Текст книги "Идеи о справедливости: шариат и культурные изменения в русском Туркестане"

Некая Туй-Биби из Усти[194]194
  Из текста неясно, является ли «Усти» названием населенного пункта (мавзи‘) или же провинции (вилайат) к юго-западу от Бухары. См.: Населенные пункты Бухарского эмирата (конец XIX – нач. XX vv.); Материалы к исторической географии Средней Азии / Ред. А. Р. Мухамеджанов. Ташкент: Университет, 2001. См. под этим словом.


[Закрыть] пришла с жалобой и поставила нас в известность [‘арз-и ‘али], что Султан-Мурад и Джум‘а-бай, нечестивые люди, вместе с Шах-Назаром, Хур-Биби и Нур-Султаном напали на нее, избили и причинили ей много страданий. [Ты приказал мне] рассмотреть [это дело] и, если все поистине обстояло так, восстановить ее честь. В случае если [ответчики будут протестовать], [ты посоветовал мне] провести слушание. О ты, опора мира, [да будет известно, что] этот проситель, желающий [тебе] угодить, взял правительственный приказ двумя учтивыми руками, поцеловал его и потер о глаза. Я призвал Султан-Мурада и Джум‘а-бая на базар Ходжа-Канфи и допросил их. Они сказали, что не нападали на женщину, и опровергли [мункир] ее претензии. Вмешались непричастные к делу влиятельные люди [аксакалан[195]195
  О положении аксакала см.: Wilde A. Creating the Façade of a Despotic State: On Āqsaqāls in Late 19th-Century Bukhara // Explorations in the Social History of Modern Central Asia (19th – Early 20th Century) / Ed. P. Sartori. Leiden: Brill, 2013. P. 267–298.


[Закрыть] ва кадхудайан-и халис], стали бесконечно молиться за моего великого Повелителя и сказали, что Султан-Мурад и Джум‘а-бай предъявили ханский документ, где написано, что они подавали иск против Туй-Биби о праве на наследство. По этой причине между ними возник корыстный спор. Они [влиятельные люди] взяли 800 таньга у Туй-Биби и отдали их Султан-Мураду и Джум‘а-баю. Последний заявил, что они отзывают свой иск о наследстве и дают Туй-Биби свидетельство об этом [васика]. Женщина также сказала, что отказывается от заявления о надругательстве над ее честью и передает двум мужчинам свидетельство о полном освобождении от судебных обязательств [хатт-и васика-и ибра’-и ‘амм]. Стороны достигли примирения, и [спор] был разрешен[196]196
  Судебный доклад (‘ариза-дашт) для эмира, б. д. ЦГАРУз. Ф. I-126. Оп. 1. Д. 1761. Л. 3. Текст скреплен печатью бухарского казия.


[Закрыть].

Из дела Туй-биби становится ясно, что казии играли незначительную роль в разрешении споров. Разумеется, когда эмир повелел казию провести рассмотрение дела, тот действовал от имени государства. Когда ответчики начали отрицать обвинение, возникла ситуация, в которой истица должна была представить доказательства. Однако в этот момент вмешалась третья сторона и добилась полюбовного урегулирования спора[197]197
  Подобное посредничество я подробно описываю в следующей статье: Sartori P. The Evolution of Third-Party Mediation in Sharī‘a Courts in 19th– and Early 20th-Century Central Asia // JESHO. 2011. Vol. 54. № 3. Р. 311–312.


[Закрыть]. В разрешении конфликта казий исполнял не более чем роль нотариуса: он заверил освобождение обеих сторон от обязательств и доложил правителю, что спор разрешен[198]198
  Десятки таких дел можно найти в архиве: ЦГАРУз. Ф. I-126. Оп. 1. Д. 1761–1765.


[Закрыть].

Итак, в рамках юридического поля шариата в Бухаре XIX века судьи, как правило, действовали по указанию дворца. Мы должны заметить, что в некоторых случаях стороны добровольно приходили к казиям, а значит, можно предположить, что они не обращались по тому же делу к эмиру. Время от времени мы находим прошения, адресованные бухарскому правителю или ближайшим его приспешникам, из которых становится ясно, что заявители обратились к казию, помолились за благополучие эмира и подали казию жалобу на подозреваемых[199]199
  ЦГАРУз. Ф. I-126. Оп. 1. Д. 1762. Л. 15: доклад казия Муллы Файзуллы Ходжа эмиру (без даты и печати); Л. 21: доклад казия Муллы Са‘даллаха Судура бухарскому эмиру (без даты и печати); Л. 23: доклад казия Муллы Иманаллаха Ходжи эмиру (без даты и печати); Л. 24: доклад казия Муллы Мир Кудраталлаха ра’иса эмиру (без даты и печати).


