведь взволнована. Я только не понимаю, почему ты не хочешь, чтобы я помог тебе.

Мадлен собрала сумочку, взяла жакет и снова повернулась к нему лицом.

– Потому, Филипп, что я долгое время забочусь о себе сама. Если начну принимать от тебя помощь сейчас, что я буду делать потом, когда, например, у меня зависнет компьютер или случится что-то еще в этом роде? Поэтому спасибо за твое предложение. Оно было очень милым. Но я со всем справлялась сама до настоящего момента и буду это делать впредь. Она перекинула сумочку через плечо и пошла к лифту. – Я оставила телефон матери и больницы на всякий случай, если ты вдруг не найдешь что-нибудь из документов.

Двери раскрылись, и Мадлен вошла в лифт, не сказав больше ни слова. Двери тихо закрылись.

– Упрямая женщина, – пробормотал Филипп в пустоту.

Он еще долго не отводил взгляд от лифта.