[Закрыть].

Однако и в этих случаях казии, по всей видимости, не имели монополии на исламское правосудие и не могли действовать независимо в рамках территориальной юрисдикции. Из переписки казиев с административным центром эмирата становится ясно, что судьям приходилось регулярно отчитываться в своей деятельности. Лица, занимавшие официальные судейские посты, были ответственны за ведение предварительных расследований и отправление правосудия в своих судах. Судьи должны были докладывать центру о каждом своем шаге, в том числе сообщать об участии в разрешении любых конфликтов. Это касалось как уголовных, так и гражданских дел, несмотря на то что в Бухарском эмирате преступления не было принято делить на категории.

Рассмотрим несколько дел об убийстве. Иногда мы видим, что наследники жертв обращались к казиям, чтобы подать иск против подозреваемых. В подобных случаях казий обычно посылал помощника-служителя (мулазим) провести предварительное расследование. Однако перед этим казий отчитывался перед канцелярией эмира, что по закону имеет на это право, так как придерживается установленного в регионе обычая (мувафик-и та‘амул-и казийан ба мавза‘-и мазкур). Служитель суда собирал местных влиятельных лиц и уважаемых членов сообщества и вместе с ними осматривал труп на предмет насильственной смерти. Если служитель заключал, что покойный действительно был убит, то казий вызывал свидетелей. Если подозреваемые отрицали обвинения, казий не выносил решения, а вместо этого писал доклад, где с почтением уведомлял эмира, что произошло убийство человека, труп был похоронен, а наследник погибшего подал иск об убийстве[200]200
  «ин ду‘агуй мурда-и мазкура ра дафи кунанида да‘вагар будан-и Мулла ‘Абд ал-Хамид-и мазкур-и варит-и мунхасир-и вай сурат-и хадиса ма‘лум-и мавлайам шавад гуфта аз ру-и гулами ва риза-жуй ‘арз-и бандаги намудам», ср.: ЦГАРУз. Ф. I-126. Оп. 1. Д. 1762. Л. 16.


[Закрыть]. Далее казий проводил слушание по делу, только если получал на это санкцию эмира. Данная бюрократическая процедура часто ставила судью в неудобное положение, когда он вынужден был сообщать эмиру о желании провести слушание по делу (мурафа‘а-и анха ра ми пурсида башам), ведь только в случае одобрения со стороны эмира он мог лично вынести решение по делу об убийстве[201]201
  ЦГАРУз. Ф. I-126. Оп. 1. Д. 1761. Л. 15.


[Закрыть].

Отчетность казиев перед эмиром не только отражает принцип работы местной бюрократической системы. Так, были случаи, когда казии обращались к эмиру за санкцией на проведение определенных судебных процедур, которые в другом случае были бы сочтены неправомерными. Бухарский казий Мулла Мухаммад Амин подготовил доклад эмиру, в котором уведомлял его о деле о побоях и женоубийстве, а также последующем задержании убийцы после признания (икрар). Эмир приказал казию провести официальное расследование. Когда судья вызвал стороны по делу, преступник стал отрицать все обвинения в убийстве, а четыре наследника жертвы отказались от иска, не потребовав никакой компенсации. В свете неожиданного разрешения ситуации казий не стал оформлять уведомление об отказе от иска (пушт-и махзар на карда). Вместо этого он написал другой доклад, в котором объяснял, что вынести решение по этому делу может эмир и только эмир и что казий поступит в соответствии с указаниями государя[202]202
  Там же. Л. 19.


[Закрыть].

Как утверждалось выше, переписка казиев с эмиром и его визирями отчетливо демонстрирует, что работники правовой сферы эмирата всегда были обязаны отчитываться перед центром. Например, сохранились письма, в которых казии отчитываются перед эмиром о процедуре снятия показаний и, соответственно, о возможности доверять тому или иному свидетелю. Эта доказательственная процедура проходила следующим образом. Сначала казий оповещал главного визиря (кушбеги) о том, что одна из сторон дала показания во время слушания. Вслед за этим бухарская канцелярия отдавала приказ другому судье[203]203
  См. доклад Муллы ‘Абд ал-Хамида Ходжи Садра ра’иса бухарскому эмиру: б. д. ЦГАРУз. Ф. I-126. Оп. 1. Д. 1796. Л. 14. Автор доклада получил приказ проверить достоверность показаний двух свидетелей в связи с прошением, которое подал в канцелярию эмира кази-калан (верховный судья) Мулла Мир Бадр ад-Дин. Кази-калан известил эмира о том, что два свидетеля представили доказательства в поддержку истца во время слушания.


[Закрыть] (в некоторых случаях – кази-калану)[204]204
  Там же. Л. 6.


[Закрыть] проверить достоверность (тазкийа) доказательств, представленных свидетелями[205]205
  Мирза Садик Мунши Джандари. Мунша’ат ва маншурат. Ташкент. ИВАНРУз. № 299. Л. 123.


[Закрыть]. Тот выяснял, насколько честны свидетели, и сообщал полученную информацию бухарской администрации[206]206
  ЦГАРУз. Ф. I-126. Оп. 1. Д. 1796. Л. 5, 12.


[Закрыть]. Казий же, проводивший слушание по делу, ожидал дальнейших указаний из центра.

Казалось бы, бесконечная переписка между казиями и канцелярией эмира была не более чем пустым театром, где правоведы на бумаге разыгрывали подобострастное почтение к государю, а по факту просто продолжали делать свою работу, не дожидаясь разрешения правителя. Однако это является заблуждением. За пустую растрату чернил и бумаги казиям было бы сложно отчитаться; судя по огромному числу записей, накопившихся к моменту российского завоевания в мусульманских канцеляриях, от этой идеи можно отказаться сразу. Вместо этого давайте обратим внимание на имеющиеся архивные доказательства. С одной стороны, они демонстрируют, что независимая деятельность казиев со временем подвергалась все более суровым ограничениям. С другой стороны, архивные документы проливают свет на систему обвинительной власти, в рамках которой судебные расследования и другая деятельность казиев происходили, как правило, с санкции государства. Возможно, наиболее явно эта тенденция была представлена в Хорезме. Когда в 1910 году случился неурожай[207]207
  Согласно хивинским источникам, урожай в том году был настолько мал, что население обеднело, и ханский дворец был вынужден взять финансовую ситуацию в стране под прямой контроль; см. письмо Исфандияр-хана Нилу Лыкошину: 19.08.1912. ЦГАРУз. Ф. I-2. Оп. 1. Д. 289. Л. 140.


[Закрыть], Саид Ислам Ходжа, главный визирь при Исфандияр-хане (годы правления: 1910–1918), отправил казиям Астаны (небольшого города в 16 километрах от Хивы) особый приказ. Согласно этому приказу, казии не имели права скреплять своими печатями документы, в которых упоминаются, к примеру, хлопок или зерно. Кроме того, если проситель обращался к казию по делу, связанному с распределением продуктов сельского хозяйства, то казию следовало перенаправить его в ханский дворец. Соответственно, приказ состоял в том, чтобы казии не рассматривали дела по определенным вопросам без особых санкций (би рухсат)[208]208
  ЦГАРУз. Ф. I-125. Оп. 1. Д. 579. Л. 2.


[Закрыть].

1.5. Доверенные представители

Лица, обращавшиеся в ханский дворец за правосудием, имели в своем распоряжении еще один инструмент. Подавая жалобу в ханский суд, истец мог попросить назначить доверенное лицо для наблюдения за процессом (аз барай-и хакикат-и ан амин талаб шуда)[209]209
  АМИКИНУз. Безымянное собрание арабографических документов. Ед. хр. № 385. Описание прошения см.: Welsford T., Tashev N. A Catalogue of Arabic-Script Documents from the Samarqand Museum. Doc. 239.


[Закрыть]. В источниках эти назначаемые лица называются по-разному: амин[210]210
  По всей видимости, специальностью амина была оценка телесных увечий. Об одном из случаев в Бухаре, где амин выступал в этой роли, см.: ЦГАРУз. Ф. R-2678. Оп. 2. Д. 4. Л. 1.


[Закрыть], махрам, ясавул. Несмотря на то что доверенный представитель назывался разными терминами, он всегда назначался из числа служителей суда (аз гуламан-и дарбар-и ‘али)[211]211
  Служители суда также назывались «людьми пера» (ахл-и калам), то есть эти чиновники отвечали за исполнение налоговых обязательств и разрешение споров и конфликтов (ахл-и калам барай-и джам‘-и мал ва кат‘-и ду‘ави ва низа‘): Ахмад Махдум Даниш, также известный как Калла. Навадир ал-вакаи‘. Ташкент. ИВАНРУз. № 4266. Л. 52 (западная нумерация страниц).


[Закрыть], а следовательно, действовал от имени ханского дворца. Как правило, доверенный представитель получал приказ присоединиться (хамрах) к другим должностным лицам, чтобы провести вместе с ними официальное расследование (тахкик). Представитель, например, официально информировал казия о его назначении. Хан передавал доверенному представителю официальное письмо с инструкциями для казия. Письмо, как правило, было написано на обратной стороне искового заявления. В нем могла содержаться краткая информация или даже единственная фраза: «Запрошен доверенный представитель» (амин талаб шуда). На обратной стороне заявления казий также находил предназначенные ему указания. Вот одно из них:

Да будет известно верховному судье, оплоту правопорядка и славы, Мулле Садр ад-Дину кази-калану, что некий истец подал жалобу против некоего ответчика, составив протокол жалобы. Мы отдали приказ ‘Абд ар-Расулу Мирзе Баши ясавулу прийти [к сторонам] и разрешить конфликт [фармудим расида кат‘ расанида][212]212
  ЦГАРУз. Ф. R-2678. Оп. 2. Д. 178. Л. 4. На том же листе – нотариально заверенный документ о передаче ответчиком денег истцу и свидетельство о снятии обвинения.


[Закрыть].

Неясно, как в точности были разделены обязанности доверенного представителя и казия. Из некоторых докладов видно, что казий играл в разбирательстве большую роль, в то время как доверенный представитель выполнял сугубо вспомогательные функции[213]213
  ЦГАРУз. Ф. I-126. Оп. 1. Д. 759. Л. 5.


[Закрыть]. Однако в других случаях мы видим, как эти два представителя закона совместно проводили расследование и выносили решение по делу[214]214
  «Зариф Ходжа Хисабчи Махрам <…> ба-масджид-и Фарр амада мубарак-нама-и ‘али ра бар аварда ба-Кази Мулла Файзуллах Ходжа ду‘а-гуйишан дад ки ду‘а-гуйишан мубарак-нама-и ‘али ра дида бусида ба-чашман-и хвуд малида фавран хамрах-и махрам-и мазкур бар амада мавза‘-и Мирза Кул рафт ба-масджид-и Фарр амада фукарайан-и мавза‘-и мазкур ва атраф-и джаваниб ра джам‘ карда мувафик-и амр-и ‘али ахвал-и Саид Мухтар ва Саид Мурад ва Саид расул нам аз анджа буда ра тахкик карда пурсида диданд»; ср.: ‘Абд ал-Ваххаб Миршаб. Б. д. ЦГАРУз. Ф. I-126. Оп. 1. Д. 1796. Л. 4.


[Закрыть]. Существует и третий вариант их взаимоотношений: доверенный представитель добивался полюбовного разрешения спора, в то время как казии оформляли необходимые документы[215]215
  Welsford T., Tashev N. A Catalogue of Arabic-Script Documents from the Samarqand Museum. Docs. 144b.i, 144b.ii. В данном случае доверенным представителем был человек, имевший титул ясавула. Другие случаи, в которых эмир Музаффар ад-Дин назначал ясавулов доверенными представителями для урегулирования споров, а казии при этом нотариально заверяли разрешение конфликта, см.: ЦГАРУз. Ф. R-2678. Оп. 2. Д. 178. Л. 4, 43.


[Закрыть] и подготавливали доклад о закрытии дела для ханского дворца. Ниже приведен пример подобной процедуры:

Некая Сарвар-Ай из деревни Кара-Баш-Сармаст запросила доверенного представителя [амин]; она пришла к воротам ханского дворца и помолилась за моего повелителя. Она сообщила, что некий Файзуллах из той же деревни ночью проник к ней в дом со злым умыслом. Он обрезал волосы ее дочери Гавхар-Ай и скрылся. Люди проследили за ним и схватили его. По этой причине из служителей ханского суда справедливости [дарбар-и ма‘далат-мадар-и ‘али] высочайшим указом был назначен [доверенным представителем] Саид Пахлаван. Он пришел, вызвал стороны по делу и провел слушание [амада тарафайн ра ба-мурафа‘а-и шар‘ийа хазир гарданид]. Вышеупомянутая истица [признала], что не видела Файзуллаха своими глазами и находилась в сомнениях [гуман]. [Поэтому] аксакалы посоветовали ей отказаться от иска и не требовать компенсации. Она отказалась от иска, и конфликт был разрешен. По существующему обычаю [мувафик-и та‘амул] аксакалы взяли по 15 таньга [с каждой из сторон] и передали их доверенному представителю [ясавул] как компенсацию расходов на проезд [фарсах пули][216]216
  Это фрагмент следующего документа: ЦГАРУз. Ф. I-126. Оп. 1. Д. 1762. Л. 11. На обратной стороне – печать казия Муллы Мухаммада Идриса Ходжи, 1293 [1876].


[Закрыть].

Очевидно, судебным процессом, описанным в этом докладе, руководил служитель (гулам) ханского дворца, а не казий, скрепивший документ печатью на оборотной стороне. Нет здесь и никаких упоминаний о том, чтобы какой-либо судья помогал доверенному представителю. Тем не менее ясно, что в процессе принимал участие тот же казий, что оформил отказ от иска. Однако наличие казийской печати на обороте доклада предполагает, что назначенный ханским дворцом представитель осуществлял правосудие в строгом соответствии с шариатом. Следовательно, судейская должность не являлась обязательным условием для проведения слушания по делу в соответствии с исламским законом. Для сторон не имело значения, что Саид Пахлаван, не имея судейского звания, выступает от лица шариата. Важнее было то, что он представлял государство и его обвинительную судебную власть.

Таким образом, в Бухаре XIX – начала XX века подданный мог обратиться в ханский суд и прибегнуть к услугам доверенного представителя для разрешения конфликта, при этом участие профессиональных судей было необязательным. Приведем пример такого разбирательства:

Некий Мансур-бай пришел к воротам великого дворца и воззвал к нашему господину. Он сказал, что отдал на попечение [аманат] своему дяде Сабир-баю один танаб[217]217
  Танаб – среднеазиатская единица измерения площади, примерно равная 0,4 га. См.: Давидович Е. Материалы по метрологии средневековой Средней Азии. М.: Наука, 1970. С. 128.


[Закрыть] [земли], не подлежащей налогообложению [милк-и хурр], два танаба садовой земли [чахар баг] и один двор [хавили]. [Вся эта собственность находится] в местности Бухун-Пир. Когда [Мансур-бай] потребовал [возвращения имущества, Сабир-бай] не повиновался. Запрошен доверенный представитель [амин]; [на эту должность] назначен Рахматаллах-бек. Он предъявил грамоту о высоком звании, поприветствовал и поблагодарил [нас] и немедленно приказал человеку вызвать ответчика, а также уважаемых людей той местности [ма‘ калан-шавандиган-и мавза‘]. Он выслушал дело, как предписывает благородный закон [‘ала хасбу ‘ш-шар‘-и шариф]. [При содействии] добродетельных аксакалов он снял обвинение истца в обмен на сотню таньга в нынешнем обращении и таким образом примирил стороны. Он оплатил расходы на проезд этого человека высокого звания [доверенного представителя] в обмен на предоставленную услугу в соответствии с местными обычаями и порядками [аз ру-и ‘урф та‘амул фарсах пули-хизматана гирифта дада][218]218
  Фрагмент доклада для кушбеги: ЦГАРУз. Ф. I-126. Оп. 1. Д. 1003. Л. 22.


[Закрыть].

Ханский дворец придерживался данной схемы при рассмотрении любых гражданских споров между подданными[219]219
  См. дело Шади-Мурада Таразудара из местности Баг-Хайдар против «нескольких мусульман» (чанд нафар мусульман) об уплате долга (карз) в 14 000 таньга. После того как истец обратился в ханский дворец с просьбой назначить доверенного представителя (амин), на данное судебное слушание был назначен ‘Абд ар-Рахман-бек Чихра Акаси. См. доклад для кушбеги, датированный 1318/1900-1901 годом: ЦГАРУз. Ф. I-126. Оп. 1. Д. 967. Л. 10.


[Закрыть] – к примеру, дело, о котором говорилось во фрагменте выше, – а также групповых конфликтов, например споров между пастушескими и кочевыми общинами о разграничении собственности. Одним из таких конфликтов была ситуация, возникшая между племенем юкакчи и казахами по поводу права на садовую землю и небольшой участок со льготным налогообложением. Обратившись в ханский дворец, истцы оформили исковое заявление и потребовали назначить доверенного представителя. Им стал человек по имени Сулейман-бек. В докладе указано, что он лично пришел на место судебного разбирательства, вызвал обе стороны и провел расследование в соответствии с исламским законом (бар вафк-и шар‘-и шариф пурсида). В ходе процесса аксакалам удалось примирить стороны. Истцы отказались от обвинений в обмен на обязательство уплатить десятину размером в десять танабов. Стороны также оплатили услуги (хизматана) доверенного представителя[220]220
  См. анонимный доклад для диванбеги, датированный 1318/1900-1901 годом: ЦГАРУз. Ф. I-126. Оп. 1. Д. 1003. Л. 28.


[Закрыть].

Формальное ходатайство о назначении доверенного представителя гарантировало участие ханского дворца в разрешении любых споров. Дворец не ограничивался разрешением крупных финансовых конфликтов и не отдавал первоочередного предпочтения делам высокопоставленных лиц. Не запрещалось обращаться в ханский суд и за помощью в разрешении мелких скандалов; бухарские чиновники не чуждались вмешательства в семейные распри и случаи, связанные с личным горем. Следующий пример может проиллюстрировать, насколько хорошо подданные Бухарского эмирата были осведомлены об услугах ханского суда и как часто они ими пользовались. Некая Шарифа-бегим из Кумушкента (Каматский район, недалеко от современного Вабкента, к северу от Бухары) заявила претензию на землю площадью около 16 танабов, один двор, одну пристройку для хранения сельскохозяйственных орудий (амлак-хана) и четыре тысячи таньга наличными против своего мужа Лутфуллаха. Истица обратилась в ханский дворец, помолилась за благополучие господина и попросила назначить доверенного представителя (амин талаб шуда). Суд оформил документ, в соответствии с которым доверенным представителем был назначен Шах-Мурад-бек. Вместе с одним из служителей суда Шах-Мурад-бек пришел на место, вызвал обе стороны и допросил их согласно исламскому закону (тарафайн ра ба-мурафа‘а-и шар‘ийа хадир кунанида бар вафк-и шар‘-и шариф пурсидам). Из доклада о судебном решении мы узнаем, что Лутфуллах согласился на необратимый развод с женой (йак талак-и байин харам гарданида) в обмен на пятьсот таньга и полтанаба земли. Стороны пришли к соглашению, и конфликт был разрешен. Шах-Мурад-бек получил плату за услугу в соответствии с местным обычаем (аз ру-йи та‘амул). Таково содержание дела, приведенное в докладе для канцелярии эмира[221]221
  Анонимный доклад для кушбеги 1321/1903–1904 гг.: ЦГАРУз. Ф. I-126. Оп. 1. Д. 1003. Л. 23.


[Закрыть].

Почему Шарифа-бегим обратилась именно в ханский дворец? Плата за работу казия явно не была причиной, по которой истица предпочла услугу доверенного представителя, ведь обращение в ханский суд стоило столько же, сколько рассмотрение дела казием. Более того, подданные регулярно жаловались, что доверенные представители требуют завышенную плату[222]222
  «ба-давлат-хана масму‘ шуда аст ки ба-туманха аз ваджх-и джанджал ва мурафа‘а-и фукара ба-казиханаха пул бисъйар аз фукарайан пурсида хардж ва хараджат бисъйар шуда махрам ва ма’мур хизматан[а ва] хараджат пули ра бисъйар мигирифта-анд»: ЦГАРУз. Ф. I-126. Оп. 1. Д. 754. Л. 3; «аз ваджх-и джанджал ва мурафа‘а-и фукара ба– кази-ханаха пул-и бисъйари аз фукарайан бар амад шуда чанд руз джанджал ва мурафа‘а тул йафта»: там же. Л. 4.


[Закрыть] за свои услуги; из документов мы узнаем, что бухарская администрация принимала неоднократные меры по регулированию тарифов на услуги доверенных представителей.

Подданные имели возможность выбрать тот суд, где они получат больше выгод и преимуществ. Соответственно, есть основания полагать, что в глазах просителей ханский суд как институт отличался от казийского суда. Так, хорезмские судебные повестки извещали получателей о необходимости обратиться за разрешением спора к казиям (шари‘атга килиб) либо же потребовать назначить доверенного представителя из числа служителей ханского суда (хандин ясавул)[223]223
  ИВАНРУз. Хива козилик хужжатлари. Док. 426, 657, 789. См. описание: Каталог хивинских казийских документов… Док. 426, 657, 789.


[Закрыть]. Подобная практика обращения к правителю является доказательством феномена «forum shopping» – поиска наиболее удобной юрисдикции.

Однако наличие возможности выбирать юрисдикцию по принципу личного удобства не предполагает, что ханский дворец и казийские суды являлись взаимно исключающими местами разрешения споров или же что в них применялось различное процессуальное законодательство. Документы, процитированные выше, и подобные им источники указывают на то, что доверенные представители опирались на шариатскую правовую доктрину и прецеденты, отсылающие к локальной традиции исламского права. Как убеждают нас доклады эмиру, доверенные представители так же, как и казии, проводили слушания в соответствии с исламским правом. Во всех документах встречаются одни и те же юридические формулы. Как доверенные представители, так и казии старались добиваться внесудебного разрешения спора при участии третьих лиц, избегая очных ставок и вынесения приговоров. Также источники говорят о том, что доверенные представители нередко сотрудничали с казиями. Несмотря на то что суд представителей ханского дворца и шариатский казийский суд с точки зрения подданных были различными источниками права, в действительности обе эти судебные инстанции входили в единое исламское юридическое поле, и каждая из них была подотчетна государству. Следовательно, принципиальное различие между ними носит скорее логистический, чем процессуальный характер. Казийские кабинеты имели удобное расположение: в каждую местность назначался свой казий. В случае же, если подданный хотел воспользоваться услугами доверенного представителя от ханского дворца, ему нужно было приехать в Бухару или Хиву, там подать прошение и, кроме того, покрыть расходы доверенного представителя во время расследования.

В целом процедура подачи жалобы в эмирский или ханский суд помогала ограничить риск судейского произвола. Другими словами, иск, поданный в Бухаре или Хиве, сигнализировал о несогласии истца с суждением местного казия и представлял собой способ вывести дело из-под юрисдикции местных властей. В этом смысле факты обращения к правителю или местному хакиму[224]224
  Фетва, в которой упоминается обращение некоего лица к хакиму, Ташкент, 1865 год: ЦГАРУз. Ф. I-164. Оп. 1. Д. 13. Л. 5.


[Закрыть] вместо казия демонстрируют, что подданные в общих чертах понимали принципы социального контроля в государстве. Ранее мы познакомились с исламским ученым по имени Бака Ходжа. Трудности и лишения, с которыми он столкнулся, мы будем здесь рассматривать как хрестоматийный пример. Будучи назначенным в город Керки – важный торговый пост на Амударье (бывший г. Атамурат в Туркменистане) – во время правления эмира Музаффара ад-Дина (1860–1885), он с трудом стал привыкать к обычаям туркмен. Бака Ходжа совсем не был рад, что местные аксакалы дарили ему ковры в знак гостеприимства. Все подарки он упрямо отвергал, взваливая их обратно на плечи дарителей и прогоняя последних из кабинета. Казий был возмущен тем, насколько распространено среди туркмен то, что с его точки зрения было взяточничеством (‘адат-и аксар-и туркманийан пара-хвур ва ришват-хвур), и пожаловался местному хакиму. Тот, однако, принял сторону населения и написал эмиру письмо, в котором обвинил Бака Ходжу в некомпетентности. Далее история говорит, что ханский суд направил в провинцию уполномоченного представителя (тахкикчи) для проведения расследования. В результате Бака Ходжа был снят с должности[225]225
  Хамид Ходжа. Танзил ал-имсал фи зикр байан ал-ахвал. Ташкент. ИВАНРУз. № 602. Л. 90б–91a.


[Закрыть]. Таким образом, мы видим, что туркмены смогли избежать введения нового судебного режима и избавиться от бухарского правоведа, по крайней мере в этот раз. Данный рассказ демонстрирует, насколько судьба казия зависела от отношения к нему местного населения.

Просители осознавали, что ни один назначенный правителем судья не обладает эксклюзивным правом на судопроизводство. Бухарские материалы начала XX века показывают, что мусульмане обращались с жалобами к представителям государства, поскольку именно они обладали авторитетом, необходимым для того, чтобы склонить стороны к мирному соглашению и вынести формальное или неформальное решение. Ниже приводится один из докладов, свидетельствующих о расширении юридических полномочий хакимов в провинциях:

Наш слуга и его сыновья, назначенные в районы Мир и Таткент, вмешиваются [дахил] в работу судей [кази ва ра’ис]. Они поставили своего человека [для наблюдения за ходом] каждого спора [хар джанджаль] и не обращаются к казиям. Они сами проводят расследования [мурафа‘а пурсида], скрепляют своей печатью свидетельства об отказе от обвинений и удостоверительные надписи [ба-хаттха-и ибра’ ва икрари мухр карда] и сами примиряют [тяжущиеся стороны]. Я приходил навестить твоего слугу в субботу. Я сказал ему, что Его Величество и хакимы провинций перенаправляют все дела подданных к казиям, руководствуясь благородным законом. Они не позволяют обычаям хакимов и влиятельных людей [та‘амул-и хаким [ва] шавандиган] влиять на работу судей. Твой слуга сказал: «Обычай этой провинции таков, что если люди приходят ко мне [с проблемами], то я их разрешаю. Я не посылаю их к тебе. Если они придут к тебе [со своими проблемами], ты их и решай. Это уже не мое дело». Таков был его ответ[226]226
  ЦГАРУз. Ф. I-126. Оп. 1. Д. 759. Л. 8. Другой случай разрешения споров местным хакимом без обращения к казиям см.: Там же. Л. 33.


[Закрыть].

На выбор подданными судебной инстанции сильно влияли личные отношения. Если сторонам не нравился тот или иной работник юридической сферы, они старались обратиться во дворец эмира или хакима, чтобы избежать взаимодействия с чиновником, вызывающим неприязнь. К примеру, если недавно назначенный казий был еще не знаком сообществу, жители могли относиться к нему с недоверием и подозревать, что он будет их притеснять (джабр ва нафсанийат), пренебрегая их интересами. В одном из таких случаев местные жители, обратившись во дворец правителя, смогли добиться назначения местного муллы на должность заместителя судьи (на’иб-и кази)[227]227
  Там же. Л. 42.


[Закрыть].

Если тяжущиеся стороны могли предугадать исход дела заранее или предпочитали упростить судебную процедуру, они были вправе обратиться напрямую к казию. Ниже приведен рассказ знаменитого бухарского интеллектуала Садр ад-Дина ‘Айни о деле, истцом в котором выступил Яхья Ходжа – набожный ученый, который прославился в Бухаре тем, что порицал духовенство и служителей суда за попустительство греха. Яхья Ходжа подал иск против муллы по имени Кари Сами‘, который носил огромные четки, чем выставлял свою набожность напоказ, и наживался на доверчивости людей. Истец сфальсифицировал несколько правовых документов (худжджаса-и сахта-и шар‘и), с помощью которых смог обвинить ответчика в посягательстве на территорию своего двора, и «потащил его в казийский суд». Дело дошло до кази-калана, который обязал Кари Сами‘ выплатить 15 000 таньга в обмен (бадал) на двор. В этот момент Яхья Ходжа любезно согласился на мирное урегулирование спора (сулх-нама) при том условии, что Кари Сами‘ заплатит казию нужную сумму наличными. Обвиняемый согласился с предложением и принес деньги в суд. Когда судья уже собирался оформить отказ (ибра’) от иска и передачу (таслим) суммы, Яхья Ходжа попросил его не ставить печать на документах. Истец объяснил, что хочет на время вернуть деньги обвиняемому по доверенности (бе-тарз-и аманат), и убедил казия вернуть ему подделанные документы. Он сказал казию, что если Кари Сами‘ пообещает не размахивать четками и не обманывать людей, то снимет с него обвинение; в противном же случае, если Кари Сами‘ снова будет заниматься мошенничеством (харакаса-и фарибгарана), Яхья Ходжа обратится в суд с той же жалобой и в этот раз уже потребует судебного постановления о выплате компенсации (бадал-и сулх ра талаб хохам кард)[228]228
  Садр ад-Дин ‘Айни. Ёддоштхо / Ред. Джа‘фаруф. Сталинабад: Матба‘а-и Визарат-и Маданийат РСС Таджикистан, 1958. Т. 3. С. 12–14.


[Закрыть]. Нет оснований сомневаться в том, что Яхья Ходжа видел, как будут развиваться события, еще до обращения в суд; поэтому ему удалось манипулировать действиями судьи